CC BY
69
УДК 303.446.4; 94.430.085
ЕМЕЛЬЯНОВА Е.Н.* «ГЕРМАНСКИЙ ОКТЯБРЬ» 1923 г. В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. (Статья). DOI: 10.31249/ihist/2021.03.07
Аннотация. В статье анализируется события несостоявшейся революции 1923 г. в Германии в трудах современных российских историков. Расширение доступа к архивам и введение в научный оборот большого количества документов по этой теме позволяет исследователям обратиться к проблемам, которые ранее в советской историографии не ставились: «германский Октябрь» и внешняя политика СССР, мирное сосуществование или революционная война, влияние большевистского руководства на стратегию и тактику Германской компартии, борьба в Коминтерне и в РКП(б) по вопросам немецкой революции. Все эти темы - в центре предлагаемого исследования. Автор приходит к выводу о том, что несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевиков, национальные интересы Советской России оказались для РКП(б) важнее. Революционное выступление в Германии так и не состоялось, поскольку оно могло вызвать новую европейскую войну, которой и великие державы, и СССР хотели в тот период избежать.
Ключевые слова: революция 1923 г. в Германии; Коминтерн, Германская компартия; внешняя политика РКП(б); геополитика большевиков.
YEMELYANOVA E.N. «German October» 1923 in the Russian historiography. (Article).
* Емельянова Елена Николаевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: [email protected]
Annotation. The article analyzes the failed revolution of 1923 in Germany in the works of modern Russian historians. Expanding access to archives and the introduction of a large number of documents on this topic into scientific discussion, allows researchers to turn to problems that were not previously raised in Soviet historiography: «German October» and the foreign policy of the USSR, peaceful coexistence or revolutionary war, the influence of the Bolshevik leadership on strategy and the tactics of the German Communist Party, the struggle in the Comintern and in the RCP (b) on the issues of the German revolution. All these topics are the core of the proposed work. The author comes to the conclusion that, despite all the significance of the German revolution for strengthening the geopolitical positions of the Bolsheviks, the national interests of Soviet Russia turned out to be more important for the RCP (b). The revolutionary uprising in Germany never took place, since it could trigger a new European war, which both the great powers and the USSR wanted to avoid at that time.
Keywords: the 1923 revolution in Germany; Comintern, German Communist Party; foreign policy of the RCP (b); Bolshevik geopolitics.
Для цитирования: Емельянова Е.Н. «Германский Октябрь» 1923 г. в российской историографии. (Статья) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5 : История. - Москва : ИНИОН. РАН, 2021. - № 3. - С. 123-146. DOI: 10.31249/rhist/2021.03.07
Введение
События 1923 г. в Германии вновь и вновь привлекают внимание историков. Политический кризис, спровоцированный оккупацией франко-бельгийскими войсками Рура, казалось, мог закончиться войной, революцией в Германии и изменением всей геополитической ситуации в Европе. Эта тема интересует российских историков уже почти 100 лет.
Первые работы о германских событиях 1923 г. советскими исследователями Е.В. Тарле, А.М. Панкратовой, И.М. Майским1
1 Тарле Е.В. Кризис Германии (от Версальского мира до наших дней). -Петроград ; Москва, 1924; Панкратова А. Фабзавкомы в германской революции (1918-1923 гг.). - Москва, 1924; Майский И. Современная Германия. - Москва, 1924.
и др. были написаны по свежим следам в 20-е годы XX в. В сталинский период разработка истории несостоявшейся немецкой революции значительно ослабла, а в годы «хрущевской оттепели» интерес к этой теме возрос. Были опубликованы труды участников немецкого революционного движения, коммунистов Э. Тельмана, В. Пика и В. Ульбрихта1. Историки получили возможность работать с документами КПГ и рабочего движения Германии в советских и восточногерманских архивах. Но ко многим архивам РКП(б) и Коминтерна советские исследователи широкого доступа так и не получили. И все же на основе имеющихся документов появились фундаментальные труды Д.С. Давидовича, М.И. Орловой [4; 14] и др. В основе исследований лежали методы марксистско-ленинской теории. Ставилась задача доказать наличие объективной революционной ситуации в Германии в 1923 г. Разоблачая либеральную и социал-демократическую историографию, советские историки освещали события с коммунистических позиций. Причину поражения видели в ошибках КПГ, ее левого и правого крыла, в неспособности брандлеровского руководства использовать революционную ситуацию для того, чтобы привести массы к победе. Критиковались перегибы Сталина в приравнивании социал-демократии к фашизму, требование ультралевых о выходе из профсоюзов [4, с. 305], отождествление лозунга рабочего правительства с диктатурой пролетариата [14, с. 412], отказ правых в КПГ от организации восстания и их оценка ситуации осени 1923 г. как нежелания масс сражаться [4, с. 306], абсолютизация правыми мирного пути развития революции [14, с. 412]. По идеологическим причинам авторы не могли писать о недостаточном влиянии коммунистических идей в Германии, о малой вероятности захвата немецкими коммунистами власти самостоятельно, без поддержки левой социал-демократии и военной помощи СССР. Эти проблемы даже не затрагивались в советской историографии. Напротив, в западной литературе делается акцент на вмешательство СССР во внутреннюю политику Германии в 1923 г., на подготовку военной
1 Тельман Э. Избранные статьи и речи. - Москва, 1957-1958. - Т. 1-2; Pieck W. Gesammelte Reden und Schriften, - Berlin, 1959. - Bd. 1-2; Ульбрихт В. Послевоенный кризис в Германии и события 1923 года // Вопросы истории. -1954. - № 5. - С. 59-80.
поддержки германской революции со стороны Красной армии, на путчистский характер революционной деятельности КПГ и т.д.
В современной России, в связи с большей доступностью архивов Коминтерна и КПСС, а также архивов внешней политики, опубликованием значительного количества новых документов по истории III Интернационала, РКП(б) и внешнеполитической деятельности СССР [11; 15] и др. появилось много исследований, анализирующих события «германского Октября» с новых позиций и ракурсов. В их основе лежат принципы объективности, историзма, критического подхода к используемым источникам. Поставлен ряд важных проблем: объективный анализ международной ситуации в Европе в 1923 г., влияние внешнеполитических интересов СССР на политику Коминтерна и КПГ, тема «экспорта мировой революции», проблема воздействия большевиков на позицию немецкой компартии, борьба в РКП(б) и ИККИ по вопросам германской революции и т.д.
