CC BY
42Скорбященская, Ольга Адольфовна ORCID: 0000-0002-9816-9036 SPIN-код: 9313-8576 e-mail: [email protected] Кандидат искусствоведения, доцент Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова.
190068 Санкт-Петербург, ул. Глинки, 2А
Olga A. Skorbyashchenskaya
ORCID: 0000-0002-9816-9036 SPIN-code: 9313-8576 e-mail: [email protected] PhD (Arts), Associate Professor at the Saint Petersburg Rimsky-Korsakov State Conservatory.
2A Glinki str., St. Petersburg 190068, Russia
Гензельт, Балакирев и Стасов. Отцы и дети
Темой статьи является творческий диалог представителей двух поколений российской фортепианной школы XIX века: Адольфа Львовича Гензельта и Милия Алексеевича Балакирева, символизирующих роли «отцов» и «детей» русского пианизма 1840-х и 1860-х годов. Рассматривается также роль В. В. Стасова, ставшего инициатором их знакомства и дальнейшего сотрудничества. Документальной основой для статьи послужили письма Гензельта к Стасову и Балакиреву, письма Балакирева к Стасову, хранящиеся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки и в Научно-исследовательском отделе рукописей Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова, а также материалы периодики 1860-1880-х годов.
Ключевые слова: М. А. Балакирев, В. В. Стасов, А. Л. Гензельт, русская фортепианная школа второй половины XIX века.
УДК 85 313(2)6 ББК 75.08
Henselt, Balakirev, and Stasov. Fathers & Sons
The subject of the article is the creative dialogue between the representatives of two generations of Russian pianists of the 19th century: Adolf Henselt and Miliy Balakirev, who symbolized the roles of the fathers and the sons of the Russian piano school of the 1840s and the 1860s. The role of Vladimir Stasov who initiated their acquaintance and creative cooperation, is also being considered. The documentary base of the article includes Henselt's letters to Stasov and Balakirev, and Balakirev's letters to Stasov kept in the collections of the Manuscript Departments of the St. Petersburg Rimsky-Korsakov State Conservatory and the National Library of Russia, as well as the periodicals materials of the 1860s-1880s.
Keywords: Miliy Balakirev, Vladimir Stasov, Adolph Henselt, Russian piano school of the second half of the 19th century.
DOI: 10.26156/0M.2019.42.04.002
Ольга Скорбященская
Гензельт,
Балакирев и Стасов. Отцы и дети
В своем знаменитом романе «Отцы и дети» И. С. Тургенев, изобразив идеологические споры в русском обществе 1860-х годов, попал в узловую и болезненную проблему взаимоотношений двух социальных слоев — разночинцев (поколения 1860-х) и дворян (поколения 1840-х). Главные оппоненты, Евгений Базаров и Павел Кирсанов, не просто символизируют эти два поколения, к которым принадлежат по рождению, не только находятся в непримиримой идейной борьбе, но взаимосвязаны друг с другом и зависят друг от друга как один человек, показанный в разных возрастах. Оба — «лишние люди», чьи таланты не нашли применения в России. Д. И. Писарев, которого многие считали прототипом Базарова, в своей статье первый рассматривает Базарова в сопоставлении с другими знаменитыми литературными предшественниками и формулирует это так: «У Печориных есть воля без знания, у Рудиных — знанье без воли; у Базаровых и знание и воля. Мысль и дело сливаются в одно твердое целое» [Писарев 1981, 440]. Но для настоящего дела, по убеждению Писарева, еще не пришло время, в этом — трагедия Базарова, родившегося слишком рано.
Возможно, не будет слишком прямолинейным уподоблением попытка увидеть те же проблемы во взаимодействии двух поколений пианистов России второй половины XIX века, поколения 1830-1840-х и 1860-1880-х. Если первые (Дж. Фильд, Ш. Майер, А. Л. Гензельт)1 в своем
1 Да и «отец русской музыки» М. И. Глинка в качестве пианиста.
аристократически-салонном пианизме любили «искусство для искусства», то вторые (М. А. Балакирев, кучкисты, А. Г. Рубинштейн) ратовали за искусство больших идей, искусство, исполненное общественно-философского пафоса. Фортепиано для них все меньше оставалось салонно-развлекательным и постепенно становилось концертным инструментом, своего рода университетской кафедрой или алтарем нравственного служения обществу. Были ли взаимоотношения двух поколений музыкантов-пианистов в России столь конфликтными, как у философов, общественно-политических деятелей или литераторов? Сглаживали ли остроту смены идей между пианистическими «отцами» и «детьми» преемственность и благодарное восприятие традиции?
Вероятно, среди композиторов и музыкальных деятелей России второй половины XIX века идейный «разночинец» Милий Балакирев может быть назван полноправным наследником придворного пианиста русской императорской семьи, аристократа и дворянина Адольфа фон Гензельта. И не важно, что Гензельт был сыном мелкого фабриканта, а дворянство получил лишь в 1879 году, а Балакирев происходил из старинного дворянского рода. Их социальные роли не совпадали с тем, что было им дано от рождения.
