CC BY
34УДК 327(575)
Генезис и сущностные характеристики кланов республик Средней Азии и Казахстана
Дмитрий РЕКК
Актуальность проблематики, связанной с клановыми сообществами постсоветских республик Центральной Азии, обусловлена новым их качеством: способностью встраиваться в современный политический процесс и активно влиять на политическую повестку и процедуру принятия решений.
Кроме того, в сравнении с досоветскими и советскими кланами современные претерпели существенную трансформацию, во многом изменившую их традиционный облик, основу которого составляли родоплеменные, жу-зовые, земляческие и другие отношения. Новой доминантой, определяющей содержание клановых связей, является иерархия, обусловленная потенциальной возможностью агрегирования статусной ренты, в свою очередь, зависящей от степени близости к вертикали центральной власти. Приобретённое в постсоветский период новое качество кланов универсально для большей части постсоветского пространства [1]. Кланы с указанными характерными признаками стали неотъемлемым атрибутом российского политического ландшафта [2].
РЕКК Дмитрий Александрович - аспирант Московского государственного областного университета. E-mail: 100100200@bk.ru
Ключевые слова: родовые кланы, Средняя Азия, Казахстан.
1 Бородин Е. А. Клановый характер устройства Кыргызской Республики // Мир и политика, 2012. № 3.
2 Кланы и группировки, управляющие Россией // URL: https://zen.yandex.ru
Типология кланов раскрывается концептом латентных групп или латентных сил, имеющих потенциал политического влияния, но не проявляющих себя в легальных институтах и практиках. Имея историко-культурные корни и в то же время объединяемые общими интересами и политическими предпочтениями, кланы не могут быть идентифицированы как структурные или конъюнктурные объединения. Правильнее определять кланы гибридными латентными группами, сохраняющими традиционные черты и характеристики, опосредованные современной политической реальностью [3].
Кланы можно определить как относительно герметичный неформальный институт интеграции и рекрутирования элит, основанный на отношениях родства, кумовства, землячества, ориентированный на достижение статусных привилегий и иерархизированный по потенциалу социального ресурса.
По мере обретения кланами субъектности в политическом процессе они становятся предметом политологического анализа. Спецификой клановой структуры постсоветских стран Средней Азии и Казахстана является их глубокая историко-культурная укоренённость, накладывающая особый отпечаток на современный, универсальный для постсоветского пространства контент клановости. Несмотря на то что в последнее время стали появляться публикации, освещающие отдельные сюжеты, связанные с постсоветскими клановыми сообществами, в целом тема не входит в круг активно разрабатываемых политологических проблем. Исключение составляют немногие монографические исследования [4].
Общей чертой для азиатских клановых сообществ является их обусловленность кровнородственными отношениями. Однако генезис кланов в каждой из постсоветских азиатских республик имеет свою специфику.
В Казахстане помимо родопле-менных связей на генезис клановой структуры существенно повлияла жузовая стратификация*.
Вместе с тем, несмотря на значимость жузового института, последний никогда не рассматривал-
ся в качестве альтернативы ро-доплеменному устройству, но органично интегрировался с ним. В жузовом объединении роды и племена сохраняли незыблемой свою иерархию и знать. Как правило, происхождение жузов в народном эпосе связывается с личностью конкретного исторического героя (иногда легендарного). «Нередко такая мифологизированная гипотеза принимается на веру и входит в научный оборот» [5]. Так как жузовая
3 Лукин А. В. Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы // Полис. Политические исследования. 1999. № 2. С. 140.
4 Агаев Г. Ш. Внутриэтническая конкуренция и латентные сообщества в политическом процессе Казахстана. Дис. ... канд. полит. наук. М., 2015.
5 Акимбеков С. Формула трёх // Эксперт Казахстан. 2011. № 21. 30 мая // URL: http:// expert.ru/kazakhstan/2011/21/formula-treh/
* Жузы (старший, средний, малый) явились общностями политико-административной локализации социума номадов, опосредованной направлениями кочевий и естественно сформировавшимися союзами племён в рамках их администрирования.
структура, помимо прочего, носила выраженный военно-политический характер, связанный с защитой жизненно важного пространства кочевий, её организация предполагала централизацию власти и строгую исполнительскую дисциплину, укрепившуюся с включением жузо-вых воинских контингентов в военную структуру чингизидов. Исходя из сказанного, административно-военная гипотеза жузовой дифференциации казахского социума представляется наиболее адекватной.
С другой стороны, сочетание в военной организации сразу нескольких иерархий - родоплеменной и жу-зовой - препятствовало внедрению единоначалия и порождало некую бифуркацию властных полномочий, что в полной мере сказывается на порядке современной казахской армии и ментальных основаниях официальных структур [6].
Жузовые объединения продуцировали существенные этнографические и культурные особенности территориальных локализаций, которые и сегодня в значительной степени фундируют, пока не устранён разлом по линии «север - юг».
Как утверждает писатель С. Куттыкадам, южане «разговаривают подобно скороговорке, у них более мягкий говор, тогда как жители севера неторопливы в разговоре и гортанны».
Писатель отмечает, что в случае, если южане изъясняются на своём диалекте с манерой пауз, придыхания, намёков, то северяне мало что разумеют. Существенно отличаются и традиционные кухни юга и севера. Северная кухня - более про-
стая, обычно включающая блюда из муки и мяса, южная впитала в себя вкусовые предпочтения Востока (супы, плов и т. п.) [ 7].
Существенным фактором казахского социогенеза стала инкорпорация во властную структуру намадов, представителей чингизидской знати, укрепившейся с момента включения казахов в орбиту монгольской протогосударственности и остающейся заметным элементом современной клановой консолидации. Учитывая то обстоятельство, что «чингизидство» всегда являлось вне-этническим конструктом, замкнутой группой (претендующей на роль ага-султана-общенародного повелителя) современные иерархи клановых сообществ предпочитают обязательно связывать свои родовые корни с представителями чингизидов, тем самым легитимировать неформальную роль правителя.
В дореволюционных клановых структурах потомки чингизидов занимали, безусловно, верхние эшелоны, как правило, замещая руководящие статусы жузовой иерархии. К середине XVIII в. число чингизидов стало превышать число верховных племенных и жузовых вакансий.
Другой элитной группой, также оказавшей большое влияние на формирование казахских кланов, являются сестиды и когиа - согласно преданию, потомки дочери пророка Мухаммеда Фатимы. Казахстанские историки утверждают, что именно они распространили ислам среди кочевников и совершили первые
6 Кушкумбаев А. Военное дело казахов в XVII-XVIII веках. Алматы, 2001. С. 105.
