CC BY
113
УДК 902
Алексей Петрович Артемьев краевед-реконструктор г.Ижевск artemievalex@mail. ты
ГОРОДА МАСТЕРОВ (Полемические заметки об исторической реконструкции по данным археологии)1
Автор, инженер-технолог подвергает критике спекулятивные построения гу-манитариев-археологов и предлагает научную методику реконструкции средневековых производств, с помощью которой проводит социальную реконструкцию укреплённых поселений известных под собирательным наименованием городищ и производит расчёты демографической ёмкости одного из них.
Мы с вами привыкли к тому, что наш край - тихая провинция, «страна вечнозелёных помидоров», где 3 месяца в году холодно, а 9 месяцев очень холодно. Среди тех, кто не занимается историческими исследованиями, и даже среди историков бытует и такое мнение, будто всё более-менее значительное в здешних местах появилось только во второй половине 20 века, а до этого жизнь была унылой и тяжкой.
Что касается помидоров и холода - всё верно, а в остальном не соглашусь. Наша земля хранит много тайн и загадок. Среди них одна из самых значимых -культура древних городов, которые расположены на территории нашего края. Причём дело заключается не только в самом факте их существования; факт никто не оспаривает. Хочется поговорить о том, как они выглядели, чем тут люди жили и, главное, кто эти города населял. И почему всё это никому кроме историков не интересно?
Эти четыре вопроса являются тем более загадочными, потому, что они ни прессой, ни широкой общественностью не обсуждаются. Об этом не пишут в газетах, не говорят по местному телевидению, и в краеведческом музее вы экспозиции о цивилизации древних городов не увидите.
1 Развёрнутый вариант данной статьи, снабжённый графическим трёхмерными реконструкциями построек и самого Рождественского городища, известного также под именами Афикуль и Афкула можно видеть в Интеренте по адресу: http://obman.siteedit.sU/page1/2/1/
Городища и стоянки
Итак, на территории Удмуртии, Кировской области, Татарстана и Пермского края (далее будем называть этот регион просто Прикамье) найдено множество остатков укреплённых поселений. Значительная часть их датируется Х...ХШ веком. В археологии их принято называть «городищами».
Прежде чем двигаться дальше, давайте для себя чётко уясним, что городище - это просто археологический термин. Неважно, что именно обнаружили археологи: развалины большого города с каменными стенами или укреплённого валом и частоколом острога, раскопщик напишет просто «городище».
То же касается и термина «стоянка». Стоянками называют остатки поселений времён неолита (новый каменный век) и более ранние. Это совсем не значит, что наши предки из неолита всё время бродили, а останавливалисьтолько для того чтобы заночевать и разбросать вокруг кости. Чаще всего находят именно долговременные поселения.
Несмотря на то, что термины «стоянка» и «городище» постоянно используются археологами, пусть они вас не вводят в заблуждение. Все должны понимать, что про конкретное обнаруженное поселение совершенно ничего нельзя сказать с достаточной долей определённости, пока о нём не собраны разнообразные данные, пока они не обобщены и, наконец, пока не сделана научная реконструкция данного поселения.
И если первое и второе выполняется, то реконструкция это большая редкость. А то, что всё-таки реконструировали археологи по наитию, по интуиции (например, как они описывают городище Иднакар) не выдерживает никакой критики.
Технологический метод реконструкции
А.В. Коробейников в своей книге «Новый Иднакар. Опыт историко-культурной реконструкции городища» писал о несовершенстве существующих принципов исторической реконструкции, предложил новые естественно-научные и расчётные методики и показал их применение на примере самого известного археологического памятника Удмуртии. Мне, в свою очередь, хотелось бы показать и возможности ещё одного метода реконструкции, который я назову «технологическим».
В вышеуказанной монографии Алексей Владимирович заметил, что его интересует в значительной степени военно-оборонительный аспект при доказательной реконструкции древних сооружений; и не в последней степени из-за имеющегося у него, бывшего военного, опыта в данной области. А вот я по профессии инженер-технолог, и в рамках моих знаний и опыта мне совершенно дико бывает слышать от маститых археологов о раскопанных ими на городищах домах-полуземлянках, жители которых будто бы успешно занимались литьём
металлов в земляные формы, в составные формы, и по выплавляемым моделям, а в свободное от обдирания шкур и выпаса скота время, якобы производили серийную ювелирную продукцию методом чеканки на специальных матрицах.
Отсюда и появился «технологический метод». Он достаточно прост. Итак, при раскопках обнаруживают предметы, которые были каким-то образом изготовлены. Находят различное оборудование и инструменты. Зачастую археологи, не будучи специалистами в каких-либо производственных технологиях, да и плохо знакомые с устройством технических приспособлений вообще, не способны правильно восстановить эти производственные и сопутствующие им подготовительные процессы. Но для человека с техническим образованием и с практикой за плечами всё это не составляет загадки.
