CC BY
51
УДК 070:303.442.44
ВАРАКИН Владимир Сергеевич, аспирант кафедры философии, ассистент кафедры журналистики Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 7 научных публикаций
ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ КАК «ОБЩИЙ МЕТОД» ЖУРНАЛИСТИКИ
Герменевтическое измерение, средства массовой информации, жизненный мир, моделирование социальной действительности, аутентичность медиаландшафта
Г»%
Маркировать герменевтический статус журналистики позволяет само определение этой специфической социально-творческой деятельности. Журналистиковедческая наука артикулирует свой предмет как «деятельность по сбору, обработке, компоновке и передаче информации»1, и в данном определении ключевыми словами нам представляются именно «обработка» и «компоновка». Гносеологическое освоение журналистом социальной действительности сопряжено не только с поиском и открытием, но прежде всего, с переживанием и интерпретацией новых общественно значимых явлений. Если учесть коммуникативную ориентированность и, следовательно, текстуализацию журналистской герменевтической рефлексии, достоянием аудитории становится «обработанное» и «скомпонованное» медийным работником в своем произведении «генуинное жизненное пространство». Иначе говоря, в сообщениях
СМИ вещный мир особым образом моделируется, и наиболее условна модель лингвистическая, представленная в виде печатного материала (графический «срез») и радиотекста (аудийный «срез»).
Редуцировать герменевтику к методологии журналистской деятельности — акт, безусловно, неправомерный, однако следует отметить первоначальный, согласно античным мифам, синкретизм герменевтики и журналистики. Посредник между олимпийскими богами и людьми Гермес, с одной стороны, оказался основоположником искусства толковать непонятное или искаженное, объяснять смысл «чужого» языка, т.е. герменевтического искусства, а с другой — предвосхитил появление института массово-информационной деятельности. Недаром наименование «герменевтика» происходит от греческого глагола «Иегшепеио», что означает «разъясняю», «истолковываю»2. Недаром
первенцы мировой периодической печати были названы по имени бога-медиатора (с акцентом на древнеримскую мифологию): в Англии газета «Английский Меркурий» (1588 г.), во Франции журнал «Галантный Меркурий» (1672 г.). Кроме того, СМИ воскрешают античный герменевтический опыт, интерпретируя и транслируя публике недоступную для нее информацию.
Допустимо ли, впрочем, говорить о фундировании в медиасфере герменевтической методологии и рассматривать журналиста как профессионального герменевтика? Все-таки герменевтическая рефлексия, по мнению И.И. Инишева, «разворачивается не в социально-политической, а в экзистенциально-антропологической плоскости»; это «не способ выявления и устранения социальных и личностных патологий, а способ исполнения и интенсификации свободной от патологических искажений жизненной практики»3. Приведем контраргументы.
Создатель философской герменевтики Х.-Г. Гадамер, несмотря на сосредоточение своего проекта на феномене художественной литературы, в работе «Истина и метод» (1960 г.) утверждал тем не менее необходимость раскрыть для человеческого миропонимания «герменевтическое измерение» во всех его ипостасях, включая межличностную коммуникацию и общественное мани-пулирование4. Это «герменевтическое измерение» охватывает и журналистскую рефлексию, выступающую в современной науке
о СМИ, на наш взгляд, как одна из центральных категорий (наряду с понятием «массовая информация»). В статье «Сущность публицистики» исследователь А.Л. Дмитровский артикулирует в качестве «общего метода» журналистики оперативную массовую общественную рефлексию, апеллируя при этом к работе авторитетного теоретика Ф. Муминова «Метод журналистики и методы деятельности журналистов» (1998 г.)5.
Объявляя герменевтику толковедческой теорией текста, где под текстом, однако, подразумевается «и физический, вполне конкретный в феноменологическом плане мир (от местного ландшафта — до космической «книги»), и <...> уже актуализированное в пределах социального дискурса средство общения, причем далеко не всегда только предметно выраженное»6, можно констатировать журналистское сознание как герменевтическое, т.е. пропитывающее «само-осмыслением любое исследование»7. «Само-осмысление», с точки зрения герменевти-ков, суть есть интегральный субстрат всего жизненного опыта интерпретатора.