7 Куттыкадам С. Южане и северяне: два лика национального сознания / Zona Kz // URL: http://www.zonakz.net/articles/13520
хаджи в Мекку [ 8]. Эта категория элиты являлась хранительницей религиозно-культурной традиции и в этом смысле могла соперничать даже с чигнизидами.
На уровне родов во главе большого матримониального коллектива стояли бии (которых можно сравнить с монгольскими натонами и арабскими эмирами). Отдельные кочевые семьи управлялись старейшинами - аксакалами.
Иногда наиболее выдающимся биям удавалось достичь высот племенной и даже жузовой иерархии. Всех правителей родов, племён, жу-зов избирали прямым или представительным голосованием на курултаях, но только из числа знати, а не рядовых шарпа (скотоводов).
Клановая консолидация, проявляющаяся в Казахстане со второй половины XIX в., стала результатом агрегирования и уравновешивания интересов всех элитных групп, которые уже в то время стремились закрепить большую часть властных полномочий за своими представителями.
Например, могущество казахских правителей Каипа, Абулхаира, Арынгазы и др. опиралось на племенной алимулский союз, Барака и Канкожа - на род найманов, Аблай-хана - на род аргынов, Нура-лы - на род байулы и т. д.
Зачастую кланы, стремившиеся к власти, агрегировали представи-
телей разных жузов, племён, родов и даже других этносов - киргизов и каракалпакцев [9].
Уже в XIX в. казахские кланы вступили в конкурентную борьбу и, используя внешний ресурс (Китай или Россию), успешно устраняли своих соперников [ 10, 11].
Борьба кланов продолжалась и в советский период.
Один из выдающихся общественно-политических деятелей Казахстана Т. Рыскулов писал, что «в ходе выборов местной администрации, противоречий и интриг между различными родами у казахов формируется сильная борьба различных группировок - в этом случае обычным явлением стали взятки подкуп голосов электората, шантаж и притеснение побеждённой политической силы» [12].
В целом, даже с учётом некоторых новаций, связанных с притоком русскоязычных кадров из Центра, пролетаризацией партийно-советского аппарата, механизмы социальной мобильности и характер отношений в казахском социуме не претерпели революционных перемен. Несмотря на положение, занимаемое представителем того или иного рода или жуза, он оставался фактически в рамках, установленных обычным правом и традициями родоплемен-ных отношений. Независимо от статуса любой «сородич» был обязан открыть дорогу карьерному росту своим родственникам и соплеменникам.
8 Материалы по казахскому обычному праву / ред. З. Кенжалиев [и др.]. Алматы: Жета жар-гы, 1996. С. 12-13.
9 Ерофеева И. Казахские ханы и ханские династии в XVIII - сер. XIX в. // Культура и история Центральной Азии и Казахстана: проблемы и перспективы исследования. Алматы, 1997.
10 Хлюпин В. Элиты Казахстана. Национальные качества или националистические количества? // URL: http://www.zonakz.net/articles/11906
11 Хлюпин В. Кочевые элиты или «большие» семьи Центральной Азии // URL: https://www// centrasia.org
12 Рыскулов Т. Собр. соч. В 3 томах. Т. 2. Алматы: Казакстан, 1997. С. 224.
В советское время не удалось преодолеть и сложившегося жузово-го ранжирования, предполагавшего главенство старшего жуза, продолжавшего делегировать значительную часть высших управленцев. В острой конкуренции за продвижение по карьерной лестнице сохранялись условия, генерировавшие клановую консолидацию.
Отбывающий алматинскую ссылку Л. Д. Троцкий писал, что местный феодализм лишь обрёл внешнюю маску социализма и «сильно срос с бюрократией и бастско-аристократической системой» [13].
Казахстанский политический деятель У. Джан-досов отмечал, что «русская политическая культура, сочетаясь с особенностью казахской, сформировала такой порядок в советских органах власти, что от современного типа демократических институтов не осталось и следа» [14].
Несмотря на меры, предпринимаемые центральной властью (ротацию кадров, регулирование нацкад-ров на руководящих должностях, идеологическую работу), преодолеть клановые связи вплоть до периода независимости не удалось.
Доказательством тому стали события, связанные с назначением Первым секретарём ЦК Компартии Казахстана Г. В. Колбина, выдвиженца М. С. Горбачёва, которое вызвало волну молодёжных выступлений. Последующая за событиями оперативная работа по исправлению ситуации в республике выявила прямую связь протестных акций с амбициями клановых структур.
Таким образом, генезис клановых сообществ Казахстана уходит свои-
ми корнями в эпоху патриархальных отношений, сохраняя родопле-менные, клиентско-патримониаль-ные характеристики.
Как пишет казахстанский исследователь Н. Ма-санов, «родоплеменное деление в начале XXI века является архаической системой общественного сознания, не учитывающей личностные качества человека, его профессионализм, уровень образования и культуры. Она основана на приоритетности этнических и родоплеменных отношений и не соответствует ценностям либеральной экономики, правового государства и демократического общества. Система обречена на постепенное отмирание, но в то же время остаётся чрезвычайно живучей. Ещё не одно поколение будет воспроизводить её в жизни и политике. Однако система хороша тем, что частично снижает уровень коррупции в среде чиновников, потому что с родственников требовать деньги неудобно, разве что можно взять подарки» [ 15].
Свои особенности имеет клано-генез Туркмении. В основе туркменских кланов лежит большая патриархальная семья - патронимия (машгала). Группы родственников 3-5 поколений составляют большую родовую общность бир ата, которая насчитывает в своём составе несколько сот человек. Бир ата входит в малое племенное объединение тире, являющееся составной частью племенного объединения уру-ги и тайпа.
Кланогенез, нарушая родопле-менные связи, выстраивал идентичности на неформальной основе, в досоветский период, прежде всего через расширение родового коллек-
13 Троцкий Л. Письма из ссылки, 1928. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1995. С. 162.
14 Джандосов У. Документы и публицистика (1918-1937 гг.). В 2 томах. Алматы: Казакстан, 1999. Т. 2. С. 64-65.
15 Ы1р://№шш^пГ^/Ък^/?р=1122
тива за счёт родственников по браку и духовной близости [ 16].
