CC BY
55
А. И. Порошина
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ КОНСТРУКЦИЙ С СЕМАНТИЧЕСКОЙ АППЛИКАЦИЕЙ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭЗИИ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ)
В статье представлены основные функции приема семантической аппликации в поэтическом тексте на материале произведений М. И. Цветаевой, в поэзии которой наиболее ярко представлены разновидности семантических трансформаций.
Ключевые слова: семантическая аппликация, семантическое пространство, художественный образ.
The article contains semantic application technique in poetic text main functions on M. Tsvetayeva poetry, in which different kinds of semantic transformations are brilliantly presented.
Key words: semantic application, semantic space, artistic image.
Смыслопреобразующие элементы играют важную роль в формировании целостного семантического пространства текста. Среди них особое место занимает прием семантической аппликации, позволяющий на относительно небольшом фрагменте текста создать развернутый художественный образ, расширить его границы за счет повторов, оксюморонных сочетаний, сравнений. Семантическое пространство лирического произведения не расширяется бесконечно, но открывает читателям новые грани смысла.
Семантическая аппликация - это прием наложения языковых единиц, т. е. обозначение одного денотата более чем одной языковой единицей, порождающее явление семантического преобразования.
Прием семантической аппликации оказывает большое влияние на семантическое пространство текста. Мы опираемся на определение этого термина, предложенное Л. Г. Бабенко, И. Е. Васильевым и Ю. В. Казариным: «Семантическое пространство -это ментальное образование, в формировании которого участвует, во-первых, само словесное литературное произведение, содержащее обусловленный интенцией автора набор языковых знаков - слов, предложений, сложных синтаксических целых (виртуальное пространство), - во-вторых, интерпретация текста читателем в процессе его восприятия (актуальное семантическое пространство)» [1, с. 69].
Две основные функции семантической аппликации - это создание образа, на котором базируется семантика текста в целом (текстообразующая) и углубление смысловых пластов, построение многоуровневого текста. Существуют функции, общие для поэтических текстов различных жанров, среди них:
- расширение художественного образа,
- актуализация стершейся образности,
- актуализация периферийных сем компонентов фразеологизма,
- создание развернутого образа.
Расширение художественного образа
Реализацию этой функции можно наблюдать в стихотворении из цикла «Ученик», посвященном Сергею Михайловичу Волконскому (1860-1937), внуку декабриста, театральному деятелю и писателю, с которым Цветаева познакомилась в Москве в 1919 г.:
Ручьев ниспадающих речь Сплеталась предивно С плащом, ниспадающим с плеч Волной неизбывной.
(цикл «Ученик», «Был час чудотворен и полн»)
[5, т. 2, с. 12-13].
Причастие ниспадающий повторяется дважды, причем в первом случае реализуется переносное, метафорическое значение, а во втором - прямое: свешиваться, спускаться (об одежде, тканях и т. п.). Через повторяющийся эпитет существительные, относящиеся к разным семантическим группам (речь -отвлеченное, плащ - конкретное), сближаются, переплетаются на уровне восприятия. Таким образом автор на лексическом уровне закрепляет это сплетение, эту неразрывную связь.
Также наглядно иллюстрирует указанную функцию фрагмент из цикла «Стол»:
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что ствол
Отдав мне, чтоб стать - столом,
Остался - живым стволом!
(цикл «Стол») [5, т. 2, с. 313]
Трансформация образа проходит три стадии: ствол - стол - живой ствол (иначе: дерево - стол -живое дерево). Таким образом, дерево, став столом, обретает новую жизнь, которая воплощается в спо-
96
собности дарить эту жизнь. Из живого ствола, соединившего свою животворящую силу с творческой энергией поэта, рождается новое - творчество. Энергия жизни становится ключевой категорией в образе стола - предмета, относящегося к миру вещному, но ставшего сотворцом поэта.
Мы вам дарили прекрасных, как ночь, сыновей, Нищих, как ночь, сыновей...
