CC BY
227
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 8 (223). Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 84-87.
Ю. С. Куликова
ГЕНДЕРНАЯ СПЕЦИФИКА ПЕРЕВОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ЖЕНСКИХ РОМАНОВ)
В статье рассматривается влияние гендерного сознания языковой личности переводчика на то, какие средства языка были выбраны для создания адекватного перевода. Анализируются факторы, конституирующие языковую картину мира, осуществляется лексико-семантический анализ употребляющихся в переводе языковых средств, проводится сравнение двух вариантов переводов - мужского и женского.
Ключевые слова: гендер, гендерная лингвистика, языковая личность переводчика, тендерные стереотипы, перевод женских романов, сравнительный анализ.
В начале ХХ века в фокусе внимания языковедов оказался реально функционирующий живой язык, что и обусловило выдвижение на первый план таких его черт и свойств, как творческий характер, эстетическая функция, т. е. учеными-лингвистами был взят курс на освоение говорящей личности. Введение человеческого фактора, обращение к феномену человека, к языковой личности нисколько не облегчило труд языковедов, наоборот, вместе с установлением антропоцентризма появились проблемы, также требующие объяснений и решений. К таким проблемам относят, например, культуру и гендерные стереотипы.
Однако для того, чтобы попытаться решить данные вопросы, необходимо дать некоторое описание понятия 'языковая личность'.
Понятие языковой личности разработал Г. И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривается с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». В широкий научный обиход ввёл понятие языковой личности Ю. Н. Караулов, который считает, что языковая личность - это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определённой целевой направленностью [1].
Из вышеупомянутого становится ясно, что объектом анализа многих наук и языкознания в частности становится языковая личность, а значит, интеллектуальные её характеристики и внутренний мир выдвигаются на первый план. По мнению многих лингвистов, интеллект, культурные ценности, социальные статусы и многое другое наиболее интенсивно проявляются в языке.
У современных лингвистов не вызывает сомнения тот факт, что культурные ценности, привитые в раннем детстве, оказывают воздействие не только на то, как мы думаем, но и на то, как говорим. Связь языка и культуры осуществляется посредством текста, поскольку один из признаков текста - его соотнесенность с памятью культуры. Более того, язык - специфический способ существования культуры, фактор формирования культурных кодов [1]. Именно поэтому язык способен отображать культурно-национальную ментальность его носителей. Язык способен создавать вербальные иллюзии, которые играют большую роль в создании социальных стереотипов. В умы людей внедряются словесные штампы, которые «окрашивают мир в нужный цвет» [2].
Таким образом, язык - это, прежде всего:
• зеркало культуры, в котором отражается не только реальный, окружающий человека мир, но и менталитет народа, его национальный характер, традиции, мораль, система норм и ценностей, картина мира;
• инструмент культуры, формирующий личность человека, который именно через язык воспринимает менталитет, традиции и обычаи своего народа, а также специфический культурный образ мира [2].
Познавая культуру родной страны, человек с раннего детства совершает поступки (в том числе и речевые акты) под жестким диктатом своего пола, а точнее гендера. Не осознавая того, мы выстраиваем свое поведение в обществе и свою речь согласно имеющемуся у нас гендерному статусу, следование которому во многом определяется культурой родного языка.
В отличие от понятия 'пол', которое подразумевает анатомические и биологические особенности людей, гендер является много-
гранным социокультурным конструктом: различия в поведении, ролях, ментальных и эмоциональных характеристиках между женским и мужским обществами. Его используют только в отношении характерных черт поведения, вытекающих из биологических различий между мужчинами и женщинами. Гендерное сознание каждого индивида поддерживает социальную структуру, основанную на признаке пола. Индивиды выбирают те действия, которые связаны с их гендерным статусом, и выполнение которых ожидается от них обществом [3].
Придя в лингвистику из феминистской литературы, гендер пристально изучается, так как полученные данные можно широко применять на практике. Сейчас гендерные исследования в языкознании носят многосторонний характер: с одной стороны, изучение особенностей мужских и женских текстов для выявления проявлений тендерного фактора; с другой - поиск и искоренение «патриархальных» конструкций в языке, которые прочно укоренились в нашем сознании за многие столетия [2].
Тем временем в переводоведении также используется понятие гендерной идентичности, которое применяют в равной степени к автору оригинала и переводчику, перед которым стоит задача воссоздания гендерно корректного варианта перевода. Переводчик не является исключением из правила, и также подвергается влиянию гендерного фактора.
Понятие 'гендер' тесным образом связано с категорией 'гендерные стереотипы', о влиянии которой на речевое поведение языковой личности все чаще говорят переводчики-теоретики.
