CC BY
41
УДК 811.161.1
Ван Цянь
ГЛАГОЛЫ СО ЗНАЧЕНИЕМ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ ДЕЙСТВИЯ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ: СИСТЕМНЫЙ И ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ
Статья посвящена глаголам тех способов действия, в которых чрезмерная интенсивность и длительность действия совмещается с отрицательными его последствиями. Это совмещение чрезмерности, длительности действия с отрицательным результатом этого действия характерно для ряда префиксально-постфиксальных, а также префиксальных способов действия.
Описывается функционирование этих глаголов в текстах художественных произведений, рассматриваются контекстуальные и ситуативные условия их реализации.
Установлено, что в одних способах действия семантика отрицательных последствий действия выражена более эксплицитно, явно, в других она более скрыта, имплицитна. В наибольшей степени семантика отрицательных последствий действия выражается конфиксальными глаголами, которые, сосредоточивая действие в сфере субъекта, обозначают повышенную активность субъекта в осуществлении действия, следствием чего являются отрицательные последствия действия.
Глаголы со значением отрицательного результата действия, как правило, очень экспрессивны, стилистически окрашены. Они чаще являются одновидовыми - совершенного вида, хотя имперфективные формы возможны у некоторых из них со значением кратности действия. Тяготение подобных глаголов к совершенному виду объясняется тем, что семантика чрезмерной интенсивности действия, пресыщенности субъекта действием, крайней степени проявления действия в большей степени совместима с совершенным видом, который акцентирует внимание не на процессе протекания, а на факте совершения действия.
Анализ указанных способов действия, являющихся носителями комплекса смыслов, позволяет сделать некоторые выводы об особенностях русского видения мира, русского характера и мировоззрения.
Ключевые слова: способы глагольного действия, количественная аспектуальность, интенсивность, длительность, чрезмерность действия, негативный результат.
Van Cyan
VERBS MEANING NEGATIVE ATTENDING CIRCUMSTANCES IN THE MODERN RUSSIAN LANGUAGE: SYSTEMATIC AND FUNCTIONAL ASPECTS
The article is devoted to the verbs of the mode of action in which excessiveness and duration are combined with negative consequences. This combination of excessiveness and duration with negative result of the action is characteristic of a number of pre-fixed-postfixed and purely prefixed modes of action.
The article studies functioning of these verbs in fictional texts, contextual and situational conditions of their realization are analyzed as well.
It is specified that in some modes of action the semantics of negative consequences is expressed more explicitly, markedly, while in others it is implicit, covert. The semantics of negative action consequences is mostly expressed by confixal verbs which concentrating the action on the sphere of subject mean excessive activity of the subject in performing actions resulting in negative consequences.
Verbs meaning negative result of the action are very expressive and stylistically colored, as a rule. They often have one aspect - perfective, though imperfective forms are also possible if they express multiplicity. Such verbs are drawn to perfective forms because semantics of excessiveness, satiety and extremity of action is mostly associated with perfective aspect which points out the fact of the action, not its process .
The analysis of the above mentioned modes of action bearing a complex of meanings allows us to draw some conclusions about the peculiarities of the Russian vision of the world, Russian character and outlook.
Key words: modes of verbal action, qualitative aspectuality, intensity, duration, excessiveness of action, negative result.
Аспектуальные значения отличаются большим разнообразием. Количественная аспекту-альность характеризует действие по степени интенсивности, кратности и длительности. Во многих способах действия (далее - СД) интенсивность сопрягается с длительностью, кратностью, начинательностью, а также осложняется оттенками внезапности, рассредоточенного воздействия на субъект или объект действия. Чрезмерная интенсивность и длительность действия легко приводит к отрицательным его последствиям. Это совмещение чрезмерности, длительности действия с отрицательным результатом этого действия характерно для ряда терминативно-продолжительных и термина-тивно-интенсивных СД1 (префиксально-пост-фиксальных), а также для некоторых количественно-интенсивных СД (префиксальных).
