CC BY
214
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2011. № 3
ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
А.А. Зоткин
ГЕГЕЛЕВСКАЯ КРИТИКА "ВЕЧНОГО МИРА" И. КАНТА
Автор анализирует заочную полемику Гегеля и Канта по проблеме войны и мира, пытается найти сближающие и разводящие линии их рассуждений, рассмотреть отношение данной полемики к политической реальности сегодняшнего дня.
Ключевые слова: Г.В.Ф. Гегель, И. Кант, "вечный мир", война и мир.
История политической мысли изобилует сюжетами, интерес к которым не исчезает со временем, но, напротив, полнится, вовлекая в процесс своего обсуждения все новые и новые имена, представляющие различные точки зрения в спорах и дискуссиях, казалось бы, давно ушедших в прошлое. Один из таких случаев обнаруживает себя в заочной полемике Гегеля и Канта по проблеме войны и мира, — полемике, в которой каждый остается при своем мнении, но не уходит, откланявшись, а, наоборот, с годами набирает все большее число сторонников и противников, неотвратимо включающихся в давний политологический спор двух ведущих представителей немецкой классической философии.
Автор статьи не ставит целью присоединиться к ряду сторонников либо противников безупречно выверенных позиций великих мыслителей прошлого, но предполагает ответить на ряд вполне закономерно возникающих вопросов: так ли вызывающе контрадикторно, как считают немалое число ученых мужей, расходятся позиции Канта1 и Гегеля2 по проблеме мира и войны? Нет ли в кантовских и гегелевских построениях моментов, сближающих, а не разводящих их
1 «Я вижу специфическое значение трактата "Квечному миру" (и других работ на данную тему) в следующем: неуступчиво выдвигая "чистую теорию" вечного (то есть прочного и длительного) мира, теорию должного, Кант одновременно и учитывает, и нейтрализует скептические аргументы "реалистов", предоставляя достаточно весомые соображения не просто в пользу возможности, но и необходимости, а значит реализуемости — во всяком случае, в длительной исторической перспективе — центральных пунктов рассматриваемой теории» (Мотрошилова Н.В. Концепция "вечного мира" и союза государств И. Канта: актуальное значение // Иммануил Кант: наследие и проект. М., 2007. С. 410).
2" Гегель предстает перед нами как безусловный противник вечного мира и сторонник войны" (Гулыга А.В. Гегель. М., 1994. С. 138).
рассуждения?3 Наконец, имеет ли означенная полемика какое-либо отношение к реально складывающейся на сегодняшний день политической реальности? Отвечая на эти взаимосвязанные вопросы, напомним опорные точки размышлений Канта о "вечном мире" и Гегеля о "необходимости" и "нравственном значении" войн.
Работ, в которых Кант затрагивает интересующую нас проблему, немало4, выделим наиболее значимые из них5: "Идея всемирной истории во всемирно-гражданском плане" (1784), "О поговорке «Может это и верно в теории, но не годится для практики»" (1793), "К вечному миру" (1795), "Метафизика нравов" (1797), "Спор факультетов" (1798).
