CC BY
30
экономико-географическое положение, доходы населения, прибыльность предприятий и т.д.) изменяется картина расселения азербайджанцев по экономическим районам Российской Федерации.
«Вопросы гуманитарных наук», М., 2010 г., № 1, с. 24-30.
К. Ханбабаев,
кандидат философских наук
Р. Мамараев,
политолог
(УРАН РЦЭИ ДНЦ РАН, г. Махачкала) ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ ВОКРУГ КАСПИЯ
Стремительно меняющийся политический ландшафт Каспийского региона, появление здесь иностранных компаний, натовских военных, различных региональных и нерегиональных игроков превращают, по противоречивым данным, этот богатый энергоресурсами район в объект острого геополитического соперничества. Актуализируют каспийские проблемы неблагоприятные прогнозы перспектив урегулирования палестино-израильского конфликта, развития иракского кризиса и наращивания Ираном своей ядерной программы. Расширение Европы за счет нестабильных и обделенных энергоресурсами государств бывшего «восточного блока» повышает спрос на нефть и газ Каспия. Все эти обстоятельства придают новый импульс политическим баталиям вокруг энергоресурсов региона и маршрутов их экспорта на внешние рынки. Между тем безопасность прикаспийских государств (России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана) оставляет желать лучшего, в том числе и вследствие быстрой милитаризации региона.
Милитаризация развивается на неблагоприятном фоне. Во-первых, прикаспийским государствам до сих пор не удается договориться о правовом статусе Каспия. Невозможность установить единые правила игры подрывает взаимное доверие. Во-вторых, на особую роль в регионе претендуют внерегиональные державы и ТНК, контролирующие основные нефтяные проекты в Азербайджане и Казахстане. Отметим в этой связи намерение Пентагона, точнее его Европейского командования ВС, в ближайшие годы реализовать запущенную осенью 2003 г. программу «Каспийская
стража». Она, по официальной версии, предполагает налаживание патрулирования и охраны границ прибрежных государств, чтобы перекрывать поток террористов, незаконный оборот оружия и наркотиков в Каспийском бассейне - сфере значительных интересов США. Выказывая озабоченность военным превосходством России и Ирана, которые «уже имеют существенные военно-морские силы, включающие морскую пехоту», над другими прикаспийскими государствами, американские стратеги обещают сфокусировать усилия на «странах с прозападной направленностью» - Азербайджане и Казахстане. Военное ведомство США уже передало Вооруженным силам Республики Казахстан корабль водоизмещением более 1 тыс. т, проводит обучение персонала, оборудует береговую военную инфраструктуру. Казахстану обещаны также современные технические и радиоэлектронные средства наблюдения и разведки. Аналогичную помощь США предлагают и Азербайджану. В частности, в дополнение к уже построенному в Баку морскому командно-штабному пункту планируется создать новые аналогичные центры, а также центры по воздушным и морским секретным операциям. На эти цели Пентагон выделяет около 130 млн. долл. В сентябре 2005 г. в прессе появились сообщения о намерении США построить в Азербайджане две радиолокационные станции (РЛС). Напомним, что в Азербайджане уже действует Габалинская РЛС, которую обслуживают российские специалисты. В 2002 г. Россия и Азербайджан подписали договор по этой станции. Тогда же российская сторона переименовала РЛС в информационно-аналитический центр «Дарьял».
Таким образом, США принимают самое активное участие в милитаризации региона, вбивая клин между Россией и ее прикаспийскими соседями. Вообще сам факт появления Пентагона на Каспии расценивается большинством военных экспертов как внешнеполитическое фиаско России и угроза ее стратегическим интересам, ибо Урал с его промышленными и оборонными предприятиями оказывается открыт для потенциального военного нападения с юга.
