CC BY
108
©Н.Н. Станков, 2007
ГЕРМАНСКИЙ ПРОЕКТ РЕЙНСКОГО ГАРАНТИЙНОГО ПАКТА И РЕАКЦИЯ ЧСР (ЯНВАРЬ - МАРТ 1925 г.)
H.H. Станков
После Первой мировой войны проблема гарантий безопасности была в центре внимания европейской дипломатии. Среди множества планов мирного урегулирования международных конфликтов в кругах Лиги наций в сентябре
1924 г. появился проект всеобщего гарантийного пакта (так называемый Женевский протокол). В протоколе указывалось, что ни одно государство не имело права прибегать к войне, за исключением случаев собственной защиты или если ему предложили бы участвовать в коллективных действиях против объявленного агрессора. В случае споров с членами Лиги они обязывались прибегать к процедуре арбитража. Женевский протокол определял процедуру обязательного мирного урегулирования конфликтов - меры защиты во время действия процедуры, способ определения агрессора, механизм приведения в действие различного рода санкций вплоть до военных с применением военно-морских и военно-воздушных сил 1.2 октября 1924 г. V ассамблея Лиги наций приняла проект протокола и постановила немедленно предоставить его «на подпись представителям тех государств, которые являются членами Лиги наций и уже сейчас в состоянии его подписать, и оставить его открытым для подписи представителям всех других государств»2.
2 октября 1924 г. Франция первой подписала Женевский протокол. Ее примеру последовал ряд других государств. Однако британское правительство во главе с премьер-министром С. Болдуином, пришедшее к власти в ноябре
1924 г., отказалось взять на себя обязательства по Женевскому протоколу. Оно не было уверено в незыблемости установленных Версальским договором границ в Центрально-Восточной Европе и опасалось, что помимо своей воли Великобритания могла быть вовлечена в междуна-
родные конфликты на континенте. Вместе с тем британское правительство с пониманием относилось к проблеме французской безопасности и было заинтересовано в ее укреплении. Военностратегические интересы Великобритании диктовали необходимость оказания помощи Франции в случае нападения на нее Германии. Поэтому британский министр иностранных дел О. Чемберлен предложил заменить Женевский протокол англо-франко-бельгийским пактом, который бы гарантировал границы Франции и Бельгии с Германией 3. Кроме того, британское правительство поддержало требование Франции в связи с невыполнением Германией ряда обязательств по разоружению отложить назначенную на 10 января 1925 г. эвакуацию союзных войск из Кельнской зоны 4. Британский посол в Германии лорд д’Абернон не одобрял эти действия нового кабинета, считая, что они ведут в тупик, и единственным их результатом может быть дальнейшее сближение Германии с СССР. Будучи человеком независимым и деятельным, он по собственной инициативе 29 декабря 1924 г. предложил статс-секретарю рейхсминистерства иностранных дел К. Шуберту5 возобновить переговоры о гарантийном пакте, взяв за основу проект Рейнского пакта, предложенного в декабре 1922 г. тогдашним рейхсканцлером В. Куно, и дополнить его общим договором об арбитраже между Германией и Францией 6.
Намерение начать переговоры с западными державами по поводу Рейнского гарантийного пакта не было чуждо и Германии. Еще в августе 1923 г. Г. Штреземан, став канцлером и готовясь к переговорам с Францией, распорядился подготовить проект Рейнского пакта, который, правда, несколько отличался от проекта В. Куно 7. Тогда дело до прямых переговоров с Р. Пуанкаре не дошло, но в своем выступлении
в Штутгарте 2 сентября 1923 г. Г. Штреземан указал на готовность Германии гарантировать Франции территориальную неприкосновенность 8. Осенью 1924 г. о Рейнском пакте на Вильгельмштрассе опять вспомнили 9, и предложение лорда д’Абернона пришлось как нельзя более кстати. Рейнский гарантийный пакт с участием Германии сделал бы невозможным заключение франко-англо-бельгийского пакта, направленного в одностороннем порядке против Германии, рейнские границы были бы гарантированы на двусторонней основе, причем Германия в данном случае выступала бы как равноправный партнер. Г. Штреземан надеялся, что Рейнский пакт положит конец спорам о разоружении и эвакуации и Германии удастся избавиться от военных контрольных органов союзников и от их войск в Западной Германии. «Нашей политической задачей на Западе, рассчитанной на длительный период, является не пересмотр Версальского договора, а оттеснение Франции в установленные этим договором границы, то есть обеспечение безопасности Рейнской области», -отмечал Г. Штреземан 10.
