CC BY
36
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ LANGUAGE AND CULTURE STUDIES
УДК 81'373.7/
Институт лингвистических
исследований РАН
кандидат филологических наук,
научный сотрудник
Андрианова Д.В.
Россия, г. Санкт-Петербург,
The Institute of linguistic studies (RAS) PhD, Research assistant, Andrianova D. V. Russia, Saint-Petersburg
tel. +7 999 205 75 93
e-mail: [email protected]
тел. +7 999 205 75 93
e-mail: [email protected]
Д. В. Андрианова
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ С ИМЕНАМИ СОБСТВЕННЫМИ В НИЖНЕПЕЧЕРСКИХ ГОВОРАХ (ПО МАТЕРИАЛАМ «ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ РУССКИХ ГОВОРОВ НИЖНЕЙ ПЕЧОРЫ» Н.А. СТАВШИНОЙ)
В статье анализируются фразеологизированные устойчивые обороты, включающими имена собственные. Материалом для исследования послужил «Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры» Н.А. Ставшиной. Актуальность выбранной темы обусловлена необходимостью более активного включения в научный обиход диалектной фразеологии, которая проясняет многие вопросы, решение которых невозможно в рамках фразеологии литературного языка. В статье ставится вопрос о роли имени собственного во фразеологизме, проводится классификация материала для выявления основных типов онимов. Наиболее подробно рассмотрены фразеологические хрононимы, библеизмы, антропонимы, окказионализмы, топонимы, а также они-мы, роль которых сводится к роли асемантичного вспомогательного компонента рифмопары для компонента фразеологизма, несущего основную смысловую нагрузку оборота. Проведенный анализ нижнепечерских устойчивых оборотов с именами собственными подтверждает общефразеологическую специфику диффузной оценочной характеристики, причем в большинстве случаев компонент - имя собственное является носителем этого фразеологического значения. Эти данные ставят сложный вопрос о том, приобретает ли это имя соответствующее переносное значение до момента фразеологизации или уже в рамках фразеологизированного оборота. Региональная специфика нижнепечерских фразеологизмов наиболее явственно прослеживается на примерах топонимов, которые фактически являются языковыми эндемиками этой местности, но сопоставление с известными устойчивыми оборотами показывает, что они обычно построены по распространенным фразеомоделям, и их значение соответствует общей фразеологической логике.
Ключевые слова: фразеология, диалектная фразеология русского языка, ономастика, библеизм, хроно-ним, антропоним, топоним.
The article considers idioms and proverbs with onyms. The research is based on the "Phraseological dictionary of Russian dialects of Nizhnaja Pechora" by N.A. Stavshina. The subject of the article is supposed to be important for
D.V. Andrianova
IDIOMS AND PROVERBS WITH ONYMS IN THE NIZHNAJA PECHORA DIALECTS (BASED ON THE PHRASEOLOGICAL DICTIONARY OF THE RUSSIAN DIALECTS OF NIZHNAJA PECHORA BY N.A. STAVSHINA)
© Андрианова Д.В., 2019
more active inclusion of dialect phraseology in scientific usage, because there is plenty of issues that cannot be researched properly within the framework of the phraseology of the literary language. The article raises the question of the role of onyms in phraseology, classifies the material to identify the main types of onyms. The article presents phraseological chrononyms, biblicalisms, anthroponyms, occasionalisms, toponyms, and also onyms, the role of which is reduced to the role of the asemantic auxiliary component of the rhyme pair for the phraseological component that carries the main semantic point of the idiom. The analysis of the dialectal proverbs and idioms of Nizhnaja Pechora including onyms confirms the general phraseological specific, when the meaning is mostly generalized and evaluative. The point is that onym as a component is mainly the carrier of this phraseological meaning. These data leads to the difficult question, whether the name acquires the corresponding figurative meaning until the moment of phraseologization or it gains it within the framework of the phraseological unit. The regional specificity of Nizhnaja Pechera phraseology is most clearly traced on examples of toponyms, which are actually language endemics of this region, but comparison with well-known stable units shows that they are usually built on common phrase models, and their meaning corresponds to the general phraseological logic.
