CC BY
218
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2014. № 1
О.А. Волошина
ФРИДРИХ ШЛЕГЕЛЬ И ФРАНЦ БОПП
(флексия и агглютинация как две тенденции развития индоевропейского слова)
В статье рассматриваются противоположные теории происхождения индоевропейского слова, разработанные знаменитыми немецкими учеными - основателями лингвистического мировоззрения XIX века - Фридрихом Шлегелем и Францем Боппом. Знакомство европейцев с санскритом и древнеиндийскими грамматическими теориями способствовало появлению разных точек зрения на процессы слово- и формообразования в индоевропейских языках.
Ключевые слова: теория происхождения слова, флексия в понимании Фридриха Шлегеля, теория агглютинации Франца Боппа.
The article considers opposing theories of origins of the Indo-European word developed by famous German scholars - the founders of the XIX century linguistic world outlook Friedrich Schlegel and Franz Bopp. When Europeans got acquainted with Sanscrit and Old Indian grammatical theories, it promoted formulation of different points of view concerning the processes of word- and paradigm-formation in Indo-European languages.
Key words: the theory of origins of the word, inflexion as understood by Friedrich Schlegel, Franz Bopp's agglutination theory.
В конце XVIII - начале XIX в. в Европе стали появляться первые научные работы, знакомящие европейцев с древним языком индусов -санскритом. Историки языкознания считают, что именно привлечение санскрита в качестве материала исследований способствовало становлению языкознания как научной дисциплины. Известно, что попытки сравнения европейских языков (особенно древних) с санскритом явились мощным толчком к зарождению первого научного направления в лингвистике - сравнительно-исторического языкознания. Санскрит явился связующим звеном между двумя классическими языками европейской древности (древнегреческим и латинским), потому что непосредственное сравнение этих языков друг с другом не позволяло сделать вывод об их родстве, а привлечение санскритского материала делало очевидным сходство их грамматического устройства и, соответственно, общее происхождение сравниваемых языков. Кроме того, включение древнеиндийского языка в контекст лингвистических исследований стало основой еще одного направления в языкознании - типологии. Своеобразное строение санскрита
послужило фоном, на котором явственно проступали особенности устройства разнообразных языков, попадавших в поле зрения исследователей.
Знакомство европейцев с санскритом совпало с бурным развитием романтизма в начале XIX в. Следствием романтического направления в языкознании явилась попытка исследовать язык народа как материальное воплощение «духа народа», особенностей мировоззрения и культуры. Поэтому изучение строения санскрита, его лексического состава стало своеобразным ключом к древнеиндийской культуре, литературе, науке и религии.
Кроме того, к началу XIX в. в европейской науке прочно утвердился принцип историзма, согласно которому каждый объект рассматривался с точки зрения его изменчивости, исторического развития и происхождения. Историческое прошлое европейских народов, античная цивилизация воспринималась романтиками как «золотой век человечества». Романтики интересовались историей, культурой, религией и, конечно, языками древней Европы. Древнеиндийская культура была признана наиболее архаичной формой арийской культуры в целом, источником, питавшим европейскую цивилизацию. Ученые-романтики пытались доказать, что все основные литературные и мифологические сюжеты древней Индии были восприняты европейцами и обогатили мировую литературу. Следовательно, древнеиндийский язык - санскрит - считался, если не праязыком европейцев, то, по крайней мере, языком, наиболее приближенным к архаичному индоевропейскому языковому типу. Поэтому любое сходство европейских языков с санскритом демонстрировало общее происхождение и наличие архаичных черт в современных европейских языках.
Пути исторического изменения индоевропейского языкового типа ученые пытались установить, выясняя наиболее важные принципы устройства санскрита и преобразование этой структуры в других языках индоевропейской семьи. В нашей работе мы попробуем показать, что санскрит явился источником двух прямо противоположных теорий развития слова в индоевропейских языках. Автором первой теории был вождь немецких романтиков Фридрих Шлегель (1772-1829); вторая принадлежала основоположнику сравнительно-исторического языкознания - Францу Боппу (1791-1867)1.
Фридрих Шлегель - яркий и талантливый ученый, исследовавший различные формы человеческой культуры и религии (в частности, древнегреческую литературу и философию), обратился к
1 Автор выражает благодарность доценту кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Вартану Казаровичу Казаряну, любезно предоставившему для статьи корпус работ немецких языковедов XIX века в электронном виде.
