Героический эпос бурят как мифопоэтическая основа тэнгрианской религии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ

УДК 398 (=512.31)

© Н.В. Абаев

Героический эпос бурят как мифопоэтическая основа тэнгрианской религии

В статье содержатся результаты анализа мифопоэтической основы тэнгрианской религии бурят, особое внимание уделяется героическому эпосу, в частности Гэсэриаде. Рассматривая истоки культа священных гор, а также героического эпоса бурят-монголов как одного из основных источников тэнгрианской религии, автор выявляет этногенетические корни бурят-монгольского тэнгрианства, определяет его как локально-региональный вариант гунно-булгарского, саяно-алтайского «тэн-гризма», который одновременно стал монгольским вариантом «Белой веры», называемой также «бурханизмом».

Ключевые слова: мифопоэтическая основа, тэнгрианская религия, культ священных гор, саяно-алтайский «тэнгризм», героический эпос.

N.V. Abaev

Heroic epic of the Buryats as a mythopoethic basis of the Tengrian religion

The article provides the results of the analysis of the mythopoethic basis of the Tengrian religion of the Buryats, special attention is paid to heroic epic, in particular to Geseriada. Considering the cult of sacred mountains and the heroic epic of the Buryat-Mongols as one of the main sources of the Tengrian religion, the author reveals ethnogenetic roots of the Buryat Mongol Tengrianism, defines it as a locally regional version of the Hun-Bulgarian, Sayan-Altai «Tengrism» which simultaneously has become the Mongolian version of «the White Faith», also called as «Burkhanism».

Keywords: ethnogenetic roots, the Tengrian religion, cult of sacred mountains, the Sayan-Altain "Tengrism", heroic epic.

В трудах многих авторитетных ученых -Д.С. Дугарова, С.Ш. Чагдурова, Т.М. Михайлова, Д.А. Бурчиной и других отмечается, что героический эпос бурят, в первую очередь Гэсэ-риада, объединившая многие народы Центральной и Внутренней Азии (тибетцев, тангутов, монголов, тувинцев и др.), сказочным героем которых был Гэсэр, стал основным источником тэнгрианской религии, особого религиозно-философского и этического учения «тэнгризма». Когда мы говорим «источник», то имеем в виду не только письменный «первоисточник», т.е. свод священных текстов или канонических произведений (как, например, Библия, Коран, буддийские сутры и трактаты, произведения Лаоц-зы и Чжуанцзы), большинство которых излагает философию своего Учения в письменной форме, а имеем в виду прежде всего характерную для тэнгрианства своеобразную эпическую форму устного народного творчества.

И такая форма изложения религиозных идей полностью соответствует сугубо народному характеру и духу этой религии и ее специфической мифопоэтической форме, содержащей в себе и адекватно передающей слушателю мощную энергетику «небесной» религии, которую, как и эпос Гэсэр, создал не какой-то Великой Учитель или проповедник, а сам народ, выразивший свои думы и чаяния о высшей справедливости и счастливой жизни, о мироздании и универсальной духовной силе Небесного Бога Тэнгри.

Иначе говоря, эпос Гэсэр является и Библией,

и Кораном этой сугубо народной религии, которая была теснейшим образом связана с народным бытом и с окружающим ландшафтом, ключевыми элементами которого были священные горы и источники, реки и озера. Поэтому горы Таряаты, Улаан, Удагтай и другие объекты тэн-грианского культа упоминаются и в трудах Т.М. Михайлова, С.П. Балдаева, Д.С. Дугарова, М.Н. Хангалова, а также других маститых бурятских ученых, которые при этом отмечали, что многие священные горы приангарских бурят связаны с предшествующими монгольской эпохе периодами Тюркских и Уйгурского каганатов, особенно с курыканами, предками саха-ураанхайцев (якуты), а также с уйгур-урянхами Транс-Саянии.

