CC BY
282
УДК 81.' 367.3 ББК 81.2-2
Жанар Кабдыляшымовна Киынова,
кандидат филологических наук, доцент, Казахский национальный университет им. аль-Фараби (Алматы, Казахстан), e-mail: [email protected]
Фразеологические соматизмы старославянского происхождения в русском языке:
синхрония в диахронии языка
В статье описаны фразеологические соматизмы старославянского происхождения, функционирование которых в русском языке всегда остаётся в поле зрения учёных-лингвис-тов. Основной целью работы явилось определение состава и содержания фразеологических соматизмов с архаичными значениями, выявление причин их длительного существования в русском языке, несмотря на архаичность компонентов устойчивых сочетаний. Особое внимание уделено историко-культурной интерпретации фразеологизмов, в семантике которых сохранились представления о древнейшей архетипической форме осознания мира.
Автором приведён ряд наблюдений над природой фразеологических соматизмов и их поведением в контексте. Все утверждения проиллюстрированы примерами фразеологизмов, активно функционирующими в современном языке, а также примерами из Фразеологического словаря старославянского языка, в котором представлены не только лингвистические сведения, но и приводится обширная энциклопедическая информация. На примерах, эксцерпи-рованных из философских, поэтических, религиозных текстов, проанализированы наиболее «устоявшиеся» в языковом узусе сочетания, включающие такие соматизмы с архаичными значениями, как очи и уста.
Ключевые слова: фразеологический соматизм, старославянский язык, славянизм, архаичные значения, антропоцентричность.
Zhanar Kabdylyashymovna Kiynova,
Candidate of Philology, Associate Professor, Al-Farabi Kazakh National University (Almaty, Kazakhstan), e-mail: [email protected]
Phraseological Somatisms of an Old Slavic Origin in Russian:
Synchronism in Language Diachrony
The article describes the phraseological somatisms of the old Slavic origin which functioning in Russian is always in sight of the linguists. The main purpose of the project was to determine the composition and content of phraseological somatisms with archaic values, and to identify the causes of their long existence in English, despite the archaic features of sustainable combinations.
Special attention is paid to historical and cultural interpretation of the phraseological units, which semantics preserves the ancient archetypal form of awareness of the world. The author provides a number of observations on the nature of phraseological somatisms and their behavior in the context. All statements are illustrated by examples of phraseological units, actively operating in the modern language, as well as examples of the phraseological dictionary of the old Slavic language, which presents not only linguistic information, but also provides extensive encyclopedic information. Examples of philosophical, poetic, religious texts analyze the most “established” language combinations, including such somatisms with archaic values like 'eyes' and 'mouth'.
Keywords: phraseological somatism, old Slavic language, Slavism, archaic values, anthropocentricity.
Современные лингвистические исследования ориентированы на постижение языка как антропологического феномена, что предполагает рассматривать язык как элемент культуры, тесно связанный с разнообразными формами сознательной деятельности человека в проекции на культурно-национальное мировоззрение и языковые стереотипы.
Осознание и осмысление человеком мира происходит через трансляцию культурнозначимых смыслов в естественный язык, что происходит посредством фразеологизмов -языковых знаков, способных хранить и передавать эти культурные смыслы.
Фразообразовательная активность соматических лексем объясняется общим ан-
© Ж. К. Киынова, 2013
59
тропоморфизмом фразеологических единиц. Образно воспринимая и познавая окружающий мир, человек ощущает его прежде всего своим телом, отдельными своими органами, которые могут рассматриваться как первичная основа концептуализации мира. Именно универсальный принцип антропоцентрично-сти, составляющий основу миропонимания и мироощущения, позволяет делать вывод об обязательной соматической составляющей во фразеологии различных языков, поскольку подавляющая часть лексики ориентирована на отражение психо-физической, духовной, креативной и других сфер человека в языке. «Восприятие мира, находящее отражение в языке и задающееся языком, антропоцен-трично. В центре Вселенной находится человек. Именно человеческое тело задаёт параметры изначального измерения пространства и времени, соответственно, и базовые архетипические оппозиции “далеко-близко”, “свой-чужой” и др. Тело в целом и отдельные его части могут рассматриваться как первичная основа концептуализации мира (как внешнего для человека, так и внутреннего). Рефлексия над собственным телом, его границами, строением служит источником как восприятия и описания пространства (вспомним такие меры длины, как пядь, локоть, foot и др.), так и универсальных метафор, давно стёршихся и не воспринимаемых как троп (нос корабля, атаковать в лоб, ушко замка и др.)» [1, с. 72]. Мир, освоенный человеком и конструируемый им вокруг себя, строится с учётом особенностей человеческого тела, поэтому слова, обозначающие части тела человека, характеризуются высокими фразообразовательными потенциями.