(«Милые спутники, делившие с нами ночлег!») [6, с. 215]
Повтор сравнения сыновей с ночью, но с разными прилагательными, создает двусторонний образ того, с чем сравнивают: сыновья прекрасные и нищие, а ночь косвенно, посредством сравнения, разделяет с ними эту характеристику, обладающую двойной коннотацией: положительной и отрицательной.
Актуализация стершейся образности
Сущность этой функции заключается в том, что при использовании слова, первичное значение которого утрачено и в повседневной речи в сознании носителя языка не восстанавливается, поэт создает речевую ситуацию, где актуализируется первичное значение, накладываясь на традиционное.
Данная функция реализуется в следующей конструкции:
Безбожно! Бесчеловечно!
(«Поэма Конца») [5, т. 3, с. 41]
Прямые значения данных лексем следующие: безбожно - 1) бессовестно, бесчестно; 2) очень, чрезвычайно, крайне [3, т. 1 с. 69]; бесчеловечно (от бесчеловечный) - крайне жестокий, безжалостный [Там же, с. 88]. Первоначально читатель воспринимает именно эти значения. Однако в этом примере они стоят рядом - лексемы с одинаковым морфемным составом, в результате чего актуализируется приставка и как следствие актуализируются корни. Корни являются параллельными, взаимообогащают-ся. Таким образом, в результате синтаксической аппликации происходит этимологическая регенерация.
Следующая цитата:
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь).
(«Поэма Конца») [5, т. 3, с. 35]
В данном примере первичное восприятие словосочетания перстов барабанный бой соотносится со словосочетанием барабанить пальцами по чему-либо. Таким образом, актуализируется переносное значение определения барабанный. Однако вставное предложение расширяет семантическое поле этого прилагательного, относясь к его первоначальному значению, производному от существительного барабан. Происходит наложение переносного значения и прямого, на которое указывает вставная конструкция. Так создается образная картина, отражающая через бытовую деталь эмоциональную напряженность ситуации.
Следующий пример:
Ты проходишь на запад солнца.
(цикл «Стихи к Блоку», «Ты проходишь на запад
солнца») [5, т. 1, с. 289]
В этой строке самый наглядный пример актуализации стершейся образности. Носитель языка давно не воспринимает этимологическое значение лексемы запад, понимает его только как одну из четырех сторон света. Но употребление в качестве дополнения лексемы солнце сразу же возвращает нас к изначальному значению отглагольного существительного: место, где солнце «западает», заходит. Таким образом, герой стихотворения идет не просто на запад, но туда, где заходит солнце.
Знать, уже делать нечего,
Отошел от ее от плечика
Ангел, - пошел несть
Господу злую весть<...>
(«Марина») [6, с. 304]
В данном примере обыгрывается изначальное значение слова ангел - вестник Бога, несущий добрую весть. Но это значение перевернуто, перевернута и ситуация: ангел несет весть не добрую, а злую, и Богу, а не от него. Таким образом, перевернутый контекст провоцирует читателя на подсознательное возвращение к этимологии слова ангел. В то же время обращение автора к религиозной тематике подчеркивает двусмысленность, неоднозначность образа героини - Марины Мнишек. Она прекрасна и сильна, сильна настолько, что пошла наперекор ангелу-хранителю, самому Богу. Ее образ в творчестве М. Цветаевой мифологизирован и очень сложен, именно судьбой Марины Мнишек Цветаева как бы
97
поверяет судьбу своей лирической героини. И потому она получает прощение и благословение:
Марина! Димитрий! С миром,
Мятежники, спите, милые.
Над нежной гробницей ангельской За вас в соборе Архангельском Большая свеча горит.
(«Марина») [6, с. 304]
Актуализация периферийных сем компонентов фразеологизма
В данном случае речь идет о том, что в условиях созданной речевой ситуации фразеологическое сочетание, сохраняя свою семантику, усиливает прямые значения отдельных слов, ставших компонентами фразеологизма.
