CC BY
44
Санникова И. Р. ©
Аспирант, кафедра литературы, Амурский гуманитарно-педагогический государственный
университет
ГЕНЕЗИС РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИХ ИДЕЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Аннотация
В статье исследуется генезис религиозно-философских идей русского дальневосточного зарубежья, анализируется преемственность мировоззренческих взглядов русских эмигрантов по отношению к мыслителям России конца XIX - начала XX вв.
Ключевые слова: эмиграция, русское зарубежье Дальнего Востока, философия, религия, А. Несмелов.
Keywords: the emigration, the Russian abroad of the Far East, the philosophy, the religion, A. Nesmelov.
Русская религиозная философия зарождается на стыке XIX-XX вв. в творчестве писателей-романтиков, работах славянофилов, Ф. М. Достоевского, Чаадаева и других мыслителей, которые обсуждали метафизические проблемы человечества и культурно-исторического бытия. Большое влияние на развитие этого явления в России оказала идея всеединства Вл. Соловьева.
На религиозно-философских собраниях в Петербурге в 1901-1903 гг. (инициаторами были Д. С. Мережковский, Д. В. Философов, В. В. Розанов) в диалоге между интеллигенцией и церковью обсуждались идеи создания христианского общества, государства и культуры. В Москве в 1905 году было создано религиозно-философское общество, в него вошли Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Вяч. И. Иванов, А. Белый. В Петербурге подобное сообщество функционировало с 1907 года. В 1910 году в Москве было образовано религиозно-философское издательство «Путь».
В период первой волны русской эмиграции за пределами России оказались мощные интеллектуальные силы. За границей оказались и ведущие представители философской мысли: Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Федор Степун, Иван Ильин, Николай Лосский. В ситуации отчуждения, раскола общества мыслители задавались вопросами: куда движется человечество, что с ним происходит, каков будет исход событий?
«Об этом напряженно размышляли и те мыслители, которые в 1925 году объединились вокруг религиозно-философского журнала «Путь», созданного и редактировавшегося Н. А. Бердяевым, и те, что стали идеологами так называемых пореволюционных течений русского зарубежья: сменовеховства, евразийства, новоградства, и те, что против этих течений активно боролись, последовательно защищая принципы монархизма от сменовеховской тактики сотрудничества с большевизмом, евразийской концепции идеократии, идеала христианской демократии, выдвинутого новоградцами» [1, 288].
Но известный философ Н. Ф. Федоров считал, что онтологический фундамент у этих современных концепций очень неустойчивый: «не учитывают они, что человек от начала истории - пленник падшего, смертного, раздробленного бытия; царь в мысли и воображении, в реальности он - раб любого микроба, он жалок в своем бессилии перед стихией, во мгновение ока сметающей созданные им технические сооружения, губящей шедевры культуры, уносящей тысячи людских жизней. Религиозно-философская мысль
© Санникова И.Р., 2012 г.
русского зарубежья наследовала этой критике, прямо обращая ее против социалистических и коммунистических идеалов.
Философия русского космизма, метафизическая власть церкви, как символа единения бытия и божественного, становится опорой в вере русских эмигрантов в будущее. В. Н. Ильин.., Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Н.А. Сетницкий, К.А. Чхеидзе и др., развили идеи Н.Ф. Федорова, который создал целое направление в русской философии, Н.А. Бердяев называл его "космоцентрическим, узревающим божественные энергии в тварном мире, обращенным к преображению мира" и "антропоцентрическим... обращенным к активности человека в природе и обществе" [2, 235]. На основе духовной составляющей в их учениях ставятся "проблемы о космосе и человеке", разрабатывается активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словам Бердяева, в том, что "конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека" [2, 258].
В 1921 и 1922 гг. в Берлине, главном центре эмигрантской жизни тех лет, была дважды переиздана книга П. И. Новогородцева «Об общественном идеале», печатавшаяся в 1910-е годы в журнале «Вопросы философии и психологии», а в 1917 г. вышедшая отдельным изданием. В ней известный философ и правовед обрушивался на утопии «земного рая», подчеркивая опасность всякого социального реформаторства для человека, каков он есть, несовершенного, смертного, наделенного не только энергией созидания и творчества, но и силой злобного нарушения [1, 289].
«Трагические события в России в первой трети XX века заставили некоторых философов сомневаться в возможности вообще какого-то положительного исхода в истории человечества. Но такой мироотрицающий настрой не был главным словом русской религиозно-философской мысли, искавшей новых, созидательных путей истории» [1, 291].
