CC BY
55ФОРМЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ КОЧЕВНИКОВ С ВНЕШНИМ МИРОМ В ОТРАЖЕНИИ АРЕАЛОВ САРМАТСКИХ ЗНАКОВ-ТАМГ
С.В. Воронятов
FORMS OF RELATIONSHIP OF NOMADS WITH THE OUTSIDE WORLD IN THE REFLECTION OF AREALS OF THE SARMATIAN BRANDS
S. Voronyatov
Ключевые слова: сарматы, римское время, лесная зона России, доримская Дакия, Центральная Европа, Боспорское царство, античные города-государства, сарматские знаки-тамги, германские наконечники копий с тамгами
Статья посвящена рассмотрению форм взаимоотношений сарматских племён с окружающим их миром на основании ареалов сарматских знаков-тамг, не совпадающих с территорией средне- и позднесарматской культур. Исходя из категорий памятников, на которых обнаружены предметы с тамгами, принадлежности этих предметов мужской или женской субкультуре и определения места их изготовления, реконструируются формы взаимоотношений сарматов с германцами, гето-даками и эллинами Боспорского царства и античных городов государств.
Keywords: Alans, Sarmatians, the Roman period, the forest zone of Russia, pre-Roman Dakia, Central Europe, the kingdom of Bosporus, ancient city-states, Sarmatian brands, Germanic spearheads with tamgas (brands)
The article discusses the relationship of forms of interrelationship of Sarmatian tribes with the world around them on the basis of areals of Sarmatian brands that do not coincide with the territory of mid-and Late Sarmatian cultures. Based on the categories of monuments which are found with tamgas (brands) items and proceeding from their attribution a male or female subculture and determining places of their manufacture the author reconstructed forms of interrelationships of Sarmatians with the Germanic tribes, the Geto-Dacians and Greeks of the Bosporus Empire and the ancient city-states.
Основной ареал сарматских знаков-тамг на сегодняшний день хорошо известен. Являясь культу-рообразующим признаком средне- и позднесармат-ской культур, тамги встречаются именно в их ареалах.
Но помимо основной территории распространения, выделяются несколько ареалов (рис. 1), которые выходят за её рамки и не связаны с сарматскими памятниками. Тамги, обнаруженные в инокультур-ной среде, на мой взгляд, являются надёжными свидетельствами взаимодействий сарматских племён первых веков нашей эры с окружающим их миром.
ЛЕСНАЯ ЗОНА РОССИИ (рис. 1, 1; 2)
Один из предметов с сарматской тамгой (рис. 3, 2) данного ареала известен ещё с конца XIX в. [Булычов, 1899. Табл. XI, 1; Драчук, 1975. Табл. XIX, 4]. Но в обособленный ареал сарматских тамг относительно небольшая территория бассейнов Днепра и Оки оформилась в последние годы, после ряда исследований [Воронятов, 2008а. С. 103109; 2012а. С. 412-430; Кренке, 2011. С. 89-93]. Рассматриваемая область не является монолитной в культурном отношении. Предметы с тамгами обнаружены на памятниках постзарубинецкой культурной группы, мощинской и позднедьяковской культур.
В материалах постзарубинецкого Почепского селища Брянской области (втор. пол. I в. - начало
II в. н.э.) присутствует чёрнолощёная миска с там-гообразным знаком на внутренней поверхности дна (рис. 3, 1). Способ и место изображения знака находит надёжные аналогии в традиции изображения сарматских тамг - на внутренней и внешней поверхности дна разнообразных сосудов среднесарматской культуры [Воронятов, 2008б. С. 341-359; 2009. С. 8095].
К мощинской культуре относится бронзовая трапециевидная подвеска с тамгой (рис. 3, 2) из Мощин-ского клада вещей круга восточноевропейских выемчатых эмалей (конец II - III вв. н.э.) Калужской области [Булычов, 1899. Табл. XI, 1; Яценко, 2001а. С. 70]. Из случайных материалов Серенского городища той же области происходит бронзовая пластина (рис. 3, 3) с сарматской тамгой [Воронцова, 2003. С. 316. Рис. 1, 9]. Последней находкой со знаком в ареале мощинской культуры является бронзовая пластина (рис. 3, 4) из подъёмного материала поселения Солодка 1 Тульской области [Воронцов, 2010. С. 68. Рис. 2, 2].