культурному наследию древней Индии и мистическим учениям индусов. Именно Шлегель впервые познакомил европейское общество с культурой далекой и загадочной Индии, издав в 1808 г. знаменитую книгу «О языке и мудрости индийцев». В этой работе он привел краткие сведения о грамматическом устройстве санскрита2, сравнил некоторые санскритские слова со словами классических европейских языков, предложил переводы отрывков из древнеиндийской литературы, познакомил европейцев с основными положениями древнеиндийской философии и т. п.3 Перед читателями открылся удивительный мир богатой и своеобразной культуры древних индусов.
Исследователи отмечают, что Фридрих Шлегель впервые сравнил санскрит с европейскими языками не только на уровне отдельных слов, но и с точки зрения внутреннего устройства, организации грамматики этих языков. Поскольку общие слова могут являться результатом заимствования, сходство структуры языков является наиболее важным доказательством их общего происхождения. «Решающий момент, который все объяснит, - это внутренняя структура языков (die inner Struktur der Sprachen), или сравнительная грамматика (die vergleichende Grammatik), которая нам даст новые разгадки происхождения языков (die Genealogie der Sprachen), подобно тому как сравнительная анатомия пролила яркий свет на естественную историю» [Schlegel, 1808: 28]. Именно здесь Фр. Шлегель впервые употребил термин «сравнительная грамматика», которому суждено было сыграть важную роль в становлении сравнительно-исторического языкознания, и провел аналогию между методом исследования языков и методами естественных наук. С точки зрения Шлегеля языки нужно группировать на основе формальной близости, которая проявляется на уровне устройства языковой структуры: «сходство обнаруживается не только в множестве общих корней, но простирается также на внутреннюю структуру языков, на их грамматику (die innerste Struktur und Grammatik)» [Schlegel, 1808: 1].
Об общем строении грамматик древних индоевропейских языков Шлегель писал: «В индийском или греческом языках каждый
2 Фридрих Шлегель специально занимался санскритом в 1802-1804 годах в Париже, воспользовавшись помощью английского индолога Ал. Гамильтона.
3 Эта работа является единственно собственно лингвистической работой Шлегеля: вопросы языка он рассматривал в исследованиях историко-литературного и философского характера. В 1869 г. Теодор Бенфей в капитальном обзоре истории языкознания назвал работу Фр. Шлегеля «блестящей увертюрой» индоевропейского сравнительного языкознания, но не его «краеугольным камнем». Шлегелю свойственна фрагментарность и туманность изложения (стоит заметить, что Шлегель специально культивировал фрагментарность в качестве особой манеры изложения в области эстетики и философии). В 1-й части работы Шлегель характеризовал принцип грамматического устройства санскрита, при этом парадигмы склонения и спряжения автор не приводит, он анализирует лишь некоторые грамматические категории, выражаемые посредством флексии.
корень соответствует своему названию и подобен живому ростку (ein lebendiger Keim). Благодаря тому, что понятия отношений (die Verhältnißbegriffe) выражаются при помощи внутреннего изменения (durch innere Verändrung) корней, их развертыванию, предоставляется возможность свободного развития, и оно может простираться вширь самым неограниченным образом. Все же, что получилось, таким образом, от простого корня (der einfachen Wurzel), сохраняет отпечаток родства и взаимной поддержкой обеспечивает свое сохранение. Отсюда, с одной стороны, богатство, а с другой стороны, устойчивость и долговечность этих языков, о которых можно сказать, что они органически возникли и образуют органическую ткань (organisches Gewebe); поэтому даже по прошествии тысячелетий в языках, разделенных большими пространствами, нередко можно легко обнаружить нить, протягивающуюся через широко развернутое богатство целой семьи слов и приводящую нас к первичному происхождению от единого корня (zum einfachen Ursprünge der ersten Wurzel)» [Schlegel, 1808: 50-51].
По мнению Шлегеля, этот «структурный закон» (das Gesetz der Struktur) особенно последовательно проявляется в санскрите: «строение языка (die Struktur der Sprache) образовалось чисто органически (organisch), разветвилось во всех своих значениях путем флексий или внутренних изменений и преобразований звуков корня (durch Flexionen oder inner Veränderungen und Umbiegungen des Wurzellauts)». [Schlegel, 1808: 41]. Корень в санскрите подвергается разнообразным преобразованиям посредством изменения первоначального звучания, при этом органическим образом выражаются различные грамматические значения. Таким образом все формы слова «органически вырастают и распускаются» из корня слова подобно бутонам и цветам.