Н. Ф. Федоров говорил о том, что стремление к идеальному строю общества утопично только «для непреображенного человека на непреображенной земле, но оно составляет духовный стержень бытия человека преображающегося, ищущего преодоления несовершенного порядка природы» [1, 291], «восстановления мира в то благолепие нетления, каким он был до падения» [3, 401].
Огромная роль в популяризации идей Н. Ф. Федорова в Харбине принадлежит философу и экономисту Николаю Александровичу Сетницкому.
«Толчок к пробуждению в зарубежной России интереса к учению всеобщего дела во многом был дан Н. А. Сетницким. Переехав в 1925 г. в Харбин, он сумел выпустить целую малую библиотечку федоровской литературы: работы А. К. Горского «Николай Федорович Федоров и современность» (Вып. 1-4. Харбин, 1933), «Перед лицем смерти. Лев Толстой и Н. Ф. Федоров» (Харбин, 1928), «Рай на земле. К идеологии творчества Достоевского. Ф. М. Достоевский и Н. Ф. Федоров» (Харбин, 1929), собственные брошюры: «Капиталистический строй в изображении Н. Ф. Федорова» (Харбин, 1926), «Русские мыслители о Китае (В. С. Соловьев и Н. Ф. Федоров)» Харбин, 1926). Кроме того мыслитель издал богословский трактат «Смертобожничество» (Харбин, 1926), написанный им совместно с Горским и рассматривавший историю христианства под углом вызревания в нем идеи человеческой активности в деле спасения, под углом борьбы воскресительной, преображающей веры Христовой со всеми формами обожествления смерти. Выпустил он в свет и свою главную книгу «О конечном идеале» (Харбин, 1932), опыт активно-христианской историософии. В 1928 г. начал переиздание «Философии общего дела», издав три выпуска, включившие в себя 1, 2 и 3 части главного сочинения Федорова «Вопрос о братстве, или родстве». Перечисленные издания рассылались им и по библиотекам Европы, и целому ряду философов и писателей русской эмиграции: Н. А. Бердяеву, С. Н. Булгакову, Н. О. Лосскому, В. Н. Ильину, Вяч. Иванову, М. Цветаевой и др. После поездки Сетницкого летом 1928 г. в Западную Европу
харбинские книги и брошюры появились на складе евразийского книгоиздательства и анонсировались в газете «Евразия» и альманахе «Версты»; в 1930-е гг. их можно было выписывать через редакции некоторых пореволюционных журналов и сборников: «Утверждений», «Завтра» и др.
Главной целью русского зарубежья, по мнению Сетницкого Н. А. , была миссия ознакомлений с религиозным космизмом Н. Ф Федорова, «освещения и ознакомления мира с тем, что принято называть "Русской Идеей"». Именно поэтому эмиграция, подчеркивал он, и не может никак пройти мимо Федорова, ибо в его учении как раз и выразилась та сокровенная и главная идея, которой «чревата русская земля», смысл которой - «в освящении творческой активности человечества, идущего по пути преобразования и обожения мира и стремящегося преобразовать по Совершеннейшему Образу и общество и свою природу и внешний мир» [4, 320-374].
Приняв учение "общего дела" целиком, без колебаний и сомнений, Н.А. Сетницкий особенно отмечает и развивает ту его сторону, которая связана с активным пониманием христианства. Основой его философских построений становится осмысление истории в эсхатологической перспективе, в свете конечного идеала [5, 241].
Сослуживец и друг Н. А. Сетницкого, философ и правовед Н. В. Устрялов называл федоровство «героической попыткой оживить христианскую идею в истории, непосредственно связав ее с лейтмотивом современной цивилизации, вывести мир к подлинному историческому деланию, христианизировать идею прогресса» [6, 197-202].
Н. В. Устрялов в 1931 году опубликовал работу «Проблема прогресса», напечатанную в IX томе факультетских «Известий...», в которой «нашла свое законченное обоснование та позиция исторического пессимизма, которая ранее отстаивалась П. И. Новгородцевым в книге «Об общественном идеале». Устрялов подчеркивал, что «проблема совершенного общественного строя на земле объективно неразрешима» и корни этой неразрешимости - в самом качестве земного бытия, антиномичного, раздробленного, движущегося борьбой противоположных начал, в «несовершенстве эмпирической жизни», в «имманентной ущербности нашего пространственно-временного мира», который «не терпит органической гармонии всех качеств, не вмещает в себя совершенства». Попытка воплотить идеал в условиях земной реальности неизбежно ведет к искажению, порче его «невоплощенного образа», к снижению абсолюта. Всецелое осуществление идеала невозможно «вне радикального преобразования, вернее, преображения самой природы человека и значит природы всего эмпирического мира». Но эта «божественная задача - выше человеческих сил» [4, 320374].