Так, название горы Удагтай явно связано с тюркско-уйгурским «ыдыгтыг» («священный»), которое имеется в языке потомков древних телеуйгуров Саяно-Алтая, в том числе восточноса-янских уйгур-урянхов (тувинцев, сойотов, хакасов, тофаларов). Вместе с тем бурят-монгольское «улаан» несомненно связано с названием священной горы протомонгольского племени ухуань - Чишань, которое означает «красная» (ср. гору Чесан в Кижингинском аймаке Бурятии). У подножия горы Улаан местные буряты из деревни Ехэ-Ялга, принадлежащие к булагатским родам онхотой, онгой, хогой, которые произошли от общих предков, трех братьев (соответственно Онхотой, Онгой, Хогой), потомков самого Булагата, пришедших сюда из

окрестностей горы Байтог (от тюрко-уйгурского «Бай-таг» - «Священная гора»), совершали самый главный общественный тэнгэрианский молебен - тайлган, тоже связанный с культом гор и добрых «западных» небесных божеств-тэнгриев, возглавляемых Гэсэром, сыном Хормуста-тэнгри, верховного солнечного божества сибирских скифо-ариев (тув. Курбусту, алт. Корбу-стан, древнеарийский Ахура-Мазда, более поздний вариант Хормазд, от которого происходит название «Народ Хор», т.е. «Народ Солнца», «Солнечный народ», «Дети Бога-Солнце»). Тайлган - это был настоящий большой праздник для всего родоплеменного коллектива, с танцами, стрельбой из лука, борьбой, конными скачками и т.д. В связи с саяно-алтайскими, телеуйгурскими «тюркскими» и скифо-сибирскими («ираноязычными») топонимами и этнонимами бурят-монголов, имеющих отношение к тэнгри-анской обрядности, следует отметить прежде всего корневую основу «тай», которая несомненно присутствует в слове «тайлган» и обозначает обряд поклонения Небу («тайы») на священной горе, а также саму гору («тау», «тайга»).

В другой стороне от этих священных гор (Улаан и Удагтай), в самой дальней, «верхней» части Улейской долины, имеется остроконечный конусообразный холмик, называемый Ор-голи и образовавшийся от земли, которую Гэсэр якобы стряхнул с наконечника своей стрелы. Мифологическая основа этих топонимов находит буквальное подтверждение в фундаментальном коллективном труде «Буряты» из серии «Народы и культуры» (Москва: Наука, 2004), изданном под редакцией Л.Л. Абаевой и Н.Л. Жуковской. Так, В.Ш. Гунгаров и Н.Л. Жуковская в связи с топонимическими легендами и преданиями бурят отмечали: «Образование рек, озер, горных перевалов связано с именем главного героя бурятского эпоса Гэсэра. Например, в погоне за Лобсоголдой-мангадхаем Гэсэр проезжал через водораздел рек Иды и Осы, его конь сделал выбоины на хребте и образовались озера Оншоо и Доншоо. Когда Гэсэр очищал стрелу от земли, образовалась гора, Орголи. Все эти места находится в Иркутской области» [Буряты, с. 266].

Наряду с почитанием Гэсэра, главного культурного героя бурят, гора Орголи была несомненно связана и с общемонгольским культом священных гор, одним из главных, универсальных и ключевых тэнгрианских культов, воплотившем в себе древнейшие космологические, религиозно-мифологические представления об Axis Mundi (Ось Мира), сакральной вертикали, пронизывающей все мироздание и соединяющей

Небо-Отца с Матерью-Землей [4]. Универсальное значение культа гор в монгольском тэнгри-анстве обусловливалось тем, что каждая священная гора, пусть даже самая маленькая (или вообще представленная камнем, скалой, небольшой пирамидальной кучкой камней, называемая монголами и забайкальскими бурятами «обо», а тюркоязычными народами Транс -Саянии - «оваа»), символизировала Мировую Гору как вертикальный космический центр Вселенной, соединяющий все три главные равновеликие космические сущности - Небо, Земля, Человек.

