CC BY
76
УДК 355/359 «1906/1914»
ГАРНИЗОНЫ СИБИРСКИХ СТРЕЛКОВ В 1906-1914 гг.
А
© П.А. Новиков1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
В динамике рассматриваются бытовые условия квартирования сибирских стрелковых частей с 1906 г. по 1914 г. и заболеваемость уроженцев различных губерний. Источниковой базой послужили ежегодные отчеты о санитарном состоянии русской армии. Библиогр. 15 назв.
Ключевые слова: стрелки; гарнизоны; квартирование; казармы; заболеваемость; Сибирь.
1 Новиков Павел Александрович, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и философии, тел.: 89021770852, e-mail: novikov710@yandex.ru
Novikov Pavel, Doctor of History, Professor of the Department of History and Philosophy, tel.: 89021770852, e-mail: novikov710@yandex.ru
ВЕСТНИК ИрГТУ №9 (80) 2013
301
SIBERIAN RIFLEMEN GARRISONS IN 1906-1914 P.A. Novikov
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, Russia, 664074.
The paper deals with the living conditions of Siberian rifle units billeting from 1906 to 1914 and the sickness rate of the natives of various provinces. The annual reports on the sanitary condition of the Russian army have been used as a source base. 15 sources.
Key words: riflemen; garrisons; billeting; barracks; sickness rate; Siberia.
В данной статье рассматриваются условия квартирования восточно-сибирских (с 1910 г. сибирских) частей с 1906 г. по 1914 г. и заболеваемость уроженцев различных губерний. Финансовые затраты государства на казарменный фонд Азиатской России были проанализированы ранее [4, с. 142-146].
К середине 1914 г. в Приамурском военном округе (Дальний Восток) дислоцировались 1-й, 4-й и 5-й, в Иркутском (Восточная Сибирь) - 2-й и 3-й Сибирские армейские корпуса, в Омском (Западная Сибирь) - 11-я Сибирская стрелковая дивизия. В случае войны в Иркутском округе дополнительно развертывались 6-й Сибирский корпус из 12-й и 13-й Сибирских стрелковых дивизий 2-й очереди, в Омске - 14-я Сибирская стрелковая дивизия. С сентября 1914 г. по январь 1915 г. шесть Сибирских корпусов выступили в роли последнего крупного резерва русской армии, брошенного на чашу весов начального периода Первой мировой войны.
Размещение (в военной литературе - «квартирование») войск повлияло на облик многих городов и поселков России, а менталитет жителей воздействовал на воинские части. Условия квартирования влияли на подготовку войск, размещение увязывалось с военными планами, наличие или отсутствие гарнизонов воздействовало на экономическую жизнь региона. Причем «далеко не всегда стратегическая необходимость или наличие удобных условий обучения оправдывали дислокацию войск по трущобам (в отдалении от городов) - а нередко своеобразное понимание государственной экономии» [2, с. 56, 127] при покупке земли.
Гарнизоны - это крупные заказчики продуктов и материалов, источники подрядных работ, а также возможные арендаторы недвижимого имущества. Военные, особенно офицеры - покупатели для местной торговли. До 1906 г. в русской армии широко практиковались «вольные работы», а треть заработанных солдатами денег шла в полковую экономию. Работы происходили преимущественно вне городов и обыкновенно осенью - в полях и садах, рубка леса и пилка дров, разгрузка железнодорожных вагонов, подвоз балласта, укладка дров в штабели, рассыпка щебня на шоссе и т.д.
После заключения в 1891-1892 гг. союза с Францией Россия была вынуждена дополнительно строить казармы в своих польских губерниях, что обошлось бюджету в 100 млн руб. Однако во время Первой мировой войны этот обширный казарменный фонд оказался в прифронтовой полосе и не мог быть использован для подготовки пополнений.
Быт войск и населения переплетались также в
культурной и общественной сферах. Например, в Польше польское население сторонилось русских, «домами не знакомилось», а местные евреи выступали поставщиками, подрядчиками, мелкими комиссионерами. В Сибири, напротив, можно констатировать более тесные контакты населения и военных. Это давало меньше поводов для «тоски», но порой вызывало проблемы иного рода. Так, в 1906 г. командование Николаевской (на Амуре) крепости считало крайне нежелательным дальнейшее квартирование своих подразделений в «населенном преимущественно уголовными ссыльными» городе Николаевске и ходатайствовало о скорейшей достройке казарм на мысе Чныррах [12].
К середине 1903 г. в западных округах располагались 18 армейских и 2 кавалерийских корпуса, 4 армейских корпуса прикрывали Балтийское побережье, и только 7 армейских корпусов, да и то в уменьшенном составе, оставались внутри империи - на южных и восточных окраинах. Недостатки вышеуказанной дислокации высветила русско-японская война. Эту войну России пришлось начинать с восточно-сибирскими стрелками, и, преимущественно, с второлинейными, слабыми войсками из центра России. В округах по месту рождения служил только один из восьми новобранцев, остальные назначались на службу в отдаленные от родины местности.
