CC BY
20
Вестник Томского государственного университета. Филология. 2023. № 82. С. 288-302 Tomsk State University Journal of Philology. 2023. 82. рр. 288-302
Научная статья УДК 821.111
10.17223/19986645/82/13
«Гофмановский комплекс» в рассказе Э. По «Без дыхания» Вера Владимировна Королева1
1 Владимирский государственный университет им. братьев Столетовых, Владимир, Россия, [email protected]
Аннотация. На примере рассказа Э.А. По «Без дыхания» поднимается вопрос о влиянии Э.Т.А. Гофмана на формирование сатирического стиля американского писателя в цикле рассказов «Гротески и арабески». Черты поэтики немецкого романтика в рассказе Э. По рассматриваются как «гофмановский комплекс», включающий в себя трансформацию романтического сюжета о потерянном отражении, переосмысление идеи двоемирия, смешение реально-бытового и театрального планов повествования, оппозицию живое - неживое и стилистические приемы (романтическая ирония, гротеск, алогизм, гипербола, говорящие названия и др.).
Ключевые слова: Э.Т.А. Гофман, Э.А. По, романтический сюжет, двоеми-рие, романтическая ирония, гротеск, стилистические приемы
Для цитирования: Королева В.В. «Гофмановский комплекс» в рассказе Э. По «Без дыхания» // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2023. № 82. С. 288-302. аог 10.17223/19986645/82/13
Original article
doi: 10.17223/19986645/82/13
"Hoffmann's complex" in Edgar Allan Poe's story "Loss of Breath"
Vera V. Koroleva 1
1 Vladimir State University named after Alexander and Nikolay Stoletovs, Vladimir, Russian Federation, [email protected]
Abstract. In the article, based on the theory of intertextuality (Roland Barth, Julia Kristeva), the question of the influence of E. T. A. Hoffmann on the formation of the satirical style of Edgar Allan Poe in the cycle of stories Grotesques and Arabesques (Tales of the Grotesque and Arabesque (1839)). The author argues that Hoffmann's recognizable plots ("The Sandman", "Princess Brambilla", "Elixirs of Satan", etc.), which were popular during this period in Europe, as well as the relevance of the problems of his works and the original style, could become a source of not only satire (the story "Loss of Breath" is written as a parody of works from Blackwood's Edinburgh
© Королева В.В., 2023
Magazine, where Hoffmann was also published during this period), but also samples for the early works of Poe. The hypothesis of the article is the statement about the possibility of applying in American literature, on the example of Poe's story "Loss of Breath", the previously developed methodology of "Hoffmann's complex" (characterized by the integrity of the reproduced content, the unity of issues, images and stylistic techniques), which allows highlighting the traditions of the German romantic in Poe's works, where they are not obvious. The features of Hoffmann's poetics are considered in Poe's "Loss of Breath" (1832) in the form of "Hoffmann's complex", which includes the following components. Firstly, it is the transformation of the romantic plot (Hoffmann's "Adventure on New Year's Eve"), which Poe reinterprets ironically, depriving it of an infernal context. He rethinks the idea of a two-world and mixes the real-life and theatrical narrative planes by combining the puppet element with the human one, by characters' behaving theatrically, by acting out the roles that are imposed by society (a corpse, a criminal), by replacing household details with theatrical attributes (a false jaw, two buslles, a false eye). Secondly, it is the actualization of the problem of mechanization of life and man, which is realized in the opposition of the living - the inanimate ("The Sandman", "Princess Brambilla') and is aimed at criticizing society, which devalues a person and turns him into a "living" corpse, a doll. In contrast, objects come to life, and abstract concepts (breath) become materialized. Another manifestation of the problem of mechanization of life and man is the comparison of a man with an animal, and an animal with a man. Thirdly, it is the use of stylistic techniques characteristic of Hoffmann ("The Golden Pot", "Little Zaches Called Cinnabar", "Princess Brambilla", etc.): hyperbole, self-explanatory names, romantic irony and grotesque, which are characterized by a sharp change of the serious and the frivolous, a combination of the objective and the subjective, a continuous parody, as well as the use of alogism - reasoning that violates the laws of logic, when something terrible (execution, autopsy of the body) is described as funny, etc.
Keywords: E. T. A. Hoffmann, Edgar Allan Poe, romantic plot, living - inanimate opposition, romantic irony, grotesque, stylistic techniques
For citation: Koroleva, V.V. (2023) "Hoffmann's complex" in Edgar Allan Рoe's story "Loss of Breath". Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya - Tomsk State University Journal of Philology. 82. рр. 288-302. (In Russian). doi: 10.17223/19986645/82/13
Вопрос о связи Э.Т.А. Гофмана и Э.А. По неоднократно обсуждался в зарубежной литературной критике начиная с середины Х1Х в. Одни ученые считают гофмановские заимствования очевидными (П. Кобб (1908) [1], Г. Грюнер (1904) [2], В. Стедман (1896) [3]). По свидетельству Ю.В. Ковалева, в Европе сложилось мнение об Э. По как об «американском Гофмане» [4. С. 17]. Другие же отрицают влияние немецкого романтика на американского писателя (Г.А. Почманн (1961) [5], Г. Гофман (1983) [6], Г.Е. Вудберри (1909) [7], Т.М. Хансен и Р. Поллин (1995) [8]). Тем не менее большинство сходятся во мнении, что черты гофмановской поэтики прослеживаются в творчестве Э. По.