«Идея всемирной истории во всемирно-гражданском плане" (1784) — первый кантовский труд, посвященный изложению его взглядов на ход исторического процесса, на место и роль в нем военных конфликтов и на перспективу установлении всеобщего мира. Впервые намечая здесь целью развития "человеческого рода" "достижение всеобщего правового гражданского общества " и находя, что она "зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами и без решения этой последней не может быть разрешена", Кант говорит о необходимости "создать всемирно-гражданское состояние публичной государственной безопасности"6. За пять лет до фатального для всей европейской истории 1789 года Кант полон оптимизма, питая "надежду, что после некоторых преобразовательных революций
3 Мы не стаем разбирать здесь мнение одного из представителей блестящей плеяды русских философов серебряного века В.Ф. Эрна, неожиданно получающее безусловную поддержку в трудах современного отечественного китаеведа В.В. Малявина, согласно которому либерализм Канта, будучи неотъемлемым звеном новоевропейской религиозно-философской традиции, с неизбежностью порождает милитаризм и агрессию немецкой нации. Опираясь на сугубо философскую аргументацию, которую мы выводим за рамки нашего небольшого исследования, В.Ф. Эрн пишет: «Метафизическая спесь, впервые явленная Эккартом, проникает наиболее оригинальные отделы "Критики чистого разума" . В Гегеле она раскидывается гениальным пожаром. В истекающем кровью Ницше переходит в трагическое безумие. <.. .> Германское безумие проходит формы научные, философские и, наконец, срывается в милитаристическом буйстве» (Эрн В. Ф. От Канта к Круп-пу // Эрн В.Ф. Соч. М., 1991. С. 315). См. также: Малявин В.В. Предисловие // Китайская военная стратегия / Пер. В.В. Малявина. М., 2002.
4 Как справедливо замечает А.В. Гулыга: ".что бы и где бы ни писал Кант об обществе, его рассуждения неизбежно заканчиваются постановкой вопроса об устранении войны" (Гулыга А.В. Кант. М., 1994. С. 247).
5 Проблема войны и мира, нашедшая первоочередную разработку именно в этих произведениях, фундирована всем корпусом сопряженных с ней трудов Канта. Более того, как замечает Т.И. Ойзерман, «"Критика практического разума", а также другие посвященные этической и философско-исторической проблематике работы Канта дают все основания утверждать, что кантовская концепция вечного мира является необходимой заключительной частью его системы» (Ойзерман Т.И. К вечному миру. Примечания // Кант И. Соч.: В 4 т. на нем. и рус. яз. М., 1994. Т. 1. С. 572).
6 Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 8. С. 17, 20, 22.
осуществится наконец то, что природа наметила высшей целью, а именно всеобщее всемирно-гражданское состояние как лоно, в котором разовьются все первоначальные задатки человеческого рода»7.
К "Идее всемирной истории..." тесно — по своему смысловому наполнению — примыкает работа «О поговорке "Может это и верно в теории, но не годится для практики"», где кантовские рассуждения по интересующей нас проблеме резюмируются в следующих строках: ".бедствия, испытываемые от беспрестанных войн, в которых государства стремятся притеснить или покорить друг друга, заставляют в конце концов эти государства или перейти, хотя бы и против своей воли, к всемирно-гражданскому устройству, или, если такое состояние всеобщего мира с точки зрения свободы более опасно, потому что оно приводит к самому ужасному деспотизму (как это не раз случалось с чрезмерно большими государствами), перейти к такому состоянию, которое хотя и не будет общностью граждан мира, объединенных под властью одного главы, но будет правовым состоянием федерации, основанной на общесогласованном международном праве"8.
Следующей крупной вехой на пути разработки проблемы войны и мира явился, пожалуй, самый известный из вышеприведенного перечня кантовский труд, "политически злободневный"9 трактат "К вечному миру" (1795). Уже в самом его названии Кант резко очерчивает предельно жесткую альтернативу, вставшую перед Европой эпохи Великой французской революции и Наполеоновских войн с их массовым террором и вовлечением в военные действия всего населения воюющих стран: «.либо прекращение войн путем международного договора, либо вечный мир "на гигантском кладбище человечества" после истребительной войны»10.
Трактат имеет одну примечательную особенность, отличающую его от других творений Канта. Знаменитый труд кенигсбергского затворника ироничен, написан в форме и подан в стиле дипломатических соглашений того времени, "свой трактат он строит в виде договора, пародируя соответствующие дипломатические документы"11. Пародия допускает некоторые огрубления и преувеличения, тем не менее идея всеобщего мира, провозглашаемая здесь Кантом, выглядит для него практически
7 Там же. С. 26.
8 Кант И. О поговорке "Может это и верно в теории, но не годится для практики" // Кант И. Собр. соч. Т. 8. С. 201-202.