Все эти сюжеты в современной российской историографии будут рассмотрены в предлагаемой статье.
Международное положение. «Германский Октябрь» 1923 и внешняя политика СССР
Во многих работах, посвященных внешней политике СССР, проблемам взаимоотношений Коминтерна и Наркомата иностранных дел (НКИД), отмечается, что из-за гиперинфляции в конце 1922 г. цены в Германии возросли многократно. Германия не смогла платить репарации. В конце января 1923 г. в порядке военных санкций Франция ввела в Рурский угольный бассейн свои войска. Французы намеревались отделить Рурский бассейн путем создания там марионеточного правительства местных сепаратистов [см. 16, с. 167].
«...Гиперинфляция вызвала центробежные тенденции в Веймарской республике. Бавария, памятуя о своей независимости до 1871 г., грозилась выйти из состава республики. В Пфальце местное социал-демократическое правительство тайно вступило в переговоры с приграничной Францией и готовилось "пригласить" французские войска для защиты своей "независимости". Аналогичные настроения распространялись у местных сепаратистов в
Рейнской области. Словом, Франция вновь намеревалась создать на своих восточных границах кольцо из "дочерних республик" времен войн Французской революции конца XVIII в. Французское лобби в веймарском парламенте начало проталкивать проект новой конституции - о широком федеративном устройстве Германии. Канцлер Веймарской республики крупный промышленник Густав Штреземан уже объявил о будущем изменении конституции республики в сторону ее федеративного устройства, но Франция тем не менее не отказалась от своего плана разделения западной Германии на "дочерние" провинции под своим протекторатом (за модель брался Рейнский союз Наполеона в 1806-1812 гг.)», -пишет В.Г. Сироткин [см. 16, с. 167].
Советская Россия была единственной страной, которая осудила оккупацию Францией германских западных территорий, в то время как Англия и США провоцировали конфликт, намереваясь ослабить оба государства [13]. В этих условиях правительство В. Куно, чтобы избежать изоляции, не скрывало своих намерений установить тесное сотрудничество с СССР, видя в нем возможного союзника в борьбе против угроз Франции и Бельгии оккупировать западные земли Германии.
Многие исследователи отмечают, что пока речь шла о военной помощи буржуазно-демократическому государству Германии, большевики всячески уклонялись от каких-либо обещаний.
В монографии В.А. Зубачевского «Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть XX в.): геополитический аспект» [7] на основе архивных материалов рассматриваются события 1923 г. через призму наметившегося военного конфликта в Восточной Европе.
Польша использовала напряженную обстановку, связанную с обострением франко-германских отношений, в своих интересах. 15 марта 1923 г. она добилась от Антанты признания своего «суверенитета» над Восточной Галицией. РСФСР и УССР в ответ на это отправили ноты протеста западным державам. Советские ноты поддержал глава правительства Западно-Украинской Народной Республики Е.Е. Петрушкевич. Он призвал оказать сопротивление Польше. При этом не исключалась возможность воссоединения Восточной Галиции с Советской Украиной [7, с. 173-174]. Польша рассчитывала на распространение своего влияния в Латвии и Лит-
ве, а также претендовала на Восточную Пруссию. Литвинов сообщал 22 марта Юреневу об имеющихся у него сведениях о готовящемся нападении весной 1923 г. Польши на Восточную Пруссию [7, с. 174-175].
В этих условиях Германия хотела получить гарантии от России в том, что в случае войны с Польшей Россия выступит на стороне Германии. 15 января 1923 г. Радек сообщал Сталину о своей и Крестинского встрече с Й. Сектом, командующим сухопутными войсками рейхсвера. На ней Сект спрашивал, как будет реагировать Россия на германо-польскую войну [7, с. 175]. «Радек, знавший о состоянии советских вооруженных сил, рекомендовал Сталину "отбояриться" от предложения немцев о военном союзе и не разглашать правду о слабости Красной армии, мощь которой оказалась на поверку чистым "блефом"», - пишет Макаренко [9]. В последующих советско-германских встречах советская сторона уклонялась от каких бы то ни было обещаний по поводу войны с Польшей. Но 18 января 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) все же поручило РВС «в срочном порядке разработать план... сосредоточения необходимых сил на западном фронте» [цит. по: 7, с. 176]. В феврале 1923 г. прошли советско-германские переговоры, в ходе которых «обсуждались вопросы о совместных военных действиях против Польши с участием Литвы в качестве союзника; немецких военных поставках и финансовой помощи; восстановлении советских военных заводов» [7, с. 176; 9]. Однако после переговоров, на вопрос Брокдорф-Ранцау о реакции России в случае оккупацией Польшей части немецких территорий Чичерин вновь уклонился от ответа [7, с. 176]. Советско-германские военные переговоры продолжались в марте - июле 1923 г.
В мае 1923 г. в Польше к власти пришло коалиционное правительство во главе с В. Витосом, откровенно ориентированное на Францию. Оно активизировало политику против Германии, Литвы и Данцига, планируя как мирное присоединение Данцига, так и военную оккупацию. Однако на войну Польша так и не решилась из-за изменения международного положения. «.Политика Франции в Руре привела к развалу Антанты, изменив соотношение сил в Европе в пользу Англии, противницы аннексионистских польских планов в регионе» [7, с. 178].
Между тем слухи о переговорах между Германией и Россией дошли до Англии. Чтобы не допустить заключения военного договора между ними, Англия организовала дипломатическое давление.
8 мая советской стороне был предъявлен «ультиматум Керзона». Лондон требовал в десятидневный срок отозвать советских представителей из Персии (Б.З. Шумяцкого) и Афганистана (Ф.Ф. Раскольникова), так как они вели антибританскую пропаганду, отказаться от 12-мильной зоны территориальных вод в Баренцевом море и освободить все задержанные траулеры, выплатить компенсацию за расстрел одного и арест другого британского подданного в 1920 г. и забрать назад ноты по вопросу о вмешательстве Англии во внутренние дела СССР. В случае неисполнения этих требований Лондон угрожал расторгнуть советско-английское торговое соглашение 1921 г.
