CC BY
76
УДК 81373.21 DOI: 10.25587/SVFU.2017.62.8455
А. А. Соколова
Географическое пространство в народной терминологии и топонимии Русского Устья
Русское географическое общество, г. Санкт-Петербург, Россия
Аннотация. Систематизация народной географической терминологии говора пос. Русское Устье Аллаиховского улуса Республики Саха (Якутия) и топонимии нижнего течения Индигирки выполнена с использованием логико-понятийного моделирования и метода бинарных оппозиций. Методологической основой исследования являются комплексный подход к изучению территории и информации, методы географии и лингвогеоиконики, близкой по методологии к этнофизиографии. Систематизация языкового материала осуществляется на основе комплексного анализа физико-географических, этно-культурных и социально-экономических особенностей исследуемой территории. Выделены три группы топонимов, фиксирующих наиболее существенные для носителя языка свойства географических объектов: локативные - местоположение и взаиморасположение; квалитативные - морфология, динамика, ресурсные особенности; посессивные (владельческие) - использование в качестве промысловых угодий конкретными владельцами. Топонимы квалитативного типа, производные от народных географических терминов, содержат необходимую информацию о строении гидросети и рельефе речных долин, морфологии озер и процессах их зарастания, природных ресурсах, о территориальной организации промыслового хозяйства. Определены уровни терминологически и топонимически освоенного геопространства: 1) планетарный - зона тундры, моря Северного Ледовитого океана; 2) мегарегиональный (другие страны, народы); 3) макрорегиональный (европейская часть России, Чукотка); 4) региональный - свой Север (низовья Яны, Индингирки, Колымы как территории проживания ареальных групп русских старожилов); 5) локальный - нижнее течение Индигирки, своя территория для местнорусских (русскоустьинцев); 6) сублокальный - промысловые угодья отдельных хозяев; 7) элементарный -поселение с усадьбами и постройками. На внегеографическом (этнографическом) уровне (8) может быть рассмотрена дифференциация усадьбы и жилища в соответствии с местными традициями. Размерность геопространства определяет масштаб картографирования объектов: а) 1:20 000 000 и мельче (уровень 1-4); б) 1:10 000-1:200 000 (уровни 5-6); в) 1:1000-1:5 000 (уровень 7); г) 1: 100-1:500 (уровень 8). Практическая ценность исследования связана с перспективами развития образовательного экологического и этнического туризма. Народные географические термины и топонимы являются важной составляющей туристской информации.
Ключевые слова: геопространство, диалектная лексика, концепт, этнофизиография, лингвогеоиконика, народная географическая терминология, топонимия, классификация, масштабные уровни, Индигирка, Русское Устье.
A. A. Sokolova
Geographical Space in Folk Terminology and Toponymy of the Russian Ustje
Russian Geographical Society, Saint Petersburg, Russia
СОКОЛОВА Александра Александровна - д. г. н., доцент, ученый секретарь Комиссии исторической географии Санкт-Петербургского городского отделения Русского географического общества. E-mail: [email protected]
SOKOLOVA Alexandra Alexandrovna - Doctor of Geographical Sciences, Associate Professor, Academic Secretary of the Commission for historical geography of the St. Petersburg branch of Russian Geographical Society.
Abstract. Systematization of folk geographical terminology in the patois of the Russion Ustje and Russian toponymy of the lower reaches of the Indigirka is performed with the use of logical-conceptual modeling and the method of binary oppositions. The integrated approach to the study of the territory and data, methods of geography and lingogeoiconics are the methodological basis of investigation. These methods are related to eythnophysiography by their methodology. Systematization of linguistic material is based on a comprehen-sive analysis of physical-geographical, ethno-cultural and socio-economic features of the study area. Three groups of toponyms, fixing properties of geographic objects, which are the most important for bearers of the language. The groups are 1) the locative toponyms (they denote location and relative position); 2) the qualitative toponyms (they denote morphologic, dynamic, resource features); 3) the possessory toponyms (they denote hunting grounds used by certain owners). Toponyms of the 2nd type, derived from folk geographical terms, contain necessary information about structure of the drainage network and topography of river valleys, morphology of lakes and processes of their overgrowth, natural resources, territorial organization of commercial agriculture. Levels of geospace developed terminologically and toponymically, are identified. They are: 1) the planetary level (tundra zone, seas of the Arctic ocean); 2) the megaregional level (other countries, peoples); 3) the macro-regional level (the European part of Russia, Chukotka); 4) the regional level (the North -- the lower reaches of such rivers as the Yana, the Indigirka, the Kolyma, i.e. the territory of residence of the areal groups of Russian old residents); 5) the local level (lower reaches of the Indigirka; there is their own area for the mestnorusskie (residents of the Russian Ustje); 6) the sublocal level (hunting grounds of the individual owners); 7) the elementary level (settlements including estates and individual buildings). Outside of the geographical (ethnographic) level (8) it is possible to consider the differentiation between estates and dwellings in accordance with local traditions. The dimension of the geospace determines the scale of mapping of the objects: a) 1:20000000 and smaller (levels 1-4); b) 1:10000-1:200000 (levels 5-6); c) 1:1000-1:5000 (level 7); d) 1: 100-1:500 (level 8). Practical value of the research is connected with prospects of the ecological and ethnic tourism development. Folk geographical terms and place names are the important part of the tourist information.
Keywords: geospace, dialect vocabulary, concept, lingogeoiconics, eythnophysiography, folk geographic terminology, toponymy, classification, levels of scale, the Indigirka, the Russian Ustje.
Введение
Изучение народных географических терминов и топонимов приобретает в настоящее время особую актуальность, поскольку число носителей народного знания повсеместно сокращается, а интерес к информации, накопленной за длительный период существования традиционного природопользования и связанных с ним обычаев, обрядов, религиозных практик, постоянно растет. По данной причине изучение языкового материала должно быть нацелено не только на систематизацию, но также на популяризацию народных знаний, в том числе посредством ГИС-технологий. Особого внимания заслуживают топонимы и народные географические термины, сохранившиеся в культуре ареальных групп русских старожилов Арктики, проживающих в инородческом окружении и экстремальных природных условиях, присущих ландшафтам тундры [1].