В силу выполнения специфических функций (например, идеологической и непосредственно организаторской) журналистика ориентирована не только на артикулирование и репрезентацию жизненного мира, составляющего для нее подобно герменевтике «трансцендентальное основание» и «ощущаемое пространство повседневного опы-та»9, но в большей степени нацелена на обнаружение и ликвидацию «социальных и личностных патологий». Таким образом, журналистская герменевтика, равно как и философская, тоже служит способом правильного, даже исправляющего истолкования текста и его подлинного понимания, причем для людей, не владеющих таким умением, но нуждающихся в точном знании текста10. Самые термины «освещение» (извлечение «случившегося» из тьмы «неизвестного») и «сведения» (от глагола «ведать» — знать), активно применяемые журналистикой, свидетельствуют о ней как о герменевтической деятельности.
С развитием в отечественном массово-коммуникационном пространстве медиального дискурса социально-новостного типа и в связи с «повседневным апокалипсисом» дискурса публицистического (термин О.С. Кретининой11), особенно в сфере пери-
одической печати, актуализируется вопрос о формах журналистской герменевтической рефлексии. Определение «Деятельность по сбору, обработке и распространению массовой информации» современные исследователи корректируют, эксплицируя инвариант — «Социальный институт, специализирующийся на производстве и продуцировании зна-ния»12. С учетом личностного фактора в социально-институциональном функционировании журналистики следует утверждать существование профессиональной методологии производства и продуцирования, организующей процесс текстопорождения (термин А.П. Короченского13). С точки зрения М.Н. Кима, в своей деятельности журналист оперирует двумя методами — познавательным и творческим14, которые, представляя собой систему когнитивных действий и приемов интерпретации фактологических данных, выражают механизм герменевтической рефлексии.
Любому знанию — будь то «знание-обладание» или «знание-образование», по терминологии М. Шелера (тем более в философской и, на наш взгляд, журналистской герменевтике они переплетены)15, — свойственна категория персональности, в том числе его текстуальной форме. Будучи продуктом индивидуального «когнитивного бортничества» журналиста, медиатекст — вне зависимости от жанра — обладает таким качеством, как рефлексивность. Выделив группу информационных жанров публицистики, советские исследователи заявили тем самым о герменевтике в сфере медийной фактографии16. На самом деле, даже в хроникальной заметке онтологически объективный факт оказывается опредмеченным — иными словами, оказывается психологически и грамматически интерпретированным.
Интерпретация жизненного мира, если апеллировать к Х.-Г. Гадамеру, в журналистской герменевтике рассматривается «не как
способ отношения к миру, а как способ бытия самого мира»17, и носит «не дескриптивный, а репрезентативный характер»18. В свою очередь, Г.С. Мельник и А.Н. Тепляшина рассматривают журналистский факт как «достоверное отражение фрагмента действительности, обладающее репрезентативностью», с помощью которого «создается модель действительности»19. Журналист осмысливает и переводит пульсирующую, меняющуюся реальность как текст с одного языка — определим его как пансемиотическую систему — на другой, понятный адресату язык лингвистических знаков. Так, интерпретируя и постигая бытие социального феномена, один текстуальный фрагмент за другим, газетный Гермес не просто обращает свой «перевод» к публике, но призван убедить ее в том, что именно его «модель» конгениальна оригиналу.
В научной литературе уже закрепились понятия «модель (картина, портрет) социальной реальности»20, обозначающие (с акцентом на теории репрезентации) как отдельное журналистское произведение («совокупность эмпирических воззрений на окружающую действительность», по
В.Д. Мансуровой21 ), так и систему произведений. В широком смысле, медиамодель есть калейдоскоп разнообразных информационных картин мира — от номера периодического издания до комплекса каналов массовой коммуникации. А.Д. Криволап говорит о проблеме картографирования медиаландшафта — виртуального многополярного и самообновляющегося (динамического) пространства, где протекает коммуникация22. Е.А. Воинова позиционирует медиаландшафт как «не-вполне-реальность»23. Согласно концепции Ж. Бодрийяра, СМИ конструируют гиперреальность — иллюзию, которая выступает «как более достоверная, точная, «реальная» реальность, чем та, которую мы воспринимаем в окружающей жиз-
ни»24. «Гипер» — это такой «супер», — убежден исследователь, — который самим избытком некоего качества преступает границу реальности и оказывается в зоне «псевдо»25. Таким образом, герменевтическая рефлексия журналиста предполагает погружение интерпретатора в поиск бесконечного «подвижного смысла» социальной реальности.