После поражения в русско-японской войне проводится ряд преобразований, как в Сибири, так и в России в целом.
На востоке усиленно развивается военная инфраструктура: транспорт, казарменный фонд, крепости, Амурская флотилия. Часть выведенных из Маньчжурии соединений разместили в Иркутском и Приамурском округах. Поскольку до конфликта с Японией здесь дислоцировалось значительно меньше войск, то резко обострилась проблема расквартирования и проявилась нехватка казарменного фонда.
К 1911 г. в России число корпусных управлений пехоты выросло до 37 - увеличившись на 8 единиц по сравнению с 1903 г. Добавились следующие армейские корпуса: 3-й Сибирский, 4-й Сибирский, 5-й Сибирский, 3-й Кавказский, 22-25-й. Последние четыре корпуса были образованы, соответственно, в Петербургском (в Финляндии), Варшавском, Казанском и Московском военных округах. Таким образом, на Сибирь и Дальний Восток пришлось 37,5% вновь созданных соединений. Налицо подготовка России если не к реваншу на Дальнем Востоке, то, во всяком случае, к изменению прежнего однобокого размещения собственных войск.
На 1911 г. в России было 188 главнейших гарнизонов. По военным округам они распределялись следующим образом: Варшавский - 29, Киевский - 22, Петербургский и Московский - по 21, Кавказский - 21, Виленский - 17, Казанский - 14, Одесский - 12, Туркестанский - 11, Приамурский - 10 (две крепости Владивосток и Николаевск; Благовещенск, Никольск-Уссурийск, Новокиевское, Раздолье, Спасск, Хабаровск, Шкотово, Барабаш), Иркутский - 9 (Ачинск, Березовка, Иркутск, Канск, Красноярск, Кяхта, Песчанка, Стретенск, Чита), Омский - 3 (Ново-Николаевск, Омск, Томск), Область войска Донского - 1 [9, с. 221].
До и после русско-японской войны молодые офицеры стремились попасть в Сибирь. Сначала потому, что «на Дальнем Востоке пахло порохом» [14, с. 82], затем из-за того, что «сибирские полки, прославившиеся в недавно законченной войне, были покрыты ореолом военной славы, и попасть в них было лестно» [15, с. 7].
В России призыв в армию регламентировал «Устав 1874 г. о всеобщей воинской повинности» и особые Уставы казачьих войск. Некоторые категории населения пользовались льготами. Так, от военной службы были освобождены инородцы Сибири, кроме записанных в Забайкальское казачье войско 21 тыс. бурят и 3 тыс. эвенков. Не призывалось и русское население отдаленных от железной дороги азиатских районов. По закону 1889 г. переселенцы в Азиатской России, достигшие в год переселения призывного возраста, получали отсрочку на 3 года. С 1910 г. к отбыванию воинской повинности привлекли русское население и состоящих в русском подданстве корейцев Приморской и Амурской областей, за исключением жителей Охотского, Гижигинского, Анадырского и Петропавловского уездов.
После русско-японской войны существенные изменения произошли не только в Сибири, но и России в целом. В 1906 г. срок службы в пехоте был сокращен до 3 лет, в коннице и специальных войсках - до 4 лет, к 1908 г. контингент новобранцев увеличился в 1,5 раза. Началось развертывание кадрового состава русской армии с 1 млн до 1,5 млн бойцов. К 1914 г. численность армии довели до 1,2-1,3 млн чел. Учитывая выявленные в 1904 г. недостатки, запас армии был разделен на 2 категории. В случае войны это позволяло сначала призывать молодых, увеличивая тем самым боевые качества войск.
При военном министре с 1909 г. В.А. Сухомлинове была существенно расширена программа постройки казарм. Заведование казарменным делом передали Главному управлению по квартирному довольствию войск во главе с генералом И.К. Гаусманом. Также сократились сроки готовности, участились поверочные и опытные мобилизации, были установлены ближайшие к частям районы их комплектования.
Предвоенные усилия сыграли свою роль. Например, русский Юго-Западный фронт закончил развертывание к 7 августа 1914 г., тогда как австрийцы надеялись на его готовность только к 20 августа. В конце 1914 г. планировалось ввести новое мобилизационное расписание № 19, в котором впервые была бы достиг-
нута возможность мобилизации всех воинских частей и учреждений каждого военного округа своими запасными кроме Приамурского [3, с. 95].
