CC BY
90
УДК 008
ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ: НОВОЕ ПОНИМАНИЕ КУЛЬТУРЫ
© 2009 г. А.Ю. Браерская
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
пр. Нагибина, 13, г. Ростов-на-Дону, 344038, Nagibin Ave, 13, Rostov-on-Don, 344038,
philosculture@mail. ru philosculture@mail. ru
Раскрываются истоки нового понимания культуры. Рассматривается, каким образом данное понимание повлияло на становление гендерных исследований, а также как данная область знаний соотносится с современным представлением о том, что обозначает понятие «культура».
Ключевые слова: культура, гендер, гендерные исследования, постмодернизм, культурный поворот, глобализация, междисциплинарный подход.
This article shows the causes of the new understanding of the culture. The author considers how this understanding has influenced on the development of gender studies. This article deals how this sphere of knowledge correlates with the modern notion of culture.
Keywords: culture, gender, gender studies, postmodernizm, cultural turn, globalization, interdisciplinary approach.
Современная культурная ситуация, обозначенная еще в последней четверти XX столетия, заставляет нас по-новому взглянуть на процессы формирования и развития культуры. В период глобализации, современных информационных технологий и ускорения темпов жизни наука уже не может с помощью старого методологического аппарата дать адекватный анализ стремительно меняющимся культурным процессам. На данный момент большинство исследователей пришли к выводу, что классическая категориальная сетка, посредством которой было возможно изучение явлений культуры, уже не столь эффективна при рассмотрении современной ситуации. Постмодернистский и постструктуралистский подходы позволили пересмотреть классическое понимание культуры, а также методы ее исследования.
Однако таким изменениям подверглись не только методы изучения культуры, но и другие области знания. Новая научная парадигма затронула все дисциплины гуманитарного цикла.
Целью данной статьи будет попытка рассмотреть новое понимание культуры, а также обосновать необходимость и важность использования в анализе культурного пространства такой категории, как «гендер».
Современные концепции культуры представлены в работе американского исследователя У. Сьюэлла [1]. Опираясь на труды К. Маркса, М. Вебера, Э. Дюрк-гейма, М. Фуко, П. Бурдье, К. Гирца, он стремится построить теорию культуры, общества и истории, отвечающую глобальным вызовам современности. Называет современную ситуацию «культурным поворотом», в котором нужно заново переосмыслить «старые» теории и понятия.
Исследователь высказывает предположение о том, что человеческая деятельность во всех социальных контекстах или институциональных сферах структурирована одновременно посредством значений и других аспектов окружающей среды, в которой она имеет место. Культура, по мнению автора, - это не особый
вид деятельности, и не деятельность, которая случается в определенной социальной локации, а больше семиотический аспект человеческой социальной деятельности в целом. Далее он высказывает предположение, что аспекты деятельности взаимно формируют и ограничивают друг друга, и в то же время находятся в некоторой автономии относительно друг друга.
Автономия культурного аспекта деятельности может быть рассмотрена благодаря пониманию культуры как системы. Во-первых, культура имеет семиотический структурирующий принцип, который отличается от политического, экономического или географического. Например, если действие было почти полностью детерминировано огромным несоответствием экономических ресурсов, то эти несоответствия будут многозначно интерпретированы в действии по отношению к семиотической логике, т.е. в языке или в каких-то других формах символов.
Культура может быть обозначена как сеть семиотических отношений, переброшенная через общество, сеть с более различной формой и различным пространством, чем институциональные, экономические или политические сети.
Участники данной культуры формируют семиотическую общность в том смысле, что они будут осознавать ту же самую форму оппозиций и, следовательно, будут способны вовлекаться в совместное символическое действие.
Тем не менее, как отмечает автор, эта концепция фактически заключает в себе совершенно минимальную культурную связь. Тот факт, что члены семиотической общности осознают данный набор символических оппозиций, все же не определяет, какой сорт утверждений или действий они сконструируют на основе своей символической компетенции.
