CC BY
33Научная статья. Политические науки УДК 327.8 (540.11+549.1)
https://doi.org/10.31696/2227-5568-2022-04-031-052
ГИБРИДНАЯ ПОЛИТИКА ПАКИСТАНА КАК ОДНА ИЗ ПРИЧИН НЕРАЗРЕШИМОСТИ КАШМИРСКОЙ ПРОБЛЕМЫ
Софья Владимировна Заводник
Институт востоковедения РАН, Москва, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5797-041X
Аннотация. Рассмотрение различных направлений кашмирской политики Пакистана, а также используемых им военных и невоенных инструментов приводит автора к выводу, что противостояние Индии и Пакистана вокруг кашмирской проблемы имеет гибридный характер, что существенно осложняет ее разрешение. Ощущение исторической несправедливости, возникшее в Пакистане после раздела Британской Индии, перехода под контроль Индии значительной части Кашмира и многочисленных индо-пакистанских войн прочно закреплено в исторической памяти пакистанского общества и власти. Этот фактор в совокупности с убежденностью пакистанских элит в том, что жизнеспособность и процветание Пакистана напрямую зависит от того, контролирует ли он Кашмир, не позволяет Пакистану смягчить свою политику на кашмирском направлении. Таким образом, на фоне невозможности оставить попытки присоединить к себе Кашмир, с одной стороны, и абсолютной невозможности присоединить его в результате прямого военного столкновения с Индией - с другой, Пакистан прибегает к использованию военных и невоенных инструментов, характерных для гибридной войны.
Ключевые слова: гибридная война, индо-пакистанский конфликт, кашмирская проблема, Индия, Пакистан
Для цитирования: Заводник С. В. Гибридная политика Пакистана как одна из причин неразрешимости кашмирской проблемы. Восточная аналитика. 2022;13(4):31-52. https://doi.org/10.31696/2227-5568-2022-04-031-052
Original article. Politics studies
PAKISTANI HYBRID POLITICS AS ONE OF THE REASONS FOR KASHMIR CONFLICT IRRECONCIABILITY
Sophia Zavodnik
Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5797-041X
Abstract. The analysis of various directions of Pakistani Kashmir policy and its military and nonmilitary tools, leads the author to the conclusion that the confrontation between India and Pakistan around Kashmir has a hybrid character which significantly complicates its resolution. The sense of historical injustice that arose in Pakistan after the partition of British India, the transfer of a significant part of Kashmir under Indian control, and numerous Indo-Pakistani wars is firmly entrenched in the historical memory of Pakistani society and government.
licci © © I контент доступен подлицензией Creative Commons «Attribution-It^^j^EeShareAlike» («Атрибуция-СохранениеУсловий») 4.0 Всемирная.
©ЗаводникС. В., 2022 © Восточная аналитика, 2022
This factor, combined with the Pakistani elite's conviction that the viability and prosperity of Pakistan directly depends on whether it controls Kashmir, does not allow Pakistan to soften its policy. Thus, against the background of the impossibility of abandoning attempts to extend its sovereignty on Kashmir, on the one hand, and the absolute impossibility to take control over it in a classic warfare with India, Pakistan resorts to the military and non-military tools which common for the hybrid warfare.
Keywords: hybrid war, Indo-Pakistani conflict, Kashmir problem, India, Pakistan
For citation: Zavodnik S. V. Pakistani hybrid politics as one of the reasons for Kashmir conflict irreconciability. Vostocnaa analitika = Eastern Analytics. 2022;13(4):31-52. (In Russ.) https://doi.org/10.31696/2227-5568-2022-04-031-052.
Проблема принадлежности Кашмира - центральная в индо-паки-станском противостоянии - представляется уникальной для конфликтологического анализа. Многоликость проблемы не позволяет отнести ее к определенному типу конфликта, а также делает ее разрешение практически невозможным. С одной стороны, кашмирский конфликт - это история национального и территориального противостояния между Индией, Пакистаном и Китаем, а с другой - сложный клубок противоречий между многочисленными религиозными, политическими и этническими группами в обеих частях Кашмира.
Существенные «линии разлома» - социальные, политические и культурные - делают мир в Кашмире недостижимым на протяжении уже 75 лет. История индо-пакистанского противостояния доказывает, что оно сложнее, чем классический международный конфликт, так как сочетает в себе элементы симметричных и асимметричных войн, тактики конвенционального и неконвенционального ведения боя, включает в себя одновременное столкновение регулярных армий и ополченцев, а также активное использование сторонами невоенного ресурса.
Противостояние между Индией и Пакистаном являет собой яркий пример гибридной войны, что подтверждается как широким спектром инструментов, используемых сторонами, так и их риторикой и политическим контекстом. Трехмерность восприятия индо-пакистанского конфликта и кашмирской проблемы, в частности, рождается из их аналитического рассмотрения через призму классических теоретических подходов. В рамках классических исследовательских школ присутствуют различия во взглядах на смысл гибридной войны. Так, если реализм позволяет нам поместить гибридную войну в контекст силовой политики и делает упор на изучение инструментов достижения своих целей политическими акторами, то либерализм делает акцент на изучение гибридной войны как измерения мягкой силы в контексте дезинформации и пропаганды, также отводит особую роль государственным
|{сс) © © wor'<'s licensed under a Creative Commons
Attrihl itinn-SharpAlib л n International (CC BY-SA4.0).
©Zavodnik S.V., 2022 © Eastern Analytics, 2022
режимам. В рамках конструктивизма изучается гибридная война как столкновение общественных идентичностей, ценностей и политических измерений. Все три теории следует рассматривать не как взаимоисключающие, а скорее, как взаимодополняющие, позволяющие создать сложную аналитическую основу для различных аспектов такого сложного понятия как гибридная война, что наглядно проявляется при изучении кашмирской проблемы [Filipec, 2019, p. 52-70].
Целью статьи является рассмотрение различных направлений кашмирской политики Пакистана как элементов гибридной войны. Проводится изучение военных и невоенных инструментов, используемых Исламабадом, для усиления своего влияния в индийской части Кашмира, что позволяет углубить понимание кашмирской проблемы, а также расширить теоретические представления о причинах трансформации международных конфликтов в целом.
В рамках обозначенной цели крайне важно опираться на классические теоретические работы, посвященные различным типам конфликтов, в частности понятию гибридной войны: теоретическое осмысление этих явлений имеет достаточно глубокие исторические корни. Среди современных исследований важнейшую роль играют работы таких западных исследователей, как Ф. Хоффман [Hoffman, 2007], Б. Флеминг [Fleming, 2011], М. Уильямсон [Williamson, Mansoor, 2012], Р. Гленн [Glen, 2008], Д. Маккуин [MacCuen, 2008], С. Бишоп [Biscop, 2015] и др. Внутри американской исследовательской школы были сформулированы разные, но имеющее один логический фундамент определения «гибридной» войны, позволяющие сделать вывод о правомерности характеристики пакистанских действий в индийской части Кашмира как гибридной войны.