Однако Первая мировая война началась раньше, поэтому армия переводилась на военное положение согласно мобилизационному расписанию 1910 г. № 18, частично изменившемуся и дополненному и потому называвшемуся № 18 измененным с 1912 г. По нему и призвали 119971 запасных в Омском округе, 41689 - в Иркутском и 19921 - в Приамурском [13].
В целом, в 1914 г. русская кадровая армия проявила себя с лучшей стороны. «Многие войсковые части дали блестящие образцы доблести, стойкости в бою и неутомимости. Но, наряду с такими частями, обнаружились и другие, от которых можно было бы требовать проявления большей сопротивляемости и напряжения. Разница не только войск 1-й и 2-й очереди. В рамках одной категории боевой удельный вес различался. Главными причинами различий были: условия жизни, обучения и комплектования частей новобранцами и запасными, индивидуальные качества начальства, традиции частей и округов, известная самостоятельность командующих округами в руководстве обучением» [1].
Важные и интересные сведения о быте войск содержат ежегодные «Отчеты о санитарном состоянии русской армии», выпускавшиеся Главным Военно-Санитарным управлением как бесплатное приложение к «Военно-медицинскому журналу». Ценность этого источника определяется тем, что составители «Отчетов» не только систематически собирали соответствующую информацию, но и проводили ее профессиональный анализ. Составители постоянно совершенствовали структуру «Отчетов», носивших и рекомендательный характер (как следует организовывать войсковой быт). Нам пока трудно назвать более рельефный и емкий источник по вопросам квартирования русской армии. «Отчеты» дают яркую картину быта русских войск в мирное время, но не всегда позволяют провести четкое сопоставление по годам/
В 1906 г. заболеваемость цингой была наибольшей в Кобрине (131,8 на 1000 человек списочного состава), Рогачеве (76,3), Сретенске (57,4), Пултуске
(49.7), Картуз-Березе (42,1), Аракчеевских казармах
(37.8), Канске (32,7), Песчанке (31,8) и т.д [5, с. 59]. В том же году наибольшая заболеваемость брюшным тифом была в 1-м Восточно-Сибирском осадном артполку в Чите. В этом полку заболело 42, умерло 9, причем в большинстве за июль-сентябрь. Известно, что в июне 1906 г. полк был перемещен из Харбина в бараки, в которых ранее был госпиталь с тифозными больными.
В 1906-1907 гг. жизнь войсковых частей протекала «при не вполне обычных условиях, вследствие частых командировок для охраны порядка и спокойствия в разных местах империи и для содействия гражданским властям». При этом войска, большей частью занимали случайные помещения, зачастую не отвечающие санитарным требованиям в отношении света, тепла, сухости и кубического содержания воздуха, нередко неправильно питались.
Вследствие увеличения численного состава и поступления на укомплектования в 1907 г. большего против прошлых лет числа новобранцев, размещение солдат было крайне скученным и нередко кубическое содержание воздуха было много ниже минимальной нормы, требуемой законом. В особенности это наблюдалось в Приамурском округе, где многие части за отсутствием казарм размещались в землянках. В 1907 г. казармы для войск в частности были построены: в 28-м Восточно-Сибирском полке (Иркутск) для одного батальона, в 8-м Томском - для одного батальона (Томск), в 12-м Барнаульском - столовая (Барнаул), в 4-м пехотном Сибирском резервном Верхнеудинском полку для 2-х рот [6, с. 181].
Проблему строительства казарм на востоке начал решать еще военный министр (с 1905 по 1909 гг.) А.Ф. Редигер. Он писал: «Крупный размер предстоявших работ заставлял относиться внимательно к способу их производства. Я был убежден, что если работы будут производиться военными инженерами обычным подрядным способом, то будут выполнены либо плохо, либо едва удовлетворительно, и не менее четверти ассигнуемых сумм разойдутся по карманам. Чтобы строить хорошо и дешево, я видел лишь один способ - при посредстве Главной казарменной комиссии (позднее переименована в управление), производившей работы в Европейской России через войсковые комиссии, при участии в них Контроля» [11, с. 238].
В 1908 г. построены новые казармы: в 8-м Восточно-Сибирском стрелковом полку для 2-х батальонов в Славянке, в 28-м Восточно-Сибирском полку для 1 -го батальона, для всего 8-го Восточно-Сибирского горного артдивизиона (Нижнеудинск), в 6-й ВосточноСибирской стрелковой артбригаде для одной батареи, в 3-м Восточно-Сибирском горном артдивизионе для 2-х батарей и т.д. Оборудованы водопроводы в 23-м и 24-м Восточно-Сибирских полках. При этом отмечалось, что «в войсках Иркутского и Приамурского округов, кроме неудовлетворительного и тесного размещения людей, имеет большое значение суровый климат, а главное - недостаток отопления и вентиляции и плохое устройство отхожих мест».
