CC BY
43зунгом борьбы с международным терроризмом, США создают новые военные базы на Балканах и расширяют свое военное присутствие в Закавказье и Центральной Азии, традиционно являющихся регионами российского влияния.
В этой связи активная миротворческая деятельность может рассматриваться как один из непременных атрибутов ведущей державы, способ расширения ее геополитического влияния, повышения международного авторитета и отстаивания национальных интересов. С этих позиций вывод российских миротворческих контингентов с Балкан является своего рода «геополитическим отступлением» России, демонстрацией своей геополитической слабости и утратой определенных рычагов влияния на европейские процессы.
Во-вторых. Уход России с Балкан порождает иллюзию возможности решения конфликтных ситуаций посредством силы. А в свете событий «11 сентября» и нынешнего тяготения США к разрешению сложнейших международных кризисов прямолинейными силовыми методами, в мире может возобладать силовой подход разрешения очень сложных проблем (что не всегда оправданно и редко ведет к желаемым результатам).
Следствием этого может стать обострение ситуации и, что не следует исключать, возобновление военных действий в зонах конфликтов на постсоветском пространстве. При этом конфликтующие стороны будут пытаться заручиться поддержкой влиятельных сил и возлагать надежду на использование их военного потенциала в решении своих проблем, что чревато возможностью столкновения интересов тех, кто будет поддерживать одну или другую конфликтующую сторону.
В-третьих. Неэффективная реализация Россией своего миротворческого потенциала на Балканах (в смысле оказания влияния на военнополитическую сторону урегулирования кризиса) подрывает уверенность в наших миротворческих возможностях и негативно влияет на авторитет Российской Федерации.
В-четвертых, нельзя упускать из виду тот факт, что в глазах многих народов и государств Россия продолжает оставаться сдерживающим фактором в установлении нового «Pax-Americana», и по ее действиям, в том числе и в области миротворчества, осуществляется «сверка часов» теми, кто намерен противостоять «диктату силы». В этой связи «шараханье» России на Балканах (от сверхактивности в начальной стадии миротворческой операции до безразличия на современном этапе ее проведения) ставит под сомнение последовательность российского внешнеполитического курса.
Сказанное позволяет утверждать, что в сфере миротворческой деятельности России на Балканах не обошлось без просчетов в сфере геополитики, компенсировать ущерб от которых в настоящее время будет довольно трудно. Россия утратила свое влияние на Балканах. Но только ли в этом регионе?
♦ ♦ ♦
ФРАНЦИЯ И США: ИСПЫТАНИЕ ИРАКОМ Профессор Ю.И. Рубинский,
Руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН
Во время военных кампаний НАТО в бывшей Югославии служба информации Альянса обогатила лексикон аккредитованных при ней журналистов новым дипломатическим термином - «побочный ущерб». Под этим изящным выражением, позаимствованным из бухгалтерии, имеются в виду незапланированные разрушения ракетно-
бомбовыми ударами гражданских объектов и связанные с ними жертвы среди мирного населения.
В ходе боевых действий англо-американской коалиции против Ирака, начавшихся 20 марта 2003 г. и закончившихся всего три недели спустя успешным достижением целей нападающей стороны, объем этого «побочного ущерба» оказался на удивление скромным. Грозная, казалось бы, армия С. Хуссейна рассеялась, как мираж в пустыне, вместе с самим диктатором и его режимом. Из пострадавших гражданских объектов наибольшее сожаление в мире вызвала лишь судьба уникального музея древностей в Багдаде, разграбленного местными мародерами при полном равнодушии американских солдат.
Впрочем, одной военной победой иракскую проблему (равно как косовскую или афганскую) не решить. Формирование в этнически и конфессионально пестрой стране с полностью разрушенной 20 годами войн и эмбарго экономикой хоть сколько-нибудь легитимного, дееспособного правительства будет делом долгим, сложным и неблагодарным. Стихийное, а отчасти и организованное сопротивление иракцев оккупационному режиму нарастает. В перспективе оно может обойтись американцам по части потерь и расходов дороже, чем сами военные действия.
