CC BY
83
Маншеев Доржа Михайлович - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, археологии и этнографии восточного факультета БГУ. Россия, 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: [email protected] Mansheev Dorzha Mihailovich - candidate of historical sciences, senior lecturer of department of history, archeology and ethnography of BSU. 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: [email protected]
УДК 947:39(571.5) Д.М. Маншеев
ГЕНЕЗИС ТРАДИЦИОННОЙ СИСТЕМЫ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ СКОТОВОДОВ СЕВЕРО-ВОСТОКА ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Анализируя исторические, археологические и полевые материалы, автор впервые реконструирует генезис системы хозяйствования скотоводов северо-востока Центральной Азии. В работе рассматриваются вопросы освоения Прибайкалья и технологические аспекты, позволившие ранним кочевникам адаптироваться к новым условиям обитания.
Ключевые слова.'хозяйство, генезис, адаптация.
D.M. Mansheev
GENESIS OF TRADITIONAL SYSTEM OF CATTLEMEN’S MANAGMENT OF THE NORTHEAST OF CENTRAL ASIA
The author reconstructs the genesis of system of cattlemen ’s management of the north-east of Central Asia, analyzing the historical, archaeological and field materials. In the article the issues of Prybaikalie development, as well as technological aspects, which allowed the early nomads to adapt to the conditions of life, are considered.
Key words: economy, genesis, adaptation.
Практически все исследователи единодушны в том, что процесс эволюции скотоводческого хозяйства древних насельников Евразии, начальной точкой отсчета которого является, по-видимому, рубеж 5-4-го тыс. до н.э., привел на рубеже 2-1 тыс. до н.э. к возникновению кочевничества [8, 17]. Процесс развития хозяйства в Забайкалье и Прибайкалье, где он начался немного позже, исследован незначительно, в частности, не выявлены механизмы, способствовавшие его формированию. Исследование генезиса хозяйствования жителей этой территории позволит выявить причины, обусловившие структуру традиционной системы, взаимодействие ее элементов и на этой основе определить перспективы развития современного сельского хозяйства Бурятии. Таким образом, мы попытались реконструировать генезис традиционной системы хозяйствования бурят: проследить становление кочевого хозяйства в Забайкалье, рассмотреть факторы освоения Прибайкалья древними кочевниками, исследовать процесс адаптации номадов к условиям переходной зоны между тайгой и степью.
Большое количество археологических памятников, обнаруженных в долинах р. Селенга и ее притоков, а также восточнозабайкальских рек Онон и Шилка с их притоками, свидетельствует о том, что в период развитого неолита, в начале 3-го тыс. до н.э., в южном Забайкалье появляются примитивное мотыжное земледелие и пастбищное скотоводство [19, с. 69, 73].
В эпоху энеолита и ранней бронзы (первые медные и бронзовые изделия в Забайкалье датируются второй половиной 3-го - началом 2-го тыс. до н.э) население Забайкалья, как и в развитом неолите, было оседлым (что подтверждает значительная толщина культурных слоев поселений, равная 25-40 см). Это время отличает не только высокий уровень развития охоты и рыболовства, но и возрастающее значение земледелия и пастбищного скотоводства [19, с. 94-96], скотоводческое хозяйство развивается на базе земледельческого производства [8, 20].
В конце 3-го - начале 2-го тыс. до н.э. в степной полосе Евразии началась аридизация климата. Она подтверждается и материалами среднего Байкала, где климат периода с 4,1 до 3,6 тыс. лет назад характеризовался такими же особенностями. Палеоклиматические исследования, проведенные на обширных пространствах евразийских степей, лесостепей и в Забайкалье, показали, что 2-го - начало 1-го тыс. до н.э. отличались засушливостью. Судя по археологическим материалам, бронзовый век в древней истории степного Забайкалья стал переломной эпохой: именно в это время произошли важнейшие события социально-экономической и этнокультурной истории края. В степной зоне окончательно утвердилось производящее хозяйство, в его структуре к эпохе поздней бронзы стало преобладать скотоводство, что и предопределило вхождение степных групп населения Забайкалья в этнокультурную область Центральной Азии [8, 17].
Это положение иллюстрируется конкретными данными погребальных памятников культуры плиточных могил1 [20, с. 121]. Плиточники (так принято называть население времени этой культуры) жили на огромных по протяженности равнинных и горностепных пространствах южного Забайкалья, восточной и большей части Центральной Монголии. Основным источником получения мясной пищи для них было скотоводство. Охота, собирательство и, видимо, рыболовство играли вспомогательную роль: в целом это было кочевое хозяйство, основанное на экстенсивном скотоводстве.
