CC BY
171
Тема номера «Место России в мире: приоритеты, перспективы»
Геоэкономические перспективы России
Н.С. Розов
В настоящей статье под геоэкономикой понимается отрасль знаний, которая изучает взаимодействия между сообществами разного масштаба и характера (например, империи, национальные государства, городские и провинциальные элиты, международные организации, властные, сословные, производственные, торговые, финансовые группы, институты, центры, коалиции и т. д.), относящиеся к контролю над экономическими ресурсами, при том что эти взаимодействия, контроль или сами ресурсы пересекают границы территориальной политической власти. Иногда геоэкономику полностью включают в геополитику, апеллируя к шведско-немецкой классике (В. Цымбурский), иногда напротив, геополитику полностью включают как тему «гегемонии» в геоэкономическую сферу жизни миросистем (И. Валлерстайн, К. Чейз-Данн и др.), иногда пытаются объявить устаревшей геополитику и заменить ее геоэкономикой (Э. Люттвак, Э.Г. Кочетов, А.И. Неклесса). По мнению автора, геополитика и геоэкономика две тесно взаимосвязанные, иногда почти сливающиеся (борьба за проливы или за нефть, вмешательство в монополию государства на сбор налогов), но все же автономные друг от друга сферы, в которых действуют отдельные «объективные логики» (динамические закономерности). Граница четко указана в определении: все, что касается контроля над экономическими ресурсами в рамках имеющихся структур территориальной власти, — это геоэкономика. Все, что касается борьбы за сам этот территориальный контроль, — геополитика.
Повышение миросистемного статуса России
Общеизвестный императив «преодоления сырьевой модели», развития науки и технологий, повышения доли продуктов обрабатывающей промышленности, особенно товаров с высокой добавленной стоимостью, в российском экспорте является частным аспектом более общего ориентира — повышения статуса России в миросистемной иерархии. Более точно, речь должна идти о расширении полупериферийных и ядерных (сердцевинных — core) компонентов в национальной экономике при соответствующем изменении ее положения в структуре мировой экономики.
Дело не в количестве бюджетных средств и не в строгости контроля за их расходованием, а в обеспечении условий миросистемного подъема, главными из которых представляются для современной России следующие:
доступ к технологиям, овладение способами их превращения в товары, востребованные или могущие стать востребованными на мировых рынках; этот доступ и способы можно получить, только став клиентом для патрона, владеющего ими; данная тема будет развернута далее;
наличие кадрового потенциала и опорной сети экономической экспансии, способных к использованию всех имеющихся конкурентных преимуществ; здесь речь идет о том, что товары с высокой добавленной стоимостью нужно не только научиться производить, но и продавать в условиях жесткой конкуренции на мировых рынках; для этого нужны зарубежные торговые представительства с толковыми кадрами, здесь на первых этапах, вероятно, также необходимым является патронаж со стороны стран «ядра»;
качество национальных экономических, политико-правовых и других социальных институтов, не препятствующее, но способствующее этой экспансии; зададимся простым вопросом: что произойдет у нас с особенно успешным бизнесом, который быстро наращивает продажи за рубежом? Вероятнее всего, либо его обложат непомерными налогами и поборами, либо вовсе попытаются отобрать, создать на его месте «госкорпорацию»; при таких социальных условиях любые надежды на повышение миросистемного статуса останутся тщетными; положение изменится, только когда появятся надежная защита бизнеса и постоянная организационно-правовая поддержка государством успешных компаний, экспортных производств, подобно тому как государства США, Германии, Франции, Японии, Китая поддерживают своих производителей;
способность мобилизовать ресурсы (особенно финансовые, научно-технические, информационные и интеллектуальные) для успешной конкуренции в наиболее прибыльных сферах текущей ситуации; традиционные для России способы мобилизации — оборонный («на защиту Родины!»), принудительный («не умеешь — научим, не хочешь — заставим!») и идеологический («ударный труд во имя победы коммунизма во всем мире») либо вовсе не релевантны, либо не действуют в сложившемся обществе со вполне уже потребительским сознанием; требуется некое новое сочетание стимулов социального престижа, экономического вознаграждения и традиций служения (пока еще не полностью уничтоженных).
Интерлюдия: поиск патронов и клиентов для России
При любом раскладе событий России от реалий современной глобальной мир-экономики не уйти. После неминуемого разочарования в имперской политике придется обратиться к мир-экономическим отношениям патронажа и осознать при этом, что перепрыгнуть из периферии в ядро мировой экономики никому никогда не удавалось и у нас не получится. Значит, перспектива на ближайшие десятилетия (как минимум) — поиск ниши и укрепление России в «срединном» статусе полупериферии.
Итак, мы приходим к непривычным императивам: Россия как «клиент» на уровне полупериферии должна выбрать себе «патрона» на уровне ядра мировой экономики, который будет способствовать развитию России, причем не из гуманитарных соображений, а с целью извлечения прибыли и дальнейшего повышения собственного геоэкономического статуса.