В позднедьяковской культуре наличием предметов с сарматскими тамгами выделяются два городища на р. Пахре в Москворечье: Дьяково и Луков-ня 1. В «горизонте эмалей» (П-ЕУ вв. н.э.) данных памятников обнаружены однотипные бронзовые накладки с тамгой (рис. 3, 5-7) [Кренке, 2011. С. 89. Рис. 165].
© Воронятов С.В., 2014. Сарматы и внешний мир. (ЖВ. Вып. 14). С. 66-76.
Рис. 1. Ареалы алано-сарматских знаков-тамг: 1 - лесная зона России; 2 - Румыния - доримская Дакия; 3 - Западная Украина, Польша, Германия; 4 - Боспорское царство и античные города-государства
Рис. 2. Алано-сарматские знаки-тамги лесной зоны России: 1 - Почепское селище; 2 - городище Мощины; 3 - Серенское городище; 4 - поселение Солодка 1; 5 - Дьяково городище и городище Луковня 1
Перечисленные предметы лесной зоны, за исключением миски с тамгообразным знаком, в отличие от способа изображения тамг и самих тамг, либо не имеют аналогий в сарматском мире, либо имеют единичную аналогию, как в случае с поясной накладкой из погребения 98 некрополя Танаиса [Шелов,
1961. С. 36. Табл. ХЬ, 2; Соломонк, 1962. С. 164. Рис. 15]. Это обстоятельство позволяет предполагать, что степной культурный импульс, однократно проникнув в лесную зону, существовал и развивался изолированно от основной территории распространения сарматских тамг.
Рис. 3. Предметы с тамгами лесной зоны России: 1 - миска с Почепского селища; 2 - подвеска из Мощинского клада; 3 - пластина с Серенского городища; 4 - пластина с поселения Солодка 1; 5 - накладка с Дьякова городища; 6, 7 - накладки с городища Луковня 1 (изображения по: Спицын, 1903; Воронцова, 2003; прорисовка по Воронцов, 2010; Кренке, 2011; рис. автора)
Рис. 4. Алано-сарматские знаки-тамги Румынии - доримской Дакии: 1 - Мойгурат; 2 - Ширия; 3 - Окница; 4 - Сынсимион; 5 - Брад; 6 - Рэкэтэу; 7 - Думброва; 8 - Пояна
Размышляя над обстоятельствами попадания сарматских тамг далеко на север, следует обратить внимание на гендерные характеристики рассматриваемых предметов. Контекст их обнаружения говорит о том, что они, вероятнее всего, бытовали в женской субкультуре. Это наблюдение укрепляется тем, что на рассматриваемой территории до сих пор не известны даже случайные находки предметов сарматской мужской субкультуры (подробнее см.: [Во-ронятов, 2012а. С. 427, 428]).
Данные выводы позволяют предполагать такую форму взаимоотношений кочевников с оседлыми племенами, при которой сарматские тамги попадали на север вместе с сарматскими женщинами, то есть при брачных связях. Подобного рода взаимоотношения иногда сопутствуют даннической зависимости земледельческих племён от номадов. Сарматских женщин могли выдавать замуж за представителей оседлого населения для гарантий и стабильности устанавливаемых даннических отношений. Тамги -не единственное свидетельство реконструируемого характера связей кочевников с земледельцами. Бусы, пронизи и подвески из египетского фаянса на северную периферию кочевого мира также могли попадать при подобных обстоятельствах [Воронятов, 2011. С. 97-99].
РУМЫНИЯ - ДОРИМСКАЯ ДАКИЯ
(рис. 1, 2; 4)
Работой К. Белдимана 1990 г. на территории до-римской Дакии обозначен ареал поселенческих находок с сарматскими тамгами, который существенно выходит за пределы восточно-дакийского регио-
на с сарматскими погребальными памятниками. В ареал входят поселения первых веков н.э. Брад, Думброва, Пояна и Рэкэтэу в Молдове и поселения Мойгурат и Сынсимион в Трансильвании [ВеМтап, 1990. Р. 139-148]. Недавно, после переатрибуции знаков на керамическом сосуде (рис. 5, 1), обнаруженном в 1973 г., список этих памятников пополнился поселением Ширия в той же Трансильвании [Вегсоуап, Р^игеапи, 2010. Р. 57-59].