Н. В. Устрялов не допускал идеи объединения божественного и человеческого, Сетницкий же напротив, говорил, что «.. .боговоплощение и вочеловечение, есть не что иное, как указание образца, пути и способа, при помощи которого открывается возможность осуществления и воплощения совершенства и которое должно осуществить человечество. А если так, то не прав проф. Устрялов, утверждая, что "не может regnum hominis превратиться в Civitas Dei". Христианство, в том его понимании, которое носит название восточного греко-российского исповедания, в своем учении об обожении человечества настойчиво утверждает, что человечество не только может, как это показано ему в определенных планах и образцах, но и должно осуществить воплощение совершенства. И то, что мыслится в термине Civitas Dei, есть не что иное, как деталь и часть того преобразования мира, которое должно быть осуществлено человечеством. Наш автор до известной степени прав, говоря, что "проблема совершенного общественного строя на земле объективно неразрешима". Она действительно неразрешима только "на земле", путем изоляции ее от вселенной, от всего космоса, который должен быть в целом преображен, переустроен и пересоздан человечеством» [7, 21].
Н. В. Устрялов был основным идеологом сменовеховства, в конце 1920 г. он опубликовал сборник своих статей «В борьбе за Россию», где высказал идею о сотрудничестве с советской властью ради восстановления былого могущества России, он призывал пойти «на подвиг сознательной жертвенной работы с Советской властью, во многом ему чуждой, но единственной, - как он заявил, - способной в данный момент править страной». Идеи Устрялова оказались созвучны настроениям значительной части российской интеллигенции, так образовалось общественно-патриотическое движение «сменовеховство».
В идее сменовеховцев «ведущим стал тезис о "великой и единой России" в плане как пространственно-территориальном, так и в экономическом и социокультурном. В способности восстановить Россию в качестве могучего государственного образования
- непременного условия ее дальнейшего социально-экономического и духовного развития
- сменовеховцы видели объективную историческую миссию большевизма. Понятие "территория" приобрело у них, кроме обычного, географического или экономического, еще и философско-метафизический смысл. Они исходили из наличия некой мистической связи между территорией государства - главнейшим внешним фактором его мощи - и культурой, выражающей его внутреннюю силу» [8].
«В Харбине вокруг сменовеховского идеолога образовалась группа единомышленников - С. Алымов, А.Вознесенский, Н. Гондатти, С.Ухтомский, Д.Чернявский, Е.Яшнов, и другие известные литераторы, публицисты, общественные деятели дальневосточной эмиграционной волны. Они популяризовали свои взгляды со страниц сменовеховских печатных изданий, таких как, например, газета «Новости жизни» (издавалась в Харбине в 1922- 1926 гг).Таким образом, в начале 20-х годов в Азиатско-Тихоокеанском регионе сложился крупный сменовеховский центр - дальневосточный Харбин, который наряду с другим - европейским сменовеховским центром (Прага, Берлин) играл заметную роль в общественной и политической жизни русской эмиграции [9, 86-88].
А. Несмелов начал интересоваться идеями Федорова в конце 1932 - начале 1933. 2 февраля 1933 г. Н. А. Сетницкий писал К. А. Чхеидзе: «Посылаю Вам кроме Вашего письма еще вырезку из газеты Рупор. Несколько неожиданно для меня поэт Арс. Несмелов начал вслед за моими книгами писать о Н. Ф. Ф. Это особенно приятно потому, что произошло это без какого-либо даже минимального давления с моей стороны - вполне спонтанно и самопроизвольно» [10]. Вырезка, посланная Сетницким, содержала статью Несмелова «На путях к победе над смертью. К 30-летию со дня смерти философа Н. Ф. Федорова», в которой поэт протестовал против устоявшегося «взрослого» мнения о неизбежности и неодолимости смерти, противопоставляя ему евангельское, детское чувство как живое доказательство того, что мысль о смертности «не заложена в человеческое сознание изначально». «Если бы нашим детям оставлялась хотя бы мысль о возможности реальной победы над распадом тела, иные подросли бы поколения!» [10]. 25 марта 1933 г. Н. А. Сетницкий сообщал К. А. Чхеидзе, что А. Несмелов настолько «вдохновился» идеями Федорова, что собирался «писать роман о воскрешении». Роман, по всей видимости, так и не был написан, но в том же 1933 А. Несмелов создает стихотворение «Перед последним боем» с подзаголовком «К тридцатилетию со дня смерти Н. Ф. Федорова», которым вскоре будет открыт составленный Н. А. Сетницким второй выпуск сборника «Вселенское дело» (Харбин, 1934), посвященный памяти Федорова.
