CC BY
54
ДИССЕРТАЦИОННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 1: 327.2 Ю. В. Кузнецов
ГЕОСТРАТЕГИЯ НИКОЛАЯ ФЕДОРОВА
В своем основном философском труде «Философия общего дела» [1] Н. Ф. Федоров ставит перед собой глобальные, общепланетарные задачи: разумное управление природой, вследствие которого будет одержана победа над голодом, болезнями и смертью; всеобщее разоружение и универсальная конверсия военной техники в мирных целях; овладение новыми источниками энергии; выход в космос и освоение космического пространства. Идея разумного управления природой не сводится только к конкретным проектам, она заключается в радикальном преобразовании природы и человека. Рассматриваемое управление природой Н. Ф. Федоров положил в основу своего учения о воскрешении. В свою очередь, воскрешение представлялось философом как объединение живущих на земле людей для последующего воскрешения умерших. Путь воскрешения — это и есть «общее дело», как собирание, сложение, синтез всего разъединенного и разложенного. Этот тип синтеза мышления и деятельности Н. Ф. Федоров связывает с всемирно-крестьянской цивилизацией, тогда как противоположный ему аналитический тип характерен для промышленно-городской цивилизации, умерщвляющей живые натуральные продукты природы и земледелия и создающей из них мертвые, искусственные вещи. Аналитический тип мышления и деятельности основан на скрытом, подсознательном согласии со смертью и той несправедливостью, которую она в себе несет. Воскрешение же из мертвых представляет собой высшую ступень синтеза, и поэтому для Н. Ф. Федорова противоположность двух типов цивилизаций — это противоположность смерти и жизни. Основная идея философии «общего дела» — это идея «всеобщего синтеза», преодолевающего и разрешающего все противоречия: между городом и селом, между мыслью и действием, между верой и наукой и т. д.
В продвижении к высшему синтезу, к созданию всемирно-крестьянской цивилизации особая роль отводится именно России. Эту роль прекрасно осознают лидеры западноевропейских держав, лидеры промышленно-городской цивилизации, поэтому эта роль должна быть осознана и политической элитой России. В столкновении двух типов цивилизаций Н. Ф. Федоров усматривает основной смысл текущих политических событий, обнаруживая при их трактовке поразительную осведомленность в геополитических проблемах: «Египетский поход не мог иметь успеха, пока Англия владела
© Ю. В. Кузнецов, 2011
морями, а Франция не овладела еще сухопутной дорогой в Египет и далее в Индию, которая, как сказано, могла идти только через Константинополь, так как эта дорога, будучи кратчайшею, вместе с тем господствует над дорогами через Сирию и Египет, через Аравию и Персидские заливы... Но чтобы овладеть Константинополем, нужно было покорить не только всю Европу, но и Россию, которая, как и Египет, могла бы быть вместе с тем и станциею к Индии. Таким образом, на все войны Наполеона можно смотреть как на авангардные дела, ведшие его к Константинополю, вторжение же в Россию было генеральной битвою, которая должна была открыть ему дорогу, если не самые ворота Константинополя, овладение которым могло бы дать ему окончательный перевес над Англиею и возможность удержать за собой Индию» [1, с. 328].
В истории русской геополитической мысли Н. Ф. Федоров по праву занимает заметное место, так как в весьма оригинальной форме своего учения о воскрешении умерших отцов он выражает идеи сближения с Востоком для совместного противостояния Западу. Основная политическая идея Н. Ф. Федорова — это создание российско-китайской оси в континентальной Азии. Союз двух древнейших земледельческих цивилизаций, их уравновешенное дружеское влияние в Средней Азии должны обуздать деструктивные энергии тюрко-монгольского «кочевничества». Кроме того, напрашивается и аналогия между религиозно-сциентистским культом отцов у Н. Ф. Федорова и конфуцианским культом предков. Эта аналогия для самого философа неслучайна и органично включается в его глобальную геостратегию покорения слепых сил природы [2, с. 216-217].