Интересен характер данных находок и облик знаков-тамг на них (рис. 6), до сих пор фигурировавших в русскоязычной литературе лишь в тезисных обзорах и кратких упоминаниях [Белдиман, 1991. С. 208, 209; Сырбу, Быркэ, 1999. С. 247; Яценко, 2001а. С. 22; Бабеш, 2005. С. 473]. Более 75% находок с тамгами представляют собой предметы местного, гето-да-кийского производства: фрагменты гончарных и лепных сосудов (рис. 5, 1), амфор, местного подражания камфару, обломки костяных и роговых изделий (рис. 5, 2, 3). Остальные находки являются северо-понтийскими импортами: фрагменты керамики, крышка от костяной пиксиды. Предметы обнаружены либо в заполнениях жилищ и ям, либо в культурном слое поселений [ВеМтап, 1990. Р. 141, 142; Вагса, 2002. Р. 70-73; Вегеоуап, Р^игеапи, 2010. Р. 59].
Являясь несомненным свидетельством взаимоотношений сарматов с гето-даками, перечисленные находки могут пролить свет на вопрос о форме их взаимодействий. Исследователи считают, что отношения даков с появившимися сарматами в I в. н.э. были дружественными [Сырбу, Быркэ, 1999. С. 248; Бабеш, 2005. С. 479]. Высказывались предположения о том, что они менялись в течении I в. н.э. [Дзи-
говский, 2009. С. 151, 152]. К. Белдиман считает, что вании сарматов в гето-дакийскую общность [Бел-находки с тамгами свидетельствуют об интегриро- диман, 1991. С. 209].
Рис. 5. Предметы с тамгами доримской Дакии: 1 - лепной сосуд с поселения Ширия; 2, 3 - фрагменты рогов с поселения Пояна (изображения по: Berzovan, РМигеапи, 2010; ВаЬе§, 1999)
Рис. 6. Тамги на предметах доримской Дакии: 1 - фрагмент костяной пластины (Брад); 2, 3 - фрагменты керамики (Думброва); 4 - фрагмент керамики (Мойгурат); 5, 6 - фрагменты амфор местного производства (Пояна); 7 - фрагмент дакийской керамики (Пояна); 8 - фрагмент северопонтийской керамики (Пояна); 9-17 - фрагменты рогов (Пояна); 18 - предмет из кости (Пояна); 19 - крышка костяной пиксиды (Пояна); 20-29 - фрагменты гето-дакийской керамики; 30 - местное подражание камфару (Сынсимион); 31 - фрагмент амфоры местного производства (Сынсимион). (изображения по: БеШтап, 1990)
Мне представляется, что в отношении «румынского» материала, так же, как и в отношении материала лесной зоны России, важно обратить внимание на то, что рассматриваемые находки нельзя отнести ни к сарматской, ни к гето-дакийской мужской субкультуре. Это, вероятно, свидетельствует об использовании предметов с тамгами сарматскими женщинами, которые оказывались в гето-дакийской среде. То есть, речь, опять же, может идти о брачных связях сарматов с гето-даками. Это предположение может укрепить спорная находка сарматских женских украшений из Бузэу в северо-восточной Мунтении. Существует дискуссия по поводу характера этой находки. Исследователи не могут прийти к единой интерпретации комплекса - либо в качестве клада, либо в качестве инвентаря богатого женского погребения [НаЛош, 1993, Р. 41-51; Б1сЫг, 1996, Р. 300, 301; Дзиговский, 2009. С. 152]. Однозначно можно говорить лишь о том, что украшения имеют аналогии второй половины I в. н.э. в среднесарматской культуре.