В таких условиях в Вашингтоне начинают подумывать о целесообразности интернационализации процесса восстановления Ирака в рамках международных структур - ООН и НАТО, что позволило бы разделить ответственность и расходы. В Ирак прибыли польская бригада с участием украинских и прочих контингентов, японский вспомогательный батальон. Готовность рассмотреть вопрос о своем присутствии в случае соответствующего решения СБ ООН выразила Россия. Об этом «ястребы» из неоконсервативного крыла нынешней республиканской администрации еще недавно и слышать не хотели.
Кстати, самый затяжной конфликт на Ближнем Востоке - арабо-израильский, который лихорадит весь регион на протяжении полувека, уже в значительной мере интернационализирован. Кол-
лективным автором плана его политического урегулирования - т.н. «дорожной карты», конечной целью которого является создание к 2005 г. Палестинского государства, выступает «квартет» в составе ООН, ЕС, США, России. Первые, пока еще робкие шаги к возобновлению диалога враждующих сторон по «дорожной карте» уже сделаны, однако каждый день приходится узнавать о нарушении перемирия.
Распространению этого прецедента на Ирак мешает «побочный ущерб» прошедшей войны, причем не материальный, а морально-
политический. Речь идет о глубокой трещине в евро-атлантическом сообществе, серьезно осложнившей отношения между партнерами по НАТО, прежде всего, США и Францией.
На первых порах могло казаться, что цели Вашингтона и Парижа в иракской проблеме близки, а разногласия касаются лишь способов их достижения. На дипломатической стадии конфликта речь шла о том, чтобы обеспечить выполнение Багдадом резолюций СБ ООН, принятых после первой войны в Персидском заливе (1991 г.), о лишении Ирака оружия массового уничтожения (атомного, химического, бактериологического). Проверка этого возлагалась на миссию инспекторов ООН, выдворенную С. Хусейном из Ирака в 1998 г., но вернувшуюся четыре года спустя под давлением международного сообщества и вновь приступившую к работе.
Американцы и французы были согласны в том, что при попытках С. Хусейна уклониться от сотрудничества с миссией инспекторов к Ираку должны быть применены все средства принуждения, включая военную силу. Именно таким был смысл резолюции 1441, принятой СБ ООН 7 ноября 2002 г. единогласно, включая голоса всех его пяти постоянных членов - США, России, Великобритании, Франции и Китая.
Президент Франции Ж. Ширак заявил в этой связи, что вооруженные силы его страны должны быть готовы к любому повороту событий. В интервью американскому еженедельнику «Тайм» от 24 февраля 2003 г. он подчеркивал: «Франция - не пацифистская страна. В настоящее время мы имеем на Балканах больше войск, чем американцы. Очевидно также, что Франция - не антиамериканская страна. Она является верным другом Соединенных Штатов и всегда была им. Франция не намерена поддерживать диктаторские режимы в Ираке и где бы то ни было ещё. У нас нет и разногласий насчет задачи лишения С. Хусейна оружия массового уничтожения... Но мы не думаем, что эта цель может быть достигнута навязыванием войны».
Однако, в Вашингтоне обратили внимание только на последнюю фразу, вызвавшую в Белом Доме и особенно в Пентагоне нескрываемое раздражение. Конечно, вопрос о наличии у Багдада ОМУ и опасность передачи его международным террористам, безусловно, тревожили американ-
скую общественность после трагедии 11 сентября
2001 г.
Но он отнюдь не был главным мотивом, лежавшим в основе политики США. Задолго до терактов 11 сентября 2001 г. в вашингтонских коридорах власти активно действовало влиятельное лобби, добивавшееся не просто разоружения, а устранения режима С. Хусейна. Сторонники силовой акции против Багдада видели в ней наилучший способ решить одним ударом весь комплекс региональных проблем - от надежной гарантии безопасности Израиля до «пересдачи геополитических карт» в регионе на случай краха режима Саудовской Аравии, который поставил бы под удар жизненно важные нефтяные интересы США.
А здесь позиции США и Франции разошлись всерьез. Дело не просто в том, что Париж издавна являлся одним из главных экономических партнеров Ирака, продавая ему сначала вооружения, затем продовольствие в обмен на нефть. В конце концов, нынешний министр обороны США Д. Рамсфельд сам посещал 20 лет назад Багдад и встречался с С. Хусейном, поддерживая его в войне против хомейнистского Ирана.
Одиозный диктаторский характер багдадского режима никогда не вызывал сомнений ни в Вашингтоне, ни в Париже, совместно выступивших против него во время предыдущей войны в Персидском заливе (1991 г.). Что же изменилось с тех пор?