В разрешении дипломатического кризиса большевистское руководство прибегло к помощи лейбористов. 11 мая Политбюро ЦК РКП(б) поручило НКИД послать ответную телеграмму лидеру Лейбористской партии Р. Макдональду о том, что захваченные незаконно проникшие в советские воды английские траулеры свободны, а также заявить Лондону протест по поводу появившейся в Белом море английской военной канонерки [10, с. 22]. Москва не могла обострять отношения с ведущей державой мира и, в конечном счете, пошла на все уступки. Конфликт с Англией окончательно был урегулирован в июне 1923 г.
Изменились отношения Великобритании и с Германией. Еще в мае 1923 г. в Англии произошла смена кабинета. «Отставка Бо-нар Лоу и назначение премьер-министром Болдуина не означали радикального изменения общего направления английской политики и курса ее дипломатии. Но новый премьер, бывший канцлер казначейства, опиравшийся на влиятельные торгово-промышленные круги Англии, принадлежал к тем политикам, которые настойчиво добивались ликвидации рурского конфликта. К этому его побуждали не только интересы этих кругов, но и страх английской буржуазии перед опасностью революционного кризиса в Германии» [13, с. 7]. Английское правительство взяло курс на урегулирование конфликта Франции с Германией.
В июле 1923 г. советско-германские переговоры были приостановлены по инициативе Германии. Обе стороны проявили го-
товность к экономическому сотрудничеству, но не стремились к военно-политическому союзу. 29 июля 1923 г. посол Германии в СССР У. фон Брокдорф-Ранцау писал Куно: «О политическом или военном союзе нет речи. Но мы должны. увязать восстановление русской военной индустрии с вопросом польского нападения» [цит. по: 7, с. 180]. Крестинский в 1933 г. свидетельствовал, что большевики никогда не давали немцам обещания поддерживать германское правительство в его реваншистской войне против Польши [7, с. 180].
Но если за буржуазное немецкое государство СССР воевать не хотел, то в вопросе оказания военной помощи революционной Германии дело обстояло иначе.
Была ли попытка экспорта революции?
В августе 1923 г. в результате всеобщей стачки за отставку правительства Куно к власти в Германии пришла широкая коалиция с участием социал-демократов. Возглавил ее Г. Штреземан. У руководства КПГ и Коминтерна возникло убеждение, что ситуация развивается по сценарию Октябрьской революции в России. И следующим этапом будет коммунистическая революция. Мельтюхов, Сироткин, Фирсов и др. подчеркивают геополитическую значимость победы германской революции для СССР. Авторы ссылаются на заявления Зиновьева, Троцкого и Сталина. На совещании коммунистических партий Франции, Германии, Чехословакии и СССР 21 сентября 1923 г. в Москве Зиновьев говорил: «Речь идет не только о германской революции, а о начале международной революции. Германскую революцию ни в коем случае нельзя сравнивать с революцией в Финляндии или Венгрии, которые все же, по сути, были локальными революциями. Германская революция не локальная, а является началом международной революции, и все партии должны понять какой решается вопрос». И в другой речи: «Германская революция будет решать дело не только в своей стране, но и в соседних государствах - Франции, Чехословакии, Польше». Предполагалось, что с победой восстания центр социалистического мира переместится в Германию. «Победа революции в Германии, - писал Сталин Тельману, - будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значе-
ние, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата, несомненно, переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин» [цит. по: 6, с. 67].
В случае прихода коммунистов к власти в Германии Комин-терновским руководством ставилась задача образования Социалистических Штатов Европы как переходного лозунга к созданию Союза советских республик Европы и Азии. В протоколе Пленума ЦК РКП(б) от 23 сентября 1923 г. говорилось: «Лозунг "Соединенные штаты" для коммунистов является не чем иным, как этапом к лозунгу "Союз советских республик Европы". А поскольку к такому союзу, разумеется, будет принадлежать и СССР - к лозунгу "Союз советских республик Европы и Азии"» [цит. по: 15, с. 169, 175, 180, 194)]. Стратегической же целью было осуществление геополитического единства между Германией, Советским Союзом и Китаем как условия победы социализма во всемирном масштабе [6, с. 67].
Революция в Германии означала изменение всей геополитической карты Европы. Переход ее в лагерь социализма означал бы укрепление позиций коммунистической России на континенте. Правительства Англии и Франции допустить этого не могли. Война могла бы начаться между Францией и революционной Германией, между Польшей и Германией. В нее неизбежно был бы втянут СССР. Это хорошо понимали в большевистском руководстве.
Часть историков считает, что советское руководство готовилось оказать военную помощь революционной Германии. В.Г. Си-роткин и В.Л. Черноперов отмечают, что в августе 1923 г. Л.Д. Троцкий получил поручение сформировать революционную Красную армию в 200 тыс. всадников. В результате была приостановлена демобилизация и началась передислокация ударных частей к западным границам. Предполагалось прорываться через Восточную Галицию в Чехословакию. Но потом главным направлением стал рассматриваться Виленский коридор [16, с. 178-183; 17, с. 48-49].
Исследователи ссылаются на тезисы Зиновьева (сентябрь 1923 г.), в которых тот ставил вопрос о возможности войны между Советской Россией и странами Европы в случае победы германской революции, и о принятых, по поручению Политбюро, мерах по усилению боеспособности Красной армии на западных границах, о пополнении воинских частей [6, с. 67].
Сироткин полагает, что, работая над мирным сценарием, обеспечивая мирный проход Красной армии через страны Восточной Европы в Германию, советская дипломатия прорабатывала и возможность военной поддержки германской революции. Допускался и вариант организации революций в некоторых регионах Восточной Европе, прежде всего ранее входивших в состав Российской империи.
Вновь усилилось внимание к Восточной Галиции как к потенциальному коридору между Россией и Чехословакией [7, с. 182]. В ноябре велись переговоры с Петрункевичем о том, что в случае нападения Польши на Германию может встать вопрос о войне между Польшей и Россией и о новом выступлении в Восточной Галиции. Когда советские войска вступят на территорию Восточной Галиции, ее управление должно организовать правительство Западно-Украинской Народной Республики. Петрункевич выражал уверенность в том, что ЗУНР не будет насильственно присоединена к Советской Украине. Переговоры с галичанами велись еще в июне 1923 г. в Берлине при посредничестве Крестин-ского. В ноябре 1923 г. Политбюро решило оказать финансовую помощь группе Петрункевича [7, с. 182-183].