Сакральное значение горы Орголи и всей прилегающей местности усиливалось тем, что неподалеку находился священный источник (булаг), возле которого совершался родовой обряд жертвоприношения «зухэли», заключавшийся в том, что шкура жертвенного животного вместе с головой и ногами насаживалась на длинный березовый шест, закрепленный комлем в земле, причем голова, увешанная разноцветными лентами, с втиснутой в зубы пихтовой корой, была направлена в сторону восхода солнца, в чем проявляется связь с древнеарийским культом Солнца, сохранившимся в тэнгрианской религии как у тюрков, так и у монголов. Этот обряд у монголов Чингисхана считался столь важным для поддержания и укрепления генеалогической линии его «золотого», т.е. «царского, рода» (алтан ураг), что от него отстраняли тех сородичей, родословная которых вызывала какие-то сомнения.

Как и священные горы и источники, березовые шесты с жертвенными животными зухэли служили своеобразными маркерами сакральной этнической территории, наглядными средствами сакрализации самой Матери-Земли - главной святыни бурят, тесно связанной с почитанием Хухэ Мунхэ Тэнгри (Вечно-Синее Небо), его сына «светлого» солнечного божества Эсэгэ Малаан-Тэнгри, «мудрого отца-небожителя» и старшего божества из класса добрых «светлых» западных тэнгриев - Хормуста-тэнгри, небесным сыном которого и считался Абай Гэсэр-Хубуун, хотя он был рожден земными родителями, как и Чингисхан.

В этом также можно усмотреть тэнгрианский смысл обряда зухэли, поскольку он должен был поддержать идею небесного происхождения «золотого рода» и его генеалогические связи с древнейшими царскими (ханскими, каганскими) родами гуннов-хунну, скифо-ариев (племенное название сака), тохаров, уйгур-урянхов, тюрков Ашина и тугю, а также жужаней, ухуаней и сянь-бийцев - непосредственных предков монголов.

Н.В. Абаев. Героический эпос бурят как мифопоэтическая основа тэнгрианской религии

Важно подчеркнуть, что «Белая вера» алтайцев и хакасов, этногенетически связанная с «религией ариев» (кстати, это словосочетание можно буквально перевести «белая вера») и в этно-конфессиональном отношении представляющая собой более древний вариант последней, является также более древним вариантом монгольского тэнгрианства или, по крайней мере, его религиозно-философских, метафизических основ. Академики Л. Дашням и Ш. Бира считают, что тэнгрианство как национальная религия западных бурят представляет собой локальный и региональный вариант гунно-алтайской традиции евразийского тэнгрианства.

Следуя этой точке зрения, мы обнаружили у осинско-боханских бурят этноконфессиональ-ные традиции, восходящие к хорско-гурскому субстрату гунно-булгарского племени басмилов, которое стало этническим ядром булагатского союза племен. В Приангарье существовало даже тэнгрианское государство Бома («пегие лошади»; бур.-монг. алагуй), которое в VII в. стало известно при Танском дворе как «Владение Бо-ма». Его связь с саяно-алтайскими племенами «хоров» (гуры), потомков сибирских скифо-ариев, очевидна и проявилась в этнониме-эпониме «Хор» - «Хорай» - «Хонгорай», ставшем метаэтнонимом Саяно-Алтайских народов и восточно-тибетских «хоров», а также хоро-монголов и хоро-якутов. Кроме того, предки бу-лагатов басмилы были непосредственно связаны с протоболгарами, в свою очередь, этногенети-чески связанными с сибирскими скифо-ариями, от которых и происходит название Хакасии -Страна Солнца (Хорай//Хонгорай).

