CC BY
22[
франкуитсон
ФЕТТЕр:
«мне очень повезло, что я добрался и живу в казани» (1930 г.)
В 1930 г. в СССР по линии Интуриста прибыл выпускник американского университета экономист Франк Уитсон Феттер*. Основная цель посещения СССР — изучение русского языка. Его первое знакомство с Советским Союзом произошло в августе 1928 г., когда он проследовал транзитом по Транссибирской магистрали из Латвии в Маньчжурию. Возможно, именно тогда он решил изучить русский язык. Путь Феттера из США в СССР в июне 1930 г. был достаточно долгим по современным представлениям.
* Франк Уитсон Феттер (Frank Whitson Fetter, 1902-1991) родился в Сан-Франциско в семье известного американского экономиста Франка Альберта Феттера (1863-1949). Получил степень магистра в Принстонском и Гарвардском университетах и доктора наук по экономике в Принстоне. Преподавал экономику в Принстонском университете, Хаверфордском колледже и Северо-Западном университете. Во время Второй мировой войны служил в администрации ленд-лиза и в Государственном департаменте США. С 1950 по 1973 г. был директором Национального бюро экономических исследований.
Вид на жительство Ф. Феттера.
Отправной точкой путешествия из Нового Света стала пристань в Нью-Йорке. Через несколько дней Феттер прибыл во Францию в портовый город Шербур. Далее его путь лежал на Восток через Париж, Берлин и Варшаву. Феттер решал визовые вопросы, встречался со старыми знакомыми. 23 июня в Берлине в Полномочном представительстве СССР в Германии он получил визу на временное пребывание в Советском Союзе с пересечением границы в районе пограничного пункта Негорелое (не позднее 07.07.1930). 26 июня он пишет письмо жене Полли (Elizabeth (Polly)) из Польши: «Я все дальше от дома, мы приближаемся к российской границе, однако прибудем в Москву лишь к утру» (26.06.1930)*.
Граница между СССР и Польшей в районе станций Столбцы и Негорелое с заставой и таможней (в 50 км от Минска) произвела на Феттера особое впечатление: «как поляки, так и русские установили довольно-таки серьезную охрану и колючую проволоку с обеих сторон границы. Я не знаю, осталась ли проволока после боев 1920-х** или это знак того, что что-то еще случится» (03.07.1930). Опасения Феттера были напрасны, его встретил «парень в униформе Красной армии... с очень мягким взглядом», который «подошел к вагону со словами "Проезжай"». Процедура таможенного досмотра для американского туриста прошла без происшествий, чего нельзя было сказать о других пассажирах, вещи которых тщательно досматривались: «Новое пальто и красивый свитер были конфискованы у одного молодого русского инженера. То, чего боятся русские — это контрреволюционная пропаганда, и все, что может вдруг оказаться антибольшевистским,.. проверялось с особым рвением. Копия "Ярмарки Тщеславия", которая была у одного американца, была тщательно исследована. Русскому музыканту пришлось прождать почти полчаса, пока один серьезный красноармеец не просмотрел огромную папку нот. Но он не нашел ничего, что японцы называют "опасными мыслями"» (26.06.1930).
На следующий день Феттер был в Москве. Он почувствовал ужасную усталость, которая уже долгое время была его спутни-
* Неопубликованная переписка Ф. У. Феттера, личные записи, а также опубликованная статья (Russia Revisited: Impressions After Forty Years // The South Atlantic Quarterly. - Vol. LXXI. - No. 1. - Winter. - 1972. - P. 62-74) хранятся в личном фонде Франка Уитсона Феттера в коллекции редких книг Дэвида М. Рубенштейна и рукописей библиотеки Дюкского университета (Frank Whitson Fetter Papers, David M. Rubenstein Rare Book & Manuscript Library, Duke University). Фотографии из цифровой коллекции находятся в сети Интернет в открытом доступе (http://library.duke.edu/digitalcollections/esr/fetter/). Датировка писем установлена по формуляру, которого придерживались Фет-тер и его жена: место написания, дата, подпись, например: «Kazan, Russia, July 4. 1930». В тексте статьи даты писем указаны в скобках, например: (26.06.1930). Постеры СССР из коллекции Феттера хранятся в коллекции советских постеров (за 1920-1930-е гг.) в Суортмор-колледже (Swarthmore College Peace Collection) и находятся в сети Интернет в открытом доступе (http://triptych.brynmawr.edu/cdm/landingpage/collection/Soviet).
** Имеется в виду Советско-польская война, завершившаяся подписанием Рижского мирного договора (18 марта 1921 г.).
Франк Уитсон Феттер.
Фото электронного ресурса, режим доступа: https://www. trumanlibrary.org/ oralhist/fetterfw.htm.
67
цей. Более того, им овладело ощущение, что за последнюю неделю он прожил целый год (03.07.1930).
В Москве Феттер провел шесть дней. В его черновых записях остались заметки о памятных местах, которые он хотел посетить, о встречах с американцами, работавшими в Москве, и советскими коллегами1. Полли восторженно писала: «Люди, которых ты встретил в Москве, прекрасны; я никогда не была более горда, чем в момент, когда узнала, что мой муж беседовал с такими знаменитостями. Мистер Мартин будет завидовать — он ведет лекции о России, но сам никогда не встречал никого из этих людей (русских), лишь читал их книги» (21.07.1930). За это время Феттер успел сделать несколько десятков фотографий улиц и площадей города. Однако его планы резко изменились, и 3 июля он покинул Москву. Одну из версий такого изменения планов озвучил сам Феттер. Он считал, что изучение русского языка может быть успешным только в условиях погружения в языковую среду, а лучший способ для этого — поселиться в русской семье. Решить эту проблему в условиях Москвы ему якобы не удалось, и тогда он, предположительно по совету Уильяма Генри Чемберлина*, работавшего в Москве в качестве корреспондента одной из бостонских газет, решил уехать в небольшой город, где можно было легче и дешевле снять комнату в русской семье. Спустя 40 лет после поездки Феттер признался, что именно Чем-берлин предупредил его, что советские люди не очень охотно идут на контакт с иностранцами, так как боятся политического преследования.
Феттер прибыл в Казань в дождливое утро 4 июля 1930 г. Дорога из столицы до Казани тогда занимала почти сутки. На руках у него был «Вид на жительство для иностранца», выданный НКВД СССР. Здесь, в Казани, он официально зарегистрировался в органах внутренних дел, получил «хлебную карточку» («сезонник») и снял меблированную комнату с полным пансионом в районе бывшей Поповой горы.
