CC BY
75
УДК 72.01 ЯВЕЙН О. И.
Героическая архитектура. Творческое наследие Александра Сергеевича Никольского
Часть 1. Истоки
Статья посвящена осмыслению творческого наследия большого мастера российской и советской архитектуры — Александра Сергеевича Никольского, выявлению новых граней его архитектурных и художественных идей, как воплощенных, так и оставшихся «на бумаге» и в памяти учеников и последователей. В первой части статьи раскрываются истоки становления мастера.
Ключевые слова: творческая жизнь, мастер архитектуры, истоки современной архитектуры, архидея, постройки и неосуществленные замыслы.
YAWEIN O. I.
HEROIC ARCHITECTURE. CREATIVE HERITAGE ALEXANDER S. NIKOLSKY. Part 1. THE ORIGINS
The article is dedicated to understanding the creative heritage of the great masters of the Russian and Soviet architecture — Alexander S. Nikolsky, revealing new facets of his architectural and artistic ideas. In the first part of this article reveals the origins of masters formation.
Keywords: creative life, master of architecture, the origins of modern architecture, archidea», construction and unrealized plans.
Среди впечатлений детства, кроме членов моей семьи, сохранился еще один образ — большого человека с выдающейся вперед бородой. Этот образ не тускнеет, а напротив, разрастается. Вся последующая жизнь прошла под знаком незримого присутствия этого человека.
Мой отец, Игорь Георгиевич Явейн, и его друзья, Кирилл Дмитриевич Халтурин и Михаил Николаевич Мейсель — ученики А. С. Никольского. Встречался ли с Лазарем Марковичем Хидекелем или с кем-нибудь еще, оказывалось, что они тоже ученики А. С. Никольского. Позднее у нас часто бывали и работали в бригаде отца архитекторы следующего поколения, Николай Николаевич Башнин и Сергей Леонидович Михайлов, — тоже выпускники мастерской А. С. Никольского последних лет. Рецензентом моего дипломного проекта на архитектурном факультете Института им. Репина была Ольга Александровна Иванова — ученица и сподвижник А. С. Никольского. В беседах с ней разговор обязательно сворачивал на Александра Сергеевича, на сопоставление его школы и ВХУТЕМАСа, где О. А. Иванова делала свои первые учебные проекты.
С конца 1970-х гг. моя жизнь связана с Московским архитектурным институтом. И там на-
учным руководителем моей диссертационнои работы оказался ученик Никольского — доктор архитектуры Константин Афанасьевич Иванов, от которого я услышал новые рассказы, например, про таинственную «черную комнату», где А. С. Никольский проводил эксперимент с пространством.
Рассказы очень разных людей об Александре Сергеевиче объединяло одно: расказчикам будто не хватало слов, они пытались дополнить их мимикой, жестом, голосом... нельзя никак передать, что это было, нельзя понять и представить тому, кто не видел его сам. Никольский был их кумиром, их гением, их божеством [6, 11-14].
В мемуарной литературе есть немало примеров, когда те или иные физические данные героя настойчиво акцентируются, даже культивируются. Образ величественной, колоритной фигуры А. С. Никольского в рассказах о нем также выступает как символ некоего духовного веса личности, независимого самородка, как утес, возвышающегося над остальными.
«Героическая архитектура»
Словосочетание «героическая архитектура» — перифраз названия статьи Жоржа Кан-дилиса начала 1970-х гг. «Героический период советской архитектуры». Статья посвящена
© Явейн О. И., 2016
65
Иллюстрация 1. Автопортрет А. С. Никольского. Архив И. Г Явейна
советскому архитектурному авангарду 1920-1930-х гг. и наделала много шума тем, что была исключена из русского переводного издания журнала «Современная архитектура» и вырезана из поступивших в наши библиотеки французских подлинников.
Главное и новое в этом перифразе — перенесение идеи «героического» с характеристики исторического периода на саму архитектуру, на образ здания и даже характер рисования архитектурной детали. О героической архитектуре большого мастера написана эта статья.