Как известно, при словоизменении и словообразовании санскрита большую роль играло чередование гласных в корне слова. Традиционно в индийской грамматической традиции различаются три ступени чередования гласных: нулевая ступень, ступень guna и ступень vrddhi. Например,
нулевая ступень ступень guna ступень vrddhi
0 а а
1 e ai u o au
Итак, при образовании различных грамматических форм огласовка корня может быть разной, потому что гласный корня может выступать в нулевой ступени, ступени guna или vrddhi. Таким образом, в корне могут чередоваться 0/a/a; i/e/ai; u/o/au. Например, vidya «знание» - veda «знаю» - vaidyas «ученый». Или bodh «будить» -Buddha (Будда - букв. «пробужденный») и т. п.
Приведем некоторые примеры образования новых слов (или форм слов) посредством «внутренней флексии»:
• огласовка корня играет в санскрите важную роль при образовании прилагательных от существительных:
mitra «друг» - maitra «дружеский»; pura «город» - paura «городской»; deva «бог» - daiva «божественный» и т. п.
• также апофония активно используется при образовании инфинитива от глагольного корня:
nl - netum «вести»;
fru - frotum «слушать» и т. п.
• при образовании основы каузатива:
vac «говорить» - vacaya «понуждать говорить» likh «писать» - lekhaya «понуждать писать» и т. п. Помимо изменения огласовки корня, в санскрите происходят многочисленные фонетические изменения аффиксальных морфем при синтезе словоформ. Внешний облик каждой морфемы зависит от соседних морфем, т. е. от контекста, в котором выступает морфема. Это свойство (контекстная вариативность морфем) присуще всем индоевропейским языкам, но важность теоретического осмысления этой особенности индоевропейской морфологии стала очевидна после знакомства с санскритом, поскольку именно в санскрите вариативность морфем в словоформе представлена очень широко4.
Стоит заметить, что в санскрите в корне при образовании различных форм слова происходят чередования гласных, которые не вписываются в трехступенчатое чередование гласных санскрита. Так, при образовании страдательного причастия при помощи суффикса -ta происходят различного вида чередования гласных в корне: ma «мерять, измерять» - mita «измеренный»; stha «стоять» - sthita «стоявший» и т. п.
Помимо модификации корня при образовании словоформ имеют место различного рода сандхи на стыке морфем. Например, при образовании активного причастия настоящего времени от глагольного корня: kar + -ant > kuru + ant > kurvant «делающий».
Таким образом, Шлегель впервые четко сформулировал своеобразное грамматическое явление санскрита - способность выражать грамматическое значение чередованием звуков в корне. Эта яркая особенность древнеиндийского языка поразила европейских лингвистов, тем более что сходное явление немецкие языковеды могли наблюдать и в хорошо знакомых им языках (например, в древнегреческом, латин-
4 Постепенно благодаря теоретическому осмыслению подобных фактов и явно под влиянием индийской лингвистической традиции была сформирована особая лингвистическая дисциплина - морфонология.
ском и в германских языках): греч. Алую «говорить» - Aoyoq «слово, речь», лат. tego «покрывать» - toga «тога», англ. to sing - sang - sung «петь», нем. singen - sang - gesungen «петь» и др.5
Изменение гласных звуков корня, передающее различные грамматические значения, Шлегель назвал «флексией», а языки, для которых характерно это явление, - флективными. Шлегель восхищался внутренним устройством флективных языков, объявив их эстетически совершенными и органичными. Благодаря гибкости и изменчивости огласовки корня такие языки, по мнению Шлегеля, оказывались способными выражать самые сложные и вместе с тем необычайно ясные понятия и мысли.
Флективным языкам, демонстрирующим совершенный тип языкового устройства, Шлегель противопоставил языки без «внутренней флексии», выражающие грамматическое значение при помощи аффиксов - аффиксирующие. Слово в таких языках состоит из механически присоединенных морфем: неизменяемого корня и последовательности таких же неизменяемых, стандартных и однозначных суффиксов. Слово «составилось чисто механически (bloß mechanisch) посредством прицепленных слов и частиц (durch angehängte Worte und Partikeln), причем сам корень собственно остался неизменным и непроизводительным (die Wurzel selbst eigentlich unverändert und unfruchtbar bleibt)» [Schlegel, 1808: 41-42]. Разрозненные элементы, составляющие слово, могли соединяться различными способами, сохраняя при этом свою самостоятельность, а, следовательно, возможность разорвать ту связь, которая их соединяет. Связь между элементами механическая и более слабая, чем во флективных языках. «В языках, имеющих вместо флексии аффиксы, корни не есть плодородное семя (fruchtbarer Same), но лишь как бы груда атомов (ein Haufen Atome), которые ветер случайности легко может то разъединять, то соединять. Собственно говоря, связь между ними не может быть иной, как только чисто механической (bloß mechanischer), обусловленной внешним присоединением (durch äußere Anfügung). Этим языкам при самом их возникновении не хватает зачатка живого развития (einem Krim lebendiger Entfaltung)... и эти языки... всегда тяжелы (schwer), путаны (verworren) и часто особенно выделяются своим своенравно-произвольным, субъективно-странным и несовершенным характером (durch einen eigensinnig willkührlichen, subjektiv sonderbaren und mangelhaften Charakter)» [Schlegel, 1808: 51-52].
