CC BY
66
ШШОМШНШ
ОСМЫСЛЕНИЕ НООСФЕРЫ
УДК 502.1 ББК 65.04
DOI 10.53115/19975996_2021_04_068-078
Ю.Н. Гладкий, Д.Л. Лопатников
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ НЕОДЕТЕРМИНИЗМ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ
Географический неодетерминизм трактуется как новая версия прежнего феномена, приобретшего приставку «нео». Подобно тому, как в философии переход от традиционного (линейного) детерминизма к нелинейной парадигме ассоциируется, прежде всего, со становлением неклассической науки, неодетерминизм в географии связывается, прежде всего, с усилением алармистской «экологизации» массового общественного сознания в постиндустриальную эпоху, реализацией концепций «устойчивого развития», «зеленой экономики» и т.д. Подчеркивается, что детерминизм в понимании системы «природа -общество» всегда были и остаются тесно связанными с развитием философской мысли и общим ходом мировой истории. Уточняются современные подходы к классическим теориям географического детерминизма. Констатируется и критикуется слабое внимание известных теоретиков постиндустриального общества к роли природной компоненты в его становлении. Между тем, географический детерминизм как концептуальный методологический подход в современной географии не устаревает по мере развития научно-технического прогресса. В постиндустриальную эпоху он не ослабевает или отменяется - он модифицируется.
Ключевые слова:
географический детерминизм, географический неодетерминизм, «зеленая экономика», постиндустриализм, природные ресурсы, устойчивое развитие, экологическая проблема.
Гладкий Ю.Н., Лопатников Д.Л. Географический неодетерминизм постиндустриального времени // Общество. Среда. Развитие. - 2021, № 4. -С. 68-78. - DOI 10.53115/19975 9 9 6_2 021 _04_068-078.
© Гладкий Юрий Никифорович - доктор географических наук, профессор, член-корреспондент РАО, зав. кафедрой экономической географии,
Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург; e-mail: gladky43@rambler.ru © Лопатников Дмитрий Леонидович - доктор географических наук, старший научный сотрудник, Институт географии РАН, Москва; e-mail: imartos@mail.ru
см о см
О
На протяжении всей истории человечества взаимосвязь человека и природы была и остается неизбежной. Идеалом такого взаимодействия является гармония их отношений, то есть относительное динамическое равновесие. Но столь же неизбежна трансформация характера и форм такой взаимосвязи. В доцивили-зационное время человек был напрямую зависим от даров природы. Цивилизация внешне обособила человека от нее, но в реальности зависимость от природы возрастала по мере роста потребления природных ресурсов. В течение тысячелетий жизнь народов, государств, цивилизаций зависела от ресурсно-сырьевой базы: при
господстве аграрного уклада - от агропромышленных ресурсов, в индустриальное время - прежде всего, от минеральных энергетических и сырья для обрабатывающей промышленности. Главным природным фактором общественного развития был сырьевой.
По мере роста в экономике доли обрабатывающей промышленности, а затем -сферы нематериального производства с высокой добавленной стоимостью, роль природно-сырьевого фактора в росте валового продукта, размещении хозяйства существенно снизилась. Новая роль природного фактора с наступлением постиндустриального времени в первую очередь
связана уже не с сырьем, а с экологическим фактором.
Уже одно это обстоятельство вносит корректирующий элемент в сложившиеся представления о сущности географического детерминизма. Впрочем, и без этого историческая оценка этого феномена богата перипетиями произвольного толкования, что явилось следствием распространения вненаучных ориентаций и предпочтений: идеологических, религиозных, корпоративных, даже политических. При обсуждении вопросов детерминизма между представителями разных наук в «герменевтическом круге» часто возникают труднопреодолимые барьеры понимания друг друга, связанные, прежде всего, с экспликацией индикаторов самого феномена «детерминизм», а также отдельных терминов.
Подобные ситуации вполне объяснимы, если учесть огромное множество упоминаемых в специальной литературе видов детерминизма: культурный, технологический, биологический, исторический, экономический, географический (природный), психологический и др. Дополнительный «сумбур» в анализ проблем детерминизма вносит иногда используемый категориальный подход к его классификации (статистический подход, количественный, структурный, механический, диалектический, «мультидетерминизм», взаимный и др.). Ясно, что в качестве объединяющей основы для всех рефлексий на проблему детерминизма служит его философская онтология.
Нередко в качестве смысловых синонимов географического детерминизма в литературе используются понятия «климатический детерминизм» и «экологический детерминизм». Разумеется, эти нюансы имеют не только академический интерес - они различаются предметным истолкованием и отражают период бурной рефлексии и «расшатывания» понятийного аппарата феномена «детерминизм» (особенно в социологии, столь чувствительной к методологическому поиску).
Аксиоматическим сегодня является утверждение о том, что теоретической основой «раннего» детерминизма является продукт классической науки - учение о взаимосвязи и взаимной определенности всех явлений и процессов, приверженности доктрине о всеобщей причинности. Его «отцом» считается П.С. Лаплас - французский астроном и математик, один из авторов теории вероятностей. Отвергая «лапласовский детерминизм», оппоненты резко критиковали его за «линейность», традиционность, ме-
ханистичность и т.д. Нобелевский лауреат И. Пригожин назвал такой детерминизм «карикатурой на науку», а Г. Кестлер -«смирительной рубашкой», надетой на философию материализмом XIX в. [38]. Еще один нобелиат М. Борн отмечал: «Неограниченная вера в причинность неизбежно приводит к идее о том, что мир является автоматом, а мы сами - лишь маленькие зубчатые колесики этого автомата. Этот детерминизм во многом напоминает детерминизм религиозный, принятый различными вероучениями, проповедующими, что действия человека с самого начала предопределены Господом» [3, с. 143].