В целях массовой дезинфекции белья и одежды в Приамурском округе в 1908 г. были приобретены шесть передвижных паровых камер с завода Шмидта в Веймарне. Аппараты установили в специально для них выстроенных отапливаемых помещениях: два во Владивостоке и по одному - в Никольске-Уссурийском, с. Спасском, Благовещенске и Николаевске. В Иркутском военном округе были снабжены дезинфекционными камерами Канский и Нижнеудин-ский лазареты, 25-27-й, 31-й и 32-й ВосточноСибирские стрелковые полки, 2-й Читинский, 3-й Нерчинский и 4-й Верхнеудинский пехотные резервные Сибирские полки и 1-й Аргунский казачий полк.
«Отчеты» 1906 г. и 1908 г. перечисляют следующие санитарные недостатки, присущие большинству гарнизонов и сохраняющиеся из года в год: неудовлетворительное состояние в санитарном отношении многих мест квартирования; неудовлетворительность многих казарменных помещений, в особенности отво-
димых городами и арендуемых у частных владельцев; неудовлетворительное состояние в санитарном отношении многих мест квартирования войск и слабый надзор за проституцией; недостаток бань и прачечных, неудовлетворительное водоснабжение и отопление казарм и т.д. Таким образом, видно, что к гарнизонам Азиатской России относилась существенная часть вышеперечисленных недостатков.
В 1909 г. более 30 случаев заболеваний тифом было в 41 -й части русской армии. На 1 -м месте оказался 9-й гренадерский Сибирский полк в г. Владимир (173 заболело, 8 умерло). Из Иркутского военного округа в списке оказались полки: 29-й ВосточноСибирский (64 заболело, 8 умерло) в Ачинске, 31 -й Восточно-Сибирский (39 заболело, 5 умерло). Преобладали же в перечне войска Приамурского военного округа. Причем, если там вся масса заболеваний относилась к эпидемиям в отдельных частях, то в Иркутском военном округе - «до половины всех брюшнотифозных дала 8-я Восточно-Сибирская дивизия». По сыпному тифу наиболее пострадал во Владивостокском гарнизоне 10-й Восточно-Сибирский полк (9 случаев из 10, все молодые солдаты, прибывшие из Европейской России). По заболеванию рожей, связанной с чистотой тела, выделялись 3-й, 7-й, 13-15-й, 24-й Восточно-Сибирские полки, 2-й Владивостокский осадный артполк, Карский крепостной пехотный полк, 3-й Владивостокский крепостной артполк, Хабаровский резервный батальон [7, с. 71]. Три первых полка из квартировавшей в Забайкалье 4-й ВосточноСибирской дивизии. Цинга в 1909 г. поразила бойцов Иркутской полевой железнодорожной роты, 18-го Восточно-Сибирского полка, 5-й Восточно-Сибирской артбригады, 4-го Восточно-Сибирского мортирного артдивизиона.
Все части с наибольшим числом заболевших крупозной пневмонией в 1909 г. - Восточно-Сибирские полки: 1-й, 2-й, 6-8-й, 9-й, 14-й. Таким образом, в двух восточных округах крупозная пневмония «приобрела характер эндемической болезни». Иркутский округ среди лидеров по крупозному воспалению легких и в 1910 г. (6,2), и в 1911 г. (6,8; у Казанского округа - 6,9), и в 1912 г. (7,7). Причины: тесное размещение, суровый климат, недостаток отопления. Так, 3-й и 9-й Восточно-Сибирские полки занимали деревянные бараки, где температура при холодной и ветреной погоде около 0 градусов.
Вместе с тем в 1909 г. отмечаются и улучшения. С ограничением числа командировок для содействия гражданским властям жизнь войсковых частей стала входить в более правильную колею. 28-й ВосточноСибирский полк перешел в специально построенную казарму, состоящую из 4-х трехэтажных корпусов с центральным отоплением и вентиляцией по системе инженера Веденяпина. Особенно много казарм вступило в строй в полках и артбригадах Приамурского военного округа. Сооружались водопроводы и колодцы.
Достижения 1910 г.: много улучшений было сделано путем возведения новых хозяйственных построек, перестроек и капитального ремонта казарм. Например, во 2-м Сибирском полку (Никольск-
Уссурийский) произведен капитальный ремонт всех казарменных помещений, заключавшийся в исправлении полов, штукатурке и побелке стен. В 23-м Сибирском полку (Хабаровск) основательно отремонтированы шесть временных бараков с подведением фундаментов, устройством асфальтовых полов, обшивкой тесом стен снаружи и оштукатуриванием их изнутри, с исправлением и окраской окон и дверей и устройством внутренних отхожих мест. Все то же сделано в двух бараках 6-й Сибирской артбригады. В пяти временных бараках 21-го Сибирского полка подведены фундаменты и устроены асфальтовые полы.