На Вильгельмштрассе документ был подготовлен в обстановке строжайшей секретности в узком кругу сотрудников Г. Штреземана -статс-секретарем К. Шубертом и начальником правового отдела МИД Ф. Гаусом. Меморандум повторял основную мысль В. Куно, которая сводилась к тому, чтобы «державы, имеющие интересы на Рейне, а именно: Франция, Англия, Италия и Германия, взаимно обязались бы при поручительстве американского правительства не вести войну друг против друга в течение жизни одного поколения, не получив на это особых полномочий путем плебисцита»11. По совету лорда д’Абернона, в окончательном тексте меморандума оговорка о плебисците была опущена и не уточнялся срок действия пакта, о его продолжительности предполагалось «договориться особо»12. Кроме пакта, Германия предлагала заключить с Францией «широкий арбитражный договор», «подобный договорам, которые в последние годы были заключены между различными европейскими державами». Германия выражала готовность заключить «подобные арбитражные договоры, гарантирующие мирное разрешение правовых и политических конфликтов», со всеми государствами, которые со своей стороны выразили бы
готовность к их заключению. В меморандуме также отмечалось, что «для Германии был бы приемлем пакт, безоговорочно гарантирующий нынешний территориальный статус-кво на Рейне»13.
Когда меморандум был подготовлен, о его содержании были поставлены в известность германский посол в Лондоне Ф. Штамер 14 и рейхсканцлер Г. Лютер. По собственному признанию последнего, кроме него и Г. Штреземана, никто из членов германского правительства, от имени которого был составлен меморандум, не знал о его существовании 15. Поскольку д’Абернон не советовал производить одновременных демаршей в Париже и Лондоне, а обратиться к нему с «конкретным предложением в форме доверительного меморандума»16, то 20 января 1925 г. германский меморандум был ему вручен для передачи в Лондон. Министр иностранных дел Великобритании О. Чемберлен, получив меморандум и сопроводительную записку лорда д’Абернона, был неприятно удивлен, что его содержание необходимо было хранить в тайне: он не допускал и мысли о возможности вступать в переговоры с Германией по вопросу, касавшемуся безопасности Франции за ее спиной. О. Чемберлен, по словам его секретаря, Ч. Петри расценил германскую инициативу как «неуклюжую попытку вбить клин между Великобританией и Францией»17. В беседе с германским послом Штамером
30 января 1925 г. британский министр заявил: «Я не могу принимать конфиденциальные сообщения германского правительства, если я не волен упоминать о них нашему французскому союзнику. Любая видимость переговоров между Германией и Англией за спиной Франции вызовет подозрение и разрушит всякое влияние британского правительства на правительство Франции»18. 3 февраля 1925 г. Чемберлен написал д’Абернону, что германские предложения «преждевременны, и данный момент неблагоприятен для их успешного рассмотрения»19. Однако, несмотря на отказ, д’Абернон не намерен был отступать. Он убеждал Лондон принять германское предложение и одновременно советовал Берлину обратиться в Париж 20.
9 февраля 1925 г. германское правительство направило в Париж меморандум с предложением заключить Рейнский гарантийный пакт 21. Расчеты лорда д’Абернона оказались правильными. Под давлением обстоятельств
О. Чемберлен вынужден был изменить свое отношение к германскому предложению. Он не смог получить одобрение правительства на создание англо-франко-бельгийского союза 22. Большинство членов британского кабинета опасалось, что осуществление планов Чемберлена подтолкнет Германию к сближению с Советским Союзом 23. На заседаниях британского кабинета 2 и 4 марта 1925 г. споры между министром иностранных дел и его оппонентами завершились отклонением плана англо-франко-бельгийского пакта и предложением рекомендовать французскому правительству с вниманием отнестись к предложению Германии. О. Чемберлен просил британского посла в Париже лорда Р. Крю довести до сведения премьер-министра Э. Эррио следующее: «Условия в данный момент таковы, что политика гарантирования Великобританией восточных границ Франции и Бельгии окажется гораздо более реальной, если к ней присоединится Германия. Поэтому я придаю огромную важность новому шагу правительства Лютера»24.