Компартии оказывали большое влияние на политику НКИД. В некоторых «горячих» головах зрели планы революционной войны и организации революций в Польше и в Чехословакии. Однако большевики, занимавшие ключевые посты в управлении, придерживались более осторожной политики. Не отказываясь от военной поддержки Советской Германии в случае победы революции, Коминтерн давал КПГ и другим компартиям установку избегать военного конфликта всеми возможными способами: путем выплат Франции репараций по Версальскому договору; оказания революционного давления на свои европейские правительства, прежде всего французское, и т.д. [7, с. 185]. Допускались даже территориальные уступки Франции и Польше со стороны революционной Германии для того, чтобы избежать их агрессии, по примеру Брестского мира.
Разрабатывались также планы мирного транзита войск Красной армии на помощь победившей германской революции через территорию Польши и Литвы. В октябре 1923 г. по решению Политбюро в Каунас, Ригу и Варшаву был отправлен сторонник
Л.Д. Троцкого В.Л. Копп, отвечающий в НКИДе за политику в Польше и Прибалтике [17, с. 155-156; 7, с. 184].
Копп по дороге в Варшаву заехал в Латвию и в Литву. Договорился о свободном транзите, невмешательстве во внутренние дела Германии и сохранении целостности ее территории [17, с. 157]. Литва при этом обещала нейтралитет в случае войны СССР с Польшей. Копп пытался договориться и с Польшей о невмешательстве во внутренние дела Германии и о транзите нескольких советских кавалеристских бригад в Германию через «Виленский коридор». [17, с. 158]. Черноперов утверждает, что Копп обещал, что в качестве компенсации СССР не будет протестовать против вторжения Польши в Восточную Пруссию. Автор полагает, что это был просчитанный шаг. В случае вторжения Польши в Германию СССР мог выступить на стороне Германии как ее защитник [там же].
Эти же факты подтверждает и Зубачевский. Он пишет, что на собрании металлистов Троцкий говорил о готовности Советской России компенсировать Польше за нейтралитет [7, с. 184]. Однако переговоры с Польшей, проходившие 28 октября - 5 ноября, результатов не дали.
Потерпев неудачу в переговорах с поляками, советская дипломатия сделала ставку на Литву. В конце осени появилась надежда на заключение советско-литовского военно-политического союза. 4 декабря 1923 г. Копп сообщил в Политбюро о возможности подписания двух проектов соглашений между СССР и Литвой (о транзите и между генеральными штабами), а также о подготовке политического договора. Политический договор предусматривал - в случае советско-польской войны - совместные действия вооруженных сил Литвы и Советского Союза против Польши, а также передачу освобожденной Виленщины Литве [7, с. 192-193]. Но из-за давления великих держав страны Прибалтики в конечном счете также отказались от заключения договоров с Советским Союзом.
После провала «Германского октября», пишет Зубачевский, большевики вынуждены были вернуться к традиционной дипломатии. 11 декабря 1923 г. состоялась беседа Брокдорф-Ранцау с Чичериным и Радеком. Последний заявил, «что "советское правительство может хорошо работать с немецким реакционным прави-
тельством". И добавил: "это также желание Секта, который заявил, что можно преследовать коммунистов в Германии, но сотрудничать с советским правительством"» [цит. по: 7, с. 193].
Чичерин настойчиво стремился разграничить функции НКИД и Коминтерна. Но в тот период они еще не были окончательно разделены. Зубачевский предполагает, что СССР осуществил бы свои военные планы в случае победы германской революции.
Диаметрально противоположной точки зрения придерживается Мельтюхов [10]. На основе архивных документов Мельтюхов приходит к выводу, что каких-либо широкомасштабных военных приготовлений для поддержки революции в Германии в 1923 г. в Советском Союзе не проводилось. Это объяснялось как состоянием Красной армии, ее сокращением после Гражданской войны, состоянием военной промышленности, так и международной ситуацией. Версальская система создала «санитарный кордон» между СССР и Германией из стран Восточной Европы и Прибалтики. Чтобы обеспечить проход советских войск в Германию, нужно было договориться с Польшей о возможности транзита. Но поскольку Польша полностью зависела от стран-победительниц, выполнение этой задачи было нереальным. Военное решение проблемы путем разгрома стран Восточной Европы для обеспечения связи с революционной Германией было чревато началом новой общеевропейской войны, к которой СССР не был готов [10, с. 168].
Советская дипломатия пыталась обеспечить невмешательство иностранных государств в революционные события в Германии. «С точки зрения Москвы, наилучшим вариантом развития событий была бы локальная революция в Германии, которая не привела бы к иностранной военной интервенции с целью ее подавления», - пишет М.И. Мельтюхов [10, с. 169].
Пришедшее к власти после августовского кризиса правительство Штреземана в меньшей степени, чем предыдущее правительство Куно, ориентировалось на Россию и в большей - на Англию и Францию. Был взят курс на примирение. Немецкое правительство отказалось от непосильной для бюджета страны политики «пассивного сопротивления» и пошло на сотрудничество с Францией.
В Москве очень настороженно восприняли сообщения о контактах Германии с Францией. Опасались смены правительством Штреземана внешнеполитической ориентации с восточной на западную и отказа от курса Рапалло, вступления Германии в Лигу Наций. Между тем Штреземан и президент Эберт сохраняли доброжелательное отношение к Советской России. «Для германского правительства СССР оставался пусть и ненадежным, но единственным союзником» [9].
Штреземан явно стремился использовать угрозу коммунистической революции, чтобы выторговать более приемлемые для Германии условия выхода из Рурского кризиса. Несмотря на активную деятельность Коминтерна и КПГ, осенью 1923 г. правительство Штреземана как будто этого не замечало [там же]. Протестуя против «большевистского вмешательства» во внутренние германские дела, правительство Штреземана до разрыва отношений с Москвой не доводило. Российские историки объясняют это тем, что немецкая сторона не желала создавать, наряду с прямым конфликтом Германии с державами Антанты и особенно с Францией, еще один очаг напряженности для страны на востоке. Кроме того, в Берлине оценивали контакты с Москвой как фактор давления на Париж, Лондон и Вашингтон [12, с. 6, 170; 9].
