CC BY
54
Ирина ВОРОБЬЕВА
Пражская весна
8 апреля в Праге президенты России и США Дмитрий Медведев и Барак Обама подписали Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ). По мнению экспертов, новое соглашение, возможно, улучшит экономические отношения наших стран и обострит проблему совместного управления ПРО в Европе.
Новый боекомплект
По мнению Павла Золотарева, генерал-майора в отставке, заместителя директора Института США и Канады РАН, обмен телеметрической информацией, пожалуй, единственный нежелательный пункт для российской стороны в новом СНВ, в целом же он построен на компромиссной основе. Причем, как считает наш собеседник, на первый план среди его результатов следует поставить противодействие распространению ядерного оружия. «Россия и США уже давно на ядерные аргументы в своих политических разногласиях не опираются. Мы унаследовали состояние взаимного ядерного сдерживания и вынуждены считаться с этим фактором по инерции. Проблема же распространения ядерного оружия гораздо актуальнее сегодня для мирового сообщества. Уже достаточно государств, обладающих и ракетными, и ядерными технологиями, и число их будет увеличиваться. Если Иран создаст такое оружие, то ядерным станет весь Ближний Восток, и это будет лишь началом цепной реакции ядерного распространения. Новый же договор о СНВ дает России и США моральное право требовать в последующем от других стран сокращения и отказа от ядерного вооружения. Подписание СНВ создает благоприятный фон для майской конференции участников Договора
Что такое СНВ?
Новый договор будет действовать до 2020 года, но уже через семь лет, в 2017 году, стороны должны выйти на согласованные уровни ядерных вооружений. Число ядерных боезарядов каждое из государств снизит до 1550 единиц, а количество носителей — до 800, включая 100 неразвернутых (то есть складируемых). По Договору о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений 1991 года (СНВ-1), количество носителей не должно было превышать 1600, а боезарядов — 6000 единиц.
Эти условия Россия и США выполнили к 2001 году. В результате в 2002-м был подписан дополнительный Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), предусматривающий дальнейшее сокращение ядерных боезарядов на стратегических носителях до 1700-2200 единиц к 2012 году. Количество носителей СНП не ограничивал. Стратегические носители — это межконтинентальные баллистические ракеты наземного стационарного (в шахтах) или мобильного (на тягачах) базирования (МБР) с дальностью свыше 5500 км, баллистические
ракеты межконтинентальной дальности на подводных лодках (БРПЛ), тяжелые бомбардировщики (ТБ), которые могут преодолеть расстояние свыше 5500 км без дозаправки в воздухе. По новому СНВ российская сторона добилась упразднения американской мониторинговой миссии на ракетном заводе в Воткинске. Система же обмена телеметрическими данными об испытательных ракетных пусках осталась, однако, поясняет Павел Золотарев, генерал-майор в отставке, заместитель директора Института США и Канады РАН, «договор предусматривает ежегодное уточне-
ние порядка этого обмена, к тому же строиться он будет на взаимной основе: американцы получают телеметрию при испытаниях наших новых ракет, мы же, по всей вероятности, будем получать телеметрию при испытаниях их противоракет». Боевых ядерных ракет США не производят и не испытывают, поскольку, в отличие от нашего ядерного стратегического потенциала, американские ракеты достаточно современны и срок действия у них еще не заканчивается. За пределами договора остались ограничения, связанные с крылатыми ракетами морского базирования
о нераспространении ядерного оружия. Помимо самого соглашения, я бы обратил внимание на два сопутствующих документа, появившихся почти синхронно: в феврале была обнародована Военная доктрина России, а в апреле — ядерная доктрина США «Обзор ядерной стратегии». Они сблизили позиции наших стран по условиям возможного применения ядерной бомбы. «Если во времена Буша американцы допускали превентивное нанесение ядерного удара, то теперь ядерное оружие может применяться лишь в случае ядерного нападения или же в условиях угрожающих безопасности государства».
Однако опираются русские и американцы на ядерные аргументы в политических дискуссиях или нет, но для России сегодня весьма важно ограничить ядерный потенциал США. Нам же такие ограничения уже не требуются из-за естественного износа нашего вооружения. Параметры, обозначенные в договоре, фактически соответствуют естественной убыли наших боеголовок и носителей. Павел Золотарев: «У нас уже наступил этап, когда требуется замена ракет, и наземного базирования в ракетных войсках стратегического назначения, и морского. Нам необходимо научиться качественно делать новые ракеты в достаточном количестве, что очень непросто в нашей ситуации. Новый ракетный крейсер, например, создали, а испытания предназначенной для него ракеты «Булава», которая, кстати, по своим характеристикам сравнима с находящейся у США на вооружении баллистической ракетой «Трайдент» (Trident), еще не завершены. Проблема не в конструкторских промашках, а в недостатке квалифицированных кадров и разрушенной системе контроля качества на предприятиях ОПК». Сложность ситуации связана еще и с ограниченным экономическим потенциалом страны. Владимир Евсеев, старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН: «Военный бюджет России в семь раз меньше, чем Соединенных Штатов, и на оборонку мы можем выделить лишь 3% ВВП».
