CC BY
20
УДК 37.018.1; 37.013.41; 908
А. А. Джарим
ГЕНДЕРНЫЕ РОЛИ ВО ВНУТРИСЕМЕЙНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЗАКУБАНСКИХ АДЫГОВ В XVIII - НАЧАЛЕ XX В.
В статье рассматривается гендерное воспитание в адыгской национальной культуре.
The article examines gender training in adygskoj national culture.
Ключевые слова: гендер, гендерная роль, традиционная культура, мужское и женское воспитание, традиции и обычаи, этикет, трансформация.
Keywords: gender, hundarna role, traditional culture, male and female education, traditions and customs, etiquette, transformation.
Специфика тендерного воспитания в адыгской национальной культуре предполагает всестороннее развитие личности. Агентами социализации выступали семья, патронимия, группы сверстников и община. Основным методом воспитания детей считался метод подражания: стереотипы мужского и женского поведения входили в психологию ребенка через непосредственное наблюдение за поведением взрослых мужчин и женщин.
Современная система воспитания молодежи весьма противоречива, лишена идеологических оснований, многоаспектна. А что касается гендерного воспитания закубанских адыгов, исторически становление личности имело свои особенности, связанные с традиционной культурой, религиозной и сословной принадлежностью, пространственными рамками и т. д. В народном опыте воспитания много ценных педагогических мыслей, форм, средств и методов формирования личности, которые еще не в полной мере получили теоретическое обобщение, и многое утеряно. Поэтому традиционные методы и средства воспитания молодежи способны внести много полезного в арсенал современного воспитательного процесса. Ведь каждый человек - представитель какой-либо нации, народа, он несет какие-то национальные черты и особенности в своем характере. Без их учета невозможно рационально организовать его воспитание, в свою очередь, без использования народного опыта
этнопедагогики трудно оказать эффективное воздействие на сознание подрастающего поколения, его нравственный облик.
Гендерная роль - совокупность социальных норм, определяющих, какие виды поведения считаются допустимыми, подходящими или желательными для человека в зависимости от его гендерной принадлежности, то есть принадлежности к женщинам, мужчинам или другому тендеру.
В разных культурах количество и конкретное содержание гендерных ролей существенно различаются.
Адыгское общество издревле представляло собой яркий пример так называемого традиционного общества. Социальные институты такого общества опираются на силу исторической традиции, а гендерный порядок - на сложившиеся отношения в обществе.
Традиционная культура - это тип культуры, для которого характерно такое социальное регулирование, приспосабливание и развитие человека, в котором главную роль играет традиция, то есть социально санкционированный стереотип поведения и мышления [1].
Основные функции культуры определяются как а) трансляция опыта, тип социальной памяти; б) способ социализации личности. Нет сомнений в том, что львиная доля в реализации этих функций принадлежит женщине. Роль женщины в передаче культурных навыков: воспитание личности, адаптированной к определенной социальной и природной среде, обогащенной историческим опытом, - особенно заметна в традиционном обществе. Характерные черты такого социума достаточно полно и долго сохранялись в кавказских этносах.
Для объективной гендерной характеристики роли и места женщин в адыгском обществе необходимо проанализировать жизненный путь адыгской женщины, начиная с момента рождения.
Воспитанием детей и юношества, как свидетельствуют Ш. Ногмов, Хан-Гирей, К. Атажукин и другие авторы, адыги начинали заниматься с раннего детства. Причем мальчиков и девочек воспитывали вместе до семилетнего возраста. Занимались этим в основном женщины. Затем мальчики «поступали в руки мужчинам, которые обучали их владеть ножом и попадать им в цель. Когда они подрастали, то вместе ножа давали им для упражнения кинжал» [2]. Крестьянских детей учили обращаться с серпом, топором, косой, вилами и т. д., при этом большое значение придавалось
умению правильно пользоваться этим орудием труда. Адыги, например, не разрешали подавать нож, кинжал и вообще любой острый предмет другому человеку острием вперед. Если случайно направлялось острием к стоящему напротив, то острие обязательно втыкали в землю. Вилы и косы носили на плече, достаточно высоко поднимая режущую часть.