В казармах Березовского гарнизона сколочены полы, исправлены двери и оконные проемы и произведена побелка. Во 2-м Сибирском саперном батальоне устроены отдельные столовые, куда из ротных помещений перенесены шкафы с посудой, столы и лавки. В 18-м Сибирском полку введено керосиново-калильное освещение. По фронту казарм 17-го Сибирского полка выстроен деревянный тротуар. В крепости Владивосток оборудованы четыре буровых колодца, в Благовещенске устроен ряд нортоновских колодцев.
Заботы о благоустройстве лагерей выразились и улучшениями их обстановки: в лагере 2-го Сибирского саперного батальона земляные гнезда заменены деревянными, вышиной в 1,75 аршина. В 16-м Сибирском полку устроен водопровод самотеком из родника и выстроены новые кухни. Для 7-й Сибирской дивизии, 19-го и 20-го Сибирских полков устроены новые лагери. Для последнего полка - на слегка возвышенном, сухом, покрытом хвойным лесом месте у источников р. Саввы, в 12 верстах от г. Троицкосавска.
Главные трудности 1910 г.: «Весьма многие казармы, как жилые помещения, далеки от самых скромных требований гигиены. Прежде всего, конечно, необходимо отметить тесноту и недостаток кубического содержания воздуха». Усугубляет ситуацию отсутствие особых столовых и комнат для занятий. Наличие почти во всех казармах лишь естественной вентиляции не допускает удовлетворительного проветривания. Некоторые части затрачивали много труда, чтобы на новой стоянке обеспечить достойную санитарную обстановку. Особенно в этом отношении пришлось испытать много неудобств и затратить труда 38-му Сибирскому полку (Благовещенск), 1 -му и 3-му дивизионам вновь сформированной 10-й Сибирской артбригады. Этому полку пришлось занять бараки-землянки, в которых прежде располагался 22-й Сибирский полк. Этот полк, уходя, «забрал все, что можно было увезти, оставив полуразрушенные стены и дырявые крыши». Словно в назидание за нетоварищеское поведение, 22-й Сибирский полк на новом месте (в Хабаровске) попал в «наспех сколоченные, а потому и сырые казармы».
Особенно неблагоприятной на общем фоне русской армии была ситуация с помещениями в Приамурском округе. Здесь на 1910 г. только 54% солдат размещались в каменных казармах инженерного ведомства, а около 25% - в бараках временной постройки из бревен и досок, с ординарными полами или лишь с деревянными настилами между нарами; 8% -
в деревянных казармах инженерного ведомства давней постройки, ветхих и не приспособленных к климату; 6% - в деревянных бараках, возведенных для надобностей русско-японской войны и около 5% в землянках, полуземлянках, блиндажах, мазанках и т.п., «не выдерживающих никакой санитарной критики». Содержание воздуха часто понижается до 0,5 куб. сажени на человека, а скученность размещения не позволяет, как следует, изолировать трахоматозных больных. Однако, как отмечает «Отчет» за 1910 г., «в Приамурском округе, наиболее плохо обставленном в смысле размещения войск, в настоящее время строится много казарм. Есть полное основание надеяться, что в течение ближайших лет войска округа будут в значительной степени обеспечены вполне удовлетворительными казарменными зданиями» [8, с. 149].
Обширность программы обучения привела к значительной напряженности занятий в 1910 г., в некоторых частях не менее 10 часов в сутки. Утренние часы посвящались исключительно физическим упражнениям: гимнастике, маршировке, ружейным приемам, а послеобеденные еще и «словесности». Отмечалось «несомненное улучшение контингента новобранцев, благодаря новому порядку переосвидетельствования молодых солдат».
Для развлечения нижних чинов в 1910 г. во всех частях «в свободное от занятий время устраивались подвижные и спортивные игры на воздухе и физические упражнения: крокет, футбол, метание дисков, прыганье через барьер, гигантские шаги, фехтование, зимой - катание с ледяных гор и на коньках, бег на лыжах и т.п. Кроме того, организовывались хоры песенников, балалаечников, устраивались солдатские спектакли, елки, игры с призами, демонстрировались туманные картины, кинематограф».