Гендерные стереотипы представляют собой культурно и социально обусловленные мнения о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке. Гендерная стереотипизация фиксируется в языке, тесно связана с выражением оценки и влияет на формирование ожиданий от представителей того или другого пола определенного типа поведения. Гендерные стереотипы очень упрощают реальную ситуацию, однако в коллективном общественном сознании они закреплены прочно и меняются медленно. В той или иной степени стереотипы-предрассудки воздействуют на каждого человека, и это воздействие явно или латентно проявляется в языке.
Вообще вопрос о различиях в мужском и женском поведении ставится довольно долгое время. При анализе речи мужчин и женщин на разных уровнях языка (фонетический, морфо-
логический, лексический и т. д.) исследователи также приходят к выводу о наличии различий в женской и мужской речи. На морфологическом уровне выделяют следующие отличия:
• женщины используют большее количество суффиксов со значением уменьшительности, ласкательности, уменьшительно-ласкательности по сравнению с мужчинами;
• уменьшительно-ласкательные формы в мужской речи употребляются в ситуациях, когда описываются маленькие дети и близкие люди, либо когда указываются маленькие размеры и объемы обозначаемого;
• в мужской речи, по сравнению с женской, обнаруживается более сильное влияние фактора 'профессия'. Это проявляется, в частности, в тенденции широкого употребления при непринужденном общении профессиональной терминологии;
• мужской речи, по сравнению с женской, свойственна тенденция к использованию экспрессивных, обычно стилистически сниженных средств. Типично для мужской речи также намеренное, часто шутливое огрубление речи;
• женскую речь, по сравнению с мужской, отличает более высокая концентрация эмоционально оценочных слов и конструкций в текстах. В мужской речи чаще присутствует стилистически нейтральная оценочная лексика [2].
Данные положения о связи гендера языковой личности и его речи можно было бы считать лишь небольшим, не вызывающим лишних вопросов дополнением к теории языковой личности в контексте гендерных исследований, если бы не проблема, с которой сталкиваются теоретики и практики перевода - проблема создания гендерно корректных текстов. Поскольку гендерная проблематика в настоящее время переживает пик популярности в современной науке, то нельзя не задать вопрос: возможно ли снижение влияния собственного гендера на создаваемый текст и как этого можно добиться? Совершенно очевидно, что найти ответ на данный вопрос можно лишь проанализировав мужские и женские переводы. На наш взгляд, особое внимание следует уделить переводам романов для женщин, написанных также женщинами, так как в них наиболее ярко представлена специфическая гендерная ориентированность.
Нами были проанализированы переводы 50 женских романов известных во всем мире писательниц (английских и немецких авторов), выполненные мужчинами и женщинами пере-
86
Ю. С. Куликова
водчиками: Lauren Weisberger, Helen Fielding, Danielle Steel, Emma Goldbrick, Utta Danella, Alexandra Cordes, Marie Louise Fischer и другие.
Следует отметить, что при анализе переводов мы ставили цель констатировать разницу в мужских и женских вариантах, а не представлять их критику, называя свой перевод единственно верным.
Поскольку для анализа выбирались тексты без явных нарушений языковых норм, мы полагаем, что причины встречающейся неадекватности кроются в более тонких различиях, например, в гендерных особенностях языковых личностей переводчиков разных полов.
Таким образом, после проведенного анализа были получены следующие результаты.
Анализируя многие романы, мы констатируем, что одним из приемов придачи экспрессии и выразительности произведению является ирония, с помощью которой писательницам удается разнообразить романы и привлечь к ним читателей. При этом ирония, зачастую, достигается использованием устаревшей лексики, которая не вполне вписывается в речь нашего современника:
• The whole hellish ordeal only took a few minutes, but by the time it was over, we were all exhausted from anxiety [6]. Эти адовы муки обычно занимали не больше нескольких минут, но к тому времени, как все заканчивалось, мы валились с ног от усталости (перевод Т. Н. Шабаевой).
Выделенное выражение относит читателя к религиозным, библейским сюжетам; меньше всего вероятность встретить подобную лексику в романах для женщин. В данном случае автор использует данное выражение для демонстрации иронии в создавшейся сложной ситуации. В переводе уместным является перенос иронии на языке перевода, т. е. дословный перевод.
Выше уже упоминалось, что женщины в разговоре часто употребляют междометия и условное наклонение, однако воспринимать это буквально и применять данный стереотип к речи всех женщин, очевидно, не следует.