Автор считает, что деконструистское понимание значений очень существенно для исследования культуры. Он подчеркивает, что метод деконструкции вовсе не
отрицает возможность логической последовательности. Более того, данный метод допускает, что эта логическая последовательность, свойственная системе символов, является слабой и демонстрирует, что те факты и истины текстов и дискурсов, которые понимаются как несомненные, на самом деле спорны и нестабильны (изменчивы). Такой подход подтверждает, что символические системы имеют логическую последовательность, однако эта логика открыта и незакончена. Также данная символическая система не должна рассматриваться в своих семиотических качествах отдельно, ведь она соединяется в деятельности с другими структурами - экономической, политической, социальной и т.д.
Далее автор указывает, что быть вовлеченным в культурную деятельность, значит использовать определенный семиотический код.
Люди, которые являются членами семиотического сообщества, способны не только распознавать этот семиотический код, а также включать его в свою деятельность. Используя код, они присоединяют абстрактно доступные символы к конкретным вещам или обстоятельствам и таким образом постулируют их. Быть способным использовать такой код - это означает не просто применять его механически в стереотипных ситуациях, а иметь возможность обдумывать его, адаптируя и видоизменяя его правила в зависимости от обстоятельств.
Культура должна быть понята как диалектика системы и деятельности, как аспект социальной жизни, автономный от других аспектов и в их логической, и в пространственной конфигурации, как обладающая реальной, но слабой логической связью (последовательностью), т.е. постоянно подвергающаяся риску в деятельности, следовательно, являющаяся предметом трансформации.
Тем не менее автор пишет, что существует и другая точка зрения, где культура понимается в более плюралистическом и конкретном смысле, т.е. как отличные (от других) области значений. Классическое понимание основывалось на том, что культура выступала как целостность, которая четко последовательна, высоко интегрирована, устойчива и не подвержена изменениям.
Классические этнографы осознавали, что общества состоят из разных сфер деятельности (родство, религия, охота и т.д.) и каждая из этих сфер имеет свои специфические культурные формы. Однако эти этнографы видели свою задачу в том, чтобы показать, как эти культурно различные компоненты вписываются в хорошо интегрированную культурную целостность.
Современные же этнографы, напротив, будут настаивать, что люди, занимающие различные позиции в данном социальном порядке, имеют также и совершенно различные культурные верования, или по-разному понимают эти верования. Таким образом, мы видим, что культурное соглашение - это трудное достижение, и если оно все-таки случается, то все равно присутствуют скрытые конфликты и разногласия.
Далее автор переходит к обоснованию точки зрения, что культура - изменчивое и динамичное явление, которое не имеет и резко очерченных границ. Культуры не
изолированы друг от друга. Существовали важные социальные и культурные процессы, которые превышали социентальные границы (колонизация, миссионерская деятельность, межобластные торговые ассоциации, миграции диаспор и т.д.).
Однако Сьюэлл отмечает, что следует помнить о том, что большая часть культурной деятельности концентрируется вокруг институтов власти, включая религию, медиа, бизнес-корпорации и государства в целом. Эти институты являются деятелями культуры. Их агенты работают над тем, чтобы устанавливать и предписывать определенные значения.
Данные властные институты не преследуют цель установить всеобщую культурную согласованность. Напротив, они ратуют за установление различий, стремятся подчинить иерархии, исключить или криминализировать те культурные практики, которые не соответствуют санкционированному идеалу, т.е. навязывают определенную связь (логическую последовательность) в поле культурной деятельности.
Когда эти авторитарные деятели культуры разграничивают высокую или низкую культурную деятельность, законную и незаконную, нормальную и ненормальную, они привносят широкую вариативность в семиотические отношения. Такие действия создают карту культуры, которая определяет деятельность человека как «подходящую» и «не подходящую» к официальному положению вещей.
Конечно, официальная культурная карта может критиковаться и отвергаться, однако группы сопротивления все равно ориентируют свои собственные системы значений на те, которые признаны доминантными.
Более того, оппозиционные группы работают над тем, чтобы создать культурную связь среди своих сторонников, при этом они используют те же стратегии, что и доминантные группы.
Таким образом, данный взгляд на определение того, чем же все-таки является культура и каким образом ее нужно исследовать, свидетельствует, что в современной научной ситуации мы подошли к тому рубежу, когда вынуждены отрицать понимание культурных явлений или саму культуру, как нечто целостное, статичное и неизменное. В настоящий момент в науке происходит отказ от устойчивых понятий и раз и навсегда данных истин.