Глаголы чрезмерно-кратного СД с конфиксом из-...- ся выражают крайнюю степень (меру) кратного проявления действия, следствием чего является отрицательная оценка действия [16, с. 80]. В этом случае значение крайней степени проявления действия сопрягается со значениями кратности и отрицательной оценки. В Русской грамматике словообразовательный тип, соответствующий этому способу действия, определяется следующим образом: «дойти до нежелательного состояния (утомления, негодности, исчерпанности), приобрести или утратить определенные качества, способности или привычки в результате частого, длительного или интенсивного совершения действия, названного мотивирующим глаголом» [15, с. 385]. Данный тип очень продуктивен, особенно в разговорной речи и просторечии.
Глаголы данного СД представлены в имеющемся языковом материале достаточно широко, контекст может актуализировать отрицательные последствия действия, например:
Я вас уверяю: в две недели они изопьются и будут стельки [2].
Врут такую дичь... Ты представить себе не можешь, до какой степени может изовраться наконец человек! [8].
.Сукно до того истёрлось, что сквозило, и подкладка расползлась [3].
Префиксальный словообразовательный тип с приставкой из- выражает значение тотального способа действия (чрезмерная интенсивность действия, которая выражается в распространении действия на весь объект или субъект [16, с. 77]). Семантика тотального
способа действия возможна в двух вариантах: крайняя степень изменения состояния субъекта или крайняя степень воздействия на объект. Чаще в нашем материале представлен второй вариант - крайняя степень воздействия на объект. В контексте часто имеются обстоятельства, подчеркивающие отрицательные последствия действия, например:
Но был и такой расчет, что изобьют до бесчувствия, а я в то время и поспею взять, а там потом Федору-то Павловичу отлепартую, что это никто как Дмитрий Федорович, их избимши, деньги похитили [5].
Знаешь ли, что женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками, и ни разу угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему любовью моею наверстаю.» [7].
В приведенном ниже примере глагол тотального СД истрепать употребляется в одном ряду с глаголом чрезмерно-продолжительного СД затаскать, что усиливает семантику негативного результата действия:
Иван Федорович тотчас заключил по лицу Смердякова, что оправился он от болезни вполне. Лицо его было свежее, полнее, хохолок взбит, височки примазаны. Сидел он в пестром ватном халате, очень, однако, затасканном и порядочно истрепанном [5].
Гораздо реже встречается первая разновидность тотального СД - крайняя степень изменения состояния субъекта, например:
- Почему ручки голенькие, почему его не закутают? - А иззябло дитё, промерзла одежонка, вот и не греет [5].
Его ввели или, лучше сказать, внёс его на плечах весь измокший и издрогший, оборванный ночной Ванька-извозчик [7].
И чрезмерно-кратный, и тотальный СД являются, как правило, одновидовыми2, редкие имперфективные формы глаголов тотального СД имеют значение кратности, например:
Нередко оказывается, что писатель ... обнаруживает под конец такую жидкость и такую крохотность своей основной идейки, что никто даже и не жалеет о том, что он так скоро умел исписаться [4].
Правда и то, что и сами эти господа таланты средней руки, на склоне почтенных лет своих, обыкновенно самым жалким образом у нас исписываются, совсем даже и не замечая того [4].
1 Мы используем классификацию, обозначения СД, а также толкования их значений, предложенные М. А. Ше-лякиным [16, с. 63-85].
2 Связь видовой соотносительности глаголов со способами глагольного действия прослеживается и в других языках, например, в современном осетинском языке этот вопрос исследует А. А. Левитская [13].
Глаголы чрезмерно-интенсивного СД с конфиксом у- ... -ся содержат в своей семантике крайнюю степень продолжительности и интенсивности действия, следствием чего является усталость субъекта, невозможность дальнейшего продолжения действия [16, с. 81]. Этот словообразовательный тип допускает только совершенный вид, он не является регулярным, глаголы данного типа, как правило, имеют разговорную или просторечную окраску (например, убегаться, упахаться, упрыгаться и др.). Семантика интенсивности, осложненная отрицательными последствиями действия, содержится и в префиксальном словообразовательном типе с приставкой у-: «довести кого-что-н. до нежелательного состояния (крайней усталости, бессилия, исчерпанности) с помощью действия, названного мотивирующим глаголом»: уездить (прост.), угонять (прост.), укачать [15, с. 371].