В этнокультурной традиции ираноязычных скифо-ариев термин «хор» происходит от имени Бога- Солнце, вообще символизирующего мужское начало (эр, эрэ, ир, ар, ур: ср. Ра, Ярило), и включает в себя целый ряд религиозно-мифологических, космологических и метафизических понятий: космический вселенский круг, небесный круг, бесконечность, вечность, вечный цикличный коловорот времени, календарный круг, безграничная пустота и т.д. Как символ солнечного, небесного дневного света, который является диалектической противоположностью ночной тьмы, теоним «Хор» вошел также и в более общее обозначение светоносного, небесного, мужского начала «Небо-Тэнгри», состоящего из двух корнеслов тэн//тан//тянь (ср. слав. «день») и хор-гар-гур-гар-гор.

Эта религиозно-философская концепция была зафиксирована в имени общего Верховного Бога древних скифо-ариев, иранцев, согдийцев и

«туранцев», в том числе бурят-монголов - Хор-муст-Тэнгэри, одного из главных действующих лиц в героическом эпосе «Гэсэр», который вобрал в себя и соединил мифопоэтические и религиозно-космологические традиции как тюрко-монгольских и ираноязычных (скифо-сакский круг этносов), так и тибетцев, тангутов и других народов Центральной и Внутренней Азии. Теоним «Хор» вошел также во многие этнонимы народов Саяно-Алтая, особенно Транс-Саянии и Циркумбайкалии (хакасский метаэтноним Хо-орай//Хонгорай, бурят-монгольские этнонимы хонгодор, хори-тумат, хурхууд, гуран, дагур, хуннусский «хун-горай»//хунгар, а также саяно-алтайские, тюркские и монгольские этнонимы «уйгур», «урянх», теонимы Курбусту, Корбустан, айракан//Хайрхан//Хайракан//Хээраган//Хайыракан, скифо-арийский и иранский теонимы Хор-мазд//Урмаздэ//Ахура-Мазда//Ормузд и т.д.).

Рассматривая синергетическую роль и функции духовно-культурных факторов (в частности, тэнгрианства) в процессе саморегуляции слож-ноорганизованных систем, каковой являлась «кочевая» цивилизация, следует иметь в виду, что высокий уровень самоорганизации в «кочевых» обществах сохраняется и в период перехода к имперским формам государственности, в которых стремление к жесткой централизации в руках верховного правителя (кагана, хана, царя) диалектически сочеталось и совмещалось с тенденциями к саморегуляции на более «низких» уровнях властеотношений, где сохранялись общинные формы самоуправления.

Появление в Центральной Азии имперских государственных образований с соответствующими институтами высшей власти и формирование «тэнгризма» как идеологии преимущественно монотеистического характера или тяготеющей к монотеизму и подавляющей изначальные политеистические интенции народной религии тюрко-монголов мы рассматривали как кооперативный, синергетического типа процесс, вызванный к жизни не столько ролью внешних факторов, сколько обусловленный существенными изменениями в культурно-историческом бытии традиционных обществ.

Важнейшим критерием цивилизации вообще, в том числе и «кочевнической», является наличие качественно определенной духовности, выходящей за пределы своей первобытности (а затем и этничности), приобретая в процессе развития институционально оформленный интерэтнический, надплеменной или наднациональный характер, присущий таким национально-государственным (имперским) и мировым рели-

гиям, как тэнгрианство, которое еще в глубокой древности, по крайней мере, в эпоху хунну (III в. до н.э.) или даже ранее, в период возникновения древнеарийской «кочевой» цивилизации в начале 3-го тысячелетия до н.э., получило распространение по всей центральной части Евразии.

Тибетоязычные, скифо-сакские, тюркские и монгольские народы Центральной Азии и Сая-но-Алтая в своем историческом развитии прошли, как и многие другие народы мира, все известные этапы. В процессе перехода к цивилизации они сформировали и государственные образования в различных исторических формах, многоукладность натуральных хозяйственных систем, создали руническую и многие другие формы письменности, а также претерпели трансформацию системы традиционного религиозно-мифологического мировоззрения, которая привела к переходу от архаичных, ранних форм религии (анимизм, тотемизм, магия, «шаманство» и др.), т.е. от первобытности к формам, характерным именно для «кочевой» цивилизации.