5 Сравнивая древние индоевропейские языки, Шлегель заявляет, что латинский и греческий для выражения падежных значений используют не только флексию, но и предлоги, в которых «индийское склонение не нуждается никогда». Подобные категоричные заявления Шлегеля способствовали тому, что языковеды стали с осторожностью относиться к его теориям, упрекая в поверхностном знании языков и в стремлении к излишне широким обобщениям.
Итак, именно наличие внутренних изменений, модификаций корня являлось, по Шлегелю, самым совершенным механизмом словоизменения и словообразования, который демонстрировал системный характер языка, проявляющийся в органической связи всех составляющих его элементов. Поскольку это архаичное устройство в наиболее чистом виде сохранилось в санскрите, Шлегель считал древнеиндийский язык тем источником, от которого произошли другие индоевропейские языки, в большей или меньшей степени сохранившие флексию. Некоторые индоевропейские языки (греческий, латинский и германские) использовали архаичный механизм для образования новых слов и форм. Другие индоевропейские языки потеряли чистоту языкового типа вследствие влияния на них соседних языков менее совершенного языкового типа6. К таким «испорченным» языкам, следуя логике, можно было отнести славянские языки7.
Вслед за Шлегелем немецкие лингвисты начала XIX в. считали способность языка выражать грамматическое значение посредством чередования звуков корня («внутреннюю флексию») высшим достижением языкового развития8.
Итак, Шлегель, глубоко убежденный в том, что путем разложения слов на составные элементы нельзя раскрыть тайну происхождения индоевропейского слова, выступал против стремления некоторых современных ему лингвистов (Леннепа, Шейда и др.) расчленять язык и сводить его к сумме отдельных элементов - корней (аффиксы же считались результатом позднейшего видоизменения корней). Шле-гель же был убежден, что слово возникло благодаря «органическому росту» корня9.
6 Шлегель писал: «Изысканная структура (die kunstreiche Struktur) легко утрачивается в результате стачивания в обычном употреблении...» [Schlegel Fr., 1808: 34].
7 Ученик Бодуэна де Куртенэ Николай Крушевский попытался показать важность чередований гласных корня для выражения грамматических значений на материале старославянского языка («К вопросу о гуне. Исследование в области старославянского вокализма» 1881). В названии работы Крушевский использует термин древнеиндийских грамматистов, обозначающий одну из ступеней чередования гласных санскрита. Автор пытается найти следы грамматических чередований в старославянском языке - огласовка корня на -о характерна для именных форм, а огласовка на -е/-и - для глагольных. Например:
воз // вез, нос // нес, ток // тек
мор // умереть
собор // собирать, собрать
гроб // погребать.
Анализируя подобные примеры, автор стремится воссоздать такую же стройную систему «внутренней флексии», какую мы находим в древнеиндийском языке.
8 Становление теории аблаута германских языков Я. Гримма («История немецкого языка» 1848 г.) происходило под влиянием изучения автором древнеиндийского языка и основных понятий индийской лингвистической традиции.
9 Шлегель пытался подтвердить свою гипотезу тем, что по сравнению с современными романскими языками латинский язык является, несомненно, более флективным, а архаичный санскрит, еще более флективный, чем латынь. Следо-
Эта теория происхождения индоевропейского слова была чрезвычайно популярна в начале XIX в. по нескольким причинам. Во-первых, теория обосновывала общее внутреннее устройство индоевропейских языков (как языков не только генетически родственных, но и типологически схожих), во-вторых, явилась порождением романтического мировоззрения и удачно вписывалась в общефилософскую картину осмысления действительности, сложившуюся в начале XIX в. в Германии.