Одним из первых, кто указал на значимость немецкого писателя для английской и американской литературы, в том числе для Э. По, был В. Скотт, написавший в 1827 г. статью «О сверхъестественном в литературе и, в частности, о сочинениях Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана» [9. С. 1314]. На рубеже Х1Х-ХХ вв. изучение гофмановских традиций в творчестве
Э. По становится особенно популярным. Р.Г. Стоддард указывает на важность Гофмана для формирования писательского таланта Э. По: «...если хозяином Готорна был Тик, как утверждал По, то хозяином По, насколько он его знал, был Гофман» [10. С. 14]. В. Стедман в предисловии к изданию произведений Э. По 1896 г. делает акцент на том, что некоторые рассказы Э. По предположительно были заимствованы у немецкого писателя, и заключает: «Гофман неоспорим» [3. Р. 96—97]. Он также обращает внимание на черты гофмановской стилистики у Э. По: «...в некоторых его произведениях ... достаточно метода Гофмана, чтобы предположить, что блестящий автор "Phantasie Stueke" (Гофман) был одним из ранних учителей Э. По» [3. Р. 97]. В 1899 г. традиции Гофмана в американской литературе были отмечены и в статье А. Мостовича «Американский Гофман» [11]. П. Кобб в книге «Влияние Э.Т.А. Гофмана на рассказы Э.А. По» (1908) выделяет в рассказах Э. По мотивы, которые были характерны для немецкого писателя [1].
В конце ХХ - начале ХХ1 в. в литературоведении можно наблюдать возрождение интереса к немецкому романтику на фоне роста популярности американской литературы. Имя Гофмана упоминает М.Н. Боброва в книге «Романтизм в американской литературе XIX века», размышляя о художественном методе Э. По [12]. В монографии Ю.В. Ковалева «Эдгар Аллан По» [4] находит подтверждение мысль о значимости Гофмана для американской литературы и формирования творческого метода Э. По. Э. Руссо в статье «Э. По и Э.Т.А. Гофман: пример влияния», опираясь на теорию Ю. Кристевой [13] об интертекстуальности текста, считает вполне закономерной попытку Э. По переосмыслить гофмановские тексты, а также стиль немецкого писателя [14]. С такой постановкой проблемы нельзя не согласиться. В поисках своего стиля Э. По часто менял манеру повествования, подражал современникам или пародировал их. Узнаваемые сюжеты Э.Т.А. Гофмана, актуальность проблематики его произведений и оригинальная стилистика не могли не привлечь внимание Э. По, учитывая необычную популярность немецкого писателя в 1830-е гг. не только в Европе (Франция, Россия, Англия и др.), но и в Америке. Г. Грюнер, например, утверждает, что Гофман в те дни был более известен и более читаем во Франции, чем в своей собственной стране, а французские литературные журналы постоянно были заняты Гофманом [2].
Однако в литературной критике акцент в большинстве своем делается на гофмановских традициях в страшных рассказах Э.По из цикла «Гротески и арабески» («Tales of the Grotesque and Arabesque», 1839): «Падение дома Ашеров» и «Майорат», «Вильям Вильсон» и «Эликсиры дьявола» и др. в то время как сатирические произведениях Э. По, как правило, остаются без внимания. На наш взгляд, выделение черт гофмановского стиля и в сатирических рассказах Э. По является актуальным вопросом. Не случайно гротеск, который стал неотъемлемой частью стиля Гофмана, заявлен в названиим сборника американского писателя. На этот факт обращает внимание В. Скотт, который отмечает близость гофмановского гротескного стиля гротескам и арабескам Э. По [9].
Ярким примером функционирования гофмановского иронического стиля в творчестве американского писателя является рассказ «Без дыхания» («Loss of Breath»), который вышел в свет в 1832 г. под названием «Решительная потеря» («A Decided Loss), а в 1835 г. был переименован Э. По в «Без дыхания» («Loss of Breath»). В новом варианте рассказ стал публиковаться в последующих изданиях начиная с 1846 г. Э. По в письме к Джону Кеннеди от 11 февраля 1836 г. свидетельствует, что написал «Без дыхания» в качестве сатирической пародии на произведения, печатавшиеся в журнале «Блэквуд» («Blackwood's Edinburgh Magazine») [15. C. 733], в котором в этот период публикуют и Гофмана (в частности, роман «Эликсиры дьявола» в номере за июль — декабрь 1824 г.). Известно, что к моменту появления рассказа Э. По «Без дыхания» на английский язык были переведены несколько произведений Гофмана: «Эликсиры дьявола» («Die Elixiere des Teufels») (1824), «Мадмуазель Скудери» («Das Fräulein von Scudéry») (1826), «Майорат» («Das Majorat») (1826), «Повелитель Блох» («Meister Floh») (1826), «Золотой горшок» («Der goldene Topf») (1827).
Для анализа рассказа Э. По «Без дыхания» мы предлагаем использовать подход, основанный на исследовании традиций немецкого романтика как «гофмановского комплекса», который характеризуется целостностью воспроизводимого содержания и позволяет выделить гофмановские заимствования не только в тех произведениях, где они очевидны, но и там, где они прослеживаются неявно. Этот комплекс был описан нами на примере русской литературы в монографии «"Гофмановский комплекс" в русской литературе конца Х1Х - начала ХХ веков» [16], где утверждается мысль, что феномен увлечения Э.Т.А. Гофманом, наблюдавшийся в России, способствовал появлению заимствований и подражаний, которые часто отражались в произведениях других писателей системно, в виде «гофмановского комплекса». Однако в зарубежной литературе «гофмановский комплекс» проявляется иначе. В связи с этим целью нашего исследования стало рассмотрение возможности применения ранее выработанной методологии «гофмановского комплекса» в американской литературе. Согласно нашей гипотезе гофмановские традиции нашли выражение и в творчестве американских писателей, ярким примером этому служит творчество Э. По. Мы предлагаем рассматривать черты поэтики Э.Т. А. Гофмана в рассказе Э. По «Без дыхания» как систему, которая включает следующие компоненты: трансформацию романтического сюжета (гофма-новский сюжет о потерянном отражении («Приключение в ночь под Новый год»), переосмысление идеи двоемирия, мотив театральной игры), актуализацию проблемы механизации человека и общества (оппозиция живое — неживое, прием оживления предметов и превращения человека в куклу, «живого» мертвеца, антропоморфизм) и сходные стилистические приемы (романтическая ирония и гротеск, алогизм, гипербола, говорящие названия и др.).