Вся переписка, которую вел Феттер, приходила сначала на московский адрес: Борисоглебский переулок, д. 15, затем — ул. Большая Никитская, д. 6 (Всесоюзное общество культурной связи с заграницей). С последнего адреса письма жены стали пересылаться в Казань по адресу: ул. Рыкова**, д. 40, на имя Е. К. Семеновой.
Это был уютный уголок Казани поблизости от крепостных построек Кремля. В дореволюционное время здесь в съемных квартирах частных владельцев селились действительные статские советники, чиновники государственных ведомств, врачи, профессора. В советский период часть домов перешла в ведение городских властей. Контингент жильцов изменился, но в большинстве случаев здесь традиционно проживали представители интеллигенции. По-видимому, практика
* Уильям Генри Чемберлин (William Henry Chamberlin, 1897-1970), американский журналист и историк. С 1922 по 1934 г. корреспондент бостонской газеты «Christian Science Monitor» в Москве. В 1935-1939 гг. корреспондент на Дальнем Востоке. Автор книг об СССР: «Советская Россия» (1930), «Русская революция 1917-1921 гг.» (1935) и др.
** Ул. Попова гора переименована в ул. им. Рыкова 15 декабря 1927 г. (см.: Протокол Исполкома Казгорсовета № 38 от 15.12.1927 // НА РТ, ф. Р-326, оп.1, д. 300, л. 17, 127). Ул. Рыкова переименована в ул. Тельмана 2.02.1937 (см.: Протокол ТатЦИКа № 46 от 2.02.1937 // НА РТ, ф. Р-732, оп.1, д. 2952, л. 11).
68
сдачи комнат в наем осталась прежней, чем и воспользовался Феттер. Дом № 40 — типичный деревянный двухэтажный дом XIX в. Располагался он на одной линии с двумя домами под общим № 42 на самом краю оврага, перейдя его, можно было за несколько минут выйти на берег р. Казанки*. Флигель дома, который тоже числился под № 40, находился в глубине дворовых построек по диагонали от основного дома и окнами выходил на р. Казанку.
После многочисленных переездов из одной европейской столицы в другую Феттер встретил в Казани тишину, отсутствие суеты, спокойный ритм жизни. Не случайно он назвал это место «землей обетованной». Первыми впечатлениями Феттер не замедлил поделиться с женой: «Дорогая Полли!.. Я нахожусь в Казани, в очень приятной комнате без претензий, отданной в мое полное распоряжение, в хорошей русской семье. Я договорился столоваться в пансионе напротив, а также с завтрашнего дня я буду брать уроки русского. И дома, и в пансионе есть молодые люди, для которых я кажусь очень интересной личностью, они потакают мне в моем желании учить русские слова. Это просто замечательно, так как это то, на что я надеялся, покидая Штаты, но после проведенных в безуспешных попытках заговорить [в течение] двух дней в Москве, я понял, что об этом и думать нечего. Радио есть не в каждой комнате, проточная холодная вода находится у кровати, но здесь есть электрическое освещение, и из окна пансиона можно увидеть Волгу**. Казань — спокойный город, но в то же время это интереснейшее место. Несмотря на дождь, встретивший меня сегодня утром с поезда, здесь непло-
* В доме № 42 весь верхний этаж (6 комнат) занимала семья известного в Казани врача Петра Васильевича Дезидерьева (1882-1947).
** По-видимому, Феттер принял р. Казанку за р. Волгу.
Казань, ул. Тельмана, д. 36, 38.
Казань, ул д. 36. Вход квартиры
. Тельмана,
в
№ 3-4.
69
хо» (04.07.1930). Чуть позже он еще раз описал маленькую, чистую и меблированную комнату в «уважаемой семье», наличие в доме книг, «деревенский дух» городского пространства.
Место проживания американского квартиранта во многом определило его будни: Феттер с удовольствием ходил купаться на р. Казанку, часто совмещая эти прогулки с получением практики разговорного русского языка: «в пять часов я спустился к Казанке для разговоров на русском, и это было так приятно, что я остался почти до девяти. Затем чаепитие и уже стало десять» (20.07.1930).
Феттер снял на фотопленку практически весь район «Кошачки», включая улицы Федосеевскую, Подлужную, М. Горького (бывш. Космодемьянскую)2. Через парк «Чёрное озеро» он поднимался на ул. Чернышевского (позднее ул. Ленина), где в кадр его фотоаппарата попадали будни казанцев, выходил к Кремлю, спускался на Большую Проломную. «Я с удовольствие окунулся вчера в Казанку, но сегодня я вернулся сразу после обеда [в] свою комнату, мое решение было вознаграждено — пошел дождь. Но сейчас это закончилось, позволив мне спуститься за угол на почту».
В письмах Феттер упоминает многочисленных жильцов дома, не называя при этом ни одного имени. Отсутствуют имена, фамилии, названия тех местностей, куда он совершал небольшие путешествия. В этом отличительная черта его «казанских» текстов. Что касается писем Феттера, написанных до пересечения советско-польской границы, и тех, что присылала ему жена, то там масса подробностей без всякого замалчивания.
В архиве Феттера сохранился конверт и ряд рукописных листов с адресом Валентина Кальнина*: ул. Рыкова, д. 40, кв. 3 (Mr. Valentin Kalning. Rikoff str. 40, 3. Kazan. U.S.S.R). Дом № 40 первоначально принадлежал А. А. Молчановой и И. И. Застрову, а флигель — только Застрову. В 1911-1915 гг. заявления об уплате налогов3 были поданы от имени Марии Августовны Кальниной, жены петроградского мещанина, а в списке жильцов дома числилась Мария Андреевна Застрова — вдова рижского цехового, занимавшая три меблированные комнаты с отоплением (кв. № 3). Членом Общества потребителей при Алафузовских фабрике и заводе (Ягодная слобода, ул. Архангельская) упоминается Август Яко-бович Кальнин (Кальнинъ), сначала в качестве бухгалтера, а затем — члена правления. Если это действительно так, то Валентин Кальнин проживал в квартире Застровой № 3. Совпадение адресов В. Кальнина и Феттера дает основание предполагать, что они были соседями. Судя по всему, Валентин Кальнин был образованным человеком, прекрасно
* Предположительно: Кальнин Валентин Августович. По данным обобщенного банка данных общества «Мемориал» (http://www.obd-memorial.ru/html/) В. А. Кальнин пропал без вести в ноябре 1941 г., состоял в распоряжении командира войсковой части 4317 (офицерский состав). Жена: Кальнина Юлия Петровна. В 1941 г проживала по адресу: ул. Тельмана, дом 29 (28?), кв. 12. Войсковая часть 4317 — это 179 авторота подвоза 18-й стрелковой дивизии Приволжского военного округа. 18-я стрелковая дивизия ушла из Казани в мае 1941 г. на учения и погибла в районе Орши и Витебска, у так называемых Смоленских ворот в первые месяцы войны. Место нахождения списков личного состава неизвестно.
