CC BY
12
УДК 93/94(470.6) DOI: 10.53315/1995-0713-2021-51-3-59-66
ББК 63(235.7)
Н.С. Лаврова, С.Г. Мирзоева, А.А. Татаров
Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х.М. Бербекова
ГЕНДЕРНАЯ СПЕЦИФИКА СОЦИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА В НАЦИОНАЛЬНЫХ РАЙОНАХ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В УСЛОВИЯХ СПЛОШНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ: ПО АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ
Современная российская действительность обусловлена возросшей ролью регионов в процессе социально-экономических изменений, а также активным вовлечением женщин в политическую сферу жизни общества. Тема массовых крестьянских протестов в рамках модернизации в советском обществе в период 1920-1930-х годов до сих пор остается привлекательной для исследователей. Особое значение отводится социально-психологическим аспектам менталь-ности крестьянского социума и роли гендерного фактора в массовых выступлениях процесса коллективизации. Традиционно считается, что на юге социальная активность женщины определяется экономикой личного домохозяйства, принятого семейного уклада. Однако рассекреченные документы архивов России позволяют определить роль и значение женщин в социальном протесте социалистическим преобразованиям советской власти.
Нами сделана попытка проанализировать причины, мотивы участия женщин Северного Кавказа в борьбе против коллективизации, специфику протестных движений и политику большевиков по отношению к ним по вовлечению их в колхозное строительство на основе анализа архивных материалов.
Ключевые слова: крестьянство, гендер, коллективизация, социальный протест, хлебозаготовки, раскулачивание, голодомор, Северный Кавказ.
N.S. Lavrova, S.G. Mirzoeva, A.A. Tatarov
Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov
GENDER SPECIFICITY OF SOCIAL PROTEST IN THE NATIONAL REGIONS OF THE NORTH CAUCASUS UNDER CONDITIONS OF COLLECTIVIZATION: ACCORDING TO ARCHIVAL MATERIALS
The modern Russian reality is characterized by the increased role of regions in the process of socioeconomic changes as well as by the active involvement of women in the political sphere. The topic of mass peasant protests during the period of modernizationof the Soviet society in the 1920s-1930s .still remains disputable to researchers. Particular importance is given to the socio-psychological aspects of the mentality of the peasant society and the role of the gender factor in mass demonstrations of the collectivization process. As a rule, it is thought that the woman's social activity in the south depends on the economy of a personal household and an adopted family structure. However, documents from Russia's archives make it possible to determine the role and significance of women in social protest against the socialist transformations of the Soviet regime.
The authors made an attempt to analyze the reasons and motives of women to participate in the struggle against collectivization. The analysis of archival materials helped researchers to determinefeatures of the protest movements and the policy of the Bolsheviks aimed to involve women in the construction of collective farms.
Key words: peasants, gender, collectivization, social protest, grain procurement, dispossession, famine, North Caucasus.
В современных публикациях наметилась тенденция рассматривать процессы коллективизации с трех основных точек зрения. Часть исследователей отрицает какую-либо правомерность коллективизации, доказывая, что крестьянство потеряло свой естественный путь развития, заложенный реформами П. А. Столыпина (М. Левин, Ш. Мерль). Другие исследователи выступают с той точки зрения, что в период модернизационных реформ начала ХХ века еще более усугубил крестьянский вопрос (В.П. Данилов Л.А. Гордон, В.П. Дмитриенко, В.А. Май). Наконец, часть специалистов определяет необходимость коллективизации как необходимый фактор развития крестьянского хозяйства. Большинство современных исследователей главной особенностью процесса модернизации и периода начала ХХ века, и периода сплошной коллективизации выделяют насильственный фактор. Мы в своем исследовании на основании рассекреченных архивных данных периода 1928-1930-х годов попробовали проследить социально-психологический аспект в районах сплошной коллективизации на примере Северного Кавказа, акцентируя свое внимание на активном участии женщин в социальных протестах. В качестве проведения параллели будем использовать материал вовлечения женщин в процесс социалистического строительства.