В отечественной науке также присутствует значительное количество выдающихся исследователей, обращавшихся в своих работах к вопросу асимметричных конфликтов и гибридных войн - это, например,
A. А. Кокошин [Кокошин, 2018], А. Савельев [Савельев, 2019], П. А. Цыганков [Цыганков, 2015], О. Фридман [Фридман, 2016], Л.В. Дериглазова [Дериглазова, 2009] и многие другие.
Отходя от базовых теоретических исследований, мы переходим к аспектам, специфическим для индо-пакистанской проблемы. Основополагающими работами в этом направлении являются исследования
B. Я. Белокреницкого [Белокреницкий, 2016], Ю. В. Ганковского и А. М. Дьякова [Ганковский, Дьяков, 1964], К. А. Лихачева [Лихачев, 2011], А. Г. Бель-ского [Бельский, 1984] и др. Также важно отметить, что целый ряд ценных для изучения кашмирской проблемы работ рассматривает её прежде всего как этно-национальный конфликт. Это, например, монография
Т.Л. Шаумян [Шаумян, 1999], работы Н.В. Мелехиной [Мелехина, 2008; 2008, с. 82-94], монография В.Я. Белокреницкого и Н.В. Москаленко [Бело-креницкий, Москаленко, 2008] и другие их исследования [Белокреницкий, Москаленко, Шаумян, 2008]. В рамках же данной работы кашмирский вопрос рассматривается с позиции международно-политической науки, в частности, через призму теории гибридных войн.
Так как одним из основных военных инструментов Пакистана является поддержка сепаратистских движений в индийской части Кашмира, важно осознавать высокую роль третьих государств в росте сепаратистской активности в соседних странах и то, что подобные меры являются элементом гибридной войны. Так, видный отечественный исследователь С. А. Баранов также отмечает высокую значимость внешнего фактора в усилении сепаратистских движений. Он пишет, что поддержка сепаратистов со стороны третьих государств порой чрезвычайно мотивирована. Она является эффективным инструментом для ослабления соседней страны, приобретения контроля над стратегически важными районами и экономикой отделяемых районов, а также для решения внутренних проблем (например, для укрепления политических позиций текущей власти) [Баранов, 2005, с. 107-123].
Исследования истории и особенностей кашмирского сепаратизма (или движения за независимость) и влияние Пакистана на него проводились видными отечественными историками и политологами. Одним из ведущих исследователей сепаратистских движений Индии является уже упомянутый выше С. А. Баранов, который в 2003 г. опубликовал масштабную монографию, посвященную причинам и эволюции этих движений в штатах Джамму и Кашмир, Пенджаб, Нагаленд, Мизорам и Ассам [Баранов, 2003].
Ю. В. Матвеев рассматривает этнические и конфессиональные факторы как определяющие кризис, связанный с ростом сепаратизма в штате Джамму и Кашмир в конце 1980-х гг. Обозревая научные исследования, в центре которых изучение сепаратизма в Джамму и Кашмире, Матвеев обличает в предвзятости исследовательские подходы, концентрирующиеся на роли Пакистана, и говорит об их откровенно проин-дийской позиции, которая строится на преувеличении влияния пакистанских сил на сепаратистские движения в индийском штате [Матвеев, 2010, с. 90-110].
Обзор ряда работ индийских авторов подтверждает тезис Матвеева [Dasgupta, 2002; Jha Prem, 1996], однако при этом представляется, что рассмотрение вопросов обострения регионалистских и сепаратистских настроений в Джамму и Кашмире исключительно как следствия этноконфессиональных факторов и действий руководства Индии все же
не является исчерпывающим. Первый шаг к получению объективной оценки роли Пакистана в вопросе может быть осуществлен через изучение инструментов, которые применялись его правительством в те или иные периоды конфликта.
Бесконечная гибридная война вокруг Кашмира
XXI век часто определяется как период качественной трансформации конфликтов [Бартош, 2018, с. 1-18], так как классические или традиционные военные столкновения уступают место (как минимум по распространенности) гибридным войнам. Однако представляется важным отметить, что элементы, характерные для гибридных войн присутствовали еще в ХХ веке, о чем свидетельствует опыт Пакистана в Кашмире.
История индо-пакистанского конфликта сложилась так, что приобретение им чисто гибридного характера было неизбежным. Это подтверждается рядом специфических характеристик кашмирского конфликта.
Так, при изучении гибридной войны не представляется возможным однозначно определить дату начала и окончания конфликта [Цыганков, 2015, с. 253-258]. Этот аспект касается и кашмирской проблемы - как правило, началом конфликта между Индией и Пакистаном вокруг Кашмира признается 1947 г. - момент распада британской Индии. Однако, как полагает ряд ведущих исследователей кашмирской истории, его истоки зародились задолго до этого и были продиктованы политикой Великобритании в XIX в. Его фундамент был заложен, когда Кашмир - территория, населенная преимущественно мусульманами, - был продан индусу-махарадже из соседнего района Джамму. Этот политический шаг создал новое княжество Джамму и Кашмир, сразу ставшее территорией скрытой нестабильности, временами выливающейся в открытые восстания [Коган, 2009, с. 115-123].
От традиционной гибридная война также отличается сложностью различения «фронта» и «тыла» в классическом понимании этих терминов, а историческая прямая не поддается классическому делению на череду сражений со своими итогами и спецификой. Индо-пакистан-ский конфликт можно условно рассмотреть как череду войн и периодов перемирия, однако это не позволит выстроить трехмерную картину происходящего.Через осмысление эволюции противоречий сторон Пакистана и Индии возможно приблизиться к сущности конфликта и пониманию реальных причин его неразрешимости: важно проследить, как происходит перерождение базовых политических целей в социальные
конструкты, основу системы ценностей одной из сторон - другими словами, в то, от чего нельзя отказаться.
С точки зрения конструктивизма гибридная война - это не просто «комбинация различных методов ведения войны», а конфликт социальных конструктов, убеждений сторон или «систем координат», в которых существуют власти и общества воюющих сторон [Braspenning].Проблема принадлежности Джамму и Кашмира к Индии на протяжении многих десятилетий остается острой для Пакистана. Ощущение исторической несправедливости, желание реванша живет в его правящих кругах еще с первой индо-пакистанской войны 1947-1948-х гг., когда после заключения перемирия 1949 г. три четверти населения бывшего княжества Кашмир (в большинстве своем мусульман) были вынуждены жить на территории, подконтрольной Индии [Белокреницкий, 2016, с. 68-69]. После первой индийско-пакистанской войны (1947-1948 гг.) Джамму и Кашмир оказался поделен на две части: штат Джамму и Кашмир в составе Индии и пакистанский «Азад Кашмир» (свободный Кашмир). После подписания перемирия в 1948 г. индо-пакистанский конфликт вокруг Кашмира еще не один раз выливался в военные столкновения сторон. Дипломатические усилия Индии и Пакистана не приводили к долгосрочному успеху, а представляли собой лишь эпизодическое «потепление», которое всегда рано или поздно сменялось очередной кризисной ситуацией.