Стремясь перехватить у Америки инициативу обеспечения безопасности на Каспии, Россия выдвигает проект создания «Смешанных сил быстрого реагирования по обеспечению безопасности в бассейне Каспийского моря», куда планируется включить на добровольных началах войска и морские части прикаспийских государств. Они-то и будут бороться с терроризмом, противодейство-
вать организованной преступности и наркотрафику. Одновременно предполагается ввести запрет на присутствие в регионе вооруженных сил третьих стран, не имеющих непосредственного выхода к Каспию, а также запретить плавание судов под их флагами. Но есть немалые сомнения в том, что России удастся единолично «вытянуть» амбициозную программу по обеспечению безопасности в регионе: ее соседи в Прикаспии заразились гонкой вооружений, и вектор их внешнеполитической направленности все больше отклоняется от российского. Они ежегодно умножают расходы на оборону и охотно принимают военную помощь не только у России, но и у стран НАТО и Китая.
Во многом усиливает стратегическую неопределенность в Каспийском регионе фактор Ирана. Делая широковещательные заявления о необходимости превращения Каспия в море «мира, стабильности и братства», Иран развертывает там свои крупномасштабные военные программы, резко - в 1,5 раза - увеличивает военное присутствие, перебрасывая туда из Персидского залива свои ВМС. В 2003 г. принята новая программа развития Иранской национальной танкерной компании: она предусматривает строительство серии танкеров на местных судостроительных заводах и создание в перспективе иранского танкерного флота на Каспии. Напряженность в регионе связана также с программой развития иранской атомной энергетики: многие в мире считают ее прямой угрозой международной безопасности.
Россия поставлена в этой связи перед нелегким выбором. С одной стороны, Иран - ее сосед, с которым отношения в целом лучше, чем с другими прикаспийскими странами, включая многих участниц СНГ. Кроме того, Иран в отличие от других государств Персидского залива не замечен в спонсорстве сепаратизма и терроризма на Северном Кавказе. Москва также имеет длительный опыт сотрудничества с Ираном во многих сферах, в том числе в ядерной. Однако Россия менее всего заинтересована, чтобы у ее соседей - и Иран, несомненно, в их числе - началось производство ядерных бомб. В России не могут не признать: в рассуждениях американцев в отношении иранской ядерной программы есть своя логика; подобные амбициозные и «несистемные» ядерные державы могут быть очень опасны. И уж тем более у России нет серьезных оснований строить совместно с Ираном антиамериканскую «ось».
Главные конкуренты в борьбе за добычу и экспорт энергоресурсов Каспия - компании США и России. Но с ними все чаще со-
перничают новые игроки - динамично развивающиеся страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. Они прилагают огромные усилия, чтобы закрепить за собой не только существующие, но и потенциальные источники поставок. Один из таких игроков - Китай. Создание в непосредственной близости от китайских границ (в Афганистане, Киргизии) структур передового базирования американских войск, взятие под контроль Ирака, а в будущем, возможно, Ирана - серьезные вызовы, означающие, в частности, наращивание рисков для китайского нефтяного импорта с Ближнего Востока. Китай вынужден спешно реагировать на них. Еще до того, как США взяли под контроль иракскую нефть, китайцы не скрывали своей заинтересованности в выходе в районы, откуда нефть могла бы попадать к ним, минуя находящийся под наблюдением американцев Малаккский пролив. Поэтому интересы Китая в географически близком к нему Каспийском регионе вполне объяснимы и предсказуемы. Китайские инвесторы становятся здесь все более мощной и амбициозной силой: в конце 90-х годов их ежегодные нефтяные инвестиции не превышали нескольких десятков миллионов долларов, а сейчас близки к половине миллиарда. Свидетельство растущей роли Пекина в казахстанском нефтегазовом секторе -покупка в 2005 г. компанией «СНРС» за 4,2 млрд. долл. одной из основных национальных нефтедобывающих компаний - «ПетроКа-захстан» с мощностью более 7 млн. т нефти. Строящийся Китаем 1000-километровый нефтепровод должен будет связать Карагандинский район Казахстана с Синьцзяном. Нефтепровод - жизненно важная часть более масштабного проекта - нефтяного маршрута (3 тыс. км) от нефтяных полей Каспия до Китая. Это означает, что традиционное западное направление казахстанского экспорта, по которому нефть идет транзитом через Россию, будет частично переориентировано на Восток. Возможно, что поток каспийской нефти, переброшенный на восточный маршрут, уведет с собой и ощутимую часть сырья, предназначенного для транспортировки через Россию.