Народная (наивная) география с системой обыденных понятий, терминов и топонимов - компонент наивной картины мира наряду с наивными геометрией, физикой пространства и времени, этикой [2]. Как система обыденного (наивного) знания народная наука лишена знания самой системы [3]. Вместе с тем названия географических объектов и явлений, составляющие значительный пласт в языках населения, занятого традиционными видами деятельности, в любом диалекте, говоре позволяют строить сложные многоуровневые понятийно-терминологические системы, которые являются предметом этнолингвистики [4, 5], лингвогеоиконики [6] и этнофизиографии [7-8]. Понятия народной науки обобщают наиболее существенные для носителя языка признаки объектов и должны, по мнению Г. В. Токарева, отличаться от научных понятий минимальным набором
признаков, включенных в интенсионал, а от представлений - более высокой степенью обобщенности и объективированности, отсутствием эмоционально-оценочных смыслов [9]. С последним утверждением согласиться нельзя - значения терминов народной географии нередко содержат как положительные, так и негативные коннотации.
Методика и источники исследования
Исследование носит междисциплинарный характер и базируется на методах и понятийном аппарате физической, общественной и гуманитарной географии, а также источниках и методах гуманитарных дисциплин - этнолингвистики, культурологии, диалектологии. В качестве источников языковой информации использованы словарь нижнеиндигирского говора А. Г. Чикачева [10], «Словарь русских старожильческих говоров на территории Якутии» [11], материалы для словаря «Фразеологизмы в старожильческих русских говорах на территории Якутии» [12], а также полидиалектные словари [13, 14].
Логико-понятийное моделирование народных терминосистем [4] осуществлено на основе научных понятий географии с помощью разработанного автором метода лингвогеоиконики [6]. Топонимическая система построена в соответствии с введенным М. В. Витовым и И. В Власовой топологией ойконимов [15]. Для выявления взаимосвязей в системе географического пространства - этнокультурной (языковой) общности - использовано системообразующее понятие лингвотопа, объединяющее термин (обозначение) и территориальный объект (обозначаемое) [16]. Основанием лингвотопа как точки соприкосновения языкового и географического пространств выступает базовый объект геопространства, организующий территориальную систему и служащий одновременно ядром концентрации языковой информации. Основанием лингвотопа могут стать узлы гидросети (дельта реки, устье притока), морфологические части долины реки (русло, пойма, террасы), поселения, сакральные центры, геосистемы регионального уровня, вмещающие территорию проживания носителей языка (говора), а также геосистемы более низкого ранга, с которыми связаны конкретные элементы системы природопользования.
Народная географическая терминология Русского Устья и концептуальное освоение геопространства
Своеобразие культуры русского населения нижнего течения Индигирки обусловлено природно-ресурсными особенностями тундровых геосистем и промысловым типом хозяйства. Ареал хозяйственно и информационно освоенной территории локализован в пределах Яно-Колымской аккумулятивной низменности, покрытой густой сетью озер и болот. Северной границей ареала служит береговая линия Восточно-Сибирского моря, южная граница проходит по складчато-глыбовыму массиву Кондаков Камень. Устьевой участок Индигирки начинается от отрога Бурулгинский камень, где река разделяется на несколько извилистых русел (протоки Русско-Устьинская, Средняя и др.), и заканчивается открытым отмелым устьевым взморьем. В дельте от главного русла отходят протоки Нова, Федоровская и др. Аласные озера лайды связаны с основными водотоками ручьями - висками.
Дельтовую равнину Индигирки и приморские низины с прилегающими островами занимают арктические кустарничково-травяно-лишайниково-моховые тундры восточносибирского типа. Для верхней части дельты характерны северные кустарничково-моховые тундры с ерником и тундровые сообщества с участием душекии (ольхи кустарниковой). На останцовых массивах распространены дриадовые тундры и лиственничные редколесья. В системе физико-географического районирования рассматриваемая территория отнесена к Лено-Колымской области, к провинции Яна-Индигирской низменности, которая долиной Индирки разделена на два физико-географических района - Омолойского-Индигирский и Индигирско-Колымский [17].
Ключевое место в народной географии окрестностей нижней Индигирки занимают понятия тундра, река, море. Мыслительные образы данных географических реалий
и понимание их сущности доступно для всех членов языкового коллектива, что соответствует определению концепта, данному В. Н. Телия [18]. Предложенная В. Н. Калуцковым дополнительная терминологическая конструкция геоконцепт [19], по мнению автора, избыточна, поскольку концептуальные модели реальности всегда синкретичны и их географическое содержание не может быть отделено от этнического, культурного, социального. География описать перечисленное во всей полноте не в состоянии.
Концепт тундра. Обобщенные представления об окружающей реальности представлены в понятии дубравушка 'суша, природа, растительность' [10] и более конкретизированном понятии сендуха 'тундра, природа' [10]; 'открытая равнина, тундра'; 'суша' [14], имеющем севернорусские корни. В говорах Архангельской губ. и Сибири отмечены слова сендух и сендуха в значении 'не занятое строением, лесом, пустое место; пустырь' [14].
