CC BY
76
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2008. № 2
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ С.А. Лебедев, Н.М. Твердынин
ГНОСЕОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА ТЕХНИЧЕСКИХ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ НАУК
Цель данной статьи — рассмотрение гносеологических особенностей технических и технологических наук (технонаук) по сравнению с естественными и социально-гуманитарными науками. Речь пойдет о выделении и описании существенного отличия структуры и закономерностей развития технонаук по сравнению с естественными и социально-гуманитарными науками. Конечно, существует определенное гносеологическое различие и между самими техническими науками, с одной стороны, и технологическими науками — с другой. Однако оно относится, скорее, только к специфике их предметов, но не к структуре и закономерностям развития. Предметное отличие технических и технологических наук состоит в том, что тогда как первые исследуют сами материальные артефакты человеческой деятельности, такие, как орудия труда и средства производства (машины, механизмы, технические сооружения, их системы и т.п.), с точки зрения их свойств и закономерностей, технологические науки проектируют и исследуют процесс производства различного рода артефактов («вещей»), включая производство различных видов техники. Если технические науки («Сопротивление материалов», теория машин и механизмов, инженерные науки, позволяющие проектировать и испытывать различные виды техники) концентрируют свой познавательный интерес в отношении артефактов на вопросе «что?», то технологические науки — на вопросе «как?» (как организовать серийное, массовое производство различных артефактов как потребительных стоимостей). При этом технические и технологические науки имеют существенное онтологическое тождество между собой. И те и другие исследуют и проектируют особую реальность — мир «вещей» или артефактов, созданных человеком для удовлетворения различного рода потребностей, прежде всего материальных. В этом состоит их фундаментальное отличие от естествознания как множества наук, изучающих такой вид объективной реальности, как природа в ее различных аспектах. Вместе с тем технические и технологические науки роднит с естествознанием очевидно объективный характер их предметов. И в этом они ради-
кально отличаются от социальных и гуманитарных наук, исследующих системы, обладающие сознанием (общественным или индивидуальным), волей и как следствие определенной свободой выбора. Мы не будем далее останавливаться на анализе онтологической специфики технических и технологических наук. Однако для нас очевидно, что именно она существенным образом определяет гносеологические особенности структуры и закономерностей развития технонаук. Далее мы постараемся показать, что эти особенности не только сильно отличают технонауки от естественных и социальных наук, но и противоречат всем известным моделям структуры научного знания и закономерностям его развития, которые были разработаны в рамках как позитивизма и постпозитивизма (от Конта до Куна включительно), так и гуманитарной парадигмы философии науки (герменевтика, когнитивная социология науки, постмодернизм). Все эти модели оказались неуниверсальными и неадекватными по отношению ко всему массиву научного знания. Это было обусловлено прежде всего ограниченностью исходного материала для моделирования (только естественнонаучное знание у позитивистов и постпозитивистов и преимущественно социально-гуманитарное знание у представителей гуманитарной парадигмы философии науки). Однако именно техно-науки (с их гносеологической спецификой) составляют основную часть объема современного научного знания. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто обратиться к перечню научных специальностей в любой развитой стране и к анализу научного профиля большинства вузов и факультетов, которые являются техническими или технологическими. И это вполне естественно и закономерно для современной науки, ибо ее главный сектор образует промышленная наука — основа развития инновационной экономики. А именно такой характер приобрела мировая экономика начиная с начала XX в.
Как известно, после Ч. Сноу стало модным говорить о расколе современной научной культуры на естественно-научную и гуманитарную, о противостоянии «физиков» и «лириков» и о необходимости преодоления этого раскола как одной из важнейших общекультурных задач. Конечно, если брать, с одной стороны, представителей естественных наук, а с другой — гуманитариев (философов, историков, людей искусства, политиков и т.д.), то действительно можно утверждать о существенной несовместимости их стилей мышления и ценностных ориентации. Ясно, что современный физик-теоретик или химик, с одной стороны, и философ или историк — с другой, говорят на весьма разных языках и с большим трудом могут понимать друг друга. В этой связи столь же модным и даже «актуальным» в современной философии вооб-
ще и философии науки в частности считается разработка возможных способов преодоления противоположности естественно-научного и гуманитарного знания. Однако при этом, как правило, почему-то забывают, что проблему обеспечения единства наук о природе и наук о культуре уже практическим образом решила сама культура, создав новый тип наук, а именно технонауки. Программа создания этого типа наук была выдвинута еще в эпоху Возрождения и в Новое время в связи с потребностями рождавшегося в Европе нового типа цивилизации — индустриальной цивилизации. Как известно, большой вклад в разработку и обоснование проекта такой науки внесли в Италии Леонардо да Винчи, а в Англии — ее лорд-канцлер Ф. Бэкон. Именно технознание выделялось ими в качестве наиболее ценного и востребованного будущим обществом и противопоставлялось, с одной стороны, умозрительному мышлению, а с другой — философско-теоретическо-му и чувственно-созерцательному познанию природы. Эти виды познания расценивались ими как «бесполезные» и противопоставлялись подлинной науке как «практически-полезному знанию». Не случайно и Лондонское королевское общество — первое крупное профессиональное объединение ученых новой волны — включало в свое полное название слова «науки и ремесела». Технонауки с самого начала задумывались и создавались как синтез естественно-научного и гуманитарного знания и одновременно как научный стержень новой культуры. На знамени этих наук было четко выведено не одно, а два ключевых слова — ценности «Истина и Польза». При этом под словом «польза» имелась в виду прежде всего их практическая мощь и значение, ибо научное знание должно было стать общественной «силой» (Ф. Бэкон). С цивилизаци-онно-исторической точки зрения проект новой науки был задуман как синтез теоретически доказательной науки Античности с практически ориентированной, но при этом эмпирической наукой Востока. Непосредственным предметом технических и технологических наук должны были стать не «природные» процессы в их естественной «целомудренности», а «вырванные» из естественной связи природы отдельные ее процессы и явления (механические, физические, химические, геологические и т.д.). Их экспериментальное исследование должно было выявить определенные свойства, с тем чтобы впоследствии использовать обнаруженные, контролируемые и воспроизводимые эффекты в практических целях. Конечная и главная цель технических и технологических наук — создание различных машин, механизмов, устройств, сооружений, производство полезных для человека потребительных стоимостей. Вместе с тем они были призваны решать и важные социальные и гуманитарные задачи общества, направленные на: 1) облегчение
физического труда и экономию мускульных усилий человека при преобразовании вещества природы для целей человеческого существования; 2) увеличение могущества человека в его борьбе со стихией природы; 3) повышение производительности труда; 4) удовлетворение как можно большего числа разнообразных потребностей общества и человека. С самого начала технические и технологические науки должны были включать в свою структуру два общих, но при этом различных компонента — естественно-научное и социально-гуманитарное знание. Особая форма этого синтеза, его увязка в определенную технологическую целостность каждый раз должна была иметь свою специфику. Между естественно-научным знанием (физическим, химическим, биологическим и т.д.) и социально-гуманитарным (определенный социальный заказ или индивидуальная потребность) в структуре конкретной технологической или технической науки всегда существует некоторый баланс. При этом ни один из этих компонентов не является более главным или первичным по отношению к другому. Только их взаимосвязь и полезное взаимодействие обеспечивают нормальное функционирование любой технонауки. Конечно (и это хорошо показали многочисленные современные исследования по эпистемологии науки), сама возможность внутренней взаимосвязи и синтеза между естественно-научным и социально-гуманитарным знанием обеспечивается отсутствием непроходимой грани между этими видами знания с точки зрения их логико-методологических характеристик, возможностью их интерпретации в рамках некоей единой философской модели научного знания, взаимодействием каждого из этих видов знания не только между собой, но и с другими видами знания и системами культуры. Но это общие предпосылки возможности синтеза наук о духе и наук о природе. Конкретный же, реальный синтез этих относительно противоположных типов научного знания (естественно-научного и социально-гуманитарного) реализуется всегда особенным образом в различных технических и технологических науках.
