CC BY
636
Ф. И. Панков
ФУНКЦИОНАЛЬНО-КОММУНИКАТИВНАЯ ГРАММАТИКА
И РУССКАЯ ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА
FEDOR I. PANKOV
FUNCTIONAL-COMMUNICATIVE GRAMMAR AND NATIONAL LINGUISTIC WORLD PICTURE
Способность языка отображать экстралингвистическую действительность создаёт национальную языковую картину мира, которую необходимо учитывать, в частности, в практике преподавания русского языка. В статье рассматривается связь грамматических и лексических явлений с особенностями русской языковой картины мира в области таких универсальных семантических категорий, как время, пространство, причина и состояние. Собственно русский материал сопоставляется с данными других языков.
Ключевые слова: функционально-коммуникативная грамматика, языковая картина мира.
The article covers the link between lexical, morphological and syntactic phenomena, on the one hand, and the peculiarities of the Russian world picture, such as the semantic universals of time, space, cause and state, on the other hand. The ability of a language to reflect extralinguistic reality makes the national linguistic world picture which should be taken into account in the process of language teaching. The data borrowed from Russian are being compared to that of other languages.
Keywords: functional-communicative grammar, linguistic world picture.
Ядром, организующим центром лингводидактической модели языка [1] является функционально-коммуникативная грамматика (ФКГ), предназначенная для обучения русскому языку нерусских. ФКГ как «грамматика речи» опирается на достижения традиционной формально-описательной грамматики (ФОГ) как «грамматики языка», хотя во многом и противопоставлена ей. В компетенцию ФКГ по сравнению с традиционной ФОГ вошёл гораздо более широкий круг лингвистических вопросов, поскольку практика преподавания русского языка как иностранного потребовала обращения и к тем языковым фактам, которые при чисто теоретическом подходе к языку не относятся к числу изучаемых объектов или оцениваются пока как периферийные. В рамках лингводидактической модели языка мы становимся свидетелями (и участниками!) расширения объекта грамматических исследований. Анализ явлений одного языкового уровня становится невозможен без анализа смежных. В сферу интересов ФКГ вошли, с одной стороны, лексика как его «тело», его интегральная часть, а с другой — определённые сферы собственно грамматики: а) содержательное пространство языка, его структуры (план содержания языка); б) формальные единицы
Федор Иванович Панков
Доктор филологических наук, доцент кафедры дидактической лингвистики и теории преподавания русского языка как иностранного филологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова ► [email protected]
и объекты ФКГ (план выражения языка, языковые средства); в) языковые механизмы, отвечающие за смысловую и формальную правильность нашей речи [4]).
Грамматические явления часто обусловлены особенностями восприятия мира носителями того или иного языка. Его содержательное пространство в своих структурах1 отражает как интернациональные черты категоризации мира, так и определённую специфику национального менталитета, которая закреплена в концептос-фере данного языка и в его модусе. Способность языка отображать экстралингвистическую действительность создаёт языковую картину мира каждого народа, которую необходимо учитывать, в частности, в практике преподавания языка.
Помимо универсальных черт в национальных языковых картинах мира существуют и принципиальные специфические особенности. Языки различаются между собой как наборами формальных средств, так и системами тех смыслов, которые при помощи данных средств могут быть выражены. Так, русская языковая картина мира получила своё отражение и в лексике, и в синтаксических моделях, и в морфологических формах, и в интонации, и в речевом этикете, а также в мимике и жестах. В преподавании русского языка должны быть учтены такие его фундаментальные характеристики, как системность, объективный характер языка и субъективный характер речевых реализаций, материальный характер лексики и идеальный характер грамматики [4; 5].
В случае отсутствия учёта преподавателем специфики национальной языковой картины мира и фундаментальных характеристик каждого языка оказываются не только возможными, но и закономерными грамматические, лексические и коммуникативные ошибки иностранных учащихся — так называемый «отрицательный» языковой материал (в терминах академика Л. В. Щербы [13]). Рассмотрим особенности русской языковой картины мира в области таких универсальных понятийных и функционально-семантических категорий, как время, пространство, причина и состояние, тесно связанные с преподаванием русского языка.
1. Фрагменты категории времени.