В ноябре 1923 г. в связи с распадом «большой коалиции» авторитет Штреземана снизился, и он потерял поддержку со стороны ряда буржуазных партий. 1 декабря был сформирован новый кабинет, возглавляемый лидером партии центра В. Марксом, в котором Штреземан получил пост министра иностранных дел [9]. Макаренко считает, что советское правительство косвенным образом приложило руку к отставке кабинета Штреземана, дестабилизировав подготовкой «германского Октября» и без того неустойчивую внутриполитическую ситуацию в стране [9].
События 1923 г. в Германии и влияние на них большевистского руководства. Борьба в РКП(б) и Коминтерне
В наиболее полной форме события в Германии 1923 г. изложены в трудах А.Ю. Ватлина [3] и Ф.И. Фирсова [18]. Авторы посвятили этой теме целые главы в своих монографиях. Ватлин рассматривает германские события на основе архивных источников,
Фирсов обобщает в своем труде работы других российских ученых и использует опубликованные документы [15]. Оба историка во многом солидарны в своих исследованиях и оценках. В анализе немецких событий поднимаются проблемы влияния РКП(б) и ИККИ на политику КПГ, борьба по вопросам германской революции в большевистском руководстве и в Коминтерне, причины поражения.
«Германский Октябрь» 1923 г., отмечают исследователи, как первоначально казалось, подтверждал надежду большевиков на новый тур социалистических революций.
Оккупация Рура Францией и Бельгией в январе 1923 г. вызвала политический кризис в Германии. Правительство В. Куно призвало к «пассивному сопротивлению». Ф.И. Фирсов и А.Ю. Ват-лин подробно рассматривают события в Германии того времени, позицию Исполкома Коминтерна, споры в российском руководстве о перспективах развития германской революции. Ф.И. Фирсов отмечает, что Сталин был изначально против организации восстания в Германии, считал, что КПГ к нему не готова. В отличие от него, Г.Е. Зиновьев был уверен, что Германия оказалась на пороге социалистической революции. К середине августа 1923 г. Сталин кардинально поменял свою точку зрения на противоположную и стал активно выступать за восстание. Фирсов считает, что вызвано это было личными мотивами. За «германский Октябрь» нес ответственность Троцкий и его сторонники. Сталин не верил в победу, однако дал Троцкому возможность проиграть, чтобы устранить его с политической арены. Троцкий и Зиновьев рассчитывали, в случае победы коммунистов в Германии, стать политическими лидерами мирового масштаба [см. 18, с. 278-279, 281-283]. Эту же мысль высказывает А.Ю. Ватлин в своей монографии [см. 3, с. 115].
В ИККИ в августе победила точка зрения, согласно которой Германия стоит накануне революции. Ватлин описывает очень напряженную революционную обстановку, сложившуюся в этот период, когда волна забастовок перекинулась из Рура в другие регионы [3, с. 109]. 11 августа 1923 г. по решению берлинских фабрично-заводских комитетов началась трехдневная всеобщая забастовка. В результате правительство Куно ушло в отставку. 1 3 августа началось формирование нового правительства большой коалиции во главе с Штреземаном и участием социал-демократов.
Ватлин, Фирсов и другие историки подчеркивают решающее влияние на позицию немецких коммунистов большевистского руководства. 15 августа 1923 г. Зиновьев подготовил к пленуму ЦК РКП(б) тезисы «Положение в Германии и наши задачи», которые ориентировали Коминтерн на близость вооруженного восстания и решающих боев в Германии. Сталин внес поправки к тезисам. Предполагалось, что немецкая революция может вызвать войну Франции и Польши против Германии. СССР, как считал Сталин, должен будет вступить в нее на стороне Германии против Польши и, возможно, против других буферных государств [см. 18, с. 246; 3, с. 111]. В поправках к тезисам Сталин изначально выступал против коалиции с социал-демократией, за рабоче-крестьянское правительство и Советы [см. 18, с. 245].
Другой точки зрения придерживался Радек, сторонник Троцкого. Он настаивал на парламентском рабочем правительстве в союзе с социал-демократией.
21 августа состоялось обсуждение тезисов в Политбюро ЦК РКП(б). На нем и Зиновьев, и Сталин выступили против союза с социалистами. Троцкий выразил сомнение в способности КПГ самостоятельно взять власть, указав на ее слабость. Сталин вновь выдвинул идею создания Советов. Зиновьев предложил быть осторожнее и заменить лозунги Советов и диктатуры пролетариата их псевдонимом - лозунгом рабоче-крестьянского правительства, более популярным в Германии. Троцкий тоже считал нецелесообразным образование в Германии Советов. По его мнению, их могли бы заменить фабрично-заводские комитеты. В целом было принято решение: готовиться к надвигающейся революции в Германии и мобилизовать боевые силы СССР для помощи германской революции в случае агрессии против нее Франции и Польши [см. 18, с. 246-147; 3, с. 112]. Для решения вопросов помощи революционной Германии со стороны большевистского руководства была создана комиссия в составе Зиновьева, Сталина, Троцкого, Радека, Чичерина.
28 августа 1923 г. ПБ ЦК КПГ взяло курс на подготовку восстания, выделив группу из шести членов ЦК. Был создан военный совет, который принял план восстания и приступил к формированию пролетарских сотен и их вооружению [см. 18, с. 249].
21 сентября 1923 г. в Москве открылось совещание ИККИ, в которой приняли участие делегации от компартий Германии, Франции и Чехословакии. Ф.И. Фирсов отмечает, что в Германии в то время революционной ситуации уже не было. Тем не менее лидер КПГ Г. Брандлер (сторонник союза с социал-демократами) под давлением Зиновьева заявил о готовности КПГ взять власть: «Захват власти мы, ответственные руководители, считаем нетрудной и вполне выполнимой задачей» [18, с. 251]. Г. Брандлер утверждал, что в плане военно-технической подготовки к восстанию КПГ понадобится 6-7 недель.