Кроме того, Россия должна сама осознать себя в качестве «патрона» и выбрать для себя «клиентов» на уровне периферии, но не из соображений имперского величия, а с целью извлечения экономической прибыли. Главное в этом выборе — перспектива долговременных геоэкономических преимуществ и поддержания целостности России в сложившейся мировой ситуации.
Многие, начиная с И. Валлерстайна, аргументировали естественность и перспективность тесного геоэкономического союза Объединенной Европы и России1. В этом направлении процессы идут, с Европой Россия поддерживает наиболее масштабные экономические связи, но что-то сильно мешает развитию сотрудничества. Для России, если и существует в какой-то степени европейский «патронаж», то масштаб и эффективность его на порядки ниже, чем американский патронаж в Китае.
Для России крайне выгодно согласиться на роль «клиента» Западной Европы в геополитическом плане, поскольку только в этом союзе у нее есть шанс сопротивляться будущему неминуемому давлению на Дальний Восток и Сибирь со стороны Японии, Китая и США. Однако рыхлую, слабо управляемую и вовсе не единую Европу нужно еще чем-то завлечь в Россию. Как это ни ужасно покажется радетелям имперства и великодержавия, Россия сейчас в той ситуации, что ей еще нужно бороться за статус основного клиента Европы, конкурируя с Турцией и Магрибом, с Бразилией и Аргентиной, с Индией и Индонезией.
То, что Европа нужна России в качестве патрона, способны понять не все и не сразу, но веских доводов здесь много. Значительно труднее решается вопрос: почему, собственно, Европа должна обратить взоры на Россию в качестве своего клиента? Вполне вероятно, что Европа, подобно США, будет продолжать освобождаться от «тяжелых» производств, оставляя за собой только интеллектуально-инновационные, высокотехнологические, финансовые и организационные функции. Вопрос в том, где будут строиться европейские «дочки». Приоритетный интерес и непростая задача для России не только и не столько в том, чтобы убедить европейцев в преимуществе российской территории для перемещения и развития европейских производств, а в том, чтобы сделать их действительно привлекательнее, чем в том же Китае, Индии или Турции.
Кто нужен России в качестве «клиента»? В России, как во всякой большой стране (включая США), есть своя миросистемная иерархия, своя полуперифе-рия и отдаленная отсталая периферия. Это и русский Север, и Кавказ, и части Центральной России (например, Псковщина или Черноземье), а также огромные пространства Северо-Востока, в которые лишь вкраплены большие города, почти все находящиеся на линии Транссиба. Извечная страсть российских правителей к экспансии обусловливала три типа отношений имперства к собственной периферии: пренебрежение (что проявляется в дорогах и инфраструк-
1 Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика // Свободная мысль. 1996. № 5. С. 37-38.
туре), жесткий «вывозной» колониализм (от соболей и пеньки до нефти и газа) и (полу) принудительные кампании «освоения» (царские каторги на рудниках, ГУЛАГ, «комсомольские стройки», «поднятие целины», БАМ и пр.).
В чем же отличие требуемого нового отношения российского центра к своим отдаленным провинциям как к клиентам? Прежде всего, это должны быть субъект-субъектные, договорные отношения, пусть несимметричные, но и не однозначно властно-вертикальные. В экономическом плане это выражается в необходимости резкой децентрализации налоговой и бюджетной политики, в правовых гарантиях собственности, дающих уверенность местным правящим элитам и бизнесу, что плоды развития у них не отберут в будущем.
Разумеется, центр всегда заинтересован в получении ресурсов, материальных выгод от подчиненной периферии. Однако стратегии имперского центра (метрополии) по отношению к колонии и полупериферийного патрона к собственной периферии разные. Имперский центр ориентирован на прямые и быстрые выгоды либо от прямого вывоза сырья, либо, при необходимости, от постройки и эксплуатации добывающих предприятий. Миросистемные патроны по отношению к «чужим» клиентам также нередко ведут себя хищнически, но если уж признали клиента «своим», то стратегия меняется. (Так, США после Второй мировой войны не только и не столько эксплуатировали Западную Европу, Японию, Тайвань и Южную Корею, сколько способствовали их развитию. Что уж говорить о заботе американского Федерального правительства о собственных относительно отсталых штатах (Техас, Канзас, Алабама и пр.). Хайвеи с развязками, библиотеки, больницы, университеты здесь либо такие же, либо немного похуже, чем в Новой Англии или Калифорнии.)
Развитие периферийных регионов включает аспекты инфраструктуры, возможности развития экономики, образования, медицины, повышение качества жизни, а также рост населения и качество человеческого капитала. При этом формируются новые части внутреннего рынка, новый потенциал для международной экономической конкуренции. Разумеется, центр в роли патрона получит от этого свою выгоду, но только в будущем и далеко не такую наглядную и примитивную, как доллары в обмен на нефть, газ и лес.