Во взгляде на категорию времени возможны глобальные расхождения в национальных языковых картинах мира, что проявляется, в частности, в ориентации во времени (прошлое — будущее), в делении суток на части, а также в формах приветствия и прощания.
Прошлое — будущее. Разные народы имеют неодинаковую ориентацию во времени. Например, для русских и, видимо, вообще для европейцев прошлое метафорически находится «позади», а будущее — «впереди». Во многих же неевропейских языках, например в армянском, монгольском и китайском, вектор движения времени воспринимается как направленный в противоположную сторону: прошлое — «впереди», а будущее — «сзади» [4; 8; 9; 11 и др.]. Это объяснимо логически: собственная история известна говорящему и поэтому обозреваема взглядом, будущее же неведомо, оно за спиной. Русский и вообще европеец представляет себя во времени движущимся вперёд по жизненному пути. Армянин же, монгол или китаец ощущает себя неподвижным. Для азиата время проходит сквозь человека, как ветер, дующий сзади. Таким образом, русские ориентированы (обращены лицом) во времени в будущее, а, например, армяне, монголы и китайцы — в прошлое. Отсюда возможны коммуникативные неудачи иностранных учащихся при восприятии таких типично русских высказываний, как (1а) — (1г):
(1) а) Впереди трудные испытания;
б) Зима уже близко;
в) Самое страшное позади;
г) За плечами — огромный опыт.
В предложении (1а) речь идёт о том, что испытания предстоят в будущем, в (1б) — что зима скоро наступит, в (1в) — что самое страшное осталось в прошлом, в (1г) — что опыт уже приобретён, а совсем не наоборот.
Однако имеются примеры, казалось бы, противоречащие этому утверждению.
1. Так, хотя мы представляем себя движущимися по жизненному (временному) пути (т. е. мы находимся в движении, а время якобы неподвижно), мы говорим: «Время бежит», «Время летит», «Время прошло незаметно» и т. д.
2. Хотя мы представляем себе будущее впереди, а прошлое сзади, мы говорим: «на следующий день», «на следующей неделе», «в следующем году» и т. д., но ведь «следующий» — это тот, кто «следует», т. е. идёт за кем-то, а не перед кем-то.
3. Ещё одно несоответствие касается слов предстоящий и предыдущий, имеющих сходные элементы внутренней формы, но совершенно различных по семантике. «Предстоящий» — тот, кто стоит впереди, т. е. в будущем: «предстоящие экзамены» — это будущие экзамены, ср.: «предыдущий» — тот, кто идёт впереди, но значит, что это «тот, кто уже прошёл», т. е. находящийся в прошлом.
Чтобы разрешить эти кажущиеся противоречия, необходимо, во-первых, определиться с характером временного ориентира; во-вторых, выявить направление движения времени (и вообще, действительно оно находится в покое или всё-таки движется). Наблюдения над конкретным материалом показали, что не только мы движемся во времени вперёд, приближаясь к своему будущему (см. примеры 1а, 1б), но и время движется нам навстречу, будучи повёрнутым к нам лицом (2а, 2б):
(2) а) А время уж не раннее — Подходит месяц май! (Н. Некрасов);
б) Пришла зима бессменная (Н. Некрасов).
Утро — день — вечер — ночь. Кроме того, разные народы делят сутки на части по разным основаниям. Поэтому русские идут в театр или в гости вечером (сегодня вечером), а англоязычные — ночью (tonight, at night). Для русских с 12 до 16-17 часов — день, а для испанцев и португальцев после 12 начинается вечер (tarde). Для русских первая половина дня, до обеда — это, как правило, время до 13-14 часов, но для жителей многих европейских и азиатских стран оно ограничено двенадцатью часами, полуднем. Оказывается, в современном русском языке полдень и полночь — это обозначение не середины дня (ср. англ. midday) или ночи (ср. англ. midnight), а их начала. Поэтому для русского высказывание (3а) или (3б) обычно означает, что встреча назначена на время после 14.00:
(3) а) Встретимся во второй половине дня;
б) Встретимся после обеда.