Такой прием реализуется в следующем контексте:
Но - сплошное легкое -Сам - зачем петля Мертвая?
(«Поэма Воздуха») [5, т. 3, с. 140]
В данном примере в контексте реализуется значение фразеологического сочетания - названия фигуры высшего пилотажа - мертвая петля. Но в результате анжабемана (несовпадения метрической и ритмической структуры стиха) это сочетание распадается на два слова и актуализируются первичные значения составных частей фразеологизма. Так как отдельно каждый компонент имеет негативную кон-нотативную окраску, все словосочетание в целом также приобретает негативный оттенок коннотации.
Плач безропотности! Плач болотной Цапли, знающий уже... Глубок
Железнодорожные полотна Ножницами режущий гудок.
(«Рельсы») [4, с. 272]
В приведенных строках актуализируется семантика образности устойчивого выражения железнодорожное полотно. Автор продолжает этот образ, разворачивает его на материале тематики железной дороги, используя сравнение гудка с ножницами. Гудок разрезает пространство железной дороги, как ножницы режут полотно.
Создание развернутого образа
Приведем первые и последние строфы стихотворения, посвященного Михаилу Алексеевичу Куз-
мину (1875-1936), которого Цветаева видела зимой 1915-1916 г. в Петербурге.
Два зарева! - нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных круга...
<...>
Встают - два солнца, два жерла,
- Нет, два алмаза! -Подземной бездны зеркала:
Два смертных глаза.
(«Два зарева! - нет, зеркала!») [5, т. 2, с. 33].
М. Л. Гаспаров характеризует эту особенность идиостиля Цветаевой следующим образом: «.уточнение, уточнение, уточнение, на глазах читателя как бы подыскивается наиболее адекватный образ. Стихотворение превращается в нанизывание ассоциаций по сходству, в бесконечный поиск выражения для невыразимого» [2]. В данном примере образ создается и наполняется новыми смыслами за счет перечисления с отрицанием, при этом конкретное наименование объекта стихотворения возникает только в последней строке. Перечеркивание предыдущего наименования не отрицает его полностью в нашем восприятии, а создает определенный семантический шлейф. Это подчеркивается повторением уже отвергнутых наименований в конце стихотворения. Семантический шлейф возникает в таких конструкциях, в которых автор путем называния и последующего отрицания пытается дать определение чему-либо. И мы воспринимаем не последний, утвержденный образ, а весь букет значений. Этот прием достаточно широко распространен в поэтических текстах М. Цветаевой:
Я любовь узнаю по щели,
Нет! - по трели Всего тела вдоль!
(«Приметы») [4, с. 303]
В стихотворении «Приметы» семантическая аппликация реализуется как качественный скачок. Лирическая героиня узнает любовь: «по боли всего тела вдоль» - «по дали всех и вся вблизи» - «по жиле, всего тела вдоль стонущей» - «по срыву самых верных струн - горловых» и наконец «по щели, Нет! - по трели / Всего тела вдоль!» Из внутреннего, почти физического ощущения боль становится трелью -музыкой, песней. Трансформация мучительного в радостное происходит путем нагнетания: боль, от-
98
чужденность, стон жилы, срыв горловых струн, щель (нарушение целостности человека, его физическое разрушение) и наконец - трель (рождение нового, светлого, прекрасного чувства). Эта трансформация раскрывается через отрицание: «по щели, /Нет! - по трели» (возникает семантический шлейф).
В лирических поэмах наиболее частотна реализация приема семантической аппликации с целью создания центрального, ключевого образа (чаще всего вещественного, реального), вокруг которого строится сюжет лирический («Поэма Горы», «Поэма Лестницы», «Поэма Воздуха»). Пример:
В доме, где по ночам не спят,
Каждая лестница водопад -В ад...
С помощью анжабемана усиливается контрастность, несочетаемость, полярность в восприятии:
водопад - в ад.