Тем временем в Париже самым тщательным образом изучали германский меморандум. Э. Эррио передал его на рассмотрение совета министров. В Париже германские предложения воспринимали как демонстрацию мирных намерений Берлина в отношении Франции с целью добиться скорейшей эвакуации Кельнской зоны и опередить Великобританию в заключении англо-французско-бельгийского пакта о гарантиях. Тем не менее там рассчитывали, что Рейнский пакт с участием Германии означал бы «окончательный отказ Германии от Эльзаса - Лотарингии». «Такой пакт рассеял бы кошмар, в котором мы живем», - писал бельгийский посол в Париже барон Э. де Гэфье в Брюссель 21 февраля 1925 г., сообщая о реакции французского правительства на германский меморандум 25. Сам премьер-министр, по наблюдениям барона де Гэфье, сначала нашел германский меморандум «весьма интересным, способным обеспечить Франции мир в течение нескольких лет, и он, кажется, склонялся начать переговоры с союзниками и с Германией, стремясь к его реализации»26. Но министерство иностранных дел Франции насторожило желание Берлина ограничиться гарантиями лишь западных границ. Там с недоверием отнеслись
к словам германских дипломатов, что рейх не будет пытаться восстановить свои восточные границы с помощью оружия и намерен заключить арбитражные договоры с Чехословакией и Польшей 27. На Кэ д’Орсэ опасались, что за германской инициативой скрывается ловушка. Она заключается в том, чтобы добиться досрочной эвакуации не только Кельнской зоны, но и всей Рейнской области, чтобы, гарантировав статус-кво западной границы, освободиться «от франко-англо-бельгийских объятий», немедля «развернуться против Польши с целью восстановить восточную границу». Французская дипломатия опасалась, что Берлин сразу же после подписания Рейнского пакта поставит вопрос о пересмотре решений союзников о «польском коридоре», о Верхней Силезии, Познани. Затем черед дойдет до аншлюса Австрии, до заключения союза с Венгрией, и через несколько лет Германия будет способна объединить все силы, чтобы напасть на Францию и Бельгию 28. Поэтому 20 февраля 1925 г. Э. Эррио сообщил германскому послу в Париже Л. Гешу, что французское правительство «с интересом изучило» германский меморандум и выразил надежду на понимание со стороны правительства рейха, что «изучение этих предложений не может быть продолжено, пока Франция не представит их на рассмотрение своим союзникам и не достигнет с ними соглашения в целях создания системы безопасности в рамках Версальского договора»29.
Когда Э. Эррио поставил в известность о германских предложениях польского посла в Париже А. Хлаповского, тот пришел в чрезвычайное волнение и заявил, что если французское правительство их поддержит, «последствия могут быть весьма неприятные»30. Как сообщал из Варшавы чехословацкий посланник Р. Флидер, в Польше известие о германском проекте вызвало «ужасный переполох» и «спонтанный протест, протест серьезный, решительный до крайности». Председатель сената польского сейма В. Тром-пчинский немедленно выехал в Париж, чтобы указать на угрозу, нависшую со стороны Германии, и напомнить Франции о ее военных обязательствах перед Польшей. Вслед за ним в Париж отправился министр иностранных дел А. Скшинс-кий. По убеждению поляков, германские предло-
жения были дипломатическим маневром с целью разрушить польско-французский союз, изолировать Польшу и развязать против нее ревизионистскую кампанию. В Варшаве опасались, что в борьбе против Польши Германия не остановится и перед применением вооруженной силы31. Польша отклонила предложение Берлина о подписании арбитражного договора, требуя в качестве предварительного условия гарантии незыблемости своих границ с Германией, на что последняя не могла согласиться 32.
По сравнению с Польшей, Чехословакия более спокойно отнеслась к германскому проекту гарантийного пакта 33. Хотя в Праге ревизионистские тенденции в политике Г. Штре-земана не остались незамеченными, и там понимали, что споры о польско-германской границе грозят Европе тяжелыми последствиями 34. «Многие думают, что война-реванш, которую при современном раскладе дел будет весьма трудно избежать, начнется на востоке. Искра, которая вызовет пожар, могла бы быть подброшена в Польше, как та, которая разожгла мировую войну 1914 г., была подброшена в Сербии», - писал из Праги 16 марта 1925 г. бельгийский посланник Г. де Рэмон 35. По Версальскому договору, Чехословакия, в отличие от Польши, за исключением Глучинска, не получила территории бывшей Германской империи, но, по мнению бельгийского посланника, и над ней нависла угроза. Успешные действия Германии против Польши неизбежно усилили бы «опасное влияние» Берлина на 3,5 млн судетских немцев. «Возможно, оно сопровождалось бы аннексией Австрии, в результате чего Чехословацкая республика, окруженная извне и ослабленная изнутри, стала бы всего лишь игрушкой в руках Германии и ее легкой добычей», - писал Г. де Рэмон в своем отчете в Брюссель 36.
Такой проницательный дипломат, как Бенеш не мог не видеть всех опасностей, таившихся в германских предложениях, поэтому он тщательно избегал каких-либо публичных заявлений относительно гарантийного пакта. Германское посольство в Праге, которое по поручению Берлина «сосредоточилось на проблеме гарантийного пакта» и на отношении к нему правительства ЧСР, около месяца оставалось в неведении и вынуждено было ограничиваться изучением чехословац-
кой прессы, гадая, какое же из ее сообщений отражает официальную точку зрения 37. В германском посольстве предполагали, что ЧСР согласится на подписание арбитражного договора с Германией. У нее не было причин уклоняться от него, кроме одной - опасения, что такой договор «привел бы к перетряхиванию проблемы национальных меньшинств в ЧСР»38. По мнению шефа пресс-службы германского посольства в Праге И. Уржидила, ЧСР была настолько заинтересована в установлении нормальных отношений с Германией и настолько было опасно создавать с ней «перманентные трения и привести германочешские отношения к уровню германопольских», что она не могла «принципиально выступить против гарантийного пакта с Германией». Уржидил полагал, что ЧСР пойдет на заключение такого пакта, и за кулисами Антанты она будет высказываться за него, а перед Германией будет демонстрировать свою незаинтересованность, чтобы выторговать для себя наибольшие выгоды 39.