Отмеченная выше культурная специфика технонаук нашла свое отражение и в структуре технического и технологического научного знания. В отличие от более простой, вертикальной структуры организации знания в естественных и социально-гуманитарных дисциплинах (эмпирический, теоретический и метатео-ретический уровни научного знания) в технонауках структура знания имеет смешанную вертикально-горизонтальную организацию, которую по существу можно назвать «блоковой». В структуре каждой технической и технологической науки можно выделить по крайней мере семь качественно различных блоков знания: 1) онтологическое; 2) модельно-проективное; 3) теоретическое; 4) эм-
лирическое; 5) тестологическое (измерительное); 6) обыденное; 7) метатеоретическое. Это не уровни, а именно просто блоки знания, которые взаимосвязаны между собой прямыми и обратными связями и образуют густую сеть взаимодействий.
Уровневая структура научного знания в естественных науках (рис. 1) обычно представлена следующим образом.
1. Эмпирическое знание (эмпирические объекты, факты, эмпирические законы, методы получения, проверки и обоснования эмпирического знания).
2. Теоретическое знание (теоретические объекты, теоретические законы и принципы, научные теории, методы получения, проверки и обосно-
Рис. 1. Стандартная модель структуры научного знания
вания теоретического знания).
3. Метатеоретическое знание (общенаучная и философская картина мира, общенаучные принципы и концепции, философские основания науки, методы получения, проверки и обоснования метатеоретического знания).
Блоковая схема структуры научного знания в технонауках (рис. 2) состоит из следующих элементов:
1. Онтологическое знание (проект машины, механизма, технической системы, технологического процесса, методы представления предмета).
2. Модельно-проективное знание (модели проектов, их описание, теоретический и математический «просчет» на функциональность, надежность и эффективность, методы такого анализа).
3. Теоретическое знание (теоретические объекты, теоретические законы, методы их получения, проверки и обоснования).
4. Эмпирическое знание (факты и эмпирические законы функционирования модели, опытного образца).
5. Тестологическое знание (описание измерительной техники, приборов, эталонов, систем единиц измерений и методов обработки результатов измерений материальных воплощений модели).
6. Обыденное знание (совокупность инструкций и предписаний по применению техники и описание ее функционирования с использованием обыденного языка).
7. Метатеоретическое знание (научное знание из естественных и социально-гуманитарных наук, философские основания,
Рис. 2. Общая схема структуры научного технознания
этические, экологические, экономические принципы и требования, методы и возможности реализации социального заказа, обоснование его необходимости).
Непосредственным предметом технических и технологических наук являются различные артефакты (возможные и действительные) как некие проекты или результаты человеческой деятельности. Даже тогда, когда технолог-металлург описывает процесс производства стали определенного вида, он всегда имеет дело с некоторым явлением, созданным человеком в эксперименте и не встречающимся в таком виде в самой природе. Та же ситуация имеет место и при описании любых технических систем и сооружений (от обыкновенного насоса для откачки воды из шахты до ракет, космодромов и персональных компьютеров). Блок такого онтологического знания (образ будущей машины или технологического процесса, описание их основных параметров, функций и использования) является абсолютно необходимым и исходным в любой технической и технологической науке. Уже на этом уровне при описании целевых функций технической или технологической системы как удовлетворяющей определенным человеческим потребностям незаметно вводятся определенные элементы социально-гуманитарного знания. Такого нет в большинстве естественных наук, где познаются объекты или «вещи в себе» (Кант). От описания вещи-проекта в онтологическом блоке научного техно-знания осуществляется переход к модельно-проективному блоку, который по существу является собственным теоретическим уровнем знания в технонауках. На этом уровне существенно используются теоре-
4 ВМУ, философия, № 2
49
тические идеи и язык не только технических, но и других наук, прежде всего естественных — физики, химии, биологии, математики, но также и гуманитарных—эргономики, экономики, инженерной психологии и др. Все эти знания используются для создания теоретической модели проекта, ее обоснования с помощью информации о научных законах различного типа и применения соответствующих математических расчетов. В последующем на основе конкретной эмпирической интерпретации данной модели строится ее соответствующий материальный прототип, определенный образец будущей техносистемы или технопроцесса. Необходимо подчеркнуть, что переход от теоретической модели к ее конкретной эмпирической интерпретации — один из самых ответственных этапов познания в технонауках, так как одна и та же теоретическая техническая конструкция может в принципе иметь достаточно большое количество разных эмпирических интерпретаций и соответственно последующих материальных воплощений. После реализации эмпирико-технической модели в определенном материале осуществляется переход к экспериментальной деятельности с опытным образцом новой техносистемы; собирается, обрабатывается и обобщается соответствующая эмпирическая информация о ее свойствах и поведении. Это блок эмпирического уровня в технонауках. Однако этот блок самым тесным образом связан с другим весьма важным блоком технознания — тестологи-ческим знанием. Последнее — относительно самостоятельный блок в структуре научного технознания. Его сердцевину составляет метрология — наука о единицах измерения, методах измерения, эталонах и средствах измерения и др. В тестологическое знание входит также описание используемых научных приборов для получения эмпирической информации об испытываемом образце и принципах их действия, описание других (внеприборных) способов воздействия на испытываемую материальную модель. Важной специфической характеристикой любой технонауки является также наличие в ней блока обыденного знания, его активное использование практически во всех блоках технического научного знания, кроме, пожалуй, теоретического. Обыденный язык заметно вкраплен в структуру онтологического, эмпирического, тес-тологического знания, а также во все инструкции работы с приборами и измерительными инструментами («совместить», «включить», «сигнал», «ярко», «слабый», «сильный», «низкий», «замкнуть», «вырезать», «удалить» и т.д. и т.п.). Обычно опасность использования обыденного языка в науке связана с его неоднозначностью, неопределенностью, «субъективностью» по сравнению с собственно научным, особенно математическим языком.