70
разбирающимся в автомобильной промышленности*. В частности, он просит Феттера выслать ему каталоги ведущих автомобильных марок США и Европы (например: «Marmon Motor Car Co Indianapolis (catalogs of 68 78 Roosvelt models)»), альбомы, фотографии или открытки с видами городов США, в том числе Принстона, и фотографии самого Феттера. Свою просьбу Каль-нин сопровождает припиской «если это возможно»**.
В письмах Феттер сообщает, что уже на следующий день после приезда в Казань он будет брать уроки русского языка. Однако каким образом проходили занятия и кто был его преподавателем, неизвестно. Лишь в записной книжке Феттера присутствует перечень фамилий и некоторые комментарии к ним: «Хованский, Достоевского, 66; учитель английского» и рядом знак «Apt!». Фамилия Дельвиг (Miss Delvig) не содержит комментариев. В г. Казани в 1930-е гг. проживала Мария Геральдов-на Дельвиг (1873 года рождения, из дворянской семьи), которая работала консультантом по иностранным делам в научной библиотеке Казанского университета. Вполне возможно, что она тоже могла быть потенциальным консультантом Феттера4.
Казанское отделение
государственного
издательства.
* Образованность и происхождение хозяев квартиры, где обитал Феттер, объясняет высокий уровень сервировки стола. По-видимому, именно соседи Феттера и стали основными персонажами фотоснимков американца. Ряд фасадов домов по ул. Рыкова (Тельмана) помог идентифицировать житель дома № 42 по ул. Тельмана С. Г. Дезидерьев.
** Travel - Russia - Notes - 1930 // Frank Whitson Fetter Papers, David M. Rubenstein Rare Book & Manuscript Library, Duke University. В бумагах Феттера имеется также адрес Павла Вейднера, проживавшего по ул. Лихачевской, д. 16 (Вейднер Павел Васильевич, 1884 г р., немец, техник-механик. Расстрелян 27 июня 1938 г.), Зубина Е. Н. (ул. Комлева д. 5, кв. 5), Степанова З. Г. и ряд других имен и фамилий.
71
Феттер считал русский язык очень интересным и поэтому старался тратить как можно больше времени на его изучение. «Я спускался сегодня вниз и купил несколько элементарных русских книг, которые я, вероятно, отправлю домой. Я сделал хорошо, что хотя бы час в день трачу на чтение русских писателей. Почему это не помогает мне, как чтение французских, немецких или китайских книг?» (02.08.1930). В одном из писем к матери Феттер описал покупку русских книг: «На днях я спустился к почтовому магазину государственной кампании с моим учителем, и она помогла выбрать мне несколько легких книг. Большинство — истории о революции для детей от 12 до 15. Большая часть прочитанного мной рассчитана на элементарный уровень читателя, написана для взрослых русских, которые учатся читать. Я считаю, что это не только очень хорошая практика для меня, но и очень интересное чтение... Из книг можно узнать не только о событиях в России, но и также прочитать многие лучшие русские книги и перевод многих зарубежных писателей по очень низким ценам. Однако иностранные книги почти невозможно приобрести». Также Феттер поделился своими наблюдениями о том, что популярно среди казанских читателей: Дж. Лондон, В. Гюго. Хотя, по его наблюдениям, «французский, как язык, здесь стоит на последнем месте, но люди до сих пор читают французские книги в переводе». Феттер отметил наличие в магазине книги своего соотечественника Дж. Рида «Десять дней, которые потрясли мир», как на русском, так и в переводах. Отдельно он выделил детские книги: «некоторые хороши, в спокойном стиле и с большим количеством иллюстраций». Удивила Феттера детская литература по истории Советов и ее огромный тираж «50 тысяч копий ранее были выпущены и 20 тысяч копий позже, как рассказали мне в книжном магазине» (02.08.1930). Татиздат на Феттер был доволен успехами в изучении русского языка:
ул. Баумана. «Русский язык идет очень хорошо. Я не думал, что я продвинусь
72
дальше, чем в испанском языке, хотя его учил дольше.» По соседству с домом, где снимал комнату Феттер, проживала многочисленная семья ветеринарного врача Ильи Ароновича Гаркави: Ольга Гаркави, Анна Гаркави-Брюно и сын Михаил Ильич Гаркави, будущий лауреат Государственной (Сталинской) премии в области легкой промышленности (1951). Феттер писал: «Гаркави так любезны, что я провожу с ними много времени, разговаривая на русском, кроме шуток» (21.07.1930). В последнем письме из Казани уже чувствуется его твердая уверенность в постижении языка: «кажется, месяц назад сюда приехал бедный заграничный парень, не зная ни слова на русском языке, и посмотрите на меня сейчас.» (06.08.1930). Феттер уже был способен понимать и читать новости со словарем.
Одним из посещаемых Феттером мест были кинотеатры, что неудивительно, ведь на рубеже 1920-1930-х гг. у казанцев это была одна из самых популярных форм проведения свободного времени. Феттер оказался в Казани на рубеже не только десятилетий, но и на рубеже эпох. Это был переходный период в казанском кинопрокате, когда в ежедневных сеансах можно было еще увидеть зарубежные фильмы (в том числе и американские боевики и комедии*), но уже появлялись первые советские киноленты на революционную тематику. В последующие годы число показов заграничного кино значительно уменьшилось, а отечественных — возросло до 90 %5.
Феттер писал: «Есть много вещей, которые захватили меня: русский театр и прогулки вдоль Казанки», подчеркивая, что «русские являются особенно поклонниками кино» (02.08.1930). В июльские вечера 1930 г. фильмы демонстрировались в кинотеатрах «Электра», «Красная звезда», «Чаткы», «Маяк», «Народный» (в нем кинопоказы начались с 15 июля), «Унион» и в Большом театре. В них проходило по три-четыре сеанса, которые начинались после шести вечера и продолжались почти до
* В июле 1930 г. в Казани показывали американские боевики «Рваные паруса» в кинотеатре «Маяк» (Суконная слобода, 4 июля), «Небоскреб» в кинотеатре «Красная звезда» (Адмиралтейская слобода, 11 июля).
Портрет Ф. Феттера и неизвестной женщины.
Обед в одном из домов по улице Тельмана.