К ним относится прежде всего утверждение в традиционном мировоззрении тюрко-монгольских народов в качестве системообразующего элемента тяготеющей к монотеизму религии, получившей в научной литературе наименование «тэнгрианство» (тюрк. Хан-Тигир, Тангара, Кудай-Дээр, Тэнгри, Тэнгрихан; монг. - Тэнгэр, бур.-монг. Тэнгэри - «Небо», «Небесный Бог», «Всевышний», «Верховный Бог-Отец»). Соответствующую тэнгрианской религии идеологию принято называть «тэнгризмом», и мы тоже допускаем этот термин как некую общепринятую условность, осознавая, что никаких «измов» в то время на Востоке не существовало вообще, а то, что на Западе стало называться «религиозной идеологией», было принято называть «Учением», «Путем», «Законом» и т.д. Поэтому по-русски название этой общей тюрко-монгольской религии, которая стала господствующей национально-государственной религией гуннов-хунну, более грамотно было бы обозначать термином «тэнгрианство».

Наиболее глубокие корни тэнгрианства мы обнаруживаем в космогонических мифах тюрко-монгольских народов, в которых отчетливо прослеживается борьба упорядоченного космического начала против изначального хаоса и деление всех вещей и явлений, всех противоборствующих сил на дуальные пары противоположностей, в основе которых лежит так называемая

двоичная классификационная система.

Таким образом, в процессе исторического развития у предков тюрко-монголов, в том числе у гуннов-хунну, сяньбийцев, скифо-ариев и других, складывается дуальная религиозно-мировоззренческая система (Небо-Отец - Мать-Земля) как специфическая форма социальной самоорганизации (упорядочение «объективного» в сознании на уровне субъективного духа). Из первоначального космического хаоса рождается определенный порядок, складывается картина религиозно-мировоззренческой упорядоченности и связанная с ней упорядоченность социального и природного бытия.

В скифо-сарматский период в Центральной Азии и Саяно-Алтае, когда возникают самые ранние государственные образования «кочевников», различные формы тэнгрианства, в том числе и так называемая религия ариев (самая известная из них - древнеиранский зороастризм), приобретают характер национально-государственных религий. Тюрко-монгольское тэнгрианство имеет тесные историко-генетические связи не только с «религией ариев» (древних иранцев, скифо-ариев Саяно-Алтая, саков и согдийцев Средней Азии и Восточного Туркестана, индо-ариев и др.), но и с религиозными верованиями древних шумеров, тибетским бон, китайским культом Неба (тянь), японским синтоизмом, «авраамическими религиями» Передней Азии и т.д.

Судя по имеющимся источникам, предки тюрков и монголов - гунны-хунну имели весь набор цивилизационных признаков (признаков критериального характера). К ним относились формы государственности; стремящаяся к высокоразвитому монотеизму религия - тэнгрианст-во; дипломатическая традиция с идеологическими компонентами в своем содержании; рунические и другие письменные системы; монументальная архитектура и скульптура; частная собственность на скот как главное богатство в обществе кочевников-скотоводов; система вла-стеотношений в форме традиционного господства (отношения господства и подчинения -один из характерных признаков цивилизации); постепенно самоусложняющаяся стратификация общества; многоукладное натуральное хозяйство, включавшее в себя и использование монет во внешнеторговых отношениях; города земледельческих стран, интегрированных в результате завоеваний в кочевнические общества и другие.

А. А. Кружалина. Христианизация аборигенного населения Сибири (вторая половина XIX в.)

Литература

1. Абаев Н.В. «Тэнгрианство» и «Ак Чаяан» как духовно-культурная основа кочевнической цивилизации тюрко-монгольских народов Саяно-Алтая и Центральной Азии // Mongolica. - 2004. - Vol. 15 (36).

2. Абаев Н.В. Особенности этноэкологических традиций бурят // Буряты. - М., 2004.

