CC BY
204
Примечания
1 См.: Голомидова М.В. Искусственная номинация в русской ономастике: Дис. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 1998. С. 241.
2 О номинациях подобного типа Р.И. Козлов пишет следующим образом: «ЭУ [эргоурбонимы], указывающие на оптативные характеристики субъекта номинации <...>, часто символически отражают род деятельности владельца ЛКП [локализованного частного предприятия] через понятие, семантически сходное с реальным названием его профессии или специализации». См.: Козлов Р.И. Эргоурбонимы как новый разряд городской ономастики: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2000. С. 17.
3 См.: Голомидова М.В. Указ. соч. С. 234-235.
4 Об этом же пишет Д.Н. Шмелев: «.во многих случаях “перенесение наименований” охватывает в первую очередь те слои лексики, которые в данный исторический момент соотнесены с наиболее актуальными для общества реальными явлениями». См.: Шмелев Д.Н. Введение // Способы номинации в современном русском языке. М., 1982. С. 40.
5 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1994. С. 40.
6 Там же. С. 337.
7 См.: Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. ст. М., 2000. С. 147-148.
8 В качестве материала нами были использованы данные М.В. Голомидовой, содержащиеся в ее диссертации.
А.Д. Соловьёва
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ В ПУБЛИЦИСТИКЕ В.М. ШУКШИНА
Публицистика В. М. Шукшина относится к последним десяти годам его творческой жизни - 60 - 70-м годам ХХ века. Она не представляет собой отдельное, самоцельное творчество - он писал для газет, журналов с целью объяснить свои позиции в литературе и киноискусстве, свои взгляды на некоторые социально-общественные явления.
Почти все 33 статьи объединяются искренним интересом, многие - болью к небольшому кругу проблем, которые Шукшин считал для себя главными: взаимоотношения современной для него литературы и кино, взаимоотношения города и деревни («Куда же всё-таки идёт деревня?»), роль интеллигенции в деревне. В данной статье представлены комментарии к языковому материалу нескольких публицистических работ В. Шукшина, посвящённых названным проблемам. Кроме этого, Шукшин размышлял в публицистических работах о народном герое (любимом персонаже истории - Степане Разине), о творчестве других писателей и деятелей кино (В. Белова, А. Скалона, М.И. Ромма, М. Хуциева).
Как отмечают исследователи литературного творчества В. Шукшина, в художественных произведениях он исповедовал отказ от авторской оценки своих персонажей: Шукшин не навязывал своей авторской позиции, «он отказался от авторитетного слова, внеся в прозу истинную полифонию голосов, версий бытия, рождаемых самой жизнью в слове рассказчика-свидетеля, в диалогах персонажей»1. Читатель Шукшина сам должен делать оценки, выводы: каков персонаж? кто прав? что нравственно? что безнравственно? что духовно? что бездуховно? Что с нами происходит? Но в публицистике Шукшин проявляет себя как полемист, жёстко отстаивающий свои позиции в литературном и кинематографическом процессах, во взглядах на современное ему общество.
Шукшин считал: самое главное, что думающий читатель и зритель ждёт от автора, -это правда. Два понятия - Правда и Нравственность - у Шукшина стоят рядом:
«Правда труженика и правда паразита, правда добра и правда зла - это и есть, пожалуй, предмет истинного искусства. И это есть высшая Нравственность, которая и есть Правда» («Нравственность есть Правда»).
Публицистическое произведение всегда направлено определённому адресату. Адресат В. Шукшина - читатели его произведений, зрители его фильмов, из которых далеко не все понимали и принимали его персонажей, его отношения к теме произведения. Шукшин не отметал с порога мнений своих оппонентов, он пробивался к своему читателю, зрителю. Интонация этих статей - это интонация беседы, искреннего разговора. Он искренне не понимал, почему в его персонажах отмечают прежде всего грубость, чаще всего такие обвинения ему предъявляли женщины-критики («тёти в штанах»). Шукшин парирует:
«Если бы мои “мужики” не были бы грубыми, они не были бы нежными» («Нравственность есть Правда»).
В языковом фонде произведений В. Шукшина фразеология представлена очень богато: это 5594 единицы, разнообразных по структуре, семантическим и грамматическим свойствам. Фразеологизм - это раздельно оформленная единица языка, имеющая целостное значение для обозначения одного понятия, постоянный (или относительно постоянный) состав и закреплённую синтаксическую функцию2.