В эпоху бронзы низкий уровень технической оснащенности древних скотоводов Центральной Азии, их зависимость от природных условий, по-видимому, не позволили им освоить котловинные степи Прибайкалья, которые зимой покрывались мощным (более 20-30 см) слоем снега. Об этом свидетельствует ограничение распространения плиточников пределами Кудинских и Ольхонских степей. По климату и растительности эти Ольхонские территории схожи с прилегающими к ним котловинными степями Забайкалья [9, 14, с. 66]. На Ольхоне можно было вести круглогодичный выпас скота, Кудинские же степи, где долго не таял снег, по-видимому, использовались как летние пастбища. Возможно, эти островки степного населения на летних и зимних стойбищах - свидетельства существования там в эту эпоху пунктов обмена продуктами хозяйства с таежным населением. Степняки привозили сюда более совершенные бронзовые изделия или, возможно, даже железо, продукты скотоводческого или земледельческого хозяйства, а таежники - пушнину. Так как в рассматриваемое время лесное и таежное население Забайкалья и Прибайкалья продолжало вести образ жизни охотников и рыболовов, проникновение скотоводства в лесную зону исследователи связывают с влиянием плиточников [3, 14].
На позднем этапе своего развития, ближе к середине 1-го тыс. до н.э., население культуры плиточных могил знакомится с железом. В раннем железном веке плиточники привносят традиции скотоводческого хозяйства центральноазиатского типа на территории горных котловин Прибайкалья, менее пригодных для кочевого скотоводства. Значительная часть этой территории была занята лесами, а степные участки, расположенные в горных котловинах, представляли собой лишь небольшие вкрапления в обширные таежные пространства [3, с. 127-130; 4, с. 81; 13, с. 10].
До сих пор неясно, что же побудило ранних кочевников начать осваивать Прибайкалье и менять тип хозяйства на оседлый. По нашему мнению, этому способствовал сложный комплекс факторов, непосредственным же толчком, по-видимому, послужили изменения климата: периодические усыхания степей, которые приводили к перемещению ранних кочевников в переходные зоны. Они, освоив Прибайкалье, создали своего рода хозяйственно-культурную базу для переселения сюда больших масс кочевых народов.
Важное значение для понимания генезиса хозяйствования скотоводов при освоении Прибайкалья имеют технологические аспекты, в частности, такие как совершенствование земледелия и луговодства, развитие комплексного направления хозяйства - скотоводства и вспомогательных видов деятельности (охоты, земледелия, рыболовства и собирательства), изменение структуры стада, принципов организации общественного производства, появление деревянных жилищ и хозяйственных построек (стаек, хранилищ, оград), железных орудий (топоров, кос, серпов, сошников).
Как известно, пашенное земледелие, сенокошение и плотничество предполагают наличие развитой металлургии. Окончательное становление металлургии в Центральной Азии, по-видимому, нужно связывать с периодом расцвета гуннской империи. Около 201 г. до н.э. гуннский шаньюй Маодунь завоевал горные области Саяно-Алтайского нагорья, северной Монголии, западного Забайкалья и Прибайкалья. Это была подготовка большой и длительной войны с Китаем. Гуннами были покорены уюкцы Тувы, пазарыкцы Алтая, тагарцы Хакасско-Минусинской котловины и население культуры плиточных могил Монголии и Забайкалья [7, с. 79, 80]. Л.Р. Кызласов указывает на экономические причины завоеваний районов Саяно-Алтайского нагорья и Забайкалья, чрезвычайно богатых месторождениями железа, меди, золота, олова (еще в У-Ш вв. до н.э. местные племена добывали здесь железную руду). Гунны сразу после завоевания этих территорий сами начали разработку месторождений железа на территории нынешних Тувы и Забайкалья [7, с. 83].
1 Во второй половине XX в. археологи АН СССР исследовали в Забайкалье и Монголии погребения скотоводов УП-Ш вв. до н.э., обставленные оградками из каменных плит, - отсюда и термин. Материалы из плиточных могил свидетельствуют о том, что в эпоху поздней бронзы население степных районов Забайкалья и Монголии занималось экстенсивным скотоводством и мотыжным земледелием. Разнообразные изделия из бронзы, кости и рога, различных пород камня, глины в захоронениях указывают на развитие ремесел и на оседлость части населения этой культуры.