Однако складывание кланов на неформальных отношениях не вело к депривации родственных. Кланы формировались вокруг ядра, состоящего из наиболее знатной и крупной семьи. Авторитет семьи, как и зарождающихся кланов, определялся прежде всего их размерами. Характерными качествами таких кланов являлись «патрилинейность, патрилокальность, проживание на общей территории, наличие общей экономической базы при совместном добывании средств к существованию и их потребление; все живущие были связаны друг с другом аг-натным родством» [17].
Так как стержневой элемент туркменских кланов составляет патриархальная семья, их организация в полной мере инкорпорировала жёсткую внутрииерархическую дисциплину, характерную её отношениям. Кланы Туркмении - относительно молодое образование. Следуя логике Ш. Кадырова, который связывает становление неформальных клановых идентичностей с переходом от традиционной семьи к многодетной, окончание кланогенеза в Туркмении следует ожидать не ранее конца первой четверти XXI в. [18, с. 34]
Каждое туркменское племя из почти 30 (йомуды, геоклены, чоудо-ры, карадашлы, ата, теке, нохурлы, алиили, арсари, сарыки, салоры, чарджоулы, сакары, сапоры и т. д.)
объединяет более 5000 суперклановых групп [18, с. 39]. В угоду современным веяниям кланы не присутствуют в официальном туркменском лексиконе. Однако на бытовом уровне большая часть населения страны идентифицирует себя в качестве члена клана.
По данным исследования 1991 г., 88% опрошенных знали, к какому суперклану они принадлежат, 57% отметили превосходство своего кланового сообщества над другими, 68% считали, что клановая принадлежность влияет на брачные связи [18, с. 40].
Исследователи отмечают появление современных черт клановой идентичности Туркмении: мифологизацию исторического старшинства конкурирующих кланов и клановую «спесь».
Схожие черты кланогенеза присущи Узбекистану и Таджикистану: помимо кровнородственных и земляческих отношений в системе смыслов, определяющих границы неформальных клановых сообществ, присутствует элемент «чистоты этноса», «неассимилированность этнического качества чужеродными вливаниями».
Например, в Узбекистане важную роль в формировании клановых сообществ сыграла дифференциация населения на ферганских «чистых узбеков», «нечистых узбеков» земледельческого оазиса Ташкентской, Самаркандской, Джизакской
16 Кениг В. Скотоводческое хозяйство у пекинцев Ахала во второй половине XIX в. // Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТССР. Серия этнографическая. Т. VI. Ашхабад, 1962.
17 Серебрякова М. Н. Семья и семейная обрядность в турецкой деревне (новейшее время). М.: Наука, 1979.
18 Кадыров Ш. Элитарные кланы: штрихи к портретам. М.; Oslo: MMIX, 2010.
и Бухарской областей, «нечистых узбеков» Кашкадарьинской и Сурхан-дарьинской областей, «нечистых узбеков» Хорезмского оазиса [ 19].
Существенную роль в кланогене-зе Таджикистана сыграло деление титульного этноса на представителей севера и юга, жителей горных и равнинных местностей. Каждая из упомянутых субэтнических групп считает только себя «чистыми таджиками» [20].
К кругу «настоящих таджиков» причисляются памирцы, каратегин-цы, дарвазцы (потомки автохтонов) [21]. «Ненастоящими таджиками» принято считать кулябцев и ход-жентцев (ленинабадцев) на том основании, что «они смешались с тюркскими народами» [ 22].
Клановая идентичность таджиков отразилась в том числе в народном творчестве. В Таджикистане бытует поговорка: «Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует» [23].
Первую попытку заявить о своих политических притязаниях предприняли кланы горных таджиков Каратегина и Памира в мае 1992 г., выступив против засилья у власти с конца 30-х годов прошлого века северных таджиков - ленинабадцев.
Специфику генезиса кланов Киргизии определяют: культурные отли-
чия населения севера и юга страны и религиозные и этнические противоречия, связанные с проживанием на территории республики 300-тысячной диаспоры джалалабадских узбеков и сторонников ваххабизма (этнических узбеков, сторонников «Узбекского вооружённого сопротивления», ставящего цель создания в Фергане «Кокандского халифата», независимого от Киргизии и Узбекистана) [24].
Клановые идентичности, как этнические и национальные, профессиональные и т. д., не статичны и находятся в процессе эволюционного развития. Замещение их кровнородственного содержания происходит по мере модернизации традиционного уклада жизни и хозяйственного строя. В эволюции азиатских клановых структур наблюдается закономерность в стадиях идентификационного фундирования основополагающими факторами по следующей схеме: «кровнородственные отношения —> земляческие связи —> патрон-клиентские отношения».
Приведённая выше схема характеризует лишь доминирующие признаки клановой стратификации. При этом следует заметить, что смена доминант в клановой идентичности не означает полного отрицания
19 Хлюпин В. Н. Клановый Узбекистан. Тревожная осень // URL: https://www//centrasia. org*newsAphp?st=1539972360
20 Чвырь Л. А. О структуре таджикского этноса (Научная и народная точка зрения) // Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. Вып. 27. М.: Наука, 2001. С. 10.
21 Фейгин М. Чужая война // Новый мир. 1998. № 3. С. 126. С. 125-142.
22 Ротарь И. Таджикская и чеченская смута: сравнительный анализ двух конфликтов // Независимая газета. 1997. 15 мая.
23 Гушер А. Война и мир в современном Таджикистане. М., 2011. С. 8.
24 Болпонова А. Политические кланы Кыргызстана: история и современность // Центральная Азия и Кавказ. 2015. Т. 18. Вып. 3-4.
признаков, её обусловливающих в предшествующий период, и, напротив, вряд ли справедливо утверждать, что патрон-клиентские характеристики клановых объединений полностью отсутствовали на ранних стадиях их генезиса.
В эволюционном развитии усложняется структура и организация кланов. В современных клановых сообществах присутствует, как правило, несколько патронов. В зависимости от конъюнктуры патроны и клиенты могут меняться местами.
По мере удаления от кровнородственной обусловленности кланы становятся всё более открытыми корпорациями, включающими даже представителей нетитульного этноса.
Например, в Казахстане на протяжении длительного периода на ключевых министерских должностях был близкий человек зятя президента Т. Кулибаева этнический русский В. С. Школьников.
В администрации президента Туркмении определяли политики СМИ, идеологию государства помощники В. Храмов и В. Чмиев, также русские по национальности.
Репродуцирование клановых структур в азиатских постсоветских республиках и обретение ими нового качества связано с несколькими обстоятельствами.