Знание морфологии и динамики компонентов тундровых геосистем (рельефа, климата, гидросети, растительности, отдельных ботанических видов, промысловых животных) было обязательным для членов местного социума: «Сендуху, ее условия надо знать» [11, с. 75]. Особых навыков требовали поездки по темной сендухе - тундре во время полярной ночи: «Мы-то сами своей головой делаем, определяем направление, куды нам надо яхать в темной сендухе» [9, 4, с. 73]. Информация географического содержания аккумулирована в терминосистемах «Рельеф», «Погода и климат», «Гидросеть», «Растительность», «Промысловая фауна», отражающих симпрактический характер народного знания. Так, положительные и отрицательные формы мезо- и микрорельефа дифференцированы по гидрологическим условиям и степени проходимости: веречья 'сухая, возвышенная гряда среди болот' [10]; бадаран 'топкое, болотистое место' [10]; зыбун 'топкое место, трясина' [10, с. 148]; глубокий хвощ 'непроходимое болото' [12, с. 67]; калтус 'топкое место, мокрый луг; кочкарник': «Яхал я по калтусу. В сендухе пустой калтус» [11, 3, с. 6]. Горные поднятия отражены в терминах камень 'горный хребет, каменистая гора' [19, с. 149]: «Песец приходит то с камня, то с мора, то с востровов»; «Ольха у нас растет и на камню» [20, с. 7], кекур 'каменная скала в виде столба' [10].
В народной метеорологической терминологии доминируют названия метелей, различаемых по силе ветра: пурга темная, пурга гнев-гневная: «...это страсная, шибко метет, никого да не видно, куругом да густая пыль. В сендухе в это время пыль снежная» [12, с. 204].
Озерные водоемы тундры различаются по размеру, форме, водному балансу (сточные, бессточные), степени зарастания: лайда в значениях 'небольшое озеро', заросшее, высыхающее озеро' [11]; кишка 'длинное узкое озеро'; занаволочье 'зарастающее озеро'; лайда 'сточное озеро', аян 'небольшое озеро, соединенное с рекой' [10]. Термин виска 'маленькая речка' [10] как название протоки, соединяющей озера, вошел в научную речь.
В терминологии растительного покрова основное место занимают названия характерных представителей тундровых ценозов: лишайников рода цетрария (Cetraria Ach.) -оленой мох 'ягель': «В сендухе оленой мох растет... Пастухи знают, где хорошо растет оленой мох» [11, с. 116]; зеленых (бриевых) мхов (Bryidae) - моховник; ивы кустарниковой (Salix spp.) - тальник 'ива; заросли ивы': «Бабы пойдут тальник собирать.»; «Пепол от тальника на шолок надо»; низких кустарников ивы полярной (Salix polaris Wahlenb.) и других видов - сендех 'карликовая ива; то же, что тальник': «Тальник ... называем сендех, он низенькой»; ольха 'карликовая ива, растущая в тундре': «На камне растет ольха, на чистом месте»; «Ольха красна бувает из неё чё-нибудь красят» [10]. Термин хвощ в значении 'травянистое болото' [12] мог обозначать травяные болота и пойменные заболоченные хвощево-злаковые луга.
Среди пищевых и лекарственных травянистых растений особое место занимал змеевик живородящий - Bistorta vivipara (L.) S.A. Gray.) - змеиный корень [10],
макарша 'сладкие коренья': «Старые старухи по макаршу ходили, собирали. Она едёмная» [11, с. 57]. Змеевик встречается в травяно-дриадовых тундрах на коренных берегах Индигирки и злаково-кустарничково-зеленомошных нивальных тундрах, занимающих площадки низких террас проток и ручьев в окрестностях Русского Устья [21]. В народной медицине использовалась также сердцевая трава [11]. Термин идентифицирован в словаре как название синюхи голубой (Ро1етопшит соет1еит), однако на Индигирке данный вид не произрастает. Опираясь на данные геоботанического обследования территории [21], можно предположить, что в качестве сердечного средства применялась синюха остролепестная - Ро1етошит асШйогиш ^ПШ ех Roemer et Schultes). Она встречается на нивальных травяно-моховых лугах Кондакова Камня, где выступает в качестве диагностического вида. А. Г. Чикачев упоминает в тексте мать-и-мачеху (Tussilago farfara L.), голубику (Уасашиш uliginosum L.), морошку (Rubus chamaemorus L.), не приводя местных названий [10].
Терминология животного мира содержит названия видов промысловой фауны и близка к охотничье-промысловой лексике других регионов Сибири. Севернорусское происхождение имеет система названий детенышей песца: норник, крестовник, чаяшник, недопёсок [10].
С концептом река связаны народные термины, обозначающие морфологические особенности и элементы строения русла и долины. Об Индигирке выше Бурулгинского камня жители говорят «... трубою текёт (в одно русло - А. С.), а потом в низовьях-то делится на рукава - Русскоустиньской, Стредний, Кулумской» [12, с. 239]. Понятие пойменной многорукавности представлено в терминологических словосочетаниях струиста река и разбоиста(я) река: «Индигирка она разбоистая, делится на протоки» [11, с. 5]. Участок долины реки с разделяющимся на рукава руслом (явление бифуркации) и ложбинно-островной поймой обозначен термином разбой 'участок реки, где много отмелей, перекатов, островков': «По разбою плуть осторожно надо. Река с разбоями неровно текот» [11, с. 5]. С особенностями ледового режима рек связан фразеологизм худая река 'река или ее участок, которые долго не замерзают': «По ней ездить да плохо, боязно»; «...течение шибко сильное» [12, с. 209].
Плановый рисунок русла и берегов фиксирует гидрографические термины крывуля [10], огибень 'изгиб реки' [10] курья 'речной залив' [10], култык 'глухой конец залива' [14, 18], завертыш 'небольшая заводь в реке' [10]. Геоморфологический термин прилук 'изгиб реки с обрывистым берегом; то же, что локоть' [11, 22, с. 218], согласно иллюстрациям обозначает меандровый амфитеатр: «Прилук - это тоже берег обрывистый, где кривун (меандр - А. С.) реки идет», а также пойменный мыс на противоположном берегу: «Внешне большая дуга берега при луке. Старо Русско Усте стоял на прилуку» [11, с. 218]. Берега в меандровом амфитеатре носят название подлаз, подмой 'подмытая часть берега': «А дале-то туды один подмой да няша. Однако лодка не могот пройти» [11, с. 172], прилук в значении 'высокий берег реки' [19], берег реки под обрывом - подгора [10].
