CC BY
16№ 3 (46), 2012
жизнь Юга России" ^
Л. В. ЗЕЛЕНСКАЯ
функциональные особенности целостного представления педагога о духовной музыке
Автор статьи ставит вопрос о формировании у педагогов целостного представления о духовной музыке, раскрывает содержание функций соответствующего комплекса представлений в профессиональной деятельности педагога-музыканта.
Ключевые слова: духовная музыка, музыкальная педагогика.
В последнее десятилетие духовная музыка стала объектом профессиональной деятельности для педагога-музыканта. Как показывает практика проведения курсов повышения квалификации, на базе представлений о духовной музыке, почерпнутых из различных музыковедческих, богословских, музыкально-педагогических источников, непросто сформировать целостное представление в профессиональном сознании педагога-музыканта.
Опираясь на христианско-антропологическое понимание целостности как «единосущности» и «нераздельности» духовно-душевно-телесной организации человека (К. С. Ушинский, В. В. Зеньковский, В. И. Слободчиков, Е. И. Исаев, Л. Ф. Шеховцова и др.), мы рассматриваем подход к сфере духовно-музыкального содержания в единстве внутренних духовно-душевных качеств педагога-музыканта и внешних требований к его профессиональной деятельности. Целостное представление о духовной музыке понимается нами как личностно-профессиональное качество педагога-музыканта, которое связано с биодинамической, чувственной, когнитивной и духовной (А. В. Торопова) составляющими профессионального сознания.
Это проявляется в «живом знании» опыта музыкальных переживаний (чувственная сфера), в его теоретическом осознании (когнитивная сфера), в ценностно-смысловом самосознании (духовная сфера) и трансформации его во внешние условия профессиональной деятельности.
Обозначенное понимание феномена требует наполнения его конкретным содержанием. С позиции гуманитарного подхода представляется целесообразным определить специфику целостного представления о духовной музыке через рассмотрение его функций. Анализ теоретических исследований, определивших наше понимание проблемы, позволил в качестве основных функций целостного представления о духовной музыке выделить смыслотворческую, выразительно-познавательную, коммуникативно-практическую, которые по отношению к профессиональной деятельности педагога-музыканта определяются ее целостностью - не только внешними действиями, но и внутренними изменениями в профессиональном сознании педагога.
Смыслотворческая функция реализует потребность педагога-музыканта в осмыслении ценностей православной духовно-певческой культуры, в поиске личных смыслов всего существу-
ющего. Возможные выходы за пределы наличной данности определяют духовную направленность. По В. И. Слободчикову, духовное в человеке проявляется как вопрошание - появление главных вопросов, которые задает себе педагог: не «почему я обращаюсь к ценностям православной певческой культуры?», а «во имя чего, ради чего, какие ценности я отстаиваю и каков для меня в этом смысл?!.» Иными словами, поле разворота данной функции обеспечивает практику «выращивания собственно человеческого в человеке» [1].
Ключ к назначению этой функции - в раскрытии словообразующих понятий «смысл» и «творчество». В словарных источниках смысл определяется как «внутренняя, глубинная основа любой вещи или явления, его суть, ядро. Смысл укоренен в жизни благодаря тому, что он понимается и принимается людьми как живое знание. Это знание не может быть усвоено. Оно может быть только построено самим человеком» [2]. В музыкальной психологии «смысл - это жизненнозначимое переживание» (А. В. Торопова). Известно изречение Б. Асафьева о музыке как искусстве интонируемого смысла. И о музыке религиозного содержания можно сказать, что личностные смыслы открываются в процессе переживания (проживания) интонируемых текстов. Или, как считает Л. И. Рувинский, знания, преломляясь через эмоциональную сферу, приобретают личностный смысл, становятся внутренним требованием человека к самому себе [3]. Смыслы духовной музыки, как замечает З. Гусейнова, имеют сакральные (божественные) и профанные (земные) уровни [4]. Соединяясь в профессиональном сознании педагога-музыканта, эти уровни дают ценностное ядро формируемого новообразования - целостное представление о духовной музыке. Особенностью интонирования сакральных и профанных смыслов является обеспечение выраженности опыта переживаний не только для себя, но и для других. Для педагога-музыканта в условиях встречи с новым духовным песнопением важно открыть и перевести в образовательное пространство профессиональной деятельности «свой смысл о высоком и вечном», реализовать его во взаимодействии с учениками. Именно это программирует отбор и распределение музыкально-языковых, учебно-дидактических единиц в освоении того или иного духовного музыкального произведения.
