CC BY
63
УДК 49 = 946.12
ГЕНДЕРНЫЙ АНАЛИЗ ЕДИНИЦ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО УРОВНЯ ЛЕЗГИНСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ
© 2007 Магамедова М.М. Дагестанский государственный педагогический университет
Статья содержит анализ гендерной составляющей единиц фразеологического уровня лезгинского и русского языков. Рассматриваются особенности проявления гендерного фактора во фразеологии. Проводится анализ отражения гендерных стереотипов во фразеологических единицах с семантическим компонентом «пол», а также обусловленной полом говорящего вариативности употребления фразеологизмов.
The article containsanalysis of genderat component parts of phraseologycal level's units in Lezghin and Russian. The peculiarites of general factor in phraseology are under consideration. The analysis of reflection of general stereotypes in phraseologycal units with semantic components of sexes is conducted.
Ключевые слова: гендер, гендерная лингвистика, гендерно-маркированные фразеологические единицы, формулы речи.
Keywords: gender, gender linguistics, gender-marked phraseologycal units, speech formulas.
Одной из областей лингвистического знания, где человеческий фактор в языке является доминирующей составляющей, является выделяющаяся в последнее время в самостоятельную отрасль языкознания лингвистическая гендерология.
Терминами лингвистическая гендерология, или гендерная лингвистика, обозначается языковедческое направление, объектом которого является исследование социо-, психо- и физиологических начал функционирования языка в речи представителей женского и мужского пола.
Как отмечают исследователи, «язык запечатлевает культурные различия и именно фразеологический состав языка хранит и воспроизводит культурные установки народа» [7]. Таким образом, фразеологический уровень языка является наиболее характерным выразителем гендерных отношений, и исследование фразеологических единиц (ФЕ) в гендерном аспекте позволит вскрыть культурную специфику гендерных стереотипов и асимметрий, присутствующих в
любом обществе, развивающемся на основе патриархальной культуры.
Особенности проявления гендерного фактора во фразеологии рассматриваются нами в двух аспектах. Первый связан с отражением концепта пола во фразеологических единицах, второй - с вариативностью употребления ФЕ, обусловленной полом говорящего.
Анализ фразеологии лезгинского и русского языков в гендерном аспекте позволяет сделать ряд выводов.
В лезгинском языке подавляющее большинство фразеологических единиц отражает номинацию действий, а не номинацию лиц: кьве вил акьална - несмотря ни на что (букв. закрыв оба глаза), нуьк1ни цуьк хьун - исчезнуть (букв. превратиться в птичку и цветок), пацук акатун - попасть в руки (букв. попасть под лапу), хамуниз кьел ягъун - избить (букв. посолить шкуру), рик1 кун - переживать, заботиться (букв. сердце горит) и т.д. Большинство из них приложимо ко всем лицам независимо от пола. Данное положение применимо и по отношению
к ФЕ русского языка - поднять руку; не выйти рылом; петь дифирамбы; держать камень за пазухой [8. С.157].
Фразеологические единицы, обозначающие лиц, в преобладающем большинстве своем являются гендернонейтральными, т. е. могут употребляться как в отношении мужчин, так и в отношении женщин. Например, ичіи вил (пичіи вил) - завистливый (букв. пустой глаз), арабадин вад лагьай чарх - ненужный человек (букв. пятое колесо арбы), гъил ичіи
- без подарка (букв. с пустыми руками), гъил кіеви - жадный (букв. с крепкой рукой), гъил ачух - щедрый (букв. с открытой рукой), гъил михьи - честный (букв. с чистой рукой), ширин мез - сладкие речи (сахарный язык) и др. Ср.: родная кровь, дубина стоеросовая, шишка на ровном месте, белая ворона.
Перечисленные фразеологические единицы характеризуют людей по возрасту, внешности, особенностям характера и поведения, социальному положению, но не по полу. Они в равной степени относятся как к мужчинам, так и к женщинам, о чем свидетельствует и иллюстративный материал, содержащийся во фразеографических словарях.
Г ендерно-маркированные фразеоло-гиические единицы, т.е. ФЕ, обладающие семантическим компонентом «пол», в зависимости от внутренней формы и референта объединяются в следующие группы:
1) ФЕ, которые по внутренней форме могут быть соотнесены с мужской деятельностью, но не исключают и женского референта: пер ягъун 'копать', кьил тун 'брить голову'; бряцать оружием, бросить перчатку, с открытым забралом.