Трансформация романтического сюжета в рассказе Э. По
Переосмысление романтического сюжета в рассказе Э. По «Без дыхания» происходит за счет нарушения законов построения немецкой роман-
тической сказки, которую он берет за основу своего рассказа. Писатель отказывается от некоторых ее традиционных черт или же воспроизводит гофмановскую традицию, которая характеризуется «преодолением» романтизма.
Во-первых, Э. По в рассказе «Без дыхания» меняет один из сложившихся сюжетов романтизма — утрату героем своей тени (А. Шамиссо «Удивительные приключения Петера Шлемеля» («Peter Schlemihls wundersame Geschichte», 1814) или отражения (Гофман «Приключение в ночь под Новый год» («Die Abenteuer der Silvesternacht», 1815) и др. В произведениях немецких романтиков такая потеря воспринимается как трагедия, поскольку это происшествие связано с заключением сделки с дьяволом, что приводит героя к неизбежному наказанию. Он испытывает муки совести за свой грех, а общество его отвергает. У Э. По мотив вины за связь с дьяволом и необходимости искупления своего поступка снимается, а сюжет переосмысливается иронически. Э. По делает акцент на восприятии обществом человека без дыхания.
Во-вторых, Э. По отказывается от традиционного романтического двоемирия, которое у романтиков строится на представлении о разделении мироздания, о наличии другого мифологического сверхчувственного мира. В сказках Гофмана идея двоемирия подвергается ироническому переосмыслению: происходит смешение мира реального и идеального (мифологический): мир идеальный приобретает бытовые черты (например, образ золотого горшка), а мир мифологический становится частью реальной жизни (например, оживший кафтан в новелле «Крошка Цахес» («Klein Zaches, genannt Zinnober», 1819). По словам Д.Л. Чавчанидзе, страшная действительность у Гофмана неотделима от жизни человека, потому он обречен на трагизм: «Реальный мир, враждебный, игнорирован, но и идеальный по сути дела развенчан» [15. С. 348].
У Э. По двоемирие направлено на отражение конфликта «человек и общество». Автор дает новую интерпретацию двоемирия - это взаимодействие мира живых и мира мертвых. Но и оно у Э. По происходит лишь в сознании главного героя — мистера Литтлтона Бэрри: он чувствует себя живым, поэтому ведет себя как живой человек, а окружающие воспринимают его как мертвого. Пересечение этих миров порождает забавные ситуации и приводит к появлению фантастического элемента в рассказе: «...standing upon tiptoe, seizing her by the throat, and placing my mouth close to her ear, I was preparing to launch forth a new and more decided epithet of opprobrium. when. I discovered that I had lost my breath» [17. P. 152]. («... я встал на цыпочки, схватил жену за горло и, приблизив губы к ее уху, собрался было наградить ее каким-нибудь еще более оскорбительным эпитетом. в тот самый миг. я вдруг обнаружил, что у меня захватило дух» [18. C. 21]).
В-третьих, Э. По использует в рассказе мотив театральной игры, который восходит к новелле Гофмана «Принцесса Брамбилла» («Prinzessin Brambilla», 1820), где двоемирие создается за счет того, что главные герои
под влиянием атмосферы карнавала переносят свои театральные роли и мечты (принц Корнельо Кьяппери и принцесса Брамбилла) в обычную жизнь. Реальные события переплетаются с мотивом театральной игры и в романе Э.Т.А. Гофмана «Эликсиры дьявола». По словам, Л.А. Мишиной, этот роман «может быть интерпретирован как цикл своеобразных "спектаклей", сквозным персонажем в которых является монах Медард, посланный приором с миссией в Ватикан» [19. С. 911].
Э. По также обращается к этому приему, соединяя в рассказе «Без дыхания» реально-бытовой план и театральный, при этом мотив театральной игры становится сатирическим приемом, который помогает подчеркнуть недостатки современного общества. Главного героя рассказа Литтлтона театральные атрибуты окружают в повседневной жизни. Например, разыскивая дыхание, в своей комнате он вместо привычных вещей находит фальшивую челюсть, два турнюра, вставной глаз. Театральностью характеризуется его поведение. Бэрри сначала сам разыгрывает сцены из спектакля, например декламируя трагедию «Метамора», подражает игре актеров, что выглядит искусственно и нелепо: «It is not to be supposed, however, that in the delivery of such passages I was found at all deficient in the looking asquint - the showing my teeth - the working my knees - the shuffling my feet - or in any of those unmentionable graces which are now justly considered the characteristics of a popular performer» [17. P. 155] («Не следует, однако, полагать, что, исполняя подобные отрывки, я обходился без косых взглядов, шарканья ногами, зубовного скрежета, дрожи в коленях или иных невыразимо изящных телодвижений, которые ныне по справедливости считаются непременным атрибутом популярного актера» [18. С. 24]). Этим он напоминает Джильо Фава из новеллы Гофмана «Принцесса Брамбилла»: «...er dann mit verdrehten Augen, mit den Händen die Lüfte durchsägend, bald sich auf den Fußspitzen erhebend, bald wie ein Taschenmesser zusammenklappend, mit hohler Stimme die Verse holpricht und schlecht hertragierte» [20. Bd. 3. S. 107] («.он, закатив глаза, пилил воздух руками, то привставая на цыпочки, то складываясь пополам, как перочинный нож, и, спотыкаясь на словах, глухим голосом скандировал свои трагические монологи» [21. Т. 3. С. 296]). Затем общество навязывает Литтлтону роли трупа и преступника, которые он достойно играет. В духе Гофмана описывается сцена казни героя, когда он устраивает для зрителей представление, как на театральных подмостках, симулируя судороги и спазмы для большего эффекта: «My convulsions were said to be extraordinary. My spasms it would have been difficult to beat. The populace encored. Several gentlemen swooned; and a multitude of ladies were carried home in hysterics» [17. P. 162] («Все признали мои конвульсии из ряда вон выходящими. Судороги мои трудно было превзойти. Чернь кричала "бис". Несколько джентльменов упало в обморок, и множество дам было в истерике увезено домой» [18. C. 27]). Создается впечатление, что Литтлтон, как актер на сцене, получает удовлетворение от своей игры, которая производит такой сильный эффект. Э. По подчеркивает игровое начало в поведении главного героя и в эпизоде
в склепе, когда тот перед гробами пускается в рассуждения о жизни и смерти тех, кто в них лежит.