Другая теория строения индоевропейского слова принадлежит основоположнику сравнительно-исторического языкознания Францу Боппу. Именно Бопп впервые предпринял системное сравнение глагольных форм некоторых индоевропейских языков, доказав тем самым их родство. Воодушевленный знаменитой работой Шлегеля («О языке и мудрости индийцев»), Бопп самостоятельно изучал древнеиндийский язык и в 1816 г. издал свою первую работу «О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германского языков» [Bopp, 1816]. В этом сочинении автор совершенно солидарен с Шлегелем в том, что внутреннее изменение корня представляет особый механизм слово- и формообразования в индоевропейских языках, однако здесь же он говорит (правда еще очень осторожно) о том, что словоформа в санскрите образуется не только путем апофонического чередования в корне, но и посредством присоединения отдельных частей слова - аффиксов. Там, где Шлегель видел два различных типа языков, Бопп искал их общее происхождение, стараясь показать, что флексии порождаются не внутренним, самопроизвольным и органическим развитием некоего исходного элемента, но являются самостоятельными частицами, присоединенными к корню. Так, в форме 1 лица единственного числа bhavami «я есть» глагольная флексия содержит звук m, который, по предположению Боппа, возник из личного местоимения mam «я». А форма 3 лица единственного числа bhavati «он есть» имеет во флексии звук t, который представляет осколок местоимения tam «он» и т.п. [Bopp, 1816: 147]. В этой работе Бопп пока еще учитывает апофонические изменения корня во флективных языках как важнейший этап синтеза словоформы, однако уже признает важным механизмом образования индоевропейского слова сложение разных корней.
вательно, чем древнее является индоевропейский язык, тем больше, по мнению Шлегеля, проявляется в нем способность использовать модификацию корня для выражения грамматического значения. Значит, первоначально индоевропейское слово органическим образом «вырастало» из корня, путем изменения его огласовки. Присоединение к корню аффиксальных морфем Шлегель, конечно, не мог отрицать, но считал, что этот процесс характеризует деградацию совершенного механизма индоевропейских языков.
Эту идею Бопп последовательно развивает в главной работе своей жизни - «Сравнительной грамматике»10 [Bopp, 1833], которую пишет в течение нескольких лет (с 1833 по 1852 г.). В предисловии к первому тому Бопп формулирует задачу исследования: «В этой книге я предлагаю дать сравнительное, охватывающее все родственные явления, описание организма языков (des Organismus der Sprachen), перечисленных в заглавии, исследование их физических и механических законов и происхождения форм, обозначающих грамматические отношения (des Ursprungs der die grammatischen Verhältnisse bezeichnenden)» [Bopp, 1833: III].
Именно в этой работе Бопп выдвинул новую теорию происхождения индоевропейского слова и решительно провозгласил принцип сложения элементов господствующим при формировании словоформы. По мнению Боппа, грамматика индоевропейских языков (или их организм) образуется путем соединения (сложения) различных корней. Основной принцип образования слов в таких языках - соединение глагольных и местоименных корней (der Verbindung von Verbal- und Pronominal-Wurzeln), а не путем внутренних изменений корня (durch bloße innere Modification der Wurzeln) [Bopp, 1833: 112]11.
Даже композиция «Сравнительной грамматики...» была подчинена главной идее Боппа - доказательству теории агглютинации. В главе «О корнях» автор подробно рассматривал неизменяемые исходные морфемы, которые объединялись в грамматически оформленную словоформу.
Краеугольным камнем теории Боппа явилось понятие корня и разработка классификации корней. Следуя древнеиндийским грамматистам, Бопп выделяет два типа корней как исходных элементов при построении слова. Основные положения своей теории индоев-
10 Первый том «Сравнительной грамматики» («Vergleichende Grammatik des Sanskrit, Zend, Griechischen, Lateinischen, Littauischen, Gothischen und Deutschen») вышел в 1833 г., а третий том - в 1852 г., однако уже в 1857 г. появился I том второго издания, переработанного и дополненного.
11 В «Сравнительной грамматике» Бопп резко полемизирует с гипотезой Шлегеля: «Под флексией Фридрих фон Шлегель понимает внутреннее изменение звука корня (die innere Veränderung des Wurzellauts), или внутреннюю модификацию корня (die innere Modification der Wurzel), противопоставляемые им внешнему присоединению (Anfügung von aussen). Но, если греческое SiSfflpi, 8юаю, Sffl9na6ps9a происходят от So или öffl, то чем другим могут быть формы pi, аю, 9r|a6ps6a как не очевидными внешними приставками к корню, внутри совсем неизменному, или измененному только в количестве гласного? Если, таким образом, под флексией должно понимать внутреннюю модификацию корня, то в санскритском, греческом и др. языках едва ли можно указать какую-нибудь флексию, за исключением редупликации, которая сама почерпается из материала корня. Но если б^абреба есть внутренняя модификация корня So лишь потому, что оно связано с ним, граничит с ним, составляет с ним одно целое, то с одинаковым правом можно было бы также и сущность моря и суши представить, как внутреннюю модификацию моря или наоборот» [Bopp, 1833: 110].