В сводках ОГПУ периода сплошной коллективизации особое место занимали так называемые имущественный террор (поджоги хлеба, фуража, имущества колхозов и др.) и физический террор (убийства, ранения, избиения). Анализируемые нами архивные материалы позволяют утверждать, что имущественный террор преобладал во второй половине 1930 года, а в целом на территории национальных республик Северного Кавказа - физический террор [12, с. 789]. Приведем некоторые данные по количеству выступлений из докладной записки отдела ОГПУ. Самое большое число выступлений было на почве хлебозаготовок, что составляло 36% из общего числа. Поскольку Северный Кавказ был районом первоочередной коллективизации, то и количество массовых выступлений было значительным, данный регион занимает второе место -1467 выступлений, после Украинской ССР (4098) [12, с. 801]. Участие женщин в выступлениях в деревне возрастает именно в 1930 году. Общее количество массовых выступлений женщин в 1930 году составило 3712 из 13754 [12, с. 802]. Анализируя справки, докладные записки, сводки в конце 1920-х - начале 1930-х гг., следует говорить об особой роли женщин в массовых крестьянских выступлениях, а следовательно, и о гендерной специфике социального протеста.
В отечественной историографии по вопросу о причинах участия женщин в антисоветских выступлениях выделяют следующие: 1) насильственные действия в рамках социалистических преобразований; 2) эмансипация женщин и рост их общественной активности под воздействием преобразований советской власти; 3) сокращение численности мужчин в ходе репрессий; 4) психологический аспект (защитить семью от голода, нестабильности); 5) религиозный фактор и изменение традиционных устоев; 6) мягкость уголовного законодательства по отношению к выступлениям женщин [2, с. 142-143]. Проведенный нами анализ конкретных выступлений женщин в национальных районах Северного Кавказа позволяет акцентировать внимание на социально-психологических причинах.
Выступления женщин в условиях коллективизации, как и выступления в период, например, Первой мировой войны, не имели конкретной цели, организации, поэтому они были непредсказуемы. Однако власти к ним относились более снисходительно. Выступления на Северном Кавказе стали частью этого масштабного процесса, вошедшего в историю как «бабьи бунты». Объяснение нашли в особенностях их психологии,
по мнению известной Н.К. Крупской, женщины-крестьянки «особенно чуждый общественный элемент». Бытовало расхожее мнение, что горянка (как, в принципе, любая крестьянка России того времени) замкнута в быту и поддается сильному влиянию. Поэтому протестное движение женщин объяснялось давлением на них кулаков, а мужчины не выступали так активно, поскольку агрессивные действия женщин не влекли за собой карательных действий со стороны власти.
Когда речь идет о масштабных выступлениях в национальных районах Северного Кавказа, то в них, следует отметить, чисто мужской состав. Например, по сведениям Дзуева Г.К., в Баксанском восстании 1928 года, который приводит списочный состав репрессированных по делу № 10269 - все 118 человек - мужчины [6, с. 27-42]. Но не стоит забывать, что именно выступление женщин стало началом Февральской революции. Конечно, основной аспект выступления женщин хозяйственно-бытовой, но не с точки зрения их «забитости» бытом, а влияние защитных механизмов материнства в безопасности существования своих детей, экзистенциальные потребности всегда превалируют, и это проявляется и в целом в крестьянской психологии, когда мотивы поведения зависят от социально-психологических свойств крестьянина, где главный аспект -материальная заинтересованность, уверенность в завтрашнем дне [9, с. 5].
В системе правонарушений присутствует так называемая субъективная сторона правонарушения - психическое отношение лица к противоправному деянию, которое проявляется в цели, мотиве и вине правонарушения. А мотив явно прослеживается по архивным данным. Проведя анализ «Справки об организационных недочетах и классовой борьбе вокруг коллективизации на Северном Кавказе» на 15 декабря 1929 года, мы можем увидеть мотивы для выступлений против коллективизации значительной части бедноты и середняков под влиянием компрометирующей агитации кулаков и подкулачников, информаторы от ОГПУ выделяют: уничтожение религии и веры, запрещение деятельности религиозных организаций, бытовое разложение. При этом подчеркивается особый успех данной агитации у женских масс сельской местности. В результате указанной агитации рассматривается ряд случаев массовых выступлений женщин с требованием выхода своих мужей из колхозов. По ряду станиц Майкопского, Терского, Кубанского и Армавирского женщины выступали против вступления супругов в колхозы и заявляли в знак протеста о разделе имущества и разводе [7, л. 56].