В определенном отношении геополитические идеи Н. Ф. Федорова представляют собой соединение христианского сотериологического учения с прагматическими аспектами представлений о мировой безопасности. Любопытна его статья «Об обращении оружия», т. е. «орудий истребления, в орудия спасения», как и ряд других статей о разоружении [3]. Н. Ф. Федоров считает невозможным уничтожение всех имеющихся в распоряжении человечества видов оружия и разоружение связывает не с отказом от оружия, а с его мирным использованием. Орудия истребления должны быть превращены в орудия спасения. Состояние «вечного мира» Н. Ф. Федоров считает недостижимым, так как оно означало бы всеобщее бездействие. И поскольку человек не может отказаться от своей деятельной природы, энергию его деятельности нужно направить не на истребительные войны, а на «общее дело» воскрешения отцов. Интересно, что Н. Ф. Федоров положительно оценивает всеобщую воинскую повинность и полагает, что именно на ее основе можно создать союз всех народов. Этот союз должен объединить не только православных, католиков и протестантов, но и мусульман и буддистов, т. е. всех, кто признает учение о спасении и искуплении.
Созданные на основе всеобщей воинской повинности соединения должны будут проводить разнообразные естественнонаучные эксперименты. Н. Ф. Федоров считает такое соединение армии и науки наиболее экономичным, так как использование армии в научных исследованиях делает затраты минимальными. Сам Н. Ф. Федоров приводит примеры успешного опыта соединения армии и науки: применение артиллерии с целью вызвать дождь, воздушный шар, снабженный электрическим колокольчиком или сиреной, рассеивание туч и предотвращение града и т. д. Но пока все это имеет случайный характер, хотя есть все основания предполагать, что область таких экспериментов будет расширяться. Человечество закономерно придет «к признанию необходимости обратить оружие в орудия спасения, обратить силы, действующие оружием, т. е. войска, в естествоиспытательную силу, обратить чрез общеобязательную воинскую повинность
в естествоиспытательную силу все народы; что и будет достигнуто, когда с общеобязательною воинскою повинностью будет соединено и общеобязательное образование, но образование, соединенное с расширением самого знания; такое образование и приведет к исполнению всеобщеобязательного долга, всеобщеобязательной повинности, переходящей от защиты отечества против себе подобных, как это ныне есть, к защите против слепых сил природы, к управлению разумом всех разумных существ, к регуляции слепой неразумной силы природы» [4, с. 177]. Помимо всего прочего, соединение армии и науки можно рассматривать как один из первых опытов уничтожения различий между практическим и теоретическим разумом, между физическим и умственным трудом. Достижение мира парадоксальным образом не ослабляет, но, наоборот, укрепляет боевую мощь армии: «...нужно лишь, чтобы на войска, кроме защиты от себе подобных, было бы теперь же возложена обязанность исследования и всего того, что может служить для защиты против слепых сил природы; и это не только не будет в ущерб, но возвысив сознание воинов, возвысит и боевую готовность войск в случае крайности, возможность которой будет становиться при этом все меньше и меньше, а, наконец, такая крайность станет и совершенно невозможною. Не уничтожение войска, этой великой силы — что и невозможно, — а превращение его в естествоиспытательную силу сделает войну невозможною» [4, с. 178]. Одной из первых задач армии должны стать повсеместные метеорологические наблюдения, а также опыты по искусственному вызыванию дождя. Эта военная регуляция природы осмысливается Н. Ф. Федоровым в религиозно-историософской перспективе, так как «природа казнит человека смертию за незнание, за бездействие» [65, с. 9]. Даже природные катаклизмы рассматриваются в философии «общего дела» как расплата за отказ человечества от ответственности за бытие, от возложенной на него творцом задачи разумного хозяйствования на планете. И поэтому первые опыты искусственного вызывания естественных явлений предстают как своеобразное знамение отказа человека от разрушения природы и его возвращения к исполнению забытого долга. Понятно, что эти первые опыты еще весьма далеки от радикального преобразования природы и человека, но значение этого первого шага невозможно переоценить, так как без первого шага не будет и последующих.
Вместе с тем такое мирное использование армии — это желаемая перспектива, еще весьма далекая от действительности. Н. Ф. Федоров в полной мере осознает опасность европейского милитаризма, и милитаристские тенденции Пруссии, а затем объединенной Германии, ее стремление к мировому господству и враждебность в отношении России также находят органичное объяснение в историософии автора философии «общего дела». Н. Ф. Федоров — один из немногих, кто за два десятилетия до начала Первой мировой войны предупреждал об опасности, грозящей европейскому миру со стороны Германии. Позднее, когда мировая война уже началась, Н. А. Бердяев написал статью «Пророчества Н. Ф. Федорова о войне», в которой подчеркивал, что предвидения философа сбылись с удивительной точностью, и особо отмечал, насколько проницательной оказалась данная Н. Ф. Федоровым оценка личности немецкого императора Вильгельма и его роковой роли во всемирной истории [6, с. 469-474].