СССР весьма активно занимался экономическим и социальным развитием отдаленных регионов, но всегда в рамках своей имперской структуры и перераспределительной логики. Отсюда огромные города в тех зонах, где жить и воспитывать детей не рекомендуется (Норильск), железные дороги, ведущие в никуда, моногорода, крайне уязвимые к рыночным флуктуациям, и т. п.
Миросистемная логика развития своей периферии предполагает экономическую заинтересованность участников в самих процессах развития, патрон же только способствует ее появлению и поддержанию. Если страна сама соглашается на роль клиента по отношению к другому патрону (например, Западной Европе), то такой поворот следует воспринимать не как унижение и ограничение, а как огромные новые возможности привлечения ресурсов, причем не только и не столько финансовых, сколько интеллектуальных, технологических, культурных.
Внешние клиенты для России. С точки зрения логики мировой экономики, в роли «клиента» России естественно выступают страны СНГ. В этом аспекте
по-новому смотрится политика в отношении миллионной русскоязычной диаспоры: еще в 1990-е гг. это был могучий потенциал для создания сети, инфраструктуры, но уже не для имперской экспансии, а для промышленно-торгового освоения этих исторически связанных с Россией территорий. Сейчас часть эмигрировала, часть ассимилируется, часть исполнена недоверия к России, тем не менее, пока еще смены поколений не произошло, потенциал для геоэкономи-ческой и геокультурной экспансии России остается.
Быть имперским центром, метрополией — значит внеэкономическими методами взимать «дань» в любой форме (к примеру, хлопковую дань из Узбекистана, нефтяную — из Азербайджана, политико-идеологическую и «товарную» — из стран социализма).
Быть патроном, например, по отношению к Узбекистану, Казахстану, Белоруссии, Армении — значит создавать там широкие сети российского торгово-промышленного и финансового представительства, поощрять частные российские фирмы и банки, инвестировать и организовывать там производство и инфраструктуру с непременным последующим извлечением экономической прибыли и расширением влияния российского капитала, промышленности, технологий.
Инвестирование и организация трудоемких производств в перенаселенных районах Средней Азии принесет не только прибыль российско-европейским «патронам», но и достаток десяткам, сотням тысяч населения среднеазиатских стран-«клиентов». Уже сейчас американский, китайский и тот же европейский капиталы стремятся в богатую природными и дешевыми трудовыми ресурсами Среднюю Азию, но не через Россию. В Казахстане, например, уже всерьез рассматривают юань в качестве резервной валюты2.
Передовые отрасли — трамплин в ядро мир-экономики
Хорошо известно, что для проникновения в ядро мир-экономики необходимо «в нужное время заняться нужным делом», т. е. сделать ставку на наиболее перспективные отрасли деятельности и выйти с новой продукцией на уже готовые их воспринять рынки.
Общеизвестно, что в течение последних десятилетий наука, наукоемкие технологии, информация, коммуникации и образование являются именно такими перспективными областями. Современное геоэкономическое доминирование США во многом связано с тем, что американцы с заметным успехом, сознательно и открыто работают над тем, чтобы сделать свою страну чуть ли не монопольным центром фундаментальной науки, международных образовательных услуг и современных (главным образом компьютерных) коммуникаций.
В одиночку в этих областях Россия с заморским гигантом конкурировать не в состоянии. Зато помочь в такой конкуренции европейцам ей вполне по силам. Здесь речь идет об объединении потенциала российской и европейской науки, о кооперации российских вузов с ведущими университетами Европы и Америки, чтобы удовлетворять соответствующие потребности стран Азии.
2 Эксперт. 2009. № 15. С. 10.
Именно в этом контексте следует рассматривать возможности реализации пресловутого российского «инновационного потенциала». Конструкторам, технологам и ученым нужны отнюдь не изолированные монастырские «острова смысла» (А.И. Неклесса), а напротив, максимальная включенность в сети международного сотрудничества, образовательного, интеллектуального, производственного и коммерческого.
Мотивация и престиж творчества многократно возрастают при реализации таких продуктов, а для этого нужны налаженные организационные линии продвижения с финансовым, кадровым, правовым и прочим обеспечением по превращению новых открытых эффектов и технических идей в конечный продукт на прилавках.
Россия традиционно слаба именно в этом пункте. Социалистические попытки «самим вытащить себя за волосы» убедительно провалились. Только подключение к таким развитым линиям продвижения (предпочтительно европейским), пусть вначале на правах младшего партнера и клиента, способно исправить ситуацию. Тогда российские изобретатели будут уже не вымирающими «чудиками», а востребованными и престижными мастерами с именами-брендами, к которым те же европейцы будут посылать молодежь на стажировку. (Подобные прецеденты паломничества в Россию есть, например в музыкальном искусстве и математике. Нам привычно относить этот успех за счет особого личного таланта наших музыкантов и ученых. Наряду с этим очевидным персональным фактором стоит обратить большее внимание на институциональный — на давнюю плотную включенность российской музыки в европейские и мировые конкурсы и фестивали, на включенность российских математиков в мировые профессиональные сообщества, журналы и конгрессы. А ведь они и являются теми самыми линиями продвижения в данных сферах.)