2) Фразеологизмы, внутренняя форма которых отсылает к женскому референту, но само выражение применимо к лицам обоего пола: нек алахьай къари хьиз (как старуха, у которой убежало молоко) ’растерянно’; базарная баба, кисейная барышня, бабушкины сказки.
3) ФЕ, формально связанные с женским референтом, но применимые исключительно к мужскому полу: красная девица.
4) Небольшая группа ФЕ с парными соответствиями: соломенная вдова — соломенный вдовец, в костюме Адама — в костюме Евы или в костюме Адама и Евы. В лезгинском языке ФЕ, имеющих парные соответствия, как и в русском языке, немного. Например, выражениям спутник жизни/спутница жизни в лезгинском языке соответствует выражение уьмуьрдин юлдаш, обозначающее лиц обоего пола. Но выделяются ФЕ, находящиеся в оппозиции по отношению друг к другу: гъуьлуьз фин ’выйти замуж’
- паб гъун ’жениться’; паб рахкурун ’ развестись с женой’ - гъуьлуькай чара хьун ’развестись с мужем’.
5) Фразеологизмы, номинирующие или исключительно мужчин, или исключительно женщин, и применимые, соответственно, либо по отношению к лицам мужского, либо по отношению к лицам женского пола.
Например: кьилел кьеркь алайди -мужчина (букв. имеющий шапку на голове); руфун метіерал алай - прожорливый (букв. имеющий брюхо на коленях); хак акъатнавай лам - взбесившийся (как осел, сорвавшийся с привязи); гардан киле хьиз авуна - гордо (букв. с поднятой головой); ціайни барут хьтин - вспыльчивый (букв. как порох с огнем); шут гороховый; рыцарь без страха и упрека; разбойник с большой дороги; мышиный жеребчик; малый не промах. Данные фразеологические единицы связаны исключительно с мужским референтом.
Такие же фразеологизмы, как гъилел — ківачел агъур (залан) хьун - беременность (букв. быть тяжелой на ногу), кири алачир сив - болтливая (букв. незакрытый рот, рот без дверей), кьаті атіай фере хьтин - нескладная (букв. как безногая курица), мамачи паб - повивальная бабка, кафтіар къари - ведьма, баба-яга, змея подколодная, отдать руку и сердце, талия в рюмочку, синий чулок, драная кошка, старая дева, применимы лишь по отношению к лицам женского пола, хотя по внутренней форме не во всех случаях связаны с женским референтом.
В целом количество гендерно-маркированных фразеологических еди-
ниц ограничено, однако именно фразеологизмы данной группы отражают гендерные стереотипы и дают представление о гендерной асимметрии общества, отраженной в языке.
Как можно заметить, и в «мужской», и в «женской» группах фразеологизмов количество отрицательно коннотирован-ных единиц превосходит количество единиц с нейтральной или положительной эмоциональной оценкой. Этот факт следует соотносить не с полом референта, а с общей закономерностью фразеологии: отрицательно коннотированных единиц в целом больше по всему фразеологическому полю. Во фразеологической оппозиции «положитель-ное»/«отрицательное» маркирован последний член оппозиции, то есть наличие чего-либо положительного рассматривается как норма и потому упоминается значительно реже [13. С.260].
Одним из актуальных и продуктивных направлений гендерной лингвистики является анализ вариативности речевого поведения, обусловленной фактором пола говорящего.
Зависящих от гендерного признака существенных различий в употреблении фразеологических единиц русского языка обнаружено не было. Материал лезгинского языка представляет в этом отношении много интересного.
В области фразеологии лезгинского языка наиболее ярко гендерные различия в речи мужчин и женщин прослеживаются в употреблении так называемых формул речи. Они включают в себя воспроизводимые словесные комплексы следующих семантических групп: приветствия и прощания, пожелания, напут-
Я Первердигар!
Вун ирид к1вализ фий.
Санани муг кук1уриз тахьурай.
Гьарна са бала амукьрай.
Гьардакай са гъуьлягъ хьурай.