Существует устойчивая традиция - изображать Китай в качестве основного геополитического соперника России, намного более опасного, чем США или Евросоюз, с которыми, по логике, выгоднее «дружить» против Китая, в том числе и для того, чтобы предотвратить экспансию последнего в жизненно важные, с точки зрения стратегических интересов России, территории. Такой негативный имидж Китая формируется в России в значительной мере
под влиянием традиционно настороженного восприятия этого азиатского гиганта на Западе. Но данный имидж не вполне соответствует реальной политике Китая, тем многообразным интересам, включая и интересы нефтяных компаний, которые питают контакты России с этим крупнейшим государством Азии. Российские эксперты справедливо замечают: «Сегодня Запад рисует из Китая коммунистического монстра, который угрожает демократии, поэтому Россию подталкивают продавать нефть не Китаю, а Японии. Но если Россия будет изолирована от Китая и Индии, с одной стороны, а с другой - ей не дадут интегрироваться в Евросоюз, то у России останется путь превращения в страну-лимитроф на окраине Европы, в "недоевропу", перед которой всегда будет закрыто большинство дверей». С нашей точки зрения, Китай - перспективный потребитель энергоресурсов России и ее важный стратегический партнер. Он, конечно, создает реальную и сильную конкуренцию российским экономическим интересам на Востоке - но кто ее не создает? Верно и то, что интересы России и Китая могут различаться, в частности по вопросам разработки нефтегазовых запасов Каспийского бассейна.
Индия - шестой в мире потребитель энергоносителей, и третьей - после Китая и Японии - в Азии активно стремится диверсифицировать свои источники снабжения, проявляя, как и Китай, огромную заинтересованность в нефтегазовой отрасли государств Каспийского региона. Министр энергетики Индии Шанкар явно воодушевлен идеей повторить проект трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан и хотел бы построить маршрут, связывающий Индию с бассейном Каспийского моря. Рассматривают в Индии и возможность соглашения с Азербайджаном о поставке до 56 млн. т нефти в год. Но приоритетными являются отношения с Казахстаном. По мнению заместителя министра иностранных дел Индии Р. Сикри, «Казахстан сегодня - один из крупных производителей, а Индия - один из крупных потребителей нефти. Казахстану нужен надежный рынок сбыта, Индии - гарантированные поставки сырья. Обе стороны признают, что это взаимовыгодно».
Помимо Китая и Индии в последнее время интерес к каспийским месторождениям стали проявлять арабские компании. Так, «Яайой» (Объединенные Арабские Эмираты) подписала недавно с азербайджанской компанией «ГНКАР» контракт на разработку месторождения Сураханы в течение 25 лет. Хотя это месторождение практически выработано, инвестиционные обязательства
«Rafioil» составили 400 млн. долл. Остаточные запасы месторождения составляют 6,8 млн. т нефти.
