CC BY
137
С. Ю. СОЛОДОВНИКОВ,
доктор экономических наук,
Институт экономики НАН Беларуси, г. Минск, Беларусь
ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ ПРИ ИЗУЧЕНИИ КЛАССОВ В ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ
Раскрывается сущность социально-классовой дифференциации общества. Показывается противоречивая социально-экономическая природа процесса перехода к постиндустриальному обществу. Описываются экономические и социальные противоречия, неизбежно возникающие на постиндустриальной стадии развития общества. Предлагается авторское видение гносеологических проблем изучения классов и классовой борьбы в постиндустриальном обществе.
Ключевые слова: экономические интересы, социальные классы, классовая борьба, постиндустриальное общество, экономический рост, многоукладная экономика.
Мир в XXI в. кардинально изменился. И дело не только в нарушении геополитических равновесий, формировании однополярного мира и усилении борьбы за все виды ресурсов, но и в том, что человечество начинает по-новому смотреть на цели и критерии общественного прогресса. Радикальное изменение общества за последние 20 лет проявилось не только в изменении политической, экономической и иных социальных подсистем, но и в формировании новых псевдонаучных мифов. К числу последних, по нашему мнению, относится и обывательское суждение, что современное общество менее дифференцированно, чем, например, западноевропейские социумы в XIX в., а также представление о том, что социальные классы - это «идеологизированная» категория, введенная К. Марксом и не несущая сегодня никакого эвристического потенциала. Преодоление названного социального мифа является одной из важных целей этой книги.
Предлагаемая работа должна способствовать дальнейшему прогрессу экономической теории и методологии, обращению к исследованию такой фундаментальной социально-экономической категории, как социально-классовая структура общества. При этом предполагается, что дальнейший прогресс политэкономии (и, как результат, действительное возвращение ей роли методологической базы частных экономических дисциплин) возможен только при, во-первых, возвращении ей традиционного предмета изучения - отношения между социально-экономическими субъектами и, во-вторых, широкого привлечения к политэкономическим исследованиям достижения «сопредельных» наук: социальной философии, теории познания, универсальной истории, психологии, социологии и некоторых других.
Продолжая сказанное выше, хочется подчеркнуть, что политическая экономия - это социальная наука, изучающая отношения между социальными субъектами, включенными в единый, относительно устойчивый, организационно оформленный материально-общественный комплекс, в пределах которого осуществляется внутренне взаимосвязанное производство, присвоение и социально значимое потребление материальных средств и благ для обеспечения физической жизни общества, а также для создания материальной базы всех сфер общественной жизни. Политэкономия исследует законы, управляющие развитием социально-экономических систем, а также рассматривает названные системы в различные исторические периоды и эпохи через призму субъектных (межклассовых) отношений.
Основным содержанием политической экономии традиционно выступало исследование социальной структуры, «отношений между классами как социальных механизмах прибыли, рынка, производительности труда, движения капиталов в любых формах. Предмет политической экономии традиционно совпадал с социологией. Политическая экономия и считалась социологией». В качестве основы развития общества выделялись взаимоотношения между социальными классами. Основоположники политэкономии (В. Петти, Ф. Кенэ, А. Тюрго, А. Смит, Д. Рикардо и др.) «разрабатывали ее социальное содержание через проблемы социальной статистики, социальной формы труда, социального содержания и цели разделения труда; через разделение труда и обмен как отношение между классами, выявляли характеристики классов, их определение и понимание собственности как системы отношений классов» [1, с. 119]. Начиная с конца XIX в., трактовки социальных классов политэконо-мической (когда классы рассматриваются по положению в профессиональной, имущественной и объемно-правовой структурах) и социологической (когда классы рассматриваются по положению в профессиональной, объемно-правовой и статусной структурах) науками различаются.
В советской политической экономии человек, главный элемент экономических отношений, был «изгнан» из экономической науки. В зарубежной экономической теории в рамках так называемого мэйнстрима также произошел отказ от изучения реальных экономических субъектов, на смену которым пришел «экономический человек». Широко распространенный псевдообъ-ективистский подход ограничивал поле исследований ученых-экономистов лишь отношениями людей, причем независимых от воли и сознания. Система понятий, категориальный аппарат экономической теории не улавливали субъектную социально-экономическую сущность экономических реалий. Сегодня не только дальнейший прогресс, но и само существование политэкономии немыслимо без углубления политэкономического анализа социально-экономических взаимоотношений между различными социальными субъектами.
Экономическая обусловленность социально-классовой дифференциации современного общества, ее механизмы и онтологические формы социальноклассовых субъектов изучались нами с середины 1980-х годов. В качестве ис-
ходной базы исследования выступили классические произведения обществоведов: А. Смита [2], К. Маркса [3; 4; 5], Ф. Энгельса [6], М. Вебера [7; 8; 9] и др., которые, разрабатывая основы парадигмы социально-классовой структуры, выявили существование социальных классов как реальных экономических категорий и показали обусловленность их наличия системой экономических отношений; В. И. Ленина [10; 11], П. А. Сорокина [12], Р. Дарендорфа [13], А. Джефри [15; 16] и др., которые сумели выявить роль антагонизма экономических интересов в социально-классовой дифференциации общества, некоторые формы и методы классовой борьбы, а также выделить основные типы отношений, лежащих в основе социально-классовой структуры общества; Н. А. Аитова [17], Е. М. Бабосова [18], П. М. Блау [19; 20], А. Н. Данилова [21], Т. И. Заславской [22; 23], М. Н. Руткевича [24; 25; 26; 27], З. Т. Голенковой [28, 29] и др., которые подготовили методологическую основу для выделения социально-классовых отношений из системы социальных отношений; Р. В. Рыв-киной [30], Ю. С. Полякова [31], П. Бурдье [32], Г. С. Батыгина [33; 34], Л. П. Ва-сюченок [35], М. Джиласа [36], М. Восленского [37] и др., которые попытались выделить социальные классы, существующие в реальных социумах, и показать многообразие проявления их экономических интересов.