Шанс центральности
Следующий ориентир объединяет три концептуальных аспекта: центральность, значимость портов и ворота в глобальный мир. Общая идея состоит в том, чтобы развивать российские территории, привлекая чужие силы, используя центральное положение и взаимные трансконтинентальные интересы. В этих целях нужно превратить определенные регионы России в плацдармы взаимной геоэкономической экспансии. Именно здесь перспективно создание приморских (Новороссийск, Владивосток) и внутриконтинентальных «портов» (Нижний Новгород, Екатеринбург, Новосибирск) — транспортных узлов со смешением грузов, мощным страховым и финансовым обеспечением.
Сейчас основным таким узлом смешения грузов по-прежнему остается Москва. Совершенно естественна и разумна стратегия разгрузить столицу, передать функции смешения грузов другим новым континентальным «портам», например Нижнему Новгороду, Екатеринбургу или Челябинску, Новосибирску, Иркутску.
Очень важно, что мощные терминалы по смешению грузов настолько облегчают, ускоряют и удешевляют перевозки, что они начинают «притягивать» грузы, поскольку затраты даже на более долгий путь с лихвой окупаются эти-
ми преимуществами. Соответственно, если грузы из Средней Азии, Восточной Сибири, Дальнего Востока, Монголии и Северного Китая также будут направляться для смешения в терминалах, например Новосибирска, то рост спроса на такие услуги непременно приведет к росту инвестиций в сам транспортный узел и во все сопутствующие службы города, который становится «воротами в глобальный мир». Именно в портах и городах как транспортных узлах с наиболее мощной функцией смешения грузов закономерно концентрируется банковская, финансовая деятельность. В терминалах, смешивающих грузы, концентрируются не только сами грузы, но также сопутствующая им информация делового и правового характера, активность по принятию решений, страховая деятельность, мощная структура коммуникаций и т. д. Проще говоря, именно в такого рода транспортных узлах появляется больше страховых компаний, больше юридических служб, больше международных фирм; здесь более полная и качественная информация о бизнесе, производстве и деловых связях; здесь лучше развита инфраструктура бизнеса, связь с самыми удаленными уголками, охваченными грузопотоками; сюда быстрее проникают новые информационные технологии и т. д. Таким образом, эти «порты» и станут основными претендентами на статус «ворот в глобальный мир» для России, наряду с двумя нынешними ее столицами.
Глобальные кризисы: снизить уязвимость национальной экономики
Каждый кризис — это шанс на внутреннюю перестройку, на изменение положения и характера взаимодействий во внешнем мире. Вопрос ставится таким образом: как, оставаясь и расширяя свое присутствие в мировой экономике, снизить уязвимость страны для последующих глобальных кризисов?
Значимой «подушкой безопасности» является производство основных продуктов питания на своей территории, уход от чрезмерной зависимости от продовольственного импорта. В кризисные периоды больше всего снижается спрос на предметы роскоши, экзотику, необязательные новинки. Однако люди продолжают жить в домах и квартирах, обставлять их мебелью и техникой, питаться, учиться и лечиться. Качественное и недорогое производство широкого разнообразия товаров и услуг для базовых потребностей, способное заместить подорожавший импорт, а в идеале — завоевать ниши на мировых рынках, — вот магистральный ориентир по профилактике любых недомоганий мировой экономики.
В экономической истории хорошо известно, что стимулом для развития экспорта является на первом этапе простое импортозамещение. Внутренний спрос стимулирует развитие промышленности страны, а затем, когда отечественные предприятия научаются конкурировать с импортом на внутреннем рынке, они переходят к конкуренции на мировом рынке. Таким образом, импортозамеще-ние — важный ориентир, соответствующий геоэкономическому принципу создания плацдармов для последующего развития.
Совместить конкуренцию и сплоченность
Укажем на ориентир универсальной значимости, продвижение к которому является необходимым для достижения любых геоэкономических целей. Речь идет о трудной парадоксальной задаче совмещения внутренней конкуренции со сплоченностью на внешней арене. В настоящее время в России происходит нечто противоположное. За редкими исключениями настоящей и уже дающей свои плоды конкуренции на отдельных рынках (мобильная связь, интернет-услуги, сети супермаркетов) наблюдается монополизация рынков компаниями, связанными с местными администрациями, что обусловливает как стагнацию высоких цен, так и отсутствие стимулов улучшения качества товаров и услуг. Во внешний мир российский бизнес, за редким исключением связанных с Кремлем сырьевых гигантов, государственных и окологосударственных корпораций (Газпром, Роснефть, Норильский никель и пр.), выходит в одиночестве, без должной организационной, правовой, дипломатической поддержки со стороны государства.