Небольшую группу особенностей составляют переводы, в которых наблюдается изменение исходных конструкций, например, использование в переводе условных предложений, при отсутствии таковых в оригинале. Однако здесь возникает вопрос: не граничит ли подобная вольность переводчиков с их некомпетентностью? Мы полагаем, что такие случаи могут иметь место в переводческой практике,
при условии, что перевод не имеет серьезных фактических ошибок, а прагматика автора сохранена. К таким переводам относится следующий вариант:
• Ich verspürte Gelassenheit und unvermittelt das Bedürfnis, mit jemandem zu sprechen. Sollte ich Kristin anrufen? Oder Vera? Ich wusste nicht [8]. Я почувствовал спокойствие и потребность с кем-то поговорить. Если бы я знал, кому позвонить: Кристин или Вере! (перевод Е. А. Тимофеева).
В тексте оригинала отсутствует конструкция с условным наклонением, но, по мнению переводчика, в переводе её следует употребить для большей эмоциональности отрывка.
Известно, что речь человека характеризует его как ничто другое, и переводчику следует иметь это в виду при переводе речи и внутренних монологов тех или иных героев. В первую очередь необходимо учесть замысел автора в отношении характера персонажа, его речевой мотивации.
Кроме того, в мужских переводах встречаются слишком «мужские» истории, вложенные в уста героинь, краткость и деловитость которых особенно резко и неприемлемо звучит на русском языке.
• "What about a family, Cassie?" "No. I have no family and no daughter. Pass this curse on?" "I don't think it's a curse." - said Ben. Cassie shrugged. "Maybe. And maybe the world would be different, and people wouldn't be driven to hurt each other and there'd be no more monsters cutting up teenagers. And maybe the sun would rise in the west" [5]. «А как же семья, Кесси?» «Нет. Нет семьи. Нет детей. Может, прекратим эту пытку?» «Я не считаю это пыткой», - ответил Бен. Кесси пожала плечами: «Может быть. Может мир изменится. Может быть, люди перестанут причинять боль друг другу. Может быть исчезнут изверги, убивающие подростков. А может и солнце взойдет на западе» (перевод А. М. Кузнецова).
Что касается женских вариантов переводов, то они также обладали свойственными только им чертами. Одной из особенностей переводов, выполненных переводчицами, является то, что образы женщин в переведенном тексте зачастую размыты и малопривлекательны.
• Ein anderes Bild tauchte vor meinen Augen auf, eine junge Frau, von Vaters Armen umfangen; ein schmales Gesicht, langes, dunkles, zurückgekämmt Haar, glattes Stirnhaar tief in die Stirn fiel [8]. Перед глазами возникла другая
картина: молодая женщина обнимает отца, у неё худое лицо, её длинные темные волосы зачесаны назад, гладкая, длинная челка спадает на лоб (перевод А. А. Калугиной).
В отрывке речь идет о центральном персонаже - девушке, вокруг которой разворачиваются основные события романа. Кроме того, совершенно очевидно, что автор бережно и с симпатией относится к героине, тщательно прописывая образ. Переводчица относится к переводу описания героини без особой скрупулезности, например, 'ein schmales Gesicht' можно было перевести как 'маленькое личико' или 'eine junge Frau' как 'юная девушка', что более соответствовало бы прагматике автора оригинала.
Таким образом, учет тендерного фактора в переводе являет собой пример сложной обработки и детального представления референтного пространства художественного произведения, а также техники вербализации героев и сюжетных линий, актуализированных в тексте оригинала. Конечно, специфика жанра диктует свои правила, однако нужно помнить, что, хотя сознание каждой языковой личности неподконтрольно, процесс и продукт письменного перевода можно и нужно контролировать, учитывая особенности языка, культуры и ген-дерный аспект.
Список литературы
1. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М. : Просвещение, 1987. 262 с.
2. Кирилина, А. В. Тендер : лингвистические аспекты. М. : Ин-т социологии РАН, 2003. 180 с.
3. Нефёдова, Л. А. К созданию словаря языковой личности : формирование языковой личности политика средствами гендерных стратегий / Л. А. Нефёдова, Л. С. Полякова // Проблемы истории, филологии, культуры : журн. отд-ния ист.-филол. наук РАН. М. ; Магнитогорск ; Новосибирск, 2009.№ 2. С. 428-433.
4. Халеева, И. И. Тендер в теории и практике обучения межъязыковой коммуникации // Тендер : язык, культура, коммуникация : докл. Первой Междунар. конф. М. : Высш. шк., 2001. С. 7-11.
5. Marlowe, D. The Memoirs of a Venus Lackey. L. : Panther, 1999. 160 p.
6. Weisberger, L. The Devil Wears Prada. London : Harper, 2006. 391 p.
7. Peake, L. A Woman in Love. SanFrancisco : Harper, 1994. 188 p.
8. Faes, U. Liebesarchiv. Frankfurt am Main : Suhrkamp, 2005. 227 s.
9. Woodiwiss, E. Der Wolf und die Taube. Goldmann Verlag, 1994. 512 s.