ропейских корней Бопп изложил в следующих словах: «В санскрите и родственных ему языках существуют два класса корней (zwei Klassen von Wurzeln); из одного, более многочисленного, возникают глаголы и имена (Verba und Nomina), которые находятся с глаголами в братских отношениях» [Bopp, 1833: 109]. При этом Бопп замечает, что глаголы и имена возникли из общего источника - от одних и тех же корней, которые традиционно называются глагольными корнями (Verbal-Wurzeln). «Из второго класса возникают местоимения, все древнейшие предлоги, союзы и частицы (Pronomina, alle Urpräpositionen, Conjunctionen und Partikeln); мы называем их "местоименными корнями" (Pronominawurzeln), так как они выражают местоименные понятия...» [Bopp, 1833: 109].
Итак, по мнению Боппа, слово в санскрите и других древних индоевропейских языках представляет собой соединение разного рода односложных корней: корней знаменательных слов (глаголов) и корней служебных слов (которые позднее превратились во флексии). Для доказательства этой гипотезы Бопп привлекает материал самых разных индоевропейских языков, поскольку некоторые языки могут терять старые флексии или сохранять их в искаженном виде. По его мнению, лучше всего возводятся глагольные окончания к личным местоимениям на материале санскрита (наиболее архаичного материала), поэтому санскрит и становится основой сопоставления.
Единственное число
Некоторые языки могут терять те или иные окончания (как, например, латинский в окончании 1 л. ед. ч.), поэтому для большей надежности сопоставления необходимо привлекать как можно больше
12 После того, как А.Х. Востоков «открыл тайну юсов», т.е. объяснил, что «юсами» в старославянском языке обозначались существовавшие когда-то носовые гласные, т. е. звуки, содержащие носовой, стало возможным восстановить и в старославянском окончании 1 л. ед. ч. и окончании 3 л. мн. ч. существовавшие когда-то носовые звуки.
Санскрит Латинский
Старославянский БЕРЖ12 БЕРЕШИ БЕРЕТЪ
1 лицо bharami audio
2 лицо bharasi audis
3 лицо bharati audit
Множественное число
1 лицо bharamas audimus
2 лицо bharatha auditis
3 лицо bharanti audiunt
БЕРЕМЪ БЕРЕТЕ БЕРЖТЪ
языков13. Эта теория Боппа получила название теории агглютинации (от лат. agglШinatio - «приклеивание»). Бопп пытается доказать, что все спрягаемые и склоняемые формы - результат агглютинации первоначально независимых корней.
Глагольные формы, например, образовывались путем присоединения к корню, имеющему лексическое значение, местоименных частиц или различных форм вспомогательного глагола «быть» (уег-Ъиш аЪз1;гас1;ит). Например, Шк + 8 = «я сказал», а + Шк + § + ат = а^ват, где 8 - потерявший самостоятельность вспомогательный глагол «быть» (санскр. аз-, лат. еБ-)14.
Большинство глагольных форм Бопп рассматривал как результат агглютинации разных корней: корня, несущего основное лексическое значение (именно от этого корня впоследствии образовались и глаголы, и имена), и корня глагола «быть» в разных грамматических формах. Например, в окончаниях латинского перфекта Бопп пытался обнаружить в том или ином виде формы вспомогательного глагола:
laudare «хвалить» esse
1 лицо laudavi fui
2 лицо laudavisti fuisti
3 лицо laudavit fuit
то же в формах футурума:
1 лицо laudabo ero
2 лицо laudabis eris
3 лицо laudabit erit
плюсквамперфекта:
1 лицо laudaveram ffueram
2 лицо laudaveras ffueras
3 лицо laudaverat fuerat
и т. п.
13 Бопп постоянно расширяет круг исследуемых языков: во втором томе первого издания появляются славянские языки, а во втором издании - армянский. Бопп доказал принадлежность албанского языка к индоевропейской семье. Бопп периодически издает собранный материал в виде отдельный статей в трудах Берлинской Академии наук с 1824 по 1831 г.
14 В предисловии к первой работе Бопп пишет: «Целью настоящего исследования является показать, как в спряжении древнеиндийского глагола определения отношений выражаются соответствующими видоизменениями корня и как иногда уегЪиш аЪБйаСиш сливается с основой в одно слово, а основа и вспомогательный глагол различаются в грамматических функциях глагола» [Ворр, 1816: 8].