Александр Сергеевич Никольский родился в 1884 г., в начале царствования Александра III, и умер в год смерти Сталина — 1953. Его творчество охватывает разные периоды русской и советской истории.
1930-1950-е гг. — очень разное время, можно даже сказать, парадоксально разное: время страшных катастроф и больших надежд, когда, казалось бы, не оставалось возможности «самостоянья человека» и когда жили и творили крупные независимые личности. Именно в эти годы в Ленинграде работали не только А. А. Ахматова, М. М. Зощенко, Д. Д. Шостакович, но и В. Я. Пропп, Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов, О. М. Фрейденберг, Б. М. Эйхенбаум и другие ученые-гуманитарии. Они трудились в области истории и теории литературы и культуры, сферах предельно идеологизированных, но их работы, переведенные на многие языки, составляют классику мировой гуманитарной науки, входят в число наиболее часто цитируемых сегодня источников. И все это без всяких скидок на особые цензурные и иные условия, в которых эти труды создавались.
Как бы трагически подчас ни складывались судьбы этих людей, их усилиями в Ленинградском университете существовала (вплоть до ее разгрома в начале 1950-х) школа, которую Ю. М. Лотман позднее назовет луч-
шей в мире на тот период. Сформировалось научное сообщество такого уровня, который не часто случается в истории любой культуры — уровня, на который мы, несмотря на все преимущества бесцензурной печати и свободного выезда за границу, едва ли сможем подняться в обозримом будущем, как, впрочем, и те страны, где эти возможности существуют давно.
Как и люди, имена которых названы выше, А. С. Никольский еще до революции вошел в профессию с серией блестящих работ. 1920-е гг. — время взлета его яркого самобытного таланта. В то время А. С. Никольский, по существу, является единоличным лидером ленинградского архитектурного авангарда. Однако последний и самый тяжелый период его жизни пришелся на годы, когда подозрение в увлечениях конструктивизмом было равнозначно политическому обвинению, и архитекторы «левых направлений» либо перестраивались, либо уходили в тень, либо изгонялись из профессии. Архитектура — профессия по самой своей природе особо зависимая от властей, положения в обществе и других внешних обстоятельств.
Кажется невероятным, но именно в те годы и именно в Ленинграде, городе особо жесткого контроля и специальных репрессий в области культуры, вокруг гигантской фигуры А. С. Никольского, в его проектной деятельности и учебных мастерских, среди его учеников и единомышленников дух «героического периода» его идей и профессиональных идеалов продолжал существовать. В этом смысле в архитектурной культуре тех лет явление Никольского поистине уникально.
Истоки
А. С. Никольский вошел в историю как один из мастеров-создателей современной архитектуры, однако термины «конструктивист», «функционалист», «формалист» очень мало говорят о природе и истоках искусства такого большого и самобытного таланта, каким он был. Его творчество выросло из русского народного искусства, деревянного зодчества, игрушки, иконы и в то же время — из архитектурных образов Византии, раннего итальянского Возрождения и итальянской готики, а также из многого другого, разного, что было им изучено, зарисовано, переосмыслено и роилось в сознании перед тем, как быть сплавленным в новых, оригинальных и, казалось бы, отрицающих все старое решениях.
Одной из парадоксальных особенностей периодов радикальных сломов
в архитектуре является то, что эти сломы совершались людьми, рожденными, воспитанными, профессионально выученными как раз в ту предшествующую эпоху, которую они отрицали и ниспровергали. Отцы-основатели тем и отличаются от своих радикальных последователей, что глубоко погружены в предшествующую отрицаемую ими же традицию. Новатор потому и новатор, что делает не то, чему выучен, и не так, как выучен. Но старая школа просвечивает в новой мысли. В этой двойственности состоит особое очарование, блеск и полнота образа многих теперь уже классических работ раннего авангарда — В. Гропиуса и Л. Мис ван дер Роэ, братьев Весниных и А. С. Никольского.
Вся система архитектурного образования, через которую прошел А. С. Никольский, неотделима от проектирования «в стилях». Так или иначе, стиль надо было выбирать, без этого не было архитектуры [8].