Известно, что технолог-производственник получает задание разработать процесс изготовления какой-нибудь детали с заданной производительностью. При этом он должен самостоятельно подобрать подходящее оборудование, инструмент, материалы, описать последовательность операций (составить технологическую карту), а также создать планировку производственного участка и рассчитать необходимое количество работников.
Цепочка этих расчётов весьма однозначна и её можно использовать (как бы размотать) в обратном направлении. То есть, увидев некий производственный участок, технолог всегда может определить какие изделия здесь можно в принципе производить, в каких количествах и сколько работников потребуется при полной загрузке данного производства. Очень многое специалист может сказать и по отдельным элементам - оборудованию, оснастке и инструментам.
В археологии мы имеем и то и другое. По найденным изделиям можно восстановить производственный процесс, а по остаткам элементов процесса вычислить его возможности. Это существенно упрощает реконструкцию и делает её научно обоснованной и достоверной.
Казалось бы, что может сказать современный технолог о таких древностях: другие времена, другие технологии. Однако, многие из гуманитариев- археологов сильно удивились бы, узнав, как недалеко ушёл технический прогресс: ведь и сейчас многие производственные процессы, берущие своё начало в древности существуют в почти неизменном виде, ибо основаны на неизменных физических принципах.
Да и физиологические параметры материалов и людей с тех пор сильно не изменились. Миф о том, что раньше люди были гораздо выносливее и могли целыми днями толкать в гору по каткам громадный камень без «перекуров» и обеда не подтверждается анатомией и физиологией. Утверждать это так же глупо, как предполагать, будто опытный сварщик смог бы привыкнуть регулярно производить электродуговую сварку металла без защитной маски, и при этом сохранил бы своё здоровье. Нет, он бы мучился от боли в глазах, а затем ослеп. Лень человеческая это одно, а физиологические возможности совсем другое.
В конце концов, человек может долго работать на пределе сил, но это однозначно приведёт к истощению организма, а затем к профессиональным за-
болеваниям и ранней смерти. В масштабах народа это означает вымирание. В этом вопросе с древности ничего не изменилось.
Если тот или иной народ существовал успешно и развивался, то условия его работы были в рамках основных нынешних норм по охране труда, ибо эти нормы продиктованы физиологическими возможностями человеческого организма, которые по данным палеоантропологии принципиально не изменились на протяжении тысячелетий.
Применение «технологического метода»
А можно ли применить этот метод на практике? Давайте попробуем. Так как полноценные материалы по раскопкам заполучить не всегда удаётся, то объектом для испытаний нового метода я выбрал толстую книгу с красивыми картинками и достаточно детальными полевыми отчётами: «Древняя Афкула: археологический комплекс у с. Рождественск», А.М. Белавин, Н.Б. Крыласова, Пермь 2008.
Г еографически это поселение располагалось на берегу реки Обвы, притока Камы. И датируется 13 веком. В книге опубликовано множество находок; это прекрасный образец для пробы описываемого метода. Все иллюстрации мы приводим именно по этому изданию.
Итак, разумно разделить наше исследование по отраслям производства: -Металлургия (получение металлов из руд, литьё);
-Металлообработка (обработка давлением, механическая обработка);
Первое, что нам становится известно из публикации археологов про городище, названное ими Афкула - металлургия там была. Об этом говорят не только найденные на городище литые изделия (см. рис.), но и формы для их изготовления.
Итак, это изделия и инструменты, а где же само оборудование? Температура плавления бронз составляет 950-1100°С, а температура литья бронз лежит в диапазоне 1100-1300°С, ведь надо обеспечить текучесть, иначе металл не заполнит форму. Поэтому специальная печь для этого просто необходима.
-Керамическое производство; -Деревообработка.
Металлургия
Совершенно очевидно, что для постоянной работы с гарантированным результатом металлургическая печь должна была устойчиво поддерживать температуру 1300°С. Такие печи в то время были известны. Археологи называют их горнами. Плавка в таких горнах производилась в тиглях. На раскопанной территории городища, которая составляет 2500 м2 (10% от всего поселения), найдено 3 горна.
Среди них один гончарный, и два металлургические. В первом металлургическом горне обнаружены - наконечник стрелы, обломки и целые железные ножи, фрагменты бронзовых украшений, во втором - только украшения.
С бронзовым ломом всё ясно. Всё, кроме того обстоятельства, что археологи часто путают латунь с бронзой. Это становиться очевидным, когда читаешь в полевом отчёте или в книжке о находке бронзовой проволоки. Всякому инженеру известно, что бронза хорошо льётся, но пластичность у неё весьма низкая. Поэтому через канитель вытянуть из неё проволоку просто нереально. Протягивание через пластину с отверстиями - это и сейчас основной способ получения проволоки, а тогда он был единственным.
А вот латунь тянется хорошо. Следовательно, для оценки технологических процессов следовало бы, конечно, эти сплавы различать, ведь для плавки и литья латуни достаточно стабильной температуры 800°С, что заметно проще и требует меньших энергозатрат. В отличие от археологов 21 века, металлурги древности в этом деле явно разбирались. Ведь для изготовления проволоки они варили латунь, а для различных пружинных элементов бронзу. Но нам придётся поверить археологам относительно проволоки на слово.
