CC BY
79Я • 7universum.com
^EL UNIVERSUM:
/vv\ филология и искусствоведение
ГИПЕРО-ГИПОНИМИЯ ВАРЬИРУЕМЫХ КОМПОНЕНТОВ В ПЕЧОРСКИХ И ОБЩЕРУССКИХ ФРАЗЕОЛОГИЗМАХ
Урманчеева Ирина Серафимовна
канд. филол. наук, доцент кафедры филологического образования Сыктывкарского государственного университета,
РФ, г. Сыктывкар E-mail: isurman@rambler.ru
HYPER-HYPONYMY OF VARIABLE COMPONENTS IN PECHORA AND RUSSIA-WIDE PHRASEOLOGICAL UNITS
Irina Urmancheeva
candidate of Philological Sciences, Associate professor of Philological
Education Chair, Syktyvkar State University,
Russia, Syktyvkar
АННОТАЦИЯ
В статье сравниваются фразеологизмы говоров Низовой Печоры и общерусские устойчивые обороты, которые имеют идентичный состав и сходное значение, но отличаются лексическими компонентами, находящимися в гиперо-гипонимических отношениях.
ABSTRACT
The article compares phraseological units used in some dialects of lower reachers of Pechora and Russian-wide set expressions that have the same structure and similar meaning but differ in those lexical components that are in hyper-hyponymic relation with each other.
Урманчеева И.С. Гиперо-гипонимия варьируемых компонентов в печорских и общерусских фразеологизмах // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2015. № 6 (19) . URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/2215
Ключевые слова: говоры Низовой Печоры, диалектная фразеология, лексическая вариантность фразеологизмов, гиперо-гипонимия.
Keywords: dialects of lower reachers of Pechora, dialect phraseology, lexical variation of phraseological units, hyper-hyponymy.
В русских говорах нередко встречаются фразеологизмы и паремии, семантически идентичные устойчивым оборотам литературного языка, но имеющие какое-либо формальное, лексическое или конструктивное отличие, например, распустить тюни — распустить нюни, зубы на полицу положить — положить зубы на полку, тихой сапой — тихим сапом, синее море по колено — море по колено. Многие подобные примеры рассмотрены в других работах автора [10; 11; 12]. Одним из самых интересных типов варьирования компонентов в составе фразеологизма, несомненно, является лексическое варьирование, несмотря на дискуссионность самого выделения лексических вариантов фразеологизмов и их отграничения от фразеологических синонимов. Лексические замены компонентов общерусских и печорских фразеологизмов основаны на разнообразных парадигматических отношениях взаимозаменяемых слов: синонимических (только пятки блестят — ср. общерус. только пятки сверкают; в бараний рог свернуть — ср. скрутить в бараний рог; выпялив язык — ср. высунув язык), антонимических (дёшево, да мило — ср. дёшево и сердито; не с полу взять — ср. с потолка), партитивных (мизинного пёрста не стоить — ср. ногтя не стоит; мозга варят — ср. голова варит; куриная голова — ср. куриные мозги). Нередки замены общерусских компонентов диалектными (шишко носит) или архаичными (как свои персты знать).
В статье рассмотрим такие замены компонентов, которые основаны на гиперо-гипонимических отношениях — одном из основных видов парадигматических отношений в семантическом поле, а именно — иерархической организации его элементов, основанной на родо-видовых отношениях [15, с. 104].
Семантическая близость гиперонимов и гипонимов, а также согипонимов позволяет ученым называть этот вид отношений квазисинонимией [6, с. 630]. Этим объясняется довольно легкая взаимозаменяемость компонентов в составе фразеологизмов с минимальными смысловыми потерями. Не в коня овёс 'вреда не будет от большого количества еды' [14, т. II, с. 77] — ср. общерус. не в коня корм 'не идет на пользу кому-либо (о пище, еде)' [13, с. 314]. Компонент корм представляет собой более общее, родовое понятие по сравнению с компонентом овёс — частным, видовым. Замена оказывается возможной благодаря использованию во фразеологизме образа коня, для которого прототипическим воплощением корма является именно овес.