В дружбе и творческом сотрудничестве Гензельта и Балакирева роль инициатора и посредника сыграл Владимир Васильевич Стасов. Он, знавший Гензельта еще с 1840-х годов, учившийся у него мальчиком в Училище правоведения, в 1879 году познакомил стареющего немецкого музыканта с опальным главой Новой русской школы. Безусловно, что Стасов принимал деятельное участие в обсуждении всех совместных замыслов Гензельта и Балакирева — как осуществившихся, так и неосуществленных. Этапы этой дружбы — от первого знакомства — до начала творческого диалога и символической кульминации, которая пришлась на дни празднования юбилея Гензельта в марте 1888 года, можно проследить по документам, хранящимся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) и Научно-исследовательском отделе рукописей Санкт-Петербургской консерватории (НИОР СПбГК). Родственность устремлений Гензельта и Балакирева была очевидна Стасову, и он мог только радоваться тому, что его предположение оправдалось.
О Гензельте Балакирев узнал еще в юности, в Нижнем Новгороде. Этот факт приводят С. М. Ляпунов и А. С. Ляпунова в своей статье «Молодые годы Балакирева»:
Балакирев всегда живо интересовался всем, что в музыкальной литературе было ему еще неизвестно. При отсутствии в Нижнем музыкального магазина и трудности с приобретением нот, он не имел возможности удовлетворять своей любознательности, как бы хотел, а потому был рад всегда случаю получить от кого-либо из своих музыкальных друзей или знакомых что-нибудь интересное для себя по части музыки. Раз получил он в подарок от А. Д. Улыбышева Концерт Гензельта, сочинение, совсем неизвестное в Нижнем. Он с большим интересом стремился познакомиться с ним, но, возвращаясь в институт поздно вечером при сильном морозе на извозчике, он спрятал руки от холода в карманы и не заметил, как выронил по дороге ноты: таким образом, из-за этой неудачи он так и не познакомился с этим сочинением в то время, он узнал его только при переселении в Петербург, когда оно уже не могло представлять для него прежнего интереса [Ляпунов, Ляпунова 1962, 24]2.
Впоследствии Балакирев включил сочинения Гензельта в свои программы. 26 августа 1855 года в Казани во время Всероссийской ярмарки он играл в Университетском концертном зале этюд Гензельта «Гондола» ор. 13 № 2. В балакиревский репертуар попали и Концертные этюды ор. 2, что доказывает его личный экземпляр гензельтовских этюдов с исполнительскими пометками 3 . В 1860-х годах Балакирев сделал переложение для фортепиано соло II части Концерта Гензельта, Larghеtto, и играл эту пьесу неоднократно: летом 1869 года на Северном Кавказе — в Желез-новодске (29 июля), Кисловодске (8 августа) и Владикавказе (29 августа). Весь Концерт он представил в Ярославле в 1869 году—в качестве дирижера (партию фортепиано исполняла будущая мать А. Н. Скрябина — Л. П. Щетинина).
Судя по воспоминаниям учениц Балакирева, М. В. Волконской и В. Д. Комаровой, в начале 1870-х годов Милий Алексеевич «проходил» с ними пьесы Гензельта, его «Школу гамм» и выполненные им аранжировки этюдов И. Б. Крамера для двух фортепиано [см.: Зайцева 2012, 403, 404]. В личной библиотеке Балакирева сохранились ноты этюдов Гензельта, его
2 Дрожки, очевидно, были весьма рискованным средством передвижения в середине XIX века. Так, согласно В. В. Набокову, именно путешествуя подобным способом, Н. А. Некрасов потерял рукопись первых глав романа «Что делать?» Н. Г. Чернышевского: «...вот это и была попытка тайной силы — в данном случае центробежной — конфисковать книгу, счастливая судьба которой должна была так гибельно отразиться на судьбе ее автора» [Набоков 1990, 246].
3 ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 1453.
Концертных вариаций на тему Дж. Мейербера, транскрипций Каватины и Баркаролы Глинки4.
Личная встреча Балакирева и Гензельта произошла в 1879 году на квартире В. В. Стасова [см.: Ке11-7епгегоуа 2007, 97]. Между двумя музыкантами сразу же возникла глубокая симпатия. Весной 1884 года получили развитие и творческие отношения Гензельта и Балакирева. 28 апреля 1884 года Гензельт принимал Стасова вместе с Балакиревым («как старых друзей») у себя дома, на музыкальном утреннике, на котором присутствовали А. К. Глазунов, А. К. Лядов, А. П. Бородин, Н. А. Римский-Кор-саков, Ц. А. Кюи. В письме от 18 апреля5, адресованном «Его Превосходительству Господину Тайному советнику Стасову / На углу Знаменской и Бассейной, Дом № 22», Гензельт пишет:
Глубокоуважаемый друг!