Существующие в современном русском литературном языке фразеологизмы различны по своему происхождению. Обращение к культурно-исторической интерпретации фразеологических единиц старославянского происхождения в русском языке приобретает в последние годы наибольшую значимость и актуальность, о чём также свидетельствует выход в свет Фразеологического словаря старославянского языка [9]. В данном словаре, составленном на основе древнейших памятников, датируемых X-XI вв., содержатся источниковедческие, генетические и культурологические сведения, что позволяет увидеть и понять мир смыслов и ценностей, в котором жила и развивалась православная культура. Составители Фразеологического словаря старославянского языка подчёркивают, что
словарь относится к категории антропоцентрических и ориентирует на углублённую се-мантизацию выявленного фразеологического корпуса и учёт культурологического ФОА описываемых единиц [9, с. 8]. Такой подход к составлению словаря следует признать оправданным. Во-первых, аноропоцентрич-ность - это категориальное свойство фразеологии любого языка. Во-вторых, антропоцентрический принцип описания позволил воссоздать фразеологическую картину мира посредством старославянского языка.
По мнению многих исследователей, среди слов, вошедших в русский язык из старославянского (церковнославянского) языка, наибольшую группу заимствований составили лексические славянизмы, обозначающие части тела человека. Наиболее частотными среди которых являются следующие: око (очи), уста, лик, вежды, зеница, перси, перст(ы), чело, длань, десница, шуйца, зев, рамо, рамена, чресла, чрево и др. В современном русском языке они обнаруживают наибольшую схожесть с лексическими архаизмами. Известный фразеограф Р. Н. Попов, исследовавший фразеологизмы современного русского языка с архаичными значениями и формами слов, выделяет в отдельную группу фразеологические единицы с архаичными существительными древнерусского и старославянского происхождения, связанные с понятиями о человеческом организме. «Во многих фразеологических единицах русского языка сохранились прежние наименования человеческого организма и частей тела. Достаточно перечислить, например, такие широко употребительные в современном языке фразеологизмы, как плоть от плоти, во плоти и крови, бить челом, как зеницу ока (хранить, ...), око за око, сомкнуть вежды, с головы до пят, идти по пятам, быть под пятой, ползти на карачках, припадать к стопам, направить свои стопы, идти по стопам (кого-нибудь), с какой стати, на лоне природы, перст божий, перст указующий, один как перст, вложить персты в язвы. Устаревшие древнерусские слова плоть - «тело», стать - «телосложение», чело - «лоб», око - «глаз», пята -«пятка», стопа - «нога, шаг», лоно - «грудь, чрево», карачки (от корокъ «голень») и старославянские - перст (палец), зеница (зрачок), вежды (веки) в свободных словосочетаниях теперь уже не употребляются, кроме редких случаев, обусловленных стилистическими особенностями языка художественных произведений» [3, с. 60]. Слова-соматизмы ста-
рославянского (церковнославянского) происхождения ассоциируются с представлениями о древнейшей архетипической оппозиции «высокое - низкое», «сакральное - профан-ное», поэтому определились в русском языке как особая лексико-стилистическая категория, формирующая основной состав высоких и поэтических слов. Между тем в древнерусском языковом узусе славянизмы обозначали конкретные понятия, прилагаясь к любому субъекту в разных предметных ситуациях, поэтому употреблялись в нейтральных контекстах. Ср.: Голова... напереди иметь раз-ныя части, а именно: носъ, уши, виски, глаза, чело и протчая... (Пример из Картотеки древнерусского словаря). Славянизм чело, которое в современном языке встречается в «высоких» контекстах в качестве поэтизма, описывающем эстетически привлекательный объект, в прошлом выражало обычное «анатомическое» понятие. Причём славянизмы, обозначавшие нейтральные и универсальные понятия в древнерусском языке, и их полные исконно русские синонимы, первоначально выступавшие как их сниженные экспрессивные варианты, могли употребляться в одних и тех же контекстах. Приведём пример из жития XVIII века, где очи и глаза употребляются как равноправные, являясь своего рода семантическими дубликатами: А глаза-таки у мене болят по-старому и гноем заплывают, и аз раками гной содираю со очей моих с печалию великою... (Житие инока Епифания). Позже стилистическая теория Ломоносова закрепила за славянизмами особый «стилистический» статус - использование их в качестве высоких и поэтических слов в контекстах с возвышенным и торжественным содержанием. Вследствие этого они обретают «абстрактность» - это отвлечение от физически конкретного, выход за пределы физической пространственности в умозрительные сферы.