3. Абаев Н.В. О некоторых тэнгрианских эпонимах, этнонимах и политонимах монголов // Социальные процессы в современной Западной Сибири. - Горно-Алтайск, 2012. - Вып. 13. - С. 3-5.

4. Абаева Л. Л. Культ гор и буддизм в Бурятии. - М., 1992.

5. Бира Ш. К изучению истории культа ТЭНГРИ у монголов // Тэнгризм ба монголнууд. - Улаанбаатар, 2011.

6. Дашням Л. Отражение воззрений монголов о Тенгер в «Сокровенном сказании монголов // Тэнгеризм ба монголнууд. - Улаанбаатар, 2011.

7. Абаев Н.В., Аюпов Н.Г. Тэнгрианская цивилизация в духовно-культурном и геополитическом пространстве Центральной Азии. - Абакан: Март, 2009. - Ч. 1.

8. Абаева Л. Л. Небо и Земля как сакральные и пространственные маркеры у скифов и в этнокультурных традициях народов Центральной Азии и Саяно-Алтая // Вестник Вестник Бурятского государственного университета. Сер. 16. Политология, культурология. - 2004. - Вып. 1.- С. 180-187.

9. Абаева Л.Л. Этническая культура монгольских народов в контексте буддийских традиций и современной науки // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 6. Философия, социология, политология, культурология. - 2011.

10. Аюпов Н.Г. Натурфилософия тенгрианства // Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность: материалы IV Междунар. науч.-практич. конф. (9-10 октября 2013 г.). - Улан-Батор, 2013. - С. 38-44; МФиТ. -URL: tenrifund.ru.

11. Байжумин Ж. История рождения, жизни и смерти пастуха Авеля. Арийский лексикон. - Алматы, 2009. Кн. 1. - 368 с. Кн. 2. - 352 с.

12. Бурятские народные сказки. - Новосибирск, 1993.

13. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. - Тбилиси, 1984. - Т.2.

14. Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства. На материале обрядового фольклора бурят. - М., 1991.

15. Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993.

16. Иванов В.В. Тохары // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. - М., 1992.

17. Котожеков А.И. «Алтын Арчол» как понятие высшего пути в тенгрианстве // Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. (09-10 октября 2013 г.). - Улан-Батор, 2013. - С. 179-187.

18. Котожеков А.И. Проблемы изучения Тенгри в аспекте мировоззренческой культуры // Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. (9-10 октября 2013 г.). -Улан-Батор, 2013; МФиТ. - URL: tenrifund.ru

19. Павлов Е.В. Семантика хоринского этногонического мифа. К этимологии этнонима «Хор» // Угай Зам. - 2011. Спецвыпуск. - №32, нояб.

20. Скрынникова Т.Д. Типология традиционной культуры монголоязычных народов // Мир Центральной Азии.- Улан-Удэ, 2002. - Т.3.

Абаев Николай Вячеславович, доктор исторических наук, профессор Бурятского госуниверситета, e-mail: [email protected]

Abaev Nicholas, Doctor of Historical Sciences, Professor Buryat State University, [email protected]

УДК 93

© А.А. Кружалина

Христианизация аборигенного населения Сибири (вторая половина XIX в.)

В статье отражены проблемы, с которыми сталкивались сибирские духовные миссии, динамика процесса христианизации сибирских аборигенов, а также перспективы последней в оценках корреспондентов «Иркутских епархиальных ведомостей» и «Томских епархиальных ведомостей».

Ключевые слова: Сибирь, XIX век, сибирские аборигены, христианизация, епархиальная печать

A.A. Kruzhalina

Christianization of native population of Siberia (the second half of the XIX-th century)

The article highlights the problems which faced the Siberian spiritual missions, the dynamics of the process of Christianization of the Siberian natives, as well as prospects of the latter in the estimations of the correspondents of «Irkutsk diocesan statements» and «Tomsk diocesan statements».

Keywords: Siberia, XIX-th century, the Siberian natives, Christianization, diocesan printing.