CC BY
67
17. Sovremennyiy russkiy yazyik: Aktivnyie protsessyi na rubezhe XX-XXI vekov (Modern Russian: active processes at the turn of the 19-21 centuries) / Glovinskaya M. Ya., Galanova E. I. et al. Moscow: Jazyki slavjanskih kul'tur,2008. 712 p. (In Russian).
18. Epshteyn M. N. Est li buduschee u prichastiy buduschego vremeni? (Is there any future for the future tense participles) // Lingvistika i poetika v nachale tretego tyisyacheletiya. Materialyi mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii. Moscow: Institute of Russian Language named after V. V. Vinogradov, 2007. P. 259-266. (In Russian).
19. Dzasohty M. Drellag Ir (Bottom Ir). Dzreudzhykreu: Ir, 2007. 487 p. (In Ossetian).
20. Iron-uyryssag dzyrduat. Osetino-russkij slovar' (Ossetian-Russian dictionary) / ed by T. A. Guriev. Vladikavkaz: Alanija, 2004. 539 p. (In Ossetian) .
21. Mrerzojty Sergej. Hysmret (Fate). Dzreudzhykreu: Ir, 2000. 392 p. (In Ossetian).
22. Nafi. Fydrelty tug (Ancestor's blood). Dzreudzhykreu: Ir, 2010. 223 p. (In Ossetian).
23. Kajtyhty A. Azremrety taurreghtre (Azamat's legends) / A. Kajtukov. Skazanija. Dzreudzhykreu: Ir, 2004. 360 p. (In Ossetian).
УДК 811.161.1
Э. Ю. Галазов
ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕИСТВИЕ ГРАММАТИЧЕСКОМ КАТЕГОРИИ ВИДА С ДРУГИМИ ГЛАГОЛЬНЫМИ ГРАММАТИЧЕСКИМИ КАТЕГОРИЯМИ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматривается функциональное взаимодействие грамматической категории вида глагола с другими грамматическими категориями (времени, залога, наклонения, лица, числа, рода), а также взаимодействие грамматической категории вида с семантической категорией таксиса. Установлено, что разнообразные функциональные взаимос-
вязи категории вида с другими глагольными категориями обусловливают наиболее яркие, экспрессивные случаи функционирования видовых форм.
Ключевые слова: русский глагол, грамматические категории, категория вида, функциональное взаимодействие, парадигматические взаимосвязи.
Е. Yu. Galazov
FUNCTIONAL INTERACTION OF THE VERB CATEGORY OF ASPECT AND OTHER GRAMMATICAL CATEGORIES IN THE MODERN RUSSIAN LANGUAGE
The article deals both with the functional interaction of the verb grammatical category of aspect and other grammatical categories (time, voice, mood, person, number, gender) and interaction of the verb grammatical category of aspect with the semantic category of taxis. The research has showed that various functional
interactions of the aspect with other grammatical verbal categories lead to a more emphatic, expressive functioning of aspect forms.
Key words: Russian verb, grammatical categories, aspect category, functional interaction, paradigmatic correlation.
Грамматические категории в структуре глагольной лексемы представляют собой единый комплекс, поэтому описание видовых форм должно строиться в аспекте вза-
имосвязи с другими глагольными грамматическими категориями. В структуре глагола грамматическая категория вида наиболее тесно связана парадигматическими и функ-
циональными связями с грамматической категорией времени. Временная парадигма зависит от вида глагола, совершенный вид не совместим с семантикой настоящего времени. Грамматические категории вида и времени - это родственные грамматические категории, соотносящиеся как в содержательном, так и в формальном отношении. И вид, и время связаны с общей идеей времени, но конкретизируется эта идея по-разному в видовых и временных значениях. В значениях темпоральных общая идея времени проявляется как некая локализация действия во времени, ориентация этого действия по отношению к той или иной точке отсчета. В качестве точки отсчета может выступать момент речи, и в этом случае представлено противопоставление трех времен: настоящего (включение момента речи в действие), прошедшего (действие происходит до момента речи), будущего (действие будет происходить после момента речи). Если в качестве точки отсчета выступает время осуществления другого действия, в этом случае говорят об относительном времени, которое реализуется в значениях одновременности, предшествования или следования по отношению ко времени осуществления этого действия. Таким образом, темпоральные значения являются значениями, ориентированными на точку отсчета, их называют поэтому дейктическими (указательными).