Приходите, пожалуйста, 28 сего месяца вместе с господином Балакиревым на матинэ, которое я организую для нескольких преданных друзей [плюс Кюи, Римский-Корсаков, Лядов, Глазунов, Бородин. Приписка рукой Стасова.— О. С.]. Вы вдвоем можете прийти, когда захотите, как старые друзья. Господин Вагнер6 ждет Вас в 10 часов.
Преданный Вам с 1838 года Ваш Ад. Гензельт.
18 апреля 1884 года.
В следующем письме от 26 апреля Гензельт уточняет: «с 11 до 11 ^ вместе с Балакиревым»7. В постскриптуме этого письма содержится просьба Балакиреву исполнить «Полонез, посвященный мадам Директрисе [?] Н. Баипешапп»8. Авторство пьесы остается неясным, но, вероятно, это Полонез самого Гензельта или Полонез К. М. фон Вебера в редакции Гензельта.
Осенью того же года Балакирев получил от Адольфа Львовича экземпляр его Фортепианного концерта с просьбой сделать новую редакцию,
4 В 1902 году Балакирев отредактировал эту транскрипцию для берлинского издательства А. Шлезингера. См.: ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 321, 1446 и 1460.
5 Письмо А. Л. Гензельта В. В. Стасову от 18 апреля 1884 года. ОР РНБ. Ф. 738. Оп. 1. Ед. хр. 301. Л. 1. Перевод с франц. выполнен автором настоящей публикации.
6 Андрей Андреевич Вагнер был действительным статским советником в Совете директоров образовательных учреждений княгини Марии и жил долгое время в квартире Гензельта на Кирочной, 8/10.
7 Письмо А. Л. Гензельта В. В. Стасову от 26 апреля 1884 года. ОР РНБ. Ф. 738. Оп. 1. Ед. хр. 301. Л. 3.
8 «Мадам Директриса», возможно,—руководительница одного из вверенных Гензельту женских педагогических институтов.
взамен не удовлетворявшей Гензельта редакции Р. Шумана и Ф. Хилле-ра. Первое письмо Гензельта Балакиреву от 23 сентября 1884 года как раз и написано по этому поводу. Его перевод, сделанный неустановленным лицом и хранящийся в Научной музыкальной библиотеке Санкт-Петербургской консерватории9, таков:
Превосходный, юный друг мой!
Дорогой Андрей Андреевич сообщил мне все милые и добрые намерения Ваши в отношении меня, радушно и признательно их принимаю, доставляя при сем партитуру. По заглавию увидите, что в свое время (за 4010 лет пред сим) Гиллер и Шуман выразили свое мнение, помеченное красным и черным карандашом, которому я не всегда следовал [вставка — хотя сам находил, что аккомпанемент оркестра был затруднителен] — за неимением [вставка — при вверенных мне 9-ти Институтах] покоя, чтобы вникнуть в столь затруднительное для меня дело.—Теперь, всецело доверяюсь Вам, независимо от доброй воли имеющему счастливые случаи наблюдать и проверить возможность замечаний. Еще раз примите искренние благодарность и поцелуи" Вашего отцовски-друга Ад. Гензельта.
Это письмо служит ценным свидетельством намерения Балакирева и Гензельта начать работу над редакцией Концерта ор. 16. Инициатором, судя по письму, выступил Балакирев, действовавший через В. В. Стасова и А. А. Вагнера. Гензельт очень корректно упоминает о предыдущей редакции Хиллера и Шумана, «которой он не всегда следовал за неимением покоя вникнуть в столь затруднительное дело» (имеется в виду оркестровка), и выражает надежду, что Балакирев, используя возможность советоваться с Гензельтом лично, сумеет переоркестровать Концерт.
Хотя Балакирев начал работу над оркестровкой Концерта Гензельта, он не завершил ее. Различные варианты, предложенные Балакиревым по изменению оркестровки, находятся в Научной музыкальной библиотеке Санкт-Петербургской консерватории".
В том же 1884 году Балакирев посвятил Гензельту свой этюд-идиллию «В саду». А осенью 1885 года в письме к С. М. Ляпунову Милий Алек-
9 Письмо А. Л. Гензельта М. А. Балакиреву от 23 сентября 1884 года. НИОР СПбГК. № 2850.
10 В оригинале — «43». См.: ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 899.
11 В оригинале — «объятия». См.: Там же.
12 См.: НИОР СПбГК. № 1246-1249.
сеевич посоветовал ему использовать соответствующие части Концертов Ф. Шопена и Larghеtto из Концерта Гензельта в качестве модели для сочинения медленных частей [см.: Ляпунова 1961, 418].
В начале 1887 года Балакирев получил от Гензельта в подарок портрет с надписью «Другу от друга» (по-русски). В ответном письме", написанном по-русски и переданном для перевода Стасову, Балакирев, глубоко взволнованный, писал о своих чувствах благодарности и преданности Гензельту.
Конверт:
1 Июня 1887 г.