9 «На Базельский мир, прекративший войну между Пруссией и Францией, но сохранивший состояние враждебности, чреватой новыми столкновениями, философ откликнулся знаменитым трактатом "К вечному миру", в котором теоретическая основательность органично сочеталась с политической злободневностью и выражена была в отточенной иронической форме» (Гулыга А.В. Кант. С. 236-237).
10 Там же. С. 237. А.В. Гулыга обращает внимание на двусмысленность названия работы И. Канта: немецкое словосочетание "ewigen Frieden" допускает оба перевода-толкования — и "вечный мир", и "вечный покой".
11 Там же.
явно достижимой, что и высказано им в завершающем произведение выводе: "Если долг, если основанная на нем надежда состоит в том, чтобы реализовать, хотя бы в бесконечном приближении, состояние публичного права, то вечный мир, о котором до сих пор возвещали мирные договоры (закреплявшие всего лишь состояние перемирия), представляет собой не пустую идею, а задачу, решение которой достигается постепенно и (так как время, необходимое для одинаковых успехов, становится все короче) непрерывно приближается к осуществлению"12.
И все же, несмотря на весь заявленный здесь оптимизм13, уже в этом трактате мы замечаем первые ростки дальнейшего кантовского скептицизма. Вот что в этой связи пишет Т.И. Ойзерман: "...условием, достаточным для достижения вечного мира <...> согласно Канту, могут быть лишь противоречия между людьми, между народами, между государствами, антагонизмы, которые, с одной стороны, порождают войны, а с другой — побуждают народы стремиться к миру"14. Пока существует человечество, будут существовать антагонизмы, без которых, согласно Канту, развитие человеческого рода немыслимо вообще; антагонизмы, порождающие и войны, и вслед за ними мирные соглашения. Кант, дитя эпохи Просвещения, все еще надеется на возможности и силу человеческого разума, но на самом излете просвещенного XVIII в. неизбывное упование его на лучшее будущее человечества сменяется отрезвляющим скепсисом: вечный мир — цель бесконечного приближения разума к идеалу, приближения, прерываемого взрывами человеческого неразумия.
Итоговая точка зрения Канта на проблему прекращения всех и всяческих войн и установления вечного мира, изложенная им в фундаментальной "Метафизике нравов" (1797) и относительно небольшой статье "Спор факультетов" (1798), не допускает никаких двояких толкований. В первой из названных работ он абсолютно категорично заявляет: "... вечный мир (конечная цель всего международного права) есть, разумеется, неосуществимая идея. Но политические принципы, нацеленные на то, чтобы вступать в такие (международные) связи, которые служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира, вполне осуществимы, поскольку такое приближение есть задача, основанная на долге и, стало быть, на праве людей и государств"15. Заключительные строки "Спора факультетов" добавляют к сказанному выше следующее: "Последствия войны настоящего времени заставляют политического провидца предсказать человеческому роду предстоящий поворот к лучшему, который в перспективе виден уже те-
12 Кант И. К вечному миру // Кант И. Собр. соч. Т. 7. С. 56.
13 «Там, — пишет о трактате "К вечному миру" А.Н. Гулыга, — речь шла о всеобщем мире как о цели практически достижимой» (Гулыга А.В. Кант. С. 247).
14 Ойзерман Т.И. К вечному миру. Примечания. С. 573.
15 Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Собр. соч. Т. 6. С. 387-388.
перь"16. Виден только поворот. Только в перспективе. Поворот, как мы теперь знаем, от терпящей крушение 250-летней Вестфальской системы международных отношений (сформирована в 1648 г. после окончания Тридцатилетней войны) к грядущему столетию нового европейского порядка (от создания в 1815 г. Священного союза до начала Первой мировой войны 1914 г.).