Key words: phraseology, dialect phraseology of the Russian language, onomastics, biblicalism, chrononym, anthroponym, toponym.
Имена собственные (далее ИС) в составе фразеологизмов и паремий, а также сами паремии и фразеологические единицы (далее ФЕ), включающие ИС, и даже ИС как ФЕ активно исследуются современными лингвистами (Л.П. Дядечко, М.Л. Ковшова, В.М. Мокиенко, Л И. Ройзензон, В. Хлебда и мн. др.). Особое внимание ученые уделяют вопросам этимологии, статуса имени собственного в качестве компонента паремии, соотношения национального и интернационального во фразеологизмах с ИС и проч. Как отмечают исследователи, «значение отономастической фразеологии тем важнее, что она обычно отражает не только национальную самобытность именослова того или иного народа, но и через колоритные имена сообщает о своеобразных обычаях, способе мышления, истории и мифологии последнего» [1; 208]. В этой связи большое значение для получения более достоверных, полных и подробных данных об ИС в паремиологии и фразеологии имеет изучение этих единиц в русских диалектах, где они представлены во всей полноте своих вариантов.
Материалом настоящей работы являются обороты с ИС, включеннные в «Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры» в 2 томах, составленный Н.А. Ставшиной и изданный в 2008 году.
В круг исследуемых единиц автор словаря включает не только идиомы и фразеологизмы в строгом смысле слова [2; 5], но также и фразеологизмы в широком смысле (А.В. Кунин, С.И. Ожегов, А.Д. Соловьёва и др.). Включение в словник выражений, которые часто называют «иными устойчивыми словосочетаниями» и «сопредельными конструкциями» [3, т. 1; c. 6-7] обусловлено задачей наиболее полно зафиксироватьвсе живые в нижнепечорских говорах обороты. Таким образом, вслед за автором словаряв материалы для настоящего исследования включены как идиомы, так и пословицы, неоднословные профессионализмы, обозначения растений, бытовые наименования и проч.
Объемную и в достаточной степени однородную группу составляют так называемые хрононимы, то есть конструкции с ИС, которые в народном календаре обозначают тот или иной день в году. Например: Аграфенины купальники (Ст. 23/11), Аксенья-полузимница (Ст. 23/1). Василий зимний (Ст. 120/1), Василий Летний (Ст. 120/1), Васильев день (Ст. 120/1), Вёшный Микола (Никола) (Ст. 128/1), Георгиев день (Ст. 165/1), Егорьев день (Ст. 231/1), Иван (Иванов) день (Ст. 277/1), Иван-Колдовник (Ст. 277/1), Иван-травник (Ст. 277/1), Иван Постный (Ст. 278/1), Ильин день (Ст. 291/1), Илья Пророк (Ст. 291/1), Касьян год (Ст. 343/1), Кузьмы-Демьяны (Ст. 373/1), Николин (Миколин) день (Ст. 121/2), Петров день (Ст. 165/2), Петр Солнцеворот (Ст. 168/2), Прасковья-грязниха (Ст. 211/2), Прокопьев день (Ст. 219/2),
1 Здесь и далее в скобках после оборота следует указание номера страницы и через дробь номера тома словаря.
62
Спиридонов день (Ст. 306/2), Фомино воскресенье (Ст. 360/2)и др.Как видно из приведенного перечня, обычно ИС в этих сочетаниях представляет собой «обрусевший» вариант имени святого, часто имеющий коннотацию с народными приметами, обычаями, не всегда христианскими по своей сути. Так, Прасковья-грязниха отмечается 27 октября по новому стилю. Прасковья-грязниха - это Преподобная Параскева, «празднуется в самое грязное время, когда морозов больших еще нету, а снегом уже порошит, и снова тает, потому и такое название празднику» (Ст. 211/2). Иванов день иначе называют Иван-Травник, потому что «против Ивана-травника собирали лечебные травы», а также потому, что у борогодской травы «в Иванов день бывает самый хороший цвет» (Ст. 277/1). Аграфенины купальники - день мученицы Агриппины, отмечаемый 6 июля по новому стилю. «Считалось, что с этого дня можно в реке купаться» (Ст. 23/1). Пётр Солнцеворот - название дня апостолов Петра и Павла, который празднуется 12 июля по новому стилю, «а называется он так потому, что солнце поворачивается на зиму» (Ст. 168/2).