Позднее мастер вспоминал об этом так: «1911 год. Дипломная работа. Проклятый вопрос "Что делать?" В каком стиле? и в стиле ли? и т. д. ... Неосознанное стремление добраться до сути архитектуры. Результат — выбор для библиотеки губернского города романского (как самого простого каменного стиля) и его дальнейшее упрощение. Работа над пространством, планом проекта — выбор приема». Этот отрывок взят из беглых записей Александра Сергеевича, найденных после смерти мастера. Записи плохо сохранились и поэтому были переписаны его женой Верой Николаевной для В. Ф. Овчинникова, который в 1950-х гг. собирался писать книгу об А. С. Никольском. В кратких текстах, хранящихся в архиве В. Ф. Овчинникова [9], обнаруживаются вехи индивидуального пути, который прошел архитектор в своих поисках.
Еще будучи студентом, А. С. Никольский вместе со своими однокашниками, братьями Александром и Виктором Весниными, ездил по деревням, записывал песни и поговорки, приобретал народные вышивки и игрушки, зарисовывал и обмерял избы, церкви, резьбу, утварь. Собранная им коллекция русской игрушки хранится сейчас в Русском музее в Санкт-Петербурге.
Сам архитектор в тех же черновых записях так оценивает значение этих экспедиций: «Первое серьезно-сознательное — 1906 г. — столкновение с архитектурой на деревянном зодчестве. Изучение не только внешнего вида, а и конструкций. Не "что", а "как". Понимание конструкций,
свойств материала (дерево), проектирование ТОПОРОМ» (выделено в оригинале. — О. Я.) [9, 1,16].
Результат этих, еще студенческих штудий — блестяще раскованное рисование деревянной архитектуры в проектах «Службы при даче» и «Пансион на севере».
Предел погружения А. С. Никольского в русское допетровское искусство — его второй и основной дипломный проект «Собор над святым источником». По словам близкого ему человека, архитектора и писателя В. Ф. Овчинникова, «этот проект был дан как старинный образ Рублевской эпохи» [9]. Как и многие работы А. С. Никольского, «Собор над святым источником» — произведение не только архитектуры, но и изобразительного искусства. Ангелы на небесах, череда святых, многоголовые чудовища и гигантские змеи, горные, небесные и морские пейзажи населяли и обрамляли храмовую архитектуру, включались в редкой красоты картину, в чем-то напоминающую старинную русскую икону. Для того чтобы подчеркнуть народный и национальный характер всей работы, на защите диплома на главный фасад было накинуто подлинное крестьянское вышитое полотенце — характерное убранство икон в крестьянских избах.
Творческое наследие А. С. Никольского весьма разнообразно, но в разнообразии можно выявить определенные линии развития. Эти линии не прямые, авторская мысль пробует разное, возвращается к, казалось бы, уже пройденному. Одна из них начинается в допетровской архитектуре и народном искусстве. Очень разные работы мастера словно отмечают вехи неких перевоплощений одного образного строя, одного способа видеть и компоновать конструкцию, объем, форму. Перечислим их.
♦ «Собор над святым источником» (1912). Этот проект — уже не проектирование «в стилях» (свои первые опыты проектирования «в стилях» сам мастер позднее оценивал жестко: «Ерунда, никакой идеи»), а индивидуальное художественное обобщение увиденного и изученного. Наряду с работами С. В. Малютина, В. А. Покровского, Ф. О. Шехтеля, А. В. Щусева это — одна из вершин неорусского стиля эпохи модерна (Иллюстрация 2).
♦ «Службы при даче» (1909). Проект выполнен на три года раньше, но подход здесь радикальнее. Старинные народные образы и конструкции увидены как бы впервые и талантливо утрированы. Обостренное гротескное рисование
деревянных узлов служит обнажению конструктивных приемов. «Проектирование Топором» — это освоение и изображение не исторических форм, а законов их построения (Иллюстрация 3).