Во время перерыва их не оставляли на земле, в траве, а подвешивали на дереве или же втыкали в землю.
Такие подробности должен знать каждый воспитываемый человек. Большую роль в этом играла семья, в которой, по словам Ш. Ногмова, «старший имел власть неограниченную: отец над детьми, муж над женой, брат над сестрой» [3]. При таких строгих взаимоотношениях между членами семьи в воспитании трудолюбивых, физически развитых и нравственно устойчивых молодых людей главную роль играли положительный пример старших, их правдивость, сила, мужество, умение работать и т. д.
Рождение мальчика и девочки встречалось по-разному. На сына смотрели как на опору домохозяйства, продолжателя рода. Дочь, напротив, считалась временным членом семьи, «гостьей» в доме. Если рождался мальчик, отец должен был щедро одарить повитуху, если же девочка - мог ограничиться поцелуем или небольшим подарком [4].
То есть у адыгов статус мужчин, безусловно, выше, но пренебрежительное отношение к женщине не культивируется, а существовавшее предпочтение детей мужского пола в историческом плане имело много причин. В первобытном прошлом оно утверждалось патриархатом (мальчики - продолжатели отцовского рода, опора и защита), в раннеклассовом обществе было связано с военно-феодальным бытом (мальчики - воины-добытчики), в крестьянском обществе - с потребностью в рабочих руках и в опоре для родителей в старости и т. д.
Обычно девочек до самого совершеннолетия, а мальчиков до 6-7 лет воспитывали женщины. Воспитание девушек определялось их назначением в жизни, социальной ролью. Женщина должна была вести себя прилично и с достоинством, должна была быть красивой, чтобы радовать взор, вызывать восхищение и поклонение.
Уже в детстве родители и другие члены семьи постоянно начинали приобщать ребенка к трудовой жизни. В большинстве семей девочки втягивались в нее несколько раньше мальчиков. Де-
вочку посылали с поручениями к соседям, за водой, показывали, как надо прислужить старшим членам семьи. «Наблюдая за работой женщин и помогая им, девочка училась поддерживать чистоту в доме, стирать, чистить посуду. Последнее, в особенности чистка кувшина для воды, считалось ее особой обязанностью, так как блеск металла должен был наглядно свидетельствовать об усердии и опрятности дочерей семейства» [5].
Еще большее значение придавалось овладению многочисленными домашними ремеслами, так как в условиях натурального хозяйства адыги при выборе невесты обращали особое внимание на «знание рукоделий, приличных женскому полу, у них употребляемых» [6].
Круг занятий в изучаемый период был не слишком широким. Он ограничивался основными отраслями хозяйства - земледелием и скотоводством для крестьян, а для княжеско-дворянского сословия - наездничеством и связанными с ними заботами. Для женской половины населения вся жизнедеятельность заключалась в семейных и домашних делах: в обеспечении членов семьи одеждой и обувью, в приготовлении пищи, воспитании детей.
Земледелец умел не только пахать и сеять, он был и косарем, и лесорубом, и строителем турлучного дома, и охотником, и воином. Помимо этого крестьяне, проводившие большую часть времени вне дома, выполняли и «женские» работы: доили коров, делали сыр, кислое молоко, готовили обед, ремонтировали обувь и одежду.
Ученичество практиковалась среди мальчиков. Ученичество было трудным делом. Ученик постоянно жил у своего учителя и был полностью зависим от него. Он беспрекословно повиновался учителю, исполняя все его указания.
Ученичество не было в практике среди женщин, но своего рода специализация шла и у них. Одни учились и делали успехи в рукоделии, кройке, шитье, другие - в изготовлении орнаментов, тесьмы, циновок. Наставниками девочек являлись матери, тети, старшие сестры, кормилицы, жены аталыков. Крестьянская девочка в возрасте 12-14 лет активно привлекалась к изготовлению циновок, имеющих самое высокое применение в быту адыгов. Однако для девушек на выданье и молодых замужних женщин это занятие считалось непрестижным, хотя потом те же крестьянские женщины, достигнув средних и старших возрастов, делали циновки с большим мастерством, используя навыки, приобретенные в детстве.