Э. Тельман и Г. Эберлейн полагали, что Г. Брандлер преувеличивает военную подготовку к восстанию. Э. Тельман считал, что понадобится активное вмешательство России. Вместе с тем он утверждал, что результатом вооруженного восстания может быть только коммунистическое правительство [см. 18, с. 249]. Но предостережения Тельмана и Эберлейна не были приняты. Троцкий на конференции выступил за организацию восстания, но критиковал КПГ за слишком легкомысленный подход к его технической подготовке.
23 сентября Зиновьев представил участникам конференции принятые ЦК РКП(б) Тезисы «Грядущая германская революция и задачи РКП». В них отмечалось, что в Германии созрели все условия для революции. Необоснованно утверждалось, что социал-демократия находится в состоянии кризиса, а рядовые члены социалистической партии пойдут за коммунистами. Мелкая буржуазия в революционной ситуации поддержит пролетариат и КПГ. Это утверждение Фирсов считает крайне самонадеянным. В тезисах безапелляционно утверждалось, что КПГ остановила фашизм, но фашисты все еще готовы к бою против коммунистов [см. 18, с. 253]. Предполагалось, что революция в Германии произойдет в течение месяца. Она будет важнее русской революции. Германская революция решит судьбу Европы, поскольку будет способствовать победе социализма во всемирном масштабе. Военный союз революционной Германии и СССР позволит обеспечить независимость этих республик от посягательств мирового империализма.
Тем временем в Германии создалась ситуация, когда коммунисты могли войти в коалиционные правительства Саксонии и Тюрингии вместе с левыми социал-демократами. 1 октября 1923 г.
Зиновьев дал директиву ЦК КПГ вступить в эти правительства при определенных условиях. «Под условием, что группа Цайгнера1, его правительство выразит согласие и готовность действительно защищать Саксонию против белой Баварии и фашистов, мы должны вступить в это правительство. Немедленно провести действительное вооружение 50-60 тысяч рабочих, осуществлять политику игнорирования генерала Мюллера2. То же самое сделать в Тюрингии», - писал Зиновьев [18, с. 259]. То есть предполагалось, что коалиционное правительство выступит против фашизма, вооружит рабочих, что его можно будет потом использовать для распространения революции по всей Германии.
Позднее Радек признавал: «Мы намерены были взять власть сперва в Саксонии и притянуть в ее защиту рабочих других областей. Это оказалось практически невозможным» [9, прим. 82]. 27 сентября 1923 г. правительство Штреземана ввело чрезвычайное положение, которое позволяло применить военную силу.
К этому времени - 4 октября - совещание РКП(б) и КПГ подходило к концу, и Зиновьев уже определенно высказался о намеченной форме власти в Германии. Революция была назначена ориентировочно на 9 ноября. В результате вооруженного восстания должно было быть установлено рабоче-крестьянское правительство, которое рассматривалось как аналог диктатуры пролетариата. Одновременно необходимо было популяризировать лозунг диктатуры пролетариата. Фабзавкомы на предприятиях должны были стать первым этапом и подготовкой перехода власти к Советам. Что касалось левой социал-демократии, то Зиновьев предполагал временный союз с ней, с целью завоевания идущих за социалистами рабочих на сторону коммунистов. Союз с левой социал-демократией был лишь маневром со стороны левого руководства Коминтерна. В целом к началу октября окончательно выкристаллизовался курс на коммунистическую революцию в Германии.
Для помощи КПГ в Германию направлялось четыре человека: К. Радек, Г. Пятаков (оба сторонники Л. Троцкого), нарком
1 Э. Цайгнер - левый социал-демократ, в 1923 г. возглавлял правительство Саксонии.
2 А. Мюллер - генерал-майор, командующий войсками рейхсвера в Саксонии.
труда в правительстве РСФСР В. Шмидт и полпред СССР в Германии Н. Крестинский.
В октябре коммунисты вошли в правительства Саксонии и Тюрингии. В Саксонии коммунисты занимали посты: Пауль Бетт-хер - министр финансов, Фриц Геккерт - министр экономики [18, с. 263]. Г. Брандлер был назначен министром без портфеля. Этот пост следовало использовать для подготовки восстания и обеспечения оружием германских рабочих [3, с. 117-118].
21 октября в Хемнице открылась конференция саксонских и тюрингских фабзавкомов, профсоюзов и контрольных комиссий. По замыслу Брандлера, конференции предстояло принять решение о всеобщей забастовке, которая, по мнению коммунистов, должна была перерасти в восстание за захват власти. При этом левых социал-демократов Брандлер не предупредил о своем намерении. В итоге конференция в Хемнице отказалась обсуждать этот вопрос. 21 октября три вооруженных полка рейхсвера вошли в города Саксонии и Тюрингии. В этой ситуации было принято решение об отмене забастовки, Бранлер отправил по стране курьеров, чтобы сообщить об этом. В Гамбург курьера не посылали.
22 октября в Гамбурге компартия попыталась поднять вооруженное восстание, но оно не было поддержано рабочими. Баррикадные бои, которые велись небольшими вооруженными отрядами, вскоре были прекращены по решению секретаря гамбургской коммунистической организации Гуго Урбанса (левый коммунист) [18, с. 265]. Фирсов, ссылаясь на ряд очевидцев тех событий из числа российских дипломатов и деятелей Коминтерна, считает восстание в Гамбурге путчем [18, с. 266]. Правительства Саксонии и Тюрингии были распущены, власть перешла к рейхкомиссарам, подчиненным центральной власти.
26 октября в своем отчете в ПБ ЦК РКП(б) о положении в Германии и о восстании в Гамбурге Радек писал, что он предложил руководству КПГ отказаться от немедленного восстания, работать над вооружением, начать переговоры с социал-демократией о совместной организации забастовки. Предложения Радека были приняты пятью голосами против четырех [18, с. 268]. Ранее Радек одобрял вхождение коммунистов в Саксонское правительство, а также отказ Брандлера от призыва к немедленной всеобщей забастовке после нежелания конференции фабзавкомов в Хемнице
21 сентября обсуждать этот вопрос. Радек отговорил Беттхера и Геккерта от намерения покинуть правительство после этих событий и призвать к забастовке, поскольку момент, по мнению Радека, был уже упущен. Но в целом Радек считал, что революция в Германии еще возможна [18, с. 268].