Из реконструкции брачных связей между сарматами и гето-даками можно строить предположения о том, каким обстоятельствам они могли сопутствовать. Подобного рода отношения, несомненно, могли быть частью союзнической политики и тогда правы те исследователи, которые реконструируют дружественные связи между племенами. Но в нашем распоряжении есть эпиграфический источник, который позволяет усомниться в подобных построениях. Речь идёт об эпитафии на смерть римского государственного деятеля Римской империи, легата провинции Мёзии - Тита Плавтия Сильвана Элиана, который в начале 60-х гг. I в. н.э. совершил в Северо-Западном Причерноморье ряд знаменательных действий. Среди них возвращение «царю даков - братьев, взятых ранее в плен или захваченных врагами» (CIL, XIV, 3608). На роль врагов в данном источнике, по мнению ряда исследователей, претендуют аланы [Скрипкин, 2010. С. 175, 176; Яценко, 2001б. С. 115-117; Туаллагов, 2011. С. 151], которые, судя по
Рис. 7. Алано-сарматские знаки-тамги Западной Украины, Польши, Германии: 1 - Медов; 2 - Мюнхенберг-Дамсдорф; 3 - Янково; 4 - Вржесня; 5 - Бодзаново; 6 - Задовице; 7 - Стрыцовицы; 8 - Подлёдув; 9 - Розвадув; 10 - Гач; 11 - Каменица; 12 - Сушично; 13 - экземпляр из частной коллекции, происходящий из Западной Украины; 14 - Недобоевицы; 15 - Мушов
всему, при неких договорённостях с даками вытребовали в качестве заложников братьев царя.
Указанное обстоятельство может свидетельствовать о том, что взаимоотношения сарматов с даками были, скорее враждебными, чем дружественными. Возможно, их можно назвать вассальными (подробнее см.: [Воронятов, 2013. С. 153-161]). Опять же, эти отношения не отменяют брачных связей и обмена дарами. В качестве свидетельств подобных даров можно рассматривать железные позолоченные предметы в виде тамг царя Инисмея, найденных на поселении Окница (рис. 4, 3) в Валахии [Babee, 1999. S. 223, 224; Бабеш, 2005. С. 468; Дзиговский, 2009. С. 147, 148]. При данной реконструкции важно помнить, что алано-сарматы привычно для себя в межплеменных отношениях с оседлым населением в большинстве случаев доминировали [Раев, 2008. С. 55-57; Медведев, 2008. С. 75, 76; 2010. С. 142, 143; Воронятов, Ерёменко, 2013. С. 5158].
ЗАПАДНАЯ УКРАИНА, ПОЛЬША, ГЕРМАНИЯ (рис. 1, 3; 7) Данный ареал сарматских тамг, благодаря специфичности находок, известен с XIX века. Но сле-
дует отметить, что окончательное осознание знаков на германских наконечниках копий (вторая половина II - III в. н.э.) именно как сарматских тамг произошло только во второй половине XX в. [Hachmann, 1993. S. 373-385; Воронятов, Мачинский, 2010. С. 58, 59], уже после того, как появились монографические исследования сарматских знаков Северного Причерноморья [Соломоник, 1959; Драчук, 1975]. Территория распространения находок довольно протяжённая - от Западной Украины до побережья Северного моря в Германии с единичными экземплярами в Чехии, Норвегии и Швеции (рис. 7).
В сравнении с характером находок ареалов в лесной зоне России и в Румынии, характер находок более масштабного центральноевропейского ареала кардинально противоположный. Речь идёт о необычных предметах вооружения1 местного производства (рис. 8), которые в подавляющем большинстве случаев обнаружены в мужских погребениях пшеворс-кой культуры, отождествляемой с лугиями или вандалами письменных источников.
Большинство исследователей, касавшихся проблемы интерпретации сарматских тамг на германских копьях, считают их либо свидетельством воинских союзнических контактов между сарматскими и
1 Кроме наконечников копий, в данном ареале выделяется находка предметов поясной гарнитуры с сарматскими тамгами в комплексе позднеримского времени около Мушова (рис. 7) в Южной Моравии [Воронятов, 2012б. С. 418, 419. Рис. 1].
Рис. 8. Наконечники копий с тамгами и знаками, похожими на тамги: 1 - Мушов; 2 - Каменица; 3 - Бодзаново; 4 - Мос (Швеция); 5 - Сушично; 6 - Розвадув; 7 - Стрыцовицы (изображения по: Droberjar, Реска, 2002; Kokowski, 1994; Zielonka, 1958; ОеЫ1, 2011; Леус, 2008; Smiszko, 1936; Wandalowie, 2004)
германскими племенами, отражёнными в том числе и в письменных источниках [Scukin, 1993. P. 324-326; Щукин, 1994. С. 230; Shchukin, 1994. P. 486-490; Dobrzanska, 2001. P. 111, 112; Яценко, Добжаньска, 2012. С. 280], либо интеграцией сарматов в германские общины [Hachmann, 1993. S. 384, 385].