Информационный отдел ОГПУ в своей докладной справке «О недочетах в колхоз -ном строительстве на Северном Кавказе» анализирует основные проблемы в отношении коллективизации на период января 1930 года. Материалы информационного письма показывают, что дискредитация колхозов происходит через распространение «всевозможных провокационных слухов об уничтожении семьи в колхозах», отмечаются запугивания, применение угроз и силы к тем, кто собирается идти в колхоз. В результате такой агитации предлагалось распродавать скот, инвентарь и вступать в колхоз. И основной составляющей выступлений являются женщины, что «кулацкие группы» в своих действиях опираются на «женскую часть колхозов» [7, л. 56]. Фактический материал позволяет нам понять причины постоянных выступлений женщин: прежде всего, угроза существования семьи.
Сведения о распространении слухов занимают особое место в сводках информбюро ОГПУ, направлены они на дискредитацию самой идеи коллективизации среди местного населения, опираются на психологию крестьянства: «В колхозах вы не будете знать, от кого будут ваши дети (аул Эльтарнаг)», «Никакой собственности не будет, а одежда будет висеть в отдельном сарае и выдаваться по номеркам (аул Хасаут)» [7, л. 52].
В Российском Государственном архиве экономики нами был обнаружен материал на 20 февраля 1930 года Информационного отдела ОГПУ «Справка о колхозстро-ительстве и подготовке к весеннему севу в нацобластях Северо-Кавказского края», где ярко представлен неорганизованный и активный социальный протест горянок: «Кабарда. В результате кулацкой агитации отмечены факты активного выступления женщин против коллективизации (массовые выступления, срывы общих собраний и т.п.). В ауле Хабаз спровоцированными кулаками женщины сорвали общее собрание, посвященное коллективизации. В селении Каменномостском, Нагорного окр. группа женщин, сагитированных кулаками, ходила по дворам и агитировала против организации колхозов, в результате чего 25 беднячек и середнячек явились в сельсовет с протестом против коллективизации. После этого 4 раза срывались собрания женщин по этому вопросу. Аналогичные случаи срыва женщинами собраний отмечены в селах Н. Черек и Александровском... В с. Старая Крепость к сельсовету явилась толпа женщин до 50 чел. С требованиями прекратить организацию колхозов, сбор семфонда и задатка на трактора. Черкессия. «В аулах Бесланей, Кузинском, Инжичишко и др. кулаки разбирают с/х инвентарь и машины и сдают агентам Рудметаллторга на лом. В ауле Хабез к зданию сельсовета явилась толпа женщин, возглавляемая женами кулаков (до 50 ч.), с протестом против коллективизации. Несколько человек из толпы избили пред. сельсовета. Через несколько дней в этом же ауле было еще одно выступление горянок против коллективизации с участием до 150 чел. Массовые выступления женщин против коллективизации имели место в аулах Инжич-Чукун (100 ч.), Кувинском (75 ч.), Бесланей и Калмыковском. Адыгея «В некоторых населенных пунктах подача заявлений о выходе из колхозов носит массовый характер, причем застрельщиками выхода из колхоза являются женщины. В с. Натырбово под влиянием антисоветской агитации группы кулаков свыше 230 хозяйств вышли из колхоза. В аулах Ионджий и Ассоколай кулаками сорваны собрания, посвященные вопросам коллективизации» [8, лл. 81-78]
Хотелось бы отметить, что социально-психологический фактор обусловлен был не только женской психологией. Причинами выступлений становились также национальный и религиозный факторы, например, «среди нацменьшинств (болгар, русских, осетин) в связи со сплошной коллективизацией отмечаются тенденции переселения из Кабарды. С этой целью производится сбор средств для посылки ходоков с соответствующими ходатайствами в места переселения (Крым, Терек, Осетия). Переселенческие тенденции среди русских и болгар вызваны усилением распространения местными баптистами провокационных слухов о том, что «в районах сплошной коллективизации кабардинцы заставать крестьян перейти в мусульманство» [8, л. 80].