Однако в их работах нет ответа на ряд субстационарно-гносеологических вопросов, которые оказались вне сферы их научных интересов. В том числе они не занимались вопросами экономической обусловленности социальноклассовой структуры транзитивного общества, не раскрывали направления эволюции и способы регулирования данной структуры, не ставили задачу выработки отвечающего этим задачам категориального аппарата, описывающие процессы трансформации социально-классовых субъектов как непрерывный синергетический процесс, не показали особенности классовой борьбы в постиндустриальном обществе. При решении заявленной гносеологической задачи будет использоваться разработанная нами теоретико-методологическая модель экономической обусловленности трансформации социально-классовой структуры общества (см. таблицу), суть которой состоит в определении социального статуса человека через его место в системе трудовых отношений и во взаимосвязи с системами отношений собственности, потребностей и интересов.
При этом выделены и разграничены на основе единого критерия (отношения к экономической системе) эндогенные и экзогенные социально-экономические факторы, обусловливающие существование и эволюцию социально-классовой структуры общества, которые выступают в качестве системы показателей, влияющих на характеристики социально-экономических субъектов (рис. 1, 2).
Установлено, что в качестве эндогенных социально-экономических факторов (экономических причин, вызывающих трансформацию социально-классовой структурыЫ) следует выделять различное место субъектов в трудовых отношениях, отношениях собственности и социально-экономического управ-
ления, потребностных отношениях и вытекающую из этого различную степень удовлетворения потребностей индивидов, а также различные социально-экономические способности субъектов и интересы субъектов и их постоянное изменение. Выяснено, что экзогенные факторы подразделяются на субъектные (социальная среда экономических отношений, в которой происходит трансформация социально-классовых отношений): моральный - изменение нравственных отношений в обществе, политический - изменение политической системы, социально-гносеологический - степень развития науки о природе, человеке и обществе и ее применение при попытках сознательного общественного, в том числе государственного, регулирования социальных процессов и объектные (экономические предпосылки трансформации названной структурыг): хорономический - изменение природно-географических условий, демографический - изменение половозрастной структуры общества и социально-классовых агрегированных субъектов, технологический - изменение технологического уклада.
Механизм экономической обусловленности трансформации социально-классовой
структуры общества
Экономическая система Социальный капитал
Изменения в трудовых отношениях Субъектный статус в профессиональной структуре, способах и методах привлечения к труду и т. п. Изменение в соотношении социально-классовых сил. Изменение в характере зависимости
Изменения в отношениях собственности Субъектный статус в имущественной структуре Изменение экономических интересов. Изменение в доходах. Изменения в количестве находящихся в распоряжении экономических ресурсов. Изменение в удовлетворении материальных потребностей
Изменения в отношениях соци-ально-экономиче-ского управления Субъектный статус во властной структуре: формирования равной взаимозависимости, односторонней зависимости и независимости; социально-экономической субординации и экономической власти; господства и подчинения эксплуатации; сотрудничества, взаимодействия и т. д. Изменение социальных ролей, групповых идентификаций. Изменение социальной мобильности
Изменения в по- требностных отношениях Субъектный уровень потребления Изменение в способах и методах разрешения социальноклассовых противоречий и т. д.
Трансформация социально-классовой структуры Субъектный статус в устойчивых межгрупповых социально-экономических отношениях, в структуре информационных обменов Изменение в способах и формах капитализации социального потенциала. Изменение в принципах снижения транзакционных издержек
С Л
Ноосферные экономические предпосылки
изменение природно-географических условий: используемой сырьевой базы
( изменение технологического уклада, опира- 1 ющееся на приоритетное развитие человеческого интеллекта: способа переработки экономических ресурсов, учета климата и территориальной доступности
изменение половозрастной структуры, оказывающее влияние на место и структуру рабочей силы
УУ У J
эконом и ческне П PH ЧIIII ы
место в трудовых отношениях (например, в доминирующем или эксполярном экономическом укладе и т.д.)
место в отношениях собственности
место в отношениях социально-экономического управления (например, доступ к функциональной экономической власти)
место в потребностных отношениях
социально-экономические способности (трудовые, поведенческие и т.д.)
-ч
интересы (уравнительные, монопольные, продукционные и т.д.)
место в социально-классовои структуре
социальная среда экономических отношении
нравственные отношения
политическая система
социально-гносеологическая среда
Рис. 1. Принципы действия социально-экономических факторов, обусловливающих существование и эволюцию социально-классовой структуры
экономические причины
различное место в трудовых отношениях (например, в доминирующем или эксполярном укладе и т.д.)
различное место в отношениях соЬственности
различное место в отношениях социально- экономического управления (например, доступ к функциональной эко н о мич е ско й в л асти)
Л
различное место в потреЬностных отношениях
различные социально-экономические СПосоЬности (трудовые, поведенческие,)
различные интересы даавнительные, монопольные, продукционные и т.д.)
различное место в социально-классовой структуре оЬщества
Л
экономические предпосылки
изменение природногеографических условий: используемой сырьевой Ьазы
изменение
технологического уклада: спосоЬа переработки экономических ресурсов
т:
изменение шт»т$Д структуры, оказывающее влияние на место и структуру рабочей силы
изменение нравственных отношений изменение политической системы
с о ци ал ьн о-гн о с е ол огич е ски е из ме н ения
Рис. 2. Механизм действия социально-экономических факторов, обусловливающих существование и эволюцию социально-классовой структуры
Гносеологические трудности при изучении классов...