Что изменилось в 1911 году? В 1911 г. заболело 497572 человека или 400,3 из каждой 1000. Рассмотрим обзор отдельных болезней. По брюшному тифу и тифу неопределенной формы выделялось значительное повышение в Иркутском округе. Оно почти целиком связано с эпидемией в Березовском гарнизоне, главным образом, в 16-м и 19-м Сибирских полках. «Помимо несвоевременного выделения бациллтреге-ров и обычной в местных условиях скученности, ближайшей причиной развития брюшного тифа в 19-м Сибирском стрелковом полку было употребление воды из колодцев, расположенных вблизи отхожих мест. Меры, согласно существующей инструкции, были проведены в полном объеме и эпидемия быстро начала ослабевать» [9, с. 60]. Повышенная заболеваемость тифом выразилась в следующих цифрах: в 17-м Сибирском полку заболело 82 человека, из них умерло 8. В 18-м Сибирском полку заболело 110, скончалось 12. В 19-м и 16-м Сибирских полках - по 472 и 65, умерло 44 и 14 солдат соответственно. В 5-й Сибирской арт-бригаде заболело 80 артиллеристов, умерло 15. Таким образом, заболеваемость в Березовском гарнизоне тифом в 1911 г. составила от 30,2 до 176,2 на каждую 1000 военнослужащих. По количеству пострадавших печальное первенство держал 19-й Сибирский полк, по числу смертельных исходов - 16-й Сибир-
ский. В том же году схожая ситуация сложилась в Приамурском военном округе - в 4-м Владивостокском крепостном артполку, 23-м и 38-м (Благовещенск) Сибирских полках, из других округов - в Сухуме, Батуме и Штабе фельдмаршала Гурко.
Приамурские гарнизоны в 1911 г. первенствовали в русской армии по дизентерии и по цинге. Причиной стало то, что части на Дальнем Востоке, особенно 38-й и 40-й (Николаевск-на-Амуре) Сибирские полки находились «в очень дурных условиях жизни - и со стороны довольствия, и со стороны размещения. Так, например, 40-й Сибирский полк в большей своей части расквартирован по крестьянским избам с содержанием воздуха до 0,6 кубической сажени на человека. Значительное же (более чем вдвое) уменьшение цинги в Иркутском военном округе обращает на себя внимание в связи с концентрацией ее, почти целиком, в Забайкалье» [9, с. 71]. По цинге на 1-м месте Николаевск - 24,4 заболевших на 1000, Благовещенск -13,8.
Статистика членовредительств составлялась по годам, народностям, вероисповеданию, губерниям, где родились солдаты. За 1911 г. искалечили себя 161 человек: 77 русских (православных христиан), 41 «прочих христиан», 14 магометан, 27 евреев, 2 «прочих нехристианина». Из них 13 были уроженцами Лифляндской губернии, 12 - Варшавской, по 8 - Ра-домской и Саратовской, 7 - Эстляндской, 3 - Иркутской.
Пожалуй, наиболее интересны данные о переосвидетельствовании 45230 человек из поступивших в армию в 1911 г. 421 080 новобранцев. Сведения, очевидно, отражают картину народного здоровья по вероисповеданию и губерниям. Православных поступило на службу 335 483, подлежало переосвидетельствованию - 31579, из которых 13554 признаны негодными к службе. Из таковых 2/3 уволены вовсе со службы, 1/3 уволены в отпуск для поправления здоровья. Прочих христиан призвано 56040 человек, 8454 переосвидетельствовано, 4543 признано негодными. Магометан призвано 11589 человек, переосвидетельствовано 1284, признано негодными 802. Евреев призвано 16940 человек, переосвидетельствовано 3782, признано негодными 2121. Прочих нехристиан призвано 1028 человек, переосвидетельствовано 121, признано негодными 25.
Из 1000 принятых на службу уволено в неспособные: в Иркутской губернии - 17,2; Енисейской - 26,4; Томской - 19,3; в Забайкальской области - 9,6; Амурской - 51,0; Приморской - 33,9; Семиреченской - 31,3; Акмолинской - 30,1. В целом, сибиряки обладали более крепким здоровьем, чем уроженцы центральной России (Великороссии), давших 35-50 уволенных, и на порядок лучше выходцев с западной и юго-западной имперских окраин с 80-100 уволенными на 1000 человек. Упомянем цифры того же ряда: Черноморский округ - 252,7; Ломжинская губерния - 115,9; Петроков-ская - 110,3; Ковенская - 110,4; Кутаисская - 100,7; Эриванская - 99,3; Карсская область - 86,1; Донская -57,4; Эстляндская губерния - 81,7; Люблинская - 80,1; Тульская - 55,1; Орловская - 38,6; Московская - 38,1;
Тверская - 37,2; Новгородская - 36,5;
Наилучшим типом из существующих казарменных зданий для размещения нижних чинов «Отчет» 1911 г. признавал одно- и двухэтажные здания позднейшей постройки инженерного ведомства. Но тут же отмечалось, что «таких зданий мало, и части войск вынуждены размещаться либо в старых казармах того же ведомства, либо в отведенных городами домах или частно-наемных помещениях. Старые казармы инженерного ведомства по своим размерам большей частью уже не удовлетворяют потребности войсковых частей, тесны как по занимаемой площади, так и по кубическому содержанию воздуха, многие казармы настолько сыры и холодны», что температура даже при усиленной топке едва достигает 12,5 градусов по Цельсию. Казармы, отведенные городами, частью кирпичные, частью деревянные, также мало удовлетворяют потребности частей, хотя во многих городах «самоуправление охотно шло навстречу Военному ведомству и старалось исполнить все его требования». Значительно хуже в санитарном отношении стояли частно-владельческие казармы, построенные по плану инженерного ведомства и здания, служившие ранее другим целям, но затем переделанные под казармы. Последнее же место принадлежало зданиям, арендуемым у частных лиц.