В отличие от темпоральных аспектуальные значения не имеют этой дейктической функции, здесь идея времени представлена как некое внутреннее свойство самого выражаемого действия. Вид показывает, как протекает, как распределяется во времени глагольное действие [11]. Аспектуальные значения отражают ту или иную оценку говорящим глагольного действия с точки зрения протекания и распределения действия во времени, но безотносительно к моменту речи.
Частные видовые значения1 переплетены с частными временными значениями, по сути речь может идти о видовременных значениях, поскольку и для видовых, и для временных значений существенна характеристика действия как единичного, конкретного или повторяющегося, обычного, типичного. При-
1 Более подробно о функционально-семантическом поле аспектуальности и о частных видовых значениях глагола см., например, [2; 9; 10].
знак локализованности-нелокализованности действия во времени существенно влияет на видовую семантику. Например, при выражении единичных действий, осуществляющихся в момент речи (в настоящем актуальном), употребляются только формы настоящего времени несовершенного вида:
Упоминаю, однако же, для обозначения впредь, что он прожил в свою жизнь три состояния, и весьма даже крупные, всего тысяч на четыреста с лишком и, пожалуй, более [7].
- Cher enfant, ты ведь не сердишься за то, что я тебе ты говорю, не правда ли? - вырвалось у него вдруг. - Нисколько [7].
Таким образом, значение настоящего актуального сопряжено с видовым значением не ограниченного пределом процесса протекания действия.
В качестве настоящего неактуального, выражающего повторяющиеся, обычные действия, функционируют формы настоящего времени глаголов несовершенного вида и формы будущего простого глаголов совершенного вида:
Уходишь злой и клянешься, что завтра это уже не повторится, но завтра опять то же самое [7].
Вот уже третий год как я не беру извозчиков - такое дал слово (иначе не скопил бы шестидесяти рублей) [7].
Остается плеваться. Идет по бульвару, а сзади пустит шлейф в полтора аршина и пыль метет; каково идти сзади: или беги обгоняй, или отскакивай в сторону, не то и в нос и в рот она вам пять фунтов песку напихает [7].
Потом отведет глаза, потом опять посмотрит и вдруг стал мне улыбаться. Я повернулся и ушел. - Друг мой, это что-то шиллеровское! [7].
Дни уже почти осенние, но ясные, иногда так свежо, затаишься в глуши, забредешь в лес, пахнет листьями... [7].
В прошедшем времени конкретного единичного действия возможны глаголы обоих видов:
Дело произошло таким образом: двадцать два года назад помещик Версилов (это- то и есть мой отец), двадцати пяти лет, посетил свое имение в Тульской губернии [7].
Приехал он тогда в деревню «бог знает зачем», по крайней мере сам мне так впоследствии выразился [7].
Он с остроумием рассказывал мне, что рыдал на плече Макара Ивановича, которого нарочно призвал для сего случая в кабинет, а она - она в то время лежала где-то в забытьи, в своей дворовой клетушке... [7].
В прошедшем времени повторяющегося и обычного действия функционируют, как правило, только глаголы несовершенного вида:
Я это не раз замечал за собой и в моих словесных отношениях с людьми за весь этот последний роковой год и много мучился этим [7].
Браки дворовых, как известно, происходили во времена крепостного права с дозволения господ, а иногда и прямо по распоряжению их [7].
Он их выдавал уже лет двадцать пять сряду - или отдаленных родственниц, или падчериц каких-нибудь двоюродных братьев своей жены, или крестниц, даже выдал дочку своего швейцара [7].
Обобщенно-фактическое значение несовершенного вида, когда важен лишь факт совершения или несовершения действия и не существенны другие характеристики действия (длительность, процессность и т.д.), возможно только в прошедшем и будущем времени:
Впрочем, я ее об этом не уведомлял [7].
- К сожалению, вашей статьи не читал, но о ней слышал, — ответил старец, пристально и зорко вглядываясь в Ивана Федоровича [7].
- А что, кстати, не просила еще она у тебя портрета? - Нет, еще не просила; да, может быть, и никогда не попросит [7].
- А так и оставайтесь с тем на память, что вы-то у меня ручку целовали, а я у вас нет. Так я и Мите сейчас перескажу, как вы мне целовали ручку, а я-то у вас совсем нет [7].
Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу или как-нибудь, непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения [7].