Во-первых, актуализация клановой консолидации стала следствием обострения конкуренции за приватизацию ренты в условиях утраты суверенитета и отсутствия правового порядка после развала СССР.
Во-вторъх:, регенерация и развитие клановых структур обусловлены стремлением центральной власти
опереться на баланс противостоящих групп влияния с целью восстановления законности и управляемости в обществах.
В-третьих, пройдя путь институ-анализации в новых «демократических» условиях, кланы трансформировались в инклюзивный механизм функционирования авторитарных режимов. По средствам расширения/сужения доступа к рентным «дивидендам» центральная власть регулирует силу влияния и лояльность клановых сообществ.
Ставший первым президентом Казахстана Н. Назарбаев, с точки зрения внутриэтнической иерархии являясь выходцем из племени шапраш-ты, самого «незнатного» в старшем жузе, не мог занимать этот пост. Уйдя против воли родителей в г. Темиртау и работая на металлургическом предприятии, Н. Назарбаев фактически порвал родоплеменные связи. Неслучайно в этой связи заявление самого Н. Назарбаева, что он «категорически не приемлет политическую идеологию традиционного типа, которая основана на оживлении архаических форм общественного устройства, ро-доплеменной психологии» [25].
В период становления суверенного Казахстана и ослабления управляемости Н. Назарбаеву пришлось считаться с клановыми амбициями, особенно консолидированными на юге страны.
Представляется корректным утверждение, что 90-е годы были «судьбоносными» с точки зрения логического завершения оформления клановых структур. Необходимыми условиями, дополнившими питательную среду, генерирующую кла-
25 Назарбаев Н. Идейная консолидация общества - как условие прогресса Казахстана // Кызылординские Вести. 1993. 21 октября.
новость, стала наряду с прежними кровнородственными отношениями: материальная и социальная дифференциация, возникновения нового явления - «статусной ренты».
Именно 90-е годы, т. е. период, когда вертикаль власти не обрела черты дееспособного механизма управления, стали периодом агрегирования клановыми сообществами мощного материального ресурса из «трофейной общенародной собственности» и приватизации природной ренты. Обретение материальной состоятельности трансформировали их в значимые центры социальной силы, способные (в случаях Казахстана, Киргизии и Таджикистана) конкурировать с президентской властью.
Клан (в отличие от партий и профессиональных сообществ) вновь стал господствующей формой консолидации элит всех центральноазиатских республик. О сохранении преемственности в становлении клановой иерархии говорит тот факт, что в состав правящего класса пришли дети и внуки «большой номенклатуры». Ведущие позиции в управленческом аппарате достались им в большинстве случаев благодаря двум унаследованным преимуществам - происхождению из рядов советской элиты и принадлежности к старшему жузу, доминировавшему в этот период.
Так, секретарь Совета безопасности и неформальный первый и ведущий идеолог Казахстана Марат Тажин - сын секретаря Гурьевского обкома партии и заместителя заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК КПК Мухамбетказы Тажина; экс-посол в России и экс-глава Мангистауской об-
ласти (снят президентом после волны забастовок, вылившихся 16-18 декабре 2011 г. в крупные беспорядки в Жанаозене с участием внутренних войск, применением оружия и гибелью 17 чел.). Крымбек Кушербаев - сын первого секретаря одного из райкомов партии в Кзыл-Ординской области; покойный экс-министр культуры, информации и общественного согласия, экс-посол Казахстана в России, а затем оппозиционер Алтынбек Сарсенбаев - сын пенсионера республиканского значения, директора передового совхоза-миллионера; экс-директор Агентства РК по инвестициям, экс-посол в Австрии, посол Казахстана на Шри-Ланке Дулат Куанышев -сын бывшего крупного партийного деятеля (первого секретаря Кокчетавского и Тургайского обкомов, министра хлебопродуктов КазССР); экс-премьер, экс-глава сената и экс-глава МИД Республики Казахстан, экс-заместитель Генерального секретаря ООН, экс-генеральный директор отделения ООН в Женеве Касымжомарт (с недавнего времени второй президент Казахстана Касым-Жо-март) Токаев - сын члена Президиума Верховного Совета КазССР; экс-вице-премьер и экс-глава Национального банка Казахстана, член попечительского совета Международной академии бизнеса Даулет Сембаев - сын министра просвещения; бывший первый вице-премьер и экс-глава Нацбанка, член Попечительского совета Международной академия бизнеса Ураз Джандосов (Ораз Жандосов) - внук репрессированного наркома и т. д.
«Современная «политическая элита» Казахстана - продукт советской эпохи, прямой генетический наследник советской номенклатуры»,- пишет казахский ученый, проф. Б. Ирмуханов [26].
На первые роли в республике выдвинулись в меньшей степени те, чьи деловые качества и карьера определялись образованием (Каким-жанов, Исекешев, Келимбетов, Мын-баев), а в большей - знатностью семейного происхождения.
26 Ирмуханов Б. Чиновничья знать Казахстана. Политическая элита Казахстана: история, современность, перспективы. Материалы круглого стола, Алматы 5 февраля 2000 г. Алматы: Фонд им. Ф. Эберта, 2000. С. 88.
Значительную роль в формировании «новых» элитных сообществах сыграли семейные и межсемейные связи.
«Можно назвать Джандосовых, Джансугуро-вых, Кунаевых, Ауэзовых, Аскаровых, Кадыржано-вых, Жубановых, Калиевых, Медеуовых, Габито-вых - все эти известные в Казахстане и за его пределами семьи объединяют брачные связи» [27].
Говоря о значении семейных связей в формировании клановых сообществ, следует специально остановиться на десятках и тысячах публикаций, мифологий, слухов и упрёков в адрес первого президента, а именно устойчивом представлении о специальных усилиях Н. Назарбаева по организации так называемого «семейного клана».
Думается, за этими рассуждениями в большей степени скрываются неудовлетворённые политические претензии, чем реальное положение дел. Если говорить о феномене президентского «семейного клана», то для его научной идентификации явно недостаёт вменяемых аргументов.
Во-первых, семейное окружение президента во всех отношениях, в том числе в политических претензиях, образование искусственное, рыхлое, а в известной степени и противоречивое. Отсутствует главный системобразующий признак клана - консолидированность. Всем известно, что интересы старшего и среднего зятя Н. Назарбаева находились в остром противоречии, его старшая дочь не всегда проявляла лояльность к политической позиции отца и т. д.
Во-вторых, материальной основой клана, тем более семейного, является консолидированная
собственность и источники дохода, чего не наблюдается в бизнес-предпочтениях семейного окружения Елбасы.
