CC BY
55
Л. Г. Исхакова, аспирант, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия, liliya552002@yahoo.com
ГИБРИДНЫЕ ИДЕНТИЧНОСТИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ДИАСПОР: КЕЙС ТАТАР В США
Онлайн-коммуникационные инфраструктуры обусловили появление и активный рост он-лайн-сообществ, что повлияло на многие социальные процессы, в особенности на такой сложный процесс, как миграция и формирование (и поддержание) диаспор. Возможности, которые несут в себе новые медиатехнологии, могут означать для конкретных (онлайн-) сообществ потенциал ре-интерпретации ключевых понятий, например, в нашем случае -«идентичность» и «этничность». В данной статье рассматривается вопрос конструирования идентичности представителей диаспор на примере татарской диаспоры США. Статья основывается на данных, полученных в ходе этнографического исследования, в котором были применены как онлайн-, так и оффлайн-методы сбора данных. Говорится о том, как конструируется многогранная идентичность в условиях миграции, Интернета и социальных сетей через такие понятия, как «этничность», «диаспорная/диаспорическая идентичность», «гибридность», «переходность», «лиминальность». На конкретном примере татар США мы видим, как множество факторов (место происхождения, особенности принимающего общества, период проживания в стране переезда, социальный статус, положение и пр.) влияет на конструирование идентичности, как группы в социальной сети превращаются в пространство обсуждения этой идентичности, а также в пространство единения (воображения единости).
Ключевые слова: онлайн-сообщество, диаспора, цифровая диаспора, виртуальная этничность, этническая идентичность, диаспорическая идентичность, гибридная идентичность, транснациональная идентичность.
Сегодня в результате транснациональной миграции диаспоры оказываются оторванными от своих домашних сообществ. Их общинные связи претерпевают изменения по мере того, как происходит процесс переезда. В попытках справиться с серьезными изменениями в жизни и приспособиться к новым условиям, мигранты пользуются Интернетом для создания онлайн-сообществ. Онлайн-сообщества мигрантов представляют собой некое централизующее поле для их культурной идентичности, связывающее их с местом происхождения. В этом случае созданные онлайн-сообще-ства могут быть расценены как виртуальные центры, вокруг которых образовываются воображаемые национальные и этнические пространства. Так же, как в свое время пе-
чатные СМИ сыграли ключевую роль в создании виртуальных образов национальных сообществ1, новые медиа влияют на мигрантов диаспор аналогичным образом2: онлайн-сообщества подчеркивают общие аспекты их индивидуальных идентичностей, такие как общая история, культура, география, и способствуют появлению чувства солидар-ности3.
Хотя здесь мы и говорим об онлайн-со-обществах как о пространстве «воображаемого единения» («imaginary coherence»), которое часто способствует усилению кол -лективной этнической идентичности, существует и иная точка зрения на динамику вокруг виртуальной этничности. Например, М. Постер указывает на то, что этничность в киберпространстве может выявить или
открыть совершенно новую, ранее не представленную, предметную позицию, а не предполагаемую всегда или закрепленную исторически4. Эта мысль повторяет аргументы некоторых ученых о связи между иден-тичностями и Интернетом; дискурсивный и сетевой характер Интернета способствует производству нестабильных, множественных, изменчивых (fluid) идентичностей и не способствует закреплению фиксированных идентично стей5.
А. Митра утверждает, что Интернет может представлять собой дезинтегрирующую силу по отношению к монолитным национальным дискурсам и национальным идентичностям6. Даже если национальная идентичность и воображается максимально просто, через членство в виртуальном пространстве, то параллельно идет и процесс дезинтергации, фрагментации из-за расхождений во мнениях и множественных, «рваных» нарративах вместо единого доминирующего нарратива о нации. Р. Тсагароусианоу утверждает, что в таких случаях этническая принадлежность как понятие не способна вместить в себя всю сложность и комплексность понятия «диаспора», а именно, такие ее измерения, как транснациональность или отношение к глобализации7. Поэтому в дополнение к установленной концепции этнической принадлежности может быть использовано понятие «диаспорическая идентичность» для обозначения сложных многонаправленных потоков людей, идей, продуктов, различных взаимодействий и переговорных процессов.