Нами же была предложена альтернативная гипотеза, заключающаяся в том, что сарматские тамги на наконечниках копий являются трофейными и оказались у германцев после побед над сарматами. Копья с инкрустированными наконечниками могли служить своеобразными германскими штандартами [Воронятов, Мачинский, 2010. С. 65-73; Воронятов, 2012б. С. 421, 422]. Военные столкновения вандалов и готов с сарматами, вероятнее всего, происходили уже в середине II в. н.э. Одно из таких столкновений нашло отражение в письменном источнике. Иордан сообщает о сражении готов со спалами (lord. Get., 28), которых, по предположению исследователей, следует относить к одному из подразделений сарматских этносов. Реконструируемое сражение могло происходить во второй половине II в. н.э. в Среднем Поднестровье, где ареалы находок наконечников копий с тамгами и собственно сарматских памятников накладываются друг на друга (подробнее см.: [Щукин и др., 2011. С. 255-260. Карта 3]).
БОСПОР И АНТИЧНЫЕ
ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА (рис. 1, 4)
Памятники с сарматскими тамгами данной территории значительно отличаются от памятников рассмотренных выше ареалов. Своим многообразием и яркостью они всегда были предметом изучения ар-хеологов-антиковедов, и многочисленные сарматские знаки этой области воспринимались и воспринимаются как неотъемлемая часть античной культуры римского времени. Тем не менее, несмотря на категоричные мнения [Масленников, 1990. С. 124131], мало кто из исследователей отрицает, что сарматские знаки Боспора и Северного Причерноморья в целом имеют непосредственное отношение к номадам. Сложный и неоднозначный вопрос сармати-зации Боспора в римское время [Десятчиков, 1974. С. 18-21; Завойкина, 2004. С. 171-175; Сапрыкин, 2006. С. 236-243], несомненно, нуждается в дальнейшем исследовании и, что очень важно, не только с позиции антиковедения, но и с позиции сарматологии. Северное Причерноморье и Приазовье следует рассматривать именно как ареал сарматских знаков в инокультурной среде.
Категории предметов и объектов с тамгами в Северном Причерноморье весьма разнообразны. В первую очередь следует выделить каменные фрагменты архитектурных объектов, отдельные плиты и погребальные стелы с изображением знаков. Подобные находки известны на Таманском полуострове, в Пантикапее, Артезиане, Илурате, Танаисе, Калос Лимене и др. [Соломоник, 1959, С. 49-86; Яценко, Раев, 2001. С. 222-229; Винокуров, 2004. С. 79-88; Уженцев, 2006. С. 203; Кузнецов, 2009. С. 53; Вдовченков, Ильяшенко, 2013. С. 292-294]. К этой же категории находок можно отнести скульп-
туры каменных львов из окрестностей Ольвии [Со-ломоник, 1959. С. 87-97; Драчук, 1975. Табл. XLVI-LI; Яценко, 2001а. Рис. 10, 11].
Феноменом боспорской культуры II в. н.э. названы относительно многочисленные находки бронзовых и золотых пряжек и наконечников поясов с тамгами [Трейстер, 2011. С. 303-332]. Следует упомянуть нумизматический материал Боспора и Оль-вии, выделяющийся наличием тамг [Соломоник, 1959. С. 165, 166; Карышковский, 1973. С. 15, 16; 1982. С. 66-79]. Знаки-тамги встречаются на предметах конской упряжи, ювелирных украшениях, разнообразных сосудах и т.д. [Яценко, 2001а. С. 141145]. Одним словом, традиция пользования сарматскими тамгами была широко распространена в культуре Северного Причерноморья и Приазовья первых веков н.э.
Это обстоятельство - одно из многих, которые позволяют говорить о самых тесных формах взаимоотношений сарматов с эллинским населением Боспора и городов-государств Северного Причерноморья. Кочевники интегрировались в эллинское общество, становились важными персонами в политической и военной иерархии государств, благодаря чему оказывали значительное влияние на социальную и культурную сферы их жизни.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Знаки-тамги, попадающие за пределы своего основного ареала, являются признаком контакта представителей кочевого и оседлого населения. Ситуация, при которой количество находок увеличивается настолько, что в инокультурной среде формируется ареал знаков-тамг, может свидетельствовать о систематических взаимоотношениях номадов и оседлого населения.