В современной общественной науке наблюдается огромное разнообразие взаимоисключающих представлений о социальной и социально-классовой структурах. Западные авторы традиционно вкладывают в это понятие весьма различный смысл. Одни исследователи рассматривают социальную структуру как систему социального неравенства, другие определяют ее как совокупность групп ассоциаций и институтов, третьи считают ее системой статусов и ролей, сводя анализ к функциональной взаимозависимости между ними и т. д. [38, с. 2-12; 39, с. 74; 40; 41].
Как пишет ведущий французский социолог П. Ансар в своей книге «Современная социология»: «В целом с 1945 г. до 70-х гг. во Франции, Италии, как и в ФРГ и США, многие исследователи в области общественных наук, не связывая себя догматически с отдельными деталями марксовых положений, извлекли из них самое существенное с намерением преодолеть границы узкого экономизма (Сартр, 1960) либо в целях подорвать авторитет функционалистских консервативных моделей (Миллс, 1959; Хабермас, 1968)» [42, с. 136]. Однако, отмечает далее названный автор, «1970-е - 1980-е годы отмечены отходом от этой содержательной стороны марксизма в общественных науках, что было связано с различными причинами, в которых исторические события сыграли не последнюю роль» [42, с. 136].
В обществоведении длительное время сосуществуют два направления в изучении социальных структур. При одном из них в качестве основных компонентов этой структуры рассматриваются исключительно социальные страты, что не позволяет исследователю раскрыть реальные социально-экономические, политические, этнические и иные общественные противоречия, а также определить реальные, а не мнимые (абстрактные) тенденции развития социума и факторы, их определяющие. При втором основными компонентами социальной структуры принимаются классы, причем внутри самого этого направления существуют принципиально разные подходы:
во-первых, когда приверженцы классовой теории делают акцент на том, что социальная структура связана, прежде всего, с дифференциацией между индивидами. В таком случае, прежде всего, рассматривается не род занятий людей, а их профессиональная позиция, не доходы людей, а распределение доходов между субъектами, что позволяет раскрыть социальное неравенство. В качестве теоретической цели при этом провозглашается необходимость раскрытия и объяснения исторических форм и степеней дифференциации и влияние последней на социальную эволюцию [43]. Очевидным недостатком этого узкого подхода является сужение, сводящее на нет его методологическое значение, содержание вкладываемого в понятие «социальная структура общества» лишь к дифференциации между индивидами. На самом деле названная структура также включает в себя демографические, нравственные и многие иные отношения;
во-вторых, когда исследователи расширительно трактуют понятие «классовой структуры», реально ведя речь «... о тех же иерархиях социальных групп,
что и у представителей собственно стратификационного подхода» [44, с. 41]. При этом, ввиду полной тождественности понятий, категориальное дублирование вносит только гносеологическую сумятицу, поскольку мешает четко определить исходные понятия данных социальных парадигм и гипотез;
в-третьих, когда исследователи признают, что категория «социально-классовая структура» уже понятия «социальная структура» и что первая структура полностью входит во вторую (интеграционный подход). При этом существует реальная возможность как разграничить названные структуры, так и дать им четкие, внутренне не противоречивые определения.
Очевидно, что всякое общество является сложным социальным агрегатом, состоящим из совокупности взаимодействующих субъектов, распадающихся не прямо на индивидов, а на два или большее число социальных общностей, которые уже, в свою очередь, разлагаются на индивидов. В основе выделения той или иной социальной структуры лежит функциональная или причинная связь взаимодействующих индивидов. В зависимости от степени интенсивности этой связи возникает возможность существования ряда структур в одной и той же совокупности людей. Характер такой связи будет показывать рядо-положность и пересекающееся сосуществование социальных групп. «Степень интенсивности функциональной связи и ее характер, - пишет П. А. Сорокин, -такова основа возможности сосуществования ряда коллективных единств в одном и том же населении» [12, с. 18]. Далее он указывает, что социальная разновидность процессов взаимодействия или характер связей «... влечет за собой многообразие коллективных единств, образуемых различно комбинирующимися индивидами - с одной стороны, с другой - принадлежность каждого индивида не к одному, а к ряду реальных совокупностей» [12, с. 18].
Все социальные группы в зависимости от количества объединяющих их признаков могут быть определены как элементарные или кумулятивные (интегральные). «Под элементарным или простым коллективным единством (социальной группой. - С. С), - пишет П. А. Сорокин, - я понимаю реальную, а не мнимую совокупность лиц, объединенных в одно взаимодействующее целое каким-либо одним признаком, достаточно ясным и определенным, не сводимым на другие признаки» [12, с. 58]. В качестве таких признаков могут выступать: профессия, раса, объем прав, язык, территориальная принадлежность, пол и др. «Под кумулятивной группой... разумеется совокупность взаимодействующих индивидов, связанных в одно организованное целое связями не одной, а рядом элементарных группировок» [12, с. 237]. Соответственно и социальная структура, образованная на базе социальных групп, дифференцированных по одному признаку (достаточно ясному и определенному, не сводимому на другие признаки), может быть определена нами как элементарная социальная структура (например, профессиональная структура). Структура, объединяющая в себя несколько элементарных структур, является кумулятивной, или интегральной, структурой. В качестве элементов такой структуры будут выступать кумулятивные группы, которые, в свою очередь, распа-
даются на элементарные группы. Кумулятивной группой, в частности, является социальный класс. Соответственно, характеризуя социально-классовую структуру, можно говорить о ней как о кумулятивной, или интегральной, социальной структуре.
Исходя из общесистемного подхода, можно предварительно отметить, что для определения сущности социально-классовых отношений необходимо рассматривать социальные классы с двух сторон: 1) с точки зрения их места и функциональной роли в обществе; 2) через противоречие социально-классовых интересов. Суть одной из сторон социально-классовых отношений заключается в противоречии интересов, прежде всего экономических, тех или иных социальных групп (которое будет проистекать главным образом из возможности одними социальными группами присваивать себе труд других).