Итак, последовательно разбирая все глагольные формы древних индоевропейских языков, Бопп настойчиво доказывал свою точку зрения об агглютинативном характере морфологической структуры индоевропейского слова.
Вслед за описанием происхождения глагольных форм Бопп ставит перед собой задачу провести соответствующий анализ именных форм. Но при разборе конкретных языковых фактов он продолжает следовать тому же методу и тем же идеям, которые получили воплощение уже в первом его труде, посвященном системе спряжения. Основу этого метода составляет расчленение грамматических форм на составные элементы, возводимые к ранее самостоятельным лексическим единицам. Падежные окончания Бопп также предлагает выводить из агглютинированных к именным основам местоимениям, предлогам и частицам. В частности, он впервые предлагает возводить окончание именительного падежа единственного числа -s (ср. санскр. vlkas «волк», литов. vilkas, лат. lupus, гот. wulfs) к указательному местоимению (ср. санскр. sa).
Трехтомная «Сравнительная грамматика» подчинена основной цели грамматического описания: «Флективное языковое устройство санскрита демонстрирует нам не только внутренние изменения корня, но и наделенные значением элементы, объяснить происхождение которых и призвана научная грамматика» [Bopp, 1833: 111].
Не случайно в центре исследования Боппа находится санскрит, который является основой сопоставления других языков индоевропейской семьи. Язык индийцев был, по мнению Боппа, древнейшим из дошедших до нашего времени индоевропейских языков и демонстрировал наиболее архаичный принцип образования словоформы15.
Согласно индийским грамматикам слово образовывалось от глагольного корня путем последовательного присоединения различных аффиксов. Соответственно и Бопп видит в индоевропейском слове результат комбинации нескольких сотен первоначальных корней с небольшим количеством аффиксальных элементов. Чтобы найти исходные элементы словоформы, Бопп, по его словам, «расчленяет» «организм языка», причем систематическое сравнение языков для него - «анатомия» языка. В этом построении, несомненно, сказы-
15 Исходные элементы, общие для всех родственных языков, претерпевали различные фонетические изменения под воздействием влиянием «механических» и «физических» (фонетических) законов. Отделившись от общего предка, индоевропейские языки развивались «ступенчато», все более отдаляясь от своего источника и подвергаясь при этом «порче».
Например, готский язык лучше сохранил систему спряжения, чем новогерманские, древнегреческий и латинский оказались ближе к санскриту, чем соседний с санскритом бенгальский язык, который, сохранив древний лексикон, резко изменил свою грамматику.
вается известная зависимость Боппа от индийской грамматической традиции (грамматика на санскрите ууакагапа - букв. «расчленение», «анализ»). Так, в знаменитой грамматике Панини - А^аёЬуау! «Вось-микнижие» словоформа создается в результате синтеза различных морфем, при этом присоединение каждой следующей морфемы означает новую ступень синтеза. Иногда словоформа представляет собой длинную цепочку следующих в определенном порядке морфем. При этом отсутствие морфемы в словоформе воспринимается как пропуск ступени синтеза, как элизия.
Например, образование глагольной формы настоящего времени 3 л. ед. ч. от корня ЬШ происходит по следующим правилам: к корню присоединяются личные глагольные окончания (ПК) (согласно правилу грамматики 3.4.113), однако при этом между корнем и окончанием, согласно правилу 3.1.68, вставляется элемент £аР (т. е. -а-). В результате получается цепочка:
ЬШ + ?аР+ ПК
Однако по правилу 7.3.84 последняя гласная корня I класса принимает вид guna, т. е. ЬШ > ЬИо + ?аР > ЬИо + а > ау (согласно правилу 6.1.78). К полученной таким образом основе присоединяются личные глагольные окончания - ПК В результате синтеза получается форма ЬИауай («он существует, становится»).
Древнеиндийские грамматики предлагали правила построения словоформы из отдельных морфем, причем главной морфемой при синтезе традиционно считался корень. Не случайно поэтому грамматику Панини сопровождает список корней санскритских слов - Dhаtu-раШа. Индийским грамматикам принадлежит честь первичной идеи о корне и собрания полной коллекции образовательных элементов их языка16 [Мюллер, 1891: 253].