Во-первых, усугубились нюансы в подходах США и Франции к арабскому миру вообще и к арабо-израильскому конфликту в частности. Вашингтон видит своего стратегического союзника прежде всего в Израиле, тогда как Париж склоняется к сбалансированному учету позиций обеих сторон, в частности арабов. Не последнюю роль в этом играют традиционно тесные связи Франции с ее бывшими владениями в арабском мире - Магрибом, Сирией, Ливаном, наличие у нее многочисленной мусульманской диаспоры (3,5 млн. человек, а с принявшими французское гражданство
- 6 млн., т.е. 10% населения страны).
Во-вторых, в последние годы США явно взяли курс на проникновение в страны Тропической Африки, в том числе франкоязычной - особенно туда, где есть запасы нефти. Париж всегда рассматривал их как сферу своего преимущественного влияния. Американские представители появились на островах Сан Томе и Принсипи, откуда контролируется терминал нефтепровода из Чада и Камеруна, строящегося американскими компаниями, обосновываются по соседству с французской военной базой в Джибути на выходе из Красного моря, поддерживают оппозицию профранцузским режимам в нефтеносном Габоне, в Кот д'Ивуар, в своем давнем плацдарме - Либерии, где выступают в роли примирителей в бушующей, как ранее в Кот д'Ивуар), гражданской войне. Проведение африканского саммита в Париже, поездки президентов Ж. Ширака и Дж. Буша по странам Тропической Аф-
рики в разгар иракского кризиса вряд ли можно считать случайным совпадением.
В-третьих, Франция, располагающая сильным военно-промышленным комплексом, выступает конкурентом США на мировых рынках вооружений. В ЕС Париж активнее всех проталкивает проведение единой политики обороны и безопасности, задачей которой является создание автономных европейских сил быстрого реагирования численностью до 60 тыс. человек, которые могли бы участвовать в миротворческих операциях без США. Франция была также инициатором создания европейского спутника космического наблюдения «Ге-лиос» - конкурента аналогичной американской системы. Неудивительно, что французский подход к проблемам евростроительства вызывает в Вашингтоне по меньшей мере прохладный прием. Франция играет роль основного оппонента США и в вопросах единой сельскохозяйственной политики ЕС, из которой она, как первый производитель продукции АПК в Европе, извлекает наибольшие выгоды в ущерб интересам американских экспортеров.
И все же сами по себе эти факторы, и ранее бросавшие тень на франко-американские отношения, вряд ли приобрели бы характер жесткого противостояния только из-за дополнительных различий в подходе к выбору оптимального способа решения иракской проблемы - политического или военного. Дело в том, что этот вопрос вышел далеко за рамки Ирака, вылившись в столкновение основополагающих принципов мироустройства в XXI в.: однополярного с центром в США или многополярного. «Любое сообщество с единственной до-
минирующей державой всегда опасно, вызывая реакцию. Поэтому я выступаю в пользу многополярного мира, в котором Европа, очевидно, имеет свое место», - заявил Ж. Ширак в уже упоминавшемся интервью «Тайм». Выступая в лондонском Международном институте стратегических исследований, министр иностранных дел Франции Д. де Вильпен пошел еще дальше, прямо поставив вопрос: что будет определять в будущем отношения между государствами - сила права или право силы?
Здесь Франция не рисковала остаться в одиночестве. 23 января 2003 г. на торжественной церемонии в Париже по случаю 40-летия Елисейского договора между Францией и ФРГ Ж. Ширак и германский канцлер Г. Шрёдер совместно выступили в поддержку политического решения иракского вопроса. Разумеется, каждый исходил при этом из собственных интересов: Г. Шрёдер думал, прежде всего, о выборах в бундестаг, где социал-демократы остро нуждались в голосах их пацифистски настроенных союзников по правящей коалиции - «зеленых». Однако сам факт превращения франко-германского тандема, всегда служившего мотором процесса евростроительства, в автономную силу, не мог не настораживать США: ведь ещё в середине 90-х гг. бывший советник президента Дж. Картера по национальной безопасности
З. Бжезинский считал этот тандем надежным плацдармом Соединенных Штатов на западе Евразии.