Его Превосходительству Владимиру Васильевичу Стасову В Императорскую Публичную библиотеку (на углу б. Садовой и Невского) в С.-Петербург.
Текст письма: 1 июня 1887.
Дорогой Бах!14 — обращаюсь к Вам с просьбой сделать перевод прилагаемого письма к Гензельту, который мне показал так много любви, что меня глубоко трогает и чрезвычайно удивляет, так как я как композитор,— для него не существую.—Я говорил Вам, что утром он прислал мне превосходный свой фотографический портрет (весьма большого размера) с надписью по-русски «Другу от друга».—
Мне будет ужасно жалко, когда его не станет. С ним уйдет в могилу последний представитель той благородной плеяды (хотя и не такой крупный, как другие его сотоварищи), к которой принадлежали Шопен, Шуман и Лист.—Честь и слава этому поколению, уже сошедшему в могилу. Ими сделано так много, как нам не сделать никогда, и дела их так велики, что нам остается только снявши шляпу почтительно шествовать за ними в благоговейном удивлении. Ваш всегда М. Балакирев.
13 Письмо М. А. Балакирева В. В. Стасову от 1 июня 1887 года. ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1.
Ед. хр. 737. Перевод письма Балакирева на немецкий язык, сделанный Стасовым, и комментарий к нему приводятся в изданной переписке музыкантов [см.: Балакирев, Стасов 1971, 288]. Частично документ был опубликован на немецком и откомментирован в книге Наталии Кайль-Зензеровой [см.: Ке11-2епгегоуа 2007, 99]; в этом же издании есть небольшой раздел «Гензельт и Балакирев» [8. 97-100]. В настоящей статье указанное письмо М. А. Балакирева впервые публикуется на русском языке полностью и снабжено дополнительными комментариями.
14 Так обращались к Стасову все кучкисты.
Что делает Людм[ила] Ив[ановна]15? Здорова? Адрес мой: Петергоф, Английский дворец, Придворная Капелла.
Письмо к Доте"
Дорогой [вставлено карандашом — высокопочитаемый] друг! Я глубоко тронут тем дорогим подарком, которым Вы удостоили меня в Троицын день, и который будет для меня на всю жизнь драгоценным воспоминанием об Вас.—
Крепко обнимаю Вас, и прошу Вас верить моей сердечной [вставка — и неизменной] Вам преданности.— М. Б....
Исполненное пафоса письмо Балакирева Стасову словно подводит итог длительной истории взаимоотношений Гензельта и Балакирева — творческих и личных. Письмо для перевода («Доше») необычайно сердечно и вместе с тем довольно официально по тону. Характерны вставки, усиливающие эмоциональный тон эпитетов — «высокопочитаемый» рядом с «дорогой» и «неизменной» рядом с «сердечной». Письмо тщательно написано и отредактировано, а не является просто выплеском эмоций. Милий Алексеевич как будто предстает перед нами не «в летнем костюмчике»", а в партикулярном платье. Характерна и датировка события, совпавшего с церковным праздником (Троицын день); можно предположить, это имело для Балакирева глубокий смысл.
В следующем, 1888 году, Гензельт подарил Балакиреву первую часть своего нового педагогического трактата «Продолжение педагогических упражнений» с такой же надписью, что и на портрете™. Это был последний знак внимания немецкого композитора и педагога русскому композитору и педагогу.
Рассматривая причины столь тесного творческого контакта между Гензельтом и Балакиревым, можно прийти к выводу, что между ними, при всех различиях, было много общего. Прежде всего — общие истоки
15 Людмила Ивановна Шестакова (1816-1906), сестра М. И. Глинки; в ее доме с 1866 года собирались члены «Могучей кучки».
16 Адольф Гензельт.
17 Как в воспоминаниях его ученицы М. Волконской: «Я лично так и осталась бы равнодушной к его не по сезону легкому костюму и, верно, вскоре и забыла бы о нем, но вечером услышала разговор Надежды Дмитриевны с моими родителями и... изумилась.
— Вошел он в дверь... А уж сумерки... Я взглянула и обомлела... Сослепу мне показалось, что он в одном белье!.. Думаю: вас дома нет, что делать?.. А Маруся уж к нему навстречу идет... да так бесстрашно... Ну, думаю, если он укусит или ударит ее еще...
— Как? Он не был в белье... На нем был костюм, как ты, папочка, тоже носишь, только летом... Желтенький» [Зайцева 2012, 404-405].
18 См.: ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 361.
их пианизма. Оба принадлежали к той школе, которая берет начало от И. Гуммеля и Дж. Фильда. Молодой Гензельт, в котором, по словам В. Ф. Одоевского, «возродился дух Фильда», был учеником Гуммеля. Его бархатистая и нежная игра восхищала многих. Балакирев еще мальчиком получил десять уроков от ученика Фильда А. И. Дюбюка, находился он и под влиянием двух русских пианистов, А. Г. Контского и И. Ф. Ласков-ского, принадлежавших к тому же, что и Фильд, направлению. Он быстро учился и впитывал качества «жемчужной игры» раннего романтического пианизма этих исполнителей, и эти качества навсегда оказались связаны для него с одним из образов фортепиано.