Активность выступлений женщин значительно усилилась весной 1930 года, когда начались серьезные затруднения с продовольствием. Первые сведения о начале голода в стране можно отнести именно к 1930 году. В «Справке о продзатруднениях» на 25 мая 1930 года мы видим, что проблемными стали именно бедняцкие хозяйства и колхозы. Указывается наличие заболеваний, вызванных употреблением суррогатов, фиксируются случаи голодной смерти в Армавирском округе, Славянском районе, Батайском, Таганрогском, Кущевском районах. Каждая сводка содержит материал о выступлении женщин с детьми, просящими дать им хлеб [8, лл. 177-175]. И далее на 4-х листах с перечислением станиц и аулов (в количестве 49 населенных пунктов) показана массовая подача заявлений на выход из колхозов, указываются смертельные случаи.
Недостаток продовольствия стал поводом к выступлению и массовых, и групповых с участием женщин. Требовали, прежде всего, хлеба, самовольно разбирали зерно,
громили амбары. Собирались женщины на несанкционированные собрания с требованиями завезти в сельсовет такое количество хлеба, чтобы его хватило до нового урожая. В Осетии женщины численностью 59 человек пришли в правление колхоза и требовали выдать муки, если не решат данный вопрос, угрожали уничтожить элеватор, амбары. В Кабарде в селении Заюково в сельский совет подошла толпа числом 25 человек опять с тем же требованием - выдать хлеба. Женщины обратились со следующими словами: «Государство забрало у нас последний хлеб, мы не уйдем, пока не удовлетворите наши требования». В Ставропольском округе женщины численностью 100 человек ворвались в потребительское общество, собираясь «даже провести самосуд над заведующим отделением» [7, л. 42].
Не стоит исключать из причин выступления женщин и социально-классовый подход. Конечно, в ходе репрессий страдали, прежде всего, мужчины. Однако выселение и исключение из колхозов крестьянских хозяйств, лишение избирательных прав касалось и женщин. По архивным данным вызывает интерес характеристика некоторых личностей из числа женщин в период раскулачивания: «Бекузарова Мина: Дочь кулака, лишена избирательных прав. С презрением относится к общественникам и к общественной работе в школе. Была зав. библиотекой, где работала для личного интереса, носить звание «общественника». При проведении хозяйственно-политической компании была всегда против. Пренебрегает общественной работой. Полная мещанка, просит называть себя на «Вы». И просит с ней вообще не говорить, что считает ниже своего достоинства. Своим поведением влияет и разлагает более неустойчивые элементы молодежи. Албегова Клеопатра - Дочь попа - Антисемитка. Самый злостный элемент в школе. Своим влиянием она заставила покончить жизнь одну ученицу самоубийством. В школу ходила для личного развлечения, но никак не для учебы. За собой уводила с уроков поддающиеся влиянию элементы. Не подчиняется постановлениям школьного и ученического совета. При проведении хозяйственно-политической компании выступала против и агитировала против поведения таковых. По своей идеологии не соответствует данной общественной жизни. Своими выступлениями подрывает авторитет комсомольцев, называя их «китайским барахлом». Дзоцоева Мура - Дочь попа. Отец сейчас занимается духовной службой. Самый антисоветский элемент. С презрением относится к общественной работе и общественникам школы. При проведении каких-нибудь кампаний стремится своими выходками превратить в какую-то игрушку. Своими внешними выходками разлагает ученическую молодежь. Полная мещанская фигура, одевается по последней парижской моде, за что получила прозвище «Весна в Париже» и ходячая реклама». Следовательно, психологическое влияние на открытое противостояние преобразованиям села было вызвано не только активными насильственными действиями властей, но и нарушениями соблюдения личных и политических прав. Так, Тлатова Ф. открыто высказалась в отношении местных партийных работников: «Вы проводите вечно какую-то классовую линию, для того чтобы обострить отношения» [14, л. 47].