Славянизмы-соматизмы были наиболее частотны в речи по сравнению со своими полными синонимами в русском языке глаза, губы, рот, лицо, палец, грудь, поясница, плечо, живот, ладонь и др. - словами более поздними, получившими широкое распространение только в XVI—XVII вв. Например, если в современной повседневной речи мы услышим предложение типа Бить себя в перси или Я прижалась к его перси, это может быть непривычным и непонятным, более того, в языковом узусе нет таких сочетаний, в которых славянизмы использовались бы в
нейтральных значениях. Между тем в древнерусском языке вместо современного слова грудь использовалось старославянское по происхождению слово перси: Възлеже на вечери на пьрси юго. Биташе пьрси свот. ПадЪ на пьрсЪхъ юго и любьзно цЪлоут. Руки положа къ перьсемъ крестообразно [7, т. II, стлб.1770].
Прилагательное персистый и его краткая форма пръсист описывает чисто физиологическую особенность субъекта и образовано от однокоренного слова перси: 1. Широкогрудый. Менелаосъ низокъ, пръсистъ, крепокъ 2. Имеющий большие груди. Явися нькто жена вдова, именемъ Свига, злообразна, пръсиста, сьсата, буята [6, т. 14, с. 309-310]. Предложение У правыя рукы три персты вросли в длань от ро-жения [6, т. 14, с. 309-310] на современный язык можно перевести следующим образом: От рождения три пальца правой руки вросли в ладонь. Из этих примеров следует, что в прошлом славянизмы-соматизмы не были стилистически маркированными и выступали в качестве универсального обозначения тривиальных органов человека, поэтому семантика этих слов включала только предметнопонятийное содержание.
Сопоставление некоторых фразеологизмов из Фразеологического словаря старославянского языка с современными устойчивыми сочетаниями обнаруживает, что они были созданы по смысловой модели устойчивых сочетаний старославянского языка: Прьстомь своимь не (хотЬти) двигилти -палец о палец не ударить; не предпринимать никаких попыток реально сделать что-либо [9, с. 300]. Поскольку данный словарь относится к категории толково-энциклопедических словарей, в нём приводятся культурологические (этимологические) сведения о происхождении сочетания, которое со временем стало устойчивым. Оборот используется в Евангелии «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобносносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их...» [там же]. Изучение языковых фактов позволяет выявить заключенную в языковой единице историко-культурную информацию, интерпретирующую закономерности её употребления на синхронном срезе языка, поэтому самую интересную, на наш взгляд, часть
словаря представляет справочная зона, в которой в хронологическом порядке приведены сведения из словарей и справочников, по которым читатель сможет проследить судьбу описываемого устойчивого сочетания в истории русского языка. Например, словарная статья Прьстомь своимь не (хотЬти) двигижти завершается блоком выдержек из трёх словарей: Пальцем не дотронуться (не шевелить) - ни однимъ пальцемъ не двинуть, - палец о палецъ не ударить (иноск.) не касаться діла, хоть и легкаго [2, т. 2, с. 5]; Пальцем не шевельнуть (не пошевельнуть, не притронуться, не двинуть); пальца не разогнуть (не согнуть) (разг.) - то же, что палец о палец не ударить [8, т. 1, с. 783]; Пальцем не пошевелить (не двинуть). Не сделать ни малейшего усилия (для чего-либо) [5, т. 1, с. 429].
Аналогично выражение Бить себя в перси в старославянском языке являлось устойчивым сочетанием: Бити прьси (сво^) -
1. Раскаиваюсь, признавать себя виновным.