В печорских фразеологизмах встречаются слова-компоненты, называющие более узкое понятие по сравнению с компонентами литературных фразеологизмов идентичной семантики. Курицыно молоко 'о том, что у кого-то есть все, о чем только можно мечтать' [14, т. I, с. 375] — ср. общерус. птичье молоко 'нечто неслыханное, невозможное, предел желаний' [4, с. 409]. Некоторые ученые возводят этот фразеологизм к древнегреческим источникам, другие считают его интернациональным оборотом, древней универсалией, известной не только всем индоевропейским языкам, но и финно-угорским, семито-хамитским и др. [1, с. 443]. Причем в некоторых языках вместо компонента птица (птичий) выступает компонент курица (куриный). Употребление компонента курицын во фразеологизме представляется вполне закономерным и оправданным, если учесть особенности картины мира диалектоносителя — жителя деревни: молоко получают от домашних животных (коров, коз), на Севере именно курица — домашняя птица, которая есть почти в каждом хозяйстве. Курица воспринимается как типичный представитель птицы, выступает эталоном домашней птицы, а поскольку молоко человек получает от домашних животных, создается устойчивая связь между словом-символом молоко и любым домашним животным. Это подтверждается печорскими фразеологизмами как от курицы молока 'совсем ничего, никакого толку' [14, т. I, с. 323] и что от быка
молока [14, т. II, с. 393] (ср. общерус. как (что) от козла молока 'совсем никакой пользы, помощи, корысти и т. п. от кого-либо' [13, с. 301]). Компонент разговорного пренебрежительного оборота козёл легко заменяется на бык и даже курица. Основная идея идентичных фразеологизмов — показать что-либо нереальное, несуществующее; реализация этой идеи в конкретном образе козла, быка или курицы вторична, поэтому в качестве компонента-зоонима могло быть использовано наименование любого животного, отвечающего признакам 'одомашненное', 'не дающее молока'.
Во фразеологизмах возможны и обратные замены, обусловленные гиперо-гипонимическими отношениями. Гипоним воробей (слово не воробей, вылетит — не поймаешь [2, с. 305]) в диалектном фразеологизме заменен гиперонимом птичка (слово не птичка, выпустишь — не поймаешь [14, т. II, с. 294]).
Более узкую гендерную адресную направленность имеет печорский фразеологизм до замужья заживёт 'это пройдет (так утешают девочку)' [14, т. I, с. 211] с диалектным компонентом замужье 'жизнь замужем, замужество' [8, т. I, с. 251] по сравнению с литературным фразеологизмом, который может быть адресован любому человеку вне половой принадлежности, — до свадьбы заживет 'нет оснований для расстройства, огорчений; всё пройдет, всё наладится' [13, с. 239]. Гендерная дифференцированность отличает также печорскую поговорку дочи не плачет — мати не разумеет [14, т. I, с. 208] от общерусской дитя не плачет, мать не разумеет [2, с. 103].
Взаимозаменам могут подвергаться компоненты, относящиеся к одной лексико-семантической группе: пересыпать из пустого в порожнее 'вести пустой разговор' [14, т. II, с. 164] — ср. общерус. переливать из пустого в порожнее 'заниматься пустой болтовней; говорить одно и то же, об одном и том же' [13, с. 462]. Компоненты пересыпать — переливать относятся к глаголам направленного перемещения и входят в группу 'Глаголы однонаправленного перемещения, ориентированного относительно промежуточного пункта' [9, с. 102—104]. Внутридиалектная вариантность тоже имеет место: «Бабы-то опять пересыпают из пустого в порожнее», «А цёйно,
толцём толки, из пустого в порожнее переливам». В печорских говорах фразеологизм пересыпать из пустого в порожнее употребляется достаточно активно, тогда как в современном литературном языке он носит устарелый характер [13, с. 464].