Казалось бы, можно оставить в стороне подобные размолвки в среде математиков и физиков, связанные, например, с сущностью «линейности» (постепенными плавными изменениями тел и объектов, не меняющими их пространственной конфигурации) или «обратимости» (свойством процесса протекать в обратном направлении, возвращать систему в первоначальное состояние) и т.д. Однако трудно абстрагироваться от разногласий о сущности детерминизма не только в трудах представителей точных наук, но и в работах философов, социологов, психологов, ибо дискуссии «проливают свет» на специфику не только категории «географический детерминизм», но и «географический неодетерминизм».
Еще в СССР усилиями философов (Б.М. Кедров, В.С. Стёпин и др.) было установлено, что детерминизм не сводится к линейной парадигме, и в условиях становления неклассической науки не может сводиться к причинности. Конкретно в географии он включает все многообразие связей - природных, генетических, экологических, функциональных, корреляционных и др., в том числе и тех, которые являются редкими, случайными, даже единичными.
Угасание идей «традиционного» географического детерминизма во многом обусловлено их недостатками, носящих эксплицитный характер и подвергавшихся оправданной критике. Прежде всего, речь идет о проявлявшейся в прошлом (особенно в условиях реализации коммунистической доктрины в СССР) недооценке фундаментальных законов природы, обуславливающих процессы, связанные со случайностью и необратимостью. Не удивительно, что нелинейный тип детерминизма давно уже стал фундаментальным для синергети-ческой парадигмы современного естествознания и гуманитарных наук, а ориентация на него - определяющей в научном поиске.
CD Ci
см о см
о
Но утверждение, что традиционный (линейный) географический детерминизм давно «почил в бозе», противоречит реальным фактам. Оставляя без внимания опусы начинающих авторов, упомянем о вовсе не безызвестном американском ученом Дж. Даймонде, который в своей книге «Оружие, микробы и сталь», по существу, воскресил «научное открытие» эпохи Ш. Монтескье [21]. По саркастическому замечанию его же соотечественника, географа Э. Слейтера [43], Даймонд утверждает, что нынешняя дифференциация мира на богатые и бедные регионы имеет простое объяснение, которое упустили из виду все, кроме него: различия в окружающей среде определили разные «судьбы человеческих обществ» [35].
Увлекшись ролью природной среды, критикуемый автор среди причин отсталости слаборазвитых стран не посчитал нужным даже упомянуть о стадиальном запаздывании традиционных африканских обществ, о слабой их совместимости с классической рыночной экономикой, о колониализме, об ошибках лидеров этих стран в выборе и осуществлении стратегии социально-экономического развития и т.д. Конечно, можно было оставить без реакции «тронутую нафталином», мало популярную точку зрения и данного автора, если бы не одно обстоятельство: подобный «ренессанс» теории географического детерминизма был удостоен Пулитцеров-ской премии. А вдруг, какая-то мало просвещенная часть читательской аудитории увидит в книге взлет новаторской мысли ученого, сочтя ее за проявление географического неодетерминизма в науке?
Истоки и позиции географического детерминизма
Широкое распространение философского понятия «детерминизм» (от лат. «determinare» - определять) в естественных и гуманитарных науках во многом обусловлено его принадлежностью к философской концепции развития - не чуждой и тем, и другим. Оно является хорошо разработанным и означает закономерную взаимосвязь, взаимозависимость и причинную обусловленность различных явлений. Наряду с другими науками детерминизм широко используется и в географии. Более того, идеи детерминизма, можно сказать, пронизывают всю географическую науку, для которой взаимозависимость между многообразием различных явлений и процессов принципиально важна.
Два взгляда на характер взаимоотношений природы и человека, представлен-
ные в философии и науке по сей день - детерминистский и индетерминистский родились еще во времена древних Греции, Рима, Китая. Принято считать, что нар-ративы обусловленности общественного развития природными условиями были сформулированы Гиппократом и Аристотелем. Но аналогичные идеи присутствовали и в трудах ученых Востока. Например, в древнекитайском философском трактате «Гуань-цзы» четко сформулирована мысль о том, что образ жизни населения, его хозяйственный быт и культура определяются «географическими и... климатическими условиями» [37, с. 106].
Детерминизм и индетерминизм в понимании системы «природа-общество» всегда были тесно связаны как с развитием философской мысли, так и общим ходом мировой истории. Например, выдающийся советский географ середины прошлого века Р.М. Кабо писал о том, что реформация с ее антропоцентризмом и культом могущества человека привела к «антиэколо-гизму Нового времени» [9]. В это же время противники антропоцентризма отстаивали детерминистские идеи, среди них Ж.Б. Дюбо, И.-Г. Гердер, Ш.-Л. Монтескье. С накоплением общенаучного знания идеи синтезировались в теории, которые в свою очередь порождали целые научные школы. Особая роль в детерминистских теориях отводилась климату. Еще в XVIII в. Монтескье сформулировал свою сакраментальную фразу: «власть климата сильнее всех властей» [21].
Индетерминисты считали, что особенности развития тех или иных народов и стран мало зависят от природных условий и определяются, прежде всего, внутренними социально-экономическими факторами: особенностями сложившихся моделей хозяйственных систем, взаимоотношениями между различными социальными группами.
Индустриальный период усилил инде-терминистские тенденции в науке. Апологетика индустриального времени была теснейшим образом связана с таким понятием, как научно-технический прогресс («революция»). Но, несмотря на яркую технократичность эпохи капитализма, характер воздействия капиталистического развития на природу и на окружающую человека среду не был обойден вниманием большинством выдающихся мыслителей своего времени: философами, социологами, экономистами, среди которых И. Кант, К. Сен-Симон, Г. Гегель, Л. Фейербах, К. Маркс, Ф. Энгельс.