Особенности смысла (недоступность для прямого наблюдения, подвижность, изменчивость,
"Культурная жизнь Юга России" 28 ^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
№ 3 (46), 2012
невозможность полной рефлексии и т. д.) придают процессу поиска смыслов творческий характер: смысл в каждом духовном произведении необходимо обнаружить, разгадать, каждый раз открывая его заново. Так, одно и то же произведение «Отче наш» Н. Кедрова в исполнении Театра песни Джерала и Камерного хора «Благовест» обнаруживает в себе различные смысловые акценты. В первом случае это наслаждение души восхитительным пением «небесных гармоний», во втором - погружение вовнутрь себя для осмысления Слова. Смысл как «живое знание» открывался исполнителям в соответствии с их ценностным отношением к духовно-музыкальному творчеству.
Названная функция состоит в придании смысла культурным текстам, с которыми работает педагог, в выборе ценностно-смысловых мотивов, установок, предпочтений в своей профессионально-педагогической деятельности. Смыслотвор-чество в музыкальной деятельности осуществляется через механизмы переживания, вопрошания и т. д. Открытые смыслы становятся основой для саморазвития: проецируются в профессиональную деятельность, поведение. Недоразвитие этой функции оставляет закрытым сакральный пласт ценностей культуры, не дает возможности принять эти ценности в свой личностный мир, ограничивает смысловое содержание жизненного пространства, сдерживает профессиональный и личностный рост.
Специально-научное содержание целостного представления о духовной музыке, ее музыковедческий стержень составляет выразительно-познавательная функция, базирующаяся на психологических механизмах возникновения представлений, сущность которых состоит «в отражении в каждом конкретном случае не только образа предмета, ранее воздействовавшего на органы чувств, но и в многообразной информации об этом предмете» [5].
Прослеживая данную функцию целостного представления, мы прежде всего ориентируемся на понятия «выражение» и «познание». В. Дильтей писал: «Объясняем мы путем чисто интеллектуальных процессов, но понимаем через взаимодействие в постижении всех душевных сил» [6]. По выражению известного американского психолога Робина Гудмана, «без слов трудно передать понятие, без понятий мы испытываем неопределенность. Когда же чувства не определены, нам не хватает доверия к тому, что очевидно имеет смысл» [7]. Чувственные акты восприятия внешнего мира выражены в эмоциях, ощущениях, образах. Мыслительные процессы сознания проявляются в понимании понятий, знаков, значений и т. д.
О сложности двустороннего акта познания-проникновения как проявления умения познать и выразить себя (критерием выступает не точность познания, а глубина проникновения) писал М. М. Бахтин в работе «К философским основам гуманитарных наук». Предметом гуманитарных наук он считал «выразительное и говорящее бытие». Проводя параллель, можно сказать, что суть духовной музыки как выразительное и говорящее
музыкальными звуками бытие проявляется через познавательно-выразительную функцию целостного представления.
В профессиональной деятельности педагога-музыканта это выражено как особая проницательность к выразительно-смысловым оттенкам человеческой сущности - по А. А. Мелик-Пашаеву, «состояние», «характер», «настроения», «судьба». Связь с чувственной тканью просматривается в градации категорий «благоговение», «созерцание», «умозрение в звуках», «благодарение», «покаяние», «молитва» (В. В. Медушевский). Звуко-символическое «наименование, формулирование» отражается в особенностях ладо-тональных отношений, в образцах гласового пения, мажоро-ми-норного европейского стиля; в семиотическом разнообразии (знаменное письмо, демественный, партесный стиль изложения) и пр. В процессе открытия кодов культуры происходит интериориза-ция многочисленных смыслов во внутренний мир педагога при различных формах общения с духовной музыкой: исполнении, восприятии, анализе, рассуждении, выделении проблемного поля и т. д.
Экспликация собственного внутреннего мира на содержание музыкального произведения определяет установку педагога на самосовершенствование.