Глаголы однонаправленного движения, ориентированного относительно исходного конечного пункта [9, с. 36—61], заменяют друг друга в поговорках одним ухом зашло, другим вышло 'кто-либо невнимательно слушает, что ему говорят' [14, т. II, с. 140] общерус. в одно ухо влетело, в другое вылетело [3, с. 360] (зашло, вышло — влетело, вылетело). Печорский и общерусский фразеологизмы отличаются градуально: общерусский характеризует более интенсивное действие. Аналогичная замена обнаруживается в обороте из головы выпадывает (выпало, вышло) 'уходит из памяти, забывается' [14, т. I, с. 281] (ср. общерус. вылетать из головы 'совершенно забываться' [13, с. 116]).
Только способ совершения действия отличает фразеологизмы хоть залейся 'очень много чего-то' [14, т. II, с. 371] и общерус. хоть завались 'очень много, в изобилии' [13, с. 233]. Причем печорский фразеологизм употребляется по отношению к твердым, а не, как это можно было предположить по компоненту залейся, к жидким веществам и предметам: «Нынче лето-то како урожайно, ягод-то в лесу хоть залейся»; «Сейгод огурцов у меня — хоть залейся».
Фразеологизмы как собак невешаных 'очень много кого-либо' [14, т. I, с. 331] и общерус. как собак нерезаных 'очень много кого-либо' [13, с. 638] тоже отличает только способ совершения действия, переданного отглагольными прилагательными (невешаных — нерезаных).
Неактуальность конкретного воплощения образа наблюдается и в поговорках как кот слизал 'что-то неожиданно исчезло' [14, т. I, с. 312] и общерус. как корова языком слизнула [3, с. 631], что подтверждается более распространенным литературным оборотом как языком слизнуло 'о быстром и бесследном исчезновении кого-л. или чего-л.' [13, с. 624], вообще лишенным
компонента-зоонима. Однократность совершения действия «коровой» в общерусском фразеологизме (языком слизнула) компенсируется неодномоментностью совершения действия «котом» в диалектном выражении
(слизал).
В печорской поговорке хрен да вода — наша еда 'скудная пища бедных людей' [14, т. II, с. 362] компонент хлеб (ср. общерус. хлеб да вода — наша еда 'о бедняцкой еде' [3, с. 202]) заменяется растительно-гастрономическим компонентом хрен, по всей видимости, не случайно. Во-первых, слово хрен является эвфемизмом прямого бранного наименования мужского полового органа [7, с. 444]. Во-вторых, это слово входит в эвфемистическое выражение ни хрена, имеющее одно из значений '(не иметь, нет) абсолютно ничего' [5, с. 251]. Общерусская поговорка хлеб да вода — наша еда немногослойна и гиперболизирована минимально: бедняки питаются только хлебом и водой. Печорская поговорка организована сложнее: говоря, хрен да вода — наша еда, гиперболически намекают на скудность еды (хреном питаться нельзя, тогда как хлеб — обобщенное обозначение простой еды); компонент хрен в выражении не называет продукт питания, а вербализует смысл полного отсутствия пищи: хрен да вода — наша еда звучит как ни хрена у нас нет. В целом поговорка получает более грубое звучание, происходит дисфемизация.
Гипонимические отношения наблюдаются между компонентами иголки — шилья во фразеологизмах как на шильях сидеть 'сидеть беспокойно, вертясь во все стороны', 'жить в тревогах, беспокойстве, суете' [14, т. I, с. 321] и как на иголках 'в состоянии крайнего беспокойства, волнения' [13, с. 264]. Такая замена почти не меняет смысла и образной основы оборота. Чего нельзя сказать о фразеологизме бабья осень 'погожие, теплые и сухие дни позднего лета и ранней осени' [14, т. I, с. 26] (ср. общерус. бабье лето 'ясные, солнечные, теплые дни начала осени' [13, с. 343]). Тропеический компонент лето, метафорически называющий теплые солнечные осенние дни, абсолютно логичен и понятен в литературном обороте. Замена компонента лето,
зафиксированного во многих славянских языках [1, с. 284], на компонент осень разрушает метафору, превращает идиому в коллокацию.