Наличие противоречия интересов (прежде всего экономических) в качестве критерия выделения социальных классов само по себе не вызывает споров в отечественном обществоведении (другое дело, наличие разночтений в применении его к реальным общественным системам).
При рассмотрении же социальных классов по их месту и функциональной роли в обществе до настоящего времени нет единого мнения. В качестве работающего определения социальных классов по их месту и функциональной роли в обществе может быть использовано определение, данное П. А. Сорокиным. По его мнению, социальным классом «... является кумулятивная, нормальная, солидарная, полузакрытая, но с приближением к открытой, типичная для нашего времени группа, составленная из кумуляции трех основных группировок: 1) профессиональной; 2) имущественной; 3) объемно-правовой» [12, с. 298]. Иначе говоря, социальный класс можно определить как солидарную совокупность индивидов, сходных по профессии, по имущественному положению, по объему прав, а следовательно, имеющих тождественные профессионально-имущественно-социально-правовые интересы.
Поскольку все социальные группы в обществе взаимодействуют друг с другом и при этом стремятся к наиболее оптимальной реализации своих интересов (прежде всего экономических), то все общество объективно должно распадаться на некие большие группы людей, противостоящих друг другу в зависимости от степени совпадения (противопоставления) их интересов (прежде всего экономических). Что же будет предопределять это совпадение (противопоставление)? На наш взгляд, это все та же возможность одними социальными группами присваивать себе труд других (что зависит от их места и функциональной роли). Для защиты своих экономических интересов происходит стихийное объединение тех и других в социальные классы. Такое объединение выступает в качестве экономической базы образования социальных классов. Р. Дарендорф в работе «Class and class conflict in industrial society» (London, 1957 г.) писал по этому поводу, что «класс - это категория, которая используется при анализе динамики социального конфликта и его структурных корней» [13, с. 65]. Вместе с тем социальный класс не только экономическое, но и социальное, политическое и духовно-идеологическое образование.
К. Маркс в «Нищете философии» пишет: «Экономические условия превратили сначала массу народонаселения в рабочих. Господство капитала создало для этой массы одинаковое положение и общие интересы. Таким образом, эта масса является уже классами по отношению к капиталу, но еще не для себя самой. В борьбе... эта масса сплачивается, она конституируется как класс для себя. Защищаемые ею интересы становятся классовыми интересами» [45, с. 183]. Из данной цитаты ясно видно, что в процессе возникновения и развития социальных классов, по мнению К. Маркса, существует такая форма социальной организации, когда люди, находящиеся в положении, определенном приведенными выше критериями (место и роль в системе функциональнотрудовых отношений, отношений собственности, управленческих отношений и особые экономические интересы), еще не связаны внутренней связью сознательных (идеологических) отношений, а лишь связью субъективных отношений и объективных зависимостей, существующих в рамках производственных отношений. Тогда мы говорим, что они образуют «класс в себе», который, правда, не является простой совокупностью, поскольку связан системой объективных отношений, но и не представляет еще класса «для себя», т. е. не обладает еще вполне развитым сознанием своих классовых экономических и политических интересов. Причем объективные классовые интересы отражаются в субъективном классовом сознании отнюдь не зеркально. Осознание своих существенных, истинных интересов, без чего невозможно превращение «класса в себя» в «класс для себя», неизбежно происходит через систему психологических установок, данных предыдущим историческим опытом. Социальный класс может стать «классом для себя», лишь выработав собственную идеологию. На основе всего этого и происходит его организационное оформление.
Особо отметим, что под влиянием данного положения К. Маркса о «классе для себя» М. Вебер предлагал разграничивать в социально-классовой структуре «класс» и «социальный класс». Под классом данный автор понимал социальную общность, связанную лишь сходством экономических интересов, «экономического положения» данной категории субъектов. Категорией «социальный класс» М. Вебер показывал, что высшим проявлением классовой общности служит мобилизующая и побуждающая к коллективным действиям осознанность своих классовых экономических и политических интересов и целей [8, с. 59].
Современный классик французской социологии П. Бурдье также предлагает разграничивать возможные (логические) и реальные социальные классы. Данный автор пишет, что на основании знания экономических и других отношений можно «... вычленить классы в логическом смысле этого слова, т. е. классы как совокупность агентов, занимающих сходную позицию, которые, будучи размещены в сходных условиях и подчинены сходным обусловленностям, имеют все шансы для обладания сходными диспозициями и интересами и, следовательно, для выработки сходной практики и занятия сходных позиций»
[32, с. 59]. П. Бурдье справедливо считает, что данный класс «на бумаге» имеет теоретическое существование, «... он позволяет объяснить и предвидеть практики и свойства классифицируемых и ... поведение, ведущее к объединению их в группу (в реальный социальный класс. - С. С.)» [32, с. 59]. «... Это лишь возможный класс, поскольку он есть совокупность агентов, которые объективно будут оказывать меньше сопротивления в случае необходимости их «мобилизации», чем какая-либо другая совокупность агентов» [32, с. 59]. Превращение логического класса в реальный социальный класс, пишет он далее, возможно лишь через выработку у его членов чувства позиции, «занимаемой в социальном пространстве» (социально-классовых отношений. - С. С) [32, с. 65].
И. Краус также пишет: «Классы. являются конфликтными группами, которые, объединяясь, оспаривают существующее распределение власти, преимуществ и других возможностей. классы формируются, когда совокупность индивидов определяет свои интересы как сходные с интересами других из той же совокупности и как отличающиеся и противостоящие интересам другой совокупности лиц.» [46, с. 12]. Данный исследователь подчеркивает важную роль в процессе формирования социального класса наличия у последнего собственной идеологии [46, с. 15-16].