Коммуникативно-деятел ьностную функцию в структуре целостного представления о духовной музыке мы рассматриваем как деятельную реализацию конструктивных связей с миром. Посредством нее во внешней деятельности материализуются мировоззренческие установки, содержательно-информационный потенциал музыканта, качество владения соответствующим педагогическим инструментарием. Содержанием этой функции является создание связей, через которые осуществляется взаимодействие педагога со средой. В условиях организуемой им духовно-музыкальной деятельности она ориентирована на Другого и характеризует достижение понимания в целом.
Коммуникативная составляющая целостного представления выступает не как статичный объект, а как динамичное средство выражения. Она ориентирована на исполняющего (самовыражение, соборность, сонастроенность), на слушающего (сопереживание с одной стороны и информированность - с другой), на контекст (извлечение смыслов). Характер коммуникации определен стилевыми особенностями духовно-музыкальных произведений (богослужебные, духовно-концертные, бытовые, детские песни к религиозному празднику).
Коммуникативная составляющая выделенной функции отвечает за характер связей, а деятельная составляющая - за операциональное, техническое воплощение. По определению Г. П. Щедровицкого, «деятельность есть, прежде всего, некоторая кинетика <.. .> нечто непрерывно меняющееся во времени <...> непрерывно текущее и ни на секунду не останавливающееся» [8]. Человек, соприкасаясь с духовным содержанием, воплощает его в материальную жизнь (И. Ильин): обнаруживаются и проявляются сущностные
№ 3 (46), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
силы человека, происходит совершенствование. Таким образом, характер данной функции обеспечивает взаимосвязь человека с духовно-музыкальным творчеством, обусловливает изменение как личностных, так и профессиональных качеств педагога. Коммуникативно-деятельностная функция обеспечивает воплощение духовно-музыкального содержания и его передачу. Педагогов, у которых развита эта функция целостного представления, отличает умение в условиях организованной художественной деятельности проявить «знания-убеждения, соединяющие душу учителя музыки с душой того субъекта, чей "образ" эти знания в себе заключают» [9].
Рассмотренные функции целостного представления о духовной музыке с различных сторон характеризуют глубинную основу человеческих и профессиональных качеств педагога. В иерархической структуре названные нами функции могут выступатькакведущиеиподчиненные.Системооб-разующей является смыслотворческая функция -ключ, определяющий направление деятельности педагога (стратегию на профессионально-личностное развитие). На пути к интеграции перечисленных функций открываются новые возможности: целостное представление о духовной музыке развертывается в новых, более высоких качественных состояниях, оптимизирующих профессиональную деятельность педагога-музыканта.
Литература
1. Слободчиков В. И. Антропология образования и образовательное знание // Антропологические основы развивающего дошкольного образования: сб. ст. М., 2009. С. 10-11.
2. Научно-педагогический глоссарий // Образование. Лингвистика. Межкультурные коммуникации. Вып. 1 / авт.-сост. В. И. Тузлукова. URL: http://rspu.edu.ru/university/publish/journal/ lexicography/glossary.htm#C
3. Рувинский Л. И. Нравственное воспитание личности. М., 1984. С. 146.
4. Гусейнова З. Сакральные элементы в музыкально-теоретических руководствах XVII века // Церковное пение в историко-литургическом контексте: Восток - Русь - Запад. Гимнология. Вып. 3. М., 2003. С. 141.
5. Маклаков А. Г. Общая психология. СПб., 2001. С. 236.
6. Дильтей В. Понимающая психология // Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. С. 268-269.
7. Гудман Р. Обсуждение и создание детских рисунков: практикум по арт-терапии / под ред. А. И. Копытина. СПб., 2000. С. 137.
8. Щедровицкий Г. П. Процессы и структуры мышления: курс лекций. М., 2003. С. 32.
9. Целковников Б. М. Мировоззрение педагога-музыканта: в поисках смысла. М., 1999. С. 170.
l. v. zelenskaya. the functional peculiarities of a teacher's holistic conception of the sacred music
The author of the article raises a question about the formation of teachers' holistic conception of the sacred music, reveals the content of its features in the professional activity of the teacher of music. Key words: sacred music, music pedagogics.
30 "Культурная жизнь Юга России"
№ 3 (46), 2012
Проблемы отечественной истории
И. В. УСТИНОВСКИй
военно-историческое наследие н. е. какурина в контексте
современной историографии гражданской войны
Н. Е. Какурин был одним из немногих старых военных специалистов, которые в своей военно-исторической прозе попытались реально обобщить все, чему стали свидетелями и участниками. Его исследования внесли огромный вклад в развитие историографии Гражданской войны в России.