В произведениях одного автора обязателен состав узуальных языковых единиц, без которых невозможно восприятие текста читателями. В идиостиле В. Шукшина узуальные единицы преобладают по сравнению с авторскими употреблениями, это фразеологизмы восстановить в правах, двигаться вперёд, махнуть рукой, на сон грядущий, обойдённый вниманием, обретать силы, открыть глаза, открыть свою душу, познавать само себя, посадить в лужу, приложить свои силы, просить выхода, прямо смотреть в глаза (правде), рот открыть, сделать своё дело, скулы воротит, служить примером, со спокойной душой и др.
Наиболее заметно языковое новаторство Шукшина в публицистике. Причины авторских изменений, обновления в языковом (речевом) составе всегда сводятся к отсутствию в узусе необходимых номинаций для оформления авторского отношения, авторской оценки какого-либо явления.
Наибольшее количество авторских фразеологизмов отмечено в публицистических работах В. Шукшина о творчестве в литературе и киноискусстве. Своё неприятие шаблонов, стандартов в искусстве Шукшин передаёт целым рядом фразеологизмов, выражающих понятие «писать стандартно, конъюнктурно»: выделывать ногами кренделя, на общие фразы выскочить, нарабатывать инерцию, отмолотить норму, рука летит по бумаге, сработала привычка и др.
«Я, боюсь, тут на общие фразы выскочу и отмолочу норму» («Вопросы самому себе»): на общие фразы выскочить - «написать о хорошо известном, знакомом всем», отмолотить норму - «написать так, как ожидает кто-либо (читатель)». Шукшин убеждён, что конъюнктурное писание для самого автора не проходит бесследно:
«Истинная литература за такие штуки бьёт кованым копытом по голове» («Средства литературы и средства кино»): бить кованым копытом по голове — «жестоко мстить». Всё удобное мешает искусству, и потому «Нельзя, чтобы авторская воля наводила фокус на те только явления жизни, которые она найдёт более удобными для самовыявления» («Нравственность есть Правда»). Здесь научный и технический термин Шукшин использует с обновлённым содержанием: наводить фокус — «выделять, привлекать особое внимание к чему-либо».
Шукшин не боится признаться в том, что ему не всегда удавалось отходить от схем в изображении персонажей. В киносценарии «Брат мой.» (в прокате - фильм «Странные люди») стандартная схема взаимоотношений братьев («положительного» Сени, живущего в селе, и «отрицательного» Ивана, уехавшего в город) с самого начала предопределяет развитие событий:
«Всё сразу ясно. Дальше схема продолжает гнуть меня в бараний рог. Силы расставлены, рука летит по бумаге, сталкивая героев, слегка путая сюжет (современно!)» («Нравственность есть Правда»): узуальный фразеологизм гнуть в бараний рог «подавлять, подчинять» контекстно связан с двумя авторскими единицами - силы расставлены «(что-либо) делается по определённому плану» и рука летит по бумаге «(кому-либо) пишется легко, без усилий». Ниже Шукшин пишет: «Ясам себя высек, почаще надо останавливать руку, а то она нарабатывает инерцию» (Там же). Нарабатывать инерцию -«использовать что-либо привычное, закреплять что-либо». Если не остановиться вовремя, пойдёт «ещё один недоносок» шагать по экранам (Там же). В те годы фразеологизм шагать по экранам обозначал «показываться, демонстрироваться» только по отношению к «настоящим произведениям соцреализма» - фильмам, идеологически безукоризненным.
В годы торжества шаблонов и стандартов в литературе и кино не идти на поводу стандартных схем, к которым читатель и зритель привыкают и которых ждут от автора, - значит сознательно встать на тяжкий путь непонимания и даже отлучения от любимой работы. Но ломать себя в угоду читателю (зрителю) и тем, от кого автор зависим, безнравственно, недостойно: «Стыдно выделывать ногами кренделя, когда народу плохо» («Вопросы самому себе»). Выделывать ногами кренделя — «развлекать (читателя)». Развлекать, веселить - это другие профессии, литератор же должен отразить своё время, открыть глаза современникам на самое главное в этом времени: «Человек просто талантливый - этот совершенно точно отразит своё время <...>, быть может, сам того не поймёт, но откроет глаза мыслящим и умным» («Нравственность есть Правда»); назначение литератора Шукшин выразил двумя узуальными фразеологизмами, употребив их словарные значения: отразить своё время «понять основные процессы, тенденции эпохи» и открыть глаза «помочь понять что-либо кому-либо».