Гидрографические и гидрологические термины обозначают сам водоток - бистер, фарватер - борозда, плесы и заводи с медленным течением - тишь [19], глубокие места со спокойным течением - вадига [10]. В профиле русла реки выделяются подводные ямы - чопка [10], мели - лайда в значении 'отмель на реке [14, 18], перебор 'поперечная мель' [10], илистые прибрежные отмели: 'ня'ша 'ил, вязкое место': «С реки на берег кажный год помногу няшу выносит» [11, 22]; «По берегу-ту все няша да няша, до приволоки-то (конца топи - А. С.) долго надо» [11, 22]. Литология и рельеф берега связываются с ледовыми явлениями: приплёсок 'береговая полоса песка, покрытая льдом', кога 'бугор на берегу реки, образованный ледоходом'. Надпойменные террасы обозначались термином едома (едома) 'небольшая гора, возвышенность' [10]; 'название возвышенности, обычно террасы реки'; 'земляная или каменная гряда, низкая и ровная' [14, 20].
Концепт море вмещает образы заливов, проливов, берегов, терминология которых, как и названия морфологических частей гидросети, имеет севернорусское происхождение: горло 'узкий короткий пролив', губа 'залив', карга 'полуостров', нос 'далеко выдающийся мыс', шивер 'подводный камень' [10], лайда в значении 'отмель на море'. Многозначный термин лайда используется также для обозначения приливо-отливной зоны (осушки) [14, 18]. Мелкие заливные озера по побережью моря называются лопатка (лопата) [13, 3, с. 54]. Более глубоководная часть морской акватории делится по вертикали: подводь, подводье 'глубь воды; то, что в глубине водоема': «Нерпа хорошо ныряет, идет в подводь и там долго держаться могот» [9, 3, с. 169].
Терминосистемы социально-экономической географии «Природопользование», «Поселения», «Коммуникации» имеют меньший объем и более простую структуру, но могут быть расширены за счет включения лексики физико-географического содержания. Они раскрывают образы, лежащие в основе концептов промысловый участок и селение.
Концепт промысловый участок. Ключевое место в терминологии природопользования занимают названия промысловых мест - рыболовных и охотничьих участков: пастник 'участок, место, где настораживаются пасти на пушных зверей': «Ездим по пастнику, проверяем свои пасти» [11, 22, с. 136] - от пасть 'западня, ловушка на зверя': «Пасти ставят у мора»; «Наши пасти основном у мора» [11, 22, с. 136]; рыбалка 'рыболовный участок, место где рыбачат улов' [11, 22, с. 24]; улово 'рыболовный участок': «Их улово у моро, у Яра, летом они там живут» [11, 22, с. 102]. В словаре фразеологизмов слово участок упоминается в иллюстрациях к различным оборотам речи: «Завтра мы на целое лето на участок поедем» [12, с. 268] , «Летом мы дрова заготовим, а зиму зимовать на участок кочуем» [12, с. 117] «Наш участок-от близко отсель, мы к нима шагом ходим» [12, с. 270]. В непосредственной близости от селений мог находиться огород 'низенький заборчик из тальника или снега с несколькими воротцами, где устанавливались силки для ловли куропаток' [10, с. 155]. Лесозаготовительные участки располагались за пределами основного промыслового пространства в примыкающих к тундре массивах северотаежных лиственничников. С технологией промысла связана оппозиция стройнина 'лес, дерево на корню' и плавнина 'плавник (о дереве)': «Плавнина -это по воде плувёт дерево, а которое стоит ишо на корню, называем стойнина» [20, с. 157].
В пределах участков располагались сезонные жилища: ураса (уруса) 'промысловая избушка пирамидальной формы' [11, 15, с. 104], поварник [11, 22, с. 163], юрта, юрточка: «По побережью-то охотничьи юрточки есть, много их тама» [11, 15, с. 161], сендушный дом: «В сендушных домах холодно бувает. Охотник туды заедет, чай сварит да попьет» [10, с. 229]. Внутреннее пространство участка связывали охотничьи тропы: чудница 'охотничья тропинка по местам расположения приманок для зверя' [11, 15, с. 132]; пути между озерами и речками обозначались севернорусским термином волок [10, с. 144]. Основные пути сообщений были связаны с рекой и сетью озер, поэтому к разделу «Транспортные коммуникации» относится практически вся гидрографическая терминология.
Концепт поселение. Лексика домостроения включает названия построек в селении и на промыслах. Постоянные жилища назывались русский дом 'рублёная в углы бревенчатая изба' [12, с. 212], тесовой дом [11, 15, с. 82], юрта рубленая (юрта): «У нас дом, юрта, изба - это онно и то же» [11, 15, с. 161], юрта якутская, построенная из березовых жердей: «Доселе мы, как все на севере, в якутских юртах жили» [11, 15, с. 161]. Переносные жилища назывались юрта стоячая 'балаган, переносная ураса' [11, 15, с. 161]. Однотипные постройки различались по расположению, что следует из иллюстрации к слову лабаз 'навес, сарай для хранения': «Здесь, в поселке, это зовут сараем, а лабазом-то на тундре» [11, 22, с. 45].
Таблица
Рельеф и гидрография нижнего течения Индигирки в народной терминологии и топонимии
Народное понятие (по А. Г. Чикачеву [19]) Народный термин Топоним
Физико-географическая терминология
1. Рельеф междуречий
Горный хребет, каменистая гора Камень Бурулгинский Камень Летник Подкамень
Небольшая гора, возвышенность Едома Стариковская Едома
2. Рельеф и гидрография речной долины
2.1. Морфология русла реки
Участок реки, где много мелей, перекатов, островов Разбой Остров Разбой
Фарватер Борозда
Речной залив Курья Шамановская Курья
Мель Лайда
Поперечная мель на реке Перебор
2.2. Морфология берегов (пойменно-террасовый комплекс)
Крутой берег Угор
Крутой берег Яр Курьинский Яр
Высокий берег реки Прилук
Берег реки под обрывом Подгора
Подмытый берег реки Подлаз
3. Гидрография озерной сети
Длинное узкое озеро Кишка Кишка
Сточное озеро Лайда Проточная Лайда
Небольшое озеро, соединенное с рекой Аян Аян-Кюель
Общественно-географическая терминология
1. Поселение, жилище
Временное жилище Ураса Катехинская Ураса Черкесса Ураса
Охотничья избушка Поварня Чай-Поварня
Топонимизация геопространства. Типология русских топонимов Русского Устья
Значительная часть народных терминов, преимущественно геоморфологических и гидрографических, нашла отражение в топонимии рассматриваемой территории (табл.).