Итак, согласно Канту, вечный мир — утопия, но продвижение в его направлении — через неустанно возобновляемые попытки установления мирового и нацеленного на всеобщий мир правового порядка (соответствующего требованиям перманентно меняющейся политической реальности) — настоятельная необходимость любой вменяемой политической позиции. Или, выражаясь более возвышенным стилем: ".как не утопичен вечный мир, стремление к нему — императив внешней политики. Императив надежды"17. Заметим, Кант нигде не говорит, что вечный мир и даже приближение к нему могут и должны быть реализованы в ущерб национальным государственным интересам.
Насколько гегелевские идеи войны и мира противоречат обрисованным выше? Рассмотрим основные этапы кристаллизации его точки зрения на эту проблему. Тему войны и мира Гегель затрагивает уже в одной из первых своих (бернских, 1793—1796 гг.) статей политического плана18. В "Первой программе системы немецкого идеализма" (1796) он еще воспроизводит идеи о вечном мире И. Гердера, включая в свои рассуждения требование "вечного мира". В "Жизни Иисуса" (1796) размышляет пока что вполне в русле вышедшей годом ранее кантовской "К вечному миру"19. Но с оригинальной, собственно гегелевской, трактовкой проблемы войны и мира мы знакомимся в первую очередь по таким его произведениям как "Конституция Германии" (1798—1803), "О научных способах исследования естественного права, его месте в практической философии и его отношении к науке о позитивном праве" (1802— 1803), "Система нравственности" (1802—1803), "Феноменология духа" (1807), "Энциклопедия философских наук" (1817) и, наконец, "Философия права" (1820).
Уже в "Конституции Германии"20 Гегель резко отмежевывается от позиции своего старшего (по философскому цеху) коллеги, пытавше-
16 Кант И. Спор факультетов // Кант И. Собр. соч. Т. 7. С. 112.
17 Гулыга А.В. Кант. С. 247.
18 "В Берне он пишет статью об изменении политической сущности войны в связи с переходом от монархической к республиканской форме правления" (Пионтковский А.А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория. М., 1993 . С. 11).
19 "В свою гуманистическую программу Гегель принимает как само собой разумеющееся пункт о вечном мире и осуществление его связывает с реализацией идеи истины, блага и красоты" (Гулыга А.В. Гегель. М., 1994. С. 23).
20 Работа писалась непосредственно перед и после окончания очередной войны между Германией и Францией (1793-1801).
гося подчинить политику не только праву, но и морали: "Пусть моральная сила прав будет непоколебимо установлена, — пишет Гегель, — но способна ли она сохранить их действенность? Из-за неопределенности прав могут возникнуть пререкания, из-за их определенности должны произойти их столкновения; и в этом столкновении право может отстоять себя, только опираясь на силу"21.
Гегель не сомневается: политика должна принимать правовые формы, но реальные права, замечает он, в политической действительности определяются не отвлеченно, но исторически-конкретно: "...война — или что бы там ни произошло — должна установить не истинность права той или другой враждующей стороны, — ибо истинны права обеих сторон, — а прийти к решению по поводу того, какое право должно уступить в этом столкновении другому. И решить это должна война именно потому, что оба эти столкнувшиеся права в равной степени истинны, и нарушить это равенство, создать возможность соглашения путем уступки одного права другому, может, следовательно, только нечто третье, т.е. война"22.
Гегель мыслит отнюдь не в духе философствующей ab hoc et ab hoc политики, но в русле хорошо известной своими макиавеллистскими приемами политики прусского короля Фридриха II (1712—1786)23, проводившего в свое время небезуспешный внешнеполитический курс по расширению границ Пруссии. Говоря о возможном государственном устройстве Германии, Гегель ищет пути ее настоящего24 объединения и не обнаруживает для достижения этой цели средства лучше, чем те, что в свое время преподнес правителю Флоренции Лоренцо Медичи (1492—1519) Никколо Макиавелли, также мечтавший об объединении своей родины, разъединенной на отдельные области. «"Государя" надо читать под непосредственным впечатлением исторических событий, предшествовавших эпохе Макиавелли и современной ему истории Италии, — убежден Гегель, — и тогда это произведение не только получит
21 ГегельГ.В.Ф. Конституция Германии // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М., 1978. С. 140.