Археологические культуры раннего железного века Прибайкалья слабоизучены [3, с. 109], поэтому для исследования системы хозяйствования Бурятии мы будем использовать археологические материалы Саяно-Алтая (части южной Сибири): общеизвестно, что древнее население этой территории культурно и генетически связано с обитателями Прибайкалья [6, с. 58, 59; 12, с. 31]. Важно отметить некоторое сходство экологических зон южной Сибири, таких как западное Забайкалье, Прибайкалье, Горный Алтай, северо-восточная Тува, Хакасско-Минусинская котловина, их с уверенностью можно отнести к переходной зоне между тайгой и степью.
В Хакасии и Туве в период развития таштыкской и шурмакской культур (II в. до н.э. - У в. н.э.) основной пищей населения была не мясная, а молочная и растительная. Здесь наряду с традиционными зернотерками (их производительность - 10 кг муки за 12 ч работы) появилась более продуктивная ручная мельница (50 кг муки за то же время). Расширение посевных площадей позволяет нам предположить появление примитивных пахотных орудий (типа сохи) с использованием тягловой силы быков и лошадей. В этот период сеяли просо, пшеницу, ячмень, и для жатвы уже имелись железные серпы, а эти орудия подтверждают наличие пашенного земледелия. Известно, что в данный период активно используется поливное земледелие, которое указывает на высокий уровень агрокультуры. В результате такого хозяйствования появляются обособленные производственные группы, одни из которых занимаются по преимуществу скотоводством, другие - земледелием [7, с. 120]. По-видимому, аналогичные процессы происходят и в Прибайкалье. В этот период выделяются группы не только скотоводов и земледельцев, но и ремесленников и торговцев. Такое разделение труда связано с тем, что в период развития кочевых империй окраины Центральной Азии, такие как Южная Сибирь, становились культурными центрами номадов. Здесь трудились земледельцы и ремесленники, которые по различным обстоятельствам (плен, побег из рабства и т.д.) попадали на службу кочевникам. Относительно емкие сырьевые ресурсы позволяли кочевникам диверсифицировать свою экономику.
До У11-У111 вв. на территории Южной Сибири были распространены жилища полуземляночного типа. В этот период в Саяно-Алтае и Прибайкалье появляются столбовые юрты, подобные тем, что есть у современных тюркоязычных народов (хакасов, алтайцев, якутов) [7, с. 131]. В конце 1-го тыс. с дальнейшим развитием плотнического ремесла появляются и улучшаются срубные жилища. По-видимому, параллельно идет процесс совершенствования хозяйственных построек для стойлового содержания скота.
Особый интерес представляет тема эволюции косы. Можно предположить, что древние косы возникли на базе серпов. Косы-горбуши начали использовать во второй половине 1-го тыс. н.э. Они применялись для уборки урожая наряду со втульчатыми и черешковыми серпами [3, с. 138]. По-видимому, поливное луговодство также возникло во второй половине 1-го тыс. н.э.: «Для того чтобы обеспечить зимовку скота, помимо выпаса была необходима дополнительная подкормка. Поэтому большое внимание уделялось системе заготовки сена. С этой целью земли, прилежащие к зимникам, унавоживали, поливали и оберегали от потравы для сенокоса. В Прибайкалье имеются древние оросительные системы, сохранившиеся до наших дней, которые использовались для орошения полей и сенокосных угодий» [3, с. 139].
Таким образом, существенную роль в освоении горных котловин Прибайкалья, становлении и формировании хозяйства сыграли разнообразные технологические усовершенствования и технические новшества 1-го тыс. н.э. Они, бесспорно, явились одним из факторов генезиса не только бурятского хозяйства, но и хозяйства скотоводческих народов Южной Сибири, так как способствовали оптимизации системы материального производства, ее большей адаптивности к природным условиям переходной зоны [10].
Как свидетельствуют археологические материалы эпохи бронзы, скотоводческий образ жизни насельников Центральной Азии, в том числе и Забайкалья, был ограничен степными пространствами. Отсутствие кочевничества в Прибайкалье в рассматриваемый период говорит о неприспособленности населения Центральной Азии к экологическим условиям Прибайкалья. Приобретение знаний, позволяющих выживать в горных котловинах Прибайкалья и аналогичных зонах Южной Сибири, сопровождалось выработкой соответствующих социокультурных механизмов адаптации, прежде всего технологии сенозаготовок, сокращения перекочевок, организации общественного производства, и созданием разнообразных элементов материальной культуры (деревянных жилищ, орудий земледелия и системы сенозаготовок). Этот процесс основывался на постепенном возрастании объемов сенозаготовок и связанной с этим увеличением численности крупного рогатого скота, постепенном переходе к двухразовому кочеванию и последующему становлению комплексного хозяйства.