Подобным образом строятся наименования постов и связанных с ними обычаев: Петрово говенье, Петров пост (Ст. 165/2), Варить/сварить (печь, справлять) Петровщину -«отмечать наступление Петрова дня народным гуляньем с приготовлением ритуальных блюд - каши и блинов» (Ст. 166/2); Филиппов пост (Ст. 359/2), Филиппово заговене(заговенье) -«1. Последний день перед Рождественским (Филипповым) постом. 2. Рождественский пост» (Ст. 359/2).
Помимо обозначения дней и постов по имени святых христианское наследие проявляется во ФЕОткрыть Иордан - «прорубить прорубь для полоскания белья» (Ст. 292/2); Запускной Иордан (Йордан) - «прорубь, в которую опускают сеть при подледном лове рыбы» (Ст. 260/1); Как за Петром Павел-«следовать за кем-л., подражать кому-л.» (Ст. 307/1), Что Павлу, что Петру, что брюху, что хребту; Что для Павла, то для Петра, что для брюха, то для горба - «все равно, что будет, то и будет» (Ст. 394/2); Христос ногой ступил - «о густом, наваристом супе» (Ст. 374/2) и некоторые др. Эти немногочисленные фразеологизмы не являются кальками из Библии, но благодаря библейским коннотациям входящие в их состав «личные имена служат индексами (адресами) информации, которой владеет в той или иной степени носитель языка (участник коммуникации)» [4; с. 232]. Характерно также, что если образы-символы Иордан и Христос остаются в контексте фразеологизма носителями метафорических христианских смыслов, то пара Пётр-Павел вследствие фразеологической «обкатки» теряет свою библейскую семантическую составляющую и эта пара персонажей приобретает в паремиологическом дискурсе значение 'подобные', 'что один, что другой'. Интересно также, что похожую смысловую «девальвацию» пара Пётр-Павел проживает не только в русском, но других славянских, германских, финно-угорских языках [5; с. 54-55].
Помимо ИС, которые отчетливо ощущаются как библейские, аппелятивации подвержены также условно русские имена. Например: Акулина (Акулинова) немощь (немочь) - «Ирон. Лень, нежелание работать» (Ст. 23/1), Алёха (Ванька, Васька, Никитка) Сельский «Хвастун» (Ст. 23/1), Дождь дождит - Фома сено косит, дождь перестал - Фома под кустик стал -"о бестолковом, неумелом человеке" (Ст. 219/1), Как запечный Ивашка - «Шутл., пренебр. О нелюдимом, избегающем общества человеке» (Ст. 308/1), Тюха-Пантюха [да Иван] -ржаной сноп, Тюха-Пантюха да Иван-Колупай- «Презр. Говорится о неумелых и ленивых людях» (Ст. 339-340/2), У Ерёмы лодка с дыркой, у Фомы челнок без дна- «Ирон. Об одинаково бесхозяйственных и ленивых людях» (Ст. 343/2), В дому у Макара кошка, комар да мошка - «Ничего нет» (Ст. 71/1), Не мели Емеля, не твоя неделя - «Не говори глупости» (Ст. 87/2). В подобных оборотах ИС становится обозначением человека, обладающего той или иной обычно отрицательной чертой характера, особенностью.