На основании анализа географических названий нижней Индигирки выделены три группы топонимов, фиксирующих наиболее существенные для носителя языка свойства географических объектов:
1. Локативные топонимы: ориентация по сторонам света; местоположение относительно природных объектов (берег моря, реки, устье притока); постоянных и сезонных поселений, промысловых участков и мест переработки сырья; часовни, поклонного (нагорного) креста;
2. Квалитативные топонимы: морфология объекта (относительные размеры, форма); цвет; состав отложений; ресурсные особенности; для водотоков - водный режим, степень зарастания, время образования: протока Нова, прорванная излучина Прорва;
3. Посессивные (владельческие) топонимы: использование в качестве промысловых угодий конкретными владельцами.
В названиях озер представлены лимнонимы всех трех типов. Локативные лимнонимы отмечают положение озера относительно берега моря (Прибрежное, Низовое), реки, поселения или промысловой урасы (Ближнее, Малое Амбарчикское), других объектов (Промежуточное). Квалитативные лимнонимы фиксируют морфологические особенности водоемов: относительные размеры (Большое, Малое); форму (Круглое, Кругленькое, Узенькое, Кишка, Трехконцовое, Рогатое, Угол, Узорное, Ступенька, Горлышко, Подкова, Личико, Запутанное, Двойное); цвет (Купоросное); рельеф котловины (Лайда-Ямка); водный режим (Бессточное, Слепое, Проточная Лайда); степень зарастания (Травяное); ресурсные особенности (Охотничье, Промысловое, Ловушка, Пустое, Мохнатое - возможно, от мохтатой 'меховой, с мехом') [13, 3, с. 80]. От народного
географического термина лопатка (лопата), 'мелкое заливное озеро по побережью моря; место, где постоянно держится неглубокая вода' [13, 3, с. 54], образован лимноним Большая Лопатка. Термины лопатка и лайда согласно тексту А. Г. Чикачева могли использоваться как синонимы: «В июле в период линьки гуси большими массами собирались на сточных озерах («лайдах») и на речках. ... Уезжали за 150-200 километров на Моготоевскую лопатку [оз. Моготоево - Прим. авт.]» [19, с. 58]. Термин лайда в указанном значении закреплен в лимнониме Худая Лайда.
Посессивные лимнонимы произведены от имен, фамилий владельцев угодий (озера Александра, Данилы, Егорово, Матронино). На границе промысловых мест русскоустьинцев и представителей других этносов появляются лимнонимы, отражающие этническую принадлежность владельцев (озеро Русское). Они могут быть рассмотрены и как локативные, определяющие расположение объекта в пределах промыслового ареала рассматриваемой группы населения.
Наиболее многочисленны лимнонимы квалитативного типа, отмечающие морфологические особенности озер, в том числе с помощью метафор (ступенька, кишка и др.). Сочетание признаков фиксируют комбинированные лимнонимы - локативно-квалитативные (Усть-Елонская Лайда, Крестовская Лопатка) и квалитативно-посессивные (Максимова Лайда, Лайда Нижняя Майданова).
В русской речной гидронимии (потамонимах) преобладают названия квалитативного типа. Названия притоков Индигирки и впадающих в море малых и средних водотоков фиксируют морфологию русла (р. Извилистая), литологию (протока Каменная), ресурсные особенности (р. Гусиная), связь с промысловым угодьем (р. Кондратьева). Многочисленны названия проток, образованных от термина виска: Долгая Виска, Крестовская Виска (гидроним отмечен также в низовьях Печоры), Афонькина Виска и др.
Анализ топонимов локативного типа показывает, что в качестве основного ориентира и центральной точки локальной системы координат выступали поселения - протоки Русско-Устьинская и Старо-Русско-Устьинская. От ойконима Бурулгино образованы названия горного отрога Бурулгинский Камень и острова Бурулгинский, от ойконима Стариково - холм Стариковский и Стариковская Едома. Аналогичные функции выполняли сакральные точки (мыс У Креста, озеро Крестовская Лопатка и др.). На границе ареала расселения промысловой деятельности русскоустьинцев у пос. Чокурдах появляются иноязычные и смешанные названия (протока Усун-Шевелева, озеро Хатыстах-Лайда).
Анализ терминологической лексики и топонимии показывает, что природная зона тундры воспринималась русскоустьинцами как единая континуальная целостность, не имеющая региональных (секториальных) границ. Народная терминология фиксирует также дискретность, присущую тундровому рельефу, гидросети, растительному покрову (калтус, хвощ и др.). Косвенно отражены в лексике различия между физико-географическими районами. Левобережье Индигирки (Омолойско-Индигирский приморский район) характеризуют останцовые возвышенности - едомы: «Едомой» теперь называют размытые холмообразные возвышенности, идущие грядой вдоль Индигирки на западном берегу ее» [13, 8, с. 323]. Обозначены отдельные морфологические единицы долинного ландшафта Индигирки. Наиболее отчетливо проявляются в языке различия между морфоструктурными и ландшафтно-геоморфологическими комплексами Северной Якутии [11]): 1) аккумулятивные равнины и низменности с озерно-аллювиальными едомами и аласами; 2) низкие горы и денудационные равнины; 3) долины крупных рек.