♦ «Волисполком» (1921). Сам принцип построения деревянных рубленых церквей сделан темой архитектонической импровизации. Мастер нарочито упрощает, геометризи-рует, даже «кубизирует» исходную тему, утрируя ее естественную выразительность доходящими до гротеска многократными повторениями и остроумными вариациями. Это уже начало авангарда, один из ранних в истории архитектуры его примеров.
♦ «Дом культуры в Кандалакше» (1926). Архитектура деревянного рубленого здания становится откровенно «конструктивистской» и по плану, и по формальным и конструктивным приемам.
♦ «Клуб завода "Красный путило-вец"» (1926). Следы пройденного пути сохраняются в характерной остроте построения и образа (Иллюстрация 4).
Это не работы в новом стиле, которого тогда еще не было. Их характерная «острота» во многом связана с их родословной. Для того чтобы почувствовать это, достаточно сравнить первые конструктивистские работы двух приятелей-однокурсников: «основоположника конструктивизма» (Ш. Ле Корбюзье об А. А. Веснине) и «конструктивного формалиста» (ироническое самоопределение А. С. Никольского). Оба испытали влияния живописных открытий кубизма и последующих течений, но, помимо естественных различий в темпераменте, особенностей дарования и т. д., у тектонического строя их новаторских работ разная родословная. Братья Веснины пришли к своим архитектурным открытиям после многолетней работы в неоклассицизме. Архитектурный авангард К. С. Мельникова, И. И. Леонидова, А. С. Никольского не просто национален — это ренессанс и реванш допетровской традиции в XX в.
В тех же записках архитектора читаем: «Перерыв: война и революция 1914-1918 годы». И ниже, посередине строки, только одно слово: «Пусто». Следующая запись: «1919-20 гг. Попытки самостоятельно найти ответы на основные вопросы архитектуры (что, к чему, зачем)... Кубизм — супрематизм (влияния, увлечения). В начале 20-х годов встреча с Весниными и полное, неожиданное для обе-
Иллюстрация 2. Проект «Собор над святым источником» (фасад). Архив И. Г Явейна
тго<ш'- пц!П1Г1 ичдр^к ■.:: г.т I
Иллюстрация 3. Проект «Службы при даче» (фасады). Архив И. Г. Явейна
Иллюстрация 4. Проект «Клуб завода "Красный путиловец"» (фото с натуры 1920-х гг.). Архив И. Г. Явейна
их сторон совпадение беспокойства и исканий» [9].
Признание во влиянии и увлечении кубизмом-супрематизмом многого стоит. Скорее всего, оно написано уже в те годы, когда в подобных связях лучше было не признаваться. Живописные образы К. С. Малевича должны были быть близки А. С. Никольскому уже в силу их происхождения от народного искусства и иконы,
Иллюстрация 5. Проект стадиона им. С. М. Кирова (перспектива с птичьего полета). Архив И. Г. Явейна
происхождения, о котором неоднократно писал сам основатель супрематизма.
Однако о характере личных взаимоотношений между лидерами живописного и архитектурного авангарда в Ленинграде — К. С. Малевичем и А. С. Никольским — мы знаем мало. Известно, что архитектор активно участвовал в работе возглавляемого К. С. Малевичем ГИНХУКа (Государственный институт художественной культуры), где было создано архитектурное отделение, а в 1925 г. открыта лаборатория, в которой делались «Архитектоны». После слияния в 1926 г. ГИНХУКа с Государственным институтом истории искусств А. С. Никольский возглавил созданный там Комитет по изучению современной художественной промышленности. Никольский сотрудничал с М. В. Матюшиным, работал с И. Г. Чашником, Б. В. Эндером, Л. М. Хи-декелем и сотрудниками своей архитектурной мастерской [5, 75; 1, 46-49].
Абстрактные композиции «Архсхемы» и экспериментальные проекты «новых архитектурных организмов», найденные в них композиционные приемы развивают предшествующее видение мастера и являются отдельным пластом творческого наследия А. С. Никольского, отдельной линией развития, питающей его последующее творчество.