Понятно и то, как все эти вещи попали мимо тигля на дно печи: перед тем, как поместить тигель в полость горна, его загружали бронзовым ломом и флюсом. Однако каким получится объём расплава заранее точно неизвестно. Даже если строго отмерить по весам, точного выхода расплава по объёму не получить, потому что происходит выгорание элементов, что-то уходит в шлак. Да ещё и химический состав лома неоднородный и часто требуется коррекция, металлург должен в ходе плавки добавить побольше меди или олова. Кроме того, при отливке получался брак (и сейчас для литья 10 % брака -это норма), его повторно переплавляли. Есть и более прозаичная причина, почему лом приходилось досыпать прямо в тигель стоящий в раскалённом горне. Если засыпать полный тигель с горочкой ломом, то после расплавления он едва заполнит половину тигля, и для того чтобы эффективно использовать цикл загрузки-плавки-заливки лом просто досыпали сверху. Конечно, что-то и мимо падало. Точно так поступают металлурги и сейчас. Кстати, у них точно такие же тигли, только нагреваются они с помощью газа или электричества.
Но что там делает железный лом в виде целых ножей и обломков? Целые
ножи могли бы подвергать здесь термообработке (закалке и цементации). А зачем термообрабатывать обломки?
Обломки могли нагревать только для перековки или переплавки. Но для ковки такой горн использовать крайне неудобно, ведь он имел закрытую конструкцию и загружался сверху через небольшое отверстие, которое возможно даже частично перекрывалось для поддержания температуры. А при ковке изделие необходимо часто извлекать, обрабатывать молотом, и снова помещать в зону нагрева. Для этого используются другие горны, они более открытые, но выдают меньшую температуру, до 900... 1000°С.
Ничего не остаётся кроме как предполагать, что данный горн мог развивать температуру до 1400...1545°С. Потому что только при этой температуре возможна переплавка железного лома в тигле. Это возможно при наличии мощного поддува воздуха мехами. При таких температурах для надёжной работы необходимы тигли из огнеупорной глины. Определить из какой глины сделан тигель очень легко, достаточно определить содержание оксида алюминия в материале и если он составляет 30.42%, то это огнеупор. Но такие глины в наших местах не встречаются. Откуда же они были привезены?
' " ‘ ' 1 1' ' 1 К сожалению, подобными
анализами материалов археологи не озадачиваются. И мы можем только констатировать факт, что тиглей найдено множество, а это и есть литейная оснастка. Поскольку обломки ножей можно расценивать не иначе как шихту, то данный горн использовался для тигельной плавки не только бронзы, меди серебра, золота, но и железа (стали). Причём известно, что тигельным способом получают особо качественные стали, подлежащие закалке, а также булат.
Таким образом, жители данного поселения владели технологией цветной и чёрной металлургии. Это подтверждается и найденными изделиями: 100% орудий труда, таких как ральники (наконечники плуга), мотыжки, топоры, ножи, ножницы выполнены из массива кричного (мягкого) железа с вваренными лезвиями из тигельной (твёрдой) стали. Это и понятно, ведь тигельная сталь была достаточно трудоёмка в изготовлении, варили её в небольших количествах, высокого качества, и берегли.
А вот кричное железо, из которого сделана основа инструментов и множество всяческих скобяных изделий, должно было выплавляться в гораздо больших количествах. Но найденные горны в этом не помощники. Для этого ис-
пользовались сыродутные горны другой конструкции. В них руда с топливом загружалась прямо в полость печи, там при температуре порядка 1300°С происходило восстановление железа из оксидов. При этом восстановленное железо спекалось с губчатую массу (крицу). Шлаки стекали вниз, и пода как такового там не было.
То что археологи таких печей (домниц) на описанном городище не нашли говорит о двух возможных вариантах. Либо кричное железо местные жители покупали, либо просто сыродутные горны не попали в зону раскопа. Первое маловероятно, ведь мы здесь имеем дело с более высоким техническим уровнем тигельной плавки. Тот, кто умеет это, сможет выплавить и кричное железо. Кроме того, практически на всех раскопах крупных поселений того времени сыродутные горны находят. То есть они были распространены повсеместно. Препятствий для реализации этой технологии в данном поселении нет. Скорее действовала вторая причина: вспомним, что раскопано здесь всего 10% площади поселения.
Кроме того надо чётко понимать, что покупка сырья и комплектующих- это не просто дополнительные производственные расходы. Такая кооперация означает стратегическую уязвимость производства и основанного на нём поселения. Для того чтобы быть уверенным в надёжности поставок, надо иметь развитую инфраструктуру (надёжные транспортные системы), и не вести постоянных войн. То есть входить в состав большой развитой политической системы (государства).