Стилистическую маркированность приставки у- Анна А. Зализняк, например, связывает с ее устареванием, в результате чего многие глаголы с этой приставкой приобрели архаическую окраску, а другие, наоборот, -просторечно-разговорную окраску [9]. Предлагая схему семантической деривации приставки у-, автор выделяет в ее значении различные «ключевые» идеи [9, с. 69]. Хорошо иллюстрирует одну из выделенных Анной А. Зализняк идей - 'для себя' -В. В. Колесов в слове успех: «Неустранимо во времени национальное своеобразие в толковании одних и тех же концептов, выраженных терминами различных языков. «Успех» как результат личных усилий более распространен среди сторонников западных ценностей, тогда как в русской культуре всякий успех - везение и удача - и не более того. И почему бы это? Да потому, что уже в словесном корне явлена эта мысль: у-спу-хъ - это значит у-спел ухватить, по-спеш-ил - и сделал!» [10, с. 493].
В имеющемся языковом материале, представленном произведениями писателей XIX века, преимущественно Ф. М. Достоевского, глаголы с конфиксом у-.-ся и приставкой у-встречаются очень ограниченно, несмотря на экспрессивность этих глаголов, отчетливо выражающих семантику интенсивности и отрицательного результата действия.
А вот поймайте-ка его, подите, теперь! -вскрикнул он, злорадно подзадоривая Замето-ва... Упрыгаетесь! Вот ведь что у вас главное: тратит ли человек деньги или нет? [8].
И глагола ему: всяк человек прежде доброе вино полагает, и егда упиются, тогда хуждшее: ты же соблюл еси доброе вино доселе» [5].
Глаголы с префиксом у- со значением отрицательных последствий действия встречаются тоже довольно редко:
Он уже минуты с три продевал нитку в игли-ное ухо, не попадал и потому очень сердился на темноту и даже на самую нитку, ворча вполголоса: «Не лезет, варварка; уела ты меня, шельма этакая! [3].
Пьяному многоречию, очевидно, недостало места, и Митя уписал не только все поля, но даже последние строчки были написаны накрест уже по написанному [5].
Из глаголов чрезмерно-интенсивного СД чаще всего употребляется глагол упиться, что позволяет рассматривать данный концепт довольно актуальным в языковой картине мира русского человека [1, с. 222-223; 10]. В. В. Колесов, например, пишет по этому поводу: «Так получается, что пьянство постепенно становится стереотипом поведения, в который оформилась хроническая неудовлетворенность человека, занятого непродуктивным или бессмысленным для него трудом и столь же хронически страстная жажда праздника жизни» [10, с. 483].
Интенсивные значения приставки до- - это длительно-усилительное и финально-отрицательное. В длительно-усилительном способе действия с конфиксом до-.-ся актуализируется интенсивность и длительность действия: дозвониться, дозваться, добудиться, доискаться. Многие глаголы этого способа действия имеют имперфективные формы. Этот СД не содержит в своей семантике семы «отрицательные последствия действия». Эта сема наличествует в финально-отрицательном СД, который указывает на чрезмерность проявления действия, следствием которой являются отрицательные для субъекта последствия: догуляться до простуды, доиграться до ссоры, докричаться до хрипоты и под. [16, с. 81] (иначе: «довести себя до неприятных последствий путем интенсивного совершения действия, названного мотивирующим глаголом» [15, с. 385]). Относительно последнего способа действия М. А. Шелякин отмечает такую его особенность, как неограниченная возможность образования данных глаголов от любых непредельно-непереходных глаголов со значением действий лиц [17, с. 69]. Имперфективные формы финально-отрицательных глаголов (типа: добалтываться, доигрываться, докатываться, долеживаться и под.) возможны, хотя это скорее чисто теоретическая возможность их образования. Это связано с тем, что имперфективные формы нормальны только для гла-
голов, обозначающих разовые действия (ср. он часто договаривается до того, что..), а для глаголов кратных действий, в которых совершенный вид представлен суммарным значением, имперфективные формы невозможны, как и для других чрезмерно-кратных способов действия [17, с. 70].