Вторая индо-пакистанская война произошла в 1965 г. и представляла собой пограничную войну, продолжавшуюся в течение двух месяцев, пока не завершилась вмешательством ООН и подписанием Ташкентской декларации, обязавшей стороны отвести войска и предпринять меры по ликвидации последствий конфликта. Спустя шесть лет, в 1971 г., Кашмир стал свидетелем третьей индо-пакистанской войны, которая привела к отторжению от Пакистана его восточных территорий и образованию на них нового суверенного государства Бангладеш. При этом в Кашмире ни одной из воюющих сторон не удалось достичь решающего успеха. 1980-е гг. стали для Кашмира периодом острого экономического кризиса, на фоне которого произошла активизация экстремистских и террористических группировок, провозгласивших своей главной целью освобождение оккупированного индийскими властями Кашмира. В этот же период происходит столкновение индийских и пакистанских войск недалеко от Китая в леднике Сячэн. Вплоть до начала 2000-х гг. напряженность между Индией и Пакистаном не снижалась: продолжались регулярные обстрелы с одной и другой стороны, схватки индийских военнослужащих с боевиками, террористические акты и др. Подобный рост напряженности неизбежно приводит к открытому столкновению -
в мае 1999 г. началась Каргильская война1, в результате которой Индия одержала победу, отбив атаку боевиков, поддерживавшихся пакистанской артиллерией.
Первые два десятилетия XXI века в индийском штате Джамму и Кашмир продолжалась деятельность террористических, экстремистских, сепаратистских групп. Вооруженные бандформирования осуществляли налеты на полицейские участки, военную инфраструктуру, общественные места, вследствие которых гибли мирные жители. Ответом индийских властей были артиллерийские обстрелы пакистанских территорий, которые, по их мнению, использовались боевиками как форпосты. Также Индия активно применяла свой военный ресурс для подавления волнений на подконтрольной ей территории Кашмира.
В 2019 г. произошла одна из самых серьезных эскалаций между Пакистаном и Индией за последнее время. После очередного теракта в Джамму и Кашмире Индия начала военную операцию по ликвидации боевиков и их военного потенциала. Индийские ВВС пересекли линию контроля в Кашмире и нанесли авиаудар по территории, контролируемой Пакистаном. В ответ на индийскую акцию пакистанские власти отдали приказ поднять в воздух свои истребители. В ходе пограничного конфликта 27 февраля 2019 г. произошел воздушный бой между авиационными группами ВВС Индии и ВВС Пакистана2.
Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что история индо-пакистанского конфликта демонстрирует абсолютную невозможность победы кого-либо из его участников в прямом силовом столкновении. Путь дипломатии также пока не подтвердил своей эффективности. При этом Пакистан не может позволить себе отказаться от своих претензий на Кашмир, так как видит в нем регион исключительной стратегической важности - здесь и проявляется сила социального конструкта, сформированного в пакистанском обществе, как отличительного и движущего фактора гибридной войны.
Важную роль в формировании массовых представлений пакистанского общества о настоящем (в присвоении социальных конструктов), в частности о кашмирской проблеме, играет как историческая память, так и политика исторической памяти [Положенцева, Кащенко, 2015,
1 Каргильская война - вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном вдоль Линии контроля. Причиной войны стало проникновение пакистанских войск, замаскированных под кашмирских боевиков, на подконтрольную Индии территорию, которая де-факто служит границей между странами. Деятельность индийских ВВС совместно с сухопутными войсками была направлена на вытеснение регулярных и нерегулярных войск Пакистана с индийских территорий вдоль Линии контроля.
2 Су-30 и F-16 сошлись в воздушном бою Индии и Пакистана // Lenta.ru. URL: https://lenta. ru/news/2019/02/28/avia/ (дата обращения: 20.04.2022).
с. 42-46]. Другими словами, раздел Британской Индии и отторжение территорий, преимущественно населенных мусульманами, от Пакистана, многочисленные индо-пакистанские военные столкновения стали событиями, закрепившимися в коллективной памяти узлом исторической несправедливости. Эти элементы истории, утвердившиеся в массовом историческом сознании, передаются из поколения в поколение как стихийно, так и манипулятивно, через государственную повестку - СМИ, образование, государственные праздники.
Пакистанская власть и значительная часть общества существует в плоскости дихотомии мы/они (или свои/чужие) и, также как и Индия, находится в заложниках логики реализма или, вернее сказать, «дилеммы безопасности», в соответствии с которой усиление одного актора непременно воспринимается другим как угроза собственной безопасности. В соответствии с этой логикой завершение борьбы за Кашмир и его окончательное присоединение к Индии означало бы нанесение непоправимого экономического и военного ущерба Пакистану.
Гибридная сущность кашмирской проблемы также есть следствие секьюритизации. Под секьюритизацией здесь понимается элемент теории секьюритизации, в соответствие с которой на фоне появления новых типов угроз безопасность становится социальной практикой, в которой какую-либо проблему государственные акторы возводят в ранг экзистенциальной угрозы, что дает им большую свободу действий и, соответственно, большую власть [Buzan, W^ver, deWilde, 1998]. Многочисленные пакистанские политики успешно убеждают общественность в том, что выживание Пакистана напрямую зависит от того, под чьим контролем находятся кашмирские территории. Например, Сардар Абдул Кайюм Хан, бывший президент региона подконтрольного Пакистану «Азад Кашмир», не раз заявлял: «Пакистан не может существовать как независимое государство, если прекратит свою борьбу за Кашмир. В этот же момент он станет заложником Индии и срок его жизни будет полностью зависеть от желания индийского руководства» [Khan, 1990, p. 67].
С начала существования независимого Пакистана локомотивом его внешней политики были вопросы безопасности, в том числе угроза, исходящая от стремительно укрепляющейся Индии. Рост индийского доминирования - это главный вызов для Пакистана, который на протяжении всего существования сохранял амбиции стать лидером исламского мира в Южной Азии [Леонова, 2018, с. 36-40].
Невозможность захватить Кашмир военным путем, убежденность в экзистенциональной необходимости обладать им заставляют Пакистан использовать другие политические, военные и экономические инструменты, чтобы влиять на индийскую часть Кашмира, пытаясь
тем самым укрепить в ней собственное влияние и добиться ее отторжения от Индии. Пакистанское правительство официально признает моральную, политическую и дипломатическую поддержку сепаратистских движений в Джамму и Кашмире, однако в реальности она выходит далеко за рамки указанных сфер, и включает в себя оказание военной поддержки повстанцам, тайные военные операции, диверсии и другие, присущие гибридной войне инструменты.
Политические и дипломатические усилия Пакистана в рамках его кашмирской политики
Один из ведущих исследователей гибридных войн Р. Гленн в своей работе «Эволюция и конфликт» вводит следующее определение «гибридной войны»: гибридная война - это тип противостояния, когда противники используют комбинацию политических, военных, экономических, социальных и информационных инструментов влияния, с одной стороны, и конвенциональных, неконвенциональных, террористических и других методов ведения войны - с другой [Glenn, 2008]. П.А. Цыганков также отмечает важность присутствия наряду с военными невоенных методов достижения своих целей как неотъемлемой части «гибридной войны» [Цыганков, 2015, с. 253-258].
Так, важным фактором, отражающим «гибридный» характер кашмирской проблемы, является как раз комбинация военных и невоенных инструментов, которые используют стороны. В рамках данной работы рассматриваются инструменты исключительно Пакистана.