Поэтому те, кто твердят о дикости тогдашней жизни, постоянных взаимных набегах с одного городища на другое и разбое, должны забыть о средневековой кооперации и развитой промышленной торговле. Эпизодические торговые операции с немногочисленными предметами роскоши это одно, а ежедневный и большеобъёмный импорт базового сырья- совсем другое. Даже при стабильной политической обстановке импорт основного сырья сделал бы производство крайне зависимым и уязвимым. Но это не позволило бы поселению развиваться и процветать, как это видно по его размерам и уровню мастерства его ремесленников.
Окончательную точку в этом вопросе ставит находка на городище фрагментов железных криц, торговать которыми в таком необработанном виде нет смысла. Поэтому следует признать, что в поселении производилась и сыродутная выплавка железа.
Итак, можно с уверенностью сказать, что на Рождественском городище имелся полный металлургический комплекс замкнутого цикла от руды до готового изделия: минимум 2 металлургических горна для тигельной плавки, один для сыродутной выплавки железа. Каждый обслуживает не менее 2-3 металлургов в каждой смене, потому что требуется постоянный (круглосуточный) поддув мехами. Работники должны сменять друг друга. Итого получается не менее 6-10 металлургов. Не следует фантазировать, что на поддуве сидели несовершеннолетние подростки. Подросткам и другой работы хватало, а здесь полноценно работали круглые сутки сменяя друг друга 6-10 здоровых мужиков.
Но нужны ещё и сопутствующие производства. Та же самая руда сама из земли не вылезет и в горн не набьётся. Её надо отыскать, извлечь из под земли, прокалить на огне и измельчить. Затем руду требуется доставить в город (городище), иногда на большое расстояние. А это своя отдельная масштабная работа, требующая умения и навыков. Если бы этим занимался сам металлург, то его печи неэффективно простаивали бы большую часть времени.
На Руси издавна известна профессия «копщик» (не ям, а руды). В XVI веке на Урале добычей руды занимались тоже отдельно. Поэтому необходимо учитывать, что в процессе производства металла участвовали и эти люди. А так как металлургия была и цветная и чёрная, использовались разные руды и месторождения. Значит, и рудокопов было достаточное количество - не менее 2-х на одно «месторождение». В нашем случае минимум 4 человека.
Металлургия тогда использовала и сейчас использует доломит и другие флюсы, которые тоже надо добывать, перерабатывать и доставлять. Как минимум 1 человек был на добыче флюса.
Плавка шла на древесном угле. Потреблялось его огромное количество. При ежедневной работе хотя бы 3-х найденных горнов сжигалось бы не менее 3 куб. метров древесного угля. Реальная же потребность всего производства с учётом ненайденных сыродутных горнов и передельных производств должна была доходить до 10 куб. метров в день.
Этим занимались углежоги. Они выжигали уголь в ямах. Работа эта грязная и тяжёлая, но особых навыков не требует. Для этой работы требуется минимум 4 человека. А ведь для того чтобы получить 10 кубов угля, что составляет примерно 2 тонны, нужно заготовить 15.16 кубов берёзы. Это значит, что нужно свалить около 15.20 берёз с диаметром не менее 30 см. у основания, распластать на чурбаки, и растащить по ямам. Это бригада лесорубов не менее 10 человек.
Расчеты населения городища в первом приближении
Давайте подытожим. В металлургической отрасли работало минимум
15.20 специалистов. Эти люди, я уверен, имели семьи. Традиционно, даже с учётом высокой детской смертности в семье было в среднем порядка 4-5 детей. И стариков наши предки, всё таки, тоже с обрыва не сбрасывали. Значит плюс 2 стариков. Примем в среднем по 9 человек в одном хозяйстве. Итого получается
15.20 мужчин + 15.20 женщин + 75.100 детей +30.40 стариков = 135.180 человек, живущих в основном на доходы от металлургической отрасли.
Разумеется, всем им не было смысла жить в городе. И рудокопы, и лесорубы, и углежоги с высокой степенью вероятности жили неподалёку от места работы. Я не утверждаю, что лесорубы жили в лесу прямо под деревом. Нет, просто они были тогдашним сельским населением. Но если взять минимальные цифры, то тех, кто однозначно жили в городе (городище) было всего 54 человека или 6 домашних хозяйств. Селян завязанных в процессе 81 человек или 9 домашних хозяйств.
Те, кто жил на остальной территории городища, не подвергшейся раскопкам, тоже занимались каким-то ремеслом. Поэтому смело умножим эти показатели на 10 и получим 540 городских жителей или 60 хозяйств, и 810 сельских жителей или 90 хозяйств. Ведь исследовано только 10% территории. Но к числу горожан следовало бы добавить социальную надстройку в виде властей и охраны, которая в те времена составляла, вероятно, порядка 5.10%, но следов производственных помещений после них не осталось. Возьмем среднюю цифру 7% и получим дополнительно 38 городских жителей и 4 хозяйства. Суммарно, соответственно 578 городских жителей или приблизительно 64 домашних хозяйства.
Кроме того все они потребляли продовольствие. Потребляли, но не производили. А кто его производил? Это дополнительные сельские жители не занятые в производственном процессе. Причём известно, что при низкотоварных сельскохозяйственных технологиях того времени, для того, чтобы прокормить излишками продовольствия 1 хозяйство занятое в производстве, требовалось не менее 3 сельских хозяйств.