22 Там же. С. 139-140.
23 Любопытно, что еще до вступления на престол Фридрих II написал сочинение с претенциозным названием "Анти-Макиавелли", о чем Гегель знал и не преминул поставить этот факт в упрек даже этому, наиболее соответствовавшему в его понимании образу совершенного политического деятеля, королю: ".читая Макиавелли, мы имеем в виду те поистине идеальные качества, которыми он наделяет выдающегося князя и которыми за истекшее с тех пор время не обладал ни один правитель, в том числе и тот, который его опроверг" (там же. С. 153).
24 Германия в лице множества княжеств в то время входила в состав Священной Римской империи германской нации, просуществовавшей до 1806 г. и ликвидированной в ходе Наполеоновских войн. На время написания гегелевской работы империя находилась в состоянии паралича центральных институтов государственной власти, что в итоге и привело к развалу всей имперской системы.
свое оправдание, но и предстанет перед нами как истинно великое творение подлинного политического ума высокой и благородной направ-ленности»25.
Выходец из семьи крупного штутгартского чиновника, теолог по образованию и философ по складу ума, Гегель в области политики был абсолютно чужд желанию составлять благонамеренные прожекты, стремился мыслить неизменно исторически и предельно реалистично, "он надеялся стать выдающимся политическим деятелем в качестве фило-софа"26, — замечает Т.И. Ойзерман.
В той же "Конституции Германии" мы впервые встречаем гегелевские рассуждения о нравственной значимости войн, выражающейся в том, что в данном случае он называет здоровьем государства: "Здоровье государства, — заявляет Гегель, — обнаруживается не столько в покое мирного времени, сколько в движении войны."27.
В законченной примерно в те же годы работе "О научных способах исследования естественного права, его месте в практической философии и его отношении к науке о позитивном праве" (1802—1803) дается уже вполне завершенный образ войны как хранительницы "здоровой нравственности народов": ".поскольку в войне, — рассуждает Гегель, — содержится свободная необходимость того, что будут уничтожены не только единичные определенности, но и их полнота в виде жизни, уничтожены во имя самого абсолютного или народа, война сохраняет здоровую нравственность народов в их индифференции по отношению к определенностям, к их привычности и укоренению подобно тому, как движение ветра предохраняет озера от гниения, которое грозит им при длительном затишье, так же как народам — длительный или тем более вечный мир28"29.
В работе "О научных способах исследования естественного права.", как справедливо замечает А. Кожев, "Гегель самым решительным образом отстаивает мысль об исторической необходимости войны"30. Подобные идеи мы находим и в гегелевской "Системе нравственности" (1802—1803): "Народ, пишет Гегель, — который не находит себя признанным, должен добиться этого признания через войну... Лишь благо-
25 ГегельГ.В.Ф. Конституция Германии // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. С. 151-152.
26 Ойзерман Т.И. К вопросу об основных идеях "Феноменологии духа" Гегеля // "Феноменология духа" Гегеля в контексте современного гегелеведения. М., 2010. С. 156.
27 Гегель Г.В.Ф. Конституция Германии // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. С. 65-66.
28 См.: Гегель Г.В. Ф. О научных способах исследования естественного права, его месте в практической философии и его отношении к науке о позитивном праве // Гегель. Политические произведения. С. 229.
29 "Это суждение о войне цитируется Гегелем (очень редкий случай в его писательской практике!) в "Философии права" (§ 324, Примечание)".
30 Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998. С. 176.
даря войне существует признание, идеальное приравнивание; истинное живое"31. По обобщающему суждению К. Поппера, война наций образует основу гегелевской схемы истории32, схемы движения "истинно живого".