По нашему мнению, все компоненты социально-классовой структуры общества не сводимы только к социальным классам (социальный класс - это кумулятивная, нормальная, солидарная, полузакрытая, но с приближением к открытой, связанная положительной социально-классовой комплиментар-ностью группа, составленная из кумуляции трех основных группировок: профессиональной, имущественной, объемно-правовой) и элементарным профессиональным, имущественным и объемно-правовым группам [47, с. 778-780].
В процессе своей жизнедеятельности социальные классы и социальноклассовые группы могут объединяться в социально-классовые группировки (социальные надклассы) с целью совместной борьбы за оптимизацию условий реализации своих социально-экономических интересов. При этом главным условием названной интеграции выступает временное совпадение интересов объединяющихся субъектов и явное противоречие их социально-экономическим интересам других социальных классов. Такое объединение тех или иных социально-классовых субъектов может происходить на определенный, как правило, достаточно короткий исторический промежуток. Следует также отметить, что потенциальная возможность названного объединения во многом определяется нравственными отношениями того или иного социума (обычаями, традициями, моральными нормами, трагедиями, идеалами и т. д.).
Социально-классовая структура общества представляет собой совокупность 1) наиболее устойчивых, существенных, регулярно повторяющихся социально-классовых отношений, которые возникают между индивидами, объединенными в социальные классы, социально-классовые группы и в элементарные профессиональные, имущественные и объемно-правовые группы,
и 2) самих этих индивидов, объединенных в социальные классы и данные социально-классовые и элементарные общественные группы. В социальноклассовой структуре определяющим будет характер сочетания элементов, ибо именно сочетание (наиболее устойчивые, существенные, регулярно повторяющиеся социально-классовые отношения) создает системную целостность, столь же реальную, как и сами элементы - социальные классы и элементарные имущественные, объемно-правовые и профессиональные группы, постоянно взаимодействующие друг с другом.
В любом реальном обществе существует, постоянно воспроизводясь или исчезая, большое разнообразие социально-классовых отношений. Если предположить, что в каком-либо социуме все названные отношения будут устойчивыми, сущностными, регулярно повторяющимися, т. е. что будут отсутствовать какие-либо хаотические социально-классовые процессы или явления, то в названном обществе будет отсутствовать какой-либо динамизм и оно будет обречено на застой. Более того, в соответствии с законом Е. А. Седова [48] для нормального функционирования и более или менее адекватного реагирования на изменение окружающих социально-экономических реалий (т. е. для восприятия информации) хаотические процессы должны не только присутствовать, но и занимать достаточно значительную долю во всей совокупности социально-экономических отношений. Вместе с тем если данные хаотические процессы переходят определенный предел, т. е. если наличие не хаотических процессов становится не достаточным для поддержания определенных структур в социуме, то это общество умирает. При этом происходит деградация социально-классовой структуры. Поэтому для характеристики реальных социально-классовых отношений необходимо использовать понятие «социально-классовая организация общества», которая охватывает более широкий аспект общественных отношений, чем социально-классовая структура. Первая включает в себя не только устойчивые, сущностные, неслучайные, регулярно повторяющиеся, но и неустойчивые, случайные, нерегулярные отношения. Некоторые изменения в социально-классовой организации общества будут выступать в качестве специфического социального «эмбриона» эволюции социально-классовой структуры.
Все реальные, а не мнимые социально-классовые отношения делятся на два типа: 1) устойчивые, существенные, регулярно повторяющиеся - формирующие социально-классовую структуру и являющиеся в данном случае выражением структурной информации [48, с. 93] и 2) неустойчивые, случайные, стохастические - являющиеся воплощением энтропийных процессов, ведущих к трансформации социально-классовой структуры и позволяющих последней адекватно реагировать на изменение социально-экономической системы. Именно совокупность всех этих отношений (устойчивых и неустойчивых, статистических и стохастических и т. д.) нами предлагается описывать в дальнейшем термином «социально-классовая организация».
Соответственно, в социально-классовой организации любого реального общества будут присутствовать не входящие в социально-классовую струк-
туру элементы - индивиды, которые могут объединяться в определенные, достаточно устойчивые группы. В свою очередь, в любом социальном классе также будут присутствовать энтропийные элементы - обеспечивающие возможность его изменения и структурно-информационные элементы - обеспечивающие возможность его самосохранения. Дистрахо-класс - это класс с максимальной энтропией, а социальный класс-сословие - это класс с минимальной энтропией. Действительный уровень разнообразия на высших уровнях социально-классовой структуры может быть обеспечен за счет ее эффективного ограничения на низших уровнях [48, с. 92]. В случае значительного снижения энтропийных процессов система (социально-классовая структура, социальный класс и т. д.) начинает терять свои адаптивные свойства. Достигнув высочайшей степени упорядоченности (иными словами - жесткой детерминированности), социальная система может продолжать существовать лишь в неизменно стабильных условиях, при изменении которых обречена на неминуемую гибель. При этом, в соответствии с теорией катастроф, переход от минимальной энтропии к максимальной происходит скачкообразно.