Ключевые слова: Гражданская война, историография, методология, военно-исторические исследования.
Когда в начале 1990-х годов в Москве была издана освобожденная из спецхранов двухтомная монография Н. Е. Какурина «Как сражалась революция» [1], предисловие к ней, подготовленное профессором А. И. Ненароковым, начиналось словами: «Завидую тем, кто начнет свое знакомство с историей Гражданской войны именно с этой книги» [2].
Хотя первый том этой замечательной работы вышел в 1925 году, а второй годом позже, она удивительно современна для подлинно научной историографической разработки периода Гражданской войны и иностранной интервенции. Ее автора -Николая Евгеньевича Какурина можно по праву назвать одним из ярчайших представителей русской военной интеллигенции.
Кадровый офицер старой армии искренне отдал свои знания, способности, энергию пришедшей в Россию революции. Именно поэтому у его военно-исторического наследия, как и у самого автора упомянутой нами монографии, судьба сложилась непросто. Его свидетельства и размышления никак не вписывались в вакханалию лжи и субъективизма, которая воцарилась в советской историографии с утверждением культа личности Сталина.
С начала 1930-х все военно-историческое наследие Какурина находилось на специальном хранении. Автор сложил голову в сталинских застенках. Когда 5 января 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР пересмотрела дело по обвинениям, в свое время предъявленным Н. Е. Какурину, книга «Как сражалась революция» на короткое время появилась в каталогах крупнейших библиотек. Но вскоре, после 1964 года, снова на четверть века оказалась широкому читателю недоступна.
О ней писали историографы; одни достаточно объективно [3], другие - изыскивая ошибки [4]. На нее ссылались как в монографиях, так и в коллективных трудах. Но мало кто мог самостоятельно познакомиться с самой работой, крамольность которой заключалась в полном несоответствии еще сохранявшим силу канонам пресловутого «Краткого курса истории ВКП(б)».
Напомним биографию Н. Е. Какурина. Родился 4 сентября 1883 года в Орле, в дворянской семье. Учился в Житомирской гимназии, затем в Михайловском артиллерийском училище. В 1910
году окончил Николаевскую военную академию по первому разряду. С самых первых дней мировой войны был в действующей армии: старший офицер штаба 10-корпуса, начальник штаба 71-й пехотной дивизии, 3-й Забайкальской казачьей бригады, командир 7-го Кавказского стрелкового полка. Последний его чин в старой армии - полковник. Награжден несколькими боевыми наградами.
До октября 1917 года Какурин был далек от революционного движения. После революции, не поняв и не приняв Брестского мира, он вернулся к семье в Киев. Однако, когда в декабре 1918-го буржуазно-националистическая директория объявила войну РСФСР, Какурин уехал в Галицию, где только что была провозглашена Западно-Украинская народная республика, и вступил в ряды формируемой ею армии. Летом 1919 года после разгрома галицийской армии польскими регулярными войсками ее части вышли на Украину, где Украинская директория втянула их в борьбу и против белых и против красных. В этой связи период службы Какурина в галицийских частях стал временем серьезной переоценки своего дальнейшего жизненного пути.
В начале 1920 года Какурин вступает в ряды Красной Армии и направляется в распоряжение штаба 12-й армии. Менее чем за год он прошел путь от начальника штаба дивизии до командарма и помощника командующего армиями Западного фронта (на этой должности тогда был М. Н. Тухачевский). В ноябре 1921 года Какурин был награжден за боевые заслуги орденом Красного Знамени, а вторую награду - орден Красной Звезды - получил в 1922 году за образцовое руководство войсками Бухаро-Ферганского района в борьбе с басмачами. В те годы Тухачевский так аттестовал Какурина: «Образованный, интеллигентный генштабист. Отличный начальник штаба, хороший строевой начальник, умеет правильно поставить служебные взаимоотношения и пользуется общим уважением. Настойчивый в работе. Выдающийся» [5].
По окончании Гражданской войны Какурин начинает заниматься преподавательской и исследовательской работой. Сначала его назначили старшим руководителем по тактике в Военной академии РККА (1921-1922 гг.), с 1923 года - начальником отдела по истории Гражданской войны