Таким образом, следуя традиции построения романтической сказки, Э. По переосмысливает ее черты по-своему: двоемирие утрачивает мифологическую подоплеку; понятие идеала утрачивается; конфликт становится бытовым; повествование же строится на переплетении мотива театральной игры и реально-бытового плана.
Актуализация проблемы механизации жизни и человека
В основе рассказа Э. По «Без дыхания» лежит восходящая к новелле Гофмана «Песочный человек» («Der Sandmann», 1817) проблема механизации человека в современном обществе, которая проявляется в оппозиции живое — неживое и образах мертвеца, куклы, вытесняющих собой живого человека. С главным героем Литтлтоном Бэрри происходит несчастье: в приступе гнева у него «захватывает дыхание», и он превращается в «живого» мертвеца: «alive, with the qualifications of the dead - dead, with the propensities of the living» [17. P. 153] («...живой, но со всеми свойствами мертвеца, мертвый, но со всеми наклонностями живых» [18. С. 22]). Он по-прежнему может двигаться, размышлять и даже говорить: «...I discovered that had I, at that interesting crisis, dropped my voice to a singularly deep guttural, I might still have continued to her the communication of my sentiments» [17. P. 153] («...я обнаружил, что, стоило мне в ту критическую минуту понизить голос и перейти на гортанные звуки, — я мог бы и дальше изливать свои чувства» [18. С. 22]).
И самое главное, несмотря на отсутствие физической боли, он по-прежнему способен испытывать чувства. Равнодушие окружающих к герою отражает общую проблему общества - обесценивание человека. Люди наносят физические увечья Литтлтону еще до того, как замечают, что у него нет дыхания: «... a third, of a size larger, requesting pardon for the liberty he was about to take, threw himself upon my body at full length, and falling asleep in an instant, drowned all my guttural ejaculations for relief, in a snore» [17. P.157] «.а третий джентльмен еще большей величины, предварительно попросив извинения за вольность, во всю длину растянулся на мне и, мгновенно погрузившись в сон, заглушил мои гортанные крики о помощи таким храпом.» [18. С. 24]). На факт причинения вреда герою никто не обращает внимания, пока он не становится похож на изуродованный труп: «Seeing that I remained motionless (all my limbs were dislocated and my head twisted on one side), his apprehensions began to be excited» [17. P. 157] («Но, увидев, что я остаюсь недвижим (все мои суставы были как бы вывихнуты, а голова свернута набок), он встревожился» [18. С. 24]).
Рассказ «Без дыхания» отчасти повторяет основную идею новеллы Гофмана «Песочный человек», где в центре повествования - любовь Ната-наэля к кукле-автомату Олимпии, которую создал профессор физики Спа-ланцани и ради забавы выдал за свою дочь. Натанаэль влюбляется в нее,
так как она идеально красива, а также потому, что она мало говорит и много слушает. Гофман в своем произведении изображает реальный мир бездуховным. В нем нет различий между куклой и человеком. Многие не только не замечают кукольности Олимпии, но и превозносят ее, ставя выше человека. Не случайно лишь после ее разоблачения молодые люди из опасений повторить судьбу Натанаэля стали требовать, чтобы их возлюбленная могла продемонстрировать свои умения: «Um nun ganz überzeugt zu werden, daß man keine Holzpuppe liebe, wurde von mehrern Liebhabern verlangt, daß die Geliebte etwas taktlos singe und tanze, daß sie beim Vorlesen sticke, stricke, mit dem Möpschen spiele usw.» [2Q. Bd. 2. S. 29]. («Многие влюбленные, дабы совершенно удостовериться, что они пленены не деревянной куклой, требовали от своих возлюбленных, чтобы те слегка фальшивили в пении и танцевали не в такт, чтобы они, когда им читали вслух, вязали, вышивали, играли с комнатной собачкой и т.д.» [21. Т. 2. С. 32Q]).
Э. По продолжает развивать гофмановскую проблему механизации человека в современном обществе с той разницей, что у Э.Т.А. Гофмана общество принимает куклу за живое существо и восхищается ее совершенством, а у Э. По общество живого человека делает мертвым: «Having cut off my ears, however, he discovered signs of animation. <...>. In case of his suspicions with regard to my existence proving ultimately correct, he, in the meantime, made an incision in my stomach, and removed several of my viscera» [17. P. 158] («...отрезав мне уши, он обнаружил в моем теле признаки жизни. <...>. На тот случай, если его подозрения, что я еще жив, в конце концов, подтвердятся, он пока что сделал надрез на моем животе и вынул оттуда часть внутренностей» [18. С. 25]).