Точка зрения У. Сьюэлла импонирует еще и тем, что исследователь, анализируя культуру, использует междисциплинарный подход. Он утверждает, что невозможно рассмотреть культуру во всех ее проявлениях без исследований не только культурной антропологии, но и социологии, политологии, экономики и других наук.
Вся эта ситуация в целом привела к новому пониманию смысла гендерных исследований и самого понятия «гендер», обозначила важность этой категории для анализа культурной действительности.
Процессы глобализации, развитие капитализма, складывающиеся демократические режимы - вот далеко не полный список тех причин, которые повлияли на становление гендерных исследований.
И это действительно так, ведь капиталистическое производство вовлекло массу народа в свои процессы, возникала необходимость в дешевой рабочей силе. Появилось повсеместное использование женского труда. Благодаря этому женщины постепенно стали выходить из «невидимой» домашней жизни и вовлекались в сферу общественного производства.
Как отмечает отечественная исследовательница Н.А. Блохина, следует обратить внимание и на политические изменения на Западе. В ХХ в. здесь практически во всех государствах устанавливаются демократические режимы. Естественно в данных обстоятельствах возникла острая необходимость признания избирательных и иных законодательных прав женщин. Одной из главных причин обращения к политическим и гражданским правам женщин было выступление феминисток первой волны в конце XIX - начале XX в. В этот период во многих странах мира женщины обретают относительную свободу в получении высшего образования и реализации себя на политическом поприще. Теперь они задействованы и в политической, и в экономической жизни общества, а также в сфере образования [2].
Далее, на рубеже 20 - 30-х гг. ХХ в. возникает новое историческое направление, которое называется «Новой исторической наукой», или Школой «Анналов». Ее представители - Люсьен Февр и Марк Блок, Фернан Бродель и Жорж Дюби, Э. Леруа Ладюри и Жак Ле Гофф - в корне изменили подход к истории. Они попытались рассмотреть историю в целом, затрагивая не только ее политический или экономический аспекты, но и сферы человеческой жизни, которые зачастую оказывались без внимания. Так появляется исследование «структуры повседневности» (Ф. Бродель). То есть в данном контексте акцент исторического исследования смещается в сторону рассмотрения микроуровня истории, истории повседневного быта людей, где и протекает жизнь большинства женщин. Такое смещение интересов повлекло за собой включение истории женщин во всеобщую историю [3].
Следует обратить внимание и на значительные изменения, произошедшие в ХХ в. в общей научной методологии, где акцент научного познания сдвигается от объекта к субъекту. В рамках неклассической науки особую роль стал играть контекст познания, тогда как постнеклассическая наука делает еще больший акцент на субъективной стороне познавательного процесса, при этом признавая разнообразие субъектов познания и их ценностной ориентации, роль исторического и культурного контекста, в котором действуют эти субъекты [4]. Таким образом был подготовлен новый методологический материал для признания особого видения науки, субъектом которого выступает уже не универсальный субъект, а гендерно обозначенный, т.е. мужчина или женщина.
Эти процессы затронули и культурологию. Реакцией на глобализацию явилась потребность в индивидуализации личности, потребность в поиске своей идентичности. А исследование идентичности человека невозможно без гендерной категории.
Одной из тем культурологии стала проблема, посвященная исследованию того, каким образом осуществляется идентичность мужчины или женщины в контексте той или иной культуры. Акцент в анализе отношений культуры и личности также смещается на исследования человека как субъекта, не просто являющегося представителем той или иной культуры, а как гендерно обозначенного представителя. Такой анализ оправдывает себя, ибо дает возможность учитывать особенности женского или мужского опыта личности, ведь способы гендерной социализации в культуре сильно различаются. Таким образом, наш субъект культурной деятельности исследуется уже с точки зрения его гендерной принадлежности.
Культурологический анализ человеческой деятельности был бы неполным, если бы мы не могли изучить истоки гендерной стереотипизации в обществе. Таким образом становится возможным изучение того, как в той или иной культуре формируются ген-дерные стереотипы. Исследования показали, что эти стереотипы формируются не столько на основе биологических различий, сколько навязываются институтами самой культуры. Как отмечает исследовательница данного вопроса Е.А. Азарова, «общественное сознание поставляет информацию в виде цельных, внутренне не дифференцированных стереотипов нормативно ориентированного поведения, чем осуществляется стабилизирующая функция социального контроля, функция преемственности культуры» [5, с. 213].