В 1911 г. в 21-м Сибирском полку заново отстроены два каменных двухэтажных флигеля для 1 -го батальона и учебной команды. Также в полку изменилось водоснабжение - проведена вода из колодца по трубам на кухню и в помещение для кипятильников. В 22-м Сибирском полку - новое каменное здание. В Приамурском округе войска временно заняли многие здания из числа возводимых строительными комиссиями, но не вполне еще оконченных.
Среди наиболее распространенных в 1911 г. недочетов в санитарной обстановке: отсутствие собственных бань и прачечных, стирка белья и мытье посуды в холодной воде, неудовлетворительное состояние во многих частях отхожих мест, примитивное состояние выгребных ям, отсутствие столовых, существование в наемных казармах нар вместо кроватей и топчанов, скудность столовых приборов.
Как и в 1910 г., в 1911 г. довольно обременительной была караульная служба. В среднем каждому солдату приходилось нести ее 8-12 дней в месяц. Частые караулы на открытых местах, при переутомлении, плохо отражались на здоровье и влекли значительное число ревматических и легочных заболеваний.
В 1911 г. в Сибирских армейских корпусах заболеваемость и смертность на 1000 человек списочного состава, соответственно, составила: в 1 -м Сибирском - 270,6 и 3,5; во 2-м - 345,8 и 6,91; в 3-м - 404,9 и 2,58; 4-м - 396,5 и 4,9; 5-м - 379,6 и 4,89; в среднем же по армии 350 и 3. Таким образом, выделялся «болезненностью» 3-й Сибирский корпус, размещавшийся главным образом в Иркутске и Красноярске, но он же показал наименьшую смертность.
Почти во всех частях русской армии в 1911 г. варка пищи производилась 2 раза в день. В ежедневной
пище солдат, как и в прежние годы, «ощущался недостаток жиров и преобладание углеводов. Причины -дороговизна говяжьего сала и несоответствие приварочного оклада высоким рыночным ценам на продукты». По возможности добивались разнообразия в пище. Некоторые части завели собственные огороды для разведения овощей.
В 1912 г. Иркутский округ лидировал по заболеваемости крупозной пневмонией (7,7 заболевших на 1000 человек списочного состава), за ним шел Приамурский (7,1). По цинге из гарнизонов снова на 1-м месте Николаевск (11,1), по брюшному тифу - Благовещенск (55,5). В 1912 г. повышенная заболеваемость тифом в Приамурском округе выразилась в «довольно значительной эпидемии в 5-м Сибирском корпусе и главным образом в 10-й Сибирской дивизии в августе». Особенно пострадали следующее части, давшие более 20 заболевших на 1000 списочного состава: Амурский казачий полк (91,7), 10-я Сибирская артбри-гада (29,9), а также Сибирские стрелковые полки - 37-й (64,8), 38-й (63,4), 22-й (29,0), 39-й (25,4) (Хабаровск) и 23-й (24,9).
Эпидемии в 37-м и 38-м Сибирских полках (Благовещенск) способствовали особо «неблагоприятные условия 1912 г.: чрезвычайно жаркое лето и высыхание болот, обширный разлив реки Амур и одновременно с этим порча единственной хорошей помпы в полку, из-за чего воду пришлось брать непосредственно из Амура. Имели значение и плохо устроенные отхожие места, плохая лагерная стоянка, давно загрязненная, недостаточное снабжение лагеря хорошей питьевой водой, замена мытья в бане речным купанием, не вполне оборудованная прачечная, обилие мух, близость городских свалок вместе с первобытной ассенизацией г. Хабаровска (тайные свалки), а главным образом, свирепствовавшая среди городского населения тифозная эпидемия. Сверх того, находящаяся возле лагеря хохлацкая слободка с большим количеством мелких питейных заведений и съестных лавчонок. Несмотря на строгий приказ, люди тайком отлучаются из лагеря и посещают упомянутые лавки, где едят и пьют продукты весьма сомнительно качества» [10, с. 96]. 39-й Сибирский полк, располагаясь в качестве охраны в районе постройки Амурской железной дороги, был поставлен в тяжелые санитарные условия почти бивуачной жизни, что, конечно, не замедлило отозваться развитием брюшно-тифозной эпидемии. Для прекращения заболеваний были применены: строгая изоляция подозрительных; немедленная дезинфекция вещей заболевших, очистка отхожих мест и помойных ям; надзор за кадками и бочками для хранения питьевой воды; замена кваса добавочными порциями чая и сахару; обязательное присутствие на стрельбище бочки с кипяченой водой.