Э. По считает, что опасны не автоматы, а люди, которые готовы превратить живое в мертвое (отправляют на виселицу невиновного, вынимают органы из «живого» тела). Э. По видит угрозу для современного общества и в ученых, которые ради эксперимента готовы пожертвовать человеком. Так, Литтлтон Бэрри, попав к хирургу, становится объектом его медицинских экспериментов. Доктор не обращает внимания даже на признаки жизни, которые демонстрирует герой, объясняя движения Литтлтона следствием действия гальванической батареи, которую применяет в целях научного эксперимента, а не для спасения человека. Иронически выглядит желание самой «жертвы» вступить в спор по поводу «остроумных, но фантастических» теорий, которые аптекарь выдвигает в результате своих опытов. Критика ученых в рассказе проявляется и в эпизоде с шумом из склепа, реакцией на который в обществе стала не попытка проверить, что там происходит, а появление трактата «О природе и происхождении подземных шумов», а также последующие возражения на этот трактат, опровержение и вновь подтверждение. Общественность ждет научных сенсаций, а вероятность «живого» захоронения не рассматривается.
Осуждая ученых, Э. По следует традиции Э.Т.А. Гофмана, который был одним из первых, кто поднял проблему вмешательства человека в законы природы. В произведениях Гофмана образ ученого часто подается в иро-
ническом ключе. Например, в новелле «Повелитель блох» («Meister Floh», 1822) ученые Левенгук и Сваммер искусственно вернули к жизни Гама-хею. Гофман под влиянием Ф. Шеллинга, утверждавшего, что «характер природы есть нераздельное, еще до разделения пребывающее единство бесконечного и конечного» [22], враждебно принимал все стремления ученых расчленить природу на отдельные составляющие, поэтому ученые Сваммердам и Левенгук, нарушившие ее гармонию, становятся объектом сатиры.
Безразличие людей друг к другу в современном обществе в рассказе «Без дыхания» проявляется и в эпизоде с казнью. Спящий кучер и двое пьяных новобранцев-пехотинцев принимают Литтлтона Бэрри за приговоренного грабителя почтовых дилижансов В. и ведут его на виселицу. Э. По подчеркивает, что для окружающих не важно, кого повестить, главное, чтобы казнь состоялась. Сходство с преступником демонстрирует обезли-ченность в обществе. Человек у Э. По уподобляется предмету, который можно купить: «The landlord of the "Crow". sent forthwith for a surgeon of his acquaintance, and delivered me to his care with a bill and receipt for ten dollars» [17. P. 158] («Хозяин "Ворона". тут же послал за знакомым хирургом и передал меня в руки последнего вместе со счетом на десять долларов» [18. С. 25]). Другим примером равнодушного отношения к человеку является история, приключившаяся с мистером Вовесьдух, которого поразило «второе дыхание». Это не помешало ему избежать участи соседа: его приняли за мертвеца и похоронили живым в склепе.
Для достижения иронического эффекта и усиления контраста между живым и мертвым Э. По использует прием овеществления абстрактного понятия. Например, Литтлтон воспринимает дыхание как некий предмет, который можно потерять, найти и вернуть: «It was possible, I thought, that, concealed in some obscure corner, or lurking in some closet or drawer, might be found the lost object of my inquiry. It might have a vapory - it might even have a tangible form» [17. P.154] («Быть может, думал я, то, что я ищу, скрывается где-нибудь в темном углу, в чулане или притаилось на дне какого-нибудь ящика. Может быть, оно имеет газообразную или даже осязаемую форму» [18. С. 23]). Этот прием восходит к Э.Т.А. Гофману, у которого предметы оживают, как в новелле «Золотой горшок», чтобы подчеркнуть мертвенность окружающего мира: «aber als er nun. den Ttirklopfer ergreifen wollte, da verzog sich das metallene Gesicht im ekelhaften Spiel blaugltihender Lichtblicke zum grinsenden Lacheln»[20. Bd. 1. S. 134] («Но только что он хотел взяться за этот молоток. как вдруг бронзовое лицо искривилось и осклабилось в отвратительную улыбку и страшно засверкало лучами металлических глаз» [21. Т. 1. C. 201]).
Обезличенность человека в современном обществе Э. По также показывает через смешение оппозиции человек — животное, когда внешний облик или поведение животных описывается, как у человека, и наоборот. Так, голос у Литтлтона Бэрри после потери дыхания превращается в «frog-like and sepulchral tones» [17. P. 156] («замогильный лягушачий» [18. С. 25]), в
то время как животные демонстрируют не только силу голоса, но и его музыкальность: кошки поют фиоритуры a !а Каталани (музыкальные украшения в вокальной или инструментальной партии), а ньюфаундленд демонстрирует рулады (переливы голоса в пении). Кроме того, Э. По по отношению к животным применяет эпитеты, которые используются для описания характера человека (кошки: «a greedy and vituperative» [17. P. 156] «жадные и сварливые кошки» [18. С. 25]) и его чувств (о кошках: «to their extreme horror and disappointment» [17. P. 156] «к величайшему ужасу и разочарованию» [18. С. 25]).
Литературная традиция сопоставлять человека с животным восходит к Э.Т.А. Гофману. В его романе «Житейские воззрения кота Мурра...» («Lebensansichten des Katers Murr», 1819-1821), а также в произведении «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца» («Nachricht von den neuesten Schicksalen des Hundes Berganza», 1814) животные испытывают человеческие чувства: Кот Мурр: «Ich fühlte mich von Reue, von Scham durchdrungen» [2Q. Bd. 3. S. 163] («раскаяние, стыд терзали меня» [21. Т. 5. C. 45]), или ведут себя как человек: кошка: «. Augenblick schrie die Gefleckte, indem ihr die hellen Tränen aus den Augen» [2Q. Bd. 3. S. 163] («слезы брызнули из глаз пестрой красавицы» [21. Т. 5. C. 42]).