В нашем материале глаголы финально-отрицательного СД представлены очень ограниченно, например, имеется лишь один пример, в котором контекст указывает как раз на положительный результат действия, который явился уже следствием чрезмерности действия как следующая ступень после отрицательных последствий:
Видите, барыни, - остановился он вдруг, уже поднимаясь на лестницу в нумера, - хоть они у меня там все пьяные, но зато все честные, и хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся же наконец и до правды, потому что на благородной дороге стоим, а Петр Петрович... не на благородной дороге стоит [8].
Приведенный ниже глагол можно рассматривать как глагол длительно-усилительного СД, однако в данном контексте содержится указание на отрицательные последствия действия. Это свидетельствует о том, что резкой границы между этими двумя СД не существует и семантика негативных последствий создается в значительной степени благодаря контексту:
- То-то, брат, вот этакая валаамова ослица думает, думает, да и черт знает про себя там до чего додумается. - Мыслей накопит, - усмехнулся Иван. [5].
Глаголы с формантами за-.-ся и за- содержат значение негативных последствий действия в рамках двух СД: 1) чрезмерно-продолжительного, выражающего чрезмерную повторяемость или длительность действия, в результате чего объект приобретает отрицательное состояние, например, зачитать (до дыр), закусать (до смерти), заиграть (пластинку до негодности), забаловать и т.п. [16, с. 77-78]; 2) чрезмерно-длительного, обозначающего чрезмерную длительность или интенсивность разового действия, например, замечтаться, засидеться и т.д. [16, с. 81].
Глаголы чрезмерно-длительного СД с конфиксом за-.-ся представлены в нашем материале очень широко. Характерными контекстами являются конструкции типа: до такой степени, что.; до того, что., например:
Гораздо замечательнее был наряд его: никакими средствами и стараньями нельзя бы докопаться, из чего состряпан был его халат: рукава и верхние полы до того засалились
и залоснились, что походили на юфть, какая идет на сапоги. [2].
Есть у старых лгунов, всю жизнь свою про-актерствовавших, минуты, когда они до того зарисуются, что уже воистину дрожат и плачут от волнения. [5].
Глаголы чрезмерно-продолжительного СД с приставкой за- тоже встречаются достаточно часто, например:
.Свобода не мила станет, станет задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает, как в сетях, затревожит себя насмерть!.. [8].
Читали они учено, забросали слушателей множеством новых терминов и слов [2].
Имперфективные корреляты возможны, но не характерны:
- Да говорите, говорите: никто не сбивает! -раздались голоса. - Говорите, да не заговаривайтесь [7].
Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, . как можно реже отдавать прачке мыть бельё, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем [3].
Глаголы с приставкой пере- рассматриваются М. А. Шелякиным в рамках двух СД. Глаголы чрезмерно-нормативного СД обозначают чрезмерную степень количественно-временного проявления действия. Они встречаются чаще в СВ, но могут иметь и имперфективные корреляты, например: перекормить, переварить, пересолить, перегнуть, переохладить, переплатить и т.д.). Глаголы сверхнормативно-длительного СД обозначают чрезмерную длительность действия относительно обычной нормы проявления, этот СД допускает имперфективные формы в кратном значении, например: передержать, перегулять, переволноваться и т.д.) [16, с. 78, 81]. На наш взгляд, значения этих двух СД очень близки и различаются, может быть, только степенью интенсивности, поэтому выделять два СД, столь близких по значению, нет необходимости. Мы объединяем эти СД под общим названием сверхнормативно-длительного СД. В нашем материале эти глаголы представлены очень ограниченно, например:
По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегружённые всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами [12].