В такое время, предлагает Шукшин, нужно искать спасения в русской культуре: классики русской литературы - А. Пушкин, М. Лермонтов, Л. Толстой, А. Чехов - сделали своё дело, они рассказали Правду:
«Какой головокружительной, опасной кручей шли они. И вся жизнь их - путь в неведомое» («Нравственность есть Правда»). В цитате две авторские единицы: кручей идти -вариант узуального фразеологизма идти по краю «рисковать, не бояться опасностей», путь в неведомое - перифраза из Маяковского «Поэзия - езда в незнаемое».
Полемичность, публицистическая заострённость Шукшина обнаруживается в том, кого он считает героем нашего времени (тема бесконечных дискуссий).
«Теперь предстоит самое странное и рискованное: провести параллель. Герой нашего времени - это всегда «дурачок», в котором наиболее выразительным образом живёт его время, правда его времени» («Нравственность есть Правда»). Употребление узуального фразеологизма провести параллель («сопоставить, сравнить») в таком контексте - в сопоставлении понятий герой и дурачок - было не просто рискованно, но безумно: в литературе и кино героями могли быть только строители коммунизма. «Есть на Руси ещё один тип человека, в котором время, правда времени, вопиет так же неистово, как в гении, так же нетерпеливо, как в талантливом, так же потаённо и неистребимо, как в мыслящем и умном... Человек этот - дурачок» (Там же). «Дурачок», чудик, человек не от мира сего («духовно богатый») - любимый персонаж, введённый в литературу Шукшиным.
Агитационные образы «положительных героев», которые должны были служить примером, отвращают настоящего читателя и зрителя от искусства: «Такая “агитация положительным героем ” бьёт нас другим концом! И ещё как бьёт!» (Там же). Бить другим концом - «приводить к обратному, нежелательному результату». Как считал сам Шукшин, подобное произошло с его сценарием «Живёт такой парень»: «Мне надо было подмахнуть
парню героический поступок» («Вопросы самому себе») - подмахнуть (героический) поступок значит «описать что-либо выдающееся, героическое».
Большинство профессиональных критиков было беспощадно в оценке литературных и киноработ В. Шукшина («мелкотемье», «не знает современной деревни» и т.п.). Такую критику Шукшин воспринимал обострённо, но чаще был ироничен:
«Меня особенно возмутил т. Высоцкий (я его тоже возмутил). Так прямо и махает красным карандашом - хошь не хошь - клони грешную голову» (Архив. Письмо Н.Н. Яновскому). Неприятие такой критики Шукшиным выразилось во фразеологизме махать красным карандашом («резко критиковать, отвергать») с просторечным компонентом махает и в сочетаемости этой единицы с другими фразеологизмами хошь не хошь («обязательно, непременно»), клонить грешную голову («каяться, признавать грехи, ошибки»).
Ещё более жестокой была государственная цензура, и отношение к ней Шукшин выразил очень жёстко:
«Так случилось, что умному, деятельному негде приложить свои силы и разум -сильные мира идиоты не нуждаются в нём, напротив, он мешает им. Нельзя рта раскрыть - грубая ладонь жандарма сразу закроет его. (Хорошо, если только закроет, а то и по зубам треснет)» («Нравственность есть Правда»). Узуальный фразеологизм сильные мира сего («правящие силы, влиятельные в обществе люди») Шукшин использует в вариантой форме, замещая местоимённый компонент сего существительным с резкоотрицательной оценочностью идиоты; центром этого высказывания становится авторская единица грубая ладонь жандарма («цензура, запрет на творческую самостоятельность»); эти две силы, давящие на художника, - правители и их слуги-надзиратели за культурой - объединены, даже графически в тексте поданы одинаково. Противопоставление этим силам «:умных и деятельных» содержится не только в этих номинациях (умные, деятельные -сильные мира идиоты, грубая ладонь жандарма), но и в противопоставлении действий: фразеологизм приложить свои силы и разум (Шукшин обновляет инвариантную форму фразеологизма приложить свои силы за счёт однородного компонента разум) «работать творчески, создавать ценности», но в этих условиях (нельзя) рта раскрыть («попытаться высказаться») - закрыть его (рот) («запретить»), по зубам треснуть («наказать, оскорбить, унизить»).