Стилистические приемы Э.Т.А. Гофмана в новелле Э.А. По
Э. По использует гофмановский иронический стиль повествования, который характеризуется резкой сменой серьезного и несерьезного, смешением объективного и субъективного и основан на комплексном использовании ряда стилистических приемов, направленных на отражение процесса обезличивания человека в обществе и создающих особый иронический тон. Обратимся к анализу сходных стилистических приемов у Э.Т.А. Гофмана и Э. А. По.
Прежде всего, следует выделить романтическую иронию и гротеск, которыми проникнут весь рассказ Э. По «Без дыхания». Ирония Э.Т.А. Гофмана часто переходит в гротеск - прием, который активно разрабатывался романтиками. Одним из первых понятие гротеска было сформулировано Ф. Шлегелем, который считал, что в основе гротеска лежат три принципа: нелепое смешение, причудливое переплетение, трагикомедия. В нем он видел черты парадокса и карикатуры. Романтический гротеск усиливает контрасты реального мира путем заострения, укрупнения явлений. Введение невероятного искажает формы действительности, подчеркивает скрытую сущность реального [23]. Гротеск стал неотъемлемой частью прозы Э.Т.А. Гофмана, его сознания и видения. Образцом гротескного искусства он считал творчество французского графика Жака Калло, который привлекал немецкого писателя элементами фантастики и гротеска, а также субъективной манерой видения мира. Гофмановская манера повествования, когда даже самые трагические события не имеют серьезных последствий и преподносятся как шутка, как в новелле «Принцесса Брамбилла», лежит в
основе рассказа Э. По «Без дыхания» и направлена на критику общества. Все, что происходит с Литтлтоном, не воспринимается как трагедия даже им самим, напротив, он даже подыгрывает происходящему.
Э. По задействует и ряд других стилистических приемов, которые восходят к Э.Т.А. Гофману и в совокупности придают рассказу особый тон, имеющий сатирическую направленность. Например, прием алогизма - рассуждение, нарушающее законы логики: «.without meeting with any farther accident than the breaking of both my arms.» [17. P. 158] («.со мною не произошло больше никаких неприятностей, если не считать перелома обеих рук.» [18. С. 25]).
У Э.Т.А. Гофмана обращение к приему алогизма находим в новелле «Крошка Цахес»: «Beide stimmten darin überein, daß Dschinnistan ein erbärmliches Land sei, ohne Kultur, Aufklärung, Gelehrsamkeit, Akazien und Kuhpocken, eigentlich auch gar nicht existiere» [20. Bd. 2. S. 128] («Они оба согласились на том, что Джиннистан - прежалкая страна, без культуры, просвещения, учености, акаций и прививки оспы, и даже, по правде говоря, вовсе не существует» [21. Т. 3. С. 183]).
Э. По часто использует развернутые сравнения, в которых иронический эффект появляется благодаря сопоставлению частного, бытового с чем-то важным, общечеловеческим. Например, Литтлтон сравнивает свою духовную стойкость с осаждением крепостей (Троя, Нивея, Самария). Или описание потери своих ушей герой сопровождает размышлениями о том, как утраченные у исторических лиц части тела повлияли на ход истории: «But, as the loss of his ears proved the means of elevating to the throne of Cyrus, the Magian or Mige-Gush of Persia. so the loss of a few ounces of my countenance proved the salvation of my body» [17. P. 160] («Однако, подобно тому, как потеря ушей способствовала восшествию персидского мага Гауматы на престол Кира, . так потеря нескольких унций моей физиономии оказалась спасительной для моего тела» [18. C. 26]). У Э.Т.А. Гофмана, например, в новелле «Принцесса Брамбилла» любовные страдания Джильо сопоставляются c болью от укола иголкой: «„Meine Giacinta", sprach Giglio im Schmerz der Liebe und des Nadelstichs» [20. Bd. 3. S. 107] («Моя Джачинта, сказал Джильо, страдая от любви и от укола иголки» [21. Т. 3. C. 333]).
Прием градации у Э. По усиливает эффект театральности происходящего и вызывает ироническое восприятие героя читателем. Например, «Imagine. my wonder - my consternation - my despair!» [17. P. 154] («вообразите. мое изумление, мой ужас, мое отчаяние» [18. C. 21]). Подобное стилистическое средство характерно и для произведений Э.Т.А. Гофмана. Например, в новелле «Крошка Цахес»: «solch ein Mann - solch ein Talent! - solcher Eifer - solche Liebe» [20. Bd. 2. S. 174] («.какой человек! Какой талант! Какое усердие! Какая любовь!» [21. Т. 3. C. 229]).
Особый иронический эффект у Э. По достигается благодаря использованию приемов парадокса и гиперболы. Американский писатель часто создает парадокс за счет необычного сочетания прилагательных и предметов, которые они характеризуют, при этом трагическое лишается отрицатель-
ной семантики. Например, раскроенный чемоданом череп описывается не как трагедия, а как нечто необычное и интересное с помощью прилагательных interesting and extraordinary. Гипербола характерна как для Э. По: «...а thousand vague and lachrymatory fancies took possesion of my soul» [17. P. 154] («Сотни смутных, печальных фантазий теснились в моем мозгу» [18. P. 154]), так и для Э.Т.А. Гофмана: «...sieben Tage hindurch vom frühsten Morgen bis in den späten Abend hatten die Sitzungen gedauert» («Крошка Цахес» [20. Bd. 2. S. 126]) («Семь дней напролет, с раннего утра до позднего вечера, длились совещания» [21. Т. 3. C. 230]).
