CC BY
49
НА УЧНАЯ ЖИЗНЬ
ГЛОБАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ XXI ВЕКА И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
28 ноября 2012 года в ИЕ РАН прошло очередное заседание научного совета на тему "Глобальные риски: пределы регулирования".
В центре дискуссии стояли вопросы: глобальные вызовы XXI века, проблемы управляемости и прогнозирования; цивилизационные взаимодействия (в Европе, Азии, Евразии); Россия между Европой и Азией.
Во вступительном слове директор ИЕ РАН академик РАН Н.П. Шмелёв отметил, что наличие рисков имело место и раньше (например, тоталитарная угроза во второй четверти ХХ в., атомная угроза - в третьей четверти). Новые риски - это политическая нестабильность третьего мира, кризис мировой экономической системы, ставший явным в конце 2000-х, демографические и миграционные проблемы. Каким может быть глобальное управление обществом? Идея однополярного мира во главе с США (после Югославии, 11/9, Ирака, Афганистана) показала свою несостоятельность, ООН сегодня демонстрирует беспомощность, 0-8 также не добавляет оптимизма. Возможно, идея "мирового правительства" сегодня не является фантазией?
В докладе президента международной Академии прогнозирования будущего, д.э.н., академика РАЕН А.И. Агеевой "Глобальные вызовы XXI века, проблемы управляемости и прогнозирования" была представлена разработанная в ИНЭС внушительная многофакторная модель "стратегической матрицы", дополненная использованием элементов нечёткой логики, теории графов и сценарных методов. Она позволяет в реальном времени обрабатывать большой массив многообразной текущей информации из многих стран мира (100 стран), выделяя среди многочисленных факторов параметры порядка (9 базовых факторов), и на этой основе делать среднесрочные прогнозы о развитии мировых и региональных политико-экономических процессов (был приведён ряд примеров успешных прогнозов). Модель стратегической матрицы является развитием методологии многофакторного анализа социальной динамики и нелинейных процессов, существенный вклад в которые был внесён Н.Д. Кондратьевым, П.А. Сорокиным, И.Р. Пригожиным, Г. Ха-кеным, Е. Лоренцем, Б. Мандельбродом, С.П. Курдюмовым и др. Эта система позволяет оценивать и потенциальные риски, среди которых были указаны: демографический (сильное изменение численности населения и его перераспределения
между развитыми и слаборазвитыми странами, что ведёт к изменению всех сфер организации жизни); появление другого антропологического типа молодёжи, для которой снижается порог заповеди "не убий" и повышается уровень ожесточённости и нетерпимости (это ярко демонстрирует реакция в исламском мире на фильм "Невинность мусульман"), с одной стороны, и погружение в виртуальные миры - с другой; растёт напряжённость и внутри США, напоминая ситуацию 1920-х и 1860-х годов; увеличивается производство и доступность оружия массового уничтожения, угроза кибер-войн, коррупции, нестабильности государств, скорой нехватки воды и доступного продовольствия. ДАВОС приводит список из 32 рисков, против которых нет эффективных средств противодействия. Управляемости мешает превышение предела сложности.
Директор Центра партнёрства цивилизаций (МГИМО) В.В. Попов посвятил своё выступление теме "Россия между Европой и Азией". По его мнению, Россия представляет собой отдельную цивилизацию. Мы европейцы, но в нас много и от Азии, в первую очередь характер, и это даёт нам определённые преимущества, возможность лучше понимать Восток и Запад и осуществить амальгаму и синтез.
В.В. Попов указал на три актуальных очага нестабильности: в Африке (Сомали, Мали, Ливия, исламизация Нигерии); усиление экстремизма в Сирии; но самый большой - в Афганистане после ухода оттуда в 2014 году войск НАТО. В 2003 году З. Бзежинский самым нестабильным районом - "глобальными Балканами" назвал регион между Европой и Дальним Востоком.
Особую опасность представляет исламский радикализм, распространяющийся по всему миру. Ближний Восток в ходе "арабской весны" стал плацдармом для свержения светских режимов исламистскими, пока не радикальными. По всей южной границе России расположена, с одной стороны, цепь нестабильных исламских государств, а с другой - наши нестабильные республики Северного Кавказа.
В.В. Попов указал также на рост терроризма, с которым не готово бороться западное сообщество (нет чёткого определения терроризма, по-прежнему существуют двойные стандарты: Запад не соглашался рассматривать в качестве террористов чеченских экстремистов, а мы - Хамас). Как коммунизм был религией обиженных в первой половине ХХ века, так исламский фундаментализм (идейная основа исламского экстремизма) играет эту роль сегодня для исламского мира. Быстро растёт мусульманское население внутри Европы, что переносит "столкновение цивилизаций", о котором говорил С. Хантингтон, внутрь Запада. Проблема усугубляется тем, что теракты сегодня стали легкодоступны, не требуют большого количества ни людей, ни средств, им нужны лишь те, кто готов жертвовать собой, а их в изобилии находят среди исламских радикалов.
Ту же тему "Россия между Европой и Азией", но с другой позиции осветил д.п.н. Ал.А. Громыко (зам. директора ИЕ РАН). По его мнению, Россия безусловно является европейской страной. Её конфигурация похожа на Турцию, но имеет другую цивилизационную сущность. Многие признают Россию нормальной европейской страной; товарооборот, инвестиции, туризм и бизнес связывают Россию в первую очередь с Европой. Здесь она давно завоевала место под солнцем, а в
136
Научная жизнь
АТЭФ - ещё вопрос. Перед Россией стоит двуединая задача: наполнить содержанием стратегическое партнёрство с ЕС и укреплять постсоветское пространство.