В статьях о деревне, о взаимоотношениях города и деревни Шукшин чаще всего анализирует причины культурного отставания деревни, пишет о потребности деревни в образованных молодых людях. В деревне мало книг - нужны огромные тиражи:
«Но надо представить себе, какая это зияющая утроба - деревня» («Вопросы самому себе»). Авторская единица зияющая утроба («кто-, что-либо, нуждающееся в постоянной помощи (культурной, духовной)») образована на основе узуального фразеологизма ненасытная утроба «обжора, человек, постоянно нуждающийся в пище»; деревня же очень нуждается в духовной пище. Но пока, как отмечает Шукшин, деревню покидает молодёжь (поднимаются и уходят с земли отцов, покидают гнёзда); «Деревня: запустение - гармонь никого не ищет» («Вопросы самому себе»). Авторский фразеологизм никого не ищет - перифраз строчки из песни «Одинокая гармонь». Ушедшие в город молодые люди ничего не приобретают в нём, не умея противостоять внешним приметам «культурной» жизни:
«<Илья> очерствел в городе, прихватил жестокой житейский “мудрости” современного городского мещанства (“надо хитрей быть ”, “не открывай всем свою душу ” -ткнут пальцем, сделают больно)» («Нравственность есть Правда»). Фразеологизм открывать душу («быть искренним, доверчивым» - в контексте отрицательная частица не входит во фразеологизм) отражает исконную природу деревенского жителя и этим отли-
чает его от мещанина. В деревне, считает Шукшин, нет мещанства - дискуссий на темы мещанства в 60-е годы было очень много, и Шукшин был, по словам Л.А. Аннинского, «склонен в тот период к полемически крайним формулировкам»3.
Мещанство, по мнению Шукшина, - зло, которое истребляет истинную культуру, духовность:
«Мещанин - существо, лишённое беспокойства, способное слюнявить карандаш и раскрашивать, беспрерывно. Судорожными движениями сокращающееся в сторону “сладкой жизни ”. Производитель культурного суррогата. Существо крайне напыщенное и самодовольное» («Вопросы самому себе»). Устойчивая единица сладкая жизнь («представления, мечты о богатой, безбедной жизни»), появившаяся в русском языке после выхода фильма Ф.Феллини, в тексте Шукшина употребляется как обозначение мещанского представления о смысле существования человека.
Деревня, родина для Шукшина - святые понятия, и самые нежные, пронзительные публицистические строки посвящены им:
«... Сердце лизнёт до боли при слове “Алтай”» («Слово о “малой родине”»); сочетающиеся два фразеологизма - сердце лизнуть «нежно, ласково воздействовать на кого-либо» и до боли «очень, сильно» - передают трогательную любовь к малой родине.
«Я думаю, что русского человека во многом выручает сознание вот этого - есть ещё куда отступать, есть где отдышаться, собраться с духом. И какая-то огромная мощь чудится мне там, на родине. Какая-то животворная сила, которой надо коснуться, чтобы обрести утраченный напор в крови» («Слово о “малой родине”»). Оба выделенных фразеологизма-синонима объединяются понятием «восстановить силы, подготовиться к активной жизни». Память о родине нужна Шукшину, «чтобы постоянно ощущать в себе житейский “запас прочности”: всегда есть куда вернуться, если станет невмоготу» (Там же) Контекстная антонимия фразеологизмов запас прочности «необходимые физические и духовные силы», образованном на основе технического термина, и стать невмоготу «(кому-либо) трудно, невозможно что-либо преодолеть, перебороть» отражает сложные жизненные и творческие обстоятельства Шукшина.