В трудах К. Маркса ключевым стал анализ истоков и результатов промыш-ленно-технологических революций на Западе как главного экономического достижения индустриального времени. При этом ни сам К. Маркс, ни другие классики марксизма-ленинизма не обходили вопрос взаимоотношений человека и природы. Несмотря на подчеркивание решающей роли социальных факторов в общественном развитии, К. Маркс не отрицал значимость природных. Достаточно вспомнить его высказывание о том, что родина капитализма, Европа - зона умеренного климата [16]. Но в целом марксистское видение характера взаимоотношений природы и общества было индетерминистским.
Одна из первых целостных географических детерминистических концепций взаимодействия общества и природы была создана К. Риттером в первой половине XIX в. В дальнейшем она получила развитие в трудах Э. Реклю, Л.И. Мечникова. В XIX в. в географии появился ряд направлений и научных школ, большинство из которых стояло на детерминистских позициях. Наиболее яркое из них - антропо-география, берущая свое начало в трудах К. Риттера, Г. Спенсера, Ф. Ратцеля. Стоит отметить, что в России антропогеографи-ческое направление было одним из ведущих в течение нескольких десятилетий на стыке XIX-XX столетий, получив свое развитие, прежде всего, в трудах Л.Д. Синиц-кого и А.А. Крубера. Из антропогеографии впоследствии развился американский эн-вайронментализм. Он ставил развитие и размещение хозяйства в зависимость от природных условий и ресурсов.
С течением времени, по мере развития и углубления научного знания, позиции географического фатализма стали ослабевать. Еще в конце XIX в. во французской школе географии человека (П. де ла Блаш, Э. Мартонн, А. Деманжон) зародился поссибилизм, отрицавший крайние формы географического фатализма и исходивший из того, что природная среда действительно создает возможности, предпосылки для формирования культурных ландшафтов как определенного итога человеческой деятельности, но их использование зависит в первую очередь от самого человека.
В СССР в условиях официальной марксистско-ленинской идеологии к географическому детерминизму относились настороженно, так как он смещал акцент причинности и обусловленности общественных процессов с борьбы классов к процессам взаимодействия природы и
общества [4]. Недоучет роли природных условий особенно сильно проявились в отечественной географии советского времени, в течение десятилетий исходившей из широко известного постулата: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача». Н.Н. Баранский, участвуя в острых дискуссиях среди географов на эту тему, предостерегал от двух крайностей: от географического фатализма (то есть крайнего детерминизма, от слова «фатальный» - неизбежный, предопределенный), и от географического нигилизма (крайнего индетерминизма) [1].
В постсоветское время идеологические «табу» в отношении географического детерминизма были сняты. Одной из ярко выраженных детерминистских публикаций стала резонансная книга А.П. Парше-ва «Почему Россия на Америка» (1999) [23], где в традициях классического детерминизма делалась попытка обосновать особый путь России ее суровым климатом. За первые два десятилетия нынешнего века сюжеты детерминистского характера можно увидеть в отдельных работах в области экологической географии [13; 32], религиозной географии [28], а также социологии и философии [20; 29] и истории науки [6; 18; 22] и т.д.
В другую крайность впадают отдельные теоретики постиндустриального общества, часто оставляющие природу вообще «за скобками» [2; 8; 10; 44; 45; 46 и др.]. Среди приводимых ими критериальных элементов такого общества приводятся экономические социальные, психологические, духовные, культурные, но фактически игнорируется состояние природной среды, роль обостряющейся экологической проблемы. Подобная позиция, безусловно, снижает ценность теоретических поисков аналитиков «нового общества» -Д. Белла, Кастельса, Э. Тоффлера, М.А. Турена, В. Иноземцева и др. [5].
Географический неодетерминизм
Географический детерминизм условно можно представить в виде некой «квазидихотомии»: старый детерминизм и новый детерминизм, то есть «неодетерминизм». Первый из них, истоки которого восходят к древности, покоится на представлении о том, что природа, особенно климат, определяют историческое развитие. Разумеется, различные авторы неодинаково рисовали картину влияния природных условий на развитие общества. Пожалуй, одной из наиболее упрощенных картин такого рода нарисована Ш. Монтескье
см о см
о
с акцентом влияния климата на телесную организацию индивидуума, его характер, привычки и даже на социальную организацию человечества и формы управления государством. Определенную роль в торжестве «старой» версии детерминизма сыграли идеи «социального дарвинизма», появившиеся в связи с рассуждениями Ч. Дарвина об эволюции.
Установление хронологических рамок прихода эпохи «нового географического детерминизма» не поддается точной детерминации хотя бы потому, что он воплощает в себе немало идей «старого» детерминизма.
В трудах современных философов неодетерминизм трактуется в несколько «непривычной» для географов форме: как «новая версия интерпретации феномена детерминизма в современной культуре, фундированная презумпциями нелинейности, отсутствия феномена внешней причины и отказа от принудительной каузальности» [19]. При этом отказ от традиционного (линейного) детерминизма характерен не только для естествознания (физики, биологии и т.д.), но и гуманитарной сферы, где зарождение идей «нелинейности», «случайности» произошло даже раньше, чем в классических естественных науках, отрицавших многообразие природы. Нетрудно видеть, что применительно к географии как междисциплинарной отрасли научного знания правомерно отнести появление «неклассических» идей детерминизма к более раннему периоду.