Своеобразным антиподом кантовского трактата "К вечному миру" в вопросе войны и мира выступает гегелевская "Феноменология духа" (1807), этот, по удачной оценке К. Маркса, "истинный исток и тайна гегелевской философии"33. Если принять ее не только за исток, но и за последнее слово политической философии Гегеля, то нам чрезвычайно трудно будет найти точки соприкосновения между позицией Канта и его, пожалуй, самого крупного по этой проблеме оппонента34. Действительно, именно в "Феноменологии духа" Гегель не только повторяет свои, апробированные чуть ранее и разобранные нами выше, тезисы о нравственном значении войн, но прямо предписывает правительству вести периодически войны ради поддержания нравственности, а тем самым и жизнеспособности государства.
Обращая внимание на закономерную локализацию и обособление частных (индивидуальных и групповых) интересов "изолирующихся систем" в жизни общества, Гегель формулирует следующий нравственный императив государственной политики: "Правительство должно время от времени внутренне потрясать их посредством войн, нарушать этим и расстраивать наладившийся порядок и право независимости; индивидам же, которые, углубляясь в это, отрываются от целого и неуклонно стремятся к неприкосновенному для-себя-бытию и личной безопасности, дать почувствовать в указанной работе, возложенной на них, их господина — смерть"35. При этом, конечно, не стоит забывать, что и в "Феноменологии духа" Гегель рассматривает войну как "логически необходимый момент развития понятия права, реализации свободы в нравственном мире"36, но отнюдь не как примитивное орудие политически эффективной технологии.
"Энциклопедия философских наук" (1817), в которой Гегель стремился в наиболее систематичной и доступной форме изложить основное содержание своей философии, неожиданно (впервые с 1796 г.) возвращает в ход гегелевских рассуждений о войне мотив стремления к вечно-
31 ГегельГ.В.Ф. Система нравственности // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. С.352.
32 Поппер К. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы // Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 39.
33 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42. С. 155.
34 «В качестве же примера критических оценок и сегодня часто называют скептическое, хотя и осторожное высказывание Гегеля в § 333 "Философии права", где кантовское решение проблемы войны и мира объявлено зависящим только от случайности» (Мо-трошилова Н.В. Указ. соч. С. 407).
35 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 2006. С. 241-242.
36 НерсесянцВ.С. Философия права Гегеля. М., 1998. С. 85.
му миру, казалось навсегда элиминированный Гегелем из арсенала актуальных политических понятий. "Состоянием войны, — пишет он, — самостоятельность государств ставится на карту, но с известной стороны этим состоянием вызывается также и взаимное признание свободных народных индивидуумов, а посредством мирных договоров, долженствующих иметь вечное значение, закрепляется как это всеобщее признание, так и особые права народов по отношению друг к другу"37.
Итак, согласно Гегелю, мирные договоры должны быть нацелены на "вечное значение", "закреплять всеобщее признание свободных народных индивидуумов и особые права народов по отношению друг к другу". Но состояние вечного мира тем не менее не устанавливается, более того, не может быть реализовано в принципе. "Определенный дух народа, — замечает Гегель, — входит во всемирную историю, события которой являют собой диалектику отдельных народных духов — всемирный суд"38. Во всемирной истории государство как "непосредственная действительность отдельного и по своим природным свойствам определенного на-рода"39 предоставляется "случайной судьбе" принципиально непредсказуемого "суда абсолютной воли", которая, воплощаясь в отдельном народе40, "преодолевает его как некоторую особенную ступень"41. Народы , сменяя друг друга на авансцене театра мировой истории, один за другим уходят на ее периферию, и межгосударственные войны в этом непрерывном движении "освобождения духа", считает Гегель, играют свою важную и ничем незаменимую роль.
"Философия права" — центральное в политической философии Гегеля произведение, которое, как правило, и противопоставляют кан-товскому трактату "К вечному миру" по проблеме мира и войны42.
37 Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977. С. 365.
38 Там же.
39 Там же. С. 364.