2. Искренне печалиться. Бити сА въ (сво^) прьси - жест, которым говорящий мог сопровождать слова, выражающие раскаяние или горечь [9, с. 44]. В современном русском языке функционирует фразеологизм Бить себя в грудь, коннотативные значения и круг ситуаций использования которого стали немного шире, что можно проследить на материале современных фразеологических словарей русского языка: Бить себя в грудь (кулаком, кулаками) - выражая свою страстную убеждённость в чём-л., доказывая кому-л. что-л., сопровождать речь энергичными жестами [8, т. 1, с. 783]; Бить (колотить) себя в грудь. Иногда ирон. Страстно уверять в искренности сказанного или сделанного, в своей честности [5, т. 1, с. 169].
Следует обратить внимание на то, что сами фразеологизмы «живут» в языке, но слова-архаизмы перст и перси, выступающие в качестве одного из компонентов устойчивых сочетаний, заменены нейтральными словами палец и грудь, поскольку фразеологизмы пальцем не шевельнуть (палец о палец не ударить) и бить себя в грудь преимущественно используются в разговорной речи. Помимо этого, в современном языке не сохранились фразеологизмы, в которых слово перст можно было бы заменить нейтральным русским синонимом палец. Функционирование в современном языке фразеологизма один как перст подтверждается фактами фразеологической сочетаемости, которые свидетель-
ствуют о выборочности языковой памяти. «В современном языке слово перст обладает фразеологической связанностью, которая задаёт соотношение с определённым кругом ситуаций и, как следствие, наделяет перст устойчивой оценочностью, ср. указующий перст, перст судьбы. Эта оценочность влечёт к замене перста на палец в нейтральных, лишённых возвышенности фразеологизмах: ...бремя фарисейским обычаям... на мя на-ложисте, сами же ни единым перстом не прикоснустеся... (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским)» [10, с. 70].
Устойчивость и идиоматичность архаизмов обуславливает длительное существование в языке фразеологизмов, в составе которых имеются лексические архаизмы. «Во фразеологических единицах архаизмы как бы получают свою особую новую жизнь в языке и до известной степени воспринимаются как «живые» архаизмы, так как продолжают своё существование, а не исчезают бесследно, поэтому одним из определяющих показателей лексического архаизма является утрата связей данной лексемы с однокоренными производными словами активного словарного запаса языка и её вытеснение синонимичными лексемами» [3, с. 11]. Так, например, слово перст, вытесненное синонимичным ему словом палец, уже не ассоциируется со словами напёрсток, перстень, которые активно функционируют в лексической системе русского языка. Слово чреватый, образованный от старославянской основы чрЬв - «брюхо, живот, внутренности», суффикса имени прилагательного -ат, обозначающего «обладание чем-нибудь, наличие чего-нибудь» (ср. пузатый), и окончания -ый имело значение «с большим чревом, беременный», и в русском литературном языке XVIII в. употреблялось как синоним простонородных слов брюхатый, беременный: ... чрезъ воображенія беременной жены ожидаемому младенцу многіе вреды приключаются, того ради чреватая жена от всякихъ страшилищъ и безобразій храниться должна («Флоринова экономия» из картотеки Древнерусского словаря). Значение этого слова в современном русском языке фразеологически связанное, несвободное. Особенно широко распространено фразеологическое сочетание чреватый последствиями - причинять какой-либо вред кому-либо. Между тем компоненты слов во фразеологизмах как око за око, (хранить, беречь) как зеницу ока, бить челом, один как перст, вложить персты в язвы, из уст в уста, отверзать уста,
сомкнуть вежды и др. остаются неизменными на всём протяжении развития русского языка. На наш взгляд, это связано с тем, что эти сочетания не только «устоялись» в языке, они «относятся к книжному стилю и отличаются от межстилевых и разгворно-бытовых не только сферой своего употребления, но и специфической «повышенной» экспрессивно-стилистической окраской...» (книжности, торжественности, патетичности, поэтичности и т. д.) [3, с. 62]. Книжные фразеологизмы, как правило, содержат в своей семантике ценностное осмысление сущностей человеческого бытия. Так, фразеологизм беречь как зеницу ока вызывает представление о древнейшей архетипической форме осознания мира, в котором противопоставлено «свет -тьма», соотносимое по аналогии со зрячим и слепым. Зеница и око указывают на одну из наивысших ценностей в бытовой, социальной и духовной жизни человека - зрение, запечатлённых в паремиях языка: Лучше ноги потерять, чем глаза; Не верь речам, а верь своим очам; Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать и др. О зрачке как о самом дорогом сказано следующее: Ты зенок мой, королёчек - «зрачок», Око моё ненаглядное. Таким образом, во фразеологизме беречь как зеницу ока концептулизируется смысл самого дорогого, жизненно важного.