С другой стороны, у обыденного языка имеются такие большие преимущества, как универсальность, простота, наглядность, которые в известной степени уравновешивают отмеченные выше его недостатки. Необходимость блока обыденного знания в структуре технонаук обусловлена прежде всего тем, что в технонауках много делается (особенно на стадиях испытания и последующей эксплуатации моделей) руками, техническим умением и мастерством рабочих, техников и обслуживающего персонала, которые, как правило, не имеют высокой научной подготовки. Поэтому в технонауках без обыденного знания нельзя обойтись принципиально. Ну и, наконец, метатеоретический уровень или блок технознания. Сюда входят прежде всего фундаментальные знания из естествознания, математики и гуманитарных наук, элементы философского мировоззрения, прежде всего из области философии техники, социальной философии и философской антропологии, общенаучные понятия и принципы, а также научно-философская рефлексия реального или возможного социального заказа на данный вид технического и технологического знания. Рассмотренная выше специфическая структура научного технознания не может существенным образом не отразиться и на закономерностях его развития. Как известно, этой проблеме также уделяется важное место в различных концепциях философии науки, особенно в постпозитивизме.
Если говорить о специфике развития технонаук в целом, то она заключается в постоянном взаимодействии внутринаучных и социальных факторов в процессе функционирования и развития этих наук. Необходимо сразу же отметить, что именно поэтому ни интернализм, ни экстернализм как общие модели развития научного знания здесь явно «не проходят». Если в отношении развития математики и логики или даже естественных наук интернализм еще имеет определенные шансы на адекватность, а экстернализм такие же шансы имеет в отношении социально-гуманитарных наук, то реальное развитие научного технознания явно противоречит им обоим. Мы считаем, что адекватное описание развития научного технознания возможно только с позиций концепции диалектической взаимосвязи внутринаучных и социальных факторов в развитии научного знания1. При этом каждый раз для различных технонаук и для различных этапов и стадий их развития речь должна идти не о взаимосвязи этих факторов вообще, а о конкретной форме и конкретной степени этой взаимосвязи.
Рассмотрим основные закономерности развития технонаук, являющиеся специфическими для них.
1. Баланс когнитивных и социальных факторов в детерминации развития технонаук
Баланс когнитивных и социальных факторов представляет собой ту особенность, которая выделяет технознание из других областей научного знания. Разумеется, социокультурные факторы детерминируют развитие всех наук, но их удельная доля весьма сильно различается для разных научных отраслей и направлений. В этом отношении технические и технологические науки занимают промежуточное положение между естественными науками, с одной стороны, и социально-гуманитарными — с другой. Очевидно, например, что в развитии последних социальные факторы явно превалируют над когнитивными, поскольку в этих науках именно общество является не только объектом исследования, но и его заказчиком. Можно даже говорить о некоторой когнитивной ригидности этого вида знания, поскольку оно слишком часто и слишком сильно реагирует на изменения в социальной среде. Например, при всем обостренном интересе современного общества к проблемам экологии позиции естественников и гуманитариев по этим вопросам различаются весьма сильно: представители гуманитарного знания, как правило, обосновывают необходимость сохранения, сбережения существующей окружающей среды, тогда как представители естественно-научного знания делают акцент на глубоком изучении биофизических и биохимических процессов экосферы и принятии основанных на этом изучении мер по ее преобразованию. С другой стороны, очевидно, что когнитивные факторы явно доминируют в развитии логико-математических наук, а также в естествознании, хотя в последнем эта детерминация выражена несколько слабее, поскольку дополнена влиянием социальных факторов и прежде всего потребностями развития техники и технологии. Однако любой естествоиспытатель стремится в первую очередь расширить свои знания о предмете исследования, удовлетворить свою любознательность. Отчасти именно поэтому многие открытия, сделанные в естественных науках, иногда ждут своего технического внедрения десятки, а иногда и сотни лет, поскольку общество часто просто не готово к адекватному использованию соответствующих естественно-научных открытий. Можно привести множество примеров. Например, в оптике был в свое время сделан ряд открытий, связанных со светом. Это и выводы И. Ньютона о природе солнечного света как сложного по своей структуре, состоящего из семи цветов, и догадки И.В. Гёте о получении любого цвета путем чередования с различной частотой черного и белого. Однако до создания первых приборов и
технических устройств, использующих эти законы оптики, прошел не один десяток лет.
В технических же и технологических науках когнитивная и социальная составляющая имеют приблизительно равный вес и находятся в своеобразном динамическом равновесии. Конечно, параметры, характеризующие это равновесие, весьма разнообразны и для разных технонаук, и для разного уровня исследования в одной и той же технонауке. Характер этой взаимосвязи требует каждый раз специального исследования. В этой связи отметим лишь наличие социально-психологических и политических факторов в развитии технонаук. Например, речь может идти в первом случае о реакции ученых и конструкторов на некий социальный заказ и получении определенных моральных и материальных дивидендов, во втором — о заинтересованности государства в активизации определенных научно-технических и технологических разработок.
Как уже отмечалось выше, именно гносеологическая специфика научного технознания не дает возможности адекватно оценивать и моделировать его структуру и закономерности развития ни с позиций интернализма, ни с позиций экстернализма. Это связано с тем, что тогда как интернализм представляет собой методологическое направление в истории и философии науки, представители которого считают главной движущей силой развития науки ее внутренние, когнитивные факторы (собственно научные, частично философские и др.), экстернализм усматривает главный источник развития научного знания непосредственно во внешних факторах (социальных, экономических, политических и др.). Но для существования и развития технических и технологических наук на любой их стадии характерен как раз баланс и тех и других факторов. Об этом убедительно свидетельствует вся история этих наук.
В этой связи можно предложить следующую общую схему соотношения когнитивных и социальных факторов в структуре развития различных областей научного знания (рис. 3).
Следует отметить, что имеющийся в технонауках баланс когнитивного и социального часто оказывает им «плохую службу» по части восприятия этого вида знания представителями других областей знания, где один из указанных аспектов является доминантным. Например, пожалуй, именно этим обстоятельством можно объяснить часто встречающееся несколько высокомерное отношение к технонаукам со стороны теоретического естествознания (физиков, химиков, биологов и др.) как к чему-то «не совсем» научному, а выполняющему лишь вспомогательную роль по отношению к «настоящей науке».