После возобновления знакомства с братьями Весниными архитектор чаще приезжает в Москву, формально становится «конструктивистом» — членом ОСА (Общество современных архитекторов) и членом редколлегии печатного органа ОСА — журнала «СА» («Современная архитектура») [3, 483]. Хотя его отношение к конструктивизму всегда было достаточно сложным, мировоззрение и язык конструктивизма играют значительную роль в сочиняемых им «новых архитектурных организмах». А. С. Никольский активно участвует в выставках, публикациях и конкурсах ОСА. В этот период 1920-х — начала 1930-х гг. им создана серия блестящих проектов, уже тогда обошедших журналы мира.
Тракторная улица (1925-1927), проекты крематория и трамвайной остановки (1927) и Высшего кооперативного института (1930), конкурсные проекты Центросоюза (1928) и Дворца Советов (1931) — все это сегодня классика истории архитектуры.
В 1932 г. А. С. Никольский приступает к работе над проектом, ставшим главным делом его жизни, — стадионом им. С. М. Кирова с парком на Крестовском острове в Ленинграде (Иллюстрация 5) [7, 74]. Эту работу нельзя понять без обращения к еще одному существенному истоку творчества мастера — архитектуре Италии и Византии. За свой дипломный проект «Собор над источником» Никольский был награжден Золотой медалью и командировкой на год в Северную Италию для изучения византийского
зодчества. Основным местом работы была Равенна с ее своеобразной смесью итальянских, античных и византийских памятников. Из Италии А. С. Никольский привез более 200 листов рисунков, обмеров, цветных копий мозаик и т. д. Сам он считал, что его итальянские впечатления и художественные штудии оказали сильное влияние на формирование его творческого кредо и характер последующих поисков.
Заключение
А. С. Никольский сформировался как архитектор еще до революции. Его архитектура сложна и многолика, она восходит к разным истокам, историческим и национальным. Такой она оставалась всегда. В 1920-е гг. Никольский — лидер ленинградского архитектурного авангарда, не отступивший от своих идей в последний и самый тяжелый период жизни, когда подозрение в конструктивизме было равнозначно политическому обвинению. В архитектурной культуре тех лет явление А. С. Никольского уникально, в Ленинграде в годы жесткого контроля и репрессий вокруг фигуры Александра Сергеевича Никольского продолжал существовать круг его учеников и единомышленников, поддерживающих дух «героического периода» и развивающих его идеи в архитектурной деятельности.
Список использованной литературы
1 Оль Г. А. Александр Никольский. Л. : Лениздат, 1980. 256 с. (Серия «Зодчие нашего города»).
2 Повелихина А. В. Архитектурное движение в Петрограде-Ленинграде в 1920-е годы и мастерская А. С. Никольского // ЛИСИ: Архитектура. Л., 1965. С. 43-62.
3 Александр Сергеевич Никольский // Мастера советской архитектуры об архитектуре. М. : Искусство, 1975. Т. 1. С. 481-504.
4 Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города. Тарту : УЗТГУ ТЗС, 1984. Вып. 664. С. 30-45.
5 Хан-Магомедов С. О. Александр Никольский. Творцы Авангарда. М. : Фонд «Русский Авангард», 2009. 192 с., ил.
6 Явейн О. И. Александр Никольский (1884-1953)//Архитекторы об архитекторах. Ленинград-Петербург. XX век / сост. Ю. И. Курбатов. СПб. : Иван Федоров, 1999. С. 11-45.
7 Явейн О. И. Стадион — холм Александра Никольского // Проект Россия. 2003. № 1. С. 73-80.
8 Явейн О. И. «Каждый метод стоит того, чего стоит тот, кто этот метод применяет». По материалам архива А. С. Никольского // По материалам международной научной конференции памяти академика С. О. Хан Ма-гомедова : сб. ВНИИТАГ. М. : ВНИИТАГ, 2015.
9 Архив В. Ф. Овчинникова.
10 Архив О. А. Ивановой.
11 Архив И. Г. Явейна.