В чем же конкретно заключается суть «новой версии интерпретации феномена географического детерминизма», тем более что значение природной среды для жизни людей, строго говоря, не может становиться больше или меньше?
Во-первых, речь идет о резком «крене» содержания идей географического детерминизма в сторону экологического детерминизма или энвайроментализма (от англ. environment - среда), часто ассоциирующегося с социальной экологией (не связывать с «социальным дарвинизмом, который также иногда именуется «экологическим дарвинизмом»). Акцент смещается от анализа изменений жизнеобеспечивающих ресурсов геосферных оболочек к изучению реге-нерационного механизма биосферы, опасных флуктуаций климата, роли «зеленой экономики» и т.д.
Во-вторых, новая версия предполагает более глубокое осмысление неразрывной взаимозависимости природы и социума с учетом того обстоятельства, что потреб-
ности общества продолжают расти прямо пропорционально возрастанию уровня его технико-экономического и технологического развития. Соответственно, происходит оценка и переоценка обратного влияния человеческого общества на природу, что не было характерно для «старого» географического детерминизма.
В-третьих, новое понимание географического детерминизма связывается с непременным учетом глобальных энергетических потоков и биогеохимических циклов.
В-четвертых, специфической функцией географического неодетерминизма как области научного знания становится активное участие его в превращении экологической проблемы в доминирующую мировоззренческую установку, в формировании нового типа бытия - экологического.
При рассмотрении эволюции географического детерминизма может появиться соблазн использовать практикуемое некоторыми сторонниками синергетики и постмодернизма (особенно в социогумани-тарной науке) выделение классики, неоклассики и постклассики для демаркационного разделения классического («линейного») географического детерминизма, неклассического детерминизма и неодетерминизма. Однако это ложный ход. В отличие от физики, в социологии, а равно и географии, граница между классикой и неклассикой аморфна и расплывчата. В них не было достижений, подобных открытию законов инерции, всемирного тяготения или небесной механики, дававших специфические маркеры для демаркации эпох (в т.ч. для отказа от «лапласовского детерминизма).
В истории философии, социологии, психологии и естествознания существует столько тонких различений оттенков или видов детерминизма (Д. Юм, И. Кант, М. Вебер, Г. Кастлер, А. Бандура, Б.М. Кедров, В.С. Стёпин, М.А. Можейко, С.А. Ша-вель и др.), обусловленных вненаучными факторами (вплоть до корпоративных), что единый демаркационный подход просто немыслим.
Определенный интерес для различения упомянутых версий представляет идентификация российскими философами двух типов детерминизма «жесткого» и «вероятностного» (статистического) [29]. Первый из них, отражающий такие свойства элементов системы как однозначность характера связей, их равнозначность и независимость свойств элементов от их вхождения в систему, ассоциируется, например, с жестко детерминированными техноло-
гическими системами (машинами, автоматами, кибернетическими устройствами и т.д.). Второй тип детерминизма - вероятностный - более соответствует задаче анализа объекта нашего исследования -географического детерминизма. Для этого типа характерны обладание многими степенями степеней свободы, наличие статистического распределения параметров системы (переменных), утрата межэлементных связей и появлением «свободных», т.е. независимых элементов (частиц) и т.д.
Возникновение в последнем случае необходимости глубокого исследования естественнонаучных проблем, связанных с процессами энтропии, флуктуации, перемешивания, релаксации и т.д. [33], позволяет относить феномен географического детерминизма больше к данному типу. Вместе с тем, противопоставление упомянутых типов детерминизма вряд ли конструктивно, поскольку «жесткий» и «вероятностный» типы детерминизма могут успешно дополнять друг друга, синтезируясь именно в неодетерминизме.
Приоритетные идеи неодетерминизма
Классические идеи географического детерминизма и их трансформации тесно связаны с хозяйственными укладами времени их рождения. В XVIII в. наибольшее внимание уделялось влиянию климата на общественное развитие, что соответствовало аграрному укладу в большинстве стран того времени. Период индустриализации Х1Х-ХХ вв. - время научного осмысления масштабного роста ресурсопотребления. Усиление зависимости от ресурсов, и, прежде всего, минеральных, определяющих возможности развития отдельных государств и мира в целом, рассматривалось детерминистами и поссибилистами как естественное следствие перехода к индустриальному укладу.
Индетерминистский взгляд не только не признавал важности связи между стремительным ростом ресурсопотребления и экономическим ростом, но и исходил из того, что роль природных факторов в развитии неизменно снижается, уступая место научно-техническому прогрессу, детерминирующему успехи авангардных стран.
Действительно, если взять не абсолютные, а удельные показатели участия природных ресурсов в генерации ВВП, то их доля в этой генерации неуклонно сокращается. Это можно проиллюстрировать на одном из ключевых диагностических показателей - удельной энергоемкости
мирового валового продукта, измеряемого общими энергозатратами на доллар ВВП. Значение этого показателя стабильно снижается. Вместе с этим, снижение общей ре-сурсоемкости мирового ВВП пока не привело даже к стабилизации потребления природных ресурсов, которое продолжает расти. Это становится одной из многих дискуссионных тем при оценке перспектив глобального развития человечества среди экономистов, социологов, экологов, географов. Диапазон мнений здесь не менее широк, чем диапазон оценок детерминизма-индетерминизма в системе «природа-общество»: от пророчеств неизбежного апокалипсиса при сохранении «императива роста» до идеи неисчерпаемости потенциальных природных ресурсов для человеческого развития.