И Балакирев, и Гензельт были выдающимися петербургскими шопени-стами, весьма индивидуально и по-разному трактующими Шопена. Интересные наблюдения о Балакиреве-пианисте находим у Т. А. Зайцевой: «Артист развивал те потенции виртуозного стиля, которые в своих истоках мерещились в искусстве Гуммеля. В этом отношении ему был близок и Адольф Гензельт. Характерно, что Балакирев считал Гензельта продолжателем... Шумана, Шопена, Листа» [Зайцева 2012, 71]. Если Гензельт интерпретировал Шопена в «мечтательном, элегическом духе», то Балакирев, по свидетельству Б. В. Асафьева, слышавшего его в начале ХХ века, играл Шопена «сухо» и «властно»:
В пианизме Балакирева слышалось уже что-то старомодное, я бы сказал, «гензельтовское» («не фильдовское»), но, конечно, насыщенное властной мыслью. Сперва игра производила впечатление пальцево-сухой и, при строго чеканном ритме, все же очень своевластной, упрямо своевластной. Нервности — ни-ни!.. Вообще всякая деталь в балакиревском произнесении Шопена подавалась риторски... Балакирев нарочито и вызывающе «снимает» с Шопена все, что содержало хотя бы намек на «ушеугодие», на любовную романтику... Балакирев владел своей продуманной философией музыки Шопена, и в строгости и суровости, в аске-тичности фразировки чуялось стремление услышать в этой музыке мир величавых идей и дум и образы тех людей, что умеют отстаивать свою правду".
Балакиревский пианизм и отдельные балакиревские фортепианные сочинения (не все!) обязаны многим Шопену. Сочетание бриллиантно-сти и кантабильности характеризует многие страницы фортепианной
19 Асафьев Б. Шопен в воспроизведении русских композиторов // Советская музыка. 1946. № 11. С. 23-37. Цит. по: [Алексеев 1948, 156-159].
музыки основателя новой русской фортепианной школы — его обработку «Жаворонка» Глинки (причем, романс Глинки перенесен в обработке Балакирева из ми минора в си-бемоль минор, любимую тональность Шопена и Гензельта!), раннюю «Фантазию на русские национальные темы» (1852), Концерт фа-диез минор. Балакиревым была сделана транскрипция для фортепиано соло II части Концерта Шопена ми минор, а также оркестровая редакция этого сочинения (1909), которой суждено было стать последней работой мастера. Как известно, Балакирев принимал деятельное участие в открытии памятника Шопену в Желязовой Воле. Последний сольный концерт Балакирева состоялся в Варшаве: программа включала произведения Шопена — Сонату си-бемоль минор и мазурки.
В творчестве Гензельта транскрипции произведений Шопена как таковые отсутствуют, но шопеновский интонационный строй проник в ген-зельтовскую фортепианную музыку, которой не было бы без Шопена. По модели его концертов создана II часть гензельтовского Концерта, шопеновские обороты проникают в финал этого сочинения, в этюды ор. 2 и ор. 5. Свои этюды Гензельт насыщал не только гибкостью и грацией, но мощью и яркостью. Проницательно пишет английский исследователь Ричард Дэйвис в статье с характерным названием «Гензельт, Балакирев и фортепиано»:
Среди этюдов [Гензельта], внушенных Шопеном или смоделированных по его образцам, обращает на себя внимание этюд ор. 5 № 7, который создает свои собственные сложности по типу пассажей этюда Шопена F-dur ор. 10 № 8. Хотя ему недостает деликатности и разнообразия последнего, его отличает гибкость и сила, как будто он предназначен для игры гигантской рукой, хватку этой «немецкой руки» мы ощущаем особенно в третьем такте [Davis 1989, 14].
В других этюдах Гензельта заметны следы шопеновской фигурационной работы, его «поющей» мелодии и характерной гармонии, и даже выбор тональностей напоминает о предпочтениях великого польского музыканта. Безусловно, Шопен был любимым композитором Гензельта-пианиста и Гензельта-педагога.
Можно говорить и о прямом влиянии Гензельта на Балакирева. Известно, что Балакирев посвятил Гензельту к 50-летию его пребывания в России свой этюд-идиллию «В саду», в котором воспроизвел характерную для Шопена и некоторых пьес Гензельта жемчужную игру и элегически-
прекрасное звучание фортепиано20. В этом этюде можно услышать те же обаяние и мечтательность, что и во многих гензельтовских Концертных этюдах ор. 2 и Салонных этюдах ор. 5, ставших символами романтического пианизма, наряду с шопеновскими этюдами ор. 10 и ор. 25. Гензельтов-ское влияние заметно в Концерте фа-диез минор Балакирева.