Доброе утро — добрый день — добрый вечер — спокойной ночи. Специфическое деление суток на части нашло отражение в наличии традиционных русских приветствий: Доброе утро!, Добрый день!, Добрый вечер! и в пожелании Спокойной ночи! В китайском и корейском языках деление суток на части раньше (примерно до 1970-х — 1980-х годов прошлого века) было связано со временем приёма пищи и соответствующие приветствия звучали как (4а), (4б), (4в) или как более общее (4г) — эквивалент нашего Здравствуйте! Как поживаете? Как дела? Поэтому бывало чрезвычайно странно слышать, когда китайские или корейские учащиеся на русском языке с подобным вопросом обращались к собственному преподавателю:
(4) а) Вы уже позавтракали
(= Вы уже съели утренний рис)?;
б) Вы уже пообедали
(= Вы уже съели дневной рис)?;
в) Вы уже поужинали
(= Вы уже съели вечерний рис)?;
г) Ели ли Вы?
Причём употребление русских приветствий, начинающихся со слова добрый, как правило, используется при встрече, а пожелание Спокойной ночи! — только при прощании. В то же время, например, по-турецки можно сказать (5а) — только как приветствие, а (5б), (5в) и (5г) — как при встрече, так и при расставании:
(5) а) Gйn ауйт! (т. е. Доброе утро!, буквально — День светлый!);
б) у gйnler! (т. е. Добрый день!);
в) 1у1 ак§ат1аг! (т. е. Добрый вечер!);
г) 1у1 geceler! (т. е. Спокойной ночи!).
Это приводит к таким ошибкам, когда турецкие учащиеся, прощаясь с преподавателем, говорят ему: Добрый день! или Добрый вечер!, что не допускается законами русского речевого этикета. Любопытно, что в современных теле- и радиопередачах в России, начинающихся ночью, звучит приветствие Доброй ночи! (не Спокойной ночи!), которое ещё лет пятнадцать-двадцать назад невозможно было представить. В Интернете же, когда общающиеся по-русски между собой люди могут находиться в разных часовых поясах,
закрепилось обращение «Доброе время суток!» как констатация факта или «Доброго времени суток!» как пожелание (не Спокойное время суток! и не Спокойного времени суток!). Таким образом, в русском языке использование эпитета добрый закрепилось преимущественно за приветствием, а спокойный — за прощанием.
2. Фрагменты категории пространства. Расхождения в национальных языковых картинах мира проявляются также во взгляде на категорию пространства и выражаются нередко в грамматических формах, в частности, при выражении значений собственно локатива, или местонахождения (где), и направления — директива-финиша (куда) и директива-старта (откуда), а также в употреблении тех или иных пространственных предлогов.
Где — куда. В некоторых европейских языках, например английском или датском, отсутствует формальное различие между значениями местонахождения и направления, т. е. между где (англ. where) и куда (англ. where). Это приводит к ошибкам учащихся типа (6а) или (6б):
(6) а) *Вчера мы ходили в театре (вместо Вчера мы ходили в театр);
б) *Летом мы ездили в Москве (вместо Летом мы ездили в Москву).
Приведём ещё пример. В русском языке (так же как, например, в английском) глагол писать имеет валентность где (т. е. концептуализируется как имеющий указание на собственно локатив), а в турецком языке глагол yazmak (писать) имеет валентность куда (т. е. концептуализируется как имеющий указание на директив-финиш — направление). По-русски нужно употребить предложный падеж имени с предлогом в (7а), а по-турецки — коррелят русского винительного с предлогом в, причём с обязательным указанием на субъекта обладания (7б). В русском языке подобную валентность имеет глагол записывать (7в), хотя возможно и записать где, если это открытая поверхность, например, листок бумаги, выдранный из тетради. При этом с предложным падежом регулярнее выступает предлог на (7г). Ср.:
(7) а) Я пишу (где?) в тетради;
б) Defterimeyaziyorum (=*Я пишу (куда?) в свою тетрадь);
в) Я записываю что-либо в тетрадь;
г) Запиши телефон на этом листке бумаги.