Наиболее известными стали доклады Римскому клубу в 60-80-е годы минувшего столетия [17], посвященные пределам возможностей глобального экономического роста в связи с ограниченностью ресурсов. Следует признать, что прогноз о скором исчерпании нефтегазовых ресурсов, представленный в первом, алармистском докладе «Пределы роста» (1973), к счастью, не оправдался. Но это обстоятельство нисколько не умаляет значимости поднятой проблемы, хотя бы потому, что масштабная эксплуатация углеводородных залежей имеет свой исторический предел. В этой связи упомянем о знаковой работе Дж. Саймона, выполненной в ярком полемическом ключе и вызвавшей неоднозначные отклики. Нестандартность суждений этого автора обусловлена его утверждениями о необоснованности распространяющегося в мире экологического паникерства, о заблуждении тех, кто множит страхи о надвигающемся глобальном дефиците энергетических ресурсов и т.д. [26]. Неординарные взгляды Саймона в ряде случаев действительно отмечены «избытком оптимизма», но главная его заслуга в том, что он вернул тему «исчерпания природных ресурсов» из алармистского невроза в поле научных дискуссий.
Примечательно и принципиально важно, что после первого доклада «Пределы роста», наряду с ресурсной темой громко зазвучала другая тема, имеющая прямое отношение к взаимоотношениям человек и природы - экологическая. Родилась концепция «устойчивого развития», которая, несмотря на свое методологическое несовершенство, была воспринята научным миром как некая конструктивная мега-идея, способная спасти человечество от
см о см
о
надвигающегося апокалипсиса, который, согласно алармистским концепциям, станет «расплатой» за его варварское отношение к природе. Одним из ключевых постулатов возрождения интереса к географическому детерминизму стала известная формулировка Б. Коммонера «Все связано со всем» [11].
Ренессанс географического детерминизма с наступлением постиндустриального времени и его составляющие. К ярким проявлениям географического неодетерминизма на стыке ХХ-ХХ1 вв. следует отнести, прежде всего, концепции «устойчивого развития» и «зеленой экономики». Почвой для этих концепций стало усиление алармистской «экологизации» массового общественного сознания на стыке столетий.
Концепция «устойчивого развития»
Концепция «устойчивого развития», ставшая в последние десятилетия по сути доктриной глобального развития, носит эксплицитно детерминистский характер, так как связывает одним узлом социально-экономическое развитие и антропогенное воздействие человека на природу. Никогда еще в истории теоретические вопросы взаимоотношения природы и общества не были так тесно связаны с практикой общественной жизни. В этом состоит огромный позитивный сдвиг в осмыслении будущего человечества и веса факторов, которые будут определять это будущее. И среди них на первое место снова выходит природный.
Можно ли говорить о том, что, наконец, найдена теоретическая основа для оптимистического сценария развития человечества на основе его гармонии с природой, что дает, говоря словами Н.Ф. Реймерса, «надежду на выживание человечества» [24] ? Этот вопрос открытый. Никто из реа льно мыслящих ученых, хозяйственников и политиков не ставит под сомнение необходимость коллективно управлять мировым развитием для выживания нынешнего и будущих поколений. Но каков механизм управления такой архисложной мегаси-стемы как «человечество-биосфера», ни философы, ни представители других областей научного знания (экономики, кибернетики, синергетики и др.) дать однозначный ответ не в состоянии. Концепция «устойчивого развития» породила множество дискуссионных тематических направлений в науке, ждущих глубоких, неанга-жированных исследований.
Традиционно сложным остается вопрос о «ёмкости биосферы». Начавшийся
глобальный демографический переход (пока охвативший развитые страны Запада, Японию и др.) неизбежно внесет свои коррективы в футурологические сценарии развития человечества. И хотя на сегодняшний день численность населения мира продолжает расти, прогнозировавшееся ранее его увеличение до 20 миллиардов [7; 25] вряд ли состоится. Пределы «ёмкости биосферы» до сих пор остаются дискуссионными, и вряд ли в обозримом будущем будет найден консенсус среди разнопрофильного научного сообщества, занимающегося этой проблемой. В новой демографической реалии замедляющегося роста народонаселения при оценке такой «емкости» на первый план выйдет «качество человечества» и экономических систем будущего, а не количество народонаселения.
Одна из ключевых тем в рамках борьбы за «устойчивое развитие» - глобальное изменение климата. Не оспаривая относительно достоверные данные мониторинга климата Земли за последние полтораста лет, они не указывают однозначно на вину человека в процессе глобального потепления. Антропогенное глобальное потепление - серьезная научная гипотеза, у которой есть сторонники и противника, но, ни в коей мере не доказанный научный факт. Науке ставить точку в этой теме рано [12; 30; 31]. Тем не менее, именно тематика «глобального потепления» стала одним из мощных катализаторов экологизации общественного сознания в первые десятилетия нынешнего века как почвы для стремительного роста всевозможных «зеленых» движений и организации влиятельных «зеленых» партий. Экологический популизм приобрел планетарные масштабы.
Вместе с этим, даже если оценивать антропогенную версию глобального потепления как в большей степени популистски-конъюнктурную, чем научную, нужно признать, что она уже оказывает реальное и все возрастающее влияние на современную социально-экономическую политику государств. Долгосрочные стратегии развития стран и макрорегионов строятся на основе обязательств по сдерживанию выбросов парниковых газов, и, прежде всего, С02, что уже дает зримые сдвиги в топливно-энергетическом балансе как отдельных стран, так и мировой экономики в целом. Переход к «зеленой экономике» провозглашен и в той или иной степени уже реализуется в большинстве не только развитых постиндустриальных стран, но и во многих развивающихся странах.