По мере подрастания девочки все меньше принимали участия в играх, мальчики постепенно переходили к спортивным состязаниям.
Совершеннолетие наступало для юноши, когда ему исполнялось 16 лет.
Трудолюбие в крестьянских семьях являлось одним из критериев определения воспитанности человека. Оно прививалось с самого малого возраста. Труд был самым главным в воспитании. Что же касается адыгских феодалов, то они считали позором заниматься каким-либо физическим трудом, особенно таким, как пахота, сев, сенокошение и т. д. Путешественник, географ эпохи итальянского Возрождения Джорджио Интериано, издавший свой труд в 1502 г., констатировал, что в Черкесии «знатные... значительную часть проводят на коне. В феодальной среде адыгов задачи воспитания детей сводились к тому, чтобы вырастить воина, наездника. Лишь только сыну знатного исполниться два или три года, его отдают на попечение одному из слуг, и тот его ежедневно возит с собой на коне с маленьким луком в руках, и как завидит курицу или другую птицу, то учит его стрелять» [7].
Здесь можно заметить о широком распространении среди адыгских князей института аталычества. Естественно, что воспитание детей феодалов у аталыка в основном было военно-прикладным.
Тэбу де Мариньи свидетельствует: «Аталык уносит новорожденного ребенка. поручает его кормилице, и как только ребенок начинает обходиться без ее забот, начинается его воспитание. Оно состоит из всякого рода упражнений для тела, чтобы сделать его сильным и ловким, из обучения его верховой езде, борьбе, стрельбе из лука, ружья, пистолета и т. д.; ребенка обучают искусству руководить набегом, ловкости в кражах и умению переносить голод и усталость; стараются также развивать в них красноречие и способность к рассуждению с тем, чтобы они могли иметь влияние на собраниях» [8].
В литературе встречаются некоторые расхождения в том, в каком возрасте ребенка отдавали аталыку. По Интериано, это случалось через два-три года после рождения, а у Э. Челеби - «ребенка сразу забирают, и уносит кормилица из деревни, которая кормит его и заботится о нем больше, чем мать и отец» [9].
С. Броневский пишет, что ребенка в чужой дом отдавали «как можно раньше, даже грудного» [10].
Такие противоречия, связанные с возрастом воспитанника, которого отдают аталыку, объясняются, по-видимому, теми трансформациями, которые претерпел этот обычай в различных адыгских обществах, а также социальных группах одного и того же общества.
Говоря о заботе и содержании в традиционной адыгской семье, надо обратить внимание и на такой вопрос, как дифференциация воспитательного процесса по полу и по возрасту. Особенно это касается трудового воспитания. В связи с этим следует отметить, что у адыгов наблюдалось более или менее деление системы воспитания детей по половозрастному признаку.
Особенности воспитания мальчиков и девочек, которые намечались уже к семилетнему возрасту, обусловливались характером труда: мальчики занимались мужской работой, девочки - женской. Сложнее обстояло, видимо, дело с возрастным делением, при котором, как можно заметить, учитывался не только возраст индивида, но и психологические особенности той или другой возрастной группы. В этом отношении интересной представляется существовавшая у адыгов «возрастная шкала по подобию». Согласно возрасту адыги детей до одного года называли птенцами; ребенка до пяти лет уподобляли птенцу (бзыушыр), у которого крепнут крылья, или же говорили бзэр мэкъутэ (развивается язык, речь); подростка до пяти лет называли козленком (чыц1) в значении: непоседа, баловник, способный на любые неожиданности; молодого человека до двадцати пяти лет - волком (тыгъужъ), имея в виду бесстрашие, решительность; до тридцати пяти лет - львом (аслъан): уверенный в своей силе; мужчину до сорока пяти лет - волом, учитывая большую работоспособность и ровность характера и т. п. Аллегория здесь ясна.