Последующие события показали в основном верность предположений германского дипломата. Но «за кулисами Антанты» Э. Бенеш развернул бурную деятельность, решительно выступив против любых попыток дифференциации западных и восточных границ. 2 марта
1925 г. он вручил французскому посланнику в Праге Ф. Куже меморандум, в котором излагалась точка зрения чехословацких властей на германский проект гарантийного пакта. Во всех семи пунктах меморандума Э. Бенеш пытался доказать, что гарантийный договор необходимо распространить на Центральную Европу. «Чехословацкое правительство приветствовало бы подписание арбитражного договора между Францией и Германией», - говорилось в меморандуме (§ I)40. По убеждению чехословацкого министра, он должен основываться на нерушимости Версальского договора (§ 2). Принимая во внимание союзнические отношения Франции и ЧСР, Э. Бенеш считал естественным следствием подписания французско-германского арбитражного договора заключение «подобного договора между Германией и Чехословакией», причем оба договора должны быть взаимосвязаны (§ 1). Чехословацкое правительство было бы заинтересовано, - отмечалось в меморандуме, - чтобы в договоре между Фран-
цией и Германией было отражено, что гарантийный пакт «в той или иной форме» будет распространяться на «центральноевропейских союзников Франции». Чтобы не усложнять положение Франции, Э. Бенеш не настаивал на своем предложении как на обязательном условии, но он считал, что даже, если в текст договора не удастся включить соответствующую формулировку, «логически» (поскольку гарантийный пакт должен быть основан на существовании Версальского договора и на французско-чехословацких союзнических отношениях) он будет «распространяться на центральноевропейских союзников Франции». «Это было бы трудно избежать», -подчеркивалось в меморандуме (§ 5). Э. Бенеш считал, что при разработке гарантийного пакта следовало бы избегать всего, что могло бы быть понято и истолковано как безразличие западных союзников в отношении восточных границ Германии. «Это был бы минимум, который должен быть сохранен в гарантийном пакте», - отмечал чехословацкий министр (§ 6). Он считал, что, несмотря на подписание французско-германского арбитражного договора, должен быть «насколько это возможно» сохранен Женевский протокол, и в его рамки необходимо было включить французско-британский договор о гарантиях. В случае отклонения Женевского протокола следовало бы заключить французско-британский гарантийный пакт, который бы прямо или косвенно распространялся на центральноевропейские государства (§ 7). Бенеш настаивал на том, чтобы французско-британский гарантийный пакт сохранил «свой первоначальный характер, то есть в новых условиях он не должен быть задуман, как некая гарантия со стороны Англии следить за тем, чтобы он соблюдался как одной, так и другой стороной; но как односторонний пакт с Францией, как гарантия для Франции против Германии» (§ 4)41.
В своем новом меморандуме, который Э. Бенеш вручил 14 марта 1925 г. в Женеве О. Чемберлену, а 16 марта в Париже Э. Эр-рио, он развил некоторые идеи. С точки зрения Чехословакии, учитывая интересы своей безопасности и безопасности Центральной Европы, было «самым лучшим решением иметь общий договор о взаимопомощи, включающий также восточную границу Германии и, таким образом, практически всю Европу» (§ I)42. Но поскольку 12 марта 1925 г. О. Чем-
берлен на заседании совета Лиги наций заявил об отказе Великобритании от Женевского протокола и высказался за заключение региональных гарантийных пактов, то Э. Бенеш выразил надежду, что договор о безопасности между Великобританией и Францией означал бы «частичную, но весьма мощную гарантию мира во всей Европе и, особенно, в Центральной Европе» (§ 3). Чтобы не стать причиной новых волнений, такой договор, по мнению Бенеша, должен основываться на Версальском договоре и «не должен содержать ничего, что можно было истолковать прямо или косвенно, словами или умолчанием, как отказ от восточной границы Германии, который развязывает ее руки на востоке и в Центральной Европе» (§ 4). «Тем более он не должен включать ничего, из чего можно было бы заключить о безразличии к судьбе Австрии. Присоединение Австрии к Германии означало бы на деле полную дезорганизацию и нарушение равновесия в Центральной Европе», - подчеркивал чехословацкий министр (§ 5). Он считал, что любое участие Германии в гарантийных пактах предполагало ее предварительное или одновременное вступление в Лигу наций. Это могло бы «в некоторой мере успокоить малые страны Центральной Европы», так как, приняв на себя обязательства следовать уставу Лиги наций, Германия «знала бы, что любая попытка пересмотра договоров путем насилия невозможна...» (§ 6). Э. Бенеш не возражал против подписания арбитражного договора между Чехословакией и Германией на основе уже существовавших договоров. Он считал, что такой договор «мог быть легко привязан» к западному гарантийному пакту, и западные державы стали бы «моральными гарантами того, что мирный процесс решения споров, указанных в данном договоре, был бы всегда поддержан Германией» (§ 7). Вместе с тем Бенеш настаивал на том, чтобы «косвенно заставить всех понять, что нет возможности вновь открывать дебаты о границах, потому что, если бы сегодня ставился вопрос
о Восточной Пруссии, то завтра были бы подняты все другие вопросы: о Вильно, о Трианонс-ком договоре, о Румынии, Чехословакии, Югославии и Венгрии, Болгарии и всех Балканах и т. д. и т. д.» (§ 10). В заключение Бенеш отме-
тил, что если при подготовке пакта о безопасности и договора о гарантиях все изложенные им в меморандуме обстоятельства не учесть, то вновь наступит период новой общей опасности, неуверенности и полной неразберихи (§ Ю)43.