Ситуацию нужно изменить. Убедительные примеры США, Германии, Китая показывают, что повышение статуса в миросистемной иерархии напрямую связано с обеспечением здоровой конкуренции внутри страны и мощной государственной поддержкой национального бизнеса, направленного на экспорт. Обе стороны требуют сильного государства. Только речь должна идти не о голой принудительной, фискальной и репрессивной силе (что привычно для российских традиций «сильной руки»), а об инфраструктурной силе (эффективные институты с общественной поддержкой, способные направлять активность бизнеса и населения не принуждением, а правовыми, экономическими и ценностными стимулами)3.
Сплоченность вовне также должна базироваться на чувствах национальной солидарности, только в деле, а не в ненависти. Здесь следует разобраться с видимым противоречием: с одной стороны, было сказано о необходимости опираться на российские культурные и ментальные стереотипы, важнейшим из которых является готовность служить ради благого дела; с другой стороны, утверждалась «оскорбительная» для державно-имперского сознания идея партнерствовать с Европой, причем не на равных, а в качестве клиента для патрона, в качестве полупериферии для ядра.
Логически согласовать эти императивы отнюдь не трудно, гораздо труднее выстроить соответствующий принцип жизненной стратегии, который был бы принят в массовом масштабе. Ведь служение в российских головах накрепко (а у многих и намертво) привязано либо к государству и государю (Державе-Отечеству, Царю-Президенту), достижению имперского «величия», либо к совершенно отвлеченным «надмирным» ценностям, таковы немногие оставшиеся подвижники веры, бескорыстные ученые, художники, учителя и врачи, самоотверженные оппозиционеры и правозащитники — все они выполняют нравственный долг, служат (Богу, Истине, Науке, Культуре, Красоте, Демократии, Свободе, Справедливости и т. д.). То, что постсоветский российский бизнес изначально
3 Cm.: Mann, Michael. The Sources of Social Power. Vol. I: A History of Power from the Beginning to A.D. 1760, 1986.
стал антитезой служению и до сих пор направлен сугубо на обогащение, существенно деформировало и сам бизнес, и менталитет деловых людей. Однако национальный бизнес достигает настоящего успеха, только если сопряжен с той или иной миссией, т. е. более высокими, чем обогащение, идеями, требующими именно служения.
Что это за высокие идеи и миссия, которые могли бы сплотить государство, население и бизнес для служения, — предмет дискуссий, вероятнее всего, эти идеи сами кристаллизуются в процессе создания коалиций (см. ниже). На первых порах вполне достаточно утвердить в качестве объединяющей идеи культурно-экономический расцвет России: великая страна сегодня не та, которую все боятся, а та, в которой руками и мозгами производится то, что все хотят купить.
Как видим, российское сознание жестоко раздвоено: приверженность к государственному «величию» и надмирным ценностям уживается с глубочайшим недоверием к национальным способностям, к своим силам. Даже самые ухищренные и досконально рассчитанные геоэкономические стратегии потерпят крах, если не свести вместе эти расходящиеся концы.
Вот здесь вполне органично приходит на помощь простая максима: для России никогда не было зазорно учиться у Европы. Причем все знают, что за учение можно и нужно платить. Поэтому роль Европы как учителя и патрона никак принципиально не противоречит ни патриотическим, ни самым высшим, над-мирным ценностям.
Геоэкономические приоритеты
При наличии политической воли (а это условие требует отдельного рассмотрения) первоочередными по выполнимости и последующим структурным эффектам являются административные и экономико-правовые реформы, институциональные преобразования, направленные на снижение уязвимости от кризисов и развитие внутренней конкуренции. Очевидна необходимость прекращения практики перекредитования предприятий. Сейчас большие кредиты трактуются как показатель динамичного развития компании, что повышает ее рейтинг, котировки акций и дает возможность брать еще большие кредиты. Невозвращение долгов должно вести к банкротству и смене собственника при минимальных потерях для основной массы работников и производственного цикла.
Как известно, практика перекредитования связана с более глубокой проблемой — крайне высокими издержками российского бизнеса (чрезмерные затраты на службы безопасности, на коррупционные выплаты всевозможным проверяющим организациям и местному начальству, на аренду помещений, на роскошь кабинетов и автомобилей руководства компании, на завышенные налоги и акцизы, на прочие непроизводительные траты). Аудит обанкроченных и попавших в долговой кризис компаний, серия обсуждений в национальном и местных бизнес-сообществах, взаимодействие с органами законодательной и исполнительной власти должны привести к новому формату бизнеса — менее затратному, более конкурентному и ответственному по долговым обязательствам.
Также хорошо известно, что национальная экономика подвержена мировым кризисным явлениям в особенно большой степени тогда, когда ее банки занимаются преимущественно не кредитованием реального сектора, а финансовыми и валютными спекуляциями. Перенаправить активность банковской сферы со спекуляций на предоставление доступных кредитов, особенно малому и среднему бизнесу, — трудная, но вполне решаемая институциональная задача.