О формах таких взаимоотношений исследователю может подсказать контекст обнаружения знаков-тамг и характеристика предметов, на которых они изображены. Реконструируя форму взаимоотношений необходимо учитывать: 1) вид памятника, на котором обнаружен предмет, 2) принадлежность предмета к кочевнической культуре или культуре оседлого населения, 3) причастность предмета к женской или мужской субкультуре.
Так, предметы с тамгами, найденные на территории Румынии и лесной зоны России, их контекст в материалах памятников и обстоятельства попадания, вероятнее всего, говорят о том, что между сарматами и оседлым населением сложились даннические или вассальные отношения, при которых сарматские женщины попали в инокультурную среду. В классификации форм зависимости оседлых обществ от кочевников А.М. Хазанова, данную ситуацию можно определить именно как данничество, являющееся коллективной формой зависимости [Хазанов, 2008. С. 247]. Предметы с тамгами центральноев-ропейского ареала, скорее всего, свидетельствуют о военных столкновениях между германцами и сарматами. Многообразие категорий предметов с тамгами в Причерноморском и Приазовском регионе свидетельствует о тотальной интеграции номадов в со-
циальную, военную, политическую и культурную сферы жизни эллинских государств.
Несомненно, знаки-тамги сами по себе нельзя считать самодостаточным источником для реконструкции форм взаимоотношений кочевников с внешним миром. Но в комплексе с письменными, эпиграфическими и попутными археологическими свидетельствами они являются важным источником, способным решать проблемы реконструкции исторических процессов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бабеш М. Тамга из дакийского поселения в Окнице (Буридава) // «Между певкинами и феннами». Stratum+. 2005. № 4. C. 467-479.
Белдиман К. Знаки типа «Тамга» доримской Дакии // Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н.э. - V в. н.э.) / Отв. ред. Е.В. Яровой. Киев: АН УССР, 1991. С. 208-209.
Булычов Н.И. Журнал раскопок по части водораздела верхних притоков Волги и Днепра. М., 1899. 78 с.
Вдовченков Е.В., Ильяшенко С.М. Тамги Танаиса - этнокультурный контекст явления // Боспорский феномен. Греки и варвары на евразийском перекрёстке / Отв. ред. М.Ю. Вахтина. СПб.: Нестор-История, 2013. С. 292-296.
Винокуров Н.И. Плита с монограммами и тамгообраз-ными знаками, найденная при раскопках «Цитадели» городища Артезиан // ДБ. 2004. Вып. 7. С. 79-88.
Воронцова М.А. Украшения с точечным орнаментом с памятников первой половины I тыс. н.э. на территории Тульской области // Куликово поле. Исторический ландшафт. Природа. Археология / Отв. ред. А.Н. Наумов. Тула: Власта, 2003. С. 311-318.
Воронцов А.М. Тамги на предметах мощинской культуры // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов. Конф. 2. Ч. 1 / Отв. ред. А.Н. Наумов. Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле», 2010. С. 68-74.
Воронятов С.В. Сарматские тамги на памятниках лесной зоны России. Случайность или неизвестная закономерность? // Случайные находки: хронология, атрибуция, историко-культурный контекст. Материалы междунар. тема-тич. науч. конф. Санкт-Петербург - 16-19 декабря 2008 г. / Отв. ред. Д.Г. Савинов. СПб.: Исторический факультет СПбГУ 2008а. С. 103-109.
Воронятов С.В. Ромб с крючками - сарматский след // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов. Вып. 1 / Отв. ред. А.Н. Наумов. Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле», 2008б. С. 341-366.
Воронятов С.В. О функции сарматских тамг на сосудах // Гунны, готы и сарматы между Волгой и Дунаем / Отв. ред. А.Г. Фурасьев. СПб. : Факультет филологии и искусств СПбГУ 2009. С. 80-98.
Воронятов С.В. Египетский фаянс на поселенческих памятниках периферии античного мира // НАВ. 2011. N° 12. С. 95-103.
Воронятов С.В. О проблеме появления сарматских тамг и антропоморфных изображений в ареалах позднедьяковс-кой и мощинской культур // РАЕ. 2012а. № 2. С. 412-432.
Воронятов С.В. Алано-сарматские мотивы в инвентаре «королевского» погребения позднеримского времени около Мушова в Южной Моравии // Золото, конь и человек / Отв. ред. А.В. Симоненко. Киев: КНТ, 20126. С. 417-431.