Но у чехословацкого министра не было никаких шансов поколебать убеждения О. Чемберлена, считавшего, что Великобритания не может гарантировать восточные границы Германии 44. Из переговоров с ним 14 марта Э. Бенеш сделал следующие выводы: Лондон в ближайшее время не подпишет ни Женевский протокол, ни какой-либо другой акт
об общеевропейской безопасности; германские предложения сделаны с согласия Великобритании, и она, очевидно, примет их за основу для дальнейших переговоров о безопасности; Франции не останется ничего другого как вступить в переговоры в надежде получить хоть что-то, чем вообще ничего. В этих условиях Бенеш намерен был «улучшить» германо-британский проект о гарантийном пакте, настаивать на вступлении Германии в Лигу наций, чтобы связать ее обязательствами Версальского мира относительно восточных границ 45.
15 марта 1925 г. Э. Бенеш прибыл в Париж и на следующий день встретился с премьер-министром и министром иностранных дел Франции Э. Эррио, которому он вручил меморандум и изложил точку зрения чехословацкого правительства на проблему гарантийного договора. Бенеш не возражал против заключения Западного пакта. Он считал, что «любое усиление французской безопасности будет выгодным для его собственной страны». Но каждый новый пакт, по мнению Бенеша, должен основываться на существующих договорах, то есть прежде всего на Версальском договоре. Он настаивал на необходимости сохранения самостоятельности Австрии. «Если допустить аннексию Австрии, это приведет к войне», - сказал Бенеш Эррио. Он готов был заключить с Германией арбитражный договор, и как показалось французскому премьеру, чехословацкий министр надеялся, что если бы было подписано известное количество договоров об арбитраже, как говорилось в германском меморандуме, то их можно было бы соединить вместе и передать в Лигу наций, что привело бы в известной мере
к восстановлению отклоненного Женевского протокола. Бенеш желал бы избежать любой формулы, которая позволила бы думать, что Версальский договор менее действителен на востоке, чем на западе. Эррио заявил о своем полном согласии с чехословацким министром. Оба министра также считали необходимым, чтобы заключению гарантийного пакта предшествовало вступление Германии в Лигу наций. Эррио заявил, что, поскольку Великобритания не хочет прямо гарантировать границы Польши и Чехословакии, что Франция постарается «привести ее к гарантии арбитража, который гарантирует эти границы»46.
Помимо Эррио, Бенеш в Париже встречался с президентом Г. Демургом, председателем палаты депутатов П. Пенлеве, сотрудниками французского министерства иностранных дел Ж. Ларошем и Ж. Сейду 47. Во время пребывания Э. Бенеша в Париже Чехословацкое телеграфное агентство распространило сообщение, будто он выступил с инициативой, наряду с заключением Западного пакта, подписать Центральноевропейский гарантийный пакт, который объединил бы ЧСР, Югославию, Румынию, Польшу, Австрию и Венгрию. Последнюю Бенеш якобы хотел поставить в такие же условия, в какие Западный пакт должен был поставить Германию. Это известие встретило негативные отклики и в Чехословакии, и в Германии. В Праге считали, что инициатива Бенеша могла бы повредить интересам ЧСР. В Берлине в первую очередь отметили явно антигерманскую направленность проектируемого Бенешем Центральноевропейского пакта, хотя и сомневались в возможности проведения его в жизнь. В германском посольстве в Праге были убеждены, что в его осуществление не верил и сам Бенеш. И в германских, и в чехословацких политических кругах считали, что слухи о Центральноевропейском пакте призваны отвлечь внимание общественных кругов ЧСР от дипломатических неудач Э. Бенеша в Женеве и в Париже (провал Женевского протокола, в парижских переговорах Эррио и Чемберлена Бенеш играл незначительную роль), создать иллюзию широкой международной деятельности и, возможно, оказать давление на Францию, чтобы побудить ее выступить в защиту интересов восточноевропейских союзников 48. Хотя
20 марта 1925 г. Э. Бенеш в циркулярной телеграмме дезавуировал сообщение о Центральноевропейском пакте 49, очевидно, в определенной степени в давлении на Париж он преуспел. Во всяком случае, после беседы с чехословацким министром 16 марта 1925 г. Э. Эррио направил французским послам в Лондоне, Брюсселе и Риме инструкции по поводу германского проекта. Среди прочего он выражал озабоченность положением Австрии и восточных союзников Франции. «Если Германия сможет присоединить к себе австрийских немцев и через австрийскую территорию войти в непосредственное соприкосновение с Венгрией, один из главных результатов нашей победы будет поставлен под угрозу». «Мы не можем в обмен на соглашение отказаться от наших союзников, от прав нейтральных стран или от общих интересов Европы», -писал Эррио 50.