Несмотря на то, что диаспорические транснациональные мигранты разбросаны по всему миру, они имеют схожие пространственные характеристики. Они проживают в пределах культурного пограничья, где смещение и противоречия формируют их идентичность8. Иногда члены диаспор придерживаются своих идентичностей, определенных национализмом родины или традиционной культурой.
Даже если национальная идентичность и воображается максимально просто, через членство в виртуальном пространстве, то параллельно идет и процесс дезинтергации, фрагментации из-за расхождений во мнениях и множественных, «рваных» нарративах вместо единого доминирующего нарратива о нации.
Однако, когда они попадают в контекст текущей миграции, пробиваясь через различные культурные рамки, такая установленная связь превращается лишь в часть процесса конструирования (negotiation), определения их идентичности, а не в их демонстрацию9. В связи с этим ученые обозначили этническую и культурную идентичность как гибридную, динамическую, текучую и много-слойную10, выступая против фиксированных и ограниченных понятий идентичности11. С. Холл утверждает, что культурная идентичность есть процесс «становления», равно как и «бытия». Идентичность, в том числе, создается из трансформаций, связанных с настоящим и будущим, она не только зафиксирована в прошлом. Опыт столкновения с культурными различиями играет определяющую роль в диаспорических жизнях транснациональных мигрантов. Поэтому ди-аспорические культурные идентичности возникают из взаимодействия различий принимающей культуры и оторванности от места происхождения. С. Холл описывает это следующим образом: «...опыт диаспоры... определяется не сущностью или чистотой, но признанием необходимой гетерогенности и разнообразия; концепцией "идентичность", которая проживается с и через, а не несмотря на разницу; гибридностью»12.
Существует несколько концептуальных подходов к изучению «гибридной» природы диаспорических культурных идентично-стей, среди которых есть «лиминальность»13, активно используемая в различных исследо-ваниях14. Это понятие обозначает непринадлежность чему-либо, расположенность «между» -законом, обычаями, конвенциями и церемони-ей15. Лиминальность как концепция была теорети-зирована В.У. Тёрнером, который основывался на работах французского этнографа Арнольда ван Геннепа.
Далее будут обозначены некоторые результаты исследования, проведенного в рамках диссертационной квалификационной
работы, онлайн- и оффлайн-сообществ татарской диаспоры США, реализованного с использованием методов глубинного интервью (всего 20 записей) и онлайн-наблю-дения в период с апреля 2016 года по июнь 2017 года. Интервью проводились с мигрантами, идентифицирующими себя как татары, переехавшими в Соединенные Штаты после распада СССР и имеющими различный опыт общения в социальных сетях. Для онлайн-наблюдения были отобраны крупнейшие (по количеству пользователей) и наиболее доступные (по ключевым словам) группы и страницы (всего пять групп: «American Turko-Tatar Association (ATTA)», «"QARD9SLEK" -Tatars of USA and Canada», «Tatar DC», «Флорида Татарлары. Tatars of Florida. Татары Флориды», «Татары в США») сообществ татар в США на двух наиболее популярных платформах (четыре группы в социальной сети «Facebook» и одна в социальной сети «ВКонтакте»).
Этническая идентичность представляет собой важный дискурс идентичности в группах в сети «Facebook». Татарские иммигранты, разбросанные по всей территории Соединенных Штатов Америки (и за их пределами), собираются онлайн, чтобы получить новости и обсудить вопросы, касающиеся как их родины, так и принимающей страны. Соответственно, группы в «Facebook» служат некой платформой для дискурса этнической идентичности, включая восприятие пользователями того, что значит быть татарами или татарскими американцами, их отношения к другим этническим группам, их впечатлений о жизни в новой стране и др. В силу того, что все пользователи различаются по своему иммиграционному статусу, периоду проживания в США, транснациональным связям и другим факторам, этот дискурс имеет сложный и противоречивый характер, так как каждый воспринимает этническую и национальную идентичность по-своему. С другой стороны, это дает
каждому возможность критически взглянуть на данные вопросы. Безусловно, здесь присутствует и опасность развития узкого националистического дискурса, но всё же это случается редко, и всегда приводятся контраргументы или критические комментарии, либо модераторы групп следят за балансом. Так вероятность негативного эффекта отходит на второй план по сравнению с такими положительными эффектами, как обсуждение и признание непрерывного развития характера идентичности.