Развитие постмодернистских и постструктуралистских исследований в области культурологии явилось плодотворной почвой для возникновения гендерных исследований и, более того, понимания гендера как социально и культурно сконструированного концепта.
Необходимо отдать должное постмодернистской теории и выделить несколько моментов, обозначивших новое видение проблемы анализа социального пола в культуре. Некоторые аспекты нового понимания указал в своем докладе отечественный исследователь И.В. Хайдер [6].
Автор отмечает, что, согласно постмодернизму, личность представляется как некое нестабильное и противоречивое образование, к тому же сконструированное социально. Что касается тендера, то постмодернисты интересуются гибкой природой пола и личностью. В этом случае гендер, как и все остальное, постоянно находится в процессе «становления».
Для исследований социального пола в культурологии важна также идея о нестабильности структур, их вариабельности во времени, о связи дискурса с властью.
Как уже было сказано, новой тенденцией стало качественно иное понимание субъекта. Он определяется уже не как цельный и фиксированный субъект. Он оказывается неопределенным [6].
Здесь можно сказать об экзистенциализме, открытия которого подготовили благодатную почву для постмодернистских идей. Например, Симона де Бову-ар показала, что «эссенциальная» идентификация женщины в культуре происходит как чуждое определение, навязанное обществом. На основании сложив-
шегося распределения власти и подчинения между полами такое определение представляется необратимым. Мужчина же претендует на всеобщность своей позиции как на нечто само собой разумеющееся. При этом он рассматривает свое мышление как эталон, некий образец, который не маркирован его половой принадлежностью [7].
Напомним, что идентичность субъекта в постмодернизме понимается как нечто фрагментированное. Согласно этой точке зрения, не может быть никакой женской культуры, обособленной по отношению к мужской. Таким образом, исключается возможность единых ценностей «для всех», которых традиционное мышление называет культурой. Понятие нормы в постмодернизме также исчезает. Поэтому Ж. Деррида предложил ввести новый термин для обозначения этого феномена - «де-центрация» культуры.
При изучении человеческой деятельности необходимо учитывать не только гендерную принадлежность индивида, но также расовую, этническую, классовую и т.д. Ведь гендерная идентичность формируется не наряду с этими характеристиками, а через этот контекст и внутри него.
Таким образом, философия постмодерна стала попыткой преодоления бинарного рассмотрения мира, где традиционно тело противопоставлялось душе, а женщина - мужчине. Как отмечает Хайдер, использование постмодернистских идей в гендерных исследованиях означает отказ от попыток рассмотреть понятия «гендер», «гендерные отношения», «гендерная идентичность» как абстрактные, не имеющие привязки к конкретной культуре, месту и времени. В то же время этот методологический принцип дает возможность рассматривать гендерные проблемы в их беско-
нечной вариабельности, в их взаимосвязи с культурными ареалами, различными социальными, экономическими и культурными сегментами общества.
Литература
1. Sewell William. Logics of History: Social Theory and Social Transformation. University of Chicago Press, 2005.
2. Блохина Н.А. Понятие гендера: становление, основные концепции и представления. URL: http: // www.gender-cent.ryazan.ru/content.htm (дата обращения: 12.09.2008).
3. Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993.
4. Проблемы методологии постнеклассической науки. М., 1992.
5. Азарова Е.А. Влияние культуры на формирование и измерение моральных гендерных стереотипов // Российские женщины и европейская культура : материалы V конф., посвященной теории и истории женского движения / сост. и отв. ред. Г.А. Тишкин. СПб., 2001. С. 213-219.
6. Хайдер И.В. Постмодернистский подход к гендер-ным отношениям // Содержание социально-гуманитарного образования в меняющемся мире: междисциплинарный подход : материалы Южно-Российской науч.-практ. конф., Краснодар, 26-28 мая 2000 г.) / под ред. А.Н. Кимберга, О.А. Оберемко. Краснодар, 2000.
7. Бовуар, Симона, де. Второй пол. М., 1997.
Поступила в редакцию 19 декабря 2008 г