Наиболее «устоявшимися» в языковом узусе оказались славянизмы-соматизмы очи и уста, что объясняется ценностными представлениями и частотностью их использования в культурнозначимых для носителей русского языка текстах - философских, поэтических, религиозных. «Итак, литературный язык сохранил для нас значения и многие модели очей и уст, чего нельзя сказать о других «высоких» наименованиях частей тела. Сама эта парность названий, наличие «высоких», поэтических вариантов, сохранилась лишь в редких случаях: перст и стопа - фразеологически связанные единицы, а перси, ланиты, рамена всецело относятся к прошлому языка. Между тем, очи и уста, находясь в повседневной речевой практике, в сознании носителей языка имеют вполне чёткие смысловые ассоциации» [10, с. 70]. Если в современном языке за славянизмами закрепилась особая предметная область - о прекрасном, возвышенном, эстетически приятном, охватывающем только сферу человеческих проявлений, то в древнерусском языке они прилагались к любому носителю этого признака: И ^же имеши прЪжде рыбж, възми, и
отьвьрьзъ оуста ю, обрАщеши статиръ [2, т. III, стлб.1273]. В церковнославянском оуст-натый означало «большеротый», напротив, определение оустатый называло не внешний физический признак, а характеризовало человека не только как болтливого, но и злоязычного, поэтому его синонимом в современном языке может быть прилагательное «языкастый». Ср.: Млжь оустатъ; Оунее есть жити в земли пустЪ, нежели съ женою тзычною, сварливою и оустатою [7, т. III, стлб. 1281]. Из этих примеров следует, что в древнерусском языке слово «уста» обозначало не только конкретное, нейтральное понятие, но они могли и злословить, и проклинать. Между тем в современном языке славянизмы-соматизмы не имеют ассоциативную связь с анатомией, вследствие актуализации в их семантике таких компонентов, как «возвышенность и поэтичность», «абстрактность и умозрительность» и «духовность» (о прекрасном). А. А. Реформатский писал о том же применительно к славянизмам-соматизмам: «Если мы возьмём типичные для русского языка синонимические пары, где одно слово живой разговорной речи, а другое - церковнославянское: лоб-чело, глаза-очи, губы-уста, щеки-ланиты, шея-выя, палец-перст и т. д., то, во-первых, внутри каждой пары имеется резкое стилистическое различие: лоб, губы, щеки, шея, палец - слова нейтральные, а чело, уста, ланиты, выя, перст - архаизмы, употребляющиеся в торжественном, поэтическом и ораторском стиле, т. е. эти слова стилистически особо окрашены. Но дело здесь не только в стилистических различиях. Свои слова соответствуют анатомическим понятиям, церковнославянские же никакого отношения к этим понятиям не имеют. Старые риторики это правильно оценивали, разъясняя, что чело - это не часть черепа, а “вместилище мыслей”, очи - не орган зрения, а “зеркало души”, уста - не орган приёма пищи (или, допустим, лабиализации гласных, а “источник речей премудрых”) и т. д.» [4, с. 97]. Действительно, в современном русском языке не сохранились фразеологизмы, в которых очи обозначало бы «орган зрения» человека. «В подобных случаях естественным образом произошла замена очей на глаза и фразеологизм видоизменился, чего нельзя сказать о выражениях мысленные очи; очи сердца, души; видеть внутренним оком и под.» [10, с. 70]. В синонимическом ряду рот -губы - уста древнейшим является слово «уста». Оно было нейтральным и обозначало
«отверстие, щель» (между губами). В древнерусском языке слово «уста» было многозначным: 1. Рот. 2. Уста, губы. 3. Уста, как орган вкуса. 4. Уста, как орган речи, язык. 5. Слова, свидетельство. 6. Устье. 7. Острие [7, т. III, стлб. 1273]. К середине XVIII в. славянизм уста был вытеснен словами губы и рот, вследствие чего стал стилистически маркированным словом, употребляясь преимущественно в сакральных и поэтических текстах.