Германия, как лидер промышленно-городской цивилизации, по своей природе враждебна России, так как если Россия ориентируется на христианский идеал богоче-ловечества, то Германия руководствуется противоположным идеалом, идеалом челове-кобожества. Наиболее ярким выразителем германского духа является Ницше, Философ
Черного Царства, пророк сверхчеловечества, апологет воли к власти, «философ борьбы, истребления всего слабого для выработки нового типа “сверхчеловека”» [87, с. 118]. Соответственно, императора Вильгельма Н. Ф. Федоров называет именно Черным Царем, который должен исполнить проекты Ф. Ницше. Император Вильгельм, по убеждению Н. Ф. Федорова, играл ключевую роль в агрессии европейских держав в Китае во время боксерского восстания 1900 г. Европейцы расправились со «Старейшим Царством земли», с народом, имевшим многотысячелетнюю культурную историю. Но если англичане и французы руководствовались соображениями выгоды, то германцы вдохновлялись призывами своего императора к крестовому походу против «желтой опасности». Н. Ф. Федоров обращал внимание и на политическое коварство германского императора, который лицемерно заверял мусульман в своей вечной дружбе: «Новый Антихрист пробуждает магометанский фанатизм на всем Востоке и готовит будущему веку новые нашествия, которые он сам предсказывал, и новые погромы» [8, с. 123].
Если Вильгельм II, лидер германского милитаризма, всеми силами подталкивает всемирную истории к апокалипсической катастрофе, то Николай II, Белый Царь, олицетворяет противоположные тенденции. Не случайно он начал свое царствование с призыва в 1898 г. ко всеобщему умиротворению и разоружению. Отсюда же и положительная оценка самодержавия, совпадающая в целом с аналогичной оценкой Ф. М. Достоевского, который писал, что «царь для народа не внешняя сила, не сила какого-нибудь победителя. а всенародная, всеединящая сила, которую сам народ восхотел, которую вырастил в сердцах своих, которую возлюбил, за которую претерпел, потому что от нее только одной ждал исхода своего из Египта. Для народа царь есть воплощение его самого, всей его идеи, надежд и верований его» [9, с. 21]. Самодержавие как политический строй находит свое полное оправдание в православии, а самодержец с точки зрения идеи воскрешения отцов играет ключевую роль в «общем деле», так как стоит «в отцов и праотца место», возглавляет свой народ: «Возглавление всех означает обращение общества — по типу животного организма слепою силою созданного — в общество по образу и пособию Пресв. Троицы. Возглавление означает, что земным главою делается церковь; это не папо-цезаризм и не цезаро-папизм; самодержавная власть, в отца-место стоящая, есть сила воспитывающая, т. е. ведущая к совершеннолетию» [10, с. 16]. Это государство, основанное на конституции, нуждается для поддержания порядка и общественного спокойствия в надзоре и наказании, а самодержавие, если оно не отклонилось еще от своего предназначения, держится на совести и правде. Народ в той же мере служит царю, в какой царь служит народу.
В силу того что Европа, возглавляемая Германией, и самодержавная Россия суть противоположности, ни социально-политическое их объединение, ни тем более религиозное единство невозможны. Н. Ф. Федоров отрицательно воспринимал экуменические идеи Вл. Соловьева, не столько саму идею «вселенского христианства», сколько намечаемые Вл. Соловьевым пути ее осуществления. Теократический идеал Вл. Соловьева выражался во внешнем церковно-государственном единстве, в союзе римского папы и императора России. Согласно Н. Ф. Федорову такое внешнее единство нисколько не приближает к идеалу вселенского христианства, но, скорее, даже отдаляет его. В работе «Проект соединения церквей» Н. Ф. Федоров подвергает детальному анализу экуменический проект Вл. Соловьева: «Очевидно, что примирению церквей, примирению не временному, а вечному, исключающему войны внутренние и внешние, примирению, как оно изложено здесь, должно предшествовать примирение верующих с неверующи-
ми, примирение знания с верою, принятие наукою христианства и усвоение науки христианством» [121, с. 377-378], т. е. на религиозной почве это объединение невозможно, а после объединения верующих и неверующих оно уже теряет всякий смысл.