По наблюдениям М.И. Ковшовой, «в личных именах находит свое наивное завершение концептуализация этических понятий и типизация характеристик человека» [4; с. 233]. Как показывает анализ фразеологизмов и паремий с ИС в словаре Н.А. Ставшиной, за определенным
именем часто закрепляется не столько определенная семантика, сколько обобщенная положительная или отрицательная коннотация. Например, имя Маланья в говорах Нижней Печеры зафиксировано в целом ряде оборотов с разными значениями, но всегда в них присутствует семантика неуместности, глупости, а сами обороты имеют шутливую, снисходительную окраску: Ма-ланьина свадьба - «прием нежеланных, нелюбимых гостей» (Ст. 392/2), Поспеть на Маланьину свадьбу - «Шутл. Опоздать» (Ст. 28/2), Как Маланья слепая - куда люди, туда я - "о человеке, который, не задумываясь, действует «как все»" (Ст. 316/1), Носиться, как Маланья с ящиком -«проявлять бурную и настойчивую радость по какому-л. поводу» (Ст. 316/1).
Любопытно, что не всегда узуальная употребительность и частотность ИС совпадает с их паремиологической частотностью. Так, О. Альдингер отмечает, что «самое распространенное с конца XVII века до 1917 года имя Иван наиболее популярно и в народных выражениях (в сборнике В.И. Даля «Пословицы русского народа» оно встречается 76 раз). А второе по употребительности в паремиях имя Фома (47 имяупотреблений) никогда не являлось частым в реальной жизни. Его частотность обусловлена различными факторами: нелестным отношением простого народа к купечеству, популярностью сказок о неудачниках Фоме и Ереме, а также известностью выражения о библейском Фоме, одном из учеников Христа (Фома неверующий)». [6; с. 65]. Это наблюдение коррелирует с мыслью В.М. Мокиенко, который отмечает, что ИС часто обрастает «различными экспрессивными ассоциациями [ещё] на лексическом уровне» и таким образом «как нельзя лучше «готовится» к фразеологизации» [1; с. 213]. Именно поэтому особый интерес представляет исследование процесса «формирования представлений, ставших основой семантики фразеологизма, т.е. установления роли намеков, аллюзий, которые образуют ассоциативные поля в словах свободного употребления и соответствующих компонентах фразеологических единиц» [7].
В качестве условий, способствующих аппелятивации ИС, В.В. Виноградов выделяет:
1) историческую и литературно-образную знаменательность имени, «его культурно-общественный смысл» (Обломов, Фома неверный) [8];
2) созвучие «морфологического состава имени с живыми формами и элементами данной языковой системы, возможностями его народной этимологизации (Пантелей - Пентелей -Пеньтюх - пень)» [Там же];
3) фонетический строй имени, экспрессивно-смысловые потенции, «заложенные в звуковом облике слова» (например, имена с «чуждым восточному славянству звуком ф, а также собственные имена, содержащие звук х, чаще всего получали презрительное, бранное значение» [8].
К двум последним категориям можно отнести обороты, в которых ИС выполняют функцию рифмопары к компоненту, который является смысловым стержнем всего устойчивого выражения: Большая Федора, да дура, а мал, да удал- "о взрослом, но бестолковом человеке" (Ст. 53/1), Надея (надежда) на Авдея (тебя и т.д.) как на вёшный лёд - "о человеке, на которого нельзя положиться " (Ст. 64/2) Малай - куда хочешь помахай- «о крупном неуклюжем человеке» (Ст. 393/1), Как Герасим - на всё согласен- «человек безынициативный, со всем согласный, все принимающий» (Ст. 305/1), Марья-вралья (Ст. 395/1), Про тебя да про Федота говорить неохота- «кто-л. не стоит того, чтобы о нем говорили» (Ст. 218/2), С Нестором шестеро и без Нестора шестеро- «Шутл. Так говорят, когда хотят пресечь разговоры о количестве детей в семье» (Ст. 260/2), Севастьян не узнал своих крестьян- «Шутл. Кто-л. не узнал кого-л.» (Ст. 267/2), Филат тому и рад- «Ирон. Лентяй рад возможности не работать» (Ст. 359/2).и др. Говоря о загадках и пословицах, М. Л. Ковшова отмечает, что в этих конструкциях ИС «можно признать семантически пустым техническим компонентом» [4; с. 232].Материалы фразеологического словаря нижнепечерских говоров свидетельствуют о том, что это справедливо также и для ряда поговорок с ИС.