Наличие противопоставления вида и времени ставит на повестку дня вопрос о значениях и грамматических явлениях, родственных как виду, так и времени, но не совпадающих ни с теми, ни с другими. Таким явлением, находящимся между видом и временем, является таксис. Термин «таксис» принадлежит Р. Якобсону, ему же принадлежит заслуга разграничения независимого и
зависимого таксиса [13]. Таксис (по Якобсону) характеризует сообщаемый факт по отношению к другому сообщаемому факту, но безотносительно к факту сообщения. Таксис включает в себя собственно хронологические отношения (одновременность, предшествование, следование) и некоторые другие отношения (например, причинно-следственные). В русском языке, по мнению Р. Якобсона, присутствует грамматическая категория таксиса, выраженная деепричастием. Временная сторона таксиса связана с хроно-логичностью, которая не ориентирована на момент речи, это хронологичность относительного времени, а не абсолютного. Таксис имеет и аспектуальную сторону, она вытекает из того, что взаимодействие глагольных форм опирается на видовую природу этих форм. Например, можно сказать с большой долей вероятности, что ряд форм совершенного вида (СВ) не будут выражать идею одновременности, в то время как для несовершенного вида (НСВ) идея одновременности является господствующей. Таким образом, в таксисе выступает и аспектуальная природа.
Категории вида и залога связаны и парадигматическими, и функциональными взаимосвязями. Парадигматические взаимосвязи проявляются в видовых ограничениях страдательного залога, выраженного формами кратких причастий, и страдательного залога, выраженного возвратными формами. Первый образуется от глаголов совершенного вида, второй - от несовершенного.
Дверь была капельку приотворена, и видно было, что она стояла, держа ребенка у груди, с прикрытой грудью, и горячо прислушивалась [7].
Чемодан был хоть и раскрыт, но не убран, вещи валялись на стульях, а на столе, перед диваном, разложены были: саквояж, дорожная шкатулка, револьвер и проч. [7].
Письма присылались в год по два раза, не более и не менее, и были чрезвычайно одно на другое похожие [7].
Детки все прописывались поименно, по мере их накопления, и я тут же [7].
Ответы Макару Ивановичу посылались моею матерью вскорости и всегда писались в таком же точно роде [7].
В образовании же форм действительного залога подобных видовых ограничений нет, то есть в нем функционируют глаголы обоих видов.
Вид связан с залогом и функциональными связями. Например, перфектное видовое (или видовременное) значение создается формами страдательных причастий совершенного вида, которые очень результативны. Эта результативность при благоприятном лексическом значении (действие по своей внутренней природе завершается наступлением состояния) создает значение состояния как результата предшествующего действия. Именно это состояние и существует в более позднем временном плане. Эти причастия обладают признаком наблюдаемости, или перцептивности. Это могут быть причастия с определенной семантикой:
- обозначающие состояние предмета:
Во всех четырех окнах были спущены (были спущены когда-то и находятся в таком состоянии сейчас - Э. Г.) шторы [7].
Дверь была капельку приотворена, и видно было, что она стояла, держа ребенка у груди, с прикрытой грудью, и горячо прислушивалась [7].
Она уже была так слаба от чахотки, что всё больше сидела с закрытыми глазами, прислонив голову к скале, и дремала, тяжело дыша; лицо ее похудело как у скелета, и пот проступал на лбу и на висках [7].
Я на всякий случай написал несколько слов (в руках его очутилась маленькая сложенная бумажка) - и вот не знаю, как передать [7].
- Да вон они, - отвечала отворившая дверь кухарка с засученными по локоть рукавами, ткнув пальцем в «гостиную» [7].
Он еще раз поглядел на адрес запечатанного письма; о, тут для него не было сомнений и беспокойств, потому что он верил; его другое беспокоило в этом письме: он не верил Гавриле Ардалионовичу [7].
- обозначающие перемену местонахождения предмета:
- Ваша книга, которую я брал у вас намедни, - значительно кивнул он на принесенную им и лежавшую на столе книгу; - благодарен [7]. Последующий контекст указывает на то состояние, которое возникло в результате действия (книга принесена и лежит - Г. Э.).
В комнате направо, в открытых дверях, как раз между дверцами, вдвинут был стол, так что в ту комнату войти было нельзя: там лежали описанные и продаваемые вещи [7].
Войдя в Пассаж, он немедленно стал восхищаться великолепием здания, а подойдя к
магазину, в котором показывалось вновь привезённое в столицу чудовище, сам пожелал заплатить за меня четвертак крокодильщику, чего прежде с ним никогда не случалось [7].