На наш взгляд, освоение Прибайкалья скотоводами началось с выпаса здесь табунов лошадей, которые могли добывать себе пропитание из-под снега. Лошади имеют уникальную способность к тебеневке в зимний период: даже при толщине снежного покрова 30-50 см, чтобы отрыть траву, им достаточно трех ударов копытом [1, с. 55; 16, с. 128]. Вот почему зимние пастбища Прибайкалья, покрытые глубоким снегом, первоначально начали осваивать табунщики, которые отгоняли сюда лошадей и пасли их до наступления весеннего периода. Этот способ позволял сохранять участки степи для летнего выпаса мелкого рогатого скота. В течение нескольких поколений табунщики в ходе миграций, происходивших из-за различных кризисных ситуаций - засух, войн, политических притеснений и т.п., накапливали и передавали информацию об экологической зоне Прибайкалья. Эти знания позволяли кочевникам осваивать Прибайкалье. Здесь необходимо отметить, что мигрировали в основном богатые скотоводы, которые пытались сохранить свой главный капитал - большие стада скота, в основном лошадей. Эту тенденцию, сохранявшуюся и в начале XX в., подтверждает проведенный нами в 2005 и 2006 гг. опрос1 агинских бурят2, который показал, что нынешнее местообитание шэнэхэнских бурят3 - не что иное как зимние пастбища богатых агинских бурят рубежа XIX-XX вв. Аналогичные способы адаптации использовали предки якутов, которые в процессе вытеснения их из Прибайкалья последующими потоками кочевников освоили самые северные районы Сибири. Табунное скотоводство до советского периода являлось основой хозяйства богатых скотоводов Якутии.
И еще один интересный аспект. При освоении экологической ниши Прибайкалья, тайги и котловинных степей кочевники, по-видимому, использовали древнюю традицию облавной охоты на диких копытных животных - со временем ею занималось все большее число племенных групп западных бурят [5; 18, с. 11-28], она существовала в регионе до конца XIX в. С помощью такой охоты экологические ниши освобождались от диких животных, на этих территориях можно было заготавливать корма и разводить скот [11, с. 206].
Таким образом, можно предположить, что освоение котловинных степей Прибайкалья шло за счет ведения преимущественно табунного скотоводства и охоты. Именно этот тип хозяйства оказался наиболее подходящим в условиях региона. С его развитием население накапливало знания о природных условиях и опыт экологической адаптации; совершенствовалась организация системы материального производства, вырабатывалась технология. В этот период в переходной зоне скотоводство остается наиболее рациональной формой материального производства. Впоследствии составной частью скотоводческого хозяйства населения Прибайкалья становится охота.
Процесс освоения скотоводами Прибайкалья, прежде всего Приангарья, по-видимому, завершился в VI в., он связан со становлением курумчинской культуры. Хозяйственная деятельность населения Прибайкалья (курумчинцев) У!^У вв., создавшего основу полуоседлого хозяйства западных бурят, достаточно подробно рассмотрена исследователями [3]. Но здесь остается неясным важный вопрос: могли ли курумчинцы свободно кочевать в Забайкалье и Монголию. Попытаемся на него ответить. До проникновения русских первопроходцев в Прибайкалье его население, занимающееся скотоводством, свободно кочевало по всему региону [2, с. 62]. Известно, что курумчинская культура была распространена в рамках территории расселения западных бурят (эхиритов, булагатов, хонгодоров), центром местообитания которых было Приангарье. Бурят этого региона от Забайкалья и Монголии отделяют гольцы Восточных Саян и оз. Байкал. Чтобы перекочевывать в Монголию и Забайкалье, западным бурятам требовалось бы ежегодно проходить со своим скотом сотни километров через тайгу и уже заселенные скотоводами долины рек Иркут и Ока или пересекать Байкал зимой по льду. Сведений об этом нет. По-видимому, исследователи смешивали два понятия - миграция и кочевание. За перекочевки они принимали периодические миграции кочевников Монголии и Южного Забайкалья в Прибайкалье и Предбайкалье, связанные с развитием и упадком кочевых империй гуннов, тюрок, монголов. Процесс миграции из Монголии в Прибайкалье продолжался вплоть до XVIII в. [15].
1 Опрос был проведен во время экспедиций, в которых участвовал автор: фольклорно-этнографической, организованной сектором фольклора народов Сибири Института филологии СО РАН (июль-август 2005 г.), и этнографической - Государственным музеем Республики Корея (Сеул) (сентябрь 2006 г.).
2 Агинские буряты еще в начале XIX в. отделились от основной части этноса и жили компактно, в изоляции от других групп. В настоящее время живут в Агинском Бурятском автономном округе.