Социокультурная и политико-географическая терминология и иерархия освоенного геопространства
Значительное место в говоре русскоустьинцев занимают названия народов, социальных групп, территорий (этнонимы, котайконимы, хоронимы и др.), относящихся к этно- и социально-географической терминологии, систематизация которой позволяет определить принципы деления и обозначения частей геопространства в соответствии с оппозициями
«свой - чужой», «ближний - дальний», лежащими в основе модели одомашненного, освоенного реально и информационно пространства, или ойкумены. Состав и локализация данного раздела языковой информации в совокупности с рассмотренными выше группами лексики позволяет определить масштабные уровни восприятия, терминологизации и топонимизации геопространства, которые в свою очередь определяют масштабные уровни картографирования объектов:
1. Планетарный уровень (1:40 000 000 и мельче) - зоны тундры и лесотундры; побережье и акватория морей Северного Ледовитого океана (концепты сендуха, море, понятия север, край земли: «Живем мы у края земли» [10, с. 53]; оппозиции море / суша, тундра /лес).
2. Мегарегиональныйуровень (1:20 000 000-1:40 000 000) - страны и народы, с которыми велась торговля. Формирование оппозиции русский (российский)/зарубежный. В говоре нижней Колымы зафиксирован этноним мериканец 'американец' [10, с. 178].
3. Макрорегиональный уровень (1:20 000 000) - регионы России. Формирование региональной идентичности происходит с помощью противопоставления своей территории - Севера («Приехала она к нам на север давно с Волги» [10, с. 222]), как Западу -Европейской части России, Рассее [10, с. 166] и ее жителям - рассейским [10, с. 114], тамошним - приезжим из Центральной России (в другом значении - цивилизованным)' [19, с. 163], горожаночкам-московляночкам [10, с. 133], вообще чужим, заездным [10, с. 157], монным - странным, особенным, незнакомым [9, 3, с. 77], так и Востоку - Чукотке. Оппозицию Север/Рассея дополняют оппозиции Север/материк; свой сельский/городской. Под материком - сушей, противопоставляемой воде, морю [7], подразумеваются европейские регионы и расположенные южнее области Сибири: «К нам на Север многие приехали с материка»; «...на материке у сына живет, в Новосибирске; «Мы оба русские, наши предки были присланы с материка» [9, 3, с. 63]. «Воспоминания» о древнем новгородском происхождении предков имеют, по всей видимости, севернорусские корни. Потомками новгородцев, согласно исследованиям Н. В. Дранниковой, считают себя архангельские поморы [8].
4. Региональный уровень (1:20 000 000 и мельче) - низовья Яны, Индингирки, Колымы как территория проживания ареальных групп русских старожилов - индгирщиков, кулумчан, к которым применим котайконим понизовец 'житель нижнего течения реки': «К нам, понизовцам, дрова-то по воде идут, плавники плывут» [9, 3, с. 192]. Понизовцы противопоставляли себя собирателям - закупщикам пушнины и другого сырья, жившим южнее, выше по течению Индигирки и Колымы: «Приезжали откуль-то сверху, заготовки делали эти собиратели сырья» [9, 4, с. 50], и коренному населению, по отношению к которому использовалось собирательное понятие горный народ: «Горный народ по своей диковатой вере, горной вере живет» [10, с. 44]. Чукотская вера как образ жизни, обычаи, традиции чукчей [10] противопоставлялась русской вере, русскому обычаю жизни, православной вере: «По Кулуме, по Индигирке русская вера давно тоже була» [10, с. 212]. Межэтнические контакты способствовали формированию этнонимов второго порядка (чукчи носовые 'коренные чукчи Чукотки' [8, с.103], чукчи сидячие 'чукчи, занимающиеся морским промыслом, охотой рыболовством, в отличие от чукчей-оленеводов' [10, с. 269], миравда 'некоторые группы чукчей': «Миравды, говорят, с короткими шеями. Миравды близко стойбищам не подходили» [8, с. 71] и др.). Русскоустьинцы контактировали со всеми аборигенными этносами севера Сибири - эвенами, якутами, чукчами, юкагирами (этноним юкагер (юкагор): «Здесь я тоже везде побывал: и с чукчами, и с юкагорцами, и с якутами. Со всеми вместе работал, рыбачил» [9, с. 160]. Таким образом, на региональном уровне проявляются оппозиции низовья рек/верховья рек, низины/горы, понизовцы/горный народ, русские/инородцы (местные аборигенные этносы).
5. Локальный уровень (1:10 000-1:200 000) - нижнее течение Индигирки, своя территория для русскоустьинцев - местнорусских, противопоставляющих себя жителям бассейна Колымы - кулумким, кулумщикам: «У кулумщиков-то другой язык, они
сюсюкают» [9, 3, с. 40] (оппозиция местнорусские/кулумчане). Следует отметить, что на Колыме формировалась «встречная оппозиция» кулумщики/индигирщики: «Индигирщики живут на Индигирке, а мы кулумщики - на Колыме» [9, 3, с. 40]. Во временном измерении местнорусские противопоставляли себя юкагирам, рассматриваемым как коренное население Индигирки: «Доселе, до русских-то здесь юкагоры, однако, жили» [9, 4, с. 160]. В Русском Устье зафиксировано местное название юкагира - омук [9, 3, с. 117]. В данном случае налицо оппозиция современное население (местнорусские)/древнее население (юкагоры).
На локальном уровне раскрываются природно-ресурсный потенциал тундрового ландшафта, морфология и структура геосистем морских побережий и долин рек. По имеющимся языковым данным можно обосновать выделение двух лингвотопов как базовых объектов геопространства, организующих территориальную систему и служащих ядром концентрации языковой информации - лингвотоп разбой, основанием которого служит сложноустроенный участок долины с пойменной многорукавностью, прорванными излучинами, меандрирующим руслом и лингвотоп прилук - фрагмент долины реки с изгибом русла, меандровым амфитеатром и пойменным мысом (сегментом поймы) на противоположном берегу.
Освоенная территория по долине Индигирки и морскому побережью противопоставляет тайболе - далекой необитаемой глуши [19]: «На Севере много незнакомых мест далеких. Мы тайбола называем» [9, 3, с. 75]. Слово имеет севернорусское происхождение и широкий ареал, охватывающий Архангельскую область, Сибирь, Забайкалье. Организация пространства в соответствии с данной оппозицией строится с использованием оппозиций ближний/дальний.