73
полуночи. После насыщенных дневных программ (прогулки, поездки и т. д.) Феттер спешил в кино. В одном из писем он рассказывает о том, что пропустил один из сеансов из-за отсутствия свободных мест и ему пришлось прождать до начала следующего показа (02.08.1930). Репертуар кинотеатров в это время пестрил драматичными названиями фильмов: «Обреченные», «Ради ребенка (клятвопреступление)», «Сектанты», «Заговор мертвых», «Ледяная судьба», «22 несчастья», «Привидение, которое не возвращается», «Живой труп» и др.6 Ни один из этих фильмов не упомянут в письмах Феттера, но была описана реакция казанцев на комедии с Чарли Чаплином. Очевидно, речь идет о показе в Большом театре 15 июля «исключительной» программы «Развитие комедии» с участием Чарли Чаплина, Макса Линдера, Гарольда Ллойда и др.7 Феттера поразила реакция советских зрителей: «Ни один американский мальчишка не смеялся бы так над Чарли Чап-лином в 1910-м году, тщетно пытающимся открыть дверь в бар, которая, отлетая, вечно ударяет его по лицу, чем русские подростки. И когда Чарли наконец пробирается внутрь — или не находится больше снаружи, — проползая под дверью, мальчики сходят с ума от смеха. Русские как испанцы в том, что они любят комедии в большом количестве, и вечер комедий не редкость для них 5 или 6 (показов)». При этом Феттер замечает: «а ведь большинство цен высокие, а театры все равно полны под завязку.» (21.07.1930).
Кроме кинотеатров Феттер посещал городские сады и парки, в своих письмах он отмечает, что их в Казани много (02.08.1930). В это время парки совмещали в себе разные формы отдыха горожан: прогулки, чтение, танцы, концерты, аттракционы и др. Феттер упомянул о своем пребывании на концерте 1 августа. Вероятнее всего, он был на концерте в Саду строителей (бывш. сад «Эрмитаж») на «большом массовом вечере, посвященном международному дню 1 августа»8. По словам Феттера, с народными песнями там выступали артисты, принимавшие участие в Олимпиаде в Москве (02.08.1930). Действительно, с 15 июня по 11 июля 1930 г. в Москве проходила первая Олимпиада театров и искусств народов СССР*, где принимал участие Татарский академический театр9. Возможно, актеры этого театра и были исполнителями песен в тот вечер.
Можно предположить, что Феттер также посещал Парк культуры и отдыха (ныне Центральный парк культуры и отдыха им. Горького), хотя в своем письме он назвал его «лесом». Феттер подробно описал свой «замечательный вечер» в этом «лесу». Отправился он туда с «двумя подростками и их кузиной, которые живут за соседней дверью». Из текста письма становится ясно, что он был в восторге от парка бывшей
* «Летом 1930 года (15 июня — 11 июля) в Москве проходило крупномасштабное культурное мероприятие — первая Олимпиада театров и искусств народов СССР, посвященная XVI съезду ВКП(б). На Олимпиаде были представлены театр, кино, народная музыка и танцы, в незначительной степени — изобразительное искусство. Участвовало в ней 16 театров (по некоторым данным — 18), представлявших 14 национальностей СССР, около 20 ансамблей, 9 киноорганизаций. В общей сложности было показано свыше 30 спектаклей, 30 фильмов и 10 концертов» (см.: Советский театр. - 1930. - № 7. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://bp01.ru/public. php?pubHc=3686).
74
Парк культуры и отдыха. Ф. Феттер и соседские дети.
27 июля 1930 г.
«Русской Швейцарии»: «Я не верил, что есть подобные места кроме Принстона» (27.07.1930). Феттер отлично провел там время со своей компанией. Пока дети играли и лазили по деревьям, он наслаждался местными красотами, лежал на траве и даже успел поспать. По фотографиям видно, что они также устроили небольшой пикник. Кроме этого, Феттер сфотографировал детей у дома, что расположен на ул. Подлужной, во дворе дома по ул. Рыкова, где были качели: «В принципе, российские дети очень счастливая группа и, если поблизости нет парка, то улицы, по которым редко проезжают машины, становятся отличной площадкой для игр» (21.07.1930).
Скорее всего, в эту же прогулку Феттер со своими спутниками посетил братские могилы, о которых упоминания в письмах отсутствуют. В коллекции фотографий есть несколько снимков захоронений с разных ракурсов: общий план всего кладбищенского ландшафта и крупный план могил с фамилиями погибших. Отдельно Феттером была сфотографирована могила летчика Н. М. Бычкова*. Нужно отметить, что эта фотография является
* Николай Михайлович Бычков погиб в авиакатастрофе 20 июля 1924 г. в день празднования Дня авиации. В годы Первой мировой войны он окончил Гатчинскую летную школу и стал военным летчиком 7-го истребительного авиаотряда русской армии, затем после организации в Казани отделения Всероссийского авиационного общества «Добролет» стал первым пилотом гражданской авиации Татарии. Был учредителем Общества друзей воздушного флота Татарстана (ОДВФ), работал в «Добролете» уполномоченным за организацию воздушных сообщений в Средне-Поволжском регионе, организовал аэродром в Казани. В день крушения проводил показательный полет вместе с пассажиром, членом ОДВФ А. М. Чигвинцевым на аэроплане «Ньюпор». Погибших похоронили на Братском кладбище 23 июля. В этот день было принято решение назвать аэродром в Казани именем т. Бычкова. Позже был организован кружок воздушного спорта имени т. Бычкова.
75
Могила летчика Н. М. Бычкова. Казань, Братское кладбище.
ценным историческим источником, поскольку до настоящего времени могила не сохранилась. На ней запечатлена могила, над которой возвышается пропеллер с инициалами летчика.
В Казани в этот период шли последние дни празднования Сабантуя. Упоминаний об этом празднике нет, но на многочисленных фотографиях Феттера сохранились изображения афиш, приглашающих казанцев на праздник.