2. Постоянный рост научно-технической и технологической информации
К ей К
со «
5
О
X
Я
к ^
Й сз Он
« о
Он
о
ей
О
X
Я к
л
§
Я" О О
о X
и
8 Он
С того момента как первобытный человек освоил технологию изготовления примитивного каменного рубила из гальки, подобранной на речной отмели (любой современный человек способен научиться этому за час-полтора), обивая одним камнем другой, начался процесс создания и передачи технических и технологических знаний. Принципиальной особенностью этого процесса было то, что это знание не могло быть передано с помощью инстинкта, а могло быть закреплено только с помощью знаков в ходе достаточно осознанного социального контакта. Другой принципиальной особенностью этого процесса было то, что по сравнению с иными приматами и рядом других животных человек со временем проявил ярко выраженную способность и тенденцию к модернизации своих орудий, постепенно сделав этот процесс вполне осознанным и целенаправленным.
Первоначально обмен информацией происходил лишь между членами конкретной социальной группы. При этом усложнение орудий труда и стремление передать полученные знания другим членам группы, безусловно, приводили к обогащению речи. Следует отметить, что изменения, произошедшие при переходе человека от палеолита (древнего каменного века) к среднему (мезолиту), а затем к новому каменному веку (неолиту), легко прослеживаются не только антропологически, но и по техническому уровню орудий труда, соответствующих этим периодам. Реконструкция древних технологий большим рядом энтузиастов в разных странах показывает, что в каждый из указанных периодов истории человечества, не говоря уже о последующих (бронзовый век, железный век и т.д.), количество технологических операций, необходимых для изготовления орудия одинакового назначения (например, каменный нож или топор) увеличивалось в разы и даже в десятки раз. Это увеличение обеспечивало принципиально новый уровень качества, позволявший человеку и обществу развиваться в целом более успешно.
С появлением письменности передача технознания приобрела качественно иные формы. Древнеегипетские папирусы и иероглифы на стенах египетских гробниц, клинописные таблички шумеров и другие письменные источники древности дают нам образец достаточно подробных технологических инструкций по обработке металлов, приготовлению алкогольных напитков, изготовлению духов и многого другого. В последующие исторические эпохи каждый новый носитель информации делал распространение знаний по технике и технологиям еще более интенсивным. Принято считать, что по сравнению с эпохой научно-технической революции увеличение количества информации в прошлом, связанной со знаниями в области техники и технологии, можно описать линейной зависимостью. Однако столь же общепринято, что в XX в. происходит качественный скачок в росте сведений о технических и технологических разработках, он принимает лавинообразный характер, а увеличение количества таких сведений за определенный отрезок времени (месяц, год, десятилетие) носит экспоненциальный характер.
Одновременно следует отметить, что количество научно-технической информации (например, патентов на изобретения), соотнесенное с количеством населения, испытывает периодические колебания, а в последние два десятилетия даже проявляет устойчивую тенденцию к снижению2. Однозначного объяснения этому явлению пока не дано, но здесь необходимо, видимо, учитывать как демографические факторы (в планетарном масштабе рост населения все еще продолжается по экспоненте), так и факторы
экономические, социальные и ряд других. Например, в бывшем Советском Союзе, где доля изобретений в общем количестве изобретений, делавшихся во всем мире, была весьма велика, существовали даже планирование изобретательской деятельности и система материального поощрения изобретателей, которая, правда, стимулировала не столько качество изобретений, сколько их количество. В постсоветской же России ежегодное количество научно-технических изобретений постоянно сокращалось.
В целом можно утверждать, что в сфере технознания имеет место постоянный рост научно-технической информации, хотя четкое аналитическое выражение этой закономерности сталкивается с большими трудностями.
3. Прерывно-непрерывное развитие технонаук
Количество изобретений и других технических решений, позволяющих совершить принципиальные прорывы в области техники и технологии, всегда было относительно небольшим. Хотя, как отмечалось выше, общее количество информации в области технознания растет постоянно. История знает периоды, когда за сравнительно небольшой отрезок времени совершались эпохальные открытия. Случалось, что предшествующее развитие естественных наук и технознания создавало такие условия для появления новых технических и технологических решений, которые носили прорывной характер и затрагивали в той или иной степени все общество (радиовещание, реактивная пассажирская авиация, телевидение, мобильная телефонная связь и др.). Взрывной характер таких скачков приводил к тому, что часто эти достижения далеко не всеми воспринимались однозначно, иногда они приводили к значительным дискуссиям в обществе, а в ряде случаев даже к серьезным формам социального протеста (луддиты, зеленые и др.).
В развитии технознания имеет место и «эффект исчезновения» невостребованных обществом технических и технологических знаний. Так, археологическими методами было установлено, что в древней Месопотамии чисто опытным путем был изобретен гальванический элемент. Ряд историков даже предполагает, что в библейском ковчеге имело место использование этого древнего изобретения. Конечно, его вряд ли следует считать предшественником аккумуляторов современных автомобилей или батареек к карманным фонарикам и мобильным телефонам3. Невостребованность гальванического элемента обществом привела к его полной утрате. Другим примером может служить возвращающийся бумеранг австралийских аборигенов, который по своим характеристикам подобен несущему винту
вертолета. Правда, это знание, будучи не востребовано в целях технического развития, использовалось обществом в ритуальных целях. (Данный вид бумеранга был не эффективен для охоты.) Греческий огонь также не является предшественником современных зажигательных средств (напалм и др.). Его секрет был утрачен, поскольку Византия отказалась от него из-за политических причин, а после ее крушения огнестрельное оружие (конкуренция со стороны нового технического решения и новой технологии) оказалось эффективнее огнеметного4.
Общество часто отказывается расходовать свои ресурсы на продолжение создания машин, механизмов, приборов, материалов и т.п., если они по сумме своих характеристик значительно ниже тех, которые появились в результате технического (технологического) прорыва и стали конкурентоспособнее своих предшественников. Проиллюстрируем сказанное рядом примеров. Так, первоначально информация в самых различных по конструкции вычислительных устройствах (здесь преобладали механические системы; достаточно вспомнить обычный арифмометр, без которого еще полвека назад не обходилась работа ни одной бухгалтерии) фиксировалась на разнообразных носителях. Поскольку технология производства магнитных и полупроводниковых материалов была неразвита, то и соответствующие носители информации практически не использовались, хотя об их потенциале в этом качестве уже давно было известно представителям фундаментальных естественных наук. Из приведенной на рис. 4 схемы развития вычислительной техники видно, что при переходе к принципиально новому поколению этой техники свою роль сыграли и социальные факторы, и логика развития науки в целом, но при этом социально-экономические факторы оказались более значимыми. Очевидно, что без огромных финансовых вложений прогресс в создании современных компьютеров был бы или невозможен или пошел бы не такими темпами.