.Обед сготовила Марфа Игнатьевна, и суп сравнительно с приготовлением Смердякова
вышел «словно помои», а курица оказалась до того пересушенною, что и прожевать ее не было никакой возможности [5].
Сативный СД с формантом на-.-ся указывает на предельно-количественную оценку продолжительности или интенсивности действия, причем эти характеристики действия вызваны активностью субъекта в осуществлении этого действия или его пребывания в состоянии [16, с. 80]. В Русской грамматике глаголы этого способа действия характеризуются как имеющие «значение полного удовлетворения или пресыщенности действием: начитаться, надивиться, насмотреться, наслушаться, наесться, насмеяться, наплакаться...» [15, с. 602]. При глаголах сативного способа действия, как правило, имеются обстоятельства типа «вволю», «вдоволь», ««досыта», ««слишком много», ««достаточно», ««до (утомления)», ««до (сумасшествия)». Они функционируют в синтаксических конструкциях типа ««так., что», ««до такой степени., что...» со значением различных следствий, подтверждающих полную удовлетворенность субъекта продолжительностью действия. Для сативного СД значение отрицательных последствий действия не является актуальным. Вместе с тем значение полной удовлетворенности действием легко может переходить в пресыщенность действием, что может подчеркиваться и контекстом, а это уже можно рассматривать как отрицательные последствия действия, например:
.Аркадий Иванович, когда хотел, был человек с весьма обворожительными манерами, так что первоначальная (хотя, впрочем, весьма остроумная) догадка благоразумных родителей невесты, что Аркадий Иванович, вероятно, до того уже где-нибудь нахлестался пьян, что уж и себя не помнит, - тотчас же пала сама собою [8].
Таким образом, в современном русском языке имеется ряд СД, сочетающих в своей семантике интенсивность, чрезмерность, повышенную длительность действия с отрицательным результатом этого действия. В одних СД семантика отрицательных последствий действия выражена более эксплицитно, явно, в других она более скрыта, имплицитна. В наибольшей степени семантика отрицательных последствий действия выражается конфик-сальными глаголами, что связано, очевидно, с тем, что именно конфиксальные глаголы, сосредоточивая действие в сфере субъекта, обозначают повышенную активность субъекта в осуществлении действия, следствием чего являются отрицательные последствия действия.
Интересно, что исконно конфиксальный способ словообразования не был присущ русской словообразовательной системе: «Становление префиксально-постфиксальных способов действия напрямую связано с контактным постпозитивным закреплением частицы -ся, с формированием категорий возвратности, залога, в какой-то степени категории лица» [1, с. 124].
Глаголы со значением отрицательного результата действия, как правило, очень экспрессивны, стилистически окрашены. Они чаще являются одновидовыми - совершенного вида, хотя имперфективные формы возможны у некоторых из них со значением кратности действия. Тяготение подобных глаголов к совершенному виду объясняется тем, что семантика чрезмерной интенсивности действия, пресыщенности субъекта действием, крайней степени проявления действия в большей степени совместима с совершенным видом. Этому способствует и их стилистическая окраска, которая акцентирует внимание не на процессе протекания, а на факте совершения действия.
Для таких глаголов, по справедливому замечанию Е. А. Петрухиной, характерны «идиоматичность комплекса смыслов, связывающего несколько ситуаций воедино», «полиситуативный характер» семантики и синтетический способ ее выражения [14, с. 6]. Характеризуя словообразовательную модель с конфиксом до-.-ся, она полагает, что общая идея негативных последствий выражена в самой этой словообразовательной модели: «Концепт данной словообразовательной модели имеет сложную гештальтную природу: это самые общие представления о связи, как правило, длительной деятельности субъекта с негативным результатом. Такие в высокой степени идиоматичные концепты гештальтной природы в русском языке выражают многие производные глаголы с результативной семантикой, типа выговориться, выплакаться, заработаться, заучиться, наговориться. Эти глаголы трудно перевести на многие неславянские языки. Это позволяет предположить, что аналогичные концепты не представлены не только в соответствующих языковых картинах мира, но и не характерны для данных общих концептуальных картин мира» [14, с. 6].