Где — откуда. Так же как глагол писать, русский глагол покупать имеет валентность где, т. е. русские покупают что-либо где-либо (8а). В то же время коррелят русского покупать турецкий глагол satinalmak (буквально «брать за деньги»), являющийся дериватом глагола almak («брать»), имеет валентность откуда, т. е. турки покупают что-либо откуда-либо, соответственно используя коррелят не именной группы в+N (т. е. в + предложный падеж имени), а из+Nр, т. е. русского родительного с предлогом из (8б). Ср.:
(8) а) Я купил книгу (где?) в магазине;
б) Kitabi magazadan satinaldim (=*Я купил книгу (откуда?) из магазина).
Точно так же русские берут книгу в библиотеке, т. е. где (9а), а тюркоговорящие или англоговорящие — из библиотеки, т. е. откуда (9б), (9в):
(9) а) Я взял книгу (где?) в библиотеке;
б) Kitabi kutuphaneden aldim (=*Я взял книгу из библиотеки);
в) I borrowed (took) а book from the library (=*Я взял книгу из библиотеки).
Отсутствие учёта подобной специфики может приводить к грамматическим и коммуникативным ошибкам иностранных учащихся.
Предлоги на — в, из — с. Законы развития языка, как известно, носят объективный характер, а его конкретные речевые реализации могут быть и субъективными. Так, в последние годы распространилось употребление русских именных локативных групп в Украину вместо традиционной на Украину, в Украине вместо на Украине, из Украины вместо с Украины. Мотивация приводится примерно такая: если теперь Украина — самостоятельное государство, значит, по-русски нужно говорить не на, а в, не с, а из. Но ведь мы говорим и о самостоятельных островных государствах на Кубу — на Кубе — с Кубы, на Мадагаскар — на Мадагаскаре — с Мадагаскара, на Кипр — на Кипре — с Кипра. В то же время мы говорим в Крым — в Крыму — из Крыма, в Сибирь — в Сибири — из Сибири, в Карпаты — в Карпатах — из Карпат и т. д. Люди говорят так, как диктует им традиция и собственная языковая интуиция.
^^^ [методика преподавания русского языка]
У нас спросят: возможно ли в будущем нормативное употребление в Украину — в Украине — из Украины? Ответим: безусловно, возможно, потому что в языке действует принцип аналогии, ср.: в Китай — в Китае — из Китая. Однако язык меняется и развивается медленно, и по своим собственным, а не по политическим законам.
Системность — асистемность языка. Одной из фундаментальных характеристик русского языка является его системность, однако это не значит, что в нём отсутствуют отдельные аси-стемные участки. Так, асистемно образование названий лиц — жителей той или иной местности: города, страны, региона.
1. Названия лиц — жителей городов: Москва — москвич (м.р.), москвичка (ж.р.), москвичи (мн.ч.); Санкт-Петербург — петербуржец, петербурженка, петербуржцы; Минск — минчанин, минчанка, минчане; Киев — киевлянин, киевлянка, киевляне; Тула — туляк, тулячка, туляки; Архангельск — архангелогородец, архангелого-родка, архангелогородцы; Гусь-Хрустальный — гусевец, гусевка, гусевцы; Мирный — мирновец, мирновка, мирновцы; Торжок — новотор, ново-торка, новоторы.
2. Названия лиц — жителей стран: Россия — русский (м.р.), русская (ж.р.), русские (мн.ч.); Индия — индиец, индианка, индийцы (не индусы!); Франция — француз, француженка, французы; Англия — англичанин, англичанка, англичане; Турция — турок, турчанка, турки; Чехия — чех, чешка, чехи; Германия — немец, немка, немцы; Польша — поляк, полька, поляки; Кипр — киприот, киприотка, киприоты; Япония — японец, японка, японцы; Грузия — грузин, грузинка, грузины.
3. Названия лиц — жителей регионов: Европа — европеец (м.р.), европейка (ж.р.), европейцы (мн.ч.); Азия — азиат, азиатка, азиаты; Африка — африканец, африканка, африканцы; Юг — южанин, южанка, южане; Север — северянин, северянка, северяне; Восток (Запад) — житель Востока (Запада), жительница Востока (Запада), жители Востока (Запада); Сибирь — сибиряк, сибирячка, сибиряки; Камчатка — камчадал, камчадалка, камчадалы; Чукотка — чукча, чукча, чукчи.