Что этаж - свой кашель:
В прямой связи.
И у нашей
Лестницы есть низы,
Кто до слез, кто с корнем,
Кто так, кхи, кхи -И у черной
Лестницы есть верхи.
Верхи и низы приобретают двоякое значение: в контексте звуков и в соотнесенности с пространственным расположением лестницы как материального объекта.
И у нашей
Лестницы есть свой час Тишины...
<...>
И у черной
Лестницы есть свой час Чистоты...
<...>
Над двором - узорно:
Вон - крест, вон - гроздь...
И у черной
Лестницы - карта звезд.
(«Поэма Лестницы») [5, т. 3, с. 120-124]
В данном примере раскрывается образ лестницы через ряд стилистико-синтаксических конструкций, опорной из которых является синтаксический параллелизм. Происходит целый ряд синтаксических наложений: лестница - водопад / в ад (оксюморонное сочетание, разбитое анжабеманом, провоцирует двоякое восприятие: позитивное - водопад и негативное - ад); низы и верхи выступают в контексте как характеристика звуковая, музыкальная и в то же время по отношению к конкретному предмету - лестнице - пространственная. Черная лестница как единое, цельное понятие, обозначающее вход со двора, подвергается дефра-зеологизации, семантически распадается, когда в контексте определение черная получает все новые и новые смыслы. Здесь необходимо отметить значение анжабемана: разбивая это словосочетание ритмически, разведя его по разным строкам, автор делает акцент на его новом семантическом наполнении. «И у черной / Лестницы - карта звезд» - в данном случае образ лестницы разворачивается пространственно и коннотативно. Определение черная воспринимается не как бытовое наименование лестницы, а - в соотнесении с картой звезд - приближается к семантике черного звездного неба. В двух последних фрагментах текста происходит наложение фразеологизмов: есть свой час (у кого-либо) - и час тишины / чистоты. Через данные фразеологизмы также раскрывается образ лестницы. Таким образом разворачиваются пространственные, звуковые, эмоциональные, временные уровни смысла. По словам Е. Коркиной, «Поэма “Лестница” представляет собой редкое в творчестве Цветаевой явление - попытку выйти за рамки собственной личности, на которой по преимуществу был сосредоточен ее внутренний мир» [6, с. 22].
Таким образом, основные функции семантической аппликации - создание образа, на котором базируется семантика текста в целом, и углубление смысловых пластов, построение многоуровневого текста - реализуются в общих для поэтических текстов различных жанров функциях: расширение художественного образа, актуализация стершейся образности, актуализация периферийных сем компонентов фразеологизма, создание развернутого образа. Из вышеперечисленного в лирических поэмах преобладает реализация приема семантической аппликации с целью создания центрального, ключевого образа, вокруг которого строится лирический сюжет.
99
1. Бабенко, Л. Г. Филологический анализ текста. Практикум / Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарин; под ред. Л. Г. Бабенко. -
М.: Академ. проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 400 с.
2. Гаспаров, М. Л. От поэтики быта к поэтике слова [Электронный ресурс] / М. Л. Гаспаров. - Режим доступа: www.philology.ru/literature2/gasparov-01.htm (10.09.2009), свободный. - Загл. с экрана. - Яз. рус.
3. Словарь русского языка: в 4-х т. / АН СССР; Ин-т рус. яз.; под ред. А. П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Рус. яз., 1983.
4. Цветаева, М. И. Избранное / М. И. Цветаева. - Смоленск: Русич, 1999. - 592 с. - («Библиотека поэзии»).
5. Цветаева, М. Собрание сочинений: в 7 т. / М. Цветаева; сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. - М.:
Эллис Лан, 1994.
6. Цветаева, М. И. Стихотворения и поэмы / М. И. Цветаева; вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. Е. Б. Коркиной. -
Л.: Совет. писатель, 1990. - 800 с., 16 ил., 1 л. портр. - (Б-ка поэта. Большая сер.).
100