«Возрастная шкала» адыгов относилось главным образом к мужскому полу и имела не бытовую, а общественную значимость. В определении возраста мальчиков и девочек до 5-7 лет адыги не делали различий. Так, девочек до 10-12 лет адыги называли «девочка-теленок», до 14-15 лет - «зреющая», до 16-18 лет - «на выданье». После замужества также шла описательная возрастная градация: «молодая невестка», «молодая женщина», «женщина средних лет» и «старая женщина, старуха».
Возраст мужчины после женитьбы определяли следующим образом: «молодой муж», «мужчина», «мужчина средних лет» и «старый мужчина, старик».
Разумеется, такие возрастные традиции содержали в себе много условностей.
Приведенные характеристики говорят о том, что в воспитании и оценке подрастающего поколения адыги учитывали всесторонне биологические, физические и психологические особенности возрастов. При этом исходили из основного требования адыгэ хабзэ: послушание младших старшим. Это касалось не только детей, но и взрослых.
Своеобразным возрастным порогом у адыгов выступала пора возмужания, женитьба для молодого человека или выхода замуж для девушки. Такой период наступал для мужчин в 20-22 года, для девушек - в 16-18 лет. Исходя из этого, непосредственное отношение к трудовой деятельности человека имела, например, поговорка: «Тот, который женился в молодом возрасте, и тот, который встал рано утром, не пожалел». Раннее обзаведение семьей обеспечивало ранних детей, которые, повзрослев, помогали в хозяйстве. Однако если молодые люди не женились и до 40-45 лет, о них говорили -парень не женатый, не видя в этом ничего предосудительного. Но если девушка не выходила замуж до 25-30 лет, за нею закреплялся эпитет - «оставленная, старая дева».
Большое значение адыги придавали конечным результатам воспитания, воспитанности. Воспитывается ребенок каждый день и каждый час, и этот процесс не единовременный, не спорадический, а беспрерывный и постоянный, говорят адыги. Воспитывает слово, воспитывает поступок, воспитывают люди, животные, растения.
Гендерные роли могут играть положительную роль для самооценки человека в случае, если гендерно-типичное поведение для него естественно и соответствует его самоощущению.
Рассмотрев гендерное воспитание в адыгской национальной культуре и проанализировав сведения о воспитании детей в семье, которые содержатся в адыгской национальной культуре, можно утверждать, что воспитание детей предполагает всестороннее развитие личности.
В современных обществах господствует бинарная гендерная система - способ социальной организации, при котором люди разделяются на две противоположные группы - мужчин и женщин.
Таким образом, рассмотрев гендерный статус женщин в традиционном адыгском обществе и проанализировав сведения о положении женщин, которые содержатся в адыгском этикете, нормах адата, нартском эпосе, сурах Корана, европейских и отечественных источниках, можно утверждать, что женщина в традиционном адыгском обществе занимала хотя и подчиненное, но не угнетенное положение, ее гендерный статус был достаточно высок. Важно иметь в виду, что существующие запреты она не воспринимала как дискриминацию, тем более, что существовали примеры, когда ей предоставлялась возможность выходить за рамки традиционных гендерных ролей.
Примечания
1. Ханаху Р. А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). Майкоп, 1997. С. 32, 35.
2. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 80.
3. Там же. С. 85
4. Там же. С. 292, 117.
5. Ученые записки Адыгейского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Т. 8. Этнография. Майкоп, 1968. С. 128.
6. Сиюхов С. Черкесы-адыге : (историко-бытовой набросок) // Известия общества любителей изучения Кубанской области. Краснодар, 1922. Вып. 7.
7. Табу де Мариньи. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII - XIX вв. Нальчик : «Эльбрус», 1974. С. 47.
8. Там же. С. 301.
9. Эвлия Челеби. Книга путешествия, вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979. С. 64.
10. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. 2. М., 1828. С. 107.