- обозначающие установление пространственной смежности между предметами:
У стола стоял господин в очень истрепанном сюртуке (он уже снял пальто, и оно лежало на кровати) и развертывал синюю бумагу, в которой было завернуто фунта два пшеничного хлеба и две маленькие колбасы [7].
Всё время, когда я была у них в доме, мне всё казалось, что где-нибудь, под половицей, еще отцом его, может быть, спрятан мертвый и накрыт клеенкой, как и тот московский, и также обставлен кругом стклян-ками со ждановскою жидкостью, я даже показала бы вам угол [7].
Хотя кругом стола и уставлены стулья, но немногие из игроков садятся, особенно при большом стечении публики, потому что стоя можно установиться теснее и, следовательно, выгадать место, да и ловчее ставить [7].
Лебедев посадил князя на зеленую деревянную скамейку, за зеленый вделанный в землю стол, и сам поместился напротив него [7].
На диване спал другой ребенок, трехлетняя девочка, прикрытая, кажется, фраком [7].
В причастиях одинаково отчетливо прослеживается семантика действия, имевшего место ранее действия основного предиката, и семантика состояния, явившегося результатом предшествующего действия и одновременного действию основного предиката. Другие глагольные грамматические значения в причастиях с семантикой состояния проявляются достаточно отчетливо (совершенный вид, страдательный залог).
Значительно реже значение состояния как результата предшествующего действия может быть выражено и при употреблении страдательных причастий прошедшего времени несовершенного вида, который в этом случае сближается функционально с совершенным видом:
Ему окончательно пришло в голову, что наверно и давеча ему только так померещилось; что даже и окна, по всему видно, были так тусклы и так давно не мыты, что трудно было бы различить, если бы даже и в самом деле посмотрел кто-нибудь сквозь стекла [7].
Лембке развернул; оказалось, что записка писана, с полгода назад, отсюда куда-то за
границу, коротенькая, в двух словах. - Да Кириллова же, наконец; записка писана к Кириллову за границу... [4].
Да и вообще у нас, в русском обществе, самые лучшие манеры у тех, которые биты бывали, - заметили вы это? [8].
Беседка строена была бог весть когда, по преданию лет пятьдесят назад, каким-то тогдашним владельцем домика, Александром Карловичем фон Шмидтом, отставным подполковником [5].
Формы вида и наклонения активно взаимодействуют и переплетены функциональными связями. В функционировании видовых форм в контексте значительную роль играет семантика модальности. Многие частные видовые значения осложнены именно модальными оттенками. Для совершенного вида это потенциальное значение, обозначающее потенциальную возможность или невозможность осуществления действия [1, с. 23]. В соответствующих контекстах выражаются такие модальные оттенки: возможность, способность, готовность, необходимость, желание, сопровождающие обычное, типичное действие. Например:
Но, собственно, об этом после. Этого так не расскажешь (= не сможешь рассказать - Г. Э.). Этим человеком и без того будет наполнена вся тетрадь моя [7].
.Однажды промямлил как-то странно: что мать моя была одна такая особа из незащищенных, которую не то что полюбишь (= захочешь полюбить - Э. Г.), - напротив, вовсе нет, - а как-то вдруг почему-то пожалеешь (= захочешь пожалеть - Э. Г.), за кротость, что ли, впрочем, за что? [7].
Впрочем, я замечаю, что наставил загадок. Без фактов чувств не опишешь (= не сможешь описать - Э. Г.) [7].
Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу или как-нибудь, непременно еще надеется, что спасется (= сможет спастись -Э. Г.), до самого последнего мгновения [6].
Для несовершенного вида семантика модальности присутствует в потенциально-качественном значении, когда обозначается потенциальная возможность осуществления действия как свойство субъекта [1, с. 30-31].
Дурные же впечатления мои, к моему сожалению, не так скоро изгоняются (= могут быть изгнаны - Г. Э.), хоть я и не злопамятен [7].
Эти господа всезнайки встречаются (= могут встретиться - Э. Г.) иногда, даже
довольно часто, в известном общественном слое [6].
Что же с душой в эту минуту делается (= может делаться - Э. Г.), до каких судорог ее доводят? [6].
Между простонародьем встречались (= могли встретиться - Э. Г.) и приезжие более высшего общества, две-три дамы, один очень старый генерал; все они стояли в гостинице [5].