Ярким сатирический прием Э. По, как у Э.Т.А. Гофмана - бытовые описания с философскими рассуждениями, что способствует появлению особой комичности. Главный герой рассказа Э. По «Без дыхания», например, размышляет о жизни, находясь в склепе среди гробов: «He was the originator of tall monuments - shot-towers - lightning-rods - Lombardy poplars. His treatise upon "Shades and Shadows" has immortalized him. He then came home, talked eternally, and played upon the French-horn» [17. P. 164]. «Он был создателем высоких памятников, башен для литья дроби, громоотводов и пирамидальных тополей. Его трактат "Тени и оттенки" обессмертил его имя. Затем он возвратился домой, вечно болтал всякую чепуху и играл на валторне» [18. C. 28]. У Э.Т.А. Гофмана, например, в романе «Эликсиры дьявола» Пьетро Белькампо сравнивает процесс стрижки с творчеством великих писателей и правлением императоров.
Подобные философствования и у Э.Т.А. Гофмана, и у Э. По обычно сопровождаются ссылками на авторитетных авторов, что не соответствует ситуации или важности темы размышлений и вызывает комический эффект. Иронический эффект создают у Э. По и Э.Т.А. Гофмана говорящие имена и названия. У Э. По: Lyttleton, Windenough, Lackobreath. У Э.Т.А. Гофмана, например, в «Королевской невесте»: Karotte (морковь), Amandus Nebelstern (туманная звезда), der Herr von Schwarzrettig (черная редька) и др.
Чтобы подчеркнуть позерство, театральность поведения своего героя в рассказе «Без дыхания», а также для выражения эмоций недовольства Э. По использует прием парцелляции: «I met Blab at the corner of the street - wouldn't give me a chance for a word - couldn't get in a syllable edgeways -attacked, consequently, with epilepsis - Blab made his escape - damn all fools! - they took me up for dead, and put me in this place - pretty doings all of them!» [17. P. 165] («Встретил на углу Пустослова. не дал мне ни слова вымолвить... я ни звука произнести не мог... в результате припадок эпилепсии... Пустослов сбежал... черт бы побрал этих идиотов!.. Приняли меня за мертвого и сунули сюда... не правда ли, мило?» [18. C. 29]). Такую же функцию этот прием выполняет и у Э.Т.А. Гофмана («Крошка Цахес, по прозванию Циннобер»): «Ministers - Kollegen - Kameraden -beinahe glaub ich, der große Magus hat recht und wir sind - nun mögen wir sein, was wir wollen!» [20. Bd. 2. S. 147] («Министры... Коллеги... Друзья... Пожалуй, маг был прав, обозвав нас... ну да ладно, кто бы мы ни были...» [21. Т. 3. C. 348]).
Таким образом, одним из источников сатирического стиля для американского писателя Э. По в рассказе «Без дыхания» могло стать творчество Э. Т. А. Гофмана, о чем свидетельствует комплексное воспроизведение в рассказе Э. По гофмановской проблематики, сюжета и стилистических черт сказок-каприччио. На наш взгляд, дальнейшее изучение восприятия и трансформации гофмановской традиции в цикле «Гротески и арабески» Э. По (рассказы «Бон-Бон», «Черт на колокольне», «Делец» и др.), основываясь на методологии «гофмановского комплекса», является перспективным, так как это позволяет найти новые доказательства присутствия гофманов-ского интертекста в сатирических произведениях Э. По, что станет вкладом в исследование «гофмановского комплекса американской литературы».
Список источников
1. Cobb P. The Influence of E. T. A. Hoffmann on the Tales of Edgar Allan Poe // Studies in Philology. University of North Carolina Press, 1908. Vol. 3 (1908). Р. 1-105.
2. Gruener G. Poe's Knowledge of German // Modern Philology. 1904. Vol. 2. Р. 125140.
3. Stedman E.S. Introduction to the Tales // The Works of E. A. Poe. Chicago, 1896. Vol. I. Р. 91-121. URL: https://www.eapoe.org/works/stedwood/sw0103.htm. (accessed:
22.07.2021).
4. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Л. : Худож. лит., 1984. 296 с.
5. Pochmann H. A. German Culture in America. Philosophical and Literary Influences. Madison : University of Wisconsin Press, 1957. 865 p.
6. Hoffmann G. Edgar Allan Poe and German Literature // American-German Literary Interrelations in the Nineteenth Century. München : Fink, 1893. Р. 52-104.
7. Woodberry G.E. The Life of Edgar Allan Poe : in 2 vol. Boston : Houghton Mifflin, 1909. Vol. 1. 540 p.
8. Hansen T.M., Pollin Burton R. The German Face of Edgar Allan Poe: A Study of Literary References in His Works. Columbia : Canadian House, 1995. 152 p.
9. Скотт В. Собрание сочинений : в 20 т. М. : Худож. лит., 1960-1965. Т. 20. 838 с.
10. Stoddard R.H. The Works of Edgar Allan Poe, London, 1884. I, p. XIV. URL: https://babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=mdp.49015002781806&view=1up&seq=13 (accessed:
22.05.2022).
11. Мостович А. Американский Гофман // Книжки «Недели». СПб., 1899. Нояб. С. 226-228.
12. Боброва М.Н. Романтизм в американской литературе XIX века. М. : Высш. шк., 1972. 286 с.
13. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Вестник МГУ. Сер. 9: Филология. 1995. № 1. С. 97-124.
14. Russo E.E. A. Poe and E.T.A. Hoffmann: a case of influence // Amendola A., Barone L. Edgar Allan Poe across Disciplines. Genres and Languages. Cambridge Scholars Publishing, 2018. Р. 121-138.
15. Королева В.В. «Гофмановский комплекс» в русской литературе конца ХГХ -начала ХХ веков. Владимир : Шерлок - Пресс, 2020. 305 с.