40 " По отношению к этой абсолютной воле воля других отдельных народных духов бесправна", — замечает Гегель, повторяя свою давнюю идею эфемерности какого бы то ни было наднационального права. (там же. С. 370).
41 Там же.
42 Напомним в этой связи приведенные отчасти нами выше высказывания А.В. Гу-лыги и Н.В. Мотрошиловой, а также В.Н. Кузнецова: «...отношение к войне. В Гегеле принято видеть ее безусловного апологета. Эта широко распространенная точка зрения аргументируется <...> выдержками из "Основ философии права"« (Гулыга А.В. Гегель. С. 138). «В качестве же примера критических оценок и сегодня часто называют скептическое, хотя и осторожное высказывание Гегеля в § 333 "Философии права", где кантовское решение проблемы войны и мира объявлено зависящим только от случайности» (Мотрошилова Н.В. Указ. соч. С. 407). «Продолжением того, что уже высказывалось в "Феноменологии духа", явилось философское обоснование Гегелем права государства вести войны, невзирая ни на какие заключенные им договоры и ни на какие принципы, получающие отражение в международном праве...» (Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия второй половины XVIII — начала XIX века. М., 1989. С. 374).
Сущность гегелевских рассуждений, занимающих в названной работе несколько параграфов (§§ 330—340), очень емко и в то же время достаточно полно обрисовал в своей "Истории политических учений" Б.Н. Чичерин: "Будучи полновластным, государство требует признания со стороны других. Этим устанавливается правомерная его независимость в ряду держав. Дальнейшие же отношения государств определяются договорами. Соблюдение договоров составляет основание международного права. Но так как государства обладают полною независимостью решения, то они всегда могут нарушать договоры. Отсюда, при невозможности соглашения, возникает война. В войне самое существование государства подвергается опасности и становится случайным. Как проявление извечного народного духа государство ограниченно, а потому конечно. Оно может погибнуть, но место его занимается другими. Возникающие отсюда перевороты составляют ход всемирной истории, в котором государственная жизнь сама становится орудием всемирного духа"43.
В Примечании к § 333 "Философии права" Гегель обращается к концепции вечного мира Канта прямо и непосредственно: "Кантовское представление о вечном мире, поддерживаемом союзом государств, который способен уладить любые споры, устранить в качестве признаваемой каждым отдельным государством власти всякие недоразумения и тем самым сделать невозможным решение их посредством войны, предполагает согласие государств, которое исходило бы из моральных, религиозных или любых других оснований и соображений, вообще — всегда из особенностей суверенной воли и вследствие этого оставалось бы зависимым от случайности".
Согласимся с Н.В. Мотрошиловой, охарактеризовавшей данное высказывание Гегеля в адрес концепции вечного мира Канта как "осторожное"44. Добавим, что острие гегелевской критики направлено очевидно против идей, изложенных Кантом именно в трактате "К вечному миру", и не задевает заключительных пассажей во многом завершающей его творчество "Метафизики нравов", где Кант приходит к выводу о "разумеющейся неосуществимости идеи вечного мира"45.
Итоги краткого сопоставления кантовской и гегелевской точек зрения на проблему войны и мира мы видим в следующем. Кант, говоря о необходимости решения трех задач на пути достижения всемирного правового гражданского состояния, в качестве третьей называет получение и освоение непрестанно обновляемого и принципиально непредсказуемого опыта человечества на пути к всеобщему миру. Гегель соответственно говорит о всемирном суде истории над народами, пре-
43 Чичерин Б.Н. История политических учений. СПб., 2010. Т. 3. С. 261.
44 Мотрошилова Н.В. Указ соч. С. 407.
45 Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Собр. соч. Т. 6. С. 387.