А будешь любить, то ты уже и божья. Любовью все покупается (= возможно купить -Э. Г.), все спасается (= возможно спасти -Э. Г.) [5].
А. В. Бондарко отмечает, что в отличие от потенциального значения совершенного вида в данном случае не выражается целостность действия, данное значение близко к неограниченно-кратному, поскольку обозначается действие, нелокализованное во времени. Это значение характеризует яркий модальный оттенок, так как актуально не реальное протекание повторяющегося или обычного действия, а обычная возможность его осуществления, способность к нему, умение его осуществлять [1, с. 31]. Субъект действия может быть одушевленным или неодушевленным. При одушевленном субъекте выступают глаголы, называющие такие действия, к которым можно быть способным или неспособным, которые могут быть осуществлены хорошо или плохо, например:
Пить он мог до бесконечности, но мог и совсем не пить; иногда проказил даже непозволительно, но мог и совсем не проказить [8].
Иногда он буянил и слыл за силача [8].
Разумихин был еще тем замечателен, что никакие неудачи его никогда не смущали и никакие дурные обстоятельства, казалось, не могли придавить его [8].
При неодушевленном субъекте обозначается потенциальное действие, возможность проявления которого характеризует свойства субъекта, это контексты типа: При нагревании тела расширяются. Дерево в воде не тонет.
Оттенок модальности содержится и в потенциально-узуальной разновидности конкретно-процессного значения, которое часто встречается в научной и официально-деловой речи. В этом случае функционируют возвратные глаголы в пассивной конструкции, формы 3 л. мн. ч. в неопределенно-личном
употреблении, формы инфинитива в сочетании со словами необходимо, следует и под [12, с. 610].
Например, из руководства по плаванию: Форма дневника спортсмена почти такая же, как и дневника тренера. На 1-ой странице записываются (= следует записывать - Э. Г.) фамилии тренера и спортсмена; 2-5 страницы заполняются (= следует заполнять - Э. Г.) так же, как и в дневнике тренера. [3, с. 22].
При жестком грунте следует копать обычной большой шанцевой лопатой, при мягком - непосредственно отсасывают грунт сосуном (сб. «Археология и естеств. науки») [12, с. 610].
Оттенок модальности присутствует и в конативной разновидности конкретно-процессного значения, когда обозначается конкретный процесс как стремление, направленное на достижение цели, как попытка. Как правило, последующий контекст иллюстрирует дальнейшее развитие событий: успех или безуспешность попытки [1, с. 27]. А.В. Бондарко отмечает: «Конативное значение содержит в себе не только видовой, но и модальный элемент: внимание концентрируется на стремлении к достижению результата, который еще не стал или вообще не становится реальностью» [1, с. 27]. Подобное значение может быть истолковано при помощи модальных сочетаний: «хотели, пытались убить» и т.п.
Я видал ученых, литераторов, поэтов, политических деятелей, обретавших и обретших в этой же науке свои высшие примирения и цели, даже положительно только этим сделавших карьеру [6].
В РГ-80 подчеркивается, что в подобных случаях внимание концентрируется на стремлении к достижению результата, который еще не стал или вообще не станет реальностью (в приведенном нами примере этот результат стал реальностью) [12, с. 607].
Связь с наклонением проявляется еще и в том, что если в изъявительном наклонении категория вида выступает во взаимодействии с категорией времени, то в сослагательном и повелительном наклонении вид выступает вне связи с категорией времени. Авторы РГ-80 отмечают также, что в повелительном наклонении употребление видов характеризуется рядом особенностей и в за-
висимости от вида глагола волеизъявление сопровождается теми или иными экспрессивными оттенками [12, с. 623].
При употреблении повелительного наклонения в значении сослагательного наклонения, т.е. при переносном употреблении форм повелительного наклонения, эти формы возможны только в совершенном виде:
- Где спрос, там и рынок; не спроси вы, -за сорок копеек не продал бы [7].
А между тем спросите, - я бы не променял моего, может быть, даже очень пошлого лица, на его лицо, которое казалось мне так привлекательным [7].
Явись человек с надеждой и посади дерево - все засмеются: «Разве ты до него доживешь?» [7].