Важным направлением является использование международных площадок. Обращаясь к международной общественности в рамках международных организаций, пакистанские политики непременно упоминают тему Кашмира и в ряде случаев делают ее центральной для своего обращения. Представители Пакистана стараются привлечь как можно больше международного внимания к фактам нарушения прав мусульманского населения Джамму и Кашмир, таких как массовые аресты несогласных, введение комендантского часа, запрет интернета, произвол военных и полиции3. Надо сказать, что обвинения эти не беспочвенны - ряд авторитетных международных правозащитных организаций частично или полностью подтверждал их достоверность своими отчетами за разные годы. В них упоминалось и об убийствах гражданского населения, и о произвольных задержаниях, и о чрезмерном использовании
3 AhmedM. At UN, Pakistani leader calls India a sponsor of Muslim hate / M. Ahmed and A. Batrawy // The Washington Post. URL: https://www.washingtonpost.com/world/national-security/at-un-pakistani-leader-calls-india-a-sponsor-of-muslim-hate/2020/09/25/141dd7e4-ff62-11ea-b0e4-350e4e60cc91_story.html (accessed: 20.04.2022).
силы индийскими военными, упоминались также пытки и нападения на кашмирских мусульман за пределами бывшего штата4.
Также Пакистаном ведется активная дипломатическая работа внутри мусульманского лагеря. Исламабад пытается заручиться поддержкой исламского мира в своем противостоянии с Индией. Однако реакция целого ряда влиятельных в регионе арабских стран (Саудовская Аравия, Иран, Турция) на обличение «незаконных» действий индийского правительства, как правило, остается формальной. Особая значимость двусторонних отношений с Индией не позволяет им открыто критиковать ее действия в штате5, 6.
Важно отметить дипломатическое давление Пакистана на Индию как один из инструментов поддержки движения за независимость в Кашмире. Пакистан пристально следит за политикой Индии в регионе. Любое действие индийских властей, направленное на ограничение свобод в штате, вызывает незамедлительную реакцию Исламабада. На протяжении десятилетий желание значительной части населения Джамму и Кашмира получить независимость жестко подавлялось индийским правительством. Начиная с 1947 г., Нью-Дели удалось убедить мировое сообщество в нежизнеспособности независимого Кашмира, свободы в штате ограничивались - вводился комендантский час, ограничивались свободы слова и мирных собраний, что вызывало острую реакцию со стороны Пакистана.
Например, отмена правительством Н. Моди особого статуса штата Джамму и Кашмир и, соответственно, 370-й статьи индийской конституции в 2019 г. вызвала серьезное возмущение Пакистана и достаточно жесткий дипломатический ответ: Пакистан выступил с протестом против решения правительства Индии, приостановил торговые связи, и понизил статус дипломатических отношений, выслав индийского высокого комиссара7.
Признание Джамму и Кашмира в качестве субъекта Индийского Союза сопровождалось требованием режима максимальной автономии
4 Update of the Situation of Human Rights in Indian-Administered Kashmir and Pakistan-Administered Kashmir from May 2018 to April 2019 // Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights. 2019. URL: https://www.ohchr.org/sites/default/files/Documents/ Countries/IN/KashmirUpdateReport_8July2019.pdf (accessed: 14.06.2022).
5 Шах К.М. Конец статьи 370: что дальше? // Валдай. Международный дискуссионный клуб. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/konets-stati-370-chto-dalshe/ (дата обращения: 21.04.2022).
6 Summary of human rights concerns in Jammu and Kashmir // Amnesty Int. 1993. URL: https:// www.amnesty.org/en/wp-content/uploads/2021/06/asa200021995en.pdf (accessed: 14.06.2022).
7 KhanS. Pakistan suspends trade ties with India, asks Indian envoy to leave // DAWN. URL: https:// www.dawn.com/news/1498609/pakistan-to-downgrade-diplomatic-ties-suspend-bilateral-trade-with-india-national-security-committee (accessed: 20.04.2022).
для штата как условия для его нормального этно-национального развития. 26 января 1950 г., после вступления в силу ст. 370 Конституции Индии, штат Джамму и Кашмир получил право иметь свою конституцию и флаг, а также широкие полномочия в области законотворчества и определения применимости индийского законодательства на своей территории8. Правительство Индийского союза было готово пойти на предоставление действительно существенных политических свобод штату для обеспечения лояльности одной из наиболее популярных партий в Джамму и Кашмире - Национальной конференции (НК) [Матвеев, 2010, с. 90-110].
Недавнее обострение индо-пакистанских отношений было связано именно с политикой индийского правительства по снижению автономных прав штата и разделения Джамму и Кашмира на две союзные территории - Джамму и Кашмир и Ладакх. Индийские власти отрицают обвинения в нарушении прав человека и объясняют свое решение стремлением ускорить интеграцию этих территорий. После отмены особого статуса Джамму и Кашмира люди из любой точки Индии смогут покупать недвижимость и постоянно проживать на новообразованных союзных территориях, что в долгосрочной перспективе может привести к изменению демографического и религиозного состава территорий (снижению количества мусульман). Создание отдельной союзной территории Ладакх формально обусловлено требованием той части населения, которое исповедует буддизм, отделиться от преимущественно мусульманского Джамму и Кашмира9. При этом в ладакхском округе Каргил большинство населения составляют мусульмане, которые предпочли бы остаться в составе Джамму и Кашмира10.
Пакистанские власти оказывают политическую поддержку лидерам кашмирской борьбы за свободу, что также является элементом гибридной войны. Если в Индии многие из них считаются террористами и лидерами вооруженных бандформирований, то в Пакистане многих из них, наоборот, рассматривают как политиков, верных своим идеалам и несмотря ни на что продолжающих борьбу за свободу своего народа. Например, когда в 2021 г. в возрасте 92 лет скончался один из лидеров сепаратистского движения в Кашмире Сайед Али Шах Гилани, премьер-министр Пакистана Имран Хан объявил в стране день траура, заявив,
8 Article 370 // The Constitution of India (As modified up to the 1st December, 2007). N. D., 2008. Pp. 243-244.
9 Leh District Population Census 2011-2020, Jammu and Kashmir literacy sex ratio and density. URL: www.census2011.co.in (accessed: 09.06.2022).
10 Kargil District Population Census 2011-2020, Jammu and Kashmir literacy sex ratio and density. URL: www.census2011.co.in (accessed: 09.06.2022).
что пакистанцы «приветствуют его мужественную борьбу и помнят его слова: «Мы - Пакистан, а Пакистан - это мы»11.
Отдельно следует отметить такой невоенный инструмент пакистанского правительства в его борьбе против Индии, присущий гибридным войнам в целом, как формирование общественного мнения по кашмирской проблеме внутри Пакистана.
Кашмирский конфликт продолжает доминировать во внутриполитической информационной повестке страны. Информационные каналы наполнены сообщениями о ситуации в Кашмире и жесткой политике индийских властей. Ряд исследований, одно из которых проведено в 2019 г., демонстрирует, что тема Кашмира является третьей по популярности после спорта и проблемы международного терроризма на пакистанских новостных каналах. Такие крупнейшие пакистанские каналы, как ARY News и GeoNews, а также DunyaNews, достаточно широко освещают вопросы, смежные с темой Кашмира, политикой Индии на союзных территориях Джамму и Кашмир и Ладакх, а также нарушением прав человека [Karim, Hussain, 2019, pp. 19-38].