Одновременно компартия Германии продолжала готовиться к вооруженному восстанию. Военный руководитель при ЦК КПГ Вольдемар Розе в своем докладе от 28 октября сообщал, что в каждом округе организован революционный комитет из семи человек, что в пролетарских сотнях состоит около 150 тыс. человек. Кроме того, есть 300 пятерок для диверсионной работы. Пролетарские сотни объединены в батальоны, полки и дивизии. Сформировано 12 дивизий. «В Гамбурге - 2, в Руре - 2, в Саксонии - 3, в Берлине - 2» [18, с. 270].
В Политбюро ЦК РКП(б) и в руководстве Коминтерна после долгих обсуждений причин неудач реализации плана, составленного в конце сентября - начале ноября 1923 г., 5 ноября было принято Закрытое письмо ИККИ к ЦК КПГ. В нем утверждалось, что ситуация в Германии остается революционной. Предписывалось впредь не вести никаких переговоров с руководством социал-демократии и главным правлением профсоюзов во избежание очередных фактов предательства. Левая социал-демократия объявлялась главным врагом, с которым необходимо вести решительную борьбу.
Ставилась задача подготовки вооруженного восстания и установления Советской власти. Для этого вновь предлагалось провести общегерманский съезд фабзавкомов. Принять на нем резолюцию о восстании. Избрать тайный организационный комитет. К организации Советов приступить в момент наибольшего революционного подъема. Фирсов отмечает, что авторы письма не хотели понять, что никакой революционной ситуации в тот период в Германии не существовало, хотя экономическая ситуация была сложной [18, с. 270-273].
9 ноября 1923 г., в день, когда была намечена коммунистическая революция, в Мюнхене произошел «Пивной путч» фашистов во главе с Гитлером и генералом Людендорфом с целью захвата власти. Он был подавлен полицией, зачинщики оказались в
тюрьме. 23 ноября нацистская партия, а потом и КПГ были запрещены.
Вопрос об отношении коммунистов к фашистам также поставлен в современной российской историографии. Сироткин утверждал, что Радек в 1923 г. предлагал использовать фашистов в качестве временных попутчиков для захвата власти в Германии, а также для войны с Францией [16, с. 180]. Но Фирсов и другие историки, используя позднее опубликованные документы, убедительно доказывают, что Зиновьев и руководство Коминерна было против этой авантюры Радека. И, как показано выше, главным условием создания коалиционных правительств с социал-демократами в Саксонии и Тюрингии ИККИ ставил борьбу с фашизмом [18, с. 259; 14, с. 179-180; 6, с. 67-68].
Радек в докладе Политбюро утверждал, что фашизм победил революцию. Необходимо порвать с социал-демократами и взять курс на осуществление вооруженного восстания. Радек имел в виду победу консервативных сил, к которым причислял и фашистов. События рассматривались по аналогии с Корниловским мятежом и Октябрьской революцией. Предполагалось, что реакция может спровоцировать революцию.
Любопытен ответ Зиновьева. 1 2 ноября он писал Радеку, что говорить о победе фашизма над ноябрьской революцией в Германии нельзя. «Ваше заявление, что фашистское правительство в Германии, буде оно придет к власти, будет самым слабым и недолговечным, - это едва ли соответствует действительности. И такое заявление едва ли будет полезно теперь, ибо оно только сеет иллюзии и ослабляет тревогу в рабочих. Перспектива, будто между фашистами и рейхсвером возможны какие-либо серьезные бои, тоже мне кажется иллюзорной. Не будет у них боев, они прекрасно сговорятся против нас» [18, с. 275; 14, с. 220].
12 ноября ПБ потребовало от «четверки» ответа о состоянии дел в Германии. Большевистское руководство впервые усомнилось в возможности германской революции в 1923 г.
ИККИ переориентировался на левых в КПГ. В Германию вернулся Маслов. После 25 ноября, когда КПГ вынуждена была после запрета перейти на нелегальное положение, вопрос о революции постепенно отпал. Начался поиск виновных и борьба в КПГ и РКП(б).
Борьба в РКП(б) между Троцким и сталинским руководством развернулась еще в сентябре 1923 г., когда шла подготовка к революции в Германии. Ватлин объясняет ее тем фактом, что «тройка» начала выдавливать Троцкого и его сторонников с руководящих постов. 15 октября сторонники Троцкого отправили в Политбюро обращение 46 известных большевиков с критикой внутрипартийной политики сталинского руководства. Троцкого поддержали Пятаков, Радек, Цеткин [3, с. 117].
В декабре 1923 г. Зиновьев подготовил тезисы «Уроки германских событий», которые долго обсуждались в Политбюро ЦК РКП(б). Мнение самой КПГ при этом мало учитывалось. Ответственность за несостоявшийся «Германский Октябрь» во время обсуждения была возложена на лидера КПГ Брандлера, а в РКП(б) - на Троцкого и Радека. Последний стремился не допустить прихода к власти в КПГ левых и защитить правое руководство германской компартии. А Сталин выступил с громкими заявлениями о переходе социал-демократии в лагерь фашизма. И делал вывод: не коалиция с социал-демократией, а смертельный бой с ней как опорой нынешней фашизированной власти.
Смешивались два понятия. В этот период Коминтерн подразумевал под фашистской реакцией любую реакционную политику со стороны консервативных кругов. И обвинение социал-демократии в сращивании с фашизмом означало, что социалисты пошли на союз с консерваторами против коммунистов. То есть в интересах защиты парламентской демократии правое крыло марксизма (социал-демократия) выступила против левого крыла (коммунизма). Сотрудничество в международных вопросах оказалось невозможным. Это предопределило изменение политики Коминтерна и обострение борьбы между сторонниками Троцкого (правыми в компартиях Германии, Чехословакии, Франции и Польши) и руководством ИККИ и РКП(б) (Зиновьевым, Сталиным). Правые лидеры КПГ и других оппозиционных партий были заменены левыми, сторонниками Зиновьева. Попытка прийти к власти в союзе с левой социал-демократией была признана ошибочной. Коминтерн повернул влево.