Относительно новый игрок на каспийской сцене - Пакистан надеется активизировать участие прикаспийских государств в давнем энергетическом проекте - строительстве Трансафганской газопроводной системы, ведущей из Туркмении через Афганистан в Пакистан и Индию. Активизация Пакистана диктуется и политическим императивом. Во-первых, он как ведущая региональная держава стремится увеличить свое присутствие в Прикаспии путем налаживания экономических контактов с тамошними государствами. Во-вторых, Исламабад заинтересован в сдерживании здесь своего традиционного соперника - Индии. В-третьих, Пакистан ищет новых партнеров ввиду непростых отношений, складывающихся у него с Вашингтоном. Проект Трансафганского трубопровода имеет давнюю историю. Идея качать газ из Туркменистана главным потребителям в обход России возникла у президента Туркменистана С. Ниязова еще в 1995 г. и совпала с интересами ряда зарубежных энергетических компаний. Так, одновременно с появлением в Афганистане талибов (которых эксперты назвали тогда даже «передовым отрядом американских нефтяников») в Туркмению прибыли представители аргентинской фирмы «Bridas» и американо-саудовской компании «Unocal», которые предприняли первые шаги к реализации плана достройки нефтепровода из Туркменистана предположительно через территорию Афганистана и Пакистана к Аравийскому морю. Компания «Unocal» должна была стать основой международного консорциума. Однако в 1998 г. она вышла из проекта: Конгресс США не рекомендовал ей участвовать в строительстве газопровода через Афганистан из-за озабоченности ситуацией в области прав человека в этой стране и нахождения там Усамы бен Ладена. По завершении антиталибской военной операции в Афганистане в 2001 г. в США вновь заговорили о Трансафганском трубопроводе. У проекта к тому же появились и другие сторонники - Индия, Китай, Иран. В середине 2005 г. Индии и Пакистану удалось прийти к редкому для двух стран-соперниц согласию: Индия присоединилась к проекту по транспортировке туркменского газа через территорию Афганистана и Пакистана.
Запад, который давно вынашивает планы проложить альтернативные российским маршруты поставки энергоресурсов на мировые рынки, весьма благосклонно относится к идее Трансафганского трубопроводного проекта. Вряд ли Пакистан стал бы без
одобрения Вашингтона развивать сотрудничество с Ираном, давно уже причисленным администрацией Буша к «оси зла». Дополнительным подтверждением того, что за спиной Пакистана стоят США, может служить и обострение конфликта между Америкой и Узбекистаном, элита которого некогда планировала стать важным партнером Запада, а сегодня вынуждена ориентироваться на Москву и Пекин.
Активную роль в геополитике Каспийского региона играет и Турция. Наряду с американскими компаниями она выступает основным лоббистом трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан (1760 км). Этот нефтепровод, связав месторождения на Каспийском море с портами Турции, позволит диверсифицировать источники энергоносителей и ослабить зависимость Западной Европы и США от стран Персидского залива, значительно усилить политическое и, безусловно, экономическое влияние Анкары на Каспийский регион. Основное преимущество проекта Баку-Тбилиси-Джейхан -обход крайне перегруженных турецких проливов Босфор и Дарданеллы и обеспечение прямого доступа к портам, принимающим многотоннажные танкеры. Однако у проекта несколько слабых мест: при транспортировке каспийской нефти через Средиземноморье в Гибралтарском проливе могут возникнуть проблемы, аналогичные имеющимся на Босфоре. С рынком сбыта также нет определенности: пока неизвестны объемы и себестоимость добычи нефти, нельзя назначить и цену ее реализации. Помехой могут стать и сглаженные на сегодняшний день, но окончательно не урегулированные конфликты между Азербайджаном и Туркменистаном, а также Ираном и Азербайджаном из-за принадлежности некоторых каспийских месторождений.
Геополитический фактор продолжает играть при прокладке трубопровода БТД доминирующую роль. Комплекс политических ограничений при транспортировке через нестабильный Кавказ существенно снижает активность потенциальных инвесторов, а неудачи некоторых каспийских проектов (в частности, на ряде месторождений в Азербайджане) избавили транснациональные компании от прежней эйфории. Независимые аналитики до сих пор весьма скептически оценивают экономическую жизнеспособность проекта. Нефтепровод рентабелен только при транспортировке 4550 млн. т в год в течение 40-50 лет. Существующие извлекаемые запасы нефти в Азербайджане не обеспечивают такой загрузки. Казахстан - единственная страна в регионе, способная восполнить
нехватку сырья. Администрация США добивается от него предоставления гарантий на загрузку нефтепровода. Но Казахстан их дать пока не может. Во-первых, предполагаемые запасы нефти в казахстанской части Каспийского шельфа еще не подтверждены окончательно. Во-вторых, определенные опасения вызывают физико-химические параметры каспийской нефти: для ее транспортировки необходимы дорогостоящие трубы с антикоррозийным покрытием. В-третьих, пока не определен способ транспортировки нефти из Актау в Баку: танкерами или трубопроводами, проложенными по морскому дну. Вариант доставки по имеющемуся маршруту Атырау-Астрахань-Грозный-Баку невозможен из-за все еще нестабильной ситуации в Чечне. Создание танкерного флота для доставки нефти в Баку не только весьма накладно, но и несет потенциальную угрозу и так уже подорванному экологическому балансу Каспия. Словом, от участия Республики Казахстан в данном проекте во многом будут зависеть его рентабельность и дальнейшая перспективность.