В валютной сфере крайне подозрительными остаются два явления:
1) хранение стабилизационного фонда (как бы он ни делился и ни переименовывался) в зарубежной валюте и зарубежных банках;
2) осуществление экспортных продаж за иностранную валюту (доллары или евро).
Представляется очевидным, что при столь скандальном недоверии к собственной банковской системе и к собственной валюте ни о каких «прорывах» России в мировую экономику не может быть и речи.
Разумеется, здесь требуется как экспертное профессиональное обсуждение, так и обсуждение на уровне правительства и Центробанка с учетом самых разных, в том числе политических, моментов. Рубить с плеча в таких вопросах нельзя, но если не будут представлены общественности ясные и убедительные аргументы в пользу сохранения существующего порядка, то следует приступить к его последовательной трансформации: хранить накопленные запасы в российских банках, способных прямо инвестировать в российскую же экономику (очевидно, с принятием мер, препятствующих бегству капиталов), требовать за экспорт рубли, а не доллары или евро. Разумеется, это приведет к укреплению рубля, к резкому расширению зоны его свободной конвертации, но вовсе не обязательно к невыгодному для российского экспорта удорожанию.
Вопросы определения оптимальной меры протекционизма и открытости, стратегий импортозамещения легко решаются административно (через изменение пошлин и государственные программы поддержки соответствующих отраслей), но крайне трудны в содержательном, интеллектуальном плане. Вместо шараханья от гипероткрытости, уже приведшей к подавлению ряда отечественных отраслей (фармакологии, производства компьютеров), до завышенных, заградительных пошлин (ввоз подержанных иномарок), нужна выверенная и гибкая политика. С одной стороны, давление импорта не должно душить ростки отечественного производства, с другой стороны, выращивать их нужно в ситуации конкуренции, а не тепличной закрытости. Априорных и универсальных рецептов здесь нет, вероятно, в разных отраслях эта политика должна различаться, нужен скрупулезный экономический анализ их состояния, требуются модели зависимости развития от той или иной степени открытости для импорта, расчеты возможностей его замещения. В стране есть целая армада экономистов и десятки аналитических центров с громкими названиями. Рано или поздно эти приоритетные задачи определения оптимума открытости-закрытости, разработки стратегий импортозамещения в каждой отрасли им придется решать.
Как импортозамещение сочетается с прокламируемой здесь же теснотой связи с Европой? Российские товары европейского качества с наибольшей вероятностью будут производиться российскими филиалами европейских же ком-
паний. Действительно, партнерство с Европой предполагает скорее снижение пошлин, а не повышение. Здесь встают другие задачи, которые легко сформулировать, но весьма трудно выполнить:
а) бороться за симметричное снижение пошлин для российских товаров в Европе, за узлы и каналы сбыта,
б) сделать хотя бы какой-то спектр российских товаров конкурентоспособными на этих привередливых рынках;
в) использовать европейские каналы сбыта на внешних рынках для продуктов российско-европейского производства.
Любые попытки импортозамещения бесполезны при сохранении массовых установок на покупку импорта. Последнее десятилетие телевидение и другие СМИ весьма «успешно» будировали псевдопатриотические чувства населения, чаще всего выливающиеся в «обиду за державу» и ненависть то к США, то к Англии, то к Грузии, то к Украине. Если хотя бы половину этой медийной энергии направить на внушение старого доброго лозунга «Любишь Родину — покупай отечественное!», то внутренний спрос существенно вырастет, а как мы знаем из теории, именно бурное развитие внутреннего рынка приводит к успешному последующему выходу на рынки внешние — к желаемой геоэкономической экспансии.
Следующий приоритет требует уже значительной политической воли, поскольку касается финансового обеспечения принятого сейчас принципа «вертикали власти». Речь идет о давно и безуспешно предлагавшемся экономистами перенаправлении значительной части налогов с местного бизнеса в местные же бюджеты. Такая реформа вкупе с актуализованным антимонопольным законодательством кардинальным образом изменит отношение региональных властей к местному бизнесу. Выгодным для региональной администрации станет не существование в каждой сфере одной-двух «своих», послушно «делящихся» и пользующихся монополией компаний, а конкуренция множества фирм, бурное развитие бизнеса, снижение цен, рост привлекательности городов для бизнеса и населения, активное строительство и т. д.
Следующая группа приоритетов имеет преимущественно политико-правовой характер. Здесь речь идет о вещах общеизвестных: защита собственности, независимость судов, системное преодоление коррупции, ротация исполнительной власти на основе результатов проводившейся политики и честных выборов и т. д. Обоснование и развертывание этих идей имеется у множества авторов как либеральной, так и левой направленности — Е. Ясина, Е. Гайдара, А. Илларионова, В. Милова, Б. Немцова, И. Яковенко, К. Рогова, Е. Гонтмахера, А. Аузана, М. Делягина, Б. Кагарлицкого и др. Главное препятствие вполне очевидно: все эти реформы напрямую противоречат интересам правящей группировки (несмотря на все декларации по свободе, которая «лучше несвободы» и пр.). Таким образом, приоритеты данной группы будут осуществляться только при условии достаточно серьезной политической трансформации, причем в направлении реальной, а не декларативной демократизации4. Пожалуй, центральное
4 О перспективах, условиях и развилках такой трансформации в контексте модели коллегиально разделенной власти см.: Розов Н.С. Коллегиально разделенная власть и условия поэтапного становления демократии в России. Полис, 2008. № 5.