Отсутствие системности в образовании подобных названий в некоторых случаях приводит к курьёзам — появлению «отрицательного» языкового материала даже в речи носителей языка. Так, в российских средствах массовой информации жителей Индии нередко называют индусами, в то время как индусы — это «последователи индуизма» [3: 392]. Кроме того, руководители города Мирный в последнее время стали использовать в качестве обращения к жителям слово миряне вместо мирновцы, хотя мирянин — это в церковном лексиконе «тот, кто, не имея монашеского или духовного звания, живёт в миру» [Там же: 545]. При склонении слова турки форма родительного падежа множественного числа в норме должна быть турок, совпадающая с формой именительного падежа единственного числа, в то же время и в устной, и в письменной речи нередко приходится слышать или читать *турков. Похожие проблемы возникают и при склонении некоторых других названий лиц — жителей стран. Как правильно сказать или написать — Много грузин или много грузинов? Правильно — грузин. Много киргиз или много киргизов? Правильно — киргизов.
Любопытно, что в русском языке существуют варианты названий некоторых государств типа Башкирия — Башкортостан, Киргизия — Кыргызстан, Татария — Татарстан. В то же время системы в подобных соотношениях мы не усматриваем (табл.).
3. Фрагменты категории причины. В русском языке при выражении причины так называемые предметные имена существительные или личные местоимения, указывающие на предмет или лицо, способны употребляться в значении пропозитивных имён. Таким образом они выступают во вторичной семантической функции. Так, по-русски можно сказать не только (10а), но и (10б), не только (11а), но и (11б), что недопустимо во многих других языках, в частности в английском или китайском. Ср.:
(10) а) Студент опоздал на лекцию из-за поломки автобуса. —
б) Студент опоздал на лекцию из-за автобуса;
(11) а) Мы рады видеть вас. —
б) Мы рады вам.
Табл. Соотнесённость вариантов названий некоторых государств на -стан и -ия
-стан -ия
Афганистан *Афгания
Башкортостан Башкирия
*Болгаристан2 Болгария
Казахстан *Казахия
Кыргызстан Киргизия
Таджикистан *Таджикия
Татарстан Татария
Примечание к таблице: знаком «звёздочка» (*) отме ке варианты названий государств.
Эту особенность следует учитывать в преподавании как русского языка иностранцам, так и английского языка русским. Тогда можно будет избежать распространённых ошибок, когда вместо типа (12а) русские по-английски ошибочно говорят (12б):
(12) а) We are glad to see you. —
б) * We are glad to you.
Ср. аналогично (13а). По-английски же или по-китайски же необходимо эксплицировать кау-зирующую пропозицию (13б, 13в или 13г):
(13) а) Собака обрадовалась хозяину;
б) Собака была рада видеть своего хозяина (The dog was happy to see its master);
в) Собака обрадовалась приходу хозяина;
г) Собака обрадовалась, потому что пришёл хозяин.
4. Фрагменты категории состояния.
Носители структурно различных языков по-разному выражают и значение состояния. Например, сообщение о головной боли по-русски (14а), по-английски (14б) и по-турецки (14в):
(14) а) У меня болит голова
(*Моя голова болит, *Я имею головную боль);
б) I have a headache
(= Я имею головную боль);
в) Ba§im agriyor
(= Моя голова болит).
Это связано с различными коммуникативными целеустановками говорящих: 1) коммуникативная установка русского — рассказ о себе и своём состоянии; 2) коммуникативная установка англичанина — сообщение о том, чем он (субъект речи) обладает, в данном случае — таким со-
ны неупотребительные в современном русском язы-
стоянием, как головная боль; 3) коммуникативная установка турка — рассказ о состоянии больного органа (в данном случае головы) говорящего.
Если нарушить коммуникативную установку, свойственную носителям того или иного языка, т. е. не учесть особенности национального менталитета, можно спровоцировать «отрицательный» языковой материал. Примерами ошибочного употребления, например, в русском языке могут служить предложения (15а^ или (15а2), в английском языке — (15б1) или (15б2), в турецком языке — (15в):
(15) а1) *Моя голова болит;
а2) *Я имею головную боль;
61) *My head is ill;
62) *My head is sick;
в) *Benim hasta ba§im var
(= У меня есть больная голова).