Одним из индикаторов неодетерминистской парадигмы современных исследований является оценка последствий роста выбросов СО2. Утверждается, что переход от ледникового периода к межледниковью сопровождался увеличением концентрации углекислого газа в атмосфере на 25% [40]. Значит, одной из переменных в колебании глобальных температур на 10°С между ледниковым периодом и межледни-ковьем является состав атмосферы. И хотя до сих пор не совсем ясна природа образования «стадиалов» (т.е. циклов чередования теплых и холодных периодов), установлено, что углерод-биогеохимический цикл тесно связан с разбалансировкой углекислого газа в атмосфере [39]. Отсюда делается вывод, что продолжающееся сжигание ископаемого топлива неизбежно приведет к дополнительному увеличению содержания углекислого газа в атмосфере на те же 25%, что не только вызовет климатические флуктуации, но и грозит обернуться разрушением современной биосферы и гибелью человечества.
С одной стороны, в последние десятилетия рост выбросов СО2 «отстает» от темпов роста мировой экономики, снижаются удельные показатели выбросов СО2 на 1 доллар мирового ВВП (в постоянных ценах), но это слабое утешение, так как абсолютные объемы выбросов остаются колоссальными. При этом наблюдаются заметные сдвиги в роли различных стран и регионов в выбросах углекислого газа [14]. Естественно, ключевую роль в антропогенных выбросах играют старопромышленные регионы мира, а также новые индустриальные страны Азии, где развитие промышленности сопровождается стремительным ростом антропогенной эмиссии СО2. Справедливости ради, отметим, что именно крупнейшие экономики Западной Европы за последние тридцать лет внесли наибольший вклад в сокращение выбросов углекислого газа: Великобритания - на 28%, Германия -24%, Италия - 21%, Франция - 15% [27; 47]. Крупнейшим же эмитентом антропогенового СО2 остается Китай, доля которого превышает суммарную долю выбросов США и стран ЕС [14].
Конечно, по одному показателю антропогенных выбросов СО2, при всей его важности, нельзя судить об изменении всех параметров антропогенной нагрузки в различных регионах и странах мира. Но это показательный кейс на одном из самых исследуемых экологических индикаторов в последние полвека. Вне зависимости от
приверженности или скептицизма в отношении гипотезы антропогенного глобального изменения климата, к показателю антропогенной эмиссии CO2 привязаны в той или иной степени ряд других важных индикаторов антропогенной нагрузки и экологических характеристик хозяйства стран и регионов мира.
«Зеленая экономика»
Обращение к идеям так называемой «зеленой экономики» в начале нынешнего столетия стало своеобразным «брендом» модернизации экономики десятков высокоразвитых стран мира. Несмотря на расплывчатость определения «зеленой экономики», содержащегося в Программе ООН по охране окружающей среды - UNEP (как экономики, приводящей к росту благосостояния людей, большей социальной справедливости, снижению экологических рисков, преодолению нехватки экологических благ и т.д.), декларируемые принципы создания «зеленой экономики» абсолютно логичны. Они фокусируют внимание на снижении ресурсоемкости и экологоемкости экономики и, кстати, очень перекликаются с отечественной концепцией рационального природопользования, согласно которой достижение экономического результата должно сопровождаться снижением экологических издержек [15].
В качестве критериев соответствия трансформации экономики в «зеленую» эксперты ООН предлагают использовать три вида индикаторов: экологические, экономические и агрегированные. Объем выбросов загрязняющих веществ на единицу ВВП и их динамика позиционируются как главные экологические индикаторы. В числе экономических - объемы инвестиций, процент занятых в «зеленых» секторах экономики, а также ресурсоемкость ВВП. Наконец, агрегированный индикатор отражает так называемую природоем-кость экономики, характеризующую тип и уровень эколого-экономического развития любой страны. О природоемкости можно судить по удельным затратам во всей цепи - от добычи первичных природных ресурсов до продукции, получаемой после их переработки с учетом удельных величин загрязнений на единицу конечной продукции. В научной литературе широкое внимание привлекла попытка группы экспертов университетов Европы разработать в рамках проекта CREEA - Compilingand Refining of Economic and Environmental Accounts («Формирование и совершенствование экономических и эко-
см о см
о
логических счетов») уникальную систему для анализа экономического роста с учетом его влияния на компоненты окружающей среды [41]. Особенность подхода состояла в удачной методике оценки экономического роста с учетом углеродоемкости, водоемкости, материалоемкости и замлеем-кости производства.
Принципиальный «нюанс» неодетерминистского подхода к оценке современной кономики состоит в обязательном учете не только величины природоемкости в государствах-производителях продукции, но и государствах-потребителях ее. С одной стороны, так называемый «углеродный след» (carbon foot print) КНР сегодня является наиболее объемным в мире - он превышает показатели США и ЕС вместе взятых. С другой - вряд ли правомерно всю ответственность за выбросы СО2 возлагать на Китай, ведь потребителями его «углеродной» продукции являются крупнейшие экономики мира, включая США, Германию, Великобританию, Францию, Италию и др.
Данные официальной статистики свидетельствуют о том, что Китай вовсе не отстает от США в развитии «зеленой» энергетики. Так, в 2018 г. потребление энергии от ВИЭ в стране оказалось почти на 40% больше, чем в США и в три раза больше, чем в Германии, а суммарные мощности национальной гелиоэнергетики превысили американские в 2,5 раза, причем темпы ее развития не имеют аналогов в мире. Так, общая мощность солнечной энергетики в Китае в 2017 г. достигла 112,34 ГВт, а 2020 г. уже превысила 200 [39].