Возможно, Феттер гулял и по прославленному тогда парку «Чёрное озеро», и по Ленинскому саду. Среди его почтовых отправлений имеется фотооткрытка, на которой запечатлена лестница, ведущая от нижнего яруса сада к верхнему, где возвышается памятник В. И. Ленину. На оборотной стороне открытки он написал: «Это Ленинский парк, расположенный недалеко от дома. В Казани несколько прекрасных парков, и они хорошо организованы.. ,»10
Феттер активно снимал городские улицы, транспорт, торговлю. В 1930 г. город, как и вся республика, готовился к празднованию 10-летия образования АТССР (Автономной Татарской Советской Социалистической Республики). За день до праздника в газете «Красная Татария» был опубликован призыв: «Завтра все на улицу!» Казанцев ожидала пролетарская демонстрация, которой отводилась важная роль: «Завтра демонстрация, выходящая несколько из рамок обычных празднований — 1 мая и 7 ноября. Завтра десятилетие Татарской республики. Завтра показ всего того, чего мы достигли за 10 лет, тех великих перспектив, которые открываются перед Татарией, как одного из районов гигантски растущего Советского Союза. Завтра всякий, кто понимает, что без национального освобождения, без фактического уравнения национальностей, без подъема трудящихся масс, вдвойне угнетавшихся царизмом, невозможна победа ве-
76
ликого дела Октября, должен выйти на улицу, чтобы показать свою решимость окончательно ликвидировать отвратительное наследие старого мира, позорные остатки капиталистического господства — национальное угнетение и неравенство»11. Увидел ли Феттер демонстрацию под «ленинским знаменем», где царит «праздничное настроение» и «господствует революционная сосредоточенность»? Вероятно, он успел застать это событие. На одной из фотографий запечатлена площадь Свободы с видом на украшенное юбилейными атрибутами здание Дома Красной армии (сейчас Казанская ратуша). Знаковыми для города стали символы «X лет» и «ATSSR», выполненные, как и другие надписи, на кириллице и латинице. Новый алфавит — яна-лиф — только еще входил в повседневную жизнь горожан, и переход на латинскую графику вызывал определенные трудности. Вот и надпись «VblZTOFKA» (в честь 10-летия ТАССР), запечатленная Фет-тером, выполнена как русскими, так и латинскими буквами. Феттер зафиксировал и другие места с символикой этой юбилейной даты. Это атрибуты на Спасской башне Казанского кремля, где портрет Ленина еще соседствует с куполами церквей. У Центрального музея ТАССР (ныне Национальный музей РТ) и у здания Городской думы (ныне мэрия г. Казани) были сфотографированы плакаты местных художников с рапортом о динамике развития посевных площадей и показателями валовой продукции промышленности.
Все, что касалось пропаганды, вызывало особый интерес Феттера. На его снимках нет привычных для туристских фотографий исторических или архитектурных достопримечательностей. Эти памятники попадали в кадр, если были сопряжены с информацией идеологического или экономического характера. Так, например, Феттер сфотографировал фрагмент стены здания церкви, где явно проступают следы от афиши фильма «Остров Тогуй» (СССР, Госвоенкино, 1929 г.). Ценность кадра, о которой не подозревал сам фотограф, в том, что этот фильм не сохранился и фотография служит исторической памятью о нем. Аналогичным образом в кадр попали входные ворота в Собор Казанской иконы Божией Матери (Богородицкий монастырь), на которых православные иконы соседствуют с красными флагами. Грузинская церковь оказалась на периферии кадра, зафиксировавшего праздничное убранство площади Свободы, а колокольня Богоявленского собора — в кадре панорамного снимка ул. Большой Проломной (ныне ул. Баумана). Петропавловский собор и Иоанно-Предтеченский монастырь попали в объектив фотоаппарата Феттера, когда он снимал Толкучий рынок. Образ Казанского Богородицкого монастыря, возвышающегося над жилыми строениями периодически затапливаемой прибрежной зоны р. Казанки, остался напоминанием о том, как выглядела Казань довоенная. На фото Гостинодворской церкви еще присутствует верхний ярус, который позднее будет разобран. Еще до пересечения советской границы Феттер писал жене: «Хотя это не правда, что священников расстреливают в России, но все же они, конечно, не самые уважаемые члены общества.» (26.06.1930).
Свои фотографии Феттер снимал фотоаппаратом «Leica». Скорее всего, это была самая ранняя модель «Leica I», разработанная в Гер-
77
Вид на Казанский Богородицкий монастырь со стороны р. Казанки. Слева — церковь Св. Николая (ныне здание сохранилось, лишено купола), в центре — Казанский собор (пятикупольный, взорван в 1930-е гг.), справа — колокольня (утрачена).
Собор в честь Казанской иконы Божией Матери Богородицкого монастыря (Казанский собор Богородицкого монастыря).
78
ФРАНК УИТСОН ФЕТТЕР: «МНЕ ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО,
мании в 1920-е гг.* Еще до въезда в СССР Феттер обеспокоился за сохранность своих фотографических материалов. В письмах к жене он делится этим переживанием и надеется на благополучное пересечение границы (26.06.1930). За время пребывания в СССР Феттер сделал несколько сотен кадров, точное их число установить невозможно. В настоящее время библиотека Дюкского университета США содержит цифровую коллекцию этих и других фотографий Феттера, которые были переданы по его завещанию (желанию) в 1991 г.12 Среди них всего несколько негативов, остальные — отпечатки. Все они оцифрованы, помечены как «esrph» — «early soviet russia photograph» (фотография ранней Советской России) и пронумерованы в соответствии с установленным порядком копирования. Таким образом, оригинальную последовательность кадров и хронологию съемки точно восстановить невозможно. В описании фотографий изучаемого периода, составленном сотрудниками библиотеки, отсутствуют какие-либо указания на конкретные даты или место съемки, напротив, они содержат довольно общие характеристики того, что запечатлено на снимке. Например, «Портрет мужчины и женщины в западной одежде», «Пейзаж с рекой, лодкой и городом», «Уличная сцена», «Знак пропаганды» и др. Необходимо отметить, что такой подход использовал в свое время и сам Фет-тер, о чем свидетельствуют черновые записи автора. Исходя из этих данных, мы не можем определить общее число сделанных кадров, все ли фотографии переданы в архив библиотеки, каким образом проводился отбор фотографий и имел ли он место.
В цифровой коллекции содержится около 330 снимков, сделанных Феттером в СССР в 1930 г. Большая часть из них выполнена в Москве, Казани и ее окрестностях. Мы не знаем, проявлял ли пленку сам Фет-тер или нет, но большинство профессионалов отмечают, что процесс проявки был выполнен неспециалистом и, скорее всего, в домашних условиях. Такой вывод связан с наличием на изображениях следов водяных капель, которые могли возникнуть в результате неправильного использования проявителя. Однако из переписки Феттера известно, что до въезда в СССР, в Варшаве он передал свою пленку в фирму «Кодак», которую после проявки должны были отправить на его американский адрес в Принстон. Пользовался ли позднее Феттер услугами «Кодак», неизвестно.
Для фотографий Феттера, выполненных в Казани и пригороде, характерен определенный стиль. Авторский взгляд Феттера нельзя назвать взглядом туриста или путешественника, скорее всего, это взгляд исследователя-профессионала, экономиста, отображающего социально-экономическую сферу развития города. Для более точной фиксации этих явлений он делал несколько кадров с разных ракурсов. Здесь и общий план, и средний, и иногда крупный. Все фотографии представляют собой уникальный исторический источник для изучения повседневности Казани на рубеже 1920-1930-х гг. и практики освоения ее пространства американским туристом.