5. Диктум и модус. В преподавании иностранного языка чрезвычайно важным является учёт и т. н. диктальных и модальных смыслов (в терминологии Ш. Балли), или диктума и модуса (в терминологии некоторых других лингвистов: Т. В. Шмелёвой, Н. Д. Арутюновой, Г. А. Золотовой, М. В. Всеволодовой и др.), сообщаемого факта и факта сообщения (Р. О. Якобсон). Диктальные смыслы (диктум, сообщаемый факт) — это объективные смыслы, не зависящие от отношения говорящего к высказываемому. Модальные смыслы (модус, факт сообщения) — субъективные смыслы, отражающие отношение говорящего к сообщаемому или явлениям внеязыковой действительности. Приведём примеры. Ср., например, высказывание (16а), где содержится лишь
диктумная информация, и (16б — 16е), где помимо диктумных выражены и модусные смыслы, например: положительное отношение говорящего к факту прихода Оли (16б), сообщение о факте выполнения долгожданного действия (16в), полемически заострённое утверждение (16г), отрицательное отношение говорящего к факту прихода Оли (16д и даже стилистически сниженное 16е):
(16) а) Оля пришла;
б) К счастью, Оля пришла;
в) Оля наконец-то пришла;
г) Оля всё-таки пришла;
д) К сожалению, Оля пришла;
е) Оля припёрлась.
Модус может быть не только эксплицитный (см. примеры выше), но и имплицитный. Если эксплицитный модус можно считать языковой универсалией или хотя бы фреквенталией, то имплицитный модус, как правило, национально специфичен. Имплицитные модусные смыслы зачастую оказываются непонятными для иностранцев. Именно на таких подразумеваемых смыслах основан эффект комического в некоторых анекдотах. Особенно ярко, на мой взгляд, трудности в овладении имплицитными модусными смыслами и отсутствие их учёта иллюстрирует старая шутка, рассказанная когда-то профессором М. В. Всеволодовой, о женщине, которую через переводчика судили за границей за то, что она якобы украла курицу то ли у соседей, то ли в супермаркете. Кроме того, для целей адекватного прочтения мы сопроводили текст интонационной транскрипцией по Е. А. Брызгуновой [12, т. 1: 96-122; 2: 873-877]. Цифра в верхнем индексе после гласного означает тип ИК на гласном интонационного центра синтагмы, косая черта — знак синтагматического членения. Итак:
Судья: Вы обвиняетесь в то3м, / что украли ку1рицу. Это пра3вда?
Подсудимая: Брала7 я вашу курицу!
Переводчик: Подсудимая призна4лась, / что она курицу взяла1.
Судья: Заче2м вы это сделали?
Женщина: Да отста7ньте! Нужна7 мне ваша курица!
Переводчик: Она говори4т, / что курица была ей нужна1.
Судья: Вы специа3льно приехали к нам, чтобы воровать?
Женщина: Ну ка2к же, /я нарочно из Одессы при-е3хала, / чтобы украсть вашу ку1рицу. Де2лать мне больше нечего!
Переводчик: Подсудимая призна4лась, / что приехала из Одессы специа4льно, / чтобы заниматься преступной деятельностью, / так как дома она не может найти рабо1ту.
Судья: Да за это вас могут посадить в тюрьму2 / — на срок до шести ме2сяцев!
Подсудимая: Всю жи1знь мечтала оказаться за решёткой.
Переводчик: Она говори3т, / что главная цель её жи6зни / — попасть в тюрьму1.
Судья: Она что2, / сумасше3дшая?
Подсудимая: Здра2вствуйте, / я ваша тё1етя!
Переводчик: Она вас приве6тствует / и гово-ри3т, / что является вашей близкой родственницей.
Судья (устало): Ну если она ро3дственница, / то пусть заплатит хотя бы штра1ф.
Подсудимая: Хре2н вам!
Переводчик: Подсудимая предлагает расплатиться овоща2ми!
Судья: Убери2те отсюда эту ненормальную!
Подсудимая (уходя): Ну и пё2с с вами!
Судья (испуганно): Что21, что она говори2т?
Переводчик: Если я правильно по3нял, / она ухо1дит, / а собачку оставляет ва1м.
Рассмотрим некоторые из имплицитных модусных смыслов, в частности отрицание через утверждение и утверждение через отрицание.