В качестве другого примера можно привести внедрение робототехники в развитых странах, в частности в Японии. Взаимосвязь социального, технического и экономического здесь налицо. Известно, что мелкие и средние предприятия являются более мобильными по сравнению с крупными корпорациями. С другой стороны, последние располагают значительно большими средствами для модернизации оборудования. Внедрив новую технику раньше, более мелкий производитель способен увеличить свою прибыль (за счет большей производительности нового оборудования происходит снижение себестоимости изделия и увеличивается избыточная прибавочная стоимость, получаемая предпринимателем). Однако при снижении конъюнктуры рынка он оказывается неспособен расплатиться по кредитам за
новое оборудование и может разориться. Именно это и происходило в Японии в восьмидесятые годы, когда мелкие предприниматели разорялись из-за покупки промышленных роботов.
В то же время при попытке применить к развитию научного техно-знания идею
Т. Куна о несоизмеримости сменяющих друг друга фундаментальных теорий мы видим, что при смене технических теорий отсутствует полное отрицание предыдущих теорий, на чем настаивает Т. Кун5. Конечно, более совершенное техническое устройство может быть создано на совершенно иных естественно-научных принципах, чем предшествующее (например, лазерный и оптический дальномеры), но тем не менее общее в их применении будет требовать использования ряда положений из старой оптической теории.
Соизмеримость разных технических теорий (в том числе и сменяющих друг друга) обусловлена, в частности, также наличием в
8 н о сЗ
ч ю о
а
^
а
8 К X ю
н «
о
к
Л
5
н
3 ^
Я «
О
К
к
о
6
а
ю «
н «
со ей Он
ю X
и
8 Он
структуре технических наук мощного слоя обыденного знания. Именно оно создает предпосылки для коммуникации и взаимопонимания не только между представителями старой и новой технической теории, но и между учеными и инженерами, между учеными и техническим персоналом, призванными воплотить новое знание в материальные технические и технологические системы.
Обыденное знание является одновременно и транслятором социального заказа, и стимулятором технического прогресса. Эта взаимосвязь между теоретическим и обыденным уровнями знания в технонауках носит существенный характер. Проявление указанной взаимосвязи можно наблюдать, например, при росте числа изобретений, а также рационализаторских предложений (их часто делают люди, мышление которых весьма далеко от уровня теоретического научного знания, у них доминируют обычно обыденное сознание, опыт, интуиция, профессионально-технический язык) после внедрения в технику и технологию какого-либо научного открытия. Так, конечно, законы Фарадея дали начало такой технологической науке, как прикладная электрохимия. Но число патентов в этой технологической науке, которые предложили сотни изобретателей-самоучек, составляет многие тысячи, а огромное количество усовершенствований (преимущественно обыденный уровень знания) конкретных процессов (хромирование, никелирование, фосфатирование, анодирование др.), вероятно, вообще не может быть точно учтено. С другой стороны, именно относительная легкость усовершенствований в данной области и их понимание позволили значительно увеличить производство самых разнообразных покрытий, необходимость в которых была связана с растущими потребностями людей (социальный заказ), что в свою очередь не могло не стать стимулом к новым разнообразным научным исследованиям.
4. Телеологизм развития технического и технологического научного знания
По сравнению с естествознанием в динамике развития технических и технологических наук роль социального заказа, связанного с удовлетворением человеческих целей и потребностей, является определяющей при постановке и проведении многих исследований. Именно социальный заказ, который в свою очередь формируется как некая «равнодействующая» ряда других социальных факторов (экономических, социокультурных, исторических и др.), определяет причины появления той или иной технической либо технологической новации. Развитие технических и технологических наук протекает в постоянном взаимодействии телеологиче-
ского и объективно-предметного знания, причем это взаимодействие в высшей степени диалектично по своей природе. Телеологическое начало не может не существовать в технико-технологическом знании, поскольку этот вид знания по своей природе требует высокой степени структурированности при определении как внутренних взаимосвязей, так и направлений его развития.
Многое в развитии технических устройств и технологических процессов можно описать исходя из эволюционных принципов и ряда методологических подходов, характерных, например, для анализа биологических объектов и процессов. Например, если рассмотреть такое механическое устройство, как часы, то можно легко обнаружить в их совершенствовании ряд параллелей с эволюцией биологического организма. Конечно, иногда такие аналогии могут быть поверхностны. Тем не менее они часто употребляются в научно-популярной и даже в учебной литературе по техническим и технологическим дисциплинам. Известно, что часы как техническое изделие прошли ряд этапов усложнения своей внутренней структуры (конструкции). Первоначально механические часы были устроены относительно просто, затем конструкция стала усложняться, но надежность таких часов оставалась крайне мала. Появление технологии получения и термообработки пружинной стали позволили, не усложняя конструкции, резко повысить надежность и уменьшить размеры часов. В дальнейшем механические часы меняли форму и размер, приобретали различные дополнительные функции, адаптированные к условиям работы: светящиеся стрелки в командирских часах, указатель глубины в часах для водолазов, двойной циферблат в шахматных часах и т.д. При этом все механические часы сохраняют общность в устройстве механизма (наличие заводного устройства, часовой пружины, регулятора хода, указателей прошедшего временного периода и др.). Естественно, что в этом можно усмотреть аналогию с эволюцией какого-либо класса животных, например, млекопитающих, которые при наличии одинаковых или сходных органов приобрели в зависимости от внешних условий (разная среда обитания) разнообразный внешний вид: слоны, дельфины и летучие мыши при всей своей непохожести устроены относительно многих внутренних систем одинаково. Как живые организмы различных классов конкурируют друг с другом, так и механические часы конкурируют с электронными часами. (В начале 70-х гг. прошлого века многим казалось, что механические часы вообще окончательно исчезнут лет через десять.)
Однако целесообразность появления того или иного технического объекта или технологического процесса лишь частично зависит от его большей приспособленности (по сравнению с предшествующими) к наличным условиям. Например, хотя электровоз
как машина устроен проще тепловоза, это не означает, что он более приспособлен для перевозки грузов, чем тепловоз. Оба эти вида локомотивов оказываются более или менее эффективными в зависимости от самых разных экономических причин. Эти причины могут быть весьма сложны (стоимость электроэнергии и дизельного топлива, которые могут в различной степени соотноситься с ценами на нефть в зависимости от того, какова доля нефтепродуктов в производстве электроэнергии данного региона и др.). (Вблизи атомных или гидроэлектростанций даже маневровые тепловозы невыгодны, электровозы будут более востребованы.)