Несколько слов нужно сказать об отношениях Гензельта и Стасова. В статье «Училище правоведения сорок лет тому назад» и в юбилейном эссе Стасов живо описал атмосферу уроков с Гензельтом:
Мы его очень любили, но и боялись. Перед классом и после класса — он была сама любезность и приветливость, да и в классе тоже мы могли просить его, когда хотели, чтобы он сам сыграл нам то или это место пьесы, этюда, ту или эту страницу — он охотно слушался, тотчас пересаживался на наше место посредине фортепиано и играл, что мы просили, иногда даже гораздо более, увлекшись сам, иногда даже исполнял пьесы целиком. Как же нам было тоже не увлекаться, не чувствовать жара, поэзии, красоты исполнения, как было не восхищаться нашим учителем, не любить его, не гордиться им! Но это не мешало также самой неумолимой строгости с его стороны. Спуска и пощады не было ничему, и в продолжение всего урока каждого из нас поминутно бросало то в жар, то в холод. Поминутно раздавались громкие возгласы в комнате, вскрики нетерпения и негодования, чуть ли не брань, и часто длинный карандаш летел из рук Гензельта на пол и острый кончик его ломался о пол [Стасов 1888, 3].
В зрелые годы Стасов стал верным другом и соратником Гензельта. Гензельт очень ценил Стасова и неизменно называл его в письмах «Ваше превосходительство». Вместе они обсуждали разные темы — от творческих планов до установки мемориальных досок. Воспитанники Стасова — композиторы «Могучей кучки» и Беляевского кружка — приходили к Гензельту на Кирочную 8/10 для участия в домашних концертах. Стасов стал хранителем большей части гензельтовского архива. Среди всех рукописей, поступивших от Стасова в Российскую национальную библиотеку, особый интерес по отношению к теме «Гензельт — Балакирев» представляет рукопись II части Концерта, подаренная Гензельтом Стасову в 1887 году с ремаркой: «Именно по этой рукописи в свое время в 1842 году Лист сыграл a prima vista Вторую часть концерта. К сожалению,
20 О родстве этюда «Гондола» Гензельта и этюда-идиллии «В саду» Балакирева см.: [Зайцева 2017, 452-455].
все свидетели этого события — князь Одоевский и Виельгорские — уже ? 1
умерли» .
Таким образом, в сюжете «Гензельт — Стасов — Балакирев» возникает имя еще одного великого романтика — Ф. Листа, чье исполнительство и фортепианное творчество может считаться источником вдохновения и для Гензельта, и для Балакирева. Гензельт был другом и коллегой Листа. Они состояли в длительной переписке, и Лист, высоко ценя Гензельта, посвятил ему в знак признательности свой Патетический концерт для двух фортепиано соло. Листовское у Балакирева проявляется в неистовой виртуозности «Исламея», Первой сонаты. Демоническая виртуозность Листа, можно предполагать, трансформировалась у Балакирева в ориентальную лексику, в то время как шопеновская манера вызывала глубинные ассоциации со славянским началом.
В отношениях Стасова с Гензельтом случались и конфликты, и недопонимания22. Таким досадным эпизодом, отмеченным в письме от 8 марта 1888 года, стала вызвавшая недоумение Гензельта заметка, в которой литография с афиши первого выступления музыканта в Петербурге 21 марта 1838 года ошибочно выдавалась за анонс его юбилейного концерта 1888 года. Стараниям Стасова инцидент был быстро исчерпан.
И все же можно заметить, что, высоко ценя Гензельта-пианиста, Стасов не всегда панегирически писал о Гензельте-композиторе. Так, в статье русского музыкального критика о транскрипциях веберовских опер, выполненных Гензельтом и Листом, предпочтение отдается последнему. В стасовских воспоминаниях о Гензельте-педагоге тоже нарисована далеко не идиллическая картина. Но ирония, а иногда и критика были, вероятно, оборотной стороной той горячей любви и благодарности, которую главный идеолог новой русской музыки, петербургский «Бах» питал к немецкому музыканту, ставшему основоположником петербургской фортепианной педагогики и свидетелем формирования Новой русской композиторской школы.
Итогом отношений Балакирева и Гензельта явилась большая статья, которую Балакирев (под псевдонимом Валериан Горшков) опубликовал в журнале «Новое время» к юбилею великого петербургского музыканта. Выдержки из этой статьи цитируются во всех работах о Гензельте.
21 ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 11.
22 Впрочем, не все было безоблачно и в отношениях Балакирева с Гензельтом, которого Балакирев не сразу оценил как композитора. В одном письме 1857 года он даже назвал Гензельта вместе с Лешетицким «шушерой» [см.: Кунин 1967, 26], оговорив, правда, что имеет в виду Гензельта-композитора, а не Гензельта-пианиста. Благодарю Т. А. Зайцеву за это наблюдение, высказанное в устной беседе.
Балакиреву-критику, как никому до него, удалось в краткой и емкой форме описать суть гензельтовского творчества, гензельтовского пианизма и педагогики — может быть, потому, что он писал не только о Гензельте, но и о себе. Приведем отрывки из этой статьи.