Отрицание через утверждение. Значение 'отрицание через утверждение' может быть передано, например, при соответствующем интонационном оформлении и смысловых связях предложений в контексте (17а, 17б):
(17) а) Ты хочешь видеть Ле3ну? Придё2т она! Жди2!;
б) Ка2к же, / да2ст она тебе книгу! Наде2йся!
Здесь говорящим отрицается факт возможности действия (прихода Лены в (17а) или передачи книги в (17б). Ещё пример — диалог старшего брата с сестрой (18):
(18) — Помой посуду / и сходи в магазин за хле2бом!
— Ща2с! (Разбегу2сь!)
Употребление разговорной формы наречия щас или даже ща[з:] (вместо сейчас [с'ичас]) вку-
пе с интонацией и контекстом (Разбегу2сь!) однозначно сигнализирует об отказе младшей сестры выполнить требование брата.
Утверждение через отрицание. Здесь возможны два случая: 1) утверждение, выраженное в высказываниях с одним отрицанием, и 2) утверждение, переданное с помощью двойного отрицания.
1. Утверждение, выраженное в высказываниях с одним отрицанием. Известно, что отрицание как форма в речи русских очень употребительно и частотно. В книжном магазине иностранец спросит: «У вас есть последняя монография Всеволодовой?», русский же, скорее всего, сформулирует вопрос по-другому — через отрицание: «У вас нет последней монографии Всеволодовой?» Ср. также: Вы случаем не из Ростова родом?
Там, где представители других языков попросят: «Помогите мне, пожалуйста», «Скажите, пожалуйста», русский скажет: «Вы мне не поможете?», «Вы не скажете?» Помимо формально выраженного отрицания здесь используются так называемые несобственно-вопросительные предложения, в которых выражено значение просьбы. Причина употребления общего вопроса в невопросительном значении заключается в коммуникативной целеустановке говорящего — выразить смягчённое, некатегоричное, более вежливое побуждение к действию. Ср. также (19а) и (19б):
(19) а) Закурить не найдё3тся? (=Дайте, пожалуйста, закурить);
б) Вы не согласи3тесь составить мне компанию? (= Составьте мне, пожалуйста, компанию).
Справедливости ради следует сказать, что подобная вопросительная форма вежливой просьбы используется и в некоторых других языках (например, в английском и турецком), однако обычно не сопровождается при этом отрицанием.
Значение 'утверждение через отрицание' может быть передано не только общими, но и частными (специальными) несобственно-вопросительными предложениями типа (20а), (20б) и (20в):
(20) а) Где я только не бывал?! Чего я только не видал?!;
(20) б) И какой же русский не любит быстрой езды? (Н. Гоголь, пример из [6]);
(20) в) Кто не знает Любочку? (пример из [6]).
Синонимичными по отношению к (20а) являются утвердительные модификации высказывания: Я бывал во многих местах; Я видел многое; по отношению к (20б) — Все русские любят быструю езду; (20в) — Любочку знают все.
Коммуникативные ошибки иностранных учащихся нередко бывают вызваны неверным восприятием русских высказываний, построенных по модели не успел (что сделать) как, со значением экспрессивно подчёркнутого быстрого следования событий:
(21) а) Не успел я закрыть за собой дверь, как зазвонил телефон;
(22) а) Не успели мы вернуться с практики, как нас вызвали к декану.
Частица не в данном случае не несёт отрицания, она изофункциональна союзу едва, ср. синонимичные предложения:
(21) б) Едва успел я закрыть за собой дверь, как зазвонил телефон;
(22) б) Едва мы вернулись с практики, как нас вызвали к декану.
Однако иностранцы нередко воспринимают значение подобных высказываний так, как будто действие, выраженное в первой части предложения, не было выполнено (см. об этом также: [6: 106; 10: 220]).
Значение 'утверждение через отрицание' может быть передано, например, при соответствующем интонационном оформлении и смысловых связях предложений в контексте (23, 24а):
(23) — Ты что такой мокрый, под дождь попал?
— Нет, под душ встал в пальто;
(24) а) — Дождь уже который день моросит. По-моему, климат у вас не очень.
— Не говорите! (=И не говорите!)