Славянизмы, составившие ядро традиционно-поэтической лексики, в современном русском языке относятся к архаической лексике, и лишь некоторые из них сохранились в составе книжных фразеологизмов. При этом многие из них входят в состав нескольких устойчивых сочетаний, активно функционирующих в современном русском языке. К примеру, око (очи): в мгновение ока, беречь
как зеницу ока, око за око, зуб за зуб, смежить очи; уста: из уст, из первых уст, из уст в уста, не сходить с уст, устами младенца вкладывать в уста; перст: один как перст, вложить персты в язвы, перст божий, перст указующий и др.
Таким образом, изучение некоторых языковых фактов с позиции диахронии позволит выявить заключённую во фразеологических соматизмах старославянского происхождения историко-культурную информацию, интерпретирующую закономерности её употребления на синхронном срезе языка. Антропоцентрический подход к фактам языка, и в частности к такому историко-культурному феномену как славянизмы, способствует воссозданию элементов картины мира прошлого в настоящем.
Список литературы
1. Гудков Д. Б., Ковшова М. Л. Телесный код русской культуры: материалы к словарю. М.: Гнозис, 2007. 288 с.
2. Михельсон М. И. Русская мысль и речь. Своё и чужое. Опыт русской фразеологии: сб. образных слов и иносказаний: в 2 т. М.: Русские словари, 2004.
3. Попов Р Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаичными значениями и формами слов. М.: Высшая школа, 1976. 200 с.
4. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М.: Аспект Пресс, 1996. 536 с.
5. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь: около 6000 фразеологизмов / СПбГУ; межкаф. словарный каб. им. Б. А. Ларина. 3-е изд., испр. и доп. М.: Астрель: АСТ: Люкс, 2005. 926 с.
6. Словарь русского языка Х!-ХУ!! вв. М.: Наука, 1975, ... (Продолж. изд.)
7. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. МИ. СПб., 1893-1913.
8. Фразеологический словарь современного русского литературного языка: в 2 т. / под ред. проф. А. Н. Тихонова. М.: Флинта: Наука, 2004.
9. Фразеологический словарь старославянского языка: свыше 500 единиц / отв. ред. С. Г. Шулежкова. М.: Флинта: Наука, 2010. 424 с.
10.Яковлева Е. С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопросы языкознания. 1998. № 3. С. 43-73.
References
1. Gudkov D. B., Kovshova M. L. Telesnyj kod russkoj kul'tury: materialy k slovarju. M.:
Gnozis, 2007. 288 s.
2. Mihel'son M. I. Russkaja mysl' i rech'. Svojo i chuzhoe. Opyt russkoj frazeologii: sb. obraznyh slov i inoskazanij: v 2 t. M.: Russkie slovari, 2004.
3. Popov R. N. Frazeologizmy sovremennogo russkogo jazyka s arhaichnymi znachenijami i formami slov. M.: Vysshaja shkola, 1976. 200 s.
4. Reformatskij A. A. Vvedenie v jazykovedenie. M.: Aspekt Press, 1996. 536 s.
5. Russkaja frazeologija. Istoriko-jetimologicheskij slovar': okolo 6000 frazeologizmov /
SPbGU; mezhkaf. slovarnyj kab. im. B. A. Larina. 3-e izd., ispr. i dop. M.: Astrel': AST: Ljuks,
2005. 926 s.
6. Slovar' russkogo jazyka XI—XVII vv. M.: Nauka, 1975, ... (Prodolzh. izd.)
7. Sreznevskij I. I. Materialy dlja slovarja drevnerusskogo jazyka po pis'mennym pamjatnikam. T I-III. SPb., 1893-1913.
8. Frazeologicheskij slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka: v 2 t. / pod red. prof. A. N. Tihonova. M.: Flinta: Nauka, 2004.
9. Frazeologicheskij slovar' staroslavjanskogo jazyka: svyshe 500 edinic / otv. red.
S. G. Shulezhkova. M.: Flinta: Nauka, 2010. 424 s.
10. Jakovleva E. S. O ponjatii «kul'turnaja pamjat'» v primenenii k semantike slova // Voprosy jazykoznanija. 1998. № 3. S. 43-73.
Статья поступила в редакцию 10 октября 2013 г.