Противоположное асемантизации ИС во фразеологизмах явление наблюдается в примерах, где ИС является окказионализмом: Авосьевы города не горожены, Авосьевы дети не рожены-
«О том, что не пообещано твердо и потому не вызывает доверия» (Ст. 23/1), Иван Гробов еще (пока) замуж не берёт- «Шутл. Ответ пожилой женщины на вопрос о том, как она себя чувствует» (Ст. 227/1), Один Задериха, другой Неспустиха- «Шутл. Неуступчивые, заносчивые люди, драчуны. Говорится чаще о детях» (Ст. 137/2). В этих случаях ИС, напротив, несет основную смысловую нагрузку оборота, определяет его значение.
Отдельную группу среди фразеологизмов с ИС в словаре Н. А. Ставшиной составляют обороты с топонимами. Обычно построенные по активным фразеологическим моделям, часто по своему лексическому наполнению они связаны с местными географическими реалиями и представлениями, которые выступают в качестве ориентиров для людей, живущих в Нижней Печоре: [В Архангельске сруб (струб) рубят (струбят), а] на Печору щепки летят- «1. Откуда-то издалека приходит письмо, а на Печоре его получают. 2. Любые известия доходят до самых глухих уголков страны» (Ст. 62/1), В Нарьян-Мар поплыть- «Шутл. Пролить какую-л. жидкость на столе» (Ст. 87/1), [Скорее] Печора вверх пойдёт- "О чем-л. маловероятном" (Ст. 167/2), Как до Китая пешком [идти]- «1. Далеко (идти куда-л.). 2. Нескоро еще что-л. произойдет» (Ст. 306).
Некоторые из этих оборотов отмечены местной спецификой. Например, носители диалекта так объясняют оборот чай - Китай, вода - Печора: «Чай-то возили из Китая, а вода только из реки, печорская. На чай колодезну воду никогда не брали, возили воду с Печоры, только на чай с Печоры возили» (Ст. 382/2).
Особый образ имеет во фразеологизмах исследуемой области топоним Москва. Обычно он выступает как символ большого, далекого, неприступного города: Как до Москвы пешком [идти] - «1. Далеко (идти куда-л.). 2. Нескоро еще что-л. произойдет» (Ст. 306/1), Москву видно (видать)- «говорится о много раз разбавлявшемся кипятком чае» (Ст. 411/1), Старуха на Москву три года сердилась, а Москва и не знала - "нет смысла обижаться" (Ст. 312/2), Москву без весел переехать- «Ирон. Скандалить, проявлять необычайную храбрость и ловкость в ругани» (Ст. 411/1).
Еще одним значимым топонимом во фразеологии Нижней Печоры является Дунай: Как Дунай- «большой объем работы» (Ст. 306/1); Целый (какой) Дунай- «большая площадь земли» (Ст. 380/2). Представляется, что Дунай в нижнепечорских говорах выполняет ту же функцию, что и Волга в паремиях, зафиксированных В. И. Далем: «топоним Волга часто используется как указание на большое расстояние: Этот нос - через Волгу мост; На словах Волгу переплывает, а на деле - ни через лужу» [6; с. 60].
Подводя итог, хотелось бы обратить внимание на то, что «ИС делают текст живым, приближают его к читателю, превращая восприятие... поговорок, пословиц и идиом в диалог с их олицетворенными образами» [9; 7]. В числе наиболее характерных особенностей ИС во фразеологии и паремиологии нижнепечорских говоров отметим, что наиболее объемную группу единиц составляют фразеологизмы и паремии с антропонимами. Практически все эти имена хорошо знакомы фразеологии литературного языка и имеют в говорах Нижней Печоры те же или подобные стереотипические значения. Во многих случаях за тем или иным именем закрепляется не столько определенное значение, сколько обобщенная положительная или чаще отрицательная семантика. В ряде случаев ИС играет роль рифмопары для другого компонента, несущего основную смысловую нагрузку оборота. ИС окказиональной природы, наоборот, оказываются семантически определяющими компонентами ФЕ. Определенная региональная специфика наблюдается во фразеологизмах и паремиях с компонентами-топонимами, которые с их помощью сообщают о значимых для людей, живущих в этой местности, реалиях, обычаях.