16. Чавчанидзе Д.Л. «Романтическая ирония» в творчестве Гофмана // Ученые записки МГПИ им. Ленина. 1967. Вып. 280. С. 340-355.
17. Poe E.A. The complete works: in 17 Vol. New York : Thomas Y. Crowell & Company, 1902. Vol. 2. 395 р.
18. По Э. Полное собрание рассказов. М. : Наука,1970. 296 с.
19. Мишина Л.А. Роман Э.Т.А. Гофмана «Эликсиры сатаны» как «рассказываемый театр» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 4 (2). С. 911-914.
20. Hoffmann E.T.A. Werke. Frankfurt am Main : Insel Verlag, 1967. 531 s.
21. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений : в 6 т. М. : Худож. лит., 1991-1999.
22. Шеллинг Ф. Философия искусства. М. : Мысль,1966. 496 с.
23. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М. : Искусство, 1983. 448с.
References
1. Cobb, P. (1908) The influence of E. T. A. Hoffmann on the tales of Edgar Allan Poe. Studies in Philology. 3. pp. 1-105.
2. Gruener, G. (1904) Poe's Knowledge of German. Modern Philology. 2. pp. 125-140.
3. Stedman, E.S. (1896) Introduction to the Tales. In: Stedman, E.C. & Woodberry, G.E. (eds) The Works of E. A. Poe. Vol.1. Chicago: Stone & Kimball. pp. 91-121. [Online] Available from: https://www.eapoe.org/works/stedwood/sw0103.htm. (Accessed: 22.07.2021).
4. Kovalev, Yu.V. (1984) Edgar Allan Po [Edgar Allan Poe]. Leningrad: Khudozhestvennaya literatura.
5. Pochmann, H.A. (1957) German Culture in America. Philosophical and Literary Influences. Madison: University of Wisconsin Press.
6. Hoffmann, G. (1893) Edgar Allan Poe and German Literature. In: Wecker, C. (ed.) American-German Literary Interrelations in the Nineteenth Century. München: Fink. pp. 52-104.
7. Woodberry, G.E. (1909) The Life of Edgar Allan Poe. Vol.1. Boston: Houghton Mifflin.
8. Hansen, T.M. & Burton, P.R. (1995) The German Face of Edgar Allan Poe: A Study of Literary References in His Works. Columbia: Canadian House.
9. Seott, W. (1960-1965) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 20. Moscow: Khudozhestvennaya literatura.
10. Stoddard, R.H. (1884) The Works of Edgar Allan Poe. Vol. 1. New York: A.C. Armstrong and Son. P. 14. [Online] Available from: https://babel.hathitrust.org/ cgi/pt?id=mdp.49015002781806&view= 1 up&seq= 13. (Accessed: 22.05.2022).
11. Mostovich, A. (1899) Amerikanskiy Gofman [American Hoffmann]. Knizhki "Nedeli". Peterburg. November. pp. 226-228.
12. Bobrova, M.N. (1972) Romantizm v amerikanskoy literature XIX veka [Romanticism in American Literature of the 19th Century]. Moscow: Vysshaya shkola.
13. Kristeva, J. (1995) Bakhtin, slovo, dialog i roman [Bakhtin, word, dialogue and novel]. VestnikMGU. Ser. 9. Filologiya. 1. pp. 97-124.
14. Russo, E.E. (2018) A. Poe and E.T.A. Hoffmann: a case of influence. In: Amendola, A. & Barone, L. (eds) Edgar Allan Poe across Disciplines. Genres and Languages. Cambridge: Cambridge Scholars Publishing. pp. 121-138.
15. Koroleva, V.V. (2020) "Gofmanovskiy kompleks" v russkoy literature kontsa XIX — nachala XX vekov ["Hoffmann complex" in Russian Literature of the late 19th - Early 20th Centuries]. Vladimir: Sherlok-Press.
16. Chavchanidze, D.L. (1967) "Romanticheskaya ironiya" v tvorchestve Gofmana ["Romantic irony" in the work of Hoffmann]. Uchenye zapiski MGPI im. Lenina. 280. pp. 340-355.
17. Poe, E.A. (1902) The Complete Works. Vol. 2. New York: Thomas Y. Crowell & Company.
18. Poe, E.A. (1970) Polnoe sobranie rasskazov [Complete Short Stories]. Moscow: Nauka.
19. Mishina, L.A. (2010) Roman E.T.A. Gofmana "Eliksiry satany" kak "rasskazyvaemyy teatr" [E.T.A. Hoffmann's novel Elixirs of Satan as "narrative theater']. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 4 (2). pp. 911-914.
20. Hoffmann, E.T.A. (1967) Werke. Frankfurt am Main: Insel Verlag.
21. Hoffmann, E.T.A. (1991-1999) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura.
22. Schelling, F.W.J. (1966) Filosofiya iskusstva [Philosophy of Art]. Translated from German. Moscow: Mysl'.
23. Schlegel, K.W.F. (1983) Estetika. Filosofiya. Kritika [Aesthetics. Philosophy. Criticism]. Translated from German. Moscow: Iskusstvo.
Информация об авторе:
Королева В.В. - д-р филол. наук, заведующий кафедрой второго иностранного языка и методики обучения иностранным языкам Педагогического института, Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых (Владимир, Россия). E-mail: queenvera@yandex. ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
V.V. Koroleva, Dr. Sci. (Philology), head of the department, Vladimir State University named after Alexander and Nikolay Stoletovs (Vladimir, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 28.07.2021; одобрена после рецензирования 11.04.2022; принята к публикации 13.03.2023.
The article was submitted 28.07.2021; approved after reviewing 11.04.2022; accepted for publication 13.03.2023.