По большому счету, внутри Пакистана проводится серьезная идеологическая работа с населением, обеспечивающая поддержку внешнеполитических действий руководства. Основным инструментом является легитимизация внешнеполитического курса через рационализацию (то есть убеждение в справедливости и неизбежности своих действий), а также нарративизацию, то есть объяснение настоящего через прошлое (современная политика Пакистана объясняется исторической несправедливостью, возникшей в период раздела колониальной Индии и ставшей результатом индийско-британского сговора).
Дополнительно пакистанские власти используют «кашмирскую тему» для того, чтобы отвлечь людей от других экономических и политических проблем. Помимо сложной ситуации, связанной с ростом террористической деятельности «Талибан» и чрезвычайной активностью вооруженных группировок в Белуджистане, существуют серьезные экономические проблемы - пакистанская экономика находится в угрожающей зависимости от Всемирного банка и МВФ, а инфляция и безработица рекордно высоки (на фоне отрицательного роста ВВП (-0,9%) в 2021 г. инфляция составила 9,5%, а безработица за последние 10 лет выросла на 4% и составила 4,4% от всего трудоспособного населения страны)12.
11 Imran Khan condoles death of separatist leader Geelani; Pak to observe a day of mourning // Daccan Herald. URL: https://www.deccanherald.com/international/imran-khan-condoles-death-of-separatist-leader-geelani-pak-to-observe-a-day-of-mourning-1026112.html (accessed: 23.03.2022).
12 Pakistan / The World Bank. URL: https://data.worldbank.org/country/pakistan (accessed: 20.04.2022).
Отдельно существует и культурная повестка, посвященная проблеме Кашмира. Власти Пакистана организуют выставки и праздники, приуроченные к важным историческим датам. Например, 14 августа 2016 г. исполнилось 70 лет независимости Пакистана. Праздник решили посвятить борьбе Кашмира за независимость от Индии, даже несмотря на то, что в Пакистане уже существует посвященный этому отдельный государственный праздник - «День солидарности с Кашмиром». 5 февраля в Пакистане ежегодно проходят парады в поддержку тех, кто борется за отделение союзных территорий Джамму и Кашмир и Ладакх от Индии. Так, по официальным заявлениям пакистанских властей, пакистанцы выражают свою солидарность с народом Кашмира, который находится «под индийской оккупацией», а также чтят память погибших в борьбе за независимость13.
Военные инструменты Пакистана
Основным и, возможно, самым эффективным инструментом влияния на ситуацию в Кашмире является использование военного ресурса. Характеристика индо-пакистанского противостояния как гибридной войны выглядит особенно справедливой при рассмотрении военных инструментов сторон (в рамках данной статьи военных инструментов Пакистана) [Krolikowski, 2016, p. 295-414]. Особенно, если учитывать, что отличительной особенностью гибридной войны является то, что главным инструментом сторон является не классическое военное вторжение, а сочетание скрытых операций, диверсий, кибервойны, а также финансовой и военной поддержки действующим на территории противника повстанцам [Hoffman, 2007].
Существует мнение, что с самого начала конфликта (в период раздела колониальной Индии) формирующийся Пакистан был склонен прибегать к помощи военных формирований. Индийские источники отмечают, что первым шагом молодого пакистанского правительства была организация вторжения пуштунских племен в Кашмир, что вызвало ответные действия со стороны Индии и спровоцировало первую индо-пакистанскую войну [Prasad, 1987, p. 17-18].
Однако следует отметить отсутствие фактов, однозначно указывающих на то, что вторжение пуштунов было организовано пакистанскими властями. С одной стороны, кажется, что в ситуации, когда стратегически важный регион с преимущественно мусульманским населением
13 Kashmir conflict dominates Pakistan Independence Day celebrations // DW. URL: https://www. dw.com/en /kashmir-conflict-dominates-pakistan-independence-day-celebrations/a-19473788 (accessed 20.04.2022).
отходит под суверенитет Индии, использование военизированных пуштунских сил было для Пакистана единственным логичным шагом. Более того, сложно представить стройное наступление 5 тыс. человек без предварительной организации. С другой стороны, некоторые исследователи отмечают, что на тот момент в армии Пакистана присутствовало около 1 тыс. британских старших и высших офицеров, что не могло не стать серьезным препятствием для осуществления подобной операции, если бы она действительно планировалась пакистанскими властями [Борисов и др., 2019. c. 64-65].
Тем не менее, в будущем Пакистан не раз прибегал к использованию пуштунских сил в Кашмире, и более того, далее сделал их одним из главных военных инструментов влияния. Более очевидной иллюстрацией серьезной роли Пакистана в разжигании сепаратистской деятельности на территории Джамму и Кашмир является подготовленный еще в 1950-х гг. и осуществленный в 1965-м г. план «Гибралтар», подразумевавший организацию масштабного восстания против индийских властей в Джамму и Кашмире.
В июле-августе 1965 г. на фоне перевооружения Индии, ослабленной пограничной войной с Китаем, пакистанские военные в гражданской одежде и члены групп специального назначения начали пересечение контрольной линии в Кашмире. Их целью было разжечь мятежные настроения мусульманской части населения, а также осуществить ряд диверсионных действий, которые подорвали бы позиции Индии в Джамму и Кашмире. Таким образом пакистанские власти надеялись обеспечить разрешение кашмирской проблемы в пользу Пакистана. Однако местное население оказалось не готово к участию в вооруженных выступлениях против Индии, и проводимая агитация оказалась в целом неэффективной. Многие местные жители оповещали индийские власти о готовящихся диверсиях, препятствовали деятельности боевиков и сдавали их местной полиции.
Ответ Индии окончательно определил неудачу пакистанского плана «Гибралтар». Индийская операция по ликвидации боевиков быстро переросла в военную операцию на территории Пакистана, а потом и во вторую индо-пакистанскую войну.
Несмотря на отрицание правительством Пакистана организации подрывной деятельности на подконтрольной Индии территории, факт попытки осуществления плана «Гибралтар» подтверждается как многочисленными свидетельствами бывших пакистанских рекрутов, так и историческими документами (например, показательна рассекреченная телеграмма от представителей посольства США в Индии в Госдепартамент США, подтверждающая присутствие нескольких сотен
пакистанских боевиков в Джамму и Кашмире)14. В докладе индийского правительства, предоставленном для изучения секретариату ООН, присутствуют доказательства участия именно пакистанского военного персонала в диверсионных акциях в Джамму и Кашмире. Например, на боеприпасы, изъятые у боевиков, была нанесена маркировка пакистанского оружейного завода, что подтверждается рядом фото-доказательств15.
В начале 1990-х гг. кашмирская проблема обострилась еще больше. Более того, в 1990-е гг. использование Пакистаном военного ресурса в деле поддержки сепаратизма в Кашмире вышло на новый уровень, в результате чего наблюдался рост террористической и сепаратистской активности. В 1994 г. двусторонние индо-пакистанские переговоры были сорваны, Пакистан увеличил масштабы военной помощи сепаратистам.