значение в данном ряду имеет создание независимой от местных и центральных властей судебной системы, которая реально защищала бы собственность и собственников от любых форм рейдерства, особенно государственного. Только переставшие бояться замораживания счетов, отъема активов и уголовного преследования бизнесмены войдут в проектные коалиции — субъекты геоэконо-мических стратегий.
Мобилизационно-принудительный способ организации экономической деятельности, традиционный для Российской империи и СССР, получил в постсоветской России форму «госкорпораций» и, судя по всему, близок к полной дискредитации (что, впрочем, отнюдь не предотвращает последующих рецидивов). Вместе с тем, как было отмечено, отдельные национальные фирмы без кооперации между собой, без последовательной банковской и государственной поддержки вряд ли достигнут большого успеха на мировых рынках с жесткой конкурентной борьбой. Возникает вопрос: как формировать крупные коалиции, но не на вертикальных принудительных, а на горизонтальных добровольных началах? Для реализации этого ориентира лучшим образом подходит модель проектных коалиций.
Необходимость создания коалиций с автономным участием, а также необходимые условия для этого вполне осознаны отечественными экономистами5. Дело «за малым» — обеспечить эти условия, создать коалиции (вероятно, с включением в них фрагментов «вертикали власти»), направить их на реализацию обоснованных геоэкономических стратегий.
В правовой сфере есть и дополнительный приоритет, связанный с профилактикой экономических кризисов, снижением уязвимости по отношению к мировым кризисам. Следует ввести новые законы и начать правовую практику удовлетворения исков по отношению к тем агентам (банкам, компаниям и государственным учреждениям, в том числе финансовым), действия которых наносят актуальный или потенциальный ущерб как самим истцам, так и целым секторам национальной экономики (например, приводят к инфляции, падению биржевых индексов, массовому снижению продаж и т. п.).
Более затратными, трудоемкими, требующими больших усилий, ресурсов и немалого времени являются экономико-географические приоритеты. Речь идет о достижении ориентира, связанного с преимуществами центральности.
В этом ряду первым приоритетом является прокладка мультимодального канала коммуникаций по линии Транссиба — с автобаном, скоростной железной дорогой, оптоволокном и т. д. Помимо очевидной значимости для «скрепления страны» этот проект направлен на долговременные и масштабные перспективы трансконтинентального транзита и соединение отдаленных друг от друга центров экономической активности Евразии6. Крайне важным моментом является создание по всей линии строительных мощностей для этого проекта,
5 Аузан А., Золотов А. Коалиции за модернизацию: анализ возможности возникновения // Вопросы экономики. 2008. № 1.
6 Об этом еще в середине 1990-х гг. писали академик Н. Моисеев и автор этих строк. См.: Моисеев Н.Н. Время определять национальные цели. М.: Изд-во МНЭПУ, 1997. 256 с.; Розов Н.С. Национальная идея как императив разума: геоэкономическая и социокультурная стратегия России для XXI века // Вопр. философии, 1997. С. 13-28.
после его завершения они будут направлены уже на создание сети таких коммуникационных каналов, соединяющих крупнейшие города России — «ворота в глобальный мир» — между собой и с ближайшими зарубежными «воротами».
Заслуживает изучения и разработки также идея В. Цымбурского о трех транспортных потоках:
1) обновленный для трансконтинентального транзита Транссиб;
2) «Северный шелковый путь» от китайско-казахстанской границы к Уралу;
3) путь от Индийского океана через Иран и Туркменистан к Волге7.
Если совместить эту идею с представлением о значимости центров разделения грузов для привлечения банков, страховых компаний и инвестиций8, то реализация этого масштабного проекта превратит Россию в удобный плацдарм «взаимной экспансии» Европы и Юго-Восточной Азии с выходом на Средний Восток (эту роль в миниатюре сейчас играют Объединенные Арабские Эмираты, причем с большой пользой для себя).
В аспекте клиентарно-патронажных связей Западная Европа (ядро) - Россия (полупериферия) - окраины России, Средняя и Центральная Азия (периферия) в качестве первого плацдарма следует рассматривать Урал и Западную Сибирь. Это достаточно развитые и населенные регионы («вторая Россия» по В. Цымбурско-му), ориентированные на европейскую, западную культуру (так, в Новосибирске и Омске заметно немецкое присутствие, в Екатеринбурге — американское, жители Томска любят называть свой город «Сибирскими Афинами» и т. п.). Важным направлением будет открытие филиалов европейских и американских университетов (или комбинированных учебных курсов в местных вузах), рассчитанных не только на местный сибирско-уральский контингент, но также на привлечение учащихся из Казахстана, Монголии, Китая, республик Средней Азии.