К Франции и Германии присоединились Бельгия и Люксембург, поддержавшие планы создания «европейской обороны».
Несмотря на проамериканскую позицию «восьмерки» стран Западной Европы во главе с Великобританией, Италией и Испанией, а также «десятки» посткоммунистических стран Цен-
тральной и Восточной Европы - кандидатов на вступление в НАТО, - США поддержали по иракскому вопросу всего 18 европейских государств из 44. Наконец, за поиски политического решения высказались такие державы как Россия и Китай, всегда выступавшие, кстати, в защиту концепции многополярного мира.
Дальнейший ход событий известен. Не добившись от миссии инспекторов ООН констатации факта наличия у Багдада ОМУ, США, Великобритания и Испания внесли в СБ ООН проект новой резолюции, обвинявшей Ирак в сознательном саботаже ее деятельности, что давало зеленый свет применению силы. В ответ три постоянных члена СБ из пяти (Франция, Россия и Китай) заявили о своем намерении голосовать против. Оказавшись не в состоянии собрать даже «моральное» большинство с помощью непостоянных членов СБ - 9 из 15 голосов, авторы резолюции предпочли отозвать ее. Президент Дж.Буш заявил, что США готовы применить силу в любом случае - с санкции ООН или без нее, причем главной целью такой акции будет не столько разоружение Ирака, сколько смена его правящего режима. Неделей спустя первые ракетно-бомбовые удары англо-американской
коалиции обрушились на Багдад.
Окончание боевых действий открыло, казалось, путь к возобновлению диалога между вчерашними оппонентами по иракской проблеме. В ходе встречи глав государств и правительств 40 стран, собравшихся на берегах Невы по случаю 300-летия Санкт-Петербурга, затем на очередной сессии «восьмерки» на берегах озера Леман во французском курортном городке Эвиан-ле-Бен, иракский вопрос оттеснили на второй план более актуальные проблемы - пути выхода мировой экономики из депрессии, помощь беднейшим африканским странам, борьба против международного терроризма и т.д. Контакты Дж. Буша с В. Путиным, визиты в Вашингтон премьер-министров Великобритании Т. Блэра и Италии С. Берлускони, германского министра иностранных дел Й. Фишера закрыли, казалось бы, главу болезненных воспоминаний о недавнем противостоянии.
Тем не менее, в отношении Франции вашингтонские «ястребы» оставались непримиримыми: «Простить Россию, игнорировать Германию, наказать Францию»,- так сформулировала кредо администрации США советник президента Дж. Буша по национальной безопасности К. Райс. Смысл этой лапидарной формулы очевиден: избрать Францию как наименее сильного, но самого активного оппо-
нента по Ираку в качестве «козла отпущения», изолировав ее и преподав на ее примере урок всем другим потенциальным оппонентам. Даже госсекретарь К. Пауэлл, считавшийся «голубем» на фоне его коллеги из Пентагона Д. Рамсфельда, неоднократно повторял, что после иракского кризиса франко-американские отношения не будут такими же, как до него.
В конгрессе США раздавались гневные призывы принять против Франции репрессивные меры, свернуть военно-техническое сотрудничество с ней в рамках НАТО, перенести обсуждение ряда оборонных вопросов в структуры Альянса, где французы со времен Ш. де Голля отсутствуют (Комитет военного планирования), наконец, вывести американские капиталы с французских финансовых рынков. Всерьез обсуждались даже такие нелепые идеи, как исключение Франции из Североатлантического союза или замена ее постоянного места в СБ ООН единым представительством ЕС.
В американских СМИ развернулась беспрецедентная антифранцузская компания, тон которой задавала бульварная пресса австралийского медиамагната Р. Мердока, контролирующего также ряд ведущих британских газет. Французов обвиняли во всех смертных грехах, прежде всего, в черной неблагодарности за американскую военную помощь во время двух мировых и холодной войн. Обозреватель выходящей в Париже «Интернешнл геральд трибюн» Дж. Фитчет, отличающийся умеренным, взвешенным подходом к иракскому кризису, с тревогой задавал вопрос: «Не идут ли США и Франция к разводу?»