6. Сублокальный уровень - летние и зимние промысловые участки отдельных хозяев (1:10 000-1:100 000), маркированные топонимами владельческого типа (оппозиция свой/ чужой, ближний/дальний). Границы контуров требуют уточнения в полевых условиях, так как информанты отмечают: «У нас по Индигирке все эти рыболовные участки, однако, по глазомеру определены» [10, с. 66].
7. Элементарный уровень селитебного социально-бытового освоения геопространства (1:1000-1:5 000) - поселение, отдельные постройки, пристань и прилегающая часть долины реки, где сбор дикоросов могли вести пожилые люди - старые старухи [8, с. 57]. На данном уровне происходит дифференциация по сторонам света с выделением углов: «Гнилой угол - это дождевой угол, западный угол» [10, с. 246].
8. Внегеографический (этнографический) уровень (1:100-1:500) позволяет рассмотреть дифференциацию усадьбы и жилища по сторонам света в соответствии с местными традициями.
Микроуровень дифференциации жилища (9) на половины и углы в соответствии с принятой местным социумом системой сакральных и хозяйственных координат в работе не рассматривается.
Заключение
В народной географии как компоненте культуры старожильческого населения Русского Устья выделяются три системы понятий, терминов и топонимов: 1) физико-географическая; 2) общественно-географическая (природные ресурсы, промысловое хозяйство, селитьба, транспортные коммуникации); 3) этно-социальная. Сущностные для носителей языка свойства геопространства и его компонентов определены симпракти-ческим характером культуры и особенностями промысловой деятельности в условиях тундрового ландшафта (концепты тундра, река, море, промысловый участок). В основе номинации географических объектов лежат локализация относительно поселения, реки, моря; морфо-ресурсные особенности; принадлежность конкретным промысловикам.
Народная терминология и топонимия нижнего течения Индигирки близки по составу и структуре к географической лексике Русского Севера, что обусловлено схожестью культурно-географических характеристик Якутии и Русского Севера, отмеченных С. И. Бояковой [3]. Следует особо подчеркнуть сходство ландшафтов приморских
низменностей со слаборасчлененным рельефом, высокой заболоченностью и заозерен-ностью территории, тундровыми и лесотундровыми ландшафтами и сходство строения русел главных рек (пойменная многорукавность, свободное меандрирование). Старожилы Русского Устья сохранили севернорусскую географическую лексику, терминологию и сформированную на ее основе гидронимию.
Выявленные девять масштабных уровней картографирования объектов согласуются с результатами исследований автора, проведенных в других регионах - нижнее течение Северной Двины, Забайкалье, связанное путями движения переселенцев с Русским Севером. Для репрезентации понятий и терминов народной географии ключевыми являются локальный и элементарный уровни. Они должны быть рассмотрены в качестве базовых при построении картографических моделей. Переход от логико-понятийных моделей к картографическим позволит более полно реализовать информационный потенциал народной географии и будет способствовать развитию образовательного экологического и этнического туризма и научным исследованиям традиционной культуры в рамках межкультурных и междисциплинарных проектов.
Л и т е р а т у р а
1. Иванов В. В. Трансформация природных комплексов при недропользовании в условиях Якутии.-Новосибирск: Наука, 2015. - 248 с.
2. Апресян Ю. Д. Избранные труды: в 2 т. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Языки русской культуры, 1995. - 766 с.
3. Horton R. African traditional thought and westem science // Africa. - 1967. - Vol. 37. - № 1-2.
4. Березович Е. Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте: пространство и человек. -М.: ЛИБРОКОМ, 2009. - 318 с.
5. Герд А. С. Введение в этнолингвистику: курс лекций и хрестоматия. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2005. - 457 с.
6. Соколова А. А. Двинский Север как объект лингвогеоиконики (организация пространства по вертикали «вода - земля - небо») Гуманитарная география. Вып. 2. - М.: Институт Наследия, 2005. - С. 90-112.
7. Duvall С. S. «Land» and life Ethnoecology and ethnogeography as complementary approaches to the analyses of landscape perception // Landscape in language: transdisciplinary perspectives (Culture and Laguage Use; Vol. 4). - Philadelphia; Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2011. - P. 121-142.
8. Turk A. G., David M. M., Stea D. Ethnophysiography // Landscape in language: transdisciplinary perspectives (Culture and Language Use; Vol. 4). - Philadelphia; Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2011. - P. 25-46.
9. Токарев Г. В. Концепт как объект лингвокультурологии (на материале репрезентаций концепта «Труд» в русском языке). - Волгоград: Перемена, 2003. - 213 с.
10. Чикачев А. Г. Русские на Индигирке. - Новосибирск: Наука, 1990. - 189 с.
11. Дружинина М. Ф. Словарь русских старожильческих говоров на территории Якутии: Учебное пособие: Вып. 1-4. - Якутск: Изд-во Якутского ун-та, 2007.
12. Дружинина М. Ф. Фразеологизмы в старожильческих русских говорах на территории Якутии: материалы для фразеологического словаря русских говоров. - Якутск: Издательский дом СВФУ, 2013. - 280 с.
13. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I-IV. - СПб.: Диамант, 1996.
14. Словарь русских народных говоров. Вып. 1-49. - СПб.: Наука, 1965, 2016.
15. Витов М. В., Власова И. В. География сельского расселения Западного Поморья в XVI XVHI веках. - М.: Наука, 1974. - 191 с.
16. Соколова А. А. Концепция лингвотопа в географии и краеведении // XIV Царскосельские чтения: Материалы междунар. науч. конф. - СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2010. - Т. II. - С. 300-302
17. Горбацкий Г. В. Физико-географическое районирование Арктики. Часть 1. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. - 56 с.
18. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологи-ческий аспекты. - М.: Языки славянской культуры, 1996. - 288 с.