Связь категории вида с категорией лица проявляется в том, что некоторые разновидности обобщенно-личного употребления форм 2 л. ед. ч. связаны лишь с совершенным видом. Это касается тех случаев, когда обобщенно-личное употребление 2 лица осложняется оттенком модальности, например:
По крайней мере с тем видом светской брезгливости, которую он неоднократно себе позволял со мною, он, я помню, однажды промямлил как-то странно: что мать моя была одна такая особа из незащищенных, которую не то что полюбишь (= сможешь полюбить - Э. Г.), - напротив, вовсе нет, -а как-то вдруг почему-то пожалеешь (= захочешь пожалеть - Э. Г.), за кротость, что ли, впрочем, за что? [7].
Уж одно слово, что он фатер, - я не об немцах одних говорю, - что у него семейство, он живет как и все, расходы как и у всех, обязанности как и у всех, - тут Ротшильдом не сделаешься (= не сможешь сделаться -Э. Г.), а станешь (= сможешь стать - Э. Г.) только умеренным человеком [7].
В подобных случаях опосредствованно проявляется и связь вида с категорией числа, поскольку такое употребление характерно для форм единственного числа.
В безличных конструкциях, напротив, функционирует преимущественно несовершенный вид и тоже единственное число.
Замечу тоже, что, кажется, ни на одном европейском языке не пишется так трудно, как на русском [7].
Мне ужасно нравится, сударыня, что вы так надменны и величественны: были бы
вы посмирнее, не было бы такого удовольствия [7].
Кто-нибудь вдруг проснется, кому это все грезится, - и все вдруг исчезнет» [7].
Но, cher enfant, от красивой свежей женщины яблоком пахнет, какое ж тут омерзение! [7].
В формах прошедшего времени и сослагательного наклонения в безличных конструкциях проявляется связь категорий вида и рода.
.Крикнул я тогда без намерения, даже за секунду не знал, что так крикну: само крикну-лось - уж черта такая в душе была [7].
Стемнело наконец совсем; я стал перед образом и начал молиться, только скоро-скоро, я торопился [7].
Итак, с грамматическими категориями числа и рода категория вида непосред-
ственно не связана, но вместе с тем имеются опосредствованные, косвенные связи [12, с. 645].
Таким образом, морфологические категории глагола, независимо от характера связей между ними, соотнесены друг с другом как категории, которые могут быть представлены в одной и той же словоформе (невозможно лишь совмещение категорий лица и рода). Грамматическая категория вида глагола переплетена разнообразными функциональными взаимосвязями с другими глагольными категориями. Наиболее яркие, экспрессивные случаи функционирования видовых форм обусловлены именно функциональным взаимодействием категории вида с другими глагольными грамматическими категориями.
Литература
1. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола. М.: Просвещение, 1971. 239 с.
2. Бондарко А. В. Проблемы функциональной грамматики. Семантическая инвариантность/вариативность. СПб.: Наука, 2003. 398 с.
3. Буланин Л. Л. Категория залога в современном русском языке. Л.: СПБГУ, 1986. 88 с.
4. Достоевский Ф. М. Бесы (1871-1872) // Национальный корпус русского языка URL: http://www. ruscorpora. ru.>corpora-intro.html (Дата обращения: 16.05.2016).
5. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы (1880) // Национальный корпус русского языка URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Дата обращения: 05.06.2016).
6. Достоевский Ф. М. Идиот (1869) // Национальный корпус русского языка URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Дата обращения: 15.05.2016).
7. Достоевский Ф. М. Подросток (1875) // Национальный корпус русского языка URL: http://www. ruscorpora. ru. >corpora-intro.html (Дата обращения: 10.05.2016, 11.05.2016, 12.05.2016).
8. Достоевский Ф. М. Преступление и наказание (1866) // Национальный корпус русского языка URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Дата обращения: 11.05.2016).
9. Левитская А. А. Аспектуальность в осетинском языке: генетические предпосылки, ареальные связи, типологическое сходство // Вопросы языкознания. 2004. №1. С. 29-41.
10. Левитская А. А. О видовой несоотносительности в современном осетинском языке (влияние универсальных идиоэтнических факторов) // Вопросы языкознания. 2007. №5. С. 89-107.
11. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М.: Учпедгиз. 1956. 511 с.
12. Русская грамматика: В 2 т. М.: Институт русского языка им. В.В. Виноградова, 2005.
13. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. М.: Наука, 1972. С. 95-114.
References
1. Bondarko A. V. Vid i vremya russkogo glagola (Aspect and tense of the Russian verb). Moscow: Prosveschenie, 1971. 239 p. (In Russian).