Возможно, первоначально таким оборотам приписывалось магическое, сверхъестественное значение, употреблялись они как заклятия, выполняя функцию преобразования мира, но со
ствия, модально-оценоч-ные реплики, междометные формулы и т.д. Например: жеч гьа! (не может быть), ма гила! (вот тебе и на), ирид хуьр кьисмет хьуй! (чтоб семь раз вышла замуж), ківалер къени хьуй! (да будет благословен ваш дом) и др. [6. С. 30]. Среди такого рода формул речи можно выделить как обороты, свойственные преимущественно женской или мужской речи, так и гендернонейтральные.
Полагаем, что в число таких формул речи входят и формулы проклятий. Обращает на себя внимание тот факт, что объектами проклятий в основном являются родственники мужского пола -отец, брат, сын, проклятий, относящихся к матери, дочери, сестре не встречается. Кстати, та же ситуация отмечается и при анализе формул благопожеланий. Нередки такие формулы благопожеланий, как буба сагърай «пусть здоров будет отец», хва сагърай «пусть здоров будет сын», стха сагърай «пусть здоров будет брат», в то время как таких же пожеланий в отношении матери, сестры или дочери обнаружено не было. Связано это, по-видимому, с тем, что формулы речи представляют собой очень архаичный пласт фразеологии и возникли достаточно давно, когда именно мужчины вели социально-активный образ жизни, следовательно, подвергались наибольшей опасности, к тому же именно от мужчины зависело благосостояние семьи.
Возникнув в глубокой древности вследствие наивной веры в силу слова, они сохраняются, изменяясь и развиваясь, и в наши дни.
О боже!
В семь домов тебе войти.
Нигде гнезда не свить.
В каждом по дитяти оставить.
Каждый пусть змеей станет [2. С.24].
временем утратили это значение. В настоящее время формулы проклятий употребляются для выражения эмоций, гнева, возмущения.
Употребление подобных выражений в лезгинском языке свойственно преимущественно женской речи. Нельзя категорически утверждать, что формулы проклятий не характерны для речи мужчин. Использование некоторых таких выражений мужчинами фиксируется и в произведениях художественной литературы, являясь важным средством речевой характеристики героев. Например: Вак1ан руш! - лагьана вичи вичик бега. - Амал-дарвал акунани ваз? Вич тахсирлуди чиз, кац хьиз киснава. Зи къен ргазвайди чи-дач! Агь вун заз акур йикъаз цЫй ават-рай! (А. Агаев); или Лугьунар вахъ йикъа кьведра авурай, кьей хва, - хъел атана Къембераз (А. Агаев). Однако мужчинами подобные фразеологические единицы употребляются редко.
Фразеологические единицы, называемые формулами проклятий, имеют свои особенности построения, произношения, функционирования в речи. Так, они почти всегда произносятся с восклицательной интонацией, глагол-сказуемое в основном находится в форме повелительного наклонения, будущего времени. По модальности формулы проклятий представляют собой законченные императивные предложения с формальным сказуемым в конце конструкций.
Как и другие фразеологические единицы языка, формулы речи имеют внут-рифразеологические связи. Так, они могут быть связаны явлениями полисемии и синонимии, могут обладать прямым и переносным значением, быть метафоричны. Примеры многозначных ФЕ: ц!вал (киф) ат1урай (дишегьлидиз) - букв. чтобы косу отрезали (косу отрезали либо в знак траура по умершему брату, либо в знак позора; т.о. пожелание смерти брату или пожелание позора); к1вал чук1урай -букв. чтобы дом разрушился (употребляется в двух значениях - пожелание лишения дома, крыши над головой, пожелание лишения семьи: развода, смерти близких и т.д.). Примерами синонимии ФЕ могу служить следующие формулы проклятий: бахтсуз хьуй, бахтикъара хьуй -пусть лишится счастья; гурдиз фий, буй сура хьуй, суруз фий, чилик фирай, т1вар амукьуй - пожелание смерти и т.д.
В зависимости от смыслового содержания, т. е. в зависимости от того, на кого или на что направлено проклятие, что содержится в выражении, ФЕ-проклятия образуют несколько тематических групп.