Значит, к городским хозяйствам следует прибавить 64х3=192 хозяйства по 9 человек, или 1728 человек.
Уже на этой стадии можно создавать реконструкцию. Однако, неравномерная занятость работников в других отраслях может существенно скорректировать расчёты.
Металлообработка
На городище мы не рассчитываем найти оборудование в виде механических устройств, станков (разве что кузнечные горны) и подразумеваем ручную обработку. Поэтому, нас интересует, прежде всего инструмент и сами изделия. Процессы металлообработки занимают значительно меньше места, чем металлургические, и интересны в первую очередь с точки зрения реконструкции быта и внешнего облика жителей города. Я думаю, что всё вышесказанное позволяет уже говорить именно о городе.
Самым распространённым процессом металлообработки тогда была ковка. Для оборудования кузницы необходимы: кузнечный горн, наковальня и закалочно-охлаждающая ёмкость. В условиях нашего климата кузница- это крытое срубное помещение размером минимум 3 на 4 метра.
Долговременная работа кузнеца под навесом или на открытом воздухе, как обычно изображают художники со слов археологов, с учётом сезонных колебаний температуры в нашем регионе просто исключена: это прямая дорога на больничную койку. Качество изделий на сквозняке также пострадает и снизится производительность нагревания. Думаю, для того чтобы избежать таких проблем стоило поработать плотницким топором. Тем более, что ниже будет показано, насколько высоким был у горожан уровень плотницкого и столярного ремесла.
Работать в кузнице должны минимум 2 человека. Мы не знаем, сколько
здесь было кузниц, но можно обоснованно полагать, что один металлургический горн работал на 1 кузницу. Если 3 горна то это тройная производительность, значит, в 3 раза большая по размерам или 3 отдельные кузницы. В любом случае минимум 6 кузнецов. Потребляли они порядка 2 куб. метра угля в сутки.
И что, собственно, можно произвести в этой кузнице? На оснащённой таким образом кузнице можно производить проковку криц, для удаления неметаллических включений и получения кричного железа. Без проковки крица- это губчатая рыхлая масса, и ни к чему не пригодна. Это делали здесь однозначно.
Можно также ковать из кричного железа скобяные изделия, гвозди, скобы, подковы, засовы, дверные петли, замки и т.д. Разбивать железо в листы, полосы, прутки. Тянуть проволоку из железа, меди, серебра и золота. (Однако, вероятно серебром и золотом занимались отдельно.) Среди найденных на городище артефактов есть все перечисленные изделия .
Также в подобных кузницах выполняется кузнечная сварка, пайка твёрдыми (медь, латунь) и мягкими (олово) припоями. При сварке и пайке применялись в обязательном порядке флюсы типа буры. Их добывали те же, кто занимался флюсами для металлургов.
Результат применения этих технологий, мы наблюдаем среди находок. Практически все железные изделия выполнены с использованием сварки. Многие из них выполнены в виде трёхслойного пакета, либо с вваркой стального лезвия. По схеме трёхслойного пакета изготовлено 60% всех найденных ножей. Наварка стальных лезвий использована и при изготовлении ножниц.
Это были великолепные по остроте и долговечности изделия, а их разнообразие так велико, что даже присутствуют абсолютно современного вида столовые ножи со скруглёнными концами.
Интересно, что ножей низкого качества практически не находят. Те, которыми мы с вами сегодня скоблим овощи на кухне, близко не подходят для сравнения по качеству стали. Даже мотыги того времени так твёрды и остры, что археологи сомневаются, не тёсла ли это для дерева. Но и наконечники плугов такого же качества, а ведь ими-то явно ничего не тесали.
Сейчас сельскохозяйственные и бытовые инструменты такого уровня качества были бы слишком дороги для потребителя и поэтому их фактически не
производят. Значит, наличие таких орудий труда свидетельствует о высоком качестве жизни того времени и облегчении ручного труда. Кто косил твёрдой, хорошо отбитой и выправленной косой знает, что усилий при этом тратится меньше, чем при работе иным электрическим триммером. Такая коса гораздо легче, её без труда можно принести на дальний покос, и если она изготовлена по вышеописанным технологиям, то тупиться будет крайне редко.
Механическая обработка, скорее всего, производилась как в самой кузнице, так и в специальных слесарных, ювелирных мастерских. Из обработки металлов резанием можно назвать шлифование. Найдено множество точильных камней. Среди них даже есть вполне современный по форме точильный круг. На таком круге можно получать очень ровные зашлифованные поверхности. Те же ножи, ножницы могут быть обработаны не хуже современных.
Также невозможно изготовление изделий с таким качеством без запиловки напильниками. Действительно напильники тогда были широко распространены. Например, напильники 13 века из Райковецкого городища и Вышгорода, совершенно не отличаются от современных. На рисунке (а) - вышгородский, (б) -райковецкий, а ниже современные напильники. В нашем случае напильники не найдены, но то, что запиловка при изготовлении найденных изделий использовалась, отрицать невозможно.