Действительно, анализ указанных СД позволяет сделать некоторые выводы об особенностях русского характера и мировоззрения, русского видения мира. Исследователи отмечают, что отсутствие какого-либо слова в языке не обязательно свидетельствует об отсутствии соответствующего концепта, но наличие производного слова указывает на значимость данно-
го концепта для данной культуры, для данного Словообразовательная система в русском
народа, так как производное слово создается языке, будучи гибким механизмом, позволяет лишь тогда, когда существует коммуникатив- оперативно отражать меняющиеся коммуника-ная потребность в регулярном выражении тивные потребности общества, создавая типи-определенного комплекса смыслов [18, с. 395; зированные и экономичные языковые средства. 11, с. 56; 14, с. 5].
Литература
1. Годизова З. И. Становление семантической категории интенсивности в русском языке XI-XVII вв. (на материале глаголов интенсивных способов действия): дисс. ... докт. филол. наук. Владикавказ: СОГУ, 2014. 421 с.
2. Гоголь Н. В. Мертвые души (1842) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Дата обращения: 16.01.2017, 23.01.2017).
3. Гоголь Н. В. Шинель (1842) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Дата обращения: 22.01.2017).
4. Достоевский Ф. М. Бесы (1871-1872) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Дата обращения: 15.02.2017).
5. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы (1880) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora. ru. (Дата обращения: 22.02.2017, 23.02.2017, 24.02.2017, 26.02.2017).
6. Достоевский. Ф. М. Господин Прохарчин (1846) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www. ruscorpora.ru. (Дата обращения: 03.03.2017).
7. Достоевский Ф. М. Идиот (1869) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Дата обращения: 10.03.2017, 13.03.2017, 17.03.2017, 25.03.2017).
8. Достоевский Ф. М. Преступление и наказание (1866) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www. ruscorpora.ru. (Дата обращения: 29.01.2017, 02.02.2017, 04.02.2017, 15.02.2017).
9. Зализняк А. А. Семантическая деривация в значении русской приставки у- // Глагольные префиксы и префиксальные глаголы. 2001. Т. 5. №1. С. 69-79.
10. Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. 624 с.
11. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М.: Наука, 1981. 200 с.
12. Куприн А. И. Гранатовый браслет (1911) // Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Дата обращения: 03.03.2017).
13. Левитская А. А. О видовой несоотносительности в современном осетинском языке (влияние универсальных идиоэтнических факторов) // Вопросы языкознания. 2007. № 5. С. 89-107.
14. Петрухина Е. В. Когнитивные аспекты изучения производного слова в славянских языках // The Slavic and East European Language Resource Center. Issue 3, Spring 2002. P. 1-17.
15. Русская грамматика: В 2 т. М.: Институт русского языка им. В. В. Виноградова, 2005 [РГ-80].
16. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. М.: УРСС Эдиториал, 2003. 352 с.
17. Шелякин М. А. Терминативно-продолжительные и терминативно-интенсивные способы действия в современном русском языке // Ученые записки Тартуского гос. университета. 1979. № 4. Вып. 482. С. 64-74.
18. Wierzbicka A. Semantics,Culture, and Cognition. Universal Human Concepts in Culture-Specific Configurations. W. Y., Oxford: Oxford Univ. Press, 1992.
References
1. Godizova Z. I. Stanovlenie semanticheskoi kategorii intensivnosti v russkom yazyke XI-XVII vv. (na materiale glagolov intensivnykh sposobov deistviya) (The formation of a semantic intensity category in the Russian language of XI-XVII centuries. (on the material of verbs of intensive modes of action): thesis. Vladikavkaz: SOSU publ., 2014. 421 p. (In Russian).