1) В первую группу входят фразеологизмы, адресованные семье, членам семьи, содержащие пожелания смерти членам семьи, пожелания бездетности, одиночества, неудачного замужества: иеси кьий - букв. чтобы умер хозяин (пожелание вдовства, смерти мужу); ве-лед лагьайла цавуз килиграй - букв. при имени сына чтобы в небо смотрел, пожелание либо бездетности, либо смерти ребенку; ирид1 кьевц1ин кьилел хьуй -букв. чтоб была старшей из семи жен, т.е. чтобы муж женился семь раз; къуьн кьуна свас акъуддай югъ гьич такурай -букв. чтобы никогда не видел дня вывода невесты из дома.
2) Вторую группу составляют ФЕ-проклятия, относящиеся к состоянию здоровья: гардан хурай - букв. чтобы шея сломалась; суруз фирай - букв. чтобы ушел в могилу; сурун свас хьурай -букв. чтобы стала невестой могилы т.е. умерла молодой; т1вар амукьрай - букв. чтобы осталось только имя, пожелание смерти; хамуна гьатуй - букв. чтобы попал в шкуру, т.е. чтоб тяжело заболел [2. С.232].
3) К третьей группе можно отнести ФЕ, направленные на социальное, общественное положение человека, содержащие пожелания отсутствия везения, счастья, удачи: далдамар далдадик акатрай (букв. чтобы музыканты оказались в тени, в укрытии), - чтобы не было веселья; сивин хъвер ат!урай, к!вачин звер (букв.
1 Интересно, что сакральное число «семь» встречается в составе ФЕ формул речи довольно часто, причем встречается оно и в составе формул проклятий, и в составе формул благопожеланий: ирид къапу ахъайрай - пусть семь раз вынесут покойников, ирид хуьре ирид ківале хьуй - пусть семь раз выйдет замуж, ирид чилиз фий - чтоб провалился под семь земель; ирид хва хьуй - чтоб родила семерых сыновей. Это служит подтверждением мысли о том, что первоначально ФЕ формулы речи функционировали в языке в качестве магических заклятий, которым приписывались сверхъестественные свойства.
чтобы не стало улыбки на лице, быстроты в ногах) - пожелание болезни, тоски; рак!арихъ цацар, тавунихъ къацар хьу-рай (букв. чтобы под дверьми выросли колючки, а гостиная поросла зеленью) -пожелание упадка, исчезновения рода.
4) Самостоятельную группу образуют ФЕ-проклятия, отличительной особенностью которых является обращение к сверхъестественным силам и силам природы в качестве орудия кары, пожелания вечных мук в загробной жизни и др.: Ал-пандин ціу курай (букв. чтобы сгорел в огне Алпана); батинди ягърай — чтобы стал непослушным, упрямым; ирид чилиз аватрай (букв. пусть упадет под семь земель) пожелание смерти; рагъ къалум хьурай (букв. чтобы солнце наказало) клянусь солнцем; хару ярай (букв. чтобы градом побило); экуьнахъ атай гару ту-хурай, нисинлай атай чайгъунди (букв. чтобы унес и утренний ветер, и послеобеденный ураган).
Особенностью лезгинского языка является специфика в употреблении мужчинами и женщинами не только ФЕ формул проклятий, но и фразеологических обращений, и различного рода формул приветствий, благодарности, благопожеланий и т.д. Их употребление свойственно как женской, так и мужской речи, хотя, разумеется, выделяются и типично женские и типично мужские формулы речи.
Например, характеризующими женскую речь фразеологическими обращениями являются такие выражения, как: сивиз кьейди - голубчик, душенька; зи вилерин экв - чаще встречается в речи женщин, дорогой(-ая), (букв. свет очей моих); гуж хьайиди - бран. ах, несчастная; ах проклятая; обращение в основном к женщинам, девушкам, встречается в женской речи, (букв. - подвергшаяся расправе, попавшая в беду); гуж тахь-айди - бран. ах, несчастная, ах, проклятая; обращение, употребляется в основном женщинами (букв. не попавшая в беду); гуж тахьай вах - бран. ах, несчастная; обращение, чаще употребляется женщинами (букв. не попавшая в беду сестра); гум атіайди — бран. несчастная, употребляется в основном женщинами
(букв. с погасшим очагом в доме); мелгъуьндин руш - бран. обращение к девушке, женщине (букв. дочь змеи); хару ягъайди - бран., употребляется в основном женщинами (букв. побитая градом) и др.