Кроме этого производилась обработка металлов давлением. Это рубка, прошивка, насечка, гибка, клёпка, чеканка, штамповка на матрицах, шлифовка и полировка. Найдены соответствующие инструменты и изделия. Интересны в этом плане литые ажурные матрицы, которые позволяли чеканить из листа повторяющиеся металлические накладки. Получалось очень красиво, аккуратно и производительно.
Вообще можно сказать, что жители города владели всеми способами слесарной обработки. За исключением, вероятно, сверления и распиловки металла, которое они заменяли прошивкой, и рубкой. Имея найденные инструменты
можно было изготовить практически любую механическую вещь, хоть часы
Фаберже. Только для этого, разумеется, надо было ещё владеть специфическими расчётами.
Самым распространёнными механизмами, которые делали городские ремесленники, были навесные замки. Их найдено множество. Замок состоял из корпуса с фигурными пазами и полостью, дужки с закреплёнными на её конце пластинчатыми пружинами. Защёлкивался он автоматически, а отпирался с помощью фигурного ключа.
При закрывании дужка вставлялась в отверстия корпуса. При этом пружины автоматически сжимались, и распрямлялись только оказавшись в закрытой полости корпуса при полном замыкании дужки. Таким образом, они, упираясь концами в корпус, надёжно фиксировали дужку. В закрытую полость вела лишь узкая фигурная прорезь на донце корпуса. Открыть замок без специального ключа было очень непросто.
Для размыкания замка соответствующий ключ вставлялся в прорезь и при дальнейшем продольном перемещении сжимал пружины, позволяя извлечь дужку из корпуса.
Думаю, читатели далеки от мысли, что жители городища запирали столь надёжными замками свои навесы, шалаши и полуземлянки, в которые их пытаются вселить археологи. Видимо пора уже вести речь о добротных досчатых дверях, срубных домах, надёжных потолках с теплоизолирующей засыпкой и непротекающих крышах. Ведь мало смысла в замке на двери, если в дом можно легко проникнуть, разметав солому или лубки на крыше.
Можно с уверенностью сказать, что быт жителей города не был тягостным. Если ювелирные ремёсла развиваются, значит они востребованы. А то, что люди могут позволить себе не просто добротные, а красивые, изысканные вещи говорит о достатке. Кроме того, подобные украшения встречаются в здешних захоронениях столь часто, что нет оснований говорить о них, как о чём-то элитарном. Эти вещи были доступны рядовым горожанам.
Чтобы разобраться, как это производство могло выглядеть в реальности,
достаточно не валить всё в одну кучу. Не стоит полагать, что один и тот же кузнец метался между наковальней и проволочной канителью, а затем, не успев от сажи руки отмыть, серебро чеканил. Ничего не надо выдумывать, потому, что мы знаем как исторически объективно сложилось разделение труда по ремёслам.
Если верна датировка городища, то здесь в XIII веке разделение труда на ремёсла уже произошло. Об этом свидетельствует высокий уровень мастерства, богатый набор способов обработки и очень разнообразный инструментарий.
Я понимаю, как некоторым неприятно это признавать. А как же, ведь тот же процесс происходил в это время и в Европе. Нам же, в учебниках истории пишут, что в Прикамье были тогда только ёлки и волки. Однако находки свидетельствуют о ранней и более интересной истории нашего края.
Однозначно, отдельно существовала на городище и ювелирная мастерская. Там производилась чеканка, штамповка, клёпка, высечка, шлифовка, полирование, серебрение, золочение. Там же тянули латунную, серебряную, золотую проволоку через канитель, и делали из них цепочки и другие украшения, которые найдены тут во множестве.
Для работ по золочению серебрению, а также ювелирной пайки требуется своя печь. Высокотемпературная (до 1000°С), но очень небольшая. Её археологи могли пока не зафиксировать вообще. Бегать к соседям металлургам и путаться у них под ногами со своими маленькими тигельками ювелиру очень нерационально. А без нагрева ему даже не отлить заготовку для волочения проволоки. Скорее всего, на этой же, не найденной пока печи плавили и драгоценные металлы для отливки изделий.
Вместо печи могла использоваться паяльная лампа особой конструкции, какие к тому времени известны в средней Азии. Здесь пока ничего подобного не найдено, поэтому следует остановиться на печи. Впрочем, на наши построения это мало влияет, лишь несколько снижает технологические возможности.
Специфика ювелирного ремесла в том, что там всё - и инструменты и изделия - небольшое и достаточно дорогое. Поэтому объёмы производства небольшие и потери стараются уменьшить. На большой печи и расходы на топливо и потери всегда неизбежно велики. Поэтому достаточно объёмное бронзовое литьё всегда существовало в отдельном процессе от ювелирного.
Таким образом, ювелирная мастерская представляла собой закрытое помещение минимум 3 на 4 метра, подобное кузнице. Там располагалась небольшая печь для плавки, золочения и серебрения, верстак и масса инструментов. Среди приспособлений должны были присутствовать волоки (канители), маленькие прокатные валки, и наковаленка. Работать там может 1 человек. Потребление угля невелико.