В технике и технологии целесообразность любой структуры подчинена также строго определенным требованиям, связанным как с законами естественных наук, на которых основана структура и действие соответствующих технических устройств, так и с ограничениями, накладываемыми на техническую систему внутренними закономерностями технического и технологического знания. (Примером такой внутренней закономерности может служить предельность размеров любого типа двигателя; при увеличении мощности двигателя его масса будет возрастать более быстрыми темпами до тех пор, пока он не достигнет размеров, когда двигатель не сможет передвигать даже себя.)
Подчеркивая необходимость телеологического подхода для объяснения особенностей развития научного технознания, следует учитывать его специфику по сравнению с другими областями знания. Как отмечалось выше, эта специфика связана с доминированием социального заказа как одного из главных источников развития технознания. Хотя структурная целесообразность в технике и технологии выражена достаточно ярко, тем не менее техническая или технологическая идея в ходе своей реализации нередко сталкивается с системой социальных ограничений. Например, такие междисциплинарные области знания, как техническая эстетика и дизайн, часто демонстрируют ограниченные возможности реализации самых интересных технических идей. Правда, с другой стороны, они способствуют развитию новых направлений техники и технологии. Например, для создания новых видов одежды бывают необходимы принципиально новые материалы. Первоначально их создают в виде небольших опытно-экспериментальных партий для костюмов космонавтов, спортсменов-олимпийцев или альпинистов (экономические соображения здесь обычно отступают на второй план) и только впоследствии налаживается более широкое производство. При этом, естественно, привлекаются сведения из различных областей знания (технико-технологического, естественно-научного, гуманитарного). Происходит внутреннее переструктурирование в соответствующем разделе техники и технологии, а при-
нятая система ценностей и функциональных зависимостей часто пересматривается. В итоге развитие технознания оказывается постоянно связано с развитием стуктурно-функциональных связей, идет непрерывный процесс наиболее целесообразных путей развития. Именно этот процесс внутреннего и внешнего целеполагания и может быть охарактеризован как телеологизм развития технико-технологического знания.
5. Эколого-гуманистическая детерминанта как фактор развития технонаук
Экологическая и гуманистическая детерминанты в развитии техники и технологии проявились далеко не сразу. При этом необходимо отметить, что в настоящее время их крайне трудно разделить, поскольку именно развитие техники и технологии привело и к значительным изменениям силы их влияния на природу, достигшим планетарного масштаба, и к тем цивилизационным сдвигам, которые заставили общество задуматься о необходимости коренной переоценки системы взаимоотношений «человек — окружающая среда». Это произошло лишь после того, как антропогенное воздействие на природу превратилось в техногенное, а более девяноста процентов площади земной поверхности были так или иначе изменены под его влиянием. (Так называемые «вторичные ландшафты»; «первичные ландшафты», т.е. такие, которые не испытали антропогенного воздействия, в настоящее время остались лишь в некоторых районах Арктики и на большей части Антарктиды.) Сейчас значительные территории заняты современными городами и промышленными зонами. Применительно к этим территориям нельзя говорить уже даже о «вторичном ландшафте» и тем более о неизменности прежних биоценозов (относительно замкнутых, самодостаточных и самовоспроизводящихся систем живых организмов). Поскольку существование человека, безусловно, зависит от состояния окружающей среды, то общее ухудшение экологической обстановки на планете не могло не вызвать изменение моральных оценок человеческой деятельности, связанных с преобразованием природы. Техника же, выйдя на позиции одного из основных природопреобразующих факторов (объем ежегодно перемещаемого при добыче полезных ископаемых грунта соотносим с объемом породы, выбрасываемой ежегодно всеми вулканами Земли в отсутствие повышенной вулканической активности), оказалась в общественном мнении во многом ответственна за ухудшение качества жизни, происходящее из-за изменения природных условий, связанных с техногенной деятельностью. Для того чтобы понять, как изменялась моральная оценка деятельности человека
по преобразованию природы, необходимо хотя бы кратко рассмотреть, как она менялась на протяжении многих лет по мере возрастания степени этого воздействия.
Изначально человек был практически полностью зависим от окружающей среды, но каждое новое техническое достижение и технологическое усовершенствование позволяли ему если и не уничтожить эту зависимость полностью, то по крайней мере ощутить себя хозяином положения в достижении какой-либо конкретно поставленной цели. (Изобретение лука и стрел, капканов и других ловушек вызвало резкое увеличение добываемой охотой пищи, отодвинуло угрозу голодной смерти, которая постоянно сопровождала первобытного человека. Применение наклонной плоскости и рычага резко подняло производительность множества строительных, в том числе ирригационных, работ. Это положило начало развитию практически всех цивилизаций Древнего мира.) Следует отметить, что вся человеческая деятельность, происходившая в период до начала научно-технической революции, была деятельностью антропогенной и ее масштабы были относительно невелики. Именно поэтому большинство людей приветствовали технические новшества, поскольку видели в них залог дальнейшего улучшения жизни. Высказывания о бережном отношении к природе хотя и делались мыслителями Древнего мира и Средних веков, но их характер был принципиально иным, нежели в наше время. Ученые тех эпох говорили о гармонии как альтернативе тому вмешательству, которое совершалось по прихоти всевластных владык древности. (В этом отношении вполне отчетливо просматривается критическая позиция таких выдающихся античных историков, как Плутарх и Светоний.) Весьма глубокие обобщения, касающееся взаимосвязи и взаимозависимости всего существующего в природе, высказывал Тит Лукреций Кар («О природе вещей»).
Конечно, и в доиндустриальную эпоху люди понимали, что резкое потребление любых ресурсов не может не приводить к их истощению, что в дальнейшем не может не повлиять на условия жизни. Именно поэтому принимались законы, ограничивавшие вырубку лесов и охоту в них: в то же время это были меры, подчеркивавшие статус правителя. (В средневековой Англии лишь король мог охотиться на оленей. Простолюдин, пойманный за этим занятием, лишался рук и ног, выставлявшихся для устрашения на всеобщее обозрение в окрестных городках.) В России первым государственным деятелем, который стремился к сохранению и расширению возобновляемых природных ресурсов, был Петр I. Именно он ввел обязательные лесопосадки, заботясь о материале
для строительства флота. Однако в целом отношение к природным ресурсам оставалось чисто потребительским.
