CC BY
31ГЕЙНЕ Генрих (Heine) (1797-1856)
Притягательность имени Г. для русского зарубежья заключалась не только в том, что Г. - поэт мирового значения, определивший своим творчеством ряд магистральных путей как отечественной, так и зарубежных литератур. Русским эмигрантам была близка и понятна трагическая судьба поэта-изгнанника, оказавшегося лишним на родине и большую часть своей жизни прожившего во Франции. Этим объясняется тот факт, что большинство публикаций, касающихся Г., носят биографический характер. А.Даманская свои путевые очерки называет "По следам Гейне" (Воля России. 1921. 10 июля, 14 авг.). В.Словцов в статье "Годы страданий Гейне" (ПН. 1931. 22 окт.) рассказывает о мучениях поэта, последние 10 лет своей жизни проведшего в "матрацной могиле", будучи прикованным смертельной болезнью к постели, о последней любви поэта к Камилле Сельден, посещениях его А.Дюма, Т.Готье, Берлиозом. Той же теме много позже посвятил свой очерк "Три предсмертья: Стендаль, Гейне, Бодлер" В.Вейдле (НЖ. 1952. № 28). В.Словцов откликнулся также на
80-летнюю годовщину со дня смерти Г. небольшой заметкой "На могиле Гейне" (ПН. 1936. 23 февр.).
С.Поляков-Литовцев выступил со статьей "Генрих Гейне" (ПН. 1931. 27 февр.), поводом для написания которой послужило торжественное мероприятие на могиле великого поэта, посвященное 75-летию со дня его смерти: об этом мероприятии газета уже коротко сообщала своим читателям ("Собралось всего двенадцать человек - пять немцев, трое французов и четыре репортера парижских газет". - ПН. 1931. 18 февр.). Как пишет в своей статье по поводу траурной церемонии на Монмартрском кладбище С.Поляков-Литовцев, "бурмистр Дюссельдорфа пришел поклониться поэту и сказать ему, что скоро в родном городе, на его любимом Рейне, ему будет наконец воздвигнут памятник. Бурмистр мог бы прибавить, что это стало возможным только потому, что в 1918 году маршал Фош быстро двигался к Рейну, а Вильгельм II еще быстрее -на крыльях паники - мчался к Дорну. Памятник Гейне в Германии Вильгельма II был немыслим. Шестьдесят лет после своей смерти Гейне все еще был изгнанником на Монмартрском кладбище в Париже". Для С.Полякова-Литовцева судьба Г. дает возможность поговорить о злободневных проблемах, связанных с еврейством, в
частности, о месте евреев в современной германской культуре. Ссылаясь на слова немецкого поэта и драматурга, еврея по рождению, Франца Верфеля, сказанные ему в личной беседе, критик пишет: "Прирейнские евреи Германии, - сказал Верфель, - исконные немцы... Они не менее немцы, чем, скажем, пруссаки, которые также, как известно, не германской расы... Немецкую жизнь и культуру евреи Германии чувствуют изнутри, как свое, неотъемлемое и с ними интимно связанное. В то же время черты другой их индивидуальности, столь же яркие и органические, от немцев их отграничивают, - в том смысле, что кровный германец видит: "это -чужое". Такая двойная принадлежность и еврейской, и немецкой культурам обусловила, по мнению автора, своеобразие патриотизма Г.: "Германию он любил не только страстно, но и нежно... Этот Г. создал тысячу песен, ставших народными песнями великого народа... Но чуткий к красоте отечества, гордый его духовной мощью и богатством культуры, Г. столь же чуток к грубым формам политической жизни, к феодализму быта - более чуток, чем немец германской крови". Подобная "зрячая" любовь к Родине обусловила то, что "патриотизм, лишенный в Генрихе Гейне зоологических корней, придающих ему гордую силу и сочность, - иногда, увы, только на словах, - но часто поражающих его слепотой, заговорил у великого поэта языком, правдивым и естественным для сердца Гейне, но кощунственным для ушей тевтонской феодальной клики". Вывод С.Полякова-Литовцева лаконичен: "Гейне был немцем, но не был тевтоном", причем критик добавляет: "Для лучшего понимания этой стороны души Гейне важно отметить, что приблизительно так же он относился к еврейству". Интересны также заметки и наблюдения автора статьи к проблеме "Гейне и Тютчев": так, он обнаруживает следы прочтения прозы Гейне в тютчевском эскизе стихотворения о поэте "Ты зрел его в кругу большого света..."; устанавливает возможный источник строк Тютчева о Наполеоне: "В его главе орлы парили, / В его груди змеи вились" ("Сын революции", 1832) - по мнению критика, это слова из письма от 19 января 1832 немецкого поэта маркизу М.Ж.Лафайету, которое публиковалось среди прочих в аугсбургской газете "Allgemeine Zeitung": "Конечно, он не гений, как Наполеон, у которого в голове гнездились орлы вдохновения, между тем как в сердце извивались змеи расчета". Впрочем, С.Поляков-Литовцев не переоценивает роли
Г. в творчестве его русского современника: "Гейне, которого Тютчев, кажется, чтил высоко, был Тютчеву все-таки не родственен по духу. Другие немецкие романтики того периода были Тютчеву ближе по метафизичности ощущения".
Как литературовед подходит к творчеству Г. в своей статье "Гейне по-советски" (ПН. 1933. 12 окт.). и В.Вейдле, давая критический отзыв переводческим опытам Ю.Тынянова. Статья начинается едким замечанием: "Гейне повезло: в СССР его считают поэтом революционным". Переводы Г., выполненные ведущим русским ученым формальной школы, вызывают резкое неприятие со стороны критика, убежденного, что "хорошо переводить стихи не может человек, лишенный поэтического дара", тогда как для Тынянова "переводчик стихов не обязан быть поэтом; даже лучше, если он не будет им". Основное заблуждение переводчика Г. В.Вейдле видит в его убежденности, будто "задача переводчика - давать Гейне не в привычных, убаюкивающих монотонией метрических системах, - а попытаться дать аналог его интонационно-метрических систем". В результате переводческая метода Тынянова состояла в том, что "каждое стихотворение он разобрал на части, так и оставшиеся частями; восстановить целого он не сумел". По мнению критика, тыняновские переложения Г. грешат рациональностью, схематизмом, "в них изобилуют неоправданные неуклюжести и какофонии"; обнаруживаются в них и просто смысловые ошибки и неточности. В.Вейдле убежден: "Из приемов и эффектов нельзя "составить" стихотворения, нельзя "сделать" искусства".
Ю.Сазонова выступила с рецензией на биографию Г.Гейне, опубликованную на французском языке Антониной Валлентин (Antonina Vallentin. Henri Heine. Paris, 1934). Книга в целом получила иронически-доброжелательную оценку критика: она "очень обстоятельная и восстанавливающая общую картину эпохи, дает много поводов для такого удовлетворения среднего читателя. С беспощадностью здравого смысла она указывает все ошибки, которыми поэт испортил ровное течение благополучной жизни".
М.Г.Павловец