Итак, у нас выделилась кузница и ювелирная мастерская. Механическая мастерская того времени вряд ли могла быть совмещена с кузницей. Она должна была быть отдельной, и в ней выполнялись только работы по шлифовке, подгонке и сборке. Те же клинки могли коваться в кузнице, и это только 1/3 часть работы, а шлифовка, сборка рукоятей и ножен могла происходить уже в другом,
более приспособленном и комфортабельном помещении.
Следует принять второе предположение, как общепринятую практику в ремесленных центрах того времени. Заниматься шлифовкой и сборкой изделий действительно невозможно в условиях кузницы. Для качественной шлифовки нужно, как минимум хорошее освещение.
В кузнице же наоборот освещение всегда было полутёмным. Это важно для определения степени нагрева поковки. Его кузнецы и сегодня определяют по цвету раскалённого металла. Если недогреть, то металл потрещит в процессе ковки, если перегреть, то тоже появятся дефекты. При естественном, дневном свете оттенков цвета горячего металла просто не видно.
Таким образом, выделяется механическая мастерская. Это такое же по размеру, как и кузница, закрытое помещение, оборудованное, небольшой наковальней, верстаком, точильным станком с ручным приводом хорошим освещением и множеством инструментов.
Шлифовка, полировка и подгонка процесс трудоёмкий, длительный и требующий высокой квалификации. То, что может за день наковать кузнец, шлифовщик сможет довести минимум за 3 дня, так как его работа менее производительна. Однако следует заметить, что часть изделий кузнечного производства выходит в готовом виде. Это в основном скобяные изделия. Поэтому можно принять, что в механической мастерской работало минимум 2 человека.
Керамическое производство
С керамикой в исследуемом городе было всё в полном порядке. Её производили много и достаточно высокого качества. Рискую вторгнуться здесь на любимую археологами территорию черепков. По форме этих черепков они нелогичным образом пытаются разделить вполне однородную по всем остальным показателям, археологическую культуру на множество мелких, отдельных и, якобы, враждебных друг другу культур.
Специально на этом останавливаться не буду. Непонятно только почему местные учёные умы льют воду на незрелую теорию соседнего «булгаризма». Неужели гранты из соседнего субъекта федерации и сюда дошли? Непатриотично как-то. Судите сами. Находят у нас керамические сосуды высокого качества, красиво орнаментированные, и говорят, что это сосуды булгарского типа (таких 60%). А ещё находят сосуды изготовленные погрубее (их 40%), и говорят, что это сосуды производства местных ремесленников.
Но если взглянуть на вопрос непредвзято, то станет очевидным, что эти якобы булгарские сосуды производились здесь же, ведь найдены ямы для приготовления соответствующего глиняного теста, и не до конца обожжённые те самые сосуды в обвалившемся гончарном горне. Чего же в них булгарского? Но профессора-археологи Белавин и Крыласова упорствуют и выдвигают предположение о том, что здесь работал «булгарский филиал». Почему бы просто не сделать вывод, что местные мастера умели делать гончарную продукцию не
хуже булгарской, а технологию либо заимствовали, либо разработали на месте?
Есть и ещё один момент, который почему-то укрылся от авторов археологических монографий. Все сосуды из числа грубых, по форме и назначению они относят к горшкам, которые применялись в хозяйственных целях, в том числе и для варки на открытом огне. А все якобы булгарские, по назначению, скажем так, более парадные. Вот и отгадка этой большой тайны. Для помоев фарфоровую посуду и сейчас не используют. Ясно, что здесь дело в обыкновенной практичности. Кто сегодня станет украшать расписным орнаментом суповую кастрюлю, чтобы тут же её закоптить в огне? Не найдётся таких.Так зачем же соседские филиалы сюда приплетать?
Следуя подобной логике грубо изготовленные суповые горшки, которые наверняка находят в булгарском Билярске, следует немедленно объявить привезёнными из северных краёв. Или признать изготовленными здесь же, но руками пришельцев с севера (?).
А замки, найденные в «рождественском» городе, о которых писалось выше надо называть Киевскими (очень похожи), и обозначить здесь также Киевский филиал. Прямо какая-то «свободная экономическая зона». ©
Итак, судя по находкам, на Рождественском городище производились все виды традиционной керамической посуды, а также керамические печные плиты и кирпичи. Из оборудования найден один гончарный горн. Горн теоретически мог стоять под навесом или на открытом воздухе, но вот подготовка изделий под обжиг однозначно производилась в помещении. Иначе, как я уже описывал выше, неизбежно вымирание рода гончаров от хронической простуды.
Во-первых, летом при +10°С (у нас это часто бывает), работать голыми руками с сырой глиной, значит максимум за 2 года заработать артрит и невралгию. А зимой на морозе это вообще невозможно. Во-вторых, если бы все вышеописанные ремесленники работали под навесами и на открытом воздухе, то 6 зимних месяцев им бы пришлось просто тунеядствовать. А жить чем?