Перед такими прикаспийскими партнерами России, как Азербайджан, Казахстан и Туркменистан, выбор между разными центрами силы на Каспии жестко не стоит. Их активное сотрудничество в рамках совместных нефтегазовых разработок и по поводу определения правового статуса Каспия уравновешивается присутствием западных (американских) нефтяных и военных интересов в регионе. Транснациональные компании, действующие в интересах энергетической безопасности энергозависимых стран Западной Европы и в рамках долгосрочной стратегии США по контролю над мировыми энергоресурсами, займут преимущественное место в энергетическом секторе экономики прикаспийских государств. Эти компании и будут определять условия присутствия более мелких подрядчиков, среди которых найдут свое место и российские компании. Но участие последних едва ли будет определять стратегию дальнейшего развития стран региона. Роль и влияние России в прикаспийских государствах заметно сократятся по сравнению с предшествующим десятилетием. Главная цель усилий Китая - избежать зависимости от морских поставок и расширить доступ к сухопутным российским и центральноазиатским энергомаршрутам, в которых Китай очень заинтересован. В этой связи обращает на себя внимание стремление США не допустить усиления в Каспийском регионе, представляющем для США долгосрочную опасность, Китая, воспрепятствовать российско-китайскому сближению, по-
скольку это создает весьма неприятную для США конфигурацию в Азии. Новые лидеры Ирана (объявленные Западом «ставленниками консервативных сил»), предупредившие, что готовы к адекватному ответу в случае санкций либо «точечных» военных ударов по иранским ядерным объектам, похоже, еще глубже будут вовлечены в дипломатический конфликт с США и западноевропейской «тройкой» (Великобританией, Германией и Францией) из-за своих ядерных амбиций.
«Северный Кавказ в современной геополитике России»,
Махачкала, 2009 г., с. 350-363.
Салтанат Ермаханова, кандидат социологических наук МОДЕРНИЗАЦИЯ КАЗАХСТАНСКОГО ОБЩЕСТВА: СТИМУЛЫ И БАРЬЕРЫ
Модернизация в казахстанском обществе встречает на своем пути разного рода барьеры и препятствия. Какова их иерархия? Какие главные факторы, по мнению экспертов, препятствуют успешной модернизации Казахстана?
Самым мощным в этом ряду выступила группа факторов, условно получившая обобщенное название «человеческий фактор» (79,6%). В него вошли: коррумпированность работников государственного аппарата; общая бедность населения, препятствующая его экономической активности; недостаток людей с деловой хваткой, способных организовать бизнес; приверженность населения традиционным социокультурным образцам, противоречащим новым демократическим и либеральным ценностям.
Примечательно, что представленность в обществе различных в модернизационном отношении социально-психологических типов людей выглядит, по мнению экспертов, следующим образом: 33% составляют модернисты-рационалисты, т.е. те, кто обладает даром успешно действовать в новых и сложных ситуациях, готов взять на себя значительный риск и начать новое дело, способен сопоставлять затраты и результаты, обладает навыками калькуляции и пр.; 39% являются комбинаторами, т.е. сочетают в себе как рациональные, так и традиционные начала в сознании и поведении; и, наконец, 28% номинируются как традиционалисты, т.е. находятся под непосредственным мощным влиянием культурных, соци-