Не без влияния А. Несмелова и Н. Сетницкого, внимание к Федорову начали проявлять некоторые молодые поэты харбинской «Чураевки». 9 мая 1933 на одном из вторников объединения журналист Д. Г. Сатовский-Ржевский сделал доклад о личности и учении Федорова. Как писал корреспондент газеты «Русское слово», «даже краткое
изложение идей Н. Ф. Федорова произвело на слушателей сильное впечатление» [11]. А корреспондент харбинской «Зари», передавая содержание доклада Сатовского-Ржевского, заявил, что «"Философия общего дела" - книга, которая по праву может быть названа Евангелием современности» [12]. Спустя полгода один из поэтов «Чураевки» В. Обухов, так же как и А. Несмелов, примет участие во втором выпуске «Вселенского дела».
В конце 1933 - начале 1934 гг. споры о Федорове разгорелись на заседаниях литературно-художественного объединения «Восток» (Шанхай). Его глава М. В. Щербаков в течение трех заседаний выступал с обширным докладом «Учение Н. Ф. Федорова: проективизм, роль науки, роль искусства», подготовленным на основе присланных ему Н. А. Сетницким харбинских изданий о жизни и идеях Федорова. Доклад вызвал интенсивную полемику, в которой высказывались прямопротивоположные оценки учения «всеобщего дела». В ответном докладе А. Г. Кольцова-Мосальского «Богословие Н. Ф. Федорова» речь шла о несовместимости с христианством федоровской идеи воскрешения, что в свою очередь стало толчком к новым спорам. Сообщая о них
H. А. Сетницкому, М. В. Щербаков писал: «Во всяком случае, я лично, разумеется, ничего антихристианского в учении Федорова найти не могу и его проекты своей грандиозностью, смелостью мысли и широтой не могли меня не захватить» (М. В. Щербаков - Н. А. Сетницкому. 10 марта 1934 // FP. I.3.29). [4, 320-374].
Итак, религиозно-философские взгляды русских эмигрантов дальневосточного зарубежья не только отражали, но и продолжали развивать мировоззренческие взгляды мыслителей России, вновь и вновь возвращаясь к обсуждению русских проблем и вопросов. «Почти все поэты и писатели «русского Китая» прошли через увлечения «сменовеховским» движением, евразийством, масонством, не раз попадали под влияние различных политических партий и философских течений, но главным своим предназначением считали творчество, участие в выпуске журналов и альманахов» [13, 48]. В массе своей все представители образованной части эмигрантов выступали с идеей спасительной миссии по отношению к России.
Литература
I. Анастасия Гачева «Религиозно-философская мысль русского зарубежья: спор о путях и целях истории» // Судьбы литературы серебряного века и русского зарубежья. Сборник статей и материалов: (Памяти А. А. Иезуитовой: К 80-летию со дня рождения). - Санкт-Петербург, Издательский Дом «Метрополис», 2010. - 564 с.
2. Бердяев Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., Наука, 1990. С.43-169; Бердяев Н.А. Три юбилея (Л. Толстой, Г. Ибсен, Н.Ф. Федоров) // Н.Ф.Федоров: PRO ET CONTRA. СПб.: РХГИ, 2008. - С.628-634.
3. Федоров Н. Ф. Собр.соч.: В 4 т. Т 1. - М., Изд. Группа «Прогресс», 1995. - 518 с.
4. Анастасия Гачева «Философия общего дела» Н. Ф. Федорова в духовных исканиях русского зарубежья» / А. Г. Гачева, О .А. Казнина, С. Г. Семенова. Философский контекст русской литературы 1920 - 1930-х годов. - М.: ИМЛИ РАН, 2003. - С. 320 - 374.
5. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С. Г. Семенова, А. Г. Гачева. -М., Педагогика- пресс, 1993. - 368 с.
6. Устрялов Н. В. Из письма // Вселенское дело <Харбин>. Вып. 2. - 1934. - С. 122
7. Сетницкий Н.А. О конечном идеале. - Харбин, 1932. С. 21.
8. Философский словарь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.slovari-online.ru/word/философский-словарь/сменовеховство.
9. Старосельская Н. Д. Повседневная жизнь «русского Китая. - М.: Молодая гвардия, 2006. - 376 [8] с.: ил. - (Живая история: Повседневная жизнь человечества). - ISBN 5-23502801-5.
10. «Рупор», 29 января 1933.
11. Грэй Д. На вторнике Чураевки // Русское слово. - 1933. - 11 мая.
12. А. Г. Мудрейший из мудрых. Доклад г. Сатовского-Ржевского о Н. Ф. Федорове в «Чураевке» // Заря. - 1933. - 11 мая.
13. Печерица В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. -Владивосток, 1999.274 с.