В отношениях с Германией Бенеш проявлял осторожность и благоразумие. 19 марта 1925 г. в Париже он созвал чехословацких корреспондентов и дал интервью. Германский проект гарантийного пакта чехословацкий министр охарактеризовал как «неопределенный», но сказал, что он «лучше, чем о нем говорят». Положительной чертой предложений Германии Бенеш считал ее готовность заключить арбитражные договоры с Чехословакией, Польшей и Бельгией51. Неделей раньше, 12 марта 1925 г., во время пребывания в Швейцарии (в тот день, когда совет Лиги наций отклонил Женевский протокол), он встретился с советником германского посольства в Берне Э. Хоффманом, которого заверил в своей готовности заключить арбитражный договор с Германией 52. Несколько позже Бенеш заявил немецкому журналисту Нейману, что заключение чехословацко-германского арбитражного договора знаменовало бы «бесповоротное начало дружественных отношений между государствами»53.
Готовность Бенеша к сотрудничеству, как подчеркивалось в сообщении в МИД чехословацкого посольства в Берлине, произвела в Германии благоприятное впечатление 54. Берлин, отметив различия Чехословакии и Польши в отношении к германским предложениям о гарантийном пакте, пытался их закрепить. Тем более, что германская дипломатия не исключала возможности «форсирова-
ния» как с польской, так и с чехословацкой стороны их сближения 55. Правда, германская дипломатия рассчитывала, что Бенеш не будет «слишком ангажироваться в пользу Польши, чтобы не втянуть Чехословакию в возможный германо-польский конфликт»56. На Вильгельмштрассе стремились углубить раскол между Прагой и Варшавой и предотвратить объединение их усилий против германской инициативы. Г. Штреземан торопил посланника в Праге В. Коха поблагодарить Э. Бенеша за понимание германской инициативы и успокоить оскорбленные чувства чехословацкого министра, что Берлин не обратился по поводу арбитражного договора к нему напрямую. Штреземан просил Коха сообщить Бенешу, что он намеревался обратиться в Прагу, как только выяснилась бы позиция Парижа. Поскольку речь шла о Рейнском пакте, то Берлин в первую очередь обратился к западным союзникам. Если бы Германия с самого начала обратилась к чехословацкому правительству, то она должна была соответствующим образом поступить и по отношению к Польше. «А недоверие поляков к нашим действиям уже на первой стадии могло бы стать, вероятно, даже очень опасным», -писал Штреземан. «Само собой разумеется, -должен был разъяснить Кох Бенешу, - что наша цель после установления мнения французов - вступить в непосредственный контакт с чехословацким правительством»57.
Г. Штреземан приветствовал готовность Э. Бенеша к заключению арбитражного договора с Германией. Со своей стороны рейхсминистр был готов начать соответствующие переговоры с Прагой в любое время. Он просил Коха выяснить отношения Бенеша к германо-финскому арбитражному договору от
14 марта 1925 года 58. Штреземан не советовал Коху обсуждать с Бенешем территориальные вопросы, поскольку Германия стремилась избежать в международно-правовых актах каких-либо формулировок, которые могли бы рассматриваться как «повторное признание нынешних границ»59. И Берлин проявлял непреклонность в вопросе о том, что никаких территориальных гарантий между Германией и ЧСР, равно как и между Германией и Польшей, не должно быть. Статс-секретарь рейхсминистерства иностранных дел К. Шу-
берт ранее уже инструктировал германского посланника в Праге В. Коха, что в случае обсуждения с чехословацким правительством содержания арбитражного договора ни в коем случае не касаться вопроса о признании существующих границ и сослаться на арбитражные договоры Германии с Швецией и Финляндией, в которых территориальные проблемы не рассматривались 60. Г. Штреземан также советовал Коху избегать обсуждения этого вопроса. Но если бы Бенеш в разговоре с ним коснулся вопроса о границах, то германский посланник должен был отвечать, что «этот пункт, вероятно, лучше всего рассмотреть в связи с другими пожеланиями, которые еще... будут выдвинуты с чехословацкой стороны»61.