Тем не менее, по словам Павла Золотарева, на смену износившимся «Сатане» (тяжелая межконтинентальная ракета РС-20, по западной классификации — SS-18 «Сатана», способная нести до десяти ядерных боеголовок) и первому поколению ЗРК «Тополь» придут
в ядерном оснащении. Но этот вопрос связан с проблемой ограничения тактических ядерных вооружений, что уже выходит за рамки данного договора. В преамбуле соглашения стороны «признают наличие взаимосвязи между наступательными и оборонительными вооружениями», особо отмечая, что «оборонительные вооружения не должны подрывать жизнеспособность и эффективность наступательных». Каждая из сторон имеет право выйти из договора, если решит, что связанные с его содержанием обстоятельства поставили под угрозу безопасность страны.
модернизированные МБР (межконтинентальные баллистические ракеты). Возможно, и с меньшим количеством боезарядов, чем у «Сатаны», но с большим числом средств по преодолению системы ПРО.
Павел Золотарев: «Очень важный для нас момент договора — возврат к ограничению на носители. Московский договор 2002 года ограничивал только ядерные боезаряды. И американцы пошли по достаточно хитрому пути. Так, если ракета может нести головную часть с тремя боезарядами, то два из них снимали и отправляли на склад. С одной стороны, степень безопасности, конечно, повышалась — не будут же они запускать ракету с одной боеголовкой вместо трех, а с другой, образовывался некий возвратный потенциал.
В ходе переговоров по новому СНВ российская сторона по носителям хотела ограничиться 500, американская предлагала 1100, остановились на 800, включая 100 неразвернутых. По боезарядам опустились до 1550. Это незначительное сокращение уровня Договора 2002 года (1700), но связано оно с необходимостью учитывать возможную перспективу развития американской системы ПРО. Как показывает моделирование разных ситуаций двустороннего ядерного конфликта, каким бы маловероятным он ни был, уровень в 1500 боезарядов позволяет преодолеть американскую систему ПРО, независимо от ее развития, потенциалом ответного удара. Это на тот крайний случай, когда мы все проспали, американцы нанесли удар, у нас что-то осталось, и мы это оставшееся запустили и нанесли противнику заданный ущерб. В связи с этим попытки внести в договор еще какие-либо формулировки, связанные с ограничением ПРО, наверное, были обречены на неудачу».
Этой же точки зрения придерживается и Владимир Евсеев, считающий, что ограничение американской ПРО — тема отдельного документа.
ПРО — общую защиту
Однако, по мнению Павла Золотарева, именно развитие американской стратегической ПРО, по всей видимости, станет одной из главных проблем после ратификации договора в отношениях России и США.
Атомная подводная лодка четвертого поколения «Юрий Долгорукий» все еще без ракеты морского базирования «Булава-30».
photoxpress.ru
Павел Золотарев: «Этот договор может стать последним, если мы не договоримся по перспективам развития американской системы противоракетной обороны. Примерно к 2020 году, то есть к концу действия договора, у американцев появятся противоракеты на базе ракеты нового поколения «Стандарт-3» (SM-3) системы «Иджис» (Aegis combat system). Они предназначены для базирования на кораблях, но наземное размещение тоже предусматривается. Ее модернизированный вариант через десять лет сможет поразить наши стратегические ракеты. Так что, возможно, к 2020 году опять зайдет речь о размещении ракет в Польше. Кроме того, на кораблях можно подтянуть и систему «Иджис». Таким образом, появится теоретическая возможность поражения ощутимой части наших стратегических ракет. Договор предусматривает выход из него в случае угрозы безопасности страны, но мы этот договор выполним за семь лет, а подобная ситуация может сложиться через десять, когда выходить по сути будет уже не из чего.
Конечно, это логика холодной войны, но мы вынуждены к ней скатываться, пока наши ядерные потенциалы нацелены друг на друга. К тому же следует учитывать, что американская система ПРО и ее развитие противоречат объявленной обоими президентами цели полной ликвидации ядерного оружия. Если система будет постоянно находиться в руках одного государства, оно получит явные преимущества, и в этом случае уже никто в интересах собственной безопасности не станет сокращать ядерные арсеналы ниже уровня ее возможностей. Так что единственный путь к полному уничтожению ядерного оружия — это строительство совместно управляемой ПРО, возможно, даже не двумя государствами, а международным сообществом. Даже когда мы сведем к нулю в неком светлом будущем весь мировой арсенал ядерного вооружения, система ПРО все равно необходима в целях защиты мира от шантажа возможных нарушителей — государств, которые могут втайне создать ракету и оснастить ее ядерным зарядом.