Провозглашение КПК курса на формирование в стране «зеленой цивилизации» отражается на происходящих качественных сдвигах в отраслевой и секторальной структуре национальной экономики. С начала XXI в. доля не только сельского хозяйства и горнодобывающих отраслей промышленности, но и обрабатывающего сектора потеснена третичным (нематериальным) сектором. В 2018 г. в КНР произошел фундаментальный качественный сдвиг в секторальной структуре экономики: доля третичного сектора превысила 52%, что подтверждает не только национальный тренд в сторону постиндустриализации, но и курс на построение «зеленой» модели экономики [42].
Переход КНР к инновационному типу развития экономики, освоение пятого и перспективного шестого технологического укладов с учетом экологических приоритетов, наряду с впечатляющими тем-
пами экономического развития, не может не отразиться на состоянии всей мировой экономики. Постоянный акцент западных информационных агентств на тот факт, что Китай, превратившись в «мировую фабрику», стал крупнейшим эмитентом СО2, оставляет втуне превращение его в крупнейшего лидера в сфере возобновляемой энергетики и производства экологических технологий.
Абстрагируясь от политической ангажированности партий «зеленых» в странах ЕС, пытающихся увеличить свой «электоральный капитал», «зеленая экономика» как научное направление отражает прогрессивные устремления общества. Она представляет собой неотъемлемый и зависимый компонент природной среды и призвана сохранять благополучие общества неопределенно долго.
Экологизация общественного сознания
Еще один признак неодетерминистского подхода в научных исследованиях в постиндустриальную эпоху связывается многими авторами с экологизацией общественного сознания. Не последнюю роль в этом играет отношение человека к «обществу потребления», в котором использование материальных благ и услуг часто заслоняет очевидные экологические беды на планете. Получение желаемого спустя время становится нормой и, к сожалению, ценности и мировоззрение людей иногда меняются не в лучшую сторону.
Между тем, общество потребления - в определенной мере результат эффективной экономики, высокой культуры труда, талантливой политики лидеров государств. Таким образом, психологию общества потребления некорректно сводить к стремлению только завладеть материальными ценностями. В меняющихся условиях стран с формирующимися постиндустриальными укладами в качестве ценного потребительского блага выступает экологическое состояние окружающей среды.
Повышение благосостояния населения закономерно ведет к росту экологических потребностей населения, который можно идентифицировать в качестве одного из законов общественной жизни постиндустриального времени [15], в соответствии с которым и происходит формирование общества «экологического потребления». Такой процесс сопровождается ускоренным развитием ряда экологически ориентированных отраслей (прежде всего, туризма), раскрывающих суть так называемой «экологической революции» в странах Запада
и некоторых странах Азии (Японии, Сингапура и др.)
Следует признать, что действие подобного закона в нашей стране встречает немало препятствий, главный среди которых - низкие доходы слишком многих людей. К сожалению, бизнес сопротивляется тем нормам, которым правительство пытается придать статус законопроектов. Речь идет, например, о законопроекте, который обязывает владельцев предприятий и крупных промышленных корпораций устранять причиненный экологический вред территории (акватории), утилизации вторичных отходов и т.д. Во всяком случае, декларируемая властями цель о переходе на экономику замкнутого цикла внушает «острожный» оптимизм.
Россия в постиндустриальном развитии пока отстает от большинства стран Запада, поэтому его влияние на экологизацию общественного сознания проявляется слабее. Усиление такого влияния, бесспорно, будет расти по мере реальных успехов в социально-экономическом развитии страны. С высокой долей уверенности можно предположить, что устойчивый спрос на «экологизацию» российского общества будет происходить параллельно «массовому спросу» на экологическую «санацию» и появлению реальных возможностей для его удовлетворения.
* * *
Изложенное позволяет сделать следующие выводы.
1. Географический детерминизм не устаревает или отменяется, а модифицируется. При переходе к постиндустриаль-
ному времени роль природного фактора в развитии не столько уменьшается, сколько меняется содержимое этого фактора. В результате, нужно говорить не об ослаблении воздействия природного фактора как такового, а об изменении качества этого фактора и характера его воздействия.
2. Географический неодетерминизм логично рассматривать как версию интерпретации традиционного феномена географического детерминизма, не только относя его к нелинейному типу, но и рассматривая его в контексте синерге-тической парадигмы современного естествознания и синергетического потенциала гуманитарных наук (в т.ч. общественной географии).
3. Фактом становится усложняющаяся полидетерминированность общественного развития в XXI в., в котором стремительно усиливается роль экологического фактора. Это делает снова востребованной теорию географического детерминизма для более глубокого осмысления перспектив развития мировой цивилизации.
4. В этой связи едва ли не главная черта новой версии геодетерминизма состоит в повышенном внимании к обратному влиянию человеческого общества на природу, чего в таких масштабах не наблюдалось ранее.
5. Наконец, именно новая интерпретация географического детерминизма способствует происходящему превращению экологической проблемы в доминирующую мировоззренческую идею о формировании нового типа бытия - экологического.
Список литературы:
[1] Баранский Н.Н. Избранные труды. - М.: Мысль. 1980. - 528 с.
[2] Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ.; изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Academia, 2004. - 788 с.
[3] Борн М. Моя жизнь и взгляды. - М.: Прогресс. 1973. - 176 с.
[4] Гладкий Ю.Н. Россия в лабиринтах географической судьбы. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. - 844 с.
[5] Гладкий Ю.Н., Сухоруков В.Д. О природном нигилизме аналитиков постиндустриального общества // Известия РАН. Серия географическая. - 2019, № 5. - С. 121-130.
[6] Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Социальная макроэволюция. Генезис и трансформации Мир-Системы. - М.: Либерком, 2009. - 568 с.
[7] Горшков В. Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. - М.: ВИНИТИ, 1995. -470 с.