Громкая слава его как виртуоза сохранилась за ним даже до сих пор, и те, которым случалось слышать его игру, не могли не изумляться замечательной художественности, самобытности, законченности его исполнения, полного вкуса и изящества и сохранившейся у него огромной технике, несмотря на его преклонные лета. Свои знания, свою талантливость и свои силы Гензельт посвятил исключительно преподаванию и наблюдению за преподаванием музыки. В этой деятельности он провел полвека и принес громадную пользу, образовав несколько поколений учеников и, преимущественно, учениц.
Всякий, живший в провинции, особенно лет 30 назад, когда еще и в помине не было консерваторий и музыкальных школ, хорошо знает, какой интерес возбуждался приездом из Петербурга какой-нибудь окончившей курс институтки, получившей музыкальное образование, если не от самого А. Л. Гензельта, то под его инспекцией. Весь город интересовался ее послушать, и в результате всегда оказывалось, что молодая музыкантша, даже и тогда, когда не обладала большим механизмом, играет непременно осмысленно, со вкусом, и сразу становилась героиней всех концертов и музыкальных вечеров, даваемых в городе [Горшков 1888].
В отличие от Стасова, Балакирев всегда видел в Гензельте последнего представителя «той благородной плеяды <...>, к которой принадлежали Шопен, Шуман и Лист»23, то есть поколения пианистов 1840-х годов, в которых он нашел источник своего вдохновения, традицию своей исполнительской и педагогической деятельности. Провозглашая: «Честь и слава этому поколению, уже сошедшему в могилу. Ими сделано так много, как нам не сделать никогда, и дела их так велики, что нам остается только снявши шляпу почтительно шествовать за ними в благоговейном удивлении»24, он фактически принял гензельтовскую эстафету и поименовал себя его наследником.
23 Письмо М. А. Балакирева В. В. Стасову от 1 июня 1887 года. ОР РНБ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 737.
24 Там же.
Можно ли в полной мере назвать отношения Гензельта, Стасова и Балакирева отношениями «отцов и детей»? Если вспомнить известное утверждение Балакирева «Глинка — отец русской музыки», то, вероятнее всего, нет. Правда, в романе Тургенева говорится не о «биологических», а о духовных отцах, которых может быть больше, чем один. Против этой власти «дети» могут восставать, но, став сами «родителями», изживают «эдипов комплекс». Как, надо полагать, и произошло в истории русской фортепианной музыки — в напряженных и страстных творческих отношениях «троицы» Гензельт — Стасов — Балакирев.
Литература
Алексеев 1948 — Алексеев А. Д. Русские пианисты : Очерки и материалы по истории
пианизма. Л. ; М. : Музгиз, 1948. 314 с. Асафьев 1946 — Асафьев Б. В. Шопен в воспроизведении русских композиторов // Советская музыка. 1946. № 11. С. 23-37. Балакирев, Стасов 1971 — Балакирев М. А. — Стасов В. В. Переписка : в 2 т. Т. 2. Письма 1881-1906 г. / Ред., автор вступ. ст. и коммент. А. С. Ляпунова. М. : Музыка, 1971. 424 с. Горшков 1888 — Горшков Валерьян (М. А. Балакирев). Юбилей Гензельта // Новое время.
1888. № 4323. 12/24 марта. С. 2-3. Зайцева 2012 — Зайцева Т. А. Творческие уроки Балакирева. Пианизм, дирижирование,
педагогика. СПб. : Композитор • Санкт-Петербург, 2012. 496 с. Зайцева 2017 — М. А. Балакирев. Путь в будущее. СПб. : Композитор • Санкт-Петербург, 2017. 752 с.
Кунин 1967 — Кунин И. Ф. Милий Алексеевич Балакирев. М. : Сов. композитор, 1967. 144 с.
Ляпунов, Ляпунова 1962 — С. М. Ляпунов, А. С. Ляпунова. Молодые годы Балакирева
// М. А. Балакирев. Воспоминания и письма. Л. : Госмузиздат, 1962. С. 3-56. Ляпунова 1961 — Ляпунова А. С. Из истории творческих связей М. А. Балакирева и С. М. Ляпунова // Милий Алексеевич Балакирев. Исследования и статьи. Изд. Ю. А. Кремлёв, А. С. Ляпунова, Э. Л. Фрид. Л. : Музыка, 1961. 418 с. Набоков 1990 — Набоков В. В. Дар // Набоков В. В. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 3. М. :
Правда, 1990. С. 5-333. Писарев 1981 — Писарев Д. И. Базаров. Цит по: Батюто А. И. Примечания к роману «Отцы и дети» И. С. Тургенева // Тургенев И. С. Собрание сочинений : в 12 т. Т. 7. М. : Наука, 1981. С. 417-456. Стасов 1888 — Стасов В. В. В день юбилея Гензельта // Новости. 1888. 21 марта. С. 2-3. Стасов 1952 — Стасов В. В. Училище правоведения сорок лет тому назад // Стасов В. В.