В-третьих, логика развития кланового сообщества предполагает контроль над определённым сегментом властных ресурсов, что в случае с президентом должно было означать подчинение всего государственного управления представителям «семейного сообщества». Однако старший зять выше заместителя представителя КНБ не поднялся, средний зять возглавляет одну из государственных корпораций «Самрук-Казына», крупные сделки, которой контролировал сам президент, жена, С. А. Назарбаева, возглавляет общественный детский фонд «Бабек» и т. д.
Перечисленное вряд ли даёт основания утверждать, что «семейный клан» контролировал госуправление.
Как показала общественная практика, централизация власти, которая последовала за периодом «демократизации» 90-х годов, обернувшейся утратой управляемости и полной правовой вакханалией, стала закономерной необходимостью «выживания» и единственной возможностью обретения суверенитета.
«В первые годы,- писал Н. Назарбаев,- когда мы добились независимости, остро стоял вопрос о создании основ государственности и управления страной, которое на волне неосознанной демократии было серьёзно расшатано, и мы объективно двинулись в сторону централизации. В последующем главной задачей стало достижение стабильности, прежде всего экономической, что также потребовало усиления централизации, прежде всего в финансовой и кадровой функциях государства» [ 28].
27 Омарова А. Из опыта справочника «Кто есть кто в Казахстане». Как формируется политическая элита Казахстана: интервью с Данияром Ашимбаевым, автором справочника «Кто есть кто в Казахстане» // Навигатор Кз. 2001. 15 апреля // URL: http://www.kazbio.info/?S=2
28 Выступление президента Н. А. Назарбаева на республиканском совещании Акимов 23 декабря 1997 года // Казахстанская правда. 1997. 25 января.
С восстановлением властной вертикали сформировавшиеся и окрепшие кланы стали «неудобным», но вынужденным элементом её архитектуры. Президент, наделённый статусом Елбасы, вынужден был считаться с этими центрами силы, располагающими значительными финансовыми и материальными активами как в стране, так и за рубежом.
«Клановый сепаратизм» предполагает наличие безальтернативного арбитра, роль которого выполняет глава государства, черпающий дополнительный ресурс авторитарности в своём надклановом положении. Любая деструкция этого центрального элемента политического конструкта (в большей степени его смена) может привести к политическому кризису в стране с непредсказуемыми последствиями.
Казахские кланы обладают самым
значительным, в сравнении с другими постсоветскими азиатскими республиками, потенциалом.
Руководство Казахстана после двукратной смены политического режима в Киргизии оказалось в сложной ситуации. Имеется много данных о том, что ранее сложившиеся клановые группы в течение последних лет вносят существенные коррективы в свои программы удержания завоёванных позиций во власти и бизнесе. Главным фактором этих изменений было напряжённое ожидание, связанное с переменой в высшем эшелоне власти РК.
Незавершённость кланогенеза в Туркмении обусловливает сравни-
тельно невысокое их влияние на политический процесс. Как отмечается, объектом клановых «вожделений» служит «иерархическая лестница государственной бюрократии», «ступени чиновничьей, хозяйственной и административной власти». «Цель клана - максимальное продвижение своих людей по ступенькам государственной иерархии» [29].
Место и роль туркменских кланов в политическом процессе определяется несколькими обстоятельствами.
Во-первых, со сменой президента в Туркмении изменилась конфигурация делегирования субъектов патрон-клиентских отношений. В формировании кланов произошла существенная трансформация, ориентированная на интеграцию не родственников вообще (гарындаш), а близких родственников (ковум-даш) и земляков (обадаш).
Так, в составе правительства нынешнего президента отсутствуют министры из его села Баба-раб, но имеются представители земляческого центра Бахарден.
Земляки Г. Бердымухамедова занимают 75% руководящих постов [11]. По истечении года президентства Г. Бердымухамедов избавился от министра обороны А. Мамедгельдыева, которому он был обязан продвижением во власть, но который не был родственником главы государства.
Во-вторых, с приходом второго президента практически сошли с политической сцены представители кланов из советской номенклатуры, поддержавшие Туркменбаши в период выстраивания президентской власти.
29 Нарзикулов Р. Двуликий Янус в сердце Азии: некоторые итоги 70-летнего развития среднеазиатских республик в составе СССР // Восток. 1991. № 5. С. 121.
В-третьих, политическая жизнеспособность туркменских кланов предполагает полную лояльность персонифицированной президентской власти. Малейшее проявление оппозиционности жестоко подавляется. Помимо примеров, связанных с тюремными заключениями и устранением из публичной политики, современная история Туркмении изобилует случаями политической эмиграции и диссиденства.
Клан Ыклымовых, в связи с опалой его главы, заместителя министра сельского хозяйства, Сапара Ыклымова, эмигрировавшего из страны, подвергся остракизму, а начальник Ыклымова, бывший министр сельского хозяйства, Пайзы Мередов, сидит вместе с сыном в тюрьме.
В 2007 г. был арестован представитель одного из наиболее влиятельных кланов, глава службы безопасности, способствовавший приходу к власти Г. Бердымухаммедова - Акмурат Реджепов.
В связи со слабостью и неконсо-лидированностью клановых структур центральная власть относительно легко справляется с пока не достигшими критических значений политическими амбициями туркменских кланов. Наглядным свидетельством тому служат обстоятельства, сопутствующие переходу президентской власти в руки нынешнего главы государства.
Один из представителей властной элиты Туркмении (на условиях анонимности) заявил, что «клановое соперничество не является ощутимой угрозой для Бердымухаммедова». «Хорошо, что
другие (не президентские) кланы не выказывают в открытую своего раздражения, но как долго это может продолжаться?» [30]
Вес и влиятельность современных кланов Таджикистана во многом определяется их контролем над незаконным оборотом наркотиков. Отсутствие других значимых источников формирования материального базиса привлекло практически все кланы страны к этой криминальной отрасли.
Именно на территории Таджикистана задерживается 80% транзита наркотиков Средней Азии и треть опиатов мирового наркотрафика [31].
Обретя материальную состоятельность, кланы активно влияют на политический процесс в стране. Их влияние имеет особенно ощутимый эффект на фоне убывающей легитимности власти президента, режимом которого, по данным независимых источников, недовольны более 80% таджиков.