Воронятов С.В. Локализация бастарнов и некоторые другие проблемы элогия Тита Плавтия Сильвана Элиана // АСГЭ. 2013. №> 39. С. 148-161.
Воронятов С.В., Мачинский Д.А. О времени, обстоятельствах и смысле появления сарматских тамг на германских копьях // Germania-Sarmatia II / Отв. ред. О.А. Щеглова, М.М. Казанский, В. Новаковский. Калининград-Курск: Klaipèdos universiteto leidykla, 2010. С. 57-77.
Воронятов С.В., Ерёменко Е.В. «Плавильщики» царя Фарзоя // Варварский мир северопонтийских земель в сарматскую эпоху / Отв. ред. Е.В. Смынтына. Киев: Фидавець Олег Фшюк, 2013. С. 51-63.
Десятчиков Ю.М. Процесс сарматизации Боспора. Автореф. дисс. на соиск. ... к.и.н. М., 1974. 22 с.
Дзиговский А.Н. «Железный предмет» из Окницы, «клад» из Бузэу и сарматы Северо-западного Причерноморья // МАСП. 2009. Вып. 9. С. 147-154.
Драчук В. С. Системы знаков Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка, 1975. 175 с.
Завойкина Н.В. Tavaeixai в истории Боспорского царства // ДБ. 2004. Вып. 7. С. 163-198.
Карышковский П. О. Сарматские тамги на античных монетах Причерноморья // Античные города Северного Причерноморья и варварский мир. Л.: ГЭ, 1973. С. 15-16.
Карышковский П. О. О монетах царя Фарзоя // Археологические памятники Северо-Западного Причерноморья / Отв. ред. Г.А. Дзис-Райко. Киев: Наукова думка, 1982. С. 6679.
Кренке Н.А. Дьяково городище. Культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. М. : ИА РАН, 2011. 548 с.
Кузнецов В.Д. Исследования в Фанагории // АО 2006 г. М.: ИА РАН, 2009. С. 392-395.
Леус П.М. К истории копья из Ковеля // РА. 2008. №№ 4. С. 125-127.
Масленников А.А. Население Боспорского государства в первых веках нашей эры. М. : Наука, 1990. 228 с.
МедведевА.П. Сарматы в верховьях Танаиса. М.: Таус, 2008. 235 с.
Медведев А.П. О формах зависимости в сарматских обществах первых веков нашей эры // НАВ. 2010. Вып. 11. С. 140-146.
Раев Б.А. Меоты и степь: к взаимоотношениям кочевого и оседлого населения в Прикубанье на рубеже эр // Тр. II (XVIII) ВАС в Суздале. Т. II. М.: ИА РАН, 2008. С. 55-57.
Сапрыкин С.Ю. К вопросу о сарматизации Боспора рубежа нашей эры // Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековья. Тр. ГИМ. Вып. 159. М., 2006. С. 236-244.
Скрипкин А.С. К вопросу об этнической истории сарматов первых веков нашей эры // Сарматы и восток: сборник избранных статей А.С. Скрипкина. Волгоград, 2010.
Соломоник Э.И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев: АН УССР, 1959. 175 с.
Соломотк G.I. Нов1 пам'ятки з сарматськими знаками // АП УРСР. 1962. Т. XI. C. 158-168.
Спицын А. Предметы с выемчатой эмалью // ЗРАО. 1903. Т. V Вып. 1. С. 149-192.
Сырбу В., Быркэ В. Даки и сарматы в Восточно-Карпатском регионе (I в. до н.э. - I в. н.э.) II Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья I Отв. ред. П.П. Толочко. Запорожье, 1999. С. 245-249.
Трейстер М.Ю. Бронзовые и золотые пряжки и наконечники поясов с тамгообразными знаками - феномен боспорской культуры II в. н.э. II ДБ. 2011. Т. 15. С. 303-339.
ТуаллаговА.А. Аланы или «аланы» II Европейская Сар-матия. XIV чтения памяти Анны Мачинской. Сборник памяти М.Б. Щукина I Отв. ред. Д.А. Мачинский. СПб.: Нестор-История, 2011.
Уженцев В.Б. Эллины и варвары Прекрасной Гавани. Симферополь: Сонат, 200б. 242 с.
ХазановА.М. Кочевники и внешний мир. СПб.: Филологический факультет СПбГУ 200S. 509 с.