Мир сегодня разделён не только по принадлежности к исламу или западу, но и на страны демократические и с отсутствием демократии. Без демократии и гражданского общества продвижение вперёд идёт медленнее.
Член-корр. РАН Т.Т. Тимофеев (ИЕ РАН) констатировал, что человечество вступило в фазу крупных изменений, сдвигов в общественном сознании и в межци-вилизационных отношениях, что чревато серьёзными рисками, которые требуют комплексного многофакторного изучения. Так, одним из рисков является энергоэкологический кризис и его последствия. В связи с этим ряд учёных заговорил о важности изменения биосферного сознания человечества. Экологическая напряжённость усиливается в условиях цивилизационной кризисогености в XXI веке. Мировой кризис 2008-2009 годов нельзя сводить только к финансовому. К этому следует добавить кризис прежних неолиберальных доктрин и, соответственно, кризис прежних моделей управления, что ведёт к переоценке ценностных ориентиров и отражается и на экологическом сознании. Сюда следует добавить морально-духовный и политический кризис, обостряющий ряд старых национально-этнических проблем. Отсюда - активизация терроризма и религиозного фундаментализма, в связи с чем необходимо активно культивировать принципы толерантности, взаимного доверия, диалога, продуктивного партнёрства между народами и цивилизациями.
Мир ныне сталкивается с серьёзными геополитическими изменениями. Все это требует осуществления многовекторного курса в мировой политике и экономике. Российская внешняя политика должна ориентироваться и на Запад, и на Восток, и на ЕС, и на США, и на Китай.
Член-корр. РАН В.П. Фёдоров (зам. директора ИЕ РАН; ранее (в 1990—1993 гг.) губернатор Сахалинской области) сосредоточился на проблеме российского Дальнего Востока, который, по его словам, дрейфует от России. Поэтому требуется развернуть политику правительства на Восток. Россия в 1990-х упустила отношения со странами СНГ. Необходима реставрация отношений с бывшими республиками Средней Азии и с Китаем. Надо делать ставку на Евразийский союз, и столицу следовало бы перенести на Восток. Опираться надо не на Европу, а на Евразию.
Д.ф.н. А.И. Липкин (РГГУ), во-первых, высказал гипотезу, что современный процесс глобализации ведёт к регионализации на основе цивилизационной общности. Для России это ставит вопрос о цивилизационной идентичности. Отсюда возникает старая тема евразийства, Евразии как особой цивилизации. Евразия как географическое и историко-политическое (в рамках Российской империи и СССР) -понятие более-менее чёткое. Что же касается Евразии как особой цивилизации, то здесь можно выделить три проекта. Один относится к евразийцам-эмигрантам 1920-х годов. В центре его стоит государство приказного типа, причём один из идеологов этого проекта князь Николай Сергеевич Трубецкой в качестве примера для подражания рассматривал фашистскую Италию Муссолини. Эту линию продолжают современные неоевразийцы, одним из главных идеологов которых является А. Дугин. В качестве второго варианта евразийства я выделяю более туманный
этноцентрический проект Льва Гумилёва. Оба проекта исходят в первую очередь из геополитических оснований. В качестве третьего, более сложного, чем первый, но более приемлемого, я бы предложил проект евразийства как европейской субцивилизации (аналогичной североамериканской), опирающийся на российский вариант европейской высокой культуры, который бы объединил ряд бывших республик СССР. Этот проект предполагает сложный переход от незападной "приказной" к западной "договорной" системе институтов, основанной на реальной правовой системе. Отмечу, что все развитые страны, включая Японию и Юго-Восточных "тигров", стали правовыми государствами (думаю, что особый интерес для нас представляет опыт Южной Кореи). Кроме того, для успеха этого проекта Россия (или кто-то другой из участников, занимающий позицию лидера) должна предложить привлекательные социо-культурные образцы. Подчеркнём: рассматривая перспективы развития евразийской интеграции, недостаточно ограничиваться политико-экономическими аспектами.
Другая важная проблема - "столкновение цивилизаций" (исламской и европейской) внутри Европы (аналогичная проблема угрожает и России). А.И. Липкин указал, во-первых, на принципиальную разницу между моноцивилизационной внутри-европейской "мультикультурностью-1" 1960-1980 годов, для которой и разрабатывалась политика мультикультурализма, и современной полицивилизационной "мультикультурностью-2". Во- вторых, на разницу между устоями западной цивилизации - коммунитаризма, признающего ценность и права личности, и коллективизма, который этих устоев не признает. Сочетание "мультикультурности-2" и коллективизма делает политику мультикультурализма неадекватной (что и стоит за высказываниями ряда лидеров европейских государств, что "политика мультикуль-турализма провалилась"). Сложность проблемы состоит в том, что полицивилиза-ционность приводит к конфликту ценностей, коллективизм усиливает нетерпимость и фундаментализм, приближая остроту ситуации из-за трудностей договориться о высших ценностях - вере - к той, что была в Европе времён религиозных войн XVI века. Тогда выход был найден (после пролития рек крови) на пути переноса вопроса о вере (высшей ценности) из публичной сферы в сферу индивидуального выбора, с одной стороны, и усиления светского права и общенациональных ценностей, с другой. Причём это имело место в достаточно индивидуализированном обществе. Современный исламский мир, похоже, к этому в массовом сознании не очень готов, хотя для индивидуализированной части исламского общества этот путь абсолютно приемлем, и с их представителями нет проблем в коммуникации и диалоге. Но диалог между индивидуализированными и коллективизированными обществами весьма проблематичен.
Таков спектр проблем, которые обсудили участники заседания научного совета. Наиболее горячими оказались споры вокруг выбора ориентации России: на Запад или Восток, между "европеизмом" и различными вариантами демократического "евразийства".
Редакция.