Нельзя забывать и о реальной проблеме ядерного терроризма. Американцы считают, что создание либо «грязной» ядерной бомбы, либо небольшого взрывного ядерного устройства — дело времени. Острие международного терроризма, в том числе ядерного, направлено против американцев, но и мы эту угрозу ощущаем».
Чтобы избежать конкретной критической ситуации в 2020 году, по мнению нашего собеседника, необходимо сделать все возможное для реализации продекларированных президентами намерений о сотрудничестве в области противоракетной обороны. Павел Золотарев: «Сейчас над региональными системами ПРО идет работа не только в Европе, но и на Ближнем Востоке, где США сотрудничают с Израилем, а также на Дальнем Востоке (совместный проект США и Японии). Причем в Европе создаются предпосылки для построения этой системы как системы ПРО НАТО, а не Европы, что углубит разделительные линии, уже сложившиеся между Россией и НАТО. Для предотвращения такого развития событий еще в 2008 году Владимир Путин предложил не только совместно использовать Габалинскую и Армавирскую радиолокационные станции, но и открыть Центры обмена данными в Москве и в Брюсселе. Фактически это основа совместного управления системой ПРО. Эти цен-
тры позволяют оперативно оценивать степень ракетной угрозы и быстро принимать решения относительно развертывания комплексов ПРО. Россия, США и НАТО не единожды проводили учения, включая командно-штабные по совместному использованию наших средств для строительства региональной системы противоракетной обороны. И теперь нужна политическая воля с обеих сторон и уступка американцев, которые пока управление этой системой ни с кем делить не хотят. Но у нас еще есть десять лет для решения этой проблемы. Причем на Дальнем Востоке в число наших союзников по этому вопросу может войти Китай».
Нестабильные отношения
Так или иначе, но пока Россию и США большего всего связывает ядерное оружие, которым мы угрожаем друг другу, а не экономика. Владимир Евсеев соглашается, что экономические связи придали бы устойчивость нашим отношениям, особенно в свете того, что часть элиты и у нас, и у них настроена на конфронтацию.
Собственно о необходимости перемен в этой сфере накануне подписания договора о СНВ на встрече с госсекретарем США Хиллари Клинтон и говорил Владимир Путин. Премьер напомнил, что поправка Джексона-Вэника до сих пор не отменена, а переговоры по вступлению в ВТО Россия ведет последние 17 лет и «остались всего три вопроса!».
Виктор Супян, доктор экономических наук, заместитель директора Института США и Канады РАН: «Объем взаимной торговли США и России, по данным американской статистики*, в 2008 году достиг $36,1 млрд., в прошлом году этот показатель сократился до $23,6 млрд. При этом наш экспорт в Штаты существенно превышал американский импорт, составив в 2008 году $26,8 млрд. Американцы же поставили в Россию товара на $9,3 млрд. В прошлом году эти показатели упали до $18,2 млрд. и $5,4 млрд. соответственно. Структура нашего товарооборота асимметрична. По данным на 2009 год более 70% всего российского экспорта приходится на нефть и нефтепродукты, что и было фактором увеличения товарооборота в последние годы. США в начале 2000-х приняли стратегическое решение дивер-
По мнению ряда экспертов, ядерный арсенал США в других странах удерживает их от создания ядерного оружия (на фото — база ВВС США в Германии).
Ракета «Стан-дарт-3» (БЫ-З) корабельной системы «Ид-жис» — основа американской противоракеты нового поколения.
*Американская статистика в отличие от российской учитывает так называемый реэкспорт, то есть российский экспорт в США через другие страны.
сифицировать источники поставок нефти, в результате Россия вышла на девятое место среди экспортеров нефти и нефтепродуктов в США, но наша продукция всего лишь 3-4% общего объема американского нефтяного импорта. Около 11% российского экспорта — цветные и черные металлы, 5-6% — продукты неорганической химии, 4% — драгоценные камни, 2% — морепродукты, 1% — удобрения. Иными словами, структура российского экспорта в США — это структура экспорта развивающейся страны, хотя мы в данном случае реализуем наши конкурентные преимущества. В то же время более 60% американского импорта к нам — это машины и оборудование (нефтегазовое, аэрокосмическое, электротехническое оборудование, самолеты, приборы, медицинская техника, станки, автомобили). Довольно значительное место (по данным 2009 года — 20%) занимают пищевые продукты, прежде всего мясо и субпродукты.
Однако в целом если на Евросоюз приходится более половины всей нашей торговли, то на США — менее 5%.