Чтобы понять, почему экологическое мышление долгое время не развивалось в качестве составной части научного мировоззрения, необходимо учесть, что хотя антропогенное воздействие и порождало на протяжении всей истории человечества множество экологических кризисов и даже локальных экологических катастроф (опустынивание земель в месте возникновения и развития большинства древних земледельческих цивилизаций во многом является следствием нерациональной хозяйственной деятельности человека), однако эти изменения происходили за достаточно большой промежуток времени. Человек скорее видел в таком ухудшении гнев высших сил, чем результат своего труда. Поскольку именно внедрение новой техники и технологии помогало решить хотя бы частично возникающие проблемы экологического характера, оно не могло не приветствоваться общественным мнением. В качестве примера можно привести спасение европейских лесов от полной вырубки после перехода на такой вид топлива, как каменный уголь.
Но ресурсы сырья на нашей планете не бесконечны, а население Земли продолжает расти большими темпами, и современные технологии просто «не справляются со своими задачами». Конечно, такое понятие, как «демографический взрыв», довольно точно отражает нынешнюю демографическую ситуацию в большинстве развивающихся стран, да и в планетарном масштабе в целом, однако конфликт, возникший между состоянием планетарной экосистемы, развитием техники и технологии и ростом и потребностями населения, слишком сложен. Его рамки и перспективы развития не могут быть точно определены с позиций какой-либо одной науки, будь то экология, демография, математическое моделирование либо какая-то иная область знания. Но и без такого определения нельзя точно понять, какими путями этот конфликт может быть разрешен.
История человечества знает несколько сценариев развития социальных конфликтов, порожденных экологическими кризисами, имевшими как антропогенный, так и техногенный характер. Приведем несколько примеров. Истощение плодородия почвы было одной из причин, вызвавших значительные социальные потрясения и приведших к упадку цивилизации древних майя — наиболее развитой цивилизации доколумбовой Америки. Деградация продолжалась несколько столетий, и к моменту испанского завоевания многие прежде развитые города, бывшие некогда центрами сельскохозяйственной деятельности, оказались или полностью заброшены или сохраняли лишь незначительную часть своего преж-
него населения. Аналогичная деятельность человека, «дополненная» тектонической активностью, привела к гибели критской цивилизации. Цивилизация Океании столкнулась с невозможностью своего дальнейшего развития, поскольку освоение просторов Тихого океана сопровождалось мощнейшим антропогенным воздействием на хрупкую экосистему океанических островов. В итоге эта цивилизация зашла в тупик и практически исчезла под натиском цивилизации европейской.
Любопытно, что именно полинезийская цивилизация дает пример практически всех вариантов реагирования общества на оскудение природных ресурсов, исчезающих в ходе воздействия человека на окружающую среду. Это может быть постепенная деградация изолированного «мирка», перемежающаяся кровавыми внутренними конфликтами, — остров Пасхи. Возможен вариант «приспособления» к имеющимся ресурсам, когда общество начинает сознательно регулировать рождаемость (запрет на ранние браки, аборты, ритуальные убийства и самоубийства стариков), — остров Тикопия, а возможен вариант полного вымирания людей при исчерпании природных ресурсов — острова Питкерн и Хевдерсон. Однако масштабы разрушения природной среды за счет антропогенного воздействия значительно меньше, чем при техногенном воздействии. Примером может служить печальная судьба острова Науру. Этот остров, практически полностью состоявший из фосфоритов, за несколько десятилетий второй половины XX в. был физически уничтожен в результате интенсивной добычи этого ценного полезного ископаемого, а население пришлось переселять в другие места6.
Возникает вопрос: способно ли современное общество преодолеть более серьезный кризис, обусловленный все более усиливающейся техногенной деятельностью человека? В популярных изданиях и научных публикациях, связанных с этим вопросом, проигрываются самые разнообразные сценарии — от апокалипсических до полностью оптимистических.
В негативных сценариях обращается внимание на продолжающееся все более быстрыми темпами загрязнение атмосферы различными оксидами и другими продуктами сгорания, что инициирует целый ряд физико-химических процессов, которые негативно влияют на жизнь человека.
Конечно, определенные предпосылки для оптимизма есть. С локальной катастрофой (авария на магистральном нефтепроводе или взрыв и пожар на крупном химическом заводе) и даже с региональной техногенной катастрофой человечество вполне может справиться. Даже авария на Чернобыльской атомной электростанции и ее ликвидация показали, что колоссальным на-
5 ВМУ, философия, № 2
65
пряжением сил и средств это возможно. Однако что будет, если подобных аварий произойдет сразу несколько, масштабы каждой будут такими же или более значительными? Ведь речь пойдет уже не о судьбе десятков и сотен тысяч людей, а о миллионах и десятках миллионов. Естественно, что экологические кризисы, различающиеся по своим масштабам, требуют для своего решения неодинаковых средств и различных по характеру научных разработок, тем не менее есть общий момент, который может помочь в их профилактике. Это экологическое воспитание.
Сам по себе (на уровне обыденного сознания) человек не способен осознать необходимость крупных экологических мероприятий, поскольку это практически всегда мешает его стремлению потреблять те ресурсы, которые необходимы для поддержания его комфортного существования. Однако часть общества, причем относящаяся к его интеллектуальному слою, уже осознала проблемы, связанные с экологической безопасностью социума и активно борется за их решение. Если раньше это было более характерно для западных стран (активное участие в государственной жизни Германии партии зеленых), то в последние годы и в российской Государственной думе появились не только отдельные депутаты, но и ряд фракций, которые занимаются законотворчеством в направлении улучшения ситуации с охраной окружающей среды и разрешения экологических проблем. (Оставив в стороне сиюминутные политические интересы, не обходящиеся без спекуляций по «горячим» экологическим вопросам, нельзя не отметить, что по сути своей подобная деятельность имеет ярко выраженную гуманистическую направленность.) При этом гражданская экологическая позиция не может не начинаться с получения экологических знаний, формирования экологического мировоззрения, которое позволяет человеку понять свое место в окружающей среде, свою взаимосвязь с ней.
Именно стремление преодолеть проблемы, порожденные негативными изменениями в окружающей среде и связанные с техногенной деятельностью, привели к формированию единой позиции, увязывающей проблемы развития техники и технологии и сохранения окружающей среды. Так сформировалась новая детерминанта современного развития техники и технологии, которую можно назвать эколого-гуманистической.
6. Цивилизационная детерминанта как фактор развития технонаук
Всякая цивилизация в своем развитии опирается на различные технические и технологические достижения. Если рассматривать цивилизацию как высокий и устойчивый уровень социальной
общности, существующий на протяжении нескольких сотен и даже тысяч лет, то, соотнося периоды ее развития с изменениями в технике и технологии, можно отметить ряд соответствий. Во многом это связано с социальностью технико-технологического знания по сравнению с другими видами знания, а отчасти и с тем, что уровень технического и технологического развития во многом определяет жизнеспособность одних цивилизаций в их историческом соперничестве с другими.