H. Ф. Федоров полагает, что пропасть между православием и католичеством столь велика, что в их лице мы имеем даже различные представления о спасении. Католическое учение основано на строгом разделении праведников и грешников, тогда как православие уповает на прощение всех: «Католицизм есть религия ужаса, а управление ею — терроризм. Причиною воскресения там является не любовь, восстановляю-щая жизнь, а гнев; гнев раскрывает могилы, гнев выбрасывает тела, которым жизнь возвращается под грозные звуки трубы: Христос — неумолимый Судья, даже Дева Мария не ходатайница, а все святые — обвинители, требующие отмщения за причиненные им страдания» [12, с. 172]. Кроме того, католические страны отличает несоответствие внешней и внутренней политики принципам евангельской нравственности. Отношения между народами держатся на вооруженном мире, на памяти о кровопролитных схватках, внутренняя политическая жизнь характеризуется постоянной борьбой партий. Таким образом, католический мир не способен на какое-либо объединение, так как он не един внутри себя самого.
Характеризуя в целом геостратегические идеи Н. Ф. Федорова, следует подчеркнуть, что они вдохновлялись идеалом деятельного, творческого христианства, стремлением к обустройству человеческой жизни на высоких нравственных принципах христианства. Кроме того, конечной целью «общего дела» можно считать преодоление разрыва между сакральным и мирским измерением реальности, между церковью и миром, между верой и знанием. Н. Ф. Федоров обладал сильной верой в возможности человека, которая и была истоком его головокружительных проектов. Но эту веру он не противопоставлял христианству, а пытался найти в лице своей философии «общего дела» такую форму мысли, в которой будут органично сочетаться самые строгие принципы евангельской традиции и самые дерзкие идеи преображения мироздания. История мыслилась им как «работа спасения», ведущая к братскому единению всего человечества.
Литература
I. Федоров Н. Ф. Философия общего дела. Т. I // Федоров Н. Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982. 711 с.
2. Федоров Н.Ф. Чему научает древнейший христианский памятник в Китае (в соавт. с В. А. Кожевниковым) // Федоров Н. Ф. Собр. соч.: в 4 кн. Кн. 3. М.: Традиция, 1997. С. 211-217.
3. Федоров Н. Ф. Дополнение к разделу «Статьи о разоружении и умиротворении» // Федоров Н. Ф. Собр. соч.: в 4 кн. Кн. 4. М.: Традиция, 2005. С. 175-192.
4. Федоров Н. Ф. Дополнение к разделу «Статьи о разоружении и умиротворении». Метеорический погром и регуляция (О великой будущности войска) (в соавт. с Н. П. Петерсоном) // Федоров Н. Ф. Собр. соч.: в 4 кн. Кн. 4. М.: Традиция, 2005. С. 177-179.
5. Федоров Н. Ф. Предисловие к изданию письма Ф. М. Достоевского // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 4. М.: Традиция, 2005. С. 5-11.
6. Бердяев Н. А. Пророчества Н. Ф. Федорова о войне // Н. Ф. Федоров: Pro et Contra: антология: в 2 кн. Кн. 1 / отв. ред. Д. К. Бурлака. СПб.: Изд-во РХГИ, 2004. С. 469-474.
7. Федоров Н. Ф. Философ Черного Царства (Новой Германии) // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 2. М.: Прогресс, 1995. С. 118-120.
8. Федоров Н. Ф. Черный пророк и Черный Царь // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 2. М.: Прогресс, 1995. С. 122-123.
9. Достоевский Ф. М. Наброски к «Дневнику писателя» // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 27. Л.: Наука, 1988. С. 15-74.
10. Федоров Н. Ф. Самодержавие // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 2. М.: Прогресс, 1995. С. 3-38.
11. Федоров Н. Ф. Проект соединения церквей // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 1. М.: Прогресс, 1995. С. 370-388.
13. Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т. е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства (Записка от неученых к ученым, духовным к светским, к верующим и неверующим). Ч. III б) В чем же должен состоять этот проект? // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: в 4 кн. Кн. 1. М.: Прогресс, 1995. С. 140-204.
Статья поступила в редакцию 16 декабря 2010 г.