Другим важным аспектом было то, что в начале 1990-х Пакистан был важнейшим звеном в передаче американской военной помощи афганским моджахедам. КНР также снабжала моджахедов оружием, поставляя его через Пакистан. Это привело к тому, что пакистанский рынок наполнился оружием, и его легкая доступность придавала импульс росту исламского джихадизма внутри Пакистана. Вооруженное современным оружием, подвергнувшееся религиозной идеологической обработке и убежденное в близкой победе, новое поколение исламских джи-хадистов стало казаться Исламабаду эффективным инструментом для достижения приоритетных внешнеполитических целей.
Позже Пакистан активно содействовал вербовке «Талибаном» учеников из пакистанских религиозных школ и отправлял в Афганистан значительное число талибов из своей армии. Существенной была и финансовая помощь - в 1997/1998 г. Пакистан выделил талибам порядка 30 млн долл. [Искандеров, 2013, с. 96-111]. Такая поддержка, безусловно, стала одной из определяющих в развитии силового, экономического и политического ресурса «Талибана». Относительный успех Пакистана в Афганистане, а именно эффективность поддержки, которую Пакистан оказывал «Талибану», закрепил убеждение пакистанского руководства в том, что вполне реально достичь своих стратегических целей через поддержку боевиков или различных военных бандформирований на чужой территории [Райапа!к, 2002].
14 Ilyas Khan M. Operation Gibraltar: The Pakistani troops who infiltrated Kashmir to start a rebellion // BBC News. URL: https://www.bbc.com/news/world-asia-34136689 (accessed: 30.09.2022).
15 Items in Peace-keeping operations - India/Pakistan. Description of events in Indian-Pakistani conflict. UN Secretariat. 1965. 31 p. URL: https://search.archives.un.org/uploads/r/united-nations-archives/b/8/5/b85231aaf75139bb5d5eca8aeb57a59585bcec6cbbf7b9593cad9b0d7275c50 a/S-0863-0004-01-00001.pdf (accessed: 30.09.2022).
Даже несмотря на подписание в 1999 году Лахорской декларации и некоторое улучшение в отношениях Индии и Пакистана, использование Пакистаном военных инструментов для усиления своего влияния в Кашмире продолжилось. В индийской части штата все так же действовали боевики и партизаны, пытающиеся обеспечить ее отделение от Индии и присоединение к Пакистану. В этот период был разработан план проникновения пакистанских специальных групп в индийскую часть штата и занятия ряда позиций в горах в округе Каргил, вероятно, с целью заставить индийских военных покинуть находящийся восточнее ледник Сиачен, который на протяжении последних десятилетий был местом боевых столкновений между Индией и Пакистаном. Эта операция получила название «Бадр» [Lavoy, 2009, p. 25].
После военных столкновений власти Пакистана отрицали свое участие в конфликте, утверждая, что сопротивление индийским военным оказывали моджахеды и другие члены нерегулярных вооруженных групп, неподконтрольных Пакистану. Однако позже пакистанский генерал Шахид Азиз подтвердил не просто участие, но и организацию Пакистаном вторжения в Каргил [Krolikowski, 2016, pp. 395-414]. Аналогичные ситуации возникали и в 2000-х гг., и в 2010-х. После отмены в 2019 г. статьи 370 индийской конституции и резкого ухудшения индо-пакистанских отношений Пакистан активизировал свою деятельность по поддержке сепаратистских настроений на подконтрольной Индии территории.
В рамках данного исследования нет задачи освещать каждый исторически зафиксированный случай использования Пакистаном военного ресурса для дестабилизации ситуации в индийской части Кашмира. Тем не менее, представляется важным отметить, что провокации, вооружение и подготовка боевиков, попытки усиления сепаратистских настроений в Джамму и Кашмире и Ладакхе в совокупности с невоенными усилиями Исламабада и, что самое главное, параллельно с формированием и укреплением жесткой убежденности в том, что отказ от претензий на Кашмир может привести к уничтожению Пакистана, определяют невозможность завершения гибридной войны между Пакистаном и Индией в ближайшей перспективе.
За всю историю противостояния осуществлялись попытки проведения мирных переговоров между Индией и Пакистаном. Но стороны все равно возвращались к войне в основном гибридными методами, а с каждым провалом очередных мирных переговоров вероятность завершить конфликт и остановить гибридную войну кратно падала.
Существует целый ряд причин, по которым конфликт остается неурегулированным вот уже 75 лет. Однако в контексте данного исследова-
ния интересны факторы, имеющие прямое отношение именно к Пакистану и к его кашмирской политике как сочетающей в себе элементы гибридной войны.
Милитаризированное пакистанское общество и политическая система обусловили неспособность страны взглянуть на проблему Кашмира иначе и оставить бесконечную и бесплодную борьбу за него. Несмотря на целый ряд встреч пакистанских и индийских лидеров, организованных в 1980-1990-х гг., напряжение в регионе не спадало. Внутриполитическая система Пакистана функционировала таким образом, что любые попытки радикально изменить подход к кашмирской проблеме отторгались. Пакистанская армия обладала такой силой и влиянием, что могла обеспечить как выживание, так и стремительный крах пакистанской политической власти. Также достаточно быстро сформировалась зависимость правительства от религиозных партий и лобби, набиравших популярность в обществе и убежденных в необходимости жесткого подхода в кашмирском вопросе.
Если на политическом горизонте Пакистана появлялись политики, поддерживающие мирный процесс с Индией и приветствующие Сим-лское соглашение, такие как Беназир Бхутто в начале своего первого срока в качестве премьер-министра, система заставляла их кардинально менять свои взгляды. Чтобы удержать власть, им приходилось менять свои убеждения в пользу жесткого силового подхода. Например, уже в конце 1980-х Беназир Бхутто призвала к тысячелетней войне с Индией за освобождение Кашмира. Роль правительства, таким образом, оказывалась серьезно ограничена, а внешняя политика определялась в основном военными.
Таким образом, совокупность перечисленных инструментов, применяемых на базе утвердившихся во властных элитах и обществе социальных конструктов, рождает порочный круг вражды и ненависти, разорвать который мог бы только коренной слом политических и общественных убеждений, переросших за последние десятилетия в подобие религиозных догм.
Заключение
Пример Пакистана и его политики в рамках территориального конфликта с Индией является показательным в вопросе изучения гибридных войн и элементов, присущих им. Невозможность политического разрешения кашмирского конфликта, а также неспособность одержать победу в прямом военном противостоянии заставляют Пакистан использовать целый спектр инструментов косвенной борьбы с Индией: от политической и дипломатической политики до организации диверсий,
ведения кибервойны, поддержки кашмирских сепаратистов (или борцов за право на самоопределение) и др.
Таким образом, методы кашмирской политики Пакистана можно разделить на две большие группы: а) политические, дипломатические, финансовые инструменты и б) военная активность. Поддержка сепаратистских настроений оказалась наиболее эффективным военным методом, способным подорвать позиции Индии. Военные методы дополняются невоенными, такими как дипломатические усилия Пакистана на международных площадках и в рамках двусторонних отношений со странами исламского лагеря, организация давления на Индию в вопросе нарушения прав человека на подконтрольных ей частях Кашмира, а также формирование определенного общественного мнения внутри самого Пакистана.