2. Gogol' N. V. Mertvye dushi (1842) (Dead Souls (1842) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www. ruscorpora.ru. (Accessed: 16.01.2017, 23.01.2017). (In Russian).
3. Gogol' N. V. Shinel' (1842) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Accessed: 22.01.2017). (In Russian).
4. Dostoevskii F. M. Besy (1871-1872) (Demons (1871-1872) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www. ruscorpora.ru. (Accessed: 15.02.2017). (In Russian).
5. Dostoevskii F. M. Brat'ya Karamazovy (1880) (The Karamazovbrothers (1880) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Accessed: 22.02.2017, 23.02.2017, 24.02.2017, 26.02.2017). (In Russian).
6. Dostoevskii F. M. Gospodin Prokharchin (1846) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora. ru. (Accessed: 03.03.2017). (In Russian).
7. Dostoevskii F. M. Idiot (1869) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Accessed: 10.03.2017, 13.03.2017, 17.03.2017, 25.03.2017). (In Russian).
8. Dostoevskii F. M. Prestuplenie i nakazanie (1866) (Crime and Punishment (1866) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www. ruscorpora.ru. (Accessed: 29.01.2017, 02.02.2017, 04.02.2017, 15.02.2017). (In Russian).
9. Zaliznyak A. A. Semanticheskaya derivatsiya v znachenii russkoi pristavki u- (Semantic derivation in the meaning of the Russian prefix u-) // Glagol'nye prefiksy i prefiksal'nye glagoly. 2001. Vol. 5. No.1. P. 69-79. (In Russian).
10. Kolesov V. V. Russkaya mental'nost' v yazyke i tekste (Russian mentality in language and text). St.Petersburg: Peterburgskoe Vostokovedenie, 2007. 624 p. (In Russian).
11. Kubryakova E. S. Tipy yazykovykh znachenii. Semantika proizvodnogo slova (Types of language values. Semantics of the derived word). Moscow: Nauka, 1981. 200 p. (In Russian).
12. Kuprin A. I. Granatovyi braslet (1911) (Pomegranate bracelet (1911) // Natsional'nyi korpus russkogo yazyka. URL: http://www.ruscorpora.ru. (Accessed: 03.03.2017). (In Russian).
13. Levitskaya A. A. O vidovoi nesootnositel'nosti v sovremennom osetinskom yazyke (vliyanie universal'nykh idioetnicheskikh faktorov) (On the species non-correlation in modern Ossetian language (the influence of universal idioethnic factors) // Voprosy yazykoznaniya. 2007. No. 5. P. 89-107. (In Russian).
14. Petrukhina E. V. Kognitivnye aspekty izucheniya proizvodnogo slova v slavyanskikh yazykakh (Cognitive aspects of studying the derived word in Slavic languages) // The Slavic and East European Language Resource Center. Issue 3, Spring 2002. P. 1-17. (In Russian).
15. Russkaya grammatika (Russian grammar): in 2 Vols. Moscow: Institut russkogo yazyka im. V. V. Vinogradova, 2005 [RG-80]. (In Russian).
16. Teoriya funktsional'noi grammatiki. Vvedenie. Aspektual'nost'. Vremennaya lokalizovannost'. Taksis (Theory of functional grammar. Introduction. Aspectuality. Temporal localization. Taxis). Moscow: URSS Editorial, 2003. 352 p. (In Russian).
17. Shelyakin M. A. Terminativno-prodolzhitel'nye i terminativno-intensivnye sposoby deistviya v sovremennom russkom yazyke (Terminative-Continuous and Terminally-Intensive Methods of Action in Modern Russian Language) // Uchenye zapiski Tartuskogo gos. universiteta. 1979. No. 4. Issue 482. P. 64-74. (In Russian).
18. Wierzbicka A. Semantics, Culture, and Cognition. Universal Human Concepts in Culture-Specific Configurations. W. Y., Oxford: Oxford Univ. Press, 1992.