В Приамурском округе в 1912 г. инженерным ведомством и войсковыми строительными комиссиями были передан войскам ряд новых каменных и кирпич-
ных построек: 2-й Сибирский полк получил одну каменную двухэтажную казарму для 2-х рот - «светлую с отапливаемыми отхожими местами». В 1-й Сибирской артбригаде была сделана двухэтажная пристройка к прежней казарме на 140 чел. Пристройка предназначена для 8-й батареи. Во Владивостоке в 9-м Сибирском полку построены две кирпичные двухэтажные казармы и две одноэтажные каменные столовые, а в 10-м Сибирском полку - три кирпичные двухэтажные казармы и одна каменная одноэтажная баня. 1-му мортирному и 2-му тяжелому дивизионам 3-й Сибирской артбригады переданы две кирпичные трехэтажные казармы и одна кирпичная одноэтажная баня, 3-му горному дивизиону той же бригады - одноэтажные кирпичные казарма и столовая. Во Владивостоке 12-й Сибирский полк получил каменную баню, а 34-й Сибирский полк - две двухэтажные каменные казармы, одну на две, другую на одну роту. Владивостокским крепостным артполкам сданы: 2-му - две кирпичные одноэтажные казармы на 215 чел. каждая, а 4-му -каменное одноэтажное здание для кухни и столовой. Батальон 21 -го Сибирского полка занял одну каменную двухэтажную казарму, рассчитанную на 2 роты, а также одно каменное одноэтажное здание для двух кухонь и столовой. 23-й Сибирский полк получил два каменных двухэтажных флигеля и одно каменное одноэтажное здание для двух кухонь. 37-й Сибирский полк занял три каменные двухэтажные казармы, рассчитанные на 2 роты каждая, а также получил новую баню с прачечной. 38-й Сибирский полк получил две каменные двухэтажные казармы, заняв батальоном каждую, и одно одноэтажное здание для столовой и кухни. Для учебных команд 7-го Сибирского саперного батальона и 5-го Сибирского мортирного артдивизиона сдано по одному каменному одноэтажному флигелю. Наконец, в 40-м Сибирском полку (Николаевск) при городских казармах построена большая отлично оборудованная баня. Наряду с новейшими зданиями войска в Сибири занимали и довольно «древние». Так 3-й батальон 42-го Сибирского полка стоял в старых казармах в Томске, построенных более 70 лет назад.
Некоторыми частями крепости Владивосток в 1912 г. приняты от войсковых строительных комиссий новые хлебопекарни каждая с 4-мя двухъярусными печами, мучным цейхгаузом, кладовой для выпеченного хлеба, приспособлением для нагревания воды и помещение для хлебопеков.
Таким образом, анализ документов наглядно показывает, что руководство русской армии добилось существенного улучшения бытовых условий в сибирских гарнизонах в период с 1906 г. по 1914 г. С началом Первой мировой войны полевые части были отправлены на фронт, а созданный ранее казарменный фонд использовался частью для расквартирования вновь образованных запасных и ополченских частей, частью для размещения военнопленных.
Библиографический список
1. Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне 1914-1915 гг. Бер- 2. Деникин А.И. Старая армия. Офицеры. М.: Айрис-пресс, лин: Слово, 1924. С. 190. 2005.
3. Добровольский С. О мобилизации русской армии в 1914 году // Военный сборник общества ревнителей военных знаний. Кн. I. Белград, 1921. С. 95.
4. Новиков П.А. Казарменный фонд Иркутского военного округа: государственные затраты в 1906-1917 гг. // Иркутский историко-экономический ежегодник 2008. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2008. С. 142-146.
5. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1906 г. СПб.: Воен. типография, 1908.
6. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1907 г. СПб.: Воен. типография, 1909.
7. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1909 г. СПб.: Воен. типография, 1911.
8. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1910 г.
СПб.: Воен. типография, 1912.
9. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1911 г. СПб.: Воен. типография, 1913.
10. Отчет о санитарном состоянии русской армии за 1912 г. Петроград: Воен. типография, 1914.
11. Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. М.: Канон-пресс, 1999. Т. 2. С. 238.
12. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 497. Оп. 1. Д. 182.
13. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 4. Д. 4057
14. Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные труды. 2 изд., доп. М.: Воениздат, 1982. С. 82.
15. Шапошников П. Иркутское военное училище // Военная быль. Париж, 1961. № 47 (март).