Вопреки ожиданиям, Э. Бенеш не проявил интереса к переговорам об арбитражном договоре с Германией. 3 апреля 1925 г. во время встречи с В. Кохом он сказал, что знаком с содержанием германо-финского договора, но «со свойственным ему многословием и неопределенностью» чехословацкий министр на протяжении всей беседы избегал точных оценок и формулировок. Бенеш не исключал, что договоры, подобные германо-финскому, можно заключать с отдельными государствами. Но при этом необходимо соблюдать величайшую осторожность, чтобы «не возбудить определенное недоверие между разными странами и не вызвать ошибочные толкования». Он предполагал, что основные вопросы будут отражены в общем договоре всех участников переговоров, который будет дополнен специальными договорами Германии с отдельными странами. Бенеш считал, например, что договор с Чехословакией в определенных пунктах (в каких именно, он не уточнял) будет существенно отличаться от договора с Польшей. Чехословацкий министр предполагал, что подробности прояснятся в ходе «всеобщих переговоров». В целом у германского посланника сложилось впечатление, что Бенеш считал двусторонние переговоры об арбитражном договоре преждевременными. По мнению Коха, Бенеш опасался оказаться в ложной ситуации, если бы он сблизился с Германией, а остальные переговоры оказались бы безрезультатными 62.
Кох был не далек от истины. В чехословацком МИДе считали, что от согласия Франции заключить гарантийный пакт с Германи-
ей <<до реального осуществления гарантийного пакта еще целая пропасть». По мнению Бенеша, германский проект имел слишком общий характер. Он рассчитывал, что предстоят еще длительные переговоры с целью его конкретизации, в ходе которых столкнутся интересы разных сторон и возникнет много препятствий, способных «похоронить или надолго отложить все дело»63. Поэтому Э. Бенеш старался не форсировать переговоры с Берлином о подписании арбитражного договора.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Protokol о pokojenem vyrizovani mezinarodnichsporn//Zahranicni politika. 1924. D. 2. S. 1332-1338.
2 Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами (1914-1936 гг.). М., 1958. С. 233.
3 См.: Brach R. Ceskoslovensko а Evropa v polovine dvacatych let. Praha - Litomysl, 1996. S. 27, 72; Dejmek J. Nenaplnenenadeje. Praha, 2003. S. 120.
4 Никонова C.B. Очерк европейской полиги-киГерманиив 1924—1929 гг. (От плана Дауэса к плану Юнга). М., 1977. С. 29; Eyck E. Geschichte der Weimarer Republik. 5. unveränderte Aufl. Erlenbach -Zürich, Stuttgart, 1973. Bd. 1. S. 431.
5 Eyck E. Geschichte der Weimarer Republik. 4. Aufl. Erlenbach - Zürich, Stuttgart, 1972. Bd. 2. S. 14.
6 Локарнская конференция 1925 г.: Документы. М., 1959. С. 27. Док. 1 (Письмо статс-секретаря МИД Германии Шуберта германскому послу в Лондоне Штамеру. Берлин, 19янв. 1925 г.).
7 См.: Akten der Reichskanzlei Weimarer Republik. Die Kabinette Stresemann I und II. Boppard am Rhein, 1978. Bd. l.S. 169. Dok. 34(Проект«Рейнского пакта». [31 авг. 1923 г.]). (Далее -ARWR).
8 Stresemann G. Vermächtnis. Berlin, 1932. Bd. l.S. 100.
9 ARWR. Die Kabinette Stresemann I und II. Bd. l.S. 169.Dok.34.Anm.2.
10 Локарнская конференция 1925 г. C. 54-55. Док. 7 (Письмо министра иностранных дел Штре-земана германскому послу в Москве Брокдорф-Рантцау. Берлин, 19 марта 1925 г.).
11 Там же. С. 30. Док. 1.
12 Там же. С. 32-33. Док. 3 (Меморандум правительства Германии - правительству Великобритании от 20 января 1925 г.).
13 Там же.
14 Там же. С. 27-32. Док. 1.
15 Luther H. Politiker ohne Partei. Stuttgart, I960. S. 357.
16 Локарнская конференция 1925 г. C. 27. Док. 1.
17 Petrie Ch. The Life and Letters of the Right Honoured Sir Austen Chamberlain. L., 1940. Vol. 2. P. 256.
18 Ibid.
19 Ibid.
20 См.: Никонова C.B. Указ. соч. С. 36; Турок В.М. Локарно. М.; Л., 1949. С. 105.
21 См.: Локарнская конференция 1925 г. С. 4142. Док. 4 (Меморандум, врученный 9 февраля 1925 г. германским послом в Париже премьер-министру и министру иностранных дел Франции Эррио).
22 См.:Тамже.С. 43-52. Док. 6(Секретнаяпамятная записка О. Чемберлена от 20 февраля 1925 г. <Английская политика в связи с положением в Европе»).
23 D’Abernon Е. An Ambassador of Peace. L., 1930. Vol. 3. P. 157-158.
24 Циг. по: Никонова C.B. Указ. соч. С. 38.