* Эта камера была мечтой советских фотографов 1920-1930 гг. В конце 1930-х гг. на ее основе в Советском Союзе начали производить свою «Leica» (аналог) под названием «ФЭД».
79
Для экономиста Феттера одним из главных мест притяжения стал рынок. Именно об ассортименте продуктов и их стоимости на свободном рынке он подробно рассказывает в своих письмах, а также посвящает более десятка фотографий торговым местам. Одно из писем к матери передает его радостное ожидание воскресенья, когда начнется главное экономическое событие недели — воскресный рынок: «Завтра воскресенье, но неделя не завершается. Там, где у маленькой церкви собираются пожилые, в воскресенье немного больше людей, чем в другие дни. Все собираются на рынок, многие крестьяне приезжают на него» (02.08.1930). Речь идет о Толкучем рынке под стенами Гостинодворской церкви, известном также как «Толчок» или «Толкучка». Это место являлось одной из старейших торговых точек Казани. (Сегодня перестроенное здание церкви занимает Главное архивное управление при Кабинете Министров РТ, а сама площадь является задним двором Национального музея РТ). Фотографии Феттера — редкое отражение переходной эпохи: завершился НЭП, и началась первая пятилетка. На фото мы видим и частную хлебную торговлю М. Тимофеевой, и ларьки Казанского центрального рабочего кооператива. Фотоаппарат зафиксировал ассортимент товаров, имевший хождение в Казани в 1930-х гг.: картофель, репа, «четверти» с молоком и самогоном.
Феттер пристально вглядывался в образы горожан и приехавших на рынок крестьян. Здесь сельские женщины и девушки в платках и в длинных юбках «в пол» и «простоволосые» горожанки в летних открытых платьях без рукавов длиной чуть ниже колен. У всех в руках традиционные кошёлки (плетеная сумка, корзинка). Вполне возможно, что для Феттера определенным откровением стала форма хранения денег, которую он увидел, когда снимал очередной момент купли-продажи. Деньги часто хранили в носовом платке или в чистой материи, которую старательно завязывали узелком и прятали в укромное место на теле. В кадр попали и практически полунищие обитатели рынка, в том числе дети. На многих фотографиях действующие персонажи сняты со спины, и здесь видна явная бедность отдельных слоев населения. Внимание, конечно, приковывает обувь. Мужчины 1930-х гг. обуты в сапоги, женщины — в легкие полуботинки, туфли или тапочки, а дети и подростки в большинстве случаев босые.
Судя по всему, Феттер посещал рынок не один. При детальном изучении фотографий можно заметить, что на многих присутствуют те же персонажи, что и на снимках в интерьере жилых помещений, где, по-видимому, проживал Феттер или был в гостях.
В Казани имелись и другие рынки, но они не стали объектами фотосъемки Феттера. Им лишь были зафиксированы отдельные торговые лавки и магазины. В их числе «Центроспиртлавка», которая, по воспоминаниям одного из старожилов, находилась на ул. Рыкова. Феттер подробно описал стоимость продуктов и возможность их приобретения: «Определенные вещи мы покупаем в кооперативах на хлебные карточки, и каждый день я получаю — или мой домовладелец — на них так много хлеба, и каждый месяц я получаю так много сахара, табака, пшена и другие крупы. Чай и несколько других продуктов приобретается
80
Толкучий рынок.
Вид на Петропавловский собор.
Толкучий рынок.
Вид на Иоанно-Предтеченский мужской монастырь.
81
Рынок.
Продажа картофеля.
Торговля хлебом.
82
ФРАНК УИТСОН ФЕТТЕР: «МНЕ ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО,
Продажа яблок.
Толкучий рынок.
Вид на Гостинодворскую церковь.
83
84
по хлебным карточкам. Ты получаешь это в ограниченном количестве и цены фиксированные — 800 грамм хлеба в день (1 3/4 фунта), 2 цента за фунт настоящего черного хлеба».
Для обозначения сортов хлеба Феттер использует различные определения: настоящий черный и просто черный хлеб, темный и белый хлеб, а также «broun bread». В классификации хлебов на английском «brown bread» — хлеб с добавлением различных ингредиентов. Должно быть, это собственное восприятие автора различных сортов хлеба, или таким образом он называл хлеб, выпеченный с добавлением суррогатов.
Помимо централизованного снабжения, продукты можно было купить на рынке: «Но многие овощи, и сахар, и хлеб покупаются сверх квоты, если вообще покупаются, на «свободном рынке» по таким ценам, что. глаза выходят из орбит. Стоимость клубники и малины варьируется от 30 до 40 центов за фунт, и я изредка беру на десерт немного шоколада из Германии, но если бы я знал, что здесь его достать очень тяжело, я бы сделал припасы побольше. Цены на свободном рынке меняются очень быстро». Феттер сетует на то, что есть много вещей, которые просто невозможно купить или достать. «Еда так себе», но она сытная (питательная), и, кажется, идет людям на пользу. «Время от времени кооперативы выдают лимитированное количество конфет по разумным ценам, но если ты купил конфеты на открытом рынке, то их обычная цена 6 центов. Когда появляется новость, что кооперативы выдают конфеты, выстраивается большая очередь — каждый в очереди со своей маленькой книжкой, позволяющей ему брать еду в кооперативе.». Феттер смог купить конфеты, выразившись по этому поводу иронически, «ценой мученической крови согласно марксизму». «Но здесь очень мало переживают о еде, и никаких признаков того, что дети голодают. Все русские, которых я встречал, более беззаботные и беспечные, чем я ожидал, в толпе они больше похожи на столпотворение ищущих развлечений американцев, во фразе Уолтера Липпмана "масса свободных людей наполняла уличный рынок за углом"» (21.07.1930).
Внимание Феттера однажды привлекла женщина-китаянка с характерными для Китая «лотосовыми ножками»*, торговавшая изделиями, выполненными из бумаги: «Я не думаю, что я уже рассказывал, что в Казани несколько китайских женщин, которые. ведут бизнес по изготовлению бумажных игрушек, которые, кажется, пользуются популярностью среди русских детей. Все женщины, что я видел до сих пор, имеют связанные ноги». Китайских женщин он встретил также на рынке. Феттер поинтересовался, откуда они прибыли, оказалось, из Haikow (Хайкоу — провинция Хайнань) (06.08.1930).
Фотографии Феттера свидетельствуют и о том, что их автор побывал в Адмиралтейской слободе. На дальнем плане одной из фотографий едва различимы контуры Казанского кремля. Основную же часть
* «Лотосовые ножки», или «лотосовые ступни», — бинтование ног (буквально: «связанная ступня») — обычай, практиковавшийся в Китае (особенно в аристократической среде) с начала X до начала XX в. Девочкам привязывали к ступне все пальцы ноги, кроме большого, и заставляли ходить в обуви малого размера, отчего ступни значительно деформировались, иногда лишая возможности ходить в будущем.