Заключение
В целом к концу 1923 г., считает большинство исследователей, советско-германские отношения существенно ухудшились. «Германское правительство не пошло на разрыв отношений с Россией и сохранило свою восточную ориентацию, но после "немецкого Октября" стали "пробуксовывать" советско-германские переговоры о заключении торгово-экономических и политических договоров и соглашений. Для Германии 1923 г. стал переломным в ее восточной политике. Встретив после октябрьских событий 1923 г. долгожданное взаимопонимание со стороны западных держав, и прежде всего США и Великобритании, германское правительство стало на путь сближения с Западом. Это сближение облегчало международное и экономическое положение страны, укрепляло основы буржуазно-демократического строя Веймарской Германии на основе привлечения в ее экономику американских инвестиций, ослабления репарационного давления со стороны Франции и Бельгии и вывода оккупационных войск этих стран из Рурской области» [9].
Попытка коммунистического переворота в Германии в 1923 г. была последней акцией, когда Красная армия при определенных условиях готова была начать революционную войну в поддержку революции в Европе. Но эта возможность не была использована, так как объективных предпосылок для победы коммунистов в Германии не было.
Мирный исход германских событий 1923 г. устраивал сталинское руководство, поскольку способствовал укреплению позиций Сталина, Зиновьева и Бухарина внутри партии. Вся вина за неудачное выступление возлагалась на Троцкого и его команду, которая осуществляла непосредственное руководство компартией в Германии. Это способствовало отстранению «троцкистов» от власти [6, с. 69].
Зубачевский считает, что конфликт в руководстве РКП(б), произошедший осенью 1923 г., объективно помешал Советской России пойти на открытую поддержку революционного движения в Германии и помог избежать возможного военного конфликта в регионе [7, с. 198].
Другие исследователи отмечают, что вооруженное восстание в Германии неизбежно вызвало бы вмешательство великих держав и могло привести к войне против СССР. Несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевистской власти, советское правительство вряд ли хотело в сложившейся обстановке ставить под угрозу свое существование и национальные интересы России. «Германский Октябрь» так и не состоялся [6, с. 69].
Мельтюхов полагает, что традиционный антисоветский тезис об угрозе «революционной интервенции» Красной армии, руководимой Коминтерном, в Европу в 1923 г. является всего лишь «пропагандистским мифом, основанным на характерной для европейского мировоззрения русофобии» [10, с. 10].
Таким образом, в российской историографии двух последних десятилетий дан ответ на многие вопросы, поставленные отечественными и зарубежными историками в предыдущий период. На основе этого анализа можно проследить геополитическую борьбу за расширение влияния в Европе между ведущими государствами, в которую включилась и Советская Россия. В большевистском руководстве интернациональные идеи и идеи «мировой революции» еще не были окончательно похоронены, но иногда уже использовались как средство давления во внешнеполитических интересах советского государства. В 1923 г. политический кризис удалось разрешить мирным путем. Победили силы, нацеленные на мирную трансформацию Версальской системы. Германия осталась в демократическом лагере.
Источники и литература
1. Deutscher Oktober 1923 : Ein Revolutionsplan und sein Scheitern / Bayerlein B.H., Babicenko L.G. u.a. Hsg. - Berlin : Aufbau-Verlag, 2003. - 479 с.
2. Бабиченко Л.Г. Политбюро ЦК РКП(б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г. // Новая и новейшая история. - 1994. - № 2. - С. 128-129.
3. Ватлин А.Ю. Коминтерн : идеи, решения, судьбы. - Москва : РОССПЭН, 2009. - 374 с.
4. Давидович Д.С. Революционный кризис 1923 г. в Германии и Гамбургское восстание. - Москва : Соцэкгиз, 1963. - 336 с.
5. Давидович Д.С. Гамбург на баррикадах / отв. ред. Л.И. Гинцберг. - Москва : Наука, 1985. - 172 с.
6. Емельянова Е.Н. Несостоявшаяся революция 1923 г. в Германии // Клио. -2015. - № 10 (106) - С. 66-70.
7. Зубачевский В.А. Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть XX века): геополитический аспект. - Москва : РОССПЭН, 2019. - 277 с.
8. Куусинен О.В. Неудавшееся изображение «немецкого Октября». - Москва ; Ленинград, 1924. - 19 с.
9. Макаренко П.В. «Немецкий октябрь» 1923 г. и советская внешняя политика // Вопросы истории. - 2012. - № 3. - С. 36-55. - Режим доступа: https://rabkrin. org/nemeckij-oktyabr-1923-g-i-sovetskaya-vneshnyaya-politika-statya/ (дата обращения 23.02.21).
10. Мельтюхов М.И. Красная Армия и несостоявшаяся революция в Германии (1923). - Москва : АИРО-XXI, 2013. - 213 с.
11. Москва - Берлин: политика и дипломатия Кремля, 1920-1941 : сб. документов : в 3 т. / РАН, Науч. совет по истории социальных реформ, движений и революций, Арх. Президента Российской Федерации ; отв. ред. Г.Н. Севостьянов. -Москва : Наука, 2011. - Т. 1 : 1920 - 1926. - 1030, [1] с. ; Т. 2 : 1927 - 1932. -754, [1] с. ; Т. 3 : 1933 - 1941. - 689, [1] с.
12. Нежинский Л.Н. В интересах народа или вопреки им? Советская международная политика в 1917-1933 гг. - Москва : Наука, 2004. - 323 с.
13. Оккупация Рура. - Режим доступа: https://studfile.net/preview/2453622/page:5/ (дата обращения 23.02.21).
14. Орлова М.И. Революционный кризис 1923 г. в Германии и политика коммунистической партии. - Москва : Изд-во Московского ун-та, 1973. - 428 с.
15. Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Коминтерн : 1919-1943 гг. Документы / Федер. арх. служба России. Рос. гос. арх. соц.-полит. Истории. - Москва : РОССПЭН, 2004. - 958 с.
16. Сироткин В.Г. Почему Троцкий проиграл Сталину? - Москва : Алгоритм (А), 2004. - 381 с.
17. Черноперов В.Л. Дипломатическая деятельность В.Л. Коппа и подготовка большевиками «Германского Октября» в 1923 г. - Иваново : Ивановский гос. ун-т; Н. Новгород : Центр социальной поддержки женщин и семьи, 2006. -167 с.
18. Фирсов Ф. Коминтерн: погоня за призраком. Переосмысление. - Москва : АИРО-XXI, 2019. - 672 с.