25 Documents diplomatiques belges. 1920-1940. Bruxelles, 1964. T. 2. P. 91. Doc. 22 (Гэфье-Гимансу. Париж, 21 февр. 1925 г.).
26 Ibid. P. 105. Doc. 27 (Гэфье - Гимансу. Париж, 26 февраля 1925 г.).
27 Ibid. Р. 90. Doc. 22.
28 Ibid. Р. 105-106. Doc. 27.
29 Локарнская конференция 1925 г. С. 42. Док. 5 (Меморандум, врученный премьер-министром и министром иностранных дел Франции германскому послу в Париже Гешу. Париж, 20 февр. 1925 г.).
30 Documents diplomatiques belges. 1920-1940. V.2.P. 105. Doc. 27.
31 Подробнее см.: Brach R. Ceskoslovensko a Evropa v polovinë dvacàtych let. S. 92-94.
32 Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 04. Оп. 43. П. 279. Д. 53983. Л. 31 (Далее -АВП РФ).
33 Brach R. Ceskoslovensko a Evropa v polovinë dvacàtych let. S. 106-110.
34 АВП РФ. Ф. 04. On. 43. П. 279. Д. 53982. Л 167.
35 Documents diplomatiques belges. 1920— 1940. V. 2. P. 141. Doc. 38 (Рэмон- Гимансу. Прага, 16 марта 1925 г.).
36 Ibid. Р. 140. Doc. 38.
37 АВП РФ. Ф. 0138. Оп. 6. П. 105. Д. 8. Л. 184-185.
38 Там же. Ф. 04. Оп. 43. П. 279. Д. 53982. Л. 149.
39 Тамже. Ф. 0138.Оп. 6.П. 105. Д. 8.Л. 185-186.
40 Brach R. Locarno a es. diplomacie II Ceskoslovenskycasopishistoricky. I960. С. 5. S. 694. Priloha I (Меморандум Э. Бенеша от 2 марта 1925 г.).
41 Ibid.
42 Brach R. Locarno a es. diplomacie. S. 695. Priloha II (Меморандум, врученный Чемберлену
14 марта 1925 г. в Женеве и Эррио 16 марта 1925 г. в Париже).
43 Ibid.
44 О позиции Великобритании подробнее см.: Dejmek J. Nenaplnene nadeje. S. 119-129. 18 марта
1925 г. Чемберлен писал д’Абернону: «Что касается границ на западе, я полагаю, что немцы откажутся от какого-либо желания их изменить. А по отношению к границам на востоке они охраняют свои права, вытекающие из статьи 19 Устава, став членом Лиги наций... Мы не возьмем на себя никаких новых обязательств относительно каких-либо границ, кроме границ между Германией, с одной стороны, и Францией и Бельгией, - с другой» (Petrie Ch. Op. cit. P. 267).
45 Benes E. Circularni telegramy 1920-1935. Praha, 2002. S. 86. Dok. 77 (Бенеш - в МИД. Женева,
15 марта 1925 г.).
46 Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами (1914-1936). С. 247-248.
47 Brach R. Ceskoslovensko а Evropa vpolovine dvacatych let. S. 112.
48 АВП РФ. Ф. 04. Оп. 43. П. 279. Д. 53982. Л. 151,155-156.
49 Benes E. Circularni telegramy 1920-1935. S. 87. Dok. 78 (Бенеш-в МИД. Женева, 20 марта 1925 г.).
50 Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами (1914-1936). С. 249.
51 Brach R. Ceskoslovensko а Evropa vpolovine dvacatych let. S. 112.
52 Akten zur deutschen auswärtigen Politik. 1918-1945. Ser. A: 1918-1925. Göttingen, 1994. Bd. 12. S. 438. Dok. 175. Anm. 1 (Далее-ADAP).
53 АВПРФ. Ф. 04. On. 43. П. 279. Д. 53983. Л. 44.
54 Archiv Ministerstvazahranicnichveci. Praha, Politicke zpravy. Vyslanectvi CSR vBerline. 1925. c. 20. Radna politicka zprava za brezen 1925 с. III (Кроф-та-в МИД. Берлин, 8 апр. 1925 г.).
55 АВПРФ. Ф. 04.Оп. 43.П. 279. Д. 53982. Л 156.
56 Тамже. Ф. 0138. Оп. 6. П. 105. Д. 8. Л. 185.
57 ADAP. 1918-1945. Ser. А: 1918-1925. Bd. 12. S. 572. Dok. 222 (Штреземан - Коху. Берлин, 31 марта 1925 г.).
58 Ibid.
59 Ibid. S. 573.
60 Ibid. S. 377. Dok. 151 (Шуберт - Коху. Берлин, 10 марта 1925 г.); S. 438-439. Dok. 175 (Шуберт -Коху. Берлин, 17 марта 1925 г.).
61 Ibid. S. 573. Dok. 222.
62 Ibid. Anm. 3.
63 АВПРФ. Ф. 04.Оп. 43.П. 279. Д. 53982. Л 165.