По аналогии с другими постсоветскими азиатскими кланами клановые структуры Таджикистана имеют значительную кровнородственную составляющую. Ведущие руководящие посты в стране занимают уроженцы Кулябской территории*, и родственники президента, родители всех зятьёв Э. Рахмона находятся на государственных должностях.
Объективные данные свидетельствуют об относительной молодости таджикских кланов. Клановая не-
30 Клановый лидер Туркменистана // URL: http://www.gundogar.org/?02470510293000000 000000013000000
31 Челноков А. Благородство и нищета арийца Рахмонова // Совершенно секретно. 2012. № 1 (272). 12 января.
* Эмомали Рахмон уроженец кулябского пос. Дангара.
формальная идентичность пока не заместила кровнородственную организацию - авлод. Родовая община продолжает играть роль «автономного мини-государства» со своими правовыми, внутриэкономически-ми, духовно-культурными механизмами самовоспроизводства [32, 33]. Однако в условиях войны эта особенность таджикского социума сыграла решающую роль в появлении военизированных кланов. Строгая подчинённость молодёжи старшим, авторитет главы рода сыграл решающую роль в формировании политических, «воюющих» кланов Таджикистана.
«Речь идёт о такой важной особенности политической жизни 90-х годов, как готовность структур традиционного общества к немедленным действиям, прежде всего - военно-политическим. Это определялось состоянием умов населения, не имевшего ранее опыта политизации традиционного общества. Немедленная реакция каждого отдельного человека на "призыв" группы (часто в лице её признанного лидера), к которой человек сам себя внутренне причисляет, это его долг и потребность, и, кроме того, это своего рода гарантия того, что в другой ситуации он вправе будет рассчитывать на лояльность и поддержку остальных»,-отмечает российский востоковед Л. Чвырь [34].
Другой особенностью политического процесса Таджикистана, прямо вытекающей из указанной специфики кланов, является фактиче-
ская автономия территорий страны, контролируемых кланами [35].
Военизированные кланы Таджикистана, контролирующие в том числе наркотрафик, периодически дестабилизируют обстановку в стране.
Только за последние 15 лет их военные руководители семь раз пытались вооружённым путём реализовать свои властные претензии.
Следует отметить, что иногда такие выступления инспирирует сама центральная власть с целью перераспределения материальных ресурсов.
После подавления «мятежа Назарзады (2015 г.)» Госкомитет национальной безопасности описал всю собственность генерала: конезаводы, хлебозаводы, хлопчатники и т. д. [36]
Спецификой клановых структур Узбекистана и их политических претензий является привязка к конкретной территории. Отсюда следует логика кланового поведения и интересов. Клановые сообщества вовлечены прежде всего в конкуренцию за распределение ресурсных «портфелей».
Основной вектор соперничества лежит по линии противостояния кланов центральных Ташкентской и Сыр-дарьинской, промышленно развитых областей, и представителей консервативного, традиционного жизненного
32 ЛычагинаН. И., ЧамкинА. С. Влияние культурных традиций Востока на хозяйственную деятельность // Социологические исследования. 1989. № 4.
33 Бушков В. И., Микульский Д. В. Анатомия гражданской войны в Таджикистане (этно-со-циальные процессы и политическая борьба, 1992-1995). М., 1997. С. 22.
34 http://www.centrasia.ru/newsA.php?st+1371104640
35 Шарафиева О. Х. Роль региональных кланов во внутренней политике Таджикистана // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 359.
36 Таджикский узел успокоился // URL: http://www.pravda.ru/world/formerussr/other/18-09-2015/1275108-grozin-0
уклада Сурхандарьинской и Кашкада-рьинской областей [37].
Бывший президент Узбекистана И. Каримов утверждал, что «клан - явление, присущее феодальным обществам. Это общность людей, объединённых кровными, родственными связями. Клан носил имя своего главы, выступавшего в качестве высшего авторитета для его членов и представлявшего его интересы за пределами относительно замкнутого мира родовой общины. Именно клан защищал своих членов, оказывал им покровительство и содействие. Шло время, менялись общественно-экономические формации, менялись отношения между людьми. Менялись, но не исчезали бесследно. Как порой в горной породе можно обнаружить контурный отпечаток древнего растения, так и в современном обществе, его социокультурных явлениях проступает явственный след давно ушедшего прошлого. Подобное произошло и с кланами.
В сегодняшнем мире едва ли удастся найти общество с клановым делением в его классическом смысле. Но порой оно присутствует в видоизмененной, "модернизированной" форме. Во многих странах уже не столь сильны кровные узы родства. Однако им на смену пришли узы иной общности, иного единства - в том числе земляческого, территориального. Казалось бы, что дурного в том, что выходцы из той или иной местности, обосновавшиеся за ее пределами, в других районах страны, помогают своим землякам?
Вполне естественной кажется и взаимовыручка людей, связанных той или иной степенью родства. Но когда на основе родственного, территориального или этнического принципа в государственных или иных структурах формируются образования (чаще всего неформальные), движимые узкогрупповыми интересами, выдвигающие на первый план именно эти интересы - в ущерб общему делу, в ущерб интересам общегосударственным, общенародным, когда ради достижения своих целей по-
добные образования стремятся к продвижению своих членов в существующей государственной, властной и иной иерархии, тогда это становится опасным. Тогда приходится говорить о местничестве и клановости как о реальной угрозе стабильности и безопасности общества» [38].
Являясь представителем самар-кандско-джизакского тандема, И. Каримов, сохраняя собственную авторитарную власть, балансировал между интересами этого клана и клановыми силами ташкентско-сырдарьинского неформального объединения. Представители этих влиятельных клановых корпораций доминируют в СНБ, МВД, прокуратуре, МЧС, Минобороне, юстиции, судах и даже в числе руководителей территориальных администраций.
Однако вряд ли справедливо сводить клановую конкуренцию лишь к противоборству ведущих элитных группировок. В других местностях поднимающаяся клановая элита выдвигает свои требования к власти.
В своё время И. Каримов отмечал: «Прежде всего, усиление местнических тенденций способно привести к самоизоляции регионов, ослаблению и распаду сложившейся системы хозяйственных связей, а следовательно, к экономической деградации региона. И не может не нанести урон общегосударственной экономике. Зачастую это сопровождается возникновением и стремительным развитием центробежных сил внутри государства. Сепаратистски настроенные регионы представляют собой реальную опасность целостности государства. Стремясь обеспечить своё доминирование и добиться своих эгоистических целей, клан или регион может стать питательной средой для
37 Токсанов А. Коррупция в Узбекистане // URL: http://www.proza.ru/avtor/alisher1966
38 Каримов И. А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент: Узбекистон, 1998.