2. Bondarko A. V. Problemyi funktsionalnoy grammatiki. Semanticheskaya invariantnost/variativnost (Problems of functional grammar. Semantic invariance/variability). St. Petersburg: Nauka, 2003. 398 p. (In Russian).
3. Bulanin L. L. Kategoriya zaloga v sovremennom russkom yazyike (Voice category in modern Russian). Leningrad: SPBSU, 1986. 88 p. (In Russian).
4. Dostoevskiy F. M. Besyi (Demons) (1871-1872) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora.ru.>corpora-intro.html (Accessed: 16.05.2016). (In Russian).
5. Dostoevskiy F. M. Bratya Karamazovyi (The Brothers Karamazov) (1880) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Accessed:05.06.2016). (In Russian).
6. Dostoevskiy F. M. Idiot (Idiot) (1869) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora. ru. >corpora-intro.html (Accessed: 15.05.2016). (In Russian).
7. Dostoevskiy F. M. Podrostok (Teenager) (1875) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Accessed: 10.05.2016, 11.05.2016, 12.05.2016). (In Russian).
8. Dostoevskiy F. M. Prestuplenie i nakazanie (Crime and punishment) (1866) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Accessed: 11.05.2016). (In Russian).
9. Levitskaya A. A. Aspektualnost v osetinskom yazyike: geneticheskie predposyilki, arealnyie svyazi, tipologicheskoe shodstvo (Aspectuality in the Ossetian Language: genetic background, areal links, typological similarity) // Voprosyi yazyikoznaniya. 2004. No. 1. P. 29-41. (In Russian).
10. Levitskaya A. A. O vidovoy nesootnositelnosti v sovremennom osetinskom yazyike (vliyanie universalnyih idioetnicheskih faktorov) (On aspect inaccordance in modern Ossetian (influence of universal ethnic factors) // Voprosyi yazyikoznaniya. 2007. No. 5. P. 89-107. (In Russian).
11. Peshkovskiy A. M. Russkiy sintaksis v nauchnom osveschenii (Russian syntax in scientific interpretation). Moscow: Uchpedgiz. 1956. 511 p. (In Russian).
12. Russkaya grammatika (Russian grammar): In 2 Vols. Moscow: Institute of Russian Language named after V. V. Vinogradov, 2005 [RG-80]. (In Russian).
13. Yakobson R. O. Shifteryi, glagolnyie kategorii i russkiy glagol (Shifters, verbal categories and Russian verb) // Printsipyi tipologicheskogo analiza yazyikov raznogo stroya (The principles of typological analysis of different system languages). Moscow: Nauka, 1972. P. 95-114. (In Russian).
УДК 811.161.1
З. И. Годизова
ДИАХРОНИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СМЯГЧИТЕЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ ПРИСТАВОК ПОД- И НАД-
В статье рассматривается формирование смягчительного значения приставок под- и над- в русском языке XI-XVII вв., а также определяется функционально-стилистическая окраска глаголов с этим значением и их происхождение на основании ряда критериев. Устанавливается, что первичными значениями приставок под- и над- являются пространственные, из которых развились вторичные интенсивные значения путем пе-
реосмысления, метафоризации первичных значений в результате взаимодействия с глаголами производящей базы.
Ключевые слова: словообразовательный тип, префиксальное словообразование, смягчительный способ действия, пространственное значение, интенсивные значения, семантическая эволюция приставок, мотивирующая база.
Z. I. Godizova
DIACHRONIC DESCRIPTION OF PREFIXES POD- AND NAD- ATTENUATIVE MEANING
The article deals with the formation of prefixes pod- and nad- attenuative meaning in the Russian language of the 11th-17th centuries and defines the functional and stylistic coloring of the verbs with this meaning and their origin on the basis of certain criteria. It has been found out that primary meaning of prefixes pod- and nad- is the spatial one, which later developed
into secondary intensive meaning via rethinking, metaphorizing of the primary meaning as a result of interaction with verbs of producing base.
Key words: word-formation type, prefixal word- formation, attenuative way of action, spatial meaning, intensive meaning, semantic evolution prefixes, motivating base.
Исследование динамики развития интенсивных способов глагольного действия в русском языке XI-XVII вв. неразрывно связано с
проблемой описания семантики префиксов, механизма развития различных значений у префиксов.