Европейско-российскую интеграцию университетов следует рассматривать не изолированно и ведомственно (как студенческие обмены, признание дипломов и пр.), а как часть складывания нового большого геоэкономического контура в Евразии с интеграцией интеллектуальных сетей, включением российских ученых, инженеров и бизнесменов в развитые европейские линии продвижения (см. выше).
Следующим приоритетом является формирование наиболее благоприятных условий для создания дочерних западноевропейских и американских предприятий по линиям Транссиба и БАМа по переработке местных и поступающих с северо-востока сырьевых ресурсов, по развитию инфраструктуры и жилищному строительству. Все это создаст, с одной стороны, благоприятные условия для перетока населения из европейской части, для иммигрантов, с другой стороны, создаст зоны долговременных интересов Европы и США в наиболее уязвимой части России для стремящегося к расширению Китая. Следует также отметить культурно-антропологическое значение появления дочерних европейских предприятий в России, речь идет о восстановлении трудовой этики, радикально деградировавшей еще в позднесоветский период.
7 Детальный анализ состояния транспортных путей см.: Куртов А.А. Каспийские транспортные коридоры: соседство экономической целесообразности и политической конъюнктуры // Состояние и перспективы взаимодействия России со странами Центральной Азии и Закавказья. М.: ИМЭМО, 2009.
8 Stinchcombe, Arthur. Constructing Social Theories. The University of Chicago Press. Chicago and London. 1987.
Если в середине 1990-х гг. еще можно было надеяться на установление патронажных отношений с Китаем через производство и поставку технологических линий и полуфабрикатов для китайского трудоемкого производства, то теперь эта возможность уже почти закрыта: в Китае все научились делать сами, и Россию там рассматривают только как источник сырья и рынок сбыта, т. е. как собственную периферию.
Необходимо активно участвовать на рынке международных преференций (см. выше). Российские компании при поддержке своих базовых регионов и государства должны конкурировать с зарубежными компаниями за прямые инвестиции (не спекулятивные, а направляемые на развитие производств). Вероятно, следует ориентироваться на большее участие именно российских регионов (субъектов Федерации), поскольку важнейшими факторами привлекательности являются качество инфраструктуры, уровень развития бизнес-среды, четкость правил землевладения, защищенность собственности и т. д. Все это находится в ведении региональных администраций. Они же будут кровно заинтересованы в привлечении инвестиций и развитии бизнеса на своей территории, если смогут получать с него налоги в местный бюджет, о чем уже говорилось выше.
Наконец, укажем на группу задач, связанных с российским вмешательством в перестройку евразийского и глобального геоэкономического миропорядка. Как известно, практически все громогласные предложения Кремля как по «новой архитектуре безопасности», так и по трансформации международных экономических институтов выслушиваются на различных форумах иногда вежливо, иногда с усмешкой, но неизменно игнорируются. Дело здесь в скандально малой роли России в мировом обмене (за исключением сырьевого экспорта). Вряд ли западные лидеры испытывают теплые дружеские чувства к китайским руководителям, но прислушиваются к их менее громким предложениям и заявлениям гораздо внимательнее. Поэтому вопросы российских институциональных инициатив по трансформации геоэкономического миропорядка станут действительно актуальными лишь после успешного выполнения всех предыдущих приоритетов. Пока же, держа в уме некий образ желательного миропорядка, вполне достаточно отстаивать российские интересы через поддержку и утверждение институциональных изменений (прежде всего в рамках ВТО и мировых финансовых организаций), направленных на демонополизацию, большую открытость рынков, большую справедливость в обменах, снижение злоупотреблений со стороны геоэкономических держав-гегемонов, повышение ответственности ТНК, повышение контроля над спекулятивными финансовыми рынками и офшорами и т. п.
Заключение
Разумеется, выше представлен только начальный эскизный вариант геоэко-номических принципов, ориентиров и приоритетов. Анализ их выполнимости, сравнительной затратности, величины ожидаемых эффектов, уточнение очередности и возможностей параллельного осуществления — все это большая самостоятельная работа для многих специалистов. Здесь есть аспекты не только
мировой экономики, макроэкономического прогнозирования и планирования, экономической географии и транспортного строительства, но также науки, образования, права, бизнеса, местного самоуправления, а также, увы, политики и геополитики.
Только упорядоченные и уточненные приоритеты могут служить надежным основанием для разработки геоэкономических стратегий. Все это по силам группам, объединяющим высококвалифицированных специалистов в вышеуказанных областях.
Пусть в итоге состав и порядок приоритетов будет совсем иным, пусть будут выбраны другие геоэкономические ориентиры и сформулированы новые принципы. Если высказанные здесь мысли послужат хоть каким-то стимулом для разработки целостной, обоснованной и реализуемой геоэкономической политики, то представленная здесь макросоциологическая перспектива вполне может считаться оправданной.