19. Калуцков В. Н. Теоретические представления о геоконцепте // Культурная и гуманитарная
география. - 2012. - Т. 1, № 1. - С. 27-36.
20. Дранникова Н. В. Локальная идентификация в фольклорно-речевой практике жителей Зимнего берега Белого моря: (Мезенский район Архангельской области) // Учен. зап. Петрозавод. гос. ун-та. Сер. Общественные и гуманитарные науки. - 2011. - № 7, Т. 2. - С. 31-35.
21. Телятников М. Ю., Троева Е. И., Пристяжнюк С. А. и др. Растительность низовий р. Индигирки (равнинные и горные тундры) // Turczaninowia. - 2015. - №4 (18). - С. 128-168.
22. Боякова С. И. Русские старожилы Якутии: культура и ландшафт // Российская Арктика: история, современность, перспективы / материалы XV междунар. Соловецкого форума. - Архангельск; Соловецкие острова, 2012. - С. 43-51. URL: narfu.ru/aan/ (дата обращения: 30.06.2016).
R e f e r e n c e s
1. Ivanov V. V. Transformatsiia prirodnykh kompleksov pri nedropol'zovanii v usloviiakh Iakutii.-Novоsibirsk: Nauka, 2015. - 248 s.
2. Apresian Iu. D. Izbrannye trudy: v 2 t. T. 2. Integral'noe opisanie iazyka i sistemnaia leksikografiia. - M.: Iazyki russkoi kul'tury, 1995. - 766 s.
3. Horton R. African traditional thought and western science // Africa. - 1967. - Vol. 37. - № 1 2.
4. Berezovich E. L. Russkaia toponimiia v etnolingvisticheskom aspekte: prostranstvo i chelovek. - M.: LIBROKOM, 2009. 318 s.
5. Gerd A. S. Vvedenie v etnolingvistiku: kurs lektsii i khrestomatiia. - SPb.: Izd-vo SPbGU, 2005. - 457 s.
6. Sokolova A. A. Dvinskii Sever kak ob"ekt lingvogeoikoniki (organizatsiia prostranstva po vertikali «voda - zemlia - nebo») Gumanitarnaia geografiia. Vyp. 2. - M.: Institut Naslediia, 2005. - S. 90-112.
7. Duvall S. S. «Land» and life Ethnoecology and ethnogeography as complementary approaches to the analyses of landscape perception // Landscape in language: transdisciplinary perspectives (Culture and Laguage Use; Vol. 4). - Philadelphia; Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2011. - P. 121-142.
8. Turk A. G., David M. M., Stea D. Ethnophysiography // Landscape in language: transdisciplinary perspectives (Culture and Language Use; Vol. 4). - Philadelphia; Amsterdam: John Benjamins Publishing Co, 2011. - P. 25-46.
9. Tokarev G. V. Kontsept kak ob"ekt lingvokul'turologii (na materiale reprezentatsii kontsepta «Trud» v russkom iazyke). - Volgograd: Peremena, 2003. - 213 s.
10. Chikachev A. G. Russkie na Indigirke. - Novosibirsk: Nauka, 1990. - 189 s.
11. Druzhinina M. F. Slovar' russkikh starozhil'cheskikh govorov na territorii Iakutii: Uchebnoe posobie: Vyp. 1-4. - Iakutsk: Izd-vo Iakutskogo un-ta, 2007.
12. Druzhinina M. F. Frazeologizmy v starozhil'cheskikh russkikh govorakh na territorii Iakutii: materialy dlia frazeologicheskogo slovaria russkikh govorov. - Iakutsk: Izdatel'skii dom SVFU, 2013. - 280 s.
13. Dal' V. I. Tolkovyi slovar' zhivogo velikorusskogo iazyka. T. I-IV. - SPb.: Diamant, 1996.
14. Slovar' russkikh narodnykh govorov. Vyp. 1-49. - SPb.: Nauka, 1965, 2016.
15. Vitov M. V., Vlasova I. V. Geografiia sel'skogo rasseleniia Zapadnogo Pomor'ia v XVI XVIII vekakh.
- M.: Nauka, 1974. - 191 s.
16. Sokolova A. A. Kontseptsiia lingvotopa v geografii i kraevedenii // XIV Tsarskosel'skie chteniia: Materialy mezhdunar. nauch. konf. - SPb.: LGU im. A. S. Pushkina, 2010. - T. II. - S. 300-302.
17. Gorbatskii G. V. Fiziko-geograficheskoe raionirovanie Arktiki. Chast' 1. - L.: Izd-vo LGU, 1962. - 56 s.
18. Teliia V. N. Russkaia frazeologiia. Semanticheskii, pragmaticheskii i lingvokul'turologicheskii aspekty. - M.: Iazyki slavianskoi kul'tury, 1996. - 288 s.
19. Kalutskov V. N. Teoreticheskie predstavleniia o geokontsepte // Kul'turnaia i gumanitarnaia geografiia.
- 2012. - T. 1, № 1. - S. 27-36.
20. Drannikova N. V. Lokal'naia identifikatsiia v fol'klorno-rechevoi praktike zhitelei Zimnego berega Belogo moria: (Mezenskii raion Arkhangel'skoi oblasti) // Uchen. zap. Petrozavod. gos. un-ta. Ser. Obshchestvennye i gumanitarnye nauki. - 2011. - № 7, T. 2. - S. 31-35.
21. Teliatnikov M. Iu., Troeva E. I., Pristiazhniuk S. A. i dr. Rastitel'nost' nizovii r. Indigirki (ravninnye i gornye tundry) // Turczaninowia. - 2015. - №4 (18). - S. 128-168.
22. Boiakova S. I. Russkie starozhily Iakutii: kul'tura i landshaft // Rossiiskaia Arktika: istoriia, sovremennost', perspektivy / materialy XV mezhdunar. Solovetskogo foruma. - Arkhangel'sk; Solovetskie ostrova, 2012. - S. 43-51. URL: narfu.ru/aan/ (data obrashcheniia: 30.06.2016).