Структура американских инвестиций в Россию тоже оставляет желать лучшего. В 2008 году они составили 3,3% общего объема накопленных иностранных инвестиций в России, а в 2009-м еще меньше — 2,9%, причем приоритетные сферы этих вложений — топливная промышленность (57-58% всех американских инвестиций) и пищевая (около 15%), гарантирующие быструю оборачиваемость капитала и надежный возврат капиталовложений. Например, у сети McDonald's в России уже более 200 ресторанов, Coca-Cola контролирует 40% российского рынка безалкогольных напитков, табачная компания Philip Morris — около 20% отечественного табачного рынка. Однако в последнее десятилетие американцы постепенно начинают вкладывать деньги и в другие отрасли. Только инвестиции в завод Ford во Всеволожске составили около $250 млн. Lockheed Martin — крупнейшая американская аэрокосмическая компания финансирует проект по запуску спутников с помощью российских ракет и созданию космических станций. Boeing сотрудничает с КБ Транспортного машиностроения и РКК «Энергия», а также совместно с компаниями «Сухой» и «Илюшин» реализует проект регионального самолета Superjet 100.
Что до наших инвестиций в США, то, по разным оценкам, объем накопленных российских инвестиций на 2008 год составил около $600 млн. — в основном в нефтяном бизнесе, металлургической и химической промышленности. Компания «ЛУКОЙЛ» выкупила большую сеть бензозаправочных станций, «Норильский никель» приобрел контрольный пакет металлургической корпорации Stillwater Mining.
Что мешает расширению торгово-экономи ческого сотрудничества, постепенному изменению структуры торговли России и США, от которых мы могли бы получить принципиально новые технологии, отсутствующие пока не только в России, но и в других развитых странах?
Помимо объективных факторов (та же разница в экономическом потенциале обеих стран — на ВВП США приходится около 30% мирового ВВП, доля нашего составляет лишь 2,5%), есть факторы субъективные, и они могли бы быть устранены.
Удивительный анахронизм наших отношений — поправка Джексона-Вэника, принятая к торговому закону США в 1974 году в связи с ограничением на эмиграцию в Советском Союзе. Поправка утратила всякий смысл, но конгресс ее сознательно сохраняет как средство давления на Россию при обсуждении тех или иных проблем. Правда, президент США имеет право отменять ее на год, что он регулярно делает, так что в практическом плане эта мера на наши экономические отношения не влияет, но создает негативный фон. У России формально нет режима наибольшего благоприятствования в торговле.
К такому же инструменту политического давления можно отнести и вступление нашей страны в ВТО, которое во многом зависит от США.
Еще одно препятствие для развития наших отношений — перечень высокотехнологичных товаров, запрещенных к экспорту в Россию (наиболее сложные компьютеры, военные технологии, технологии двойного назначения). Но немало претензий мы можем предъявить и к себе.
Развитие ПРО в Европе — один из главных вопросов в отношениях России и США.
ph0t0xpress.ru
Поправка Джексона-Вэника, как и вступление России в ВТО — средство политического давления на Россию.
Заправка компании «ЛУКОЙЛ» в Бостоне.
Один из принципиальных факторов, отрицательно влияющих на инвестиционную привлекательность нашей экономики, — несовершенство, противоречивость и неполнота российского законодательства, нестабильность экономической системы. Частое изменение нормативной базы, свидетельства дрейфа России в ряде отраслей в сторону национализации — все это очень нервирует западных инвесторов наряду с еще одним очень важным фактором — коррупцией. Я не говорю о таких деталях, какумение вести переговоры и соблюдать определенные традиции. Американцам, например, очень не нравится, когда не отвечают на письма и игнорируют какие-либо предложения.
Заключение нашими странами нового соглашения о сокращении стратегических наступательных вооружений создает благоприятный политический фон, что в свою очередь может позитивно сказаться и на экономических отношениях.
Сейчас трудно ожидать их резкого улучшения — и мы, и США еще не вышли из экономического кризиса, но важно создать хорошую среду, перейти от договоренностей между президентами к созданию того же благоприятного инвестиционного климата для долгосрочных вложений в высокотехнологичные проекты».
Павел Золотарев: «В доктринальных документах США Россия уже не упоминается как государство с огромным ядерным потенциалом и неясными перспективами развития, однако западные эксперты все еще оценивают наше состояние как переходный этап развития с трудно предсказуемым итогом. Переходные процессы даже в простейших системах могут закончиться самым нежелательным вариантом. Мы же чрезмерно качнулись сначала в сторону демократии на грани хаоса, затем в другую сторону с элементами авторитарно-ручного управления и вместо выхода на режим стабильного демократического государства затормозились на системе производственных отношений несовместимых с уровнем развития производительных сил».
Однако изменить этот вектор время еще есть.
ph0t0xpress.ru ph0t0xpress.ru