Рассматривая архивные материалы, необходимо отметить факты, которые приводили к исключению из колхозов, лишению голоса, в том числе и женщин: формирование группировок недовольных, принадлежность «к высшему классу группировок», провоцирование конфликтов, принадлежность к «чуждому и вредному элементу», «неподчинение постановлениям» исполнительных и административных органов власти.
Советские исследователи отмечали положительные сдвиги в положении женщин, изменившееся благодаря социалистическим преобразованиям села, прежде всего, в том, что колхозницы обрели самостоятельность по отношению к мужу или отцу.
Однако декларированная свобода и перспективы «освобожденной» горянки ничего общего не имели с социальным статусом и положением колхозниц, которое они реально занимали в колхозах [3].
Конечно, советская власть в таких условиях стремилась привлечь женщин к активному участию в колхозном строительстве. Интересен факт о том, что на 1930 год были курсы подготовки «Горянок - организаторов колхозов», при этом были самостоятельные курсы «Организаторов колхозов». Курсов в это время организовано было достаточно много: «Секретарей сельсоветов», «Машинисток-националок», «Счетоводов для колхозов», «Переподготовка зав. избами горянок», «Переподготовка ликвидаторов неграмотности» [4, л. 23].
Так, необходимость вовлечения женщин в колхозное строительство обсуждалась на II Всесоюзном совещании работников женских клубов в г. Баку в марте 1930 г. Здесь была поставлена задача превращать женские культурные учреждения в центры, которые объединяют тружениц именно для участия в колхозном строительстве. Участницами были и представительницы Северного Кавказа - 6 завклубами горянок [16, л. 8об.]. Северокавказский Крайком партии 1 августа 1930 г. на основании рекомендаций этого совещания принял Постановление «О работе среди горянок», где был намечен план работы в отношении работы с женщинами края, отмечалось, что основной проблемой является отсутствие квалифицированных работниц, поэтому следовало опираться на активность женщин-коммунисток [15, л. 23].
Подтверждением необходимости вовлечения женщин в колхозное строительство являются материалы по КБАО. В отчете «О работе Советов среди женщин, о выдвижении их на руководящую работу и ликвидации технической неграмотности среди них» отмечалось, что имеется значительный сдвиг в вовлечении женщин в секции совета. Так, на 1 октября 1930 года в секциях совета состояло 25,3% женщин, на 1 апреля 1931 года - 38,3%, что составило рост на 13%. По сведениям 68 сельских советов по вопросу участия женщин в секциях сельсоветов имелись следующие данные [13, л. 2]:
Участие женщин в секциях сельсоветов КБАО
Наименование Всего членов Из них Удельный вес
секций секций женщин в %
С/х производственные совещания 823 213 25,9
Женские с/х производственные 420 392 93,3
совещания
Финансовая секция 441 106 24,1
Социально-культурная 475 161 33,9
Торгово-кооперативная 424 119 25,7
Бытовая 414 191 46,1
РКИ 282 73 26,9
По благоустройству 35 13 37,1
Итого 3314 1268 38,2
В колхозах и кооперативных организациях на 1931 год работало следующее количество женщин: председателей правлений колхозов - 2 из 83 (2,4%), членов правлений колхозов - 69 из 334 (20,9%), членов Ревкомиссии колхозов - 51 из 271 (18,8%), членов правления сельпо - 27 из 225 (12%). Председателями колхозов исключительно работали русские женщины [13, л. 4].
Более охотно женщины-горянки принимали участие в птицеводческих, огороднических артелях. Так, в 1931 г. агрокружками в Кабардино-Балкарии было охвачено 4200 женщин [5, л. 244]. Создавались женские бригады в колхозах. В 1932 г. в Кабардино-Балкарии существовало 145 женских бригад, в которых насчитывалось 1357 ударниц [1, с. 42-45].