Представители диаспоры передают атмосферу оторванности от корней, поэтому они воссоздают желание вернуться к «потерянным корням» в своем воображаемом сообществе, как это описано у С. Холла. Они пытаются разрешить культурные сложности, развеять сомнения и неясности переходного состояния своей жизни. Для этого они пользуются множеством различных стратегий. Данный процесс влечет за собой рефлексивное отношение к своей этнической и национальной идентичности, а также к родной культуре и культуре принимающей страны. Это также приводит к осознанию фактического нахождения в непрерывном процессе построения своей диаспорной идентичности. Таким образом, дискурсы идентичности на страничках групп в «БасеЬоок» одновременно способствуют осознанию природы диаспорного самоопределения, но в то же время создают исключительную этническую принадлежность.
Почти все информанты следят за новостями в Татарстане и делятся ими. Разные поколения проявляют различные чувства относительно родины. Но даже те, кто прожил в США почти 20 лет, то есть те, для кого эта страна стала домом, постоянным местом жительства, где всё кажется знакомым - даже они говорят об эмоциональной привязанности к Татарстану. В случаях более позднего переезда татарские иммигранты еще более активно идентифициру-
Группы в «Facebook» служат некой платформой для дискурса этнической идентичности, включая восприятие пользователями того,
что значит быть татарами или татарскими американцами, их отношения к другим этническим группам, их впечатлений о жизни в новой стране и др.
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Щ
ют себя с родиной. Они говорят о том, что их членство в онлайн-группах татар Америки в «РасеЬоок» связано с их предпочтением татарской культуры и идентичности. Так группы в «РасеЬоок» становятся виртуальным местом, где татарские иммигранты могут выразить свою «татарскость» вне зависимости от того, являются они новичками или «старичками», исходит ли их привязанность к родине от четкого чувства тоски по дому, неопределенной эмоциональной привязанности или активного интереса к культуре родного края. Все эти люди создают то самое «вооб- = ражаемое сообщество» своей родины на страничках групп татар США в «РасеЬоок».
Большинство из них - иммигранты первого поколения, пытающиеся превратить Америку в собственный дом. Некоторые из них переселились (изначально) в места, где татар вообще не было (маленькие города на Среднем Западе), поэтому им было нелегко поддерживать связь с родной культурой. Сейчас
Почти все информанты следят за новостями в Татарстане и делятся ими. Разные поколения проявляют различные чувства относительно родины. Но даже те, кто прожил в США почти 20 лет -даже они говорят об эмоциональной привязанности к Татарстану.
уже появились иммигранты молодого поколения, которые проявляют более гибкую и активную позицию, когда речь идет о поддержании транснациональных связей. Например, в одном из городов Пенсильвании проживает семья, которая отвечает на сообщения любых, в том числе и совершенно незнакомых, татар, помогает им с переездом, работой, домом, не говоря уже об организации мероприятий.
Также следует отметить, что существуют и иные факторы, влияющие на осознание мигрантами своей идентичности, например, семейные отношения, уровень образованности, экономический статус и др. Примером могут являться смешанные браки, как у одного из информантов. В его семье (этнической русской и этнического татарина) родился ребенок. По американской традиции ребенку дали два имени: одно татарское, другое русское, а в повседневности называть ребенка решили по первым слогам обоих имен. То есть, это та ситуа-
ция, которая наглядно демонстрирует ги- диаспоры США в «переходном» состоя-бридность, гибридизацию идентичностей нии. Единой перспективы, единого дискурса представителей данной диаспоры. Для тех, по вопросу «Что означает быть татарином/ кто эмигрировал в США по разным при- татаркой, американской татаркой или татари-чинам в разное время, ном?» нет, в группах эти
идентичность не может Татарские иммигранты имеют ги- вопросы оспариваются быть охарактеризована бридное восприятие своей этниче- и обсуждаются. Это спо-
просто как «татаро-аме-риканцы», «российские американцы» или «американцы». Информанты обращают внимание на то, что понимание своей идентичности может быть сложным и запутанным не только для людей со стороны, но и для них самих: «Нет, я понимаю. Я сама просто так иногда думаю, что на самом деле... всё так уже... смешивается. Сейчас. Ну, знаешь, с другой стороны, я думаю... место такое большое... здесь столько разных людей, даже интересно. Вот. Ну, и кто мы? Как бы. Где? Ну, я всё равно еще больше себя считаю россиянкой, русской. Russian. I'm Russian. Я всё время с гордостью говорю: "I'm Russian". Я просто никогда здесь не говорила, что "I'm Tatar", потому что люди просто не поймут, что это. Им это вообще ни о чем не говорит. Понимаешь?..» (Здесь отрывок ответа информантки приводится без изменений. Из интервью, проведенного в форме видеозвонка в «Skype» 15 мая 2017 г.)