создания различных образований, претендующих на роль политической оппозиции в целом в рамках всего государства. Борьба за власть между такими группировками, выливаясь в экстремистские формы, также несёт прямую угрозу территориальной целостности государства, самому его суще-
ствованию. Ещё одна потенциальная угроза местничества и сепаратизма заложена в том, что противоречия на местнической и клановой основе способны в условиях нашего региона перерасти или вызвать к жизни межнациональные и этнические конфликты» [38].
Таким образом, кланы новых независимых государств Центральной Азии уходят корнями кровнородственных, племенных и земляческих отношений в эпоху традиционного общества.
Советский период, прервав естественный ход формирования культурной и этнической идентичности народов этих стран, тем не менее не устранил клановую дифференциацию социумов, а революционные трансформации 90-х годов, напротив, способствовали актуализации этого феномена.
В новых условиях социально-политической модернизации кланы обрели новые качественные черты, формирование которых прежде всего связано с интересами элитных сообществ, ими возглавляемых и стремящихся обеспечить доступ к контролю за потоками ренты.
Библиография • References
Агаев Г. Ш. Внутриэтническая конкуренция и латентные сообщества в политическом процессе Казахстана. Дис. ... канд. полит. наук. М., 2015.- 188 с. [Agaev G. SH. Vnutrietnicheskaya konkurenciya i latentnye soobshchestva v politicheskom processe Kazahstana. Dis. ... kand. polit. nauk. M., 2015.- 188 s.] Акимбеков С. Формула трёх // Эксперт Казахстан. 2011. № 21. 30 мая // URL:
http://expert.ru/kazakhstan/2011/21/formula-treh/ [Akimbekov S. Formula tryoh // Ekspert Kazahstan. 2011. № 21. 30 maya // URL:
http://expert.ru/kazakhstan/2011/21/formula-treh/] Болпонова А. Политические кланы Кыргызстана: история и современность //
Центральная Азия и Кавказ. 2015. Т. 18. Вып. 3-4. С. 57-72. [BolponovaA. Politicheskie klany Kyrgyzstana: istoriya i sovremennost' // Central'naya
Aziya i Kavkaz. 2015. T. 18. Vyp. 3-4. S. 57-72] Бородин E. А. Клановый характер устройства Кыргызской Республики // Мир
и политика, 2012. № 3. С. 89-96. [Borodin E. A. Klanovyj harakter ustrojstva Kyrgyzskoj Respubliki // Mir i politika,
2012. № 3. S. 89-96] Бушков В. И., Микульский Д. В. Анатомия гражданской войны в Таджикистане
(этно-социальные процессы и политическая борьба, 1992-1995). М., 1997. [Bushkov V.I., Mikul'skij D. V. Anatomiya grazhdanskoj vojny v Tadzhikistane (etno-
social'nye processy i politicheskaya bor'ba, 1992-1995). M., 1997] Выступление президента Н. А. Назарбаева на республиканском совещании
Акимов 23 декабря 1997 года // Казахстанская правда. 1997. 25 января. [Vystuplenie prezidenta N. A. Nazarbaeva na respublikanskom soveshchanii Akimov
23 dekabrya 1997 goda // Kazahstanskaya pravda. 1997. 25 yanvarya] Гушер А. Война и мир в современном Таджикистане. М., 2011. [Gusher A. Vojna i mir v sovremennom Tadzhikistane. M., 2011]
Джандосов У. Документы и публицистика (1918-1937 гг.). В 2 томах. Алматы:
Казакстан, 1999. Т. 2. - 301 с. [Dzhandosov U. Dokumenty i publicistika (1918-1937 gg.). V 2 tomah. Almaty:
Kazakstan, 1999. T. 2. - 301 s.] Ерофеева И. Казахские ханы и ханские династии в XVIII - сер. XIX в. // Культура и история Центральной Азии и Казахстана: проблемы и перспективы исследования. Алматы, 1997. С. 46-144. [Erofeeva I. Kazahskie hany i hanskie dinastii v XVIII - ser. XIX v. // Kul'tura i istoriya Central'noj Azii i Kazahstana: problemy i perspektivy issledovaniya. Almaty, 1997. S. 46-144]
Ирмуханов Б. Чиновничья знать Казахстана. Политическая элита Казахстана: история, современность, перспективы. Материалы круглого стола, Алматы 5 февраля 2000 г. Алматы: Фонд им. Ф. Эберта, 2000.- 160 с. [Irmuhanov B. CHinovnich'ya znat' Kazahstana. Politicheskaya elita Kazahstana: istoriya, sovremennost', perspektivy. Materialy kruglogo stola, Almaty 5 fevralya 2000 g. Almaty: Fond im. F. Eberta, 2000.- 160 s.] Кадыров Ш. Элитарные кланы: штрихи к портретам. М.; Oslo: MMIX, 2010.- 268 с. [Kadyrov SH. Elitarnye klany: shtrihi k portretam. M.; Oslo: MMIX, 2010.- 268 s.] Каримов И. А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент: Узбекистон, 1998.- 433 с. [Karimov I. A. Uzbekistan na poroge XXI veka: ugrozy bezopasnosti, usloviya i garantii
progressa. Tashkent: Uzbekistan, 1998.- 433 s.] Кениг В. Скотоводческое хозяйство у пекинцев Ахала во второй половине XIX в. // Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТССР. Серия этнографическая. Т. VI. Ашхабад, 1962. [Kenig V. Skotovodcheskoe hozyajstvo u pekincev Ahala vo vtoroj polovine XIX v. // Trudy Instituta istorii, arheologii i etnografii AN TSSR. Seriya etnograficheskaya. T. VI. Ashkhabad, 1962] Клановый лидер Туркменистана // URL: http://www.gundogar.org/?0247051029
3000000000000013000000 [Klanovyj lider Turkmenistana // URL: http://www.gundogar.org/?0247051029300
0000000000013000000] Кланы и группировки, управляющие Россией // URL: https://zen.yandex.ru [Klany i gruppirovki, upravlyayushchie Rossiej // URL: https://zen.yandex.ru] Куттыкадам С. Южане и северяне: два лика национального сознания / Zona
Kz // URL: http://www.zonakz.net/articles/13520 [Kuttykadam S. YUzhane i severyane: dva lika nacional'nogo soznaniya / Zona Kz //
URL: http://www.zonakz.net/articles/13520] Кушкумбаев А. Военное дело казахов в XVII-XVIII веках. Алматы, 2001.- 182 с. [Kushkumbaev A. Voennoe delo kazahov v XVII-XVIII vekah. Almaty, 2001.- 182 s.] Лукин А. В. Переходный период в России: демократизация и либеральные реформы // Полис. Политические исследования. 1999. № 2. С. 134-154. [Lukin А. V. Perekhodnyj period v Rossii: demokratizaciya i liberal'nye reformy // Polis.