Г.В. Лазутина справедливо отказывает журналистской модели в абсолютной адекватности: содержательно медиатекст может быть истинным или ложным. Журналистское знание «не может претендовать на абсолютную истинность, — считает исследователь, — но оно должно быть достаточно надежным, чтобы люди могли уверенно ориентироваться в быстро меняющейся дей-ствительности»26. С герменевтической точки зрения, журналистский материал обладает важной характеристикой — аутентичностью (самоподлинностью). Наиболее рельефные черты самоподлинность принимает в бульварной прессе, выступая зачастую главным качеством такого рода произведений. Об аутентичном портрете реальности свидетельствует само событие, ибо оно, по мнению А.Д. Криволап, «обретает свое существование через репрезентацию»27 — иначе говоря, после того как о нем сообщил журналист.
Впрочем, по мнению ряда исследователей, верифицировать репрезентируемое в публицистическом тексте событие как достоверный факт невозможно. «Факт как таковой в публицистике не существует», — замечает М.И. Стюфляева, поскольку «объективное знание, заключенное в факте,
подвергается публицистом субъективной переработке»28 . «Общим методом» публицистики как общественно-политической литературы на актуальные темы (она пересекается со сферой журналистики) тоже служит рефлексия, но это, как считают А.Л. Дмитровский и Ф. Муминов, «ценностная / экспрессивная актуальная массовая общественная рефлексия»29. В публицистическом тексте, равно как и в журналистском, факт является документальной основой, поэтому мы вынуждены утверждать лишь доминирование авторской интерпретации над фактом, а вовсе не отсутствие последнего. Вообще, согласно Х.-Г. Гадамеру, «философствующий <. > должен осознавать напряжение между своим собственным притязанием и действительностью, в которой он находится»30.
Реальностью, которую создает газетный журналист, управляет, на наш взгляд, некая «инерция вещности», приближая «описываемое» к «действительно случившемуся» и тем самым отличая «медиамир» от литературно-художественного. Сфера функционирования журналистики — это прежде всего совокупность деталей социального ландшафта, каждая из которых либо представляет, либо не представляет интерес для медийного работника. Детали детерминируют как характер протекания герменевтической рефлексии и конструирование информационной модели, так и процесс информирования в целом. Во всяком случае, степень понимания реципиентом транслируемого «жизненного материала» во многом зависит от того, насколько адекватно понял его журналист.
Примечания
'См.: Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению и специальности «Журналистика». М., 2003. С. 18.
2См.: Борев Ю.Б. Эстетика. М., 2005. С. 769.
3См. подробнее: Инишев И.Н. Чтение и дискурс: трансформации герменевтики. Вильнюс, 2007. С. 23.
4См.: Герменевтика: история и современность: [крит. очерки]. М., 1985. С. 29.
5Дмитровский А.Л. Сущность публицистики // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: тез. межвуз. научно-практ. конф. / под ред. В.И. Конькова. СПб., 2005. С. 358—359.
6Мисонжников Б.Я. Феноменология текста (соотношение содержательных и формальных структур печатного издания). СПб., 2001. С. 285.
I Инишев И.Н. Указ. соч. С. 35.
8Там же.
9Там же. С. 4.
10Подр. см.: Герменевтика: история и современность: [крит. очерки]. М., 1985. С. 12—13.
пСм.: Кретинина О.С. Диалектика жанра очерк в современной отечественной прессе // Профессия — журналист: вызовы XXI века: сб. материалов междунар. науч. конф. «Журналистика 2006» / под ред. Я.Н. Засурского, Е.Л. Вартановой, М.В. Шкондина; МГУ. М., 2007. С. 153—154.
12См., напр.: Мисонжников Б.Я. Творческая идентичность как системообразующая категория журнализма (вместо предисловия) // Методология прессы (идентичность творческой составляющей): материалы научно-практ. семинара «Современная периодическая печать в контексте коммуникативных процессов (журналистское творчество и действительность)» / отв. ред. Б.Я. Мисонжников. СПб., 2003.
С. 4—6; Корконосенко С.Г. Походы к терминологии в теории журналистики // Журналистика в поисках моделей развития: сб. ст. научно-практ. конф. Томск, 2006. С. 21—22; Палиева З.И. Природа современной журналистики: сущностные характеристики // Журналистика в 2005 году: трансформация моделей СМИ в постсоветском информационном пространстве: сб. материалов научно-практ. конф. / отв. ред. Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова, М.В. Шкондин; МГУ. М., 2006. С. 177—178; Тертычный А.А. Социальное познание в журналистике // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. науч. тр. Междунар. научно-практ. конф. / под ред. А.П. Короченского, М.Ю. Казак и др. Белгород, 2006. С. 64—68.