Стоит также отметить, что пользователи групп, как и информанты, могут обсуждать свои идентичности и между собой в сетях онлайн, но не прямо, а косвенно. Редко вывешиваются посты с прямыми вопросами типа «Кто мы?» или «Является ли язык главным для нас?», чаще тема раскрывается в комментариях к постам по совершенно иной тематике, где в ходе обсуждения деталей материала появляется дискурс идентичности. Данный процесс раскрывает перед ними промежуточное или переходное состояние их идентичности. Они осознают, что это продолжающийся и непрерывный процесс.
Исследование наглядно демонстрирует нахождение представителей татарской
ской идентичности, относящееся как к родным краям, так и к принимающей стране; также осознание своей идентичности варьируется в зависимости от поколения, периода проживания и географического местоположения.
собствует формированию так называемой диа-спорической идентичности, иллюстрирующей социальное построение этнического самоопределения. Как показывает анализ, татарские иммигранты имеют гибридное восприятие своей этнической идентичности, относящееся как к родным краям, так и к принимающей стране; также осознание своей идентичности варьируется в зависимости от поколения, периода проживания и географического местоположения. Для данного контекста очень хорошо теоретизировано понятие «транснационализм» как процесс, посредством которого иммигранты создают и поддерживают многогранные социальные отношения, связывающие их общества происхождения и оседания посредством трансграничных и межконтинентальных сетей16. Через группы и новостные ленты в сети «Facebook» эффективно передаются различные культурные образы и символы родины, а также значения этих образов и символов. Эти различные культурные практики - от еды и дружеских бесед до политических обсуждений и обмена различными медиа - не только «переносят» их через границы, но и воссоздают приданный им смысл. Сохранение транснациональных связей и образа жизни обеспечивает основу для гибридных культурных практик, а также возможность их трансформации в диаспорную гибридную идентичность.
Литература
1. Anderson B. Imagined communities: Reflections on the origin and spread of nationalism. New York: Verso, 1983.
2. Appadurai A. Modernity at large: Cultural dimensions of globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996.
3. Chan B. Imagining the homeland: the Internet and diasporic discourse of nationalism // Journal of Communication Inquiry. 2005. № 29 (4). Q 336-338.
4. Poster M. Virtual ethnicity: Tribal identity in an age of global communications // Cybersociety 2.0: Revisiting computer-mediated communication and community / S. Jones (ed.). Thousand Oaks, CA: Sage, 1998. Q 184-211.
5. Turkle S. Cyberspace and identity // Contemporary Sociology. 1999. № 28 (6). C. 643-648.
6. Mitra A. Virtual commonality: Looking for India on the Internet // Virtual culture: Identity and communication in cybersociety / S. Jones (ed.). Thousand Oaks: Sage, 1997. C 55-79.
7. Tsagarousianou R. Rethinking the concept of diaspora: mobility, connectivity and communication in a globalized world // Westminster Papers in Communication and Culture. 2004. № 1 (1). Q 52-65.
8. Gupta A., Ferguson J. Beyond «culture»: Space, identity, and the politics of difference // Cultural Anthropology. 1992. № 7 (1). C 6-23.
9. Shi Y. Identity construction of the Chinese diaspora, ethnic media use, community formation, and the
possibility of social activism // Journal of Media and Cultural Studies. 2005. № 19 (1). C 55-72.
10. Anzaldua G. Re-thinking margins and borders: An interview with Gloria Anzaldua // Discourse. 1995. № 18 (2). C 7-15.
11. Nagel J. Constructing ethnicity: Creating and recreating ethnic identity and culture // Social Problems. 1994. № 41 (1). C 152-176.
12. Hall S. Cultural identity and diasporas // Identity: Community, culture, difference / J. Rutherford (ed.). London: Lawrence and Wishart, 1990. C 222-237.