Politicheskie issledovaniya. 1999. № 2. S. 134-154] Лычагина Н. И., Чамкин А. С. Влияние культурных традиций Востока на хозяйственную деятельность // Социологические исследования. 1989. № 4. С. 13-17. [Lychagina N. I., CHamkinA. S. Vliyanie kul'turnyh tradicij Vostoka na hozyajstvennuyu
deyatel'nost' // Sociologicheskie issledovaniya. 1989. № 4. S. 13-17] Материалы по казахскому обычному праву / ред. З. Кенжалиев [и др.]. Алматы: Жета жаргы, 1996.- 350 с.
[Materialy po kazahskomu obychnomu pravu / red. Z. Kenzhaliev [i dr.]. Almaty: ZHeti
zhargy, 1996.- 350 s.] Назарбаев H. Идейная консолидация общества - как условие прогресса
Казахстана // Кызылординские Вести. 1993. 21 октября. [Nazarbaev N. Idejnaya konsolidaciya obshchestva - kak uslovie progressa
Kazahstana // Kyzylordinskie Vesti. 1993. 21 oktyabrya] Нарзикулов Р. Двуликий Янус в сердце Азии: некоторые итоги 70-летнего развития среднеазиатских республик в составе СССР // Восток. 1991. № 5. С. 121-128. [Narzikulov R. Dvulikij YAnus v serdce Azii: nekotorye itogi 70-letnego razvitiya
sredneaziatskih respublik v sostave SSSR // Vostok. 1991. № 5. S. 121-128] Омарова А. Из опыта справочника «Кто есть кто в Казахстане». Как формируется политическая элита Казахстана: интервью с Данияром Ашимбаевым, автором справочника «Кто есть кто в Казахстане» // Навигатор Кз. 2001. 15 апреля // URL: http://www.kazbio.info/? S=2 [Omarova A. Iz opyta spravochnika «Kto est' kto v Kazahstane». Kak formiruetsya politicheskaya elita Kazahstana: interv'yu s Daniyarom Ashimbaevym, avtorom spravochnika «Kto est' kto v Kazahstane» // Navigator Kz. 2001. 15 aprelya // URL: http://www.kazbio.info/? S=2] Ротарь И. Таджикская и чеченская смута: сравнительный анализ двух конфликтов // Независимая газета. 1997. 15 мая. [Rotar' I. Tadzhikskaya i chechenskaya smuta: sravnitel'nyj analiz dvuh konfliktov //
Nezavisimaya gazeta. 1997. 15 maya] Рыскулов Т. Собр. соч. В 3 томах. Т. 2. Алматы: Казакстан, 1997.- 384 с. [Ryskulov T. Sobr. soch. V 3 tomah. T. 2. Almaty: Kazakstan, 1997.- 384 s.] Серебрякова М. Н. Семья и семейная обрядность в турецкой деревне (новейшее
время). М.: Наука, 1979.- 168 с. [Serebryakova M. N. Sem'ya i semejnaya obryadnost' v tureckoj derevne (novejshee
vremya). M.: Nauka, 1979.- 168 s.] Таджикский узел успокоился // URL: http://www.pravda.ru/world/formerussr/
other/18-09-2015/1275108-grozin-0 [Tadzhikskij uzel uspokoilsya // URL: http://www.pravda.ru/world/formerussr/
other/18-09-2015/1275108-grozin-0] Токсанов А. Коррупция в Узбекистане // URL: http://www.proza.ru/avtor/ alisher1966
[Toksanov A. Korrupciya v Uzbekistane // URL: http://www.proza.ru/avtor/ alisher1966]
Троцкий Л. Письма из ссылки, 1928. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1995.261 с.
[TrockJ L. Pis'ma iz ssylki, 1928. M.: Izd-vo gumanitarnoj literatury, 1995.- 261 s.] Фейгин М. Чужая война // Новый мир. 1998. № 3. С. 126. С. 125-142. [FeJgin M. CHuzhaya vojna // Novyj mir. 1998. № 3. S. 126. S. 125-142] Хлюпин В. Кочевые элиты или «большие» семьи Центральной Азии // URL:
https://www//centrasia.org [Hlyupin V. Kochevye elity ili «bol'shie» sem'i Central'noj Azii // URL: https://www// centrasia.org]
Хлюпин В. H. Клановый Узбекистан. Тревожная осень // URL: https://www//
centrasia.org*newsAphp?st=1539972360 [Hlyupin V. N. Klanovyj Uzbekistan. Trevozhnaya osen' // URL: https://www//
centrasia.org*newsAphp?st=1539972360] Хлюпин В. Элиты Казахстана. Национальные качества или националистические количества? // URL: http://www.zonakz.net/articles/11906
[Hlyupin V. Elity Kazahstana. Nacional'nye kachestva ili nacionalisticheskie
kolichestva? // URL: http://www.zonakz.net/articles/11906] Чвырь Л. А. О структуре таджикского этноса (Научная и народная точка зрения) // Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. Ежегодник. Вып. 27. М.: Наука, 2001.- 263 с. [CHvyr' L. A. O strukture tadzhikskogo etnosa (Nauchnaya i narodnaya tochka zreniya) // Rasy i narody. Sovremennye etnicheskie i rasovye problemy. Ezhegodnik. Vyp. 27. M.: Nauka, 2001.- 263 s.] Челноков А. Благородство и нищета арийца Рахмонова // Совершенно секретно.
2012. № 1(272). 12 января. [CHelnokov A. Blagorodstvo i nishcheta arijca Rahmonova // Sovershenno sekretno.
2012. № 1(272). 12 yanvarya] Шарафиева О. Х. Роль региональных кланов во внутренней политике Таджикистана // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 359. С. 98-100.
[SHarafieva O. H. Rol' regional'nyh klanov vo vnutrennej politike Tadzhikistana //
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. № 359. S. 98-100] http://www.Drif.kz/blog/?p=1122 http://www.centrasia.ru/newsA.php?st+1371104640
Статья поступила в редакцию 6 июня 2020 г.