Совершенно в духе теории агглютинации Боппа описывает процесс образования падежных форм Макс Мюллер. Он считает, что любой корень существует как основа для образования глаголов и имен. Например, от корня уиЛ - «бороться» можно образовать не только глагольные, но и именные формы (как существительное он означает борьбу, сражение). Мюллер пишет: «с присоединением к нему местного (локативного) элемента, находим уиЛ-1 «в сражении, в борьбе». Yudh также может означать «сражающийся, борец, воин», и с прибавлением другого местного указательного элемента мы находим «среди воинов». Но так как сражающийся или воин предполагает оружие, которым он сражается, которое также борец,
16 Санскритские грамматики привели все богатство своего языка к 1.706 корням, из которых произошли все слова санскрита [Мюллер, 1891: 3, 201].
то мы находим уиЛ с прибавкой еще другого местного указательного элемента, т. е. уиЛ-а, «с или через оружие» [Мюллер, 1891: 180]. Следуя завету Боппа, Мюллер пытается не только расчленить слово на составные элементы, но и объяснить их происхождение: «Сердце» по-санскритски значит Игё, «в сердце» - Здесь, как видно, окончание местного падежа есть просто краткое 1. Это краткое 1 есть указательный корень и, по всей вероятности тот самый, который в латинском произвел предлог т (в, на). Поэтому санскритское ЪгШ представляет первоначальное сложное, как бы "сердце-внутри"...» [Мюллер, 1891: 165].
Современники и последователи Боппа не сомневались в истинности выдвинутой им теории, в частности, Якоб Гримм считал глагол и личные местоимения «подлинными рычагами языка». Вильгельм Гумбольдт пишет в письме Боппу: «Вы убедительно доказали, что и санскрит образует свои грамматические формы только посредством агглютинации и что проводимое Фр. Шлегелем различие между языками, использующими агглютинацию и использующими флексию, есть, как я всегда и предполагал, заблуждение, возникшее из-за недостаточного знания языков» [Переписка., 2009: 32].
Тем не менее теория агглютинации Боппа так и не получила ни достойного подтверждения, ни окончательного опровержения, до сих пор это лишь яркая, завораживающая гипотеза о происхождении слова в индоевропейских языках. Опираясь на понятие корня - основной морфемы при словообразовании и словоизменении в грамматических трактатах древних индусов, Бопп впервые заговорил о роли корня в строении индоевропейского слова и о методе морфемного членения (анализа) словоформы17. Без сомнения, тенденция соединения простых исходных элементов в сложное целое при образовании слов в древних языках, была обнаружена с присущей Боппу гениальной прозорливостью. Однако сведение разнообразных механизмов порождения новых слов и форм слов к механическому процессу присоединения неизменяемых элементов, очевидно, упрощала реальную картину. Полностью поддерживая теорию Боппа, великий Гумбольдт тем не менее замечает: «возникновение системы склонения невозможно интерпретировать как процесс единообразный» [Переписка., 2009: 35]. Открытие явлений переразложения основ в фузийных языках продемонстрировало наивность представления о возможности построения всего многообразия форм индоевропейского словообразования и словоизменения по универсальной схеме.
17 Даже композиция «Сравнительной грамматики.» была подчинена главной идее Боппа - доказательству теории агглютинации. В главе «О корнях» автор подробно рассматривал неизменяемые исходные морфемы, которые объединялись в грамматически оформленную словоформу.
Список литературы
Дельбрюк Б. Введение в изучение языка. Из истории и методологии сравнительного языкознания. 3-е изд. М., 2010.
Десницкая А.В. Лингвистические взгляды братьев Шлегель и их роль в формировании исторического языкознания // Понимание историзма и развития в языкознании первой половины XIX в. / Под ред. А.В. Десницкой. Л., 1984. С. 54-104.
Десницкая А.В. Франц Бопп - основоположник сравнительно-исторического языкознания // Понимание историзма и развития в языкознании первой половины XIX в. / Под ред. А.В. Десницкой). Л., 1984. С. 105-125.
Гумбольдт Вильгельм фон Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2001.
Мюллер М. Наука о мысли. СПб., 1891.
Переписка Франца Боппа и Вильгельма фон Гумбольдта / Пер. с нем. А.В. Блинова. М., 2009.
Böhtlingk O. Pänini's Grammatik. Leipzig, 1887.
Ворр Fr. Über das Conjugationssystem der Sanskritsprache in Vergleichung mit jenem der griechischen, lateinischen, persischen und germanischen Sprachen. Frankfurt am Main, 1816.
Bopp Fr. Vergleichende Grammatik des Sanskrit, Zend, Griechischen, Lateinischen, Littauischen, Gothischen und Deutschen. Berlin, 1833.
Schlegel Fr. Über die Sprache und Weisheit der Indier, Heidelberg, 1808.
Сведения об авторе: Волошина Оксана Анатольевна, канд. филол. наук, доцент кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филол. ф-та МГУ
имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