Избранные сочинения : в 3 т. Т. 2. М. : Искусство, 1952. С. 340-343. Тургенев 1981 — Тургенев И. С. Отцы и дети // Тургенев И. С. Собрание сочинений :
в 12 т. Т. 7. М. : Наука, 1981. С. 5-190. Davis 1989 — Davis R. B. Henselt, Balakirev and the Piano // Adolph von Henselt. 1814-1889. Ausstellungskataloge des Schwabacher Stadtarchivs. Schwabach : Selbstverlag der Stadt Schwabach, 1989. S. 7-36.
Keil-Zenzerova 2007 — Keil-Zenzerova N. Adolph von Henselt. Ein Leben für das Klavierpädagogik in Russland. Frankfurt am Main : Peter Lang, 2007. 543 S.
References
Alekseev A. D. (1948) Russkie pianisty: Ocherki i materialy po istorii pianizma [Russian pianists. Essays and materials on the history of pianism]. Leningrad ; Moscow : Muzgiz. 314 p.
Asaf'ev B. V. (1946) Chopin v vosproizvedenii russkikh kompozitorov [Chopin in the reproduction of Russian composers]. In: Sovetskaya muzyka. 1946. № 11. P. 23-37.
Balakirev M. A., Stasov V. V. (1971) Perepiska [Correspondence] : in 2 vols. Vol. 2: Pis'ma [Letters] 1881-1906. Redaktor, avtor vstup. st. i kommentariev A. S. Lyapunova [ed., auth. of ed. article and comments A. S. Lyapunova]. Moscow : Muzyka. 424 p.
Gorshkov Valer'yan (M. A. Balakirev) (1888). Yubiley Henselta [Anniversary of Henselt]. In: Novoe vremya. 1888. № 4323. 12/24 marta [March]. P. 2-3.
Zaytseva T. A. (2012) Tvorcheskie uroki Balakireva. Pianizm, dirizhirovanie, pedagogika [Creative lessons of Balakirev. Pianism, conducting, pedagogy]. St. Petersburg : Kompozi-tor • Sankt-Peterburg. 496 p.
Zaytseva T. A. (2017) M. A. Balakirev. Put' v budushchee [The Way to the Future]. St. Petersburg : Kompozitor • Sankt-Peterburg. 752 p.
Kunin I. M. (1967) Balakirev. Moscow : Sovetskiy kompozitor. 144 p.
Lyapunov S. M., Lyapunova A. S. (1962) Molodye gody Balakireva [Balakirev's Young Years]. In: M. A. Balakirev. Vospominaniya i pis'ma [Memories and letters]. Leningrad : Gosmuzizdat. P 3-56.
Lyapunova A. S. (1961) Iz istorii tvorcheskikh svyazey M. A. Balakireva i S. M. Lyapunova [From the history of creative relations of M. A. Balakirev and S. M. Lyapunov]. In: Miliy Alekseevich Balakirev. Issledovaniya i stat'i [Studies and articles]. Ed. Yu. A. Kremlev, A. S. Lyapunov, E. L. Fried. Leningrad : Muzyka. 418 p.
Nabokov V. V. (1990) Dar [Gift]. In: Vladimir Nabokov. Sobranie sochineniy [Collected Works] : in 4 vols. Vol. 3. Moscow : Pravda. P. 5-333.
Pisarev D. I. (1981) Bazarov. In: Batyuto A. I. Primechaniya k romanu "Ottsy I deti" I. S. Tur-geneva [Notes to the I. S. Turgenev's novel "Fathers and Sons"]. In: Turgenev I. S. Sobranie sochineniy [Collected Works] in 12 vols. Vol. 7. Moscow : Nauka. P. 417-456.
Stasov V. V. (1888) V den' yubileya Henselta [On the day of the anniversary of Henselt]. In: Novosti. 1888. 21 marta [March]. P. 2-3.
Stasov V. V. (1952) Uchilishche pravovedeniya sorok let tomu nazad [School of Law forty years ago]. In: Stasov. Izbrannye sochineniya [Selected Work in 3 Volumes]. Vol. 2. Moscow : Iskusstvo. P. 340-343.
Turgenev I. S. (1981) Ottsy i deti [Fathers and Sons]. In: Turgenev I. S. Sobranie sochineniy [Collected Works] in 12 vols. Vol. 7. Moscow : Nauka. P. 5-190.
Davis R. B. (1989) Henselt, Balakirev and the piano. In: Adolph von Henselt. 1814-1889. Ausstellungskataloge des Schwabacher Stadtarchivs. Schwabach : Selbstverlag der Stadt Schwabach. S. 7-36.
Keil-Zenzerova N. (2007) Adolph von Henselt. Ein Leben für das Klavierpädagogik in Russland. Frankfurt am Main : Peter Lang. 543 S.