Постиндустриальное общество является качественно новым состоянием в развитии человеческого общества, поэтому при исследовании его социально-экономической составляющей возникают дополнительные сложности (по сравнению с индустриальной и доиндустриальной стадиями), обусловленные, во-первых, коротким историческим периодом его существования и, во-вторых, высокой степенью идеологической заданности (в том числе апологетики «протестантского фундаментализма») в работах зарубежных исследователей, описывающих страны золотого миллиарда. Поскольку последнее замечание полностью не соответствует взглядам наших западников на «объективность» зарубежной экономической науки, кратко поясним это на примере широко распространенной абстракции «саморегулирующегося рынка». Было бы несправедливо утверждать, что ученым экономистам удалось рассмотреть методологическую ограниченность парадигмы «саморегулирующегося рынка», а значит, и ее теоретическую, историческую (достаточно вспомнить хотя бы, как в эпоху колониальных империй экономические проблемы метрополий решались за счет колоний, когда «невидимая рука рынка» приобретала форму дредноутов и кавалерийских полков) и практическую несостоятельность лишь в конце ХХ в. Уже в начале ХХ в. набирающее силу институциональное направление (тогда еще достаточно синкретичное в своих теоретико-методологических подходах) по существу явилось гносеологической рефлексией на господствовавшее тогда на Западе направление «чистой экономики» в форме маржинализма. Оппозицию маржинализму, с его чрезмерно абстрактным, рационалистским, количественным подходом к анализу экономических систем, на Западе в это время составили так называемые периферийные школы в экономической науке - германские новейшая («юная») историческая и социальная школы и ранний институционализм (заметим, не только американский, ибо сюда также можно отнести и англичанина Дж. Гобсона, и француза Ф. Си-
мианда с его учениками Г. Пиру и Б. Ногаро) [49, с. 44]. Данные направления экономической мысли объединяются сегодня «.понятием «институциональное направление в экономической науке» (или институционализм в широком смысле, дабы не путать его с собственно институционализмом, или институционализмом в узком смысле, родоначальником которого был Т. Веблен)» [49, с. 44].
В России идеи и принципы институционального направления были представлены в трудах бывших «критических марксистов» С. Н. Булгакова («Философия хозяйства», 1912), М. И. Туган-Барановского («Социальная теория распределения», 1913) и П. Б. Струве («Хозяйство и цена», 1913-1916). Развитие в России параллельно с институционализмом маржиналистского направления «.сдерживалось, - как подмечает Л. Ипполитов, - как в силу объективных причин (недостаточная степень развития товарного хозяйства и капитализма, засилье феодальных пережитков, обострение комплекса социально-экономических, политических и культурных противоречий накануне революции), так и особенностями психологии русского образованного общества, большей части которого были чужды принципы индивидуализма, эгоизма, гедонизма и т. д.» [49, с. 45]. А. Г. Худокормов прямо заявляет по этому поводу, что «.в сложившейся ситуации удивительно не то, что маржинализм в России не превратился в доминирующее направление, а то, что он вообще сформировался как отдельное течение, сопряженное с самого начала с передовыми экономико-математическими исследованиями» [50, с. 840].
Если исходить из критериев логичности и аргументированности участников дискуссии о коренных методологических пороках маржинализма, неоклассики и т. д., то доказательств этому предостаточно. Вместе с тем неправомерно сводить все дискуссии о природе рыночных отношений лишь к поиску научной истины. Ученые экономисты тоже люди. Они родились и воспитывались в определенной социально-культурной среде, обладают мотивацией, различными потребностями и интересами, наконец, их исследования финансируются из различных источников (а у субъектов, которые их контролируют, есть вполне реальные экономические потребности и интересы) и т. д. Так, например, основоположник научного коммунизма Т. Мор, описывая будущее общество всеобщего равенства, говорил о последнем: «Ни одна деревенская семья не имеет в своем составе менее сорока человек - мужчин и женщин, кроме двух приписных рабов (выделено нами. - С. С.)» [51]. По нашему мнению, научное сообщество фаталистически обречено не только на постоянный поиск объективных закономерностей развития общества и его экономической системы, но и на выделение «ложных» концепций и преднамеренных концептуальных упрощений, обслуживающих глобальные экономические интересы вполне конкретных государств, классов, социально-экономических групп и индивидов. В рамках заявленной темы исследования нам не важно, случайно или целенаправленно возникли и развиваются социальные парадигмы, относимые сегодня к «экономическому империализму» [52]. Для нас важнее то,
что эти теоретико-методологические подходы, например, сводящие экономические функции государства к роли «ночного сторожа», деформируют сознание части научного и научно-педагогического сообщества, понижают доверие к белорусской модели развития, снижают социальный потенциал белорусского общества и т. д.
При рассмотрении закономерностей социально-классовой дифференциации в постиндустриальном обществе необходимо учитывать важное наблюдение родоначальника постиндустриального подхода Д. Белла [53], который отметил, что переход к постиндустриальной экономике не означает исчезновения аграрного и индустриального укладов, а сохранение последних, но уже не как доминирующих, а как периферийных. При этом постиндустриальный уклад становится доминирующим. В итоге усиливается сложность социально-экономических процессов. В научной литературе отмечается, что методологические принципы концепции постиндустриализма были заложены К. Кларком и Ж. Фурастье в конце 1930-х - середине 1940-х годов. Согласно их взглядам, «.в общественном производстве выделяется триада секторов (первичный - сельское хозяйство; вторичный - промышленность и третичный - сфера услуг). Переход от одного сектора к другому, по их мнению, осуществим благодаря, во-первых, экономическому развитию, приводящему к относительным изменениям в спросе на продукцию секторов, во-вторых, росту производительности, отражающемуся на относительном изменении спроса на трудовой ресурс в разных секторах. Со временем доминантным становится третичный сектор - как с точки зрения доли занятых в совокупной занятости, так и с позиции удельного веса продукции данного сектора в ВВП» [54, с. 36].
В работах более поздних авторов акцент делается на качественной характеристике постиндустриального общества, что привело к возникновению таких понятий, как «информационное общество» (З. Махлуп) [55]; «общество знаний» (Н. Штер) [56]; «технотронное общество» (З. Бжезинский) [57]; «сетевое общество» (М. Кастелльс) [58]; «экологический постиндустриализм» (Т. Росзак) [59]. Поскольку концепция постиндустриального общества отличается глобальностью методологических принципов и масштабом охватываемых проблем, то она не может быть однозначно отнесена ни к экономической, ни к социологической, ни к политической науке [54; 60].