Поэтому, сколько я всяких местных производств не перевидал, все они, кроме горнодобывающих и лесозаготовительных, располагались в помещениях. И не только современные. Вот, например, реконструированное изображение уральской домницы 16 века. Мы видим металлургическую печь, а к ней заботливо домик пристроен, как раз типа того, что я описывал в качестве производственных сооружений. Думаю, что с XIII века по
XVI мало что переменилось, ведь тогда прогресс не шагал семимильными шагами.
С работой гончара может справиться 1 человек. Но к гончарным работам придётся отнести и печную кладку. Высокотемпературные печи часто требуют ремонта, а их конструкция сложна. Поскольку таких печей было порядочное количество, то в качестве печника следует выделить минимум 1 человека.
Особый интерес вызывает найденная керамическая печная плита. Использование таких плит может говорить только об одном - жители города не жили в курных избах, а имели печи с дымоходами. Только в таких печах требуется изолировать топку от посуды. Если бы это был открытый очаг, то использование керамической печной плиты между огнём и горшком существенно понизило бы эффективность приготовления пищи. Ведь теплопроводность керамики в несколько раз меньше, чем у чугуна, из которого делают печные плиты сейчас.
Честно говоря, меня эта находка не удивляет. Горожане, которые знали, как сделать печи для плавки металла, однозначно имели представление о печной тяге. А владея секретом печной тяги и имея просто глину под ногами, можно делать любые печи - отопительные, варочные, банные, хлебные. Даже сложнейшая русская печь, представляющая из себя компактный комплекс из всех четырёх перечисленных, могла быть ими изготовлена.
Для того, чтобы строить печи требуется знать несколько принципов.
Первый - в глиняном массиве перед обжигом можно создать ходы полости и перегородки заданной конфигурации с помощью деревянных плах, облицованных глиной. Затем положив топливо в топку и снаружи вокруг печи, следует произвести обжиг. При этом внутренние плахи выгорают, либо удаляются после предварительной сушки, и получается глинобитная печь. Именно так они строили горны.
Второй - топку следует ограничить определённым объёмом, тогда топливо, заполнившее большую часть топки, при горении будет выделять одновременно в одном замкнутом объёме большое количество тепла, и температура в зоне горения превысит 750°С. При этом процесс горения проходит более эффективно. Для ограничения объёма топки а не для того, чтобы угольки не летели, делается топочная дверка. Распахни её в момент горения и температура в топке сразу упадёт.
Многие думают, что камин греет хуже печи потому, что у него труба большая и всё тепло выдувает. Это не верно. Именно большая эффективность сгорания топлива в печи ставит её на голову выше камина и открытого очага. Этот принцип также применяется в горнах.
Третий - горячий дым поднимается вверх, так же, как вода течёт вниз. Если сделать для него своеобразное «русло», только перевёрнутое вверх, он потечёт как ручей, образуя водопады, перекаты и водовороты, только из дыма и
2Непонятно, как произвести внешний обжиг печи, если она установлена в помещении? (прим издателя)
снизу вверх. На этом принципе работают колпаковые конструкции печей. Он также позволяет понять, как эффективно выполнить дымоходы в оборотных печах.
Четвёртый - перепад высот создаёт печную тягу. Работая с горнами, трудно было этого не знать. Поэтому можно не только позволить горячему дыму подниматься по дымоходу вверх, но и протащить его вниз падающим потоком по короткому участку, как вода перетекает через колено сифона под вашей раковиной. Это позволяет нагреть больший объём печи и выбросить меньше тепла в трубу.
Зная первый и второй принципы, не проблема строить отопительные печи с дымоходом. Умея применять третий и четвёртый принципы, можно строить многофункциональные печи с крайне высоким КПД.
Но для того, чтобы плавить и ковать железо надо знать ещё и пятый принцип. Он заключается в принудительном нагнетании воздуха в зону горения. Окислительные процессы при этом ускоряются. За единицу времени производится значительно больше тепла, а стенки печи не изменяют своей теплопроводности и поверхность печи не успевает отдавать всё поступающее тепло. Температура в топке повышается.
Выводы
Мы показали малоубедительность построений археологов, которые считают, что жители Прикамских городищ в XIII веке влачили жалкое существование в полуземлянках и курных сараях. Впрочем, раскопщиков может извинить либо их полное невежество в рассмотренных выше вопросах производственной технологии, либо их пренебрежение здравым смыслом в угоду каким-то априори усвоенным стереотипам.
Таким образом, применение технологического метода позволяет непредвзятому историку детально реконструировать производственные процессы древности, сделать обоснованные предположения о социальной структуре городища и произвести расчёты его демографической ёмкости. Кроме того, реконструкция цикла производства показывает нам уровень технической и общей культуры жителей поселения. И если датировки, предлагаемые археологами всё-таки верны, то именно такой уровень позволяет говорить у цивилизационных процессах и формировании городских поселений в Прикамье в означенное время.