Желание окончательно поселиться в деревне в последние годы преследовало Шукшина, он признавал свою раздвоенность:
«Так у меня вышло к сорока годам, что я - ни городской до конца, ни деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это не между двух стульев. А скорее так: одна нога на берегу, другая - в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде страшновато. Долго в таком состоянии пребывать нельзя, я знаю - упадёшь» («Монолог на лестнице»). Узуальный фразеологизм сидеть между двух стульев (на двух стульях) в тексте Шукшина представлен в эллиптированном варианте со значением «сложное, противоречивое положение, состояние у кого-либо», более экспрессивном, с ситуативно оправданным сокращением глагольного компонента.
Тема интеллигенции, её роли в обществе постоянна в публицистике Шукшина - или как основная, или как сопутствующая. Словосочетание интеллигент духа («Монолог на лестнице») у него наполнен особым содержанием, истоки которого - в доброте:
«Сознаю, что выразился несколько красиво и не совсем самостоятельно («аристократы духа» уже были) <...> Вот что это такое: это очень хороший человек. Деревенские старик и мальчик остановились и поздоровались с незнакомым. Я их не знаю и не захлёбываюсь сразу от восторга: «Вот они, настоящие хорошие люди!» Нет, я поздоровался и - по привычке думать - думаю: откуда это у них? Положим, мальчику сказал учитель: «Надо здороваться со всеми». А этот, седой-то?.. Ведь жизнь прожил, устал, наработался, навоевался, наголодался - всякое было. Но неистребимо живёт в нём вот это бескорыстие - «дай вам бог здоровья!» Так просто, от доброты душевной».
Интеллигент, по мнению Шукшина, тот, кто восстановит слабого и беззащитного в правах человека, кто не захочет подпеть могучему басу сильного мира сего, кто хочет приложить свои силы и разум.
«Это и тихий домик Циолковского, где Труд не искал славы» («Монолог на лестнице»).
Интеллигент помогает обществу познавать само себя:
«Общество, познавая само себя - обретает силы, движется вперёд» (Там же).
От назидательности публицистические статьи Шукшина оберегают его искренность и ирония, он не стремится всех переубедить, он объясняет свои взгляды: «_от моей головы пошло сияние - такой бы я вдруг сделался умный...» (Там же).
Создание новых фразеологических единиц в публицистике отвечало требованиям
В. Шукшина отстаивать свои эстетические и литературные позиции нешаблонными, неза-тёртыми языковыми средствами. В текстах эти новые единицы выполняют функцию авторской оценки явлений, персонажей. Шукшин был одним из тех писателей, кто повлиял на развитие публицистики, на изменение, обогащение её словаря, разрушая стандарты.
Примечания
1 Рыбальченко Т.Л. Вступление // Творчество В.М. Шукшина в современном мире. Барнаул: Изд-во Ал-тайск. гос. ун-та, 1999. С. 4.
2 См.: Чепасова А.М. Семантические и грамматические свойства фразеологизмов. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ин-та, 1983.
3 Аннинский Л. А. Вопросы самому себе / Сост. Л.Н. Федосеева-Шукшина; Предисл. Л. А. Аннинского. М.: Мол. гвардия, 1981. С. 20.
О. В. Демидов
ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В СМИ (на примере политического журналистского дискурса)
В настоящее время как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике одним из приоритетных и активно разрабатываемых направлений является изучение прагматического аспекта языка, когда в центр исследования ставится отношение между языковым знаком и носителями языка. Языковой знак используется людьми как способ воздействия. В первую очередь это касается лексики.
Ярким проявлением языковой прагматики можно считать инвективную стратегию, которая часто используется в современных журналистских текстах. «...В основе инвективно-го общения лежит стремление понизить социальный статус адресата или уровень его самооценки, нанести моральный урон. Во вторую очередь, через оскорбление и обиду может преследоваться практическая цель - добиться изменения поведения адресата»1.
Инвективную лексику относят к «лексике, характеризующей отношение говорящего к предмету речи» , то есть его оценку этого предмета. Н.Д. Арутюнова считает оценку «наиболее ярким представителем прагматического значения»3. Чтобы выразить свое отрицательное отношение к предмету речи, в политических журналистских текстах часто прибегают к инвективе. Так, Л.П. Крысин указывает на огрубление речи как одну из тенденций современной русской речи .
Всё это позволяет считать инвективную проблематику одной из важных и интересных на современном этапе развития русистики, тем более, что до сих пор не создана теория,