Однако эти опасения явно преувеличены. Если часть французской элиты, особенно в деловых кругах, также восприняла словесные крайности за Атлантикой с определенной тревогой, то основная масса рядовых граждан, как и руководство страны, отнеслись к ним вполне хладнокровно. Большинство СМИ, независимо от их партийной принадлежности, напоминали американцам, что именно помощь Франции была одним из решающих факторов победы США в войне за независимость от Великобритании. С тех пор США и Франция никогда не сталкивались на полях сражений. Основа их демократических ценностей - Декларация о независимости США и французская Декларация прав человека и гражданина - совпадают почти текстуально.
Напоминая об этом американцам, С. Хоффман, один из самых авторитетных в США знатоков Франции, многие годы учившийся и преподававший в Париже, отмечал: «Иметь союзников, которые беспрекословно выполняют замыслы Вашингтона, не в интересах самой Америки. Ей нужны верные друзья и искренние союзники. И ей необходимо понять, что Франция после 2000 г. все еще движется вперед по рельсам, проложенным Ш. де Голлем - с сильной исполнительной властью, модернизирующимся обществом, лидерством в евро-
пейской интеграции и авторством в мировых делах».
К тому же возможности «наказать» Францию, которыми располагает американская «гипердержава», остаются, несмотря на огромный разрыв между их военно-экономическими потенциалами, весьма ограниченными.
Логика евростроительства и глобализации мировой экономики такова, что все ведущие державы оказываются ныне «в одной лодке». Франция не имеет больше своей торговой или валютной политики - ее осуществляет ЕС в целом, включающий самых верных партнеров США - Великобританию, Италию, Испанию. За что же «наказывать» заодно и их?
К тому же объем экспорта США во Францию в начале XXI в. составляет 19 млрд. долларов, оборот американских корпораций в этой стране - 125 млрд. долларов в год, тогда как вывоз французских товаров в Соединенные Штаты - 30 млрд., а оборот обосновавшихся там французских фирм - 193 млрд. долларов. Так кто кого мог бы больнее ущемить? «Наши экономические интересы настолько взаимосвязаны, что я не считаю, будто мы стоим на пороге реального ухудшения», - отмечал в газете «Монд» председатель федерации машиностроительных предприятий Франции И. Жакот. Все-таки Париж - это не Багдад и не Кабул...
За послевоенный период кризисы в американо-французских отношениях бывали уже не раз - в 1954 г. после отказа Национального собрания Франции ратифицировать Договор о создании Европейского оборонительного сообщества, в 1956 г.
- во время Суэцкого кризиса, когда Франция, Великобритания и Израиль воевали против Египта, во время президентства Ш. де Голля, который осудил американскую войну во Вьетнаме и вывел Францию из военной организации НАТО. Тем не менее, общность коренных геополитических интересов и моральных ценностей неизменно брала верх: тот же Ш. де Голль твердо поддерживал Вашингтон во время берлинского или карибского кризисов.
Так будет, видимо, и сейчас, но с одной немаловажной оговоркой. Во времена холодной войны и биполярного мира Западная Европа, включая Францию, видела в США главную гарантию своей безопасности перед лицом угрозы с Востока, что прочно цементировало дисциплину в Альянсе. Сейчас, когда этой угрозы больше нет, новые глобальные вызовы диктуют иные ответы, солидарность всех партнеров в трансатлантическом и евроазиатском пространствах может строиться только на более сбалансированных основаниях.
Недаром президент Дж. Буш в речи 8 сентября 2003 г. призвал союзников США, которые ранее критиковали военную операцию (т.е., очевидно, Францию, Германию и Россию), оставить разногласия в прошлом и совместно работать над нормализацией обстановки в Ираке. Эти жесты нашли позитивный отклик в Париже, который выдвигает, как и Россия, в качестве условия расширение роли
и ответственности ООН. Судя по всему, Вашингтон готов к определенному компромиссу в данном вопросе, скрепленному новой резолюцией СБ ООН.
♦ ♦ ♦
ГЕРМАНИЯ, НАТО И ВОЙНА В ИРАКЕ Ю.А. Гусаров,
Старший научный сотрудник Отдела Западной Европы и Америки ИНИОН РАН
Иракский кризис, продолжающийся с лета
2002 г., стал важным событием международной жизни начала нового века. Он ознаменовал возникновение кардинально новой ситуации в мировой политике, в определенной мере поставил под вопрос значимость таких организаций, как НАТО, Европейский союз и ООН. Началась широкая дискуссия относительно средств и способов обеспечения европейской и международной безопасности, правильности выбора антикризисной стратегии. Главные споры разгорелись между администрацией США и европейскими странами - Францией, Германией, Бельгией, а также Россией.