85
Путешествие по р. Волге. Портрет попутчиков.
Пристань на о. Маркиз.
86
кадра занимают поля правого берега Казанки. Каким образом Феттер оказался в противоположной части города? Скорее всего, это связано с его водными прогулками. В то время среди казанцев пользовался популярностью остров «Маркиз». До него добирались речным транспортом от «Дальнего устья», которое располагалось как раз в Адмиралтейской слободе13. Именно летом 1930 г. на острове открыли «Городок палаток»14, благодаря чему там можно было провести несколько дней подряд. Посетителей ждала развлекательная программа и купания. На острове действовала столовая. Казанцы проводили летние дни на Маркизе вплоть до середины 1950-х гг., пока значительно не поднялся уровень воды в Волге и не произошло затопление. И снова Феттер не оставил в стороне свою камеру, запечатлев подробности поездки. В объектив попало судно, на котором он прибыл на остров, высадка пассажиров, лодки на берегу. Фет-тер прибыл на остров не один, а в сопровождении нескольких мужчин и подростков. Они смотрят на нас с фотографий: мальчишки смущаясь (прикрывая голое тело), мужчины — улыбаясь. Многие из них уже хорошо загорели, а вот мужчина на втором плане выделяется светлой кожей. Как знать, возможно, это и есть сам Феттер?! Можно предположить, что кто-то из фотографировавшихся жил по соседству с Феттером и поддерживал Пассажирский его в изучении русского языка. Но кто же именно? И снова Фет- танк-паровоз «Рак». тер не оставил нам ни одного имени, ни одного намека. Паратск.
87
Сельские женщины с цепами для обмолота зерна.
Феттеру удалось побывать не только в Казани, но и в окрестностях города. Одним из маршрутов стало посещение Паратска (р. п. Зелёный Дол). Здесь в объектив его фотоаппарата попал вид с Первомайской горы, Романовский мост, стадион, новостройки Паратска. В их числе и фанерный завод. Возможно, Феттера заинтересовал первенец первой пятилетки Татарии, завод, построенный в 1929 г. на базе бывшего предприятия американского предпринимателя Ропса15.
Чтобы добраться до Паратска, Феттер воспользовался железнодорожным транспортом. Летом 1930 г. несколько раз в день от станции Казань курсировали поезда до Свияжска. Возможно, именно этим путем американец отправился в Паратск. На фотографиях запечатлен пассажирский танк-паровоз «Рак». Подобные поезда выпускались для пригородного сообщения до 1914 г., а в СССР эксплуатировались до 1970-х гг.16 На фотографиях также зафиксированы железнодорожные пути и пассажиры.
Феттер побывал на Первомайской горе, заснял памятник «Освобожденному труду» и здание, построенное для первомайской коммуны, оригинальное по своей архитектурной форме и предназначению. Здесь проходили ежегодные «маевки». Дом
88
коммунаров, или Дом коммуны, — деревянное здание, постро- Обед в поле. енное специально для заводской молодежи, комсомольцев «фанеры № 3». На первом этаже размещались кухня, столовая, танцзал, а на втором — комнаты общежития. Комсомольцы жили коммуной: вместе питались, вместе проводили вечера отдыха, танцевали под оркестр струнных инструментов17.
Интересно, что особое внимание Феттера в Паратске привлек стадион. Он с разных ракурсов снял игровые площадки. Здесь и мужской матч по волейболу, и детский футбол.
Была еще одна поездка Феттера за пределы Казани. Он посетил один из передовых колхозов. В его записях есть единственное упоминание о коммуне «Сеятель», а на одном из заснятых автором зданий прочитывается вывеска «[.] Передовик». Тем не менее исследовательница Жаклин Олич в своем неопубликованном докладе «Фотографии советских детей в коллекции Франка Уитсона Феттера» (Images of Soviet Children in the Frank Whitson Fetter Collection) сообщила о том, что он посетил колхоз «Восход»18. Действительно, колхоз «Восход» был образован недалеко от с. Столбищи Казанского района. Известно лишь, что Феттер отправился туда 1 августа водным путем: «Ночь до этого (четверг) я ездил посмотреть одну из деревенских жизней, которая имеет высокие рекомендации» (02.08.1930). Это был антивоенный день, когда в городе проходили празднества по этому случаю, а в колхозе все шло своим чередом. Фотографии запечатлели обыденную работу и отдых в поле, обед в местной столовой, будни детей. От объектива Феттера как экономиста не ушла и организация деревенского пространства — многочисленные виды построек, внутренние дворы. Феттер словно проводил экономи-
89
Временная столовая во время полевых работ.
Международный антивоенный день в библиотеке.
90
ческое исследование о состоянии колхозного строительства в стране Советов. Автором запечатлены столовая коммуны, общественный обед, сельхозтехника, новые деревянные жилые здания. Крупным планом он снял «стряпуху», обитателей коммуны за обедом, содержание пропагандистских материалов. Наряду с этим в кадр попали дома, крытые соломой, скромно одетые сельские жители и босоногие дети. Как иллюстрация к колоритным снимкам Феттера звучат репортажи газеты «Колхозник Татарии»: «В с. Усадах прошлой весной 16 семей организовали колхоз "Восход". Провели обобществление домов, скота, вместе сложили урожай. Выселились из деревни, построили три дома на новой земле, в которых поместились все 16 семей. Организованы общежития для парней и девушек, детплощадка, ясли, красный уголок. Увеличили и улучшили рабочий скот. Подкупили кое-какие машины. Весной у нас зашумит на полях трактор, купленный рабочими фанерного завода № 3». «В феврале месяце коммуна ввела общественное питание. В столовой каждый член коммуны имеет отдельную посуду. Пища готовится коммунальной стряпухой. Горячее подается три раза в день. Чай тоже три раза. К чаю и обеду дается молоко. Сахару коммуна получает по 600 грамм на едока. У стены, где в крестьянских избах бывает божница, помещается библиотека»19. По сути дела, Феттеру удалось создать фотохронику одного дня из жизни колхоза.
Феттер проявлял большой интерес к системе советской пропаганды. Домой он привез многочисленную коллекцию плакатов, большая часть которых посвящена борьбе с кулачеством. В черновых записях также зафиксированы лозунги того периода, которые перекликаются с теми, что были опубликованы в «Красной Татарии»: «Кулак еще не добит», «Нанесем кулаку сокрушительный удар» и др. Феттер определил следующие направления советской пропаганды: за коллективизацию и индустриализацию, против кулачества, антивоенная и антирелигиозная пропаганда.