4 ВМУ, политические науки, № 3
доставленными своей случайности, а, следовательно, и о непредсказуемости их исторического пути развития. Кант заявляет о всеобщем мире как о недостижимом, но служащим в сфере постоянно сталкивающихся межгосударственных интересов ориентиром внешней политики идеалом, Гегель пишет о моральном долженствовании в достижении всеобщего мира при заключении международных договоров и преходящем характере межгосударственных столкновений; более того, согласно Гегелю, "в войне сама война определена как нечто долженствующее быть преходящим. Поэтому война содержит в себе определение международного права, устанавливающее, что в войне содержится возможность мира."46.
И ратующий за приближение к вечному миру Кант, и напоминающий о жизненной необходимости войн Гегель сходятся в требовании правового оформления межгосударственных отношений47, которые, не являясь гарантом вечного мира, предписывают им тем не менее определенные "правила игры", — правила, не гарантирующие вечный мир, но способствующие предотвращению бессмысленных агрессий и регулятивному выходу из войн, жизненно важных для того или иного государства. Мир, как предвидел Кант (и с чем был согласен Гегель), продолжает стремиться к миру, но никто, как и полагал Гегель (и против чего нигде и никогда не возражал Кант), не будет готов поступиться собственным суверенитетом ради всеобщего, а потому и абстрактного, блага.
Несмотря на то что окончательные итоги спору Канта и Гегеля по проблеме войны и мира подводить рано (их заочная полемика сродни платоновским диалогам, стремительно вовлекающим слушателей в ход развития мысли участников, но не предписывающим конечные дефиниции Аристотелева типа), мы с большой долей уверенности можем сказать, что в итоговых высказываниях Канта и Гегеля по этой проблеме значительно больше плодотворного и уходящего в будущее сходства, чем принципиального различия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Берман Г.Дж. Западная традиция права. М., 1994.
2. ГегельГ.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977.
3. Гегель Г.В.Ф. Конституция Германии // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М., 1978.
46 Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. С. 368.
47 Разумеется, речь идет о традиции европейского права. О специфических особенностях формирования европейской правовой традиции в своих относительно недавно переведенных на русский язык книгах достаточно полно пишут Г.Дж. Берман и К. Шмитт (см.: Берман Г.Дж. Западная традиция права. М., 1994; Шмитт К. Номос Земли в праве народов Jus Publicum Europaeum. СПб., 2008).
4. Гегель Г.В. Ф. О научных способах исследования естественного права, его месте в практической философии и его отношении к науке о позитивном праве // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М., 1978.
5. Гегель Г.В.Ф. Система нравственности // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М., 1978.
6. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.
7. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 2006.
8. Гулыга А.В. Гегель. М., 1994.
9. Гулыга А.В. Кант. М., 1994.
10. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1994.
11. Кант И. К вечному миру // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. М., 1994.
12. Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М., 1994.
13. Кант И. О поговорке "Может это и верно в теории, но не годится для практики" // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1994.
14. Кант И. Спор факультетов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. М., 1994.
15. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998.
16. Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия. М. 2003.
17. Малявин В.В. Предисловие // Китайская военная стратегия / Пер. В.В. Малявина. М., 2002.
18. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 42.
19. Мотрошилова Н.В. Концепция "вечного мира" и союза государств И. Канта: актуальное значение // Иммануил Кант: наследие и проект. М., 2007.
20. Нерсесянц В. С. Философия права Гегеля. М., 1998.
21. Ойзерман Т.И. К вечному миру. Примечания // Кант И. Соч.: В 4 т. на нем. и рус. яз. Т. 1. М., 1994.
22. Ойзерман Т.И. К вопросу об основных идеях "Феноменологии духа" Гегеля // "Феноменология духа" Гегеля в контексте современного гегелеведе-ния. М., 2010.
23. Пионтковский А.А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория. М., 1993.
24. Поппер К. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы // Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. Т. 2. М., 1992.
25. Чичерин Б.Н. История политических учений. Т. 3. СПб., 2010.
26. Шмитт К. Номос Земли в праве народов Jus Publicum Europaeum. СПб.,
2008.
27. Эрн В.Ф. От Канта к Круппу // Эрн В.Ф. Соч. М., 1991.