3 В начале 1920-х гг., опасаясь за свое будущее, большая группа бурят, в основном зажиточных, вынуждена были покинуть родину и эмигрировала в Китай. Они освоили незанятые земли на территории Внутренней Монголии, назвав новое место пристанища Шэнэхэн, что значит новое. В настоящее время их чуть более 8000 чел., они проживают на территории Эвенкийского хошуна Хулунбуирского аймака Автономного района, Внутренняя Монголия КНР.
Вероятно, на рубеже XVI-XVII вв. кочевые племена коринцев (хоринцев) использовали Приольхонье и о-в Ольхон как убежище от монгольских племен, теснивших их из Забайкалья.
Таким образом, в котловинных степях Забайкалья со 2-го тыс. до н. э. складывается экстенсивное скотоводство. В эпоху раннего железа кочевники начинают осваивать Прибайкалье, менее пригодное для кочевничества. В процессе освоения его котловинных степей происходит постепенное освобождение экологической ниши от диких животных, и эти территории осваиваются скотоводами, а вспомогательной отраслью становится плужное земледелие. Пришлое население создает семейнобрачные отношения с местными охотниками и перенимает у них традиции охоты в тайге. Вследствие этого происходит становление и формирование комплексного скотоводческого хозяйства Прибайкалья как специфической системы материального производства и соответствующего образа жизни. Хозяйственная деятельность скотоводческого населения этого региона была неразрывно связана с кочевой культурой номадов Центральной Азии. Рубеж XV-XVI вв. знаменуется общим кризисом кочевой цивилизации, что приводит к упрощению системы хозяйствования скотоводов Прибайкалья. Именно на этом этапе в XVII в. они знакомятся с русской культурой и постепенно входят в состав Российского государства.
Итак, рассмотренный нами вопрос о роли различных технологических усовершенствований хозяйства мигрантов при освоении ими Прибайкалья, который исследователи ранее не ставили, позволил нам впервые проследить весь процесс становления и развития системы традиционного хозяйствования бурят в Забайкалье и Прибайкалье и сделать вывод: развитие металлургии сказалось на развитии технической оснащенности степного населения Монголии и Забайкалья, что, в свою очередь, позволило ему адаптироваться к природным условиям Прибайкалья.
Литература
1. Баскин Л.М. Поведение копытных животных. - М.: Наука, 1976. 295 с.
2. Батуева И.Б. Буряты на рубеже XIX-XX веков. - Улан-Удэ: ВСГИК, Общественно-научный центр «Сибирь», 1992. -
74 с.
3. Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - 191 с.
4. Дашибалов Б.Б. На монголо-тюркском пограничье (Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние
века). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005. - 202 с.
5. Жамцарано Ц.Ж. Путевые дневники: 1903-1907 гг. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 382 с.
6. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-начале XVII в. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. - 104 с.
7. Кызласов Л.Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). - М.: Изд-во МГУ, 1979. - 207 с.
8. Марков Г.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. - М.: Изд-во МГУ, 1976. - 316 с.
9. Мартынов В.П. Почвы горного Прибайкалья. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1965. - 165 с.
10. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. - Алматы: Социнвест; М.: Горизонт, 1995. - 320 с.
11. Мордкович В.Г. Степные экосистемы. - Новосибирск: Наука, 1982. - 206 с.
12. Окладников А.П. История и культура Бурятии: сб. ст. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1976. - 458 с.
13. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Глазковское время. - М.; Л., 1955. - 373 с.
14. Пешкова Г.Л. Степи Приангарья и их связи со степями соседних территорий // Изв. СО АН СССР. - Новосибирск,
1959. - № 11. - С. 62-68.
15. Сборник документов по истории Бурятии XVII века.- Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1960. - Вып. 1. - 492 с.
16. Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. Изд. 3-е, доп. - Алматы: Дайк-Пресс, 2002. - 604 с.
17. Хазанов А.М. Социальная история скифов: Основные проблемы развития древних кочевников Евразийских степей. -М.: Наука, 1975. - 343 с.
18. Хангалов М.Н. Собр. соч.- Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1958. - Т. 1. - 552 с.
19. Цыбиктаров А. Д. Бурятия в древности. История (с древнейших времен до XVII века). 2-е изд. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2001. - 266 с.
20. Шнирельман В.А. Происхождение скотоводства: культурно-историческая проблема. - М.: Наука, 1980. - 333 с.
Маншеев Доржа Михайлович, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, археологии и этнографии восточного факультета БГУ. 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: [email protected]
Mansheev Dorzha Mihailovich, candidate of historical sciences, lecturer of department of history, archeology and ethnography of BSU. 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: [email protected]