13. Naficy H. The making of exile cultures Iranian television in Los Angeles. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993.
14. Sun W. Media and the Chinese diaspora: Community, consumption, and transnational imagination // Journal of Chinese Overseas. 2005. № 1 (1). C 65-86.
15. Turner V.W. The ritual process: Structure and anti-structure. London: Routledge, 1969.
16. Portes A. Conclusion: Theoretical convergencies and empirical evidence in the study of immigrant transnationalism // International Migration Review. 2003. № 37 (3). C 874-892.
HYBRID IDENTITIES OF DIASPORAS' REPRESENTATIVES: TATAR CASE IN THE US
L.G. Iskhakova, postgraduate, Kazan Federal University,
Kazan, Russia, liliya552002@yahoo.com
Online communication structures have conditioned an appearance and dynamic growth of online communities; that fact influences a lot of social processes, and such complicated ones as migration and formation (and support) of diasporas in particular. The opportunities of some media technologies can mean for certain (online) communities a potential of key terms' reinterpretation as identity and ethnicity. The paper considers the issue of diasporas' representatives' identity forming on the example of Tatar diaspora in USA. The article is based on the data received from ethnographic research which uses online and offline methods of data collection. The author tells how a versatile identity forms in the conditions of migration, the Internet and social networks through the terms as ethnicity, diaspora identity, hybridism, transitivity, liminality. On the certain example of Tatar people from USA we see how great deal of factors (birthplace, features of receiving society, period of living in a country, social status, position, etc.) influence on the identity's formation, how groups in social networks become a space for discussing this identity and space for unity ("imagination " of unity).
Key words: online community, diaspora, digital diaspora, virtual ethnicity, ethnic identity, diaspora identity, hybrid identity, transnational identity.
References
1. Anderson B. Imagined communities: Reflections on the origin and spread of nationalism. New York: Verso, 1983.
2. Appadurai A. Modernity at large: Cultural dimensions of globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996.
3. Chan B. Imagining the homeland: the Internet and diasporic discourse of nationalism. Journal of Communication Inquiry. 2005. № 29 (4). S. 336-338.
4. Poster M. Virtual ethnicity: Tribal identity in an age of global communications. Cybersociety 2.0: Revisiting computer-mediated communication and community. Pod red. S. Jones. Thousand Oaks, CA: Sage, 1998. S. 184-211.
5. Turkle S. Cyberspace and identity. Contemporary Sociology. 1999. № 28 (6). C. 643-648.
6. Mitra A. Virtual commonality: Looking for India on the Internet. Virtual culture: Identity and communication in cybersociety. Pod red. S. Jones. Thousand Oaks: Sage, 1997. S. 55-79.
7. Tsagarousianou R. Rethinking the concept of diaspora: mobility, connectivity and communication in a globalized world. Westminster Papers in Communication and Culture. 2004. № 1 (1). S. 52-65.
8. Gupta A., Ferguson J. Beyond "culture": Space, identity, and the politics of difference. Cultural Anthropology. 1992. № 7 (1). S. 6-23.
9. Shi Y. Identity construction of the Chinese diaspora, ethnic media use, community formation, and the possibility of social activism. Journal of Media and Cultural Studies. 2005. № 19 (1). S. 55-72.
10. Anzaldua G. Re-thinking margins and borders: An interview with Gloria Anzaldua. Discourse. 1995. № 18 (2). S. 7-15.
11. Nagel J. Constructing ethnicity: Creating and recreating ethnic identity and culture. Social Problems. 1994. № 41 (1). S. 152-176.
12. Hall S. Cultural identity and diasporas. Identity: Community, culture, difference / pod red. J. Rutherford. London: Lawrence and Wishart, 1990. S. 222-237.
13. Naficy H. The making of exile cultures Iranian television in Los Angeles. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993.
14. Sun W. Media and the Chinese diaspora: Community, consumption, and transnational imagination. Journal of Chinese Overseas. 2005. № 1 (1). S. 65-86.
15. Turner V.W. The ritual process: Structure and anti-structure. London: Routledge, 1969.
16. Portes A. Conclusion: Theoretical convergencies and empirical evidence in the study of immigrant transnationalism. International Migration Review. 2003. № 37 (3). S. 874-892.