За 75 лет конфликта пакистанская стратегия в Кашмире окончательно сформировалась - поддержание конфликта низкой интенсивности через использование скрытого военного и невоенного ресурса без прямого военного вмешательства и нанесение тем самым Индии экономического, политического и репутационного ущерба. Согласно пакистанскому видению, такой тлеющий конфликт заставляет Индию использовать значительные ресурсы как для ликвидации боевиков, так и для подавления сепаратистских настроений в Кашмире. Другими словами, Пакистан прикладывает все усилия для того, чтобы для обеспечения целостности Индии индийскому руководству приходилось бы сокращать политические права в бывшем штате Джамму и Кашмир (с 2019 г. в союзных территориях Джамму и Кашмир и Ладакх), выделять существенные финансовые средства на поддержание порядка с помощью армии, а также отвечать на регулярные обвинения в нарушении прав человека в Кашмире (действительно имеющие место).
Поскольку присущие гибридным войнам инструменты являются единственными доступными Пакистану, окончательного решения конфликта в Кашмире и восстановления там стабильности в обозримом будущем ожидать не стоит. Трагедия гибридной войны заключается в том, что она воспроизводит сама себя. Так, если сепаратистские настроения сформировались и живы внутри кашмирского общества в результате конфессиональных различий, то перерастание этих настроений в вооруженные столкновения с властями, в террористическую и подрывную деятельность есть отчасти результат пакистанской политики (а отчасти индийской). Агрессивное подавление Индией сепаратистской деятельности, а также её борьба с пакистанскими боевиками провоцирует пакистанский как военный, так и невоенный ответ, который накладывается на формировавшееся в Пакистане на протяжении последних 70 лет общественное мнение, поддерживающее бескомпромиссную
политику по агрессивной защите права кашмирцев на самоопределение. В дополнение политическая система Пакистана оказалась зависима от мнения и поддержки военного государственного аппарата, а многочисленные выступления высокопоставленных пакистанских чиновников по Кашмиру на международных площадках сформировали определенный образ Пакистана, изменить которому было бы сложно.
Создается впечатление, что проблема Кашмира глубже, чем этно-территориальный конфликт. С одной стороны, борьба за Кашмир для каждой из сторон - это борьба за восстановление исторической справедливости, понимание которой зависит от образов, закрепленных в исторической памяти обществ и властей. А с другой - это столкновение региональных амбиций Индии и Пакистана, и их взглядов на условия выживания и процветания своей страны и региона, сформированных вследствие секьюритизации сознания. «Дилемма безопасности» предопределяет невозможность разрешения конфликта, так как усиление одной стороны рождает ощущение растущей угрозы у другой и, соответственно, желание сдержать соперника.
Питирим Сорокин утверждал, что причиной появления и обострения конфликта в первую очередь является дезинтеграция устоявшейся системы отношений [Осипова, 2013, с. 91-110]. Раздел британской Индии стал причиной разрушения политического порядка, строившегося на протяжении многих лет. Этот слом повлек за собой дезорганизацию организованной до этого группы и отношений между акторами. Разрешение конфликтной ситуации такого рода также требует разлома сформированной годами комплексной системы отношений. Причем речь идет не только о двусторонних отношениях между Индией и Пакистаном, но и об отношениях внутри их политических систем, о прочных социальных конструктах, строившихся десятилетиями внутри индийского и пакистанского обществ, сегодня в высокой степени милитаризованных.
Литература / References
1. Баранов А. В. Сепаратизм в современном мире: политико-территориальный аспект // Человек. Сообщество. Управление. - 2005. - № 3. - С. 107-123.
2. Баранов С. А. Сепаратизм в Индии / Рос. акад. наук. Ин-т востоковедения. - М.: ИВ РАН, 2003. - 238 с.
3. Бартош А. А. Трансформация современных конфликтов // Вопросы безопасности. - 2018. - № 1. - С. 1-18.
4. Бельский А. Г. Идеология и политика современного индусского коммуна-лизма. - М., 1984.
5. Белокреницкий В.Я., Москаленко В. Н., Шаумян Т. В. Южная Азия в мировой политике. - М: Междунар. отношения, 2003. - 368 с.
6. Белокреницкий В. Я. Пакистан, Южная Азия, исламский мир, Восток. Избранные публикации 2008-2016 гг. - М.: ИВ РАН, 2016. - 712 с.
7. Дериглазова Л.В. Асимметричные конфликты: уравнение со многими неизвестными. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2009.
8. Ганковский Ю. В. Народы Пакистана. Основные этапы этнической истории / Ю. В. Ганковский, А. М. Дьяков // Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука». 1964. - 280 с.
9. Искандеров К. Фактор Пакистана в афганском конфликте // Центральная Азия и Кавказ. - 2013. - Том 16. - Вып. 3. - С. 96-111.
10. История Пакистана. XX век / В. Я. Белокреницкий, В. Н. Москаленко. - М.: ИВ РАН; Крафт+, 2008. - 576 с.
11. Коган А. И. Перспективы исследования этнической истории Кашмира // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. - 2009. - № 3. - С. 115-123.
12. Кокошин А.А. Феномен «гибридной войны» в силовой составляющей современной мировой политики // Вестник Российской академии наук. - 2018. -Том 88. - № 11. - С. 971-978.
13. Леонова О. Г. Индия и Пакистан: проблемы двусторонних взаимоотношений // Экономика и Управление: Проблемы и Решения. - 2018. - Том 3. - № 3. - С. 36-40.
14. Лихачев К.А. Особенности развития терроризма в республике Индии во второй половине ХХ века // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 4, Ист. - 2011. - № 1 (19). -С. 71-80.
15. Матвеев Ю. В. Исторические предпосылки политического кризиса в индийском штате Джаму и Кашмир: этноконфессиональный контекст // Вестник Московского Университета. Серия 13. Востоковедение. - 2010. - № 4. - С. 90-110.
16. Мелехина Н. В. Кашмирский конфликт: эволюция, типология и пути урегулирования: диссертация ... кандидата исторических наук: 07.00.03 / Мелехина Наталья Валерьевна; [Место защиты: Моск. гос. ин-т междунар. отношений]. - Москва, 2008. - 253 с.
17. Мелехина Н. В. Пути и перспективы решения кашмирской проблемы // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. - 2008. - Вып. 3. - C. 82-94.
18. Осипова Н. Г. Проблема войны в социологии П. А. Сорокина // Вестник Московского Ун-та. Сер. 18. Социология и политология. - 2013. - № 3. - С. 91-110.
19. Пакистан: за рамками стереотипов / Т. И. Борисов, С. А. Денисенцев, В. Б. Кашин, А. В. Лавров, Ю. Ю. Лямин, Р. Ш. Мамедов, Е. А. Пахомов, А. М. Рамм, П. В. Топыч-канов, М. Ю. Шаповаленко; под ред. Т. И. Борисова, К. В. Макиенко. - М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2019. - 208 с.