При этом все ученые, изучающие закономерности возникновения и развития постиндустриального общества, едины в том, что названный процесс сопровождается, во-первых, изменением характера промышленного производства от массового изготовления до гибкого специализированного в ответ на технологические инновации, во-вторых, переходом роли локомотива развития экономики от промышленности к сектору услуг и, в-третьих, значительным увеличением значения знаний для развития экономики.
Возникновение новых и сохранение старых социально-экономических укладов в постиндустриальном обществе сопровождается значительным усложнением системы социально-классовых отношений. Таким образом, при изу-
чении классов и классовой борьбы в постиндустриальном обществе наряду с традиционными сложностями при исследовании социально-классовых структур индустриального и доиндустриального обществ возникают дополнительные проблемы, что связано, во-первых, с усложнением, по сравнению с индустриальным обществом, системы экономических отношений. Увеличивается количество периферийных социально-экономических укладов; ускоряется трансформация доминирующих укладов; усиливается профессионально-квалификационное расслоение общества; затрудняется перемена труда между различными квалификационно-профессиональными группами, между индивидами, занятыми в информационной и традиционной экономиках, и т. д.; во-вторых, с повышенной динамикой постиндустриальной экономической системы и ростом доли сектора услуг в создании и распределении общественного богатства; в-третьих, с тем, что сегодня создана самая совершенная в истории человечества система идеологического «зомбирования» (НЛП) населения в постиндустриальных и иных странах, препятствующая осознанию большинством населения своих классовых интересов.
Литература
1. Кузнецова, А. П. Социальные механизмы собственности / А. П. Кузнецова // Собственность в ХХ столетии. - М.: Российская энциклопедия, 2001. - 376 с.
2. Смит, А. Исследование о природе и причинах богатства народов / А. Смит // Антология экономической классики: в 2 т. - М.: МП «ЭКОНОВ», 1993. - Т. 1. - 475 с.
3. Маркс, К. Капитал: т. 1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. - Т. 23. - 907 с.
4. Маркс, К. Экономические рукописи 1857-1859 годов / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1968. - Т. 46, ч. 1. - 559 с.
5. Маркс, К. Экономические рукописи 1857-1861 гг.: в 2 ч. / К. Маркс. - М.: Политиздат, 1980. - Ч. 1. - 564 с.
6. Маркс, К. Немецкая идеология / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1955. - Т. 3. - 436 с.
7. Вебер, М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Избранные произведения. -М.: Прогресс, 1990. - 602 с.
8. Weber, M. The theory of social and economic organization / M. Weber. - New York: Acad. press, 1947. - 448 p.
9. Вебер, М. Основные понятия стратификации / М. Вебер // Социологические исследования. - 1994. - № 5. - С. 147-157.
10. Ленин, В. И. О международном и внутреннем положении Советской республики / В. И. Ленин // Полн. собр. соч. - 5-е изд. - М.: Политиздат, 1982. - Т. 45. - 175 с.
11. Ленин, В. И. О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках т. Троцкого / В. И. Ленин // Полн. собр. соч. - 5-е изд. - М.: Политиздат, 1981. - Т. 42. - 226 с.
12. Сорокин, П. А. Система социологии / П. А. Сорокин. - Пб., 1920. - Т. 2. - 688 с.
13. Dahrendorf R. Class and class conflict in industrial society / R. Dahrendorf. - New York: Acad. Press, 1959. - 772 р.
14. Дарендорф, Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы / Р. Да-рендорф. - М.: РОССПЭН, 2002.
15. Alexander, Jeffrey C. (Джефри Александер). Neo-Functionalism / Jeffrey C. Alexander. -Newbury Park: Sage Publications, 1985. - 581 р.
16. Alexander, Jeffrey C. The Meanings of Social Life: A Cultural Sociology / Jeffrey C. Alexander. - New York: Oxford University Press, 2003. - 296 с.
17. Аитов, Н. А. Проблемы социально-классовой структуры советского общества / Н. А. Аитов. -Саратов: СГУ, 1982. - 136 с.
18. Бабосов, Е. М. Катастрофы: социологический анализ / Е. М. Бабосов. - Минск: Наука и техника, 1995. - 471 с.
19. Blau, P. M. (Блау П. М.) The dynamic of bureaucracy / P. M. Blau. - Chicago: University of Chicago Press, 1955. - 607 р.
20. Blau, P. M. Exchange and power in social life / P. M. Blau. - New York: John Wiley, 1964. -369 р.
21. Данилов, А. Н. Переходное общество: Проблемы системной трансформации / А. Н. Данилов. - Минск: ООО «Харвест», 1998. - 432 с.
22. Заславская, Т. Н. Социология экономической жизни. Очерки теории / Т. Н. Заславская, Р. В. Рывкина. - Новосибирск: Наука, 1991. - 443 с.
23. Заславская, Т. И. О движущих силах трансформации российского общества / Т. И. Заславская // Общество и экономика. - 2003. - № 6. - С. 65-84.
24. Руткевич, М. Н. Социально-классовая структура социалистического общества и ее отражение в системе понятий / М. Н. Руткевич // Социологические исследования. - 1979. -№ 1. - С. 22-32.
25. Руткевич, М. Н. Социальные перемещения / М. Н. Руткевич, Ф. Р. Филиппов. - М.: Мысль, 1970. - 278 с.
26. Руткевич, М. Н. Социальная структура развитого социалистического общества в СССР / М. Н. Руткевич [и др.]. - М.: Наука, 1976. - 224 c.
27. Руткевич, М. Н. Становление социальной однородности / М. Н. Руткевич. - М.: Политиздат, 1982. - 334 с.
28. Голенкова, З. Т. Социальное расслоение и социальная мобильность / З. Т. Голенкова; под ред. З. Т. Голенковой. - М.: Наука, 1999. - 192 с.
29. Модернизация социальной структуры российского общества / отв. ред. З. Т. Голенкова. -М.: Институт социологии РАН, 2008. - 287 с.