Библиографический список
1. Мокиенко В.М. Фразеологизация как способ аппелятивизации имени собственного // Имиаата и фразеологи1ата. Скопье: Изд-во универзитета «Св. Кирил и Методир, 2018. С. 207220.
2. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.: Высшая школа. 1989. 287 с.
3. Ставшина Н.А. Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры: в 2-х томах. СПб.: Наука, 2008. Т. 1: А-М. 2008. 415 с. Т 2: Н-Я. 2008. 418 с.
4. Ковшова М.Л. Личное имя в русском паремиологическом дискурсе: опыт дискурсивного анализа // Полипарадигмальные контексты фразеологии в ХХ1 веке: Материалы междунар. науч. конф. Тула: ТППО, 2018. С. 227-240.
5. Eismann W. Парные сочетания с библейскими именами // Имиаата и фразеолог^ата. Скопье: Изд-во универзитета «Св. Кирил и Методир, 2018. С. 47-57.
6. Альдингер. О. Ономастический компонент «Пословиц русского народа» В.И. Даля // Имиаата и фразеолог^ата. Скопье: Изд-во универзитета «Св. Кирил и Методир, 2018. С. 61-73.
7. Фёдоров А.И. Изучение русской сибирской диалектной фразеологии // Гуманитарные науки в Сибири. - Новосибирск, 1998, № 4. URL: http://philology.ru/linguistics2/fyodorov-98.htm (дата обращения - 09.09.2019).
8. Виноградов В.В. Из истории русской лексики и фразеологии // Доклады и сообщения Ин-та языкознания. Изд-во АН СССР. Вып. VI, 14. 1954. URL: http://etymolog.ruslang.ru/vinogradov.php?id=prostofila&vol=1 (дата обращения - 21.10.2019).
9. Ковшова М.Л. Словарь собственных имен в русских загадках, пословицах, поговорках и идиомах. Москва: URSS, 2019. 350 с.
References
1. Mokienko V.M. Phraseologization as a way of appellation of a proper name // Names and phraseology. Skopje: Publishing House of the University "St. Cyril and Methodius", 2018. P. 207-220.
2. Mokienko V.M. Slavonic phraseology. Moscow, 1989. 287 p.
3. Stavshina N.A. Phraseological dictionary of Russian dialects of Nizhnyaja Pechora: in 2 volumes. St.-Petersburg, 2008. Vol. 1: A - M. 2008 . 415 p. Vol. 2: H - Я. 2008. 418 p.
4. Kovshova M.L. Personal name in Russian paremiological discourse: the experience of discursive analysis // Polyparadigmal contexts of phraseology in the 21st century. Tula, 2018. P. 227-240.
5. Eismann W. Paired combinations with biblical names // Names and phraseology. Skopje: Publishing House of the University "St. Cyril and Methodius", 2018. P. 47-57.
6. Aldinger A. Onomastic component of "Proverbs of the Russian people" by V.I. Dahl // Names and phraseology. Skopje: Publishing House of the University "St. Cyril and Methodius", 2018. P. 6173.
7. Fedorov A.I. Study of the Russian Siberian dialect phraseology // Humanities in Siberia. 1998, Vol. 4. URL: http://philology.ru/linguistics2/fyodorov-98.htm (date of application - 09.09.2019).
8. Vinogradov V.V. To the history of Russian vocabulary and phraseology // Reports and messages of the Institute of Linguistics. Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR. Issue VI, 14. 1954. URL: http://etymolog.ruslang.ru/vinogradov.php?id=prostofila&vol=1 (date of application -21.10. 2019).
9. Kovshova M.L. Dictionary of proper names in Russian riddles, proverbs, sayings and idioms. Moscow, 2019. 350 p.