После событий 11 сентября 2001 г. Соединенные Штаты, все мировое сообщество, стали уделять самое пристальное внимание борьбе с любыми проявлениями терроризма и проблеме распространения ОМУ. В отношении Ирака данный вопрос регулируется резолюцией СБ ООН № 1441, предусматривающей проведение полномасштабных международных инспекций с целью выявления подобного оружия и его последующей ликвидации. Однако администрация Дж. Буша в 2002 г. начала настаивать на превентивной военной акции, поскольку, по имевшимся у нее сведениям, у Ирака уже были запасы ОМУ, и поэтому разоружить его следовало немедленно, устранив при этом диктаторский режим С. Хусейна. Именно такого подхода американцы ожидали от своих союзников как в рамках НАТО, так и ООН.
Германия и Франция, подписавшие итоговый документ Пражского саммита НАТО и одобрившие резолюцию СБ ООН по Ираку, тем не менее, дистанцировались от некоторых аспектов американского курса. Канцлер ФРГ Г. Шрёдер заявил еще в сентябре 2002 г. в ходе своей предвыборной кампании, что немецкая армия не будет участвовать в боевых действиях против Ирака, хотя Германия не снимает с себя обязательств, связанных с ее членством в НАТО (открытие своего воздушного пространства для американских военных самолетов, использование американских военных баз на немецкой территории, предоставление антииракской коалиции систем ПВО «Пэтриот» и другой специальной техники). Многие аналитики считают, что именно антивоенная позиция прибавила Г. Шрё-
деру популярности и помогла одержать победу на выборах.
Нежелание ФРГ воевать в Ираке стало главной причиной значительного охлаждения в американо-германских отношениях, вызвало резкую критику Вашингтона, не ожидавшего от своего давнего и надежного союзника подобного демарша. Особенно сильные словесные баталии развернулись в начале 2003 г. Они подкреплялись и конкретными действиями стран, выступавших против военного решения конфликта.
Так, Германия, Франция и Бельгия практически на неделю заблокировали решение НАТО об оказании военной помощи Турции в случае начала войны в Ираке. Это уже была явно кризисная ситуация, которую, правда, вскоре удалось преодолеть. Три члена Альянса выступили против оказания помощи Турции, поскольку считали подобную помощь косвенным одобрением военных действий. Президент Дж. Буш выразил свое разочарование таким решением союзников, наносящим явный ущерб Североатлантическому союзу. А глава Пентагона Д. Рамсфелд заявил, что, в конечном итоге, планирование операции в отношении Ирака можно провести и вне рамок НАТО, особо подчеркнув, что Германия, Франция и Бельгия фактически изолировали себя от остальных членов Альянса. 10 февраля 2003 г. Германия, Франция и Россия выступили с совместным заявлением, в котором указывалось на их стремление обсудить различные пути завершения процесса разоружения Ирака: «Резолюция № 1441, единогласно принятая Советом Безопасности ООН, представляет собой основу для достижения этой цели, и использованы еще не все возможности, которые открывает указанная резолюция. Альтернатива войне все еще имеется. Применение силы могло бы быть самым крайним средством»1. Это заявление свидетельствовало о решимости трех европейских стран избежать применения силовых методов в обход международноправовых норм. Однако Вашингтон расценил его лишь как проявление «благих намерений».
Разъясняя позицию Германии по иракской проблеме, 13 февраля Г. Шрёдер выступил в бундестаге с правительственным заявлением. Канцлер отметил, что «никто не строит иллюзий по поводу сути режима С. Хусейна», однако в ФРГ считают необходимым полностью выполнить резолюцию №1441, в которой, кстати, «нет ни слова о смещении С. Хусейна или о начале войны». Г. Шрёдер вновь указал на необходимость расширения международных инспекций и полного разоружения Ирака мирным путем, подчеркнув, что «отстаивание интересов мира - это мандат населения Германии», по воле которого он возглавляет правительство2. Эту позицию Германия вместе с Францией и
1 Совместное заявление // http://www. deutschebotschaft-moskau.ru .
2 Наша ответственность за мир // - http: //www. deutschebotschaft-moskau.ru.