Примерами активной работы женщин-горянок стали социалистические соревнования. Например, звено под бригадирством Хани Пшегусовой в селении Вольный Аул за 1934-1936 годы смогло собрать 40-50 ц кукурузы и 20-25 ц пшеницы с 1 гектара. Выработки в 872 га на пятнадцатисильный трактор добилась трактористка Фаризат Жигунова, за что была награждена орденом «Знак почета». В 1936 году орден Ленина получила животновод Чажу Тапасханова [11]. Судьбы тружениц стали примером для будущих поколений передовиков производства. Но это уже было другое время, процессы сплошной коллективизации были окончены, массовые протесты уже не имели место, «сталинская Конституция» обозначила построение социализма.
Таким образом, в период сплошной коллективизации женщины в национальных районах Северного Кавказа выступили против социалистических преобразований на селе, поскольку насильственные методы и модернизация села по-советски нарушала повседневную жизнь крестьянки, не давала уверенности в защите семьи от голода, разорения, сохранения веры. Причем женщины играли активную роль в акциях протеста против коллективизации, хлебозаготовок, закрытия мечетей. Поэтому такой гендерный феномен, как «бабьи бунты», не обошел стороной и представительниц национальных районов. Это было обусловлено сопротивлением изменить традиционный потенциал национальной семьи, разрушить веками построенный домашний очаг. Следует отметить, что социальный протест женщины-горянки являлся частью общего хода активности и сопротивления села политике сплошной коллективизации. Голодомор 1932-1933 годов, репрессии, укрепление колхозного строя привели в целом к снижению протестной активности. Все большая часть женщин национальных районов видела и положительные стороны большевистской коллективизации. Социальная мобильность женщин повысилась, однако тяжелый труд механизатора или зоотехника не освобождал женщину от ведения домашнего хозяйства и заботы о детях. Патриархальное отношение к женщине все-таки сохранилось, примером является то, что в управляющие структуры их не допускали.
Список литературы
1. Аминова А. О работе среди трудящихся горянок // Революция и горец. - 1932. -№1. - С. 42-45.
2. Бондарев В.А. «Бабьи бунты» на юге России в 1930-х гг.: к вопросу о гендерной специфике крестьянского протеста против сплошной коллективизации // Клио. -2010. - № 3 (50). - С. 142-143.
3. Гадицкая М.А., Скорик А.П. Женщины-колхозницы Юга России в 1930-е годы: гендерный потенциал и менталитет. - Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ 2009. - 324с.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.Р-1235. Оп. 125. Д. 118.
5. ГАРФ. Ф.А. 296. Оп. 1. Д. 532.
6. Дзуев Г.К. Кровавое лето 1928 года. - Нальчик: Эльбрус, 1997. - 104 с.
7. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 7486. Оп. 37. Д. 61
8. РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 37. Д. 131
9. Современные концепции аграрного развития// Отечественная история. - 1992. -№4. - С. 5.
10. Тедеева Нина Васильевна. Женщины Осетии в контексте модернизационных процессов 1920-1930-х гг.: диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02 / Тедеева Нина Васильевна; [Место защиты: Сев.-Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова]. -Владикавказ, 2008. - 165 с.
11. Текуев А.К. Осуществление ленинского кооперативного плана в национальных республиках и областях Северного Кавказа (1927-1937 годы). - Нальчик: Эльбрус, 1972. - 296 с.
12. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы в 5-ти томах. 1927-1939/ Н. Ивницкого (отв. редактор) и др. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. - М.: РОССПЭН, 2000. - 928 с.
13. Управление Центрального государственного архива Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (УЦГА АСКБР). Ф. Р-2. Оп. 1. Д. 776.
14. УЦГА АСКБР. Ф. Р-172. Оп.1. Д. 154.
15. Центр документации новейшей истории Ростовской области Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Ф. 7. Оп. 1. Д. 841.
16. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1038.