13См.: Короченский А.П. Отечественная журналистская наука: между прошлым и будущим // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. науч. тр. Междунар. научно-практ. конф. / под ред. А.П. Короченского, М.Ю. Казак и др. Белгород, 2006. С. 12—18.
14Ким М.Н. К определению понятия журналистского метода // Средства массовой информации в современном мире: материалы межвуз. научно-практ. конф. / под ред. В.И. Конькова. СПб., 2003. С. 51—52.
15Инишев И.Н. Указ. соч. С. 25.
16См, напр.: Информационные жанры газетной публицистики. М., 1986; Пельт В.Д. Информация в газете. М., 1980; Проблемы информации в печати. М., 1971.
II Инишев И.Н. Указ. соч. С. 35.
18Там же. С. 39.
19Мельник Г.С., Тепляшина А.Н. Основы творческой деятельности журналиста. СПб., 2004. С. 48.
20См., напр.: Воинова Е.А. Мнимость политической реальности, или Расширение пространства информационного подражания // Журналистика в 2003 году: обретения и потери, стратегии развития: сб. материалов научно-практической конференции / МГУ. М., 2004. Ч. 2. С. 14—16; Каминская Т.Л. Стиль интерпретации факта в контексте в контексте картины мира СМИ // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: материалы межвуз. научно-практ. конф. / под ред. В.И. Конькова. СПб., 2006. С. 268; Мансурова В.Д. Конструирование «новой социальности» в медиапространстве современной России // Журналистика в 2005 году: трансформация моделей СМИ в постсоветском информационном пространстве: сб. материалов научно-практ. конф. / отв. ред. Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова, М.В. Шкондин; МГУ. М., 2006. С. 268; Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста: учеб. для студентов вузов. М., 2004. С. 43—46.
21Цит. по: Каминская Т.Л. Стиль интерпретации факта в контексте картины мира СМИ // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: материалы межвуз. научно-практ. конф. / под ред. В.И. Конькова. СПб., 2006. С. 268.
22См.: Криволап А.Д. Концепция медиаландшафта и (ре-)конструирование социальной реальности
II Журналистика в 2004 году. СМИ в многополярном мире: сб. материалов научно-практ. конф. I МГУ. М., 2005. Ч. 2. С. 255—257; Криволап А.Д. Концепция медиаландшафта как стратегия конструирования культурной идентичности II Журналистика в 2005 году: трансформация моделей СМИ в постсоветском информационном пространстве: сб. материалов научно-практ. конф. I отв. ред. Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова, М.В. Шкондин I МГУ. М., 2006. С. 138—140.
23Воинова Е.А. Мнимость политической реальности, или Расширение пространства информационного подражания II Журналистика в 2003 году: обретения и потери, стратегии развития: сб. материалов научно-практ. конф. I МГУ. М., 2004. Ч. 2. С. 14.
24Эпштейн М. От модернизма к постмодернизму: диалектика «гипер» в культуре XX века II НЛО. 1995. № 16. С. 34.
25Там же. С. 43.
26Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста: учеб. для студ. вузов. М., 2004. С. 43—44.
27См.: Криволап А.Д. Концепция медиаландшафта как стратегия конструирования культурной идентичности II Журналистика в 2005 году: трансформация моделей СМИ в постсоветском информационном пространстве: сб. материалов научно-практ. конф. I отв. ред. Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова, М.В. Шкондин; МГУ. М., 2006. С. 139.
28Стюфляева М.И. Поэтика публицистики. Воронеж, 1975. С. 35.
29Дмитровский А.Л. Сущность публицистики II Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: тез. межвуз. научно-практ. конф. I под ред. В.И. Конькова. СПб., 2005. С. 359.
30Цит. по: Инишев И.Н. Указ. соч. С. 36.
Varakin Vladimir
HERMENEUTICAL REFLECTION AS A «GENERAL METHOD» OF JOURNALISM
The article is devoted to the concept of «hermeneutical reflection» concerning the sphere of journalistic activity. The author articulates «correcting interpretation» and social reality modeling in the media text as the basic components of the hermeneutical status of journalism.
Рецензент — Опенков М.Ю., доктор философских наук, профессор кафедры философии Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