Генезис и развитие любой цивилизации могут быть соотнесены с определенной суммой знаний, включающей технологии, которые обеспечивают не просто определенный уровень жизни, а такой уровень, при котором возможно расширенное воспроизводство. Если цивилизация возникает при избытке природных ресурсов (все великие земледельческие цивилизации древности появились в районах с природными условиями, благоприятными для земледелия и часто позволявшими собирать по два-три урожая в год), то через определенное время она начинает развивать новые технологические приемы. (Для древних цивилизаций — это совершенствование севооборота и ирригации.) Такое развитие имеет место, даже если плодородие почв не уменьшалось (Древний Египет), поскольку нагрузка на них возрастала за счет увеличения населения. Естественно, если необходимыми ресурсами обладают соседние территории, то новые технологии обработки, как правило, не появляются. Демографические проблемы решаются не за счет развития техники и технологии, а за счет миграции избыточного населения на соседние территории. Исследователи, занимающиеся проблемой возникновения и развития цивилизаций, при всей разнице позиций (от Тойнби до Гумилёва) не берут под сомнение положение о том, что чем более развитым в технологическом отношении является общество, тем, при прочих равных условиях, меньшей является территория, способная прокормить одного человека. Люди, живущие охотой, нуждаются в гораздо большей площади охотничьих угодий по сравнению с земледельцами, проживающими в этой же местности. В этой связи нельзя не отметить, что современные технологии, относящиеся к животноводству, позволяют сделать его в несколько раз более производительным даже в неблагоприятных климатических условиях, вообще не используя свободный выпас домашний животных. В Голландии или Дании количество молока, получаемое от каждой коровы, в два-три раза выше, чем в России, только за счет применения современных техники и технологий. Таким образом, налицо относительно простая зависимость: интенсивное развитие техники и технологии для любой цивилизации наступает тогда, когда исчерпаны источники экстенсивного развития. Научно-техниче-
ские новации, овеществляемые за счет новых технологий, позволяют увеличивать материальные ресурсы, что в свою очередь дает возможность не только улучшать условия жизни в данном обществе, но и сохранять и даже повышать репродуктивность общества в целом.
То что русские землепроходцы дошли до Тихого океана и перебрались на Аляску, а испанские конкистадоры в поисках мифической страны золота Эльдорадо обошли всю Центральную и Южную Америку, показывает, насколько какой-либо конкретный ресурс (в данном случае пушнина и золото) может быть притягателен в качестве стимула для экстенсивного развития.
Если более внимательно рассматривать историю человечества, то хорошо видно, что схема перехода от экстенсивного развития к интенсивному невозможна без появления нового технологического элемента в развитии цивилизации. Вместе с тем стимулы развития техники и технологии и возможности наращивания достижений в этой области слишком разнообразны, чтобы легко предсказать «результирующее направление» в исторической перспективе.
Из истории известно, что бывали ситуации, когда та или иная цивилизация переставала в силу каких-либо причин развивать свой научно-технический потенциал. В этом случае через определенный период (больший или меньший, от десятилетий до одно-го-двух веков) ее всегда настигал кризис. Глубина этого кризиса в различные исторические периоды могла весьма сильно различаться, однако все они имеют ряд сходных черт, которые напрямую связаны с технико-технологическими факторами.
Как правило, ни один процесс, связанный с возникновением цивилизационного кризиса, не может быть объяснен с точки зрения какого-либо одного подхода или одной теории, а является следствием множества различных причин. Однако при этом существует одна и та же закономерность: «спусковым крючком» цивилизационного кризиса выступает социальный кризис, но в качестве запускающего механизма выступает кризис в области техники и технологии. От того, как на него реагирует социум, зависит, будет или нет дальше развиваться социальный кризис, могущий перерасти и в общецивилизационный.
Постараемся обосновать эту точку зрения. Любая цивилизация не может развиваться, если в обществе не существует элитарного слоя, который выключен из непосредственной сферы производства материальных благ. Функции элиты достаточно многообразны, и они тем шире, чем более развитым является конкретное общество. (Именно поэтому часто говорят о различных типах элит: интеллектуальной, административной, духовной, научной
и т.д.) Чем более развита цивилизация, тем большее количество населения либо переходит в элиту, либо занимается ее обслуживанием. Четкое разделение элитарных слоев, выявление «степени элитарности», взаимоотношений внутри конкретной элиты и между элитами, а также взаимодействие между элитарными слоями и остальной частью общества — тематика множества социально-политических исследований. Но если рассматривать развитие любой элиты, соотнося его с развитием технико-технологического знания, то можно обратить внимание на следующую тенденцию. В любую эпоху правящие классы опирались (в рамках соответствующей эпохи) сначала на экстенсивные технологии, а затем на интенсификацию. Игнорирование последней, экспансия на соседние государства всегда заканчивались в конечном счете плачевно, даже несмотря на первоначальные успехи. Дело в том, что государства-конкуренты могут одержать верх над другими только за счет более передовых технологий.
Таким образом, можно выделить по меньшей мере шесть общих закономерностей развития технического и технологического научного знания, которые определяют его особенности.
1. Баланс когнитивных и социальных факторов в научно-техническом знании.
2. Постоянный рост технической и технологической информации.
3. Прерывно-непрерывный характер развития технических и технологических наук.
4. Телеологизм развития технознания.
5. Существенный характер эколого-гуманистической детерминанты в современном развитии технонаук.
6. Влияние цивилизационной детерминанты на характер и темпы развития технознания.
Конечно, говоря о гносеологической специфике структуры и закономерностей развития технонаук, нельзя абсолютизировать эту специфику, а тем более рассматривать эти науки изолированно от других. Существуют значительные «зоны перекрывания» между технонауками и другими науками (естественными, математическими, социально-гуманитарными). Технонауки граничат и взаимодействуют со всеми областями науки. И эти контакты не только плодотворны для развития каждой из взаимодействующих областей наук, но они постепенно превратились в одно из главных условий успешного функционирования и развития всей современной науки в целом.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Философия науки. Общий курс / Под ред. С.А. Лебедева. М., 2006. С. 274—290.
2 Изобретательность иссякает?//Наука и жизнь. 2005. №11. С. 24.
3 См.: Джеймс П., Торп Н. Древние изобретения. Минск, 1997. С. 194—
196.
4См.: Ардашев А.Н. Огнеметно-зажигательное оружие. М., 2001. С. 17—
30.
э См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 2001. 6 См.: Непомнящий H.H. Остров Пасхи. М., 2005.