К фразеологическим обращениям, характеризующим речь мужчин, относятся выражения: к1вал ч!ур тахьайди - ми-лый(-ая), любезный(-ая) (букв. не поте-рявший(-ая) дом); хизан сагъ хьайиди -обращение к мужчине или женщине, чаще встречается в мужской речи (букв. с благополучной (здоровой) семьей, обладающий благополучной семьей); хва текьейди - обращение мужчин друг к другу (букв. не потерявший сына); хизан текьейди - обращение мужчин друг к другу (букв. не потерявший семью); вак1ан хва - бран. негодяй, мерзавец (букв. сын кабана), чаще встречается в мужской речи; к1вал ч!ур хьайиди - бран. окаянный(-ая), чаще употребляется мужчинами (букв. с разрушенным домом, по-терявший(-ая) дом); хва кьин тавурдан хва - обращение мужчин друг к другу (букв. сын отца не умершего сына) и др.
ФЕ этого типа могут различаться по структуре, а также по содержанию. Интересно, что некоторые грубые, формально отрицательно окрашенные обращения могут употребляться и в отношении близких людей. Например: 1) Ву-уввв! Им вуч ни я? Я гуж хьайи вах, вахъай урус дарманрин ни къвезва хьи! (К. Меджидов). В этой фразе мать обращается к дочери я гуж хьайи вах, т.е. несчастная, ’понесшая утрату’, хотя, разумеется, мать не может желать своей дочери несчастья. 2) Кьей вах, сив ахъ-айна адакай са келима ч!урук!а рахан тийиз акурла, чна вун кефина ава лугьуз-вай (З. Фейзулаева). В этом тексте кьей вах ’умершая сестра’ - обращение к близкой подруге. В таких случаях наблюдается явление энантиосемии, т.е. развития у фразеологических выражений антонимичных значений.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод о том, что комплексный анализ гендерной составляющей единиц фразеологического уровня языковой системы позволит не только выявить и исследовать
гендерные стереотипы, зафиксированные в языке, но также определить роль и возможности фразеологизмов в формировании национально-культур-ного мировос-
приятия, национально-культурных стереотипов, в трансляции социально и культурно значимой информации для следующих поколений.
Примечания
1. Асланханова Г., Магамедова М. Гендер: проклятия женщин-лезгинок // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2004, №7. - С. 154-160. 2. Вагабова Ф. Формирование лезгинской национальной литературы. - Махачкала, 1970. 3. Гюльмагомедов А.Г. Гендерная лингвистика или лингвистическая гендерология (К проблеме исследования на материале дагестанских языков) // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2004, №7. - С.5-16. 4. Гюльмагомедов А.Г. Словарь
лезгинского языка. - Махачкала. 2003. 5. Гюльмагомедов А.Г. Фразеологический словарь лезгинского языка. - Махачкала, 1975. 6. Гюльмагомедов А.Г. Фразеология лезгинского языка.
Махачкала. 1990. 7. Касумова М.Ю. Лингвокультурологические аспекты гендерных репрезен-
таций // www.philol.msu.ru/rle2004/ru/participants/psearch.php?pid=963115. 8. Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. - М., 1999. 9. Потапов В.В. Многоуровневая стратегия в лингвистической гендерологии // Вопросы языкознания, №1, 2002. - С. 103-130. 10. Словарь гендерных терминов. М., 2002. 11. Словарь образных выражений русского языка/ Т.С. Аристова,
М.Л. Ковшова, Е.А. Рысева и др. / Под ред. В.Н. Телия. - М., 1995. 12. Талибов Б.Б. Лезгинско-русский словарь. - М., 1966. 13. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. - М., 1996. 14. Фелицына В.П., Мокиенко В.М. Русские фразеологизмы: Лингвострановедческий словарь / Под ред. Е.М.Верещагина и
В.Г.Костомарова. - М., 1990. 15. Фразеологический словарь русского языка. - М., 1967. 16.
Яранцев Р.И. Словарь-справочник по русской фразеологии: около 800 фразеологизмов. - М., 1981.