30. Рывкина, Р. В. Персонажи и призраки социального мира / Р. В. Рывкина // Знание - сила. -1988. - № 9. - С. 3-7.
31. Поляков, Ю. С. Собственность и классы в развитом социалистическом обществе: вопросы теории / Ю. С. Поляков. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - 141 с.
32. Бурдье, П. Социология политики / П. Бурдье. - М.: Socio-Logos, 1993. - 336 с.
33. Батыгин, Г. С. Лекции по методологии социологических исследований / Г. С. Батыгин. -М.: РУДН, 2008. - 368 с.
34. Социальные показатели образа жизни советского общества: Методологические проблемы / отв. ред. И. В. Бестужев-Лада. - М.: Наука, 1980. - 216 с.
35. Васюченок, Л. П. Характер, структура и факторы формирования экономических отношений / Л. П. Васюченок [и др.]. - Минск: Наука и техника, 1992. - 218 с.
36. Djilas M. The New Class: An Analysis of the Communist System / M. Djilas. - London: Ihames and Hudson, 1957. - 578 р.
37. Восленский, М. Номенклатура: Господствующий класс Советского Союза / М. Вослен-ский. - London: Overseas Publications. Interchange Ltd., 1985. - 236 с.
38. Balcerowicz, L. Common fallacies in the debate on the economic transition in central and eastern Europe. European Bank for Reconstruction and Development / L. Balcerowicz // Working paper. - N 11. - October 1993. - Р. 15-32.
39. Granovetter, M. The Social Construction of Economic Institutions / M. Granovetter; A. Etzioni, P. R. Lawrence (eds.) // Socio Economics: Toward a New Synthesis. - Armonk; New York: M. E. Sharpe, 1992. - 327 р.
40. Social problems in american society. - Boston: U. S. Departament of Commerce, 1983. - 551 р.
41. The Delhi method: Techniques and applications / ed. by H. Linstone. - London, 1975. - 378 р.
42. Ансар, П. Современная социология / П. Ансар // Социологические исследования. -1996. - № 1. - С. 134-150.
43. Blau, P. M. Parameters of Social Structure / P. M. Blau // American Sociological Review. -1974. - Vol. 39, N 5. - Р. 615-635.
44. Радаев, В. В. Социальная стратификация: Учеб. пособие / В. В. Радаев, О. И. Шкаратан. -М.: Аспект Пресс, 1996. - 318 р.
45. Маркс, К. Нищета философии / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1955. - Т. 4. - 285 с.
46. Kraus, I. Stratification, Class, and Conflict / I. Kraus. - New York: Tree Press, 1976. - 476 p.
47. Солодовников, С. Ю. Социально-классовая структура общества / С. Ю. Солодовников // Большой энциклопедический словарь: философия, социология, религия, эзотеризм, политэкономия / главн. науч. ред. и сост. С. Ю. Солодовников. - Минск: МФЦП, 2002. - 1008 с.
48. Седов, Е. А. Информационно-энтропийные свойства социальных систем / Е. А. Седов // Общественные науки и современность. - 1993. - № 5. - С. 92-100.
49. Ипполитов, Л. Зарождение институционалистской экономической теории в России (об одной методологической дискуссии 1920-х годов / Л. Ипполитов // Вестн. Ин-та экономики Рос. акад. наук. - 2008. - № 4. - С. 84-89.
50. Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков: в 5 т. Т. III. Эпоха социальных переломов / отв. ред. А. Г. Худокормов. - М.: Мысль, 2005. - 896 с.
51. Мор, Т. Утопия / Т. Мор // пер. с латинского Ю. М. Каган; комментарии Ю. М. Каган и И. Н. Осиновского. - М.: Наука, 1978. - 413 с.
52. Радаев, В. В. К обоснованию модели поведения человека в социологии (основы «экономического империализма») / В. В. Радаев // Социологические чтения. Вып. 2. - М.: Институт социологии РАН, 1997. - С. 177-189.
53. Bell, D. The Coming of Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting. - New York: Basic Books, 1973. - 507 р.
54. Вередюк, О. В. Детерминанты занятости в концепции постиндустриального общества // Вестн. СПбГУ Сер. 5. Экономика. - СПб.: Изд-во СпбГУ, 2010. - № 4. - С. 35-42.
55. Machlup, F. The Production and Distribution of Knowledge in the United States / F. Machlup. -Princeton: Princeton University Press, 1962. - 416 р.
56. The Knowledge Society / еd. by G. Bohme & N. Stehr. D. Reidel Publishing Company. - Holland, 1984. - 209 р.
57. Brzezinski, Z. Between Two Ages: America s Role in the Technetronic Era / Z. Brzezinski. -New York: The Viking Press, 1970. - 355 p.
58. Castells, M. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. I: The Rise of the Network Society / M. Castells. London; Oxford: Blackwell Publisher, 1996. - 594 p.
59. Roszak, T. Where the Wasteland Ends: Politics and Transcendence in Postindustrial Society / T. Roszak. - Garden City; New York: Doubleday & Company, 1972. - 492 p.
60. Иноземцев, В. Л. За пределами экономического общества / В. Л. Иноземцев. - М.: Academia-Наука, 1998. - 614 р.
S. YU. SOLODOVNIKOV
EPISTEMOLOGICAL DIFFICULTIES IN THE STUDY OF CLASSES IN POSTINDUSTRIAL SOCIETY
Summary
The article discovers the essence of the social-class differentiation of the society. The contradictory socio-economical nature of the transition to postindustrial society is demonstrated. The economic and social contradictions which inevitably appears on the postindustrial stadium of the social development are described. The author’s approach to gnoseological problems of studying classes and class struggle in the postindustrial society is proposed.
Key words: economic interests, social classes, class struggle, post-industrial society, economic growth, a mixed economy.
Поступила 17.10.2011 г.