Природно-ландшафтный код культуры реализован компонентами огородный — заболотский (огород — болото) в идиомах чучело заболотское 'кто-либо некрасив, непривлекателен' [14, т. II, с. 396] и общерус. чучело огородное [3, с. 15]. Судя по тому, что распространенным литературным вариантом этого фразеологизма является выражение чучело гороховое [13, с. 752], компонент огородное имеет более прочную связь с этимологическим образом: пугало или чучело ставили в горох, чтобы отпугивать птиц [1, с. 761]. Диалектный фразеологизм чучело заболотское разрушает этимологический образ, так как компонент заболотский связан либо с литературным словом болото, либо с печорским заболотце — 'низкое, болотистое место' [8, т. I, с. 217].
Анализ печорских и общерусских фразеологизмов и паремий, в которых варьируемые компоненты находятся в гиперо-гипонимических и гипонимических отношениях, позволил увидеть, что выбор компонента не всегда играет определяющую роль в создании фразеологического образа. Несовпадающие семантические элементы лексического значения слов, находящихся в привативных и эквиполентных оппозициях, нейтрализуются в составе фразеологизма, оставляя для создания фразеологического образа предельно упрощенное значение (не в коня овёс — не в коня корм, как собак невешаных — как собак нерезаных, как на шильях сидеть — как на иголках). В то же время гиперо-гипонимические замены могут приводить к сужению значения (дочи не плачет — мати не разумеет), изменять адресную направленность фразеологизма (до замужья заживёт), разрушать этимологический образ (чучело заболотское, семь четвергов на неделе). Сопоставление общерусского и диалектного материала интересно и с синхронной, и с диахронической точек зрения.
Список литературы:
1. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь. — М.: Астрель: АСТ: Хранитель, 2007.
2. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. — М.: Рус. яз., 2002.
3. Зимин В.И. Словарь-тезаурус русских пословиц, поговорок и метких выражений. — М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2008.
4. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. — М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2008.
5. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Русское сквернословие. Краткий, но выразительный словарь. — М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010.
6. Новиков Л.А. Избранные труды. Т. I. Проблемы языкового значения. — М.: Изд-во РУДН, 2001.
7. Сеничкина Е.П. Словарь эвфемизмов русского языка. — М.: Флинта: Наука, 2008.
8. Словарь русских говоров Низовой Печоры. В 2-х т. / под ред. Л.А. Ивашко. — СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2003.
9. Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / под ред. Л.Г. Бабенко. — М.: АСТ-ПРЕСС, 1999.
10. Урманчеева И.С. Морфологические варианты общерусских фразеологизмов в говорах Низовой Печоры // Актуальные проблемы преподавания русского языка и литературы в финно-угорской аудитории: материалы междунар. науч.-практ. конф. — Сыктывкар: ГОУ ВО КРАГСиУ, 2014. — С. 280—286.
11. Урманчеева И.С. Печорские фразеологизмы на фоне общерусских инвариантов // Язык и культура: сборник материалов XIV Международной научно-практической конференции / под общ. ред. С.С. Чернова. — Новосибирск: Изд-во ЦРНС, 2014. — С. 7—12.
12. Урманчеева И.С. Фонетические варианты общерусских фразеологизмов в говорах Низовой Печоры // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии / Сб. ст. по материалам XLIII междунар. науч.-практ. конф. — Новосибирск: Изд. «СибАК», 2014. — С. 19—26.
13. Федоров А.И. Фразеологический словарь русского литературного языка. — М.: Астрель: АСТ, 2008.
14. Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры: в 2-х томах / Составитель Н.А. Ставшина. — СПб.: Наука, 2008.
15. Языкознание. Большая энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000.