В примере (23) в реплике-реакции утверждается неуместность подобных вопросов о причинах состояния собеседника, так как они очевидны из ситуации. В ответном высказывании (24а) выражено согласие с мнением собеседника. Если же изменить грамматический вид глагола, то значение поменяется на противоположное — несогласие собеседника с утверждением первого говорящего (24б):
^^^ [методика преподавания русского языка]
(24) б) — Дождь уже который день моросит. По-моему, климат у вас не очень.
— Не скажите! Обычно в это время уже вовсю загорают.
2. Утверждение, переданное высказываниями с двойным отрицанием. Одной из разновидностей высказываний с двойным отрицанием является литота [7: 308], например, (25а) и (25б):
(25) а) Пётр выслушал эту грустную историю не без участия. (= с участием);
б) Не могу не согласиться с вами. (= Я согласен с вами).
В качестве «завершающего аккорда» приведу весьма уместный филологический анекдот о выражении модусных смыслов. Профессор читает лекцию: «Есть языки, в которых одно отрицание обозначает просто отрицание. Есть языки, в которых два отрицания означают утверждение. Но нет таких языков, в которых два утверждения обозначали бы отрицание». С задней парты слышен ироничный голос: «Да! Конечно!»
Выводы. Нетрудно убедиться в том, что изучение неродного языка — это в определённой степени постижение языковой картины мира его носителей. Соответственно непонимание, трудности в усвоении грамматики, лексики, интонации звучащей речи могут быть связаны с различиями в языковой картине мира родного и изучаемого языков, что следует учитывать в процессе преподавания языка, введения и закрепления лексического и грамматического материала — как устного, так и письменного, как книжного, так и разговорного. Безусловно, в преподавании иностранных языков в целом и русского как иностранного в частности недооценивать специфику национальной языковой картины мира недопустимо.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 К структурам содержательного пространства языка вслед за М. В. Всеволодовой отнесём типовые ситуации как основу речевых реализаций содержательного аспекта языка, денотативные роли как составляющие типовых ситуаций, функционально-семантические поля, функционально-семантические категории, системы значений как фрагменты функционально-семантических полей, синонимико-вариа-тивные ряды, лексемы как совокупности лексико-семанти-
ческих вариантов, собственно лексико-семантические варианты слова, а также семы как минимальные единицы смысла.
2 В других языках такая форма вполне возможна. Например, в турецком языке название Болгарии — Bulgaristan.
ЛИТЕРАТУРА
1. Амиантова Э .И., Битехтина Г. А., Всеволодова М. В. и др. Функционально-коммуникативная лингводидактиче-ская модель языка как одна из составляющих современной лингвистической парадигмы (становление специальности «Русский язык как иностранный») // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2001. № 6. С. 215-233.
2. Брызгунова Е. А. Интонация и синтаксис // Современный русский язык: Учеб. для филол. спец. учебных заведений / Под ред. В. А. Белошапковой. М., 1997. С. 869-902.
3. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., 2004.
4. Всеволодова М. В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса: Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка: Учебник. М., 2000.
5. Всеволодова М. В., Панков Ф. И. Практикум по курсу «Теория функционально-коммуникативной грамматики»: Рабочая тетрадь: Учебн. пособие. М., 2005.
6. Кузьменкова В. А. Грамматика в свете прагматики // Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории. Матер. междунар. научн.-практ. конф. 25-27 апр. 2002 года. СПб., 2003. С. 104-108.
7. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. М., 2003.
8. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём / Пер. с англ.; под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. М., 2004.
9. Мы и мир. Психологическая газета. М., 1998. Февр., № 4.
10. Панков Ф. И. Временные отношения // Книга о грамматике. Русский язык как иностранный: Учебн. пособие / Под ред. А. В. Величко. М., 2004. С. 199-225.
11. Панков Ф. И. Некоторые вопросы преподавания русской грамматики и лексики в свете национальной языковой картины мира // Вопр. когнитивной лингвистики. 2007. № 2. С. 95-101.
12. Русская грамматика: В 2 т. / Гл. ред. Н. Ю. Шведова. М., 1980.
13. Щерба Л. В. Преподавание языков в школе. Общие вопросы методики: Учеб. пособие. М., 2002.