Появление Куйбышевского водохранилища и ГЭС спровоцировало в 1950-е гг. подъем уровня Волги. В связи с этим пристань была перенесена в другую часть города и построен новый порт, который функционирует до сих пор. На фотографиях Феттера запечатлена пристань, принимавшая и отправлявшая пассажирский речной транспорт до постройки новой пристани в юго-западной части Казани. Это пристань у Дальнего Устья в Адмиралтейской слободе. О том, что Феттер добирался оттуда до острова Маркиз, нам уже известно, но данная серия фотографий у пристани, вероятнее всего, была сделана в другой день и при ином маршруте. Куда отправился Феттер в этот раз, мы можем только предполагать. На одном из снимков запечатлена вывеска дебаркадера местных линий маршрутов до Свияжска и Шеланги. По какому из них проследовал Феттер, неизвестно. В письмах упоминаний о поездке нет, на фотографиях же только люди на судне. Это крестьяне, утомленные дорогой и расположившиеся для сна прямо на палубе. Судя по черновым записям, поездка могла быть в один из домов отдыха.
В последнем письме из Казани Феттер подсчитывает время, оставшееся до возвращения в Нью-Йорк: «Я сегодня подсчитал, что
91
до моего возвращения в Нью-Йорк осталось столько же времени, сколько прошло с моего приезда в Россию» (06.08.1930). Феттер пробыл в Казани около шести недель, и последние дни своего путешествия он решил провести на Волге. Полли была в курсе намерений мужа отправиться в речной круиз, считала эту идею замечательной и предлагала на время оставить планы по «северному» путешествию (21.07.1930). Фотографии и черновики записей говорят о том, что конечным пунктом были города Тифлис и Баку. Все это время Феттер провел в компании украинского писателя Владимира Владко (Владимир Николаевич Еремченко (1901-1974)) и его жены. Возможно, именно они запечатлены, как и сам Феттер, на сохранившихся фотографиях. Известно, что В. Владко год спустя издал книгу об этом путешествии, где Феттер стал прототипом одного из главных героев20. В архиве Феттера сохранился харьковский адрес писателя и выходные данные этой книги.
После речного круиза по Волге Феттер вернулся в Москву. В последние дни лета он отправился в Берлин, а затем — в Лондон. Феттер просит жену отправлять ему письма в Москву до 12 августа, в консульство в Берлине до 20 августа, а в консульство в Лондоне до 28-30 августа (20.07.1930). Следовательно, у себя на родине Феттер оказался уже в осенние дни 1930 г.
Итог этой поездки Феттер подвел спустя 40 лет, опубликовав статью «Повторное посещение России: впечатление сорок лет спустя»21. В ней он сравнивает обстановку в СССР в 1930 и в 1970 гг., когда он в третий раз посетил СССР в качестве делегата Международной ассоциации экономической истории в Ленинграде и Международного конгресса исторической науки в Москве. Он отметил, что условия жизни за сорок лет значительно улучшились и это касалось всех сторон социально-экономической жизни СССР. Однако в 1970 г. уже отсутствовала свобода передвижения по России для иностранцев, которой сумел воспользоваться Феттер в 1930 г.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Travel - Russia - Notes - 1930 // Frank Whitson Fetter Papers, David M. Rubenstein Rare Book & Manuscript Library, Duke University.
2. Милицын Б. Моя Кошачка // Казанские истории. - 2004. - № 19-20; он же. Кошачка //
Звезда Поволжья. - 2014. - 12 декабря. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:zvezdapovolzhya.ru/kultura-i-iskusstvo/koshachka-12-12-2014.html.
3. НА РТ, ф. 691, оп. 1, д. 12, л. 557-558; д. 16, л. 558-559; ф. 748, оп. 1, д. 6, л. 570-571.
4. Travel - Russia - Notes - 1930 // Frank Whitson Fetter Papers, David M. Rubenstein Rare
Book & Manuscript Library, Duke University.
5. Вишленкова Е. А., Малышева С. Ю., Сальникова А. А. Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX-XX вв. - Казань, 2008. - С. 408.
6. Красная Татария. - 1930. - 4 июля, 11 июля, 15 июля, 18 июля, 22 июля, 23 июля, 29 июля, 1 августа.
7. Там же. - 15 июля.
8. Там же. - 1 августа.
9. История театра им. Г. Камала Казань. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.photokzn.ru/kazan-kamal-theatre/history.
92
10. Travel - Russia - Correspondence - 1930 // Frank Whitson Fetter Papers, David M. Ru-benstein Rare Book & Manuscript Library, Duke University.
11. Красная Татария. - 1930. - 24 июля.
12. Images from the Frank Whitson Fetter Collection // Frank Whitson Fetter Papers, David M. Rubenstein Rare Book & Manuscript Library, Duke University. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://library.duke.edu/digitalcollections/esr/fetter/.
13. Милицын Б. Адмиралтейство — гордость земли Казанской // Звезда Поволжья. -2012. - 27 июля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://zvezdapovolzhya. ru/obshestvo/admiralteystvo-gordost-zemli-kazanskoy-27-07-2012.html; он же. Легендарный «Волгарь» // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2015. - № 1/2. - С. 283-285.
14. Красная Татария. - 1930. - 5, 10 июля.
15. Ветлугин Ю. Русс Фанер // Казань. - 1997. - № 8/9. - С. 65-67.
16. Танк-паровоз. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ru.rn.wikipedia.org/ wiki/Танк-паровоз.
17. Забытые названия Зеленодольска — Поцелуев парк, Сушилка, Соцгородок. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://zpravda.ru/action/ item/1775-zabyityie-nazvaniya-zelenodolska-potseluev-park-sushilka-sotsgorodok. html?print=1&tmpl=component.
18. Olich, J. Images of Soviet Children in the Frank Whitson Fetter Collection // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://library.duke.edu/digitalcollections/esr/fetter/.
19. Идут Коммуны // Колхозник Татарии. - 1930. - № 37 (399). - 15 мая.
20. Владко В. Н. Трое за одним маршрутом: Невигадана подорож. - Харюв-Одесса, 1931. - 218 с.
21. Fetter, F. Russia Revisited: Impressions After Forty Years // The South Atlantic Quarterly. - Vol. LXXI. - №. 1. - Winter. - 1972. - P. 62-74.
Фотографии из коллекции Ф. Феттера
публикуются с согласия библиотеки Дюкского университета.
Татьяна Крашенинникова,
кандидат исторических наук, Рамина Абилова, аспирантка КФУ
93