[8] Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы / Уч. пос. для студ, вузов. - М.: Логос, 2000. - 304 с.
[9] Кабо Р.М. Природа и человек в их взаимных отношениях как предмет социально-культурной географии // Вопросы географии, сб. 5. - М., 1947. - С. 5-32.
[10] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. - М. , ВШЭ. 2000. - 606 с.
[11] Коммонер Б. Замыкающийся круг. - М.: Гидрометеоиздат, 1974. - 280 с.
[12] Котляков В.М. Льды - это сама жизнь // Наука и жизнь. - 2019, № 7. - С. 2-9.
[13] Лопатников Д.Л. Геоэкология постиндустриального времени // Региональные исследования. - 2016, № 3 (53). - С. 118-124.
78
см о см
[14
[15
[16 [17 [18 [19
[20
[21 [22
[23 [24 [25 [26 [27
[28
[29
[30
[31
[32
[33 [34
[35 [36
[37
[38 [39
[40
[41
[42
[43
[44 [45
[46 [47
О
Лопатников Д.Л. Миграция центра экологического неблагополучия и «геоэкологический переход» // Известия РАН. Серия географ. Т. 84. - 2020, № 5. - С. 728-736.
Лопатников Д.Л., Горбанев В.А. Китай на пути к зеленой цивилизации: первые итоги // Проблемы региональной экологии. - 2020, № 4. - С. 85-94. Маркс К. Капитал. Т. 1. Гл. 14. - М., 1867.
Медоуз Д. и др. Пределы роста / Пер. с англ. - М.: Изд-во МГУ, 1991. - 208 с. Мейнеке Ф. Возникновение историзма. - М., 2004. - 480 с.
Можейко М.А. Неодетерминизм / Постмодернизм. - Интернет-ресурс. Режим доступа: http://niv.ru/ doc/philosophy/encyclopedia-post-modern/306.htm
Можейко М.А. Идея нелинейности и феномен неодетерминизма: методологический поворот в современной науке // Социология. - 2012, № 2. - С. 39-53. Монтескье Ш.-Л. О духе законов. - М.: Рипол Классик, 2018. - 690 с.
Мустафин А.А. Отечественная геосоциология и географический детерминизм: сравнительный анализ // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - 2012, № 21. -С. 10-15.
Паршев А.С. Почему Россия не Америка. - М.: Родина, 2021. - 352 с.
Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества. - М.: Россия молодая, 1992. - 368 с. Риффо К. Будущее - океан. - М.: Гидрометеоиздат, 1978. - 272 с. Саймон Дж. Неисчерпаемый ресурс. - М.: Социум, 2005. - 797 с.
Салыгин В.И, Гулиев И.А., Мустафинов Р.К. Устойчивое развитие и текущее состояние энергетики стран Европейского Союза // Энергетический вестник. - 2016, № 1. - С. 60-71.
Самарова Л.Р. Географический детерминизм в современных религиоведческих исследованиях // Культура народов Причерноморья. - 2006, № 79. - С. 134-138.
Сачков Ю.В. Вероятность - на путях познания сложности // Философия науки. Выпуск Философия науки в мире сложности. Т. 18. - М.: ИФ РАН, 2013. - С. 145-161.
Семенов С.М. Как человек влияет на глобальный климат Земли? / Век географии. - М.: Дрофа, 2018. - С. 49-71.
Снакин В.В. Глобальные изменения климата: прогнозы и реальность // Жизнь Земли. Т. 41. - 2019, № 2. - С. 148-164.
Тишков А.А. Экологический алармизм как метод конкурентной борьбы. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2021/09/29/889008-ekologicheskii-alarmizm (06.11.2021)
Шавель С.А. Неодетерминизм для социогуманитаристики // Социология. - 2012, № 3. - С. 67-77. Commission on Sustainable Development (CSD), United Nations. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://sustainabledevelopment.un.org/csd.html (05.11.2021)
Diamond J. Guns, Germs, and Steel: The Fates of Human Societies. - NY.: W. Norton, 1997. - 480 p. Each Country's Share of CO2 Emissions. Union of Concerned Scientists. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://www.ucsusa.org/resources/each-countrys-share-co2-emissions (06.11.2021)
Guanzi: political, economic, and philosophical essays from early China: a study and translation. Vol. II. -Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997. - 578 p.
Kastler H. The Emergence of Biological Organization. - Yale University Press, 1964. - 83 p.
Key world energy statistics, IEA, 2019. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://www.iea.org/reports/
key-world-energy-statistics (06.11.2021)
Mannion A. Guest Comment: The New Environmental Determinism // Environmental Conservation. - 1994, № 21(1). - P. 7-8.
The World Bank Indicators. Climate Change. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://data.worldbank. org/indicator/ (06.11.2021)
Roach S. Sustainability with Chinese Characteristics. - 2019. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https:// www.chinausfocus.com/finance-economy/sustainability-with-chinese-characteristics (06.11.2021) Sluyter A. Neo-Environmental Determinism, Intellectual Damage Control, and Nature/Society Science // Antipode. - 2003, № 35 (4). - P. 813-817.
Stonier T. Wealth of Information. - L.: Thames Methuen, 1983. - 224 p.
The SAGE Handbook of Environmental change. - London, 2012. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://search.rsl.ru/ru/record/01006600799 (06.11.2021) Touraine A. La societe post-industrielle. - P., 1969. - 315 p.
Tukker A. et al. The Global Resource Footprint of Nations. Carbon, water, land and materials embodied in trade and final consumption. - 2014. - Интернет-ресурс. Режим доступа: https://www.exiobase.eu/index. php/publications/creea-booklet/73 -creea-booklet-web- resolution/file (06.11.2021)