20. Положенцева И. В. Феномен исторической памяти и актуализация личной исторической памяти студентов / И. В. Положенцева, Т. В. Кащенко // Власть. 2015. - Том 22. - № 12. - С. 42-46.
21. Савельев А. Теория и практика современной войны // Мировая экономика и международные отношения. - 2019. Том 63. - № 6. - С. 122-128.
22. Фридман О. Гибридная война понятий // Вестник МГИМО. - 2016. - № 5 (50). -С. 79-84.
23. Цыганков П. А. Гибридные войны в хаотизирующемся мире XXI века / Ачкасов В. А., Белозёров В. К., Будаев А. В., Володенков С. В., Грачиков Е. Н., Капицын В. М., Карякин В. В., Комлева Н. А., Кузнецов И. И., Ланцов С. А., Манойло А. В., Радиков И. В., Соловьев А. В., Столетов О. В., Терновая Л. О., Цыганков П. А., Чихарев И. А., Полулях Д. С. ; под ред. П. А. Цыганкова. - М.: МГУ, 2015. - 384 с. - (Библиотека факультета политологии МГУ).
24. Цыганков П.А. «Гибридная война»: политический дискурс и международная практика // Вестник Московского Университета. Серия 18. Социология и Политология. - 2015. - № 4. - C. 253-258.
25. Шаумян Т. Л. Кто и почему воюет в Кашмире? - М: Центр международных и политических исследований, 1999. - 63 с.
26. Шах К.М. Конец статьи 370: что дальше? // Валдай. Международный дискуссионный клуб. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/konets-stati-370-chto-dalshe/ (accessed: 21.04.2022).
27. Ahmed M. At UN, Pakistani leader calls India a sponsor of Muslim hate / M. Ahmed and A. Batrawy // The Washington Post. URL: https://www.washingtonpost.com/ world/national-security/at-un-pakistani-leader-calls-india-a-sponsor-of-muslim-hate/ 2020/09/25/141dd7e4-ff62-11ea-b0e4-350e4e60cc91_story.html (accessed: 20.04.2022).
28. Bell J. What is Hybrid Warfare? // Global Security Review. 2019. URL: https://glo-balsecurityreview.com/hybrid-and-non-linear-warfare-systematically-erases-the-di-vide-between-war-peace/ (accessed: 30.09.2022).
29. Biscop S. Hybrid Hysteria // Security Policy Brief. - 2015. - No. 64. - 4 p.
30. Braspenning T. Theoriesociale-constructiviste de l'enlisement des guerreshybrides. URL: http://ecpr.eu/Filestore/PaperProposal/a4191549-4914-45e9-b258-12b621a-82ef6.pdf (accessed: 30.09.2022).
31. Budania R. India's national security dilemma. The Pakistan Factor and India's Policy Response // New Deli: Indus publishing company. - 2001. - 308 p.
32. Buzan B. Security: A New Framework for Analysis / B. Buzan, O. W«ver, J. de Wilde. -Boulder, Colo.: Lynne Rienner Pub., 1998. - P. 239.
33. Dasgupta C. War and Diplomacy in Kashmir, 1947-1948. - New Delhi: SAGE Publications Pvt. Ltd, 2002. - P. 256.
34. Filipec O. Hybrid Warfare: Between Realism, Liberalism and Constructivism // Central European Journal of Politics. - 2019. - Volume 5. - Issue 2. - Pp. 52-70.
35. Fleming B. P. The Hybrid Threat Concept: Contemporary War, Military Planning and the Advent of Unrestricted Operational Art // Kansas: School of Advanced Military Studies United States Army Command and General Staff College. - 2011. - P. 85.
36. Glenn R. W. Thoughts on Hybrid Conflict // Small Wars Journal. - 2008.
37. Hoffman F. G. Conflict in the 21-st Century: The Rise of Hybrid Wars. - Arlington, Virginia: Potomac Institutefor Policy Studies. 2007. - 72 p.
38. Items in Peace-keeping operations - India/Pakistan. Description of events in Indian-Pakistani conflict. UN Secretariat. 1965. - 31 p. - URL: https://search.archives.un.org/ uploads/r/united-nations-archives/b/8/5/b85231aaf75139bb5d5eca8aeb57a59585b-cec6cbbf7b9593cad9b0d7275c50a/S-0863-0004-01-00001.pdf (accessed: 30.09.2022).
39. Jha Prem Sh. Kashmir, 1947: Rival Versions of History. - New Delhi, 1996.
40. Karim J. An Analysis of Viewers' Perception Regarding Role of News Media in Promoting Peace Between Pakistan and India / J. Karim, Dr. S. Hussain // JPDC- 2019. -Vol. 3. - Issue 2. - Pp. 19-38.
41. Khan S. Pakistan suspends trade ties with India, asks Indian envoy to leave // DAWN. URL: https://www.dawn.com/news/1498609/pakistan-to-downgrade-diplomat-ic-ties-suspend-bilateral-trade-with-india-national-security-committee (accessed: 20.04.2022).
42. Khan S. A. Q. Kashmir Problem an Appraisal. In Tariq Jan and Ghulam Sarwar Ed., Kashmir Problem: Challenge and Response // Institute for Policy Studies. - Islamabad, 1990. - P. 67.
43. Krolikowski H. Indo-Pakistani «Hybrid war» for Kargil // Politeja. Modern South Asia: A Space of Intercultural Dialogue. - 2016. - No. 40. - Pp. 395-414.
44. Lavoy P. L. Asymmetric Welfare in South Asia. The Causes and Consequences of the Kargil Conflict. - Cambridge: Cambridge University Press. - 2009. - 426 p.
45. McCuen, J. Hybrid Wars // Military. Review. - 2008. - Vol. 88. - No. 2.
46. Pattanaik S.S. Pakistan's Kashmir Policy: Objectives and Approaches // Strategic Analysis. - 2002. - Vol. XXVI. - No. 2.
47. Prasad S. N. Operations in Jammu and Kashmir, 1947-48 / S. N. Prasad, D. Pal // History Division. Ministry of Defence, Government of India. - New Deli: Thomson Press (India) Ltd, 1987. - Pp. 17-18.
48. Williamson Murray, Peter R. Mansoor. Hybrid Warfare: Fighting Complex Opponents from the Ancient World to the Present. - Cambridge University Press, 2012. -334 p.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ / INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Заводник Софья Владимировна -
канд. ист. наук, научный сотрудник Центра исследования общих проблем современного Востока, Институт востоковедения Российской академии наук, Москва, Россия
Zavodnik Sophia V. - Ph.D (History), scientific researcher of Centre for the Study of Near and Middle East Countries, Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Science, Moscow, Russian Federation
Раскрытие информации о конфликте интересов
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Информация о статье
Поступила в редакцию: 30.09.2022. Одобрена после рецензирования: 26.10.2022. Принята к публикации: 26.10.2022. Опубликована: 29.12.2022.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
Conflicts of Interest Disclosure
The author declares that there is no conflict of interest. Article info
Submitted: 30.09.2022. Approved after peer reviewing: 26.10.2022. Accepted for publication: 26.10.2022. Published: 29.12.2022.
The author has read and approved the final manuscript.