Шелов Д.Б. Некрополь Танаиса (раскопки 1955-1958 гг.) II МИА. 19б1. №> 9S. 94 с.
Щукин М.Б. На рубеже эр. СПб.: Фарн, 1994. 323 с.
ЩукинМ.Б., Мачинский Д.А., Воронятов С.В. Готский путь, плодороднейшие земли Oium и вельбаркско-черня-ховское поселение Лепесовка II Европейская Сарматия. XIV чтения памяти Анны Мачинской. Сборник памяти М.Б. Щукина I Отв. ред. Д.А. Мачинский. СПб.: Нестор-История, 2011. С. 24б-291.
Яценко С.А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М. : Восточная литература, 2001а. 188 с.
Яценко С.А. Об этносе - противнике Плавтия Сильвана в Северо-Западном Причерноморье около б2 г. н.э. II Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Материалы IX междунар. науч. конф. Ростов-на-Дону, 2001б.
Яценко С.А., Раев Б.А. Плиты со скоплениями сарматских знаков из Танаиса в собрании Новочеркасского музея II Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства I Отв. ред. В.Ю. Зуев. СПб.: ГЭ, 2001. С. 222-230.
Яценко С.А., ДобжаньскаГ. Германские парадные копья II-III вв. н.э. с сарматскими знаками II Евразия в скифо-сарматское время. Тр. ГИМ. №№ 191. М., 2012. С. 275-2S2.
Babe§ M. Ein Tamga-Zeichen aus der dakischen Siedlung von Ocnita (Buridava) II Transsilvanica. Archäologische untersuchungen zur älteren Geschichte des südöstlichen Mitteleuropa. Studia honoraria. RahdenIWestf. 1999. S. 223239.
Bärcä V. Pätrunderea sarmatilor la Dunärea de jos çi de Mijloc çi relatile cu geto-dacii (sec. I a.Ch. - I p.CH) II «Ephemeris Napicensis». 2002. XII. P. 45-97.
Beldiman C. Semne de tip tamga din Dacia preromanä // Thraco-Dacica. 1990. T. XI. Nr. 1-2. P. 139-151.
BerzovanA., Pädureanu E.D. A clay pot with tamga signs discovered at §iria (Arad county) // Annales d'Université Valahia Targoviste, Section d'Archeologie et d'Histoire. 2010. T. XII. N. 2. P. 57-66.
Bichir G. Date noi cu privire la pätrunderea sarmatilor in teritoriul geto-dacic (I) // SCIVA. 1996. T. 47. P. 298-312.
Dobrzanska H. Contacts between Sarmatians and the Przeworsk Culture community // International Connections of the Barbarians of the Carpathian Basin in the 1st - 5 th centuries A.D. Proceedings of the international conference held in 1999 in Aszod - Nyiergyhaza. Aszod - Nyiergyhaza, 2001. P. 101115.
Droberjar E., Peska J. Die Waffen // Peska J., Tejral J. Das germanische Königsgrab von Musov in Mähren (RGZM Monografhien. Bd. 55. Teil 1). Mainz, 2002. S. 97-125.
Hachmann R. Verzierte Lanzenspitzen der Jüngeren Kaiserzeit. Die Vor- und Frühgeschichte und die Runrninschriften im älteren Fu^ark // Kulturen zwichen Ost und West; das Ost-West-Verhältnis inVor- und Vrühgeschichtlicher Zeit und sein Einfluss auf Werden und Wandel des Kulturraum. Berlin, 1993. S. 327-424.
Harhoiu R. «Tezaurul» de la Buzäu - 1941 // SCIVA. 1993. T. 44. P. 41-51.
Kokowski A. Problemy badania dziejow kultury przeworskiej // Kultura przeworska. Lublin: Wyd. Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 1994. S. 15-36.
Oehrl S. Runen, runenähnliche Zeichen und Tierdarstellungen auf Waffen // Offa. 2011. Band 63/64 - 2006/ 07. S. 63-78.
Scukin M.B. A propos des contacts militaires entre les Sarmates et les germains à l'époque romaine (d'après l'armement et spécialement les umbro de boucliers et les lances) // Earmée romaine et les Barbares du IIIe au VIIe siècle. Saint-Germain-en-Layn, 1993. P. 323-333.
Shchukin M.B. Shields, swords and spears as evidence of Germanic-Sarmatian contacts and Barbarian-Roman relations / / Beiträge zu römischer und barbarischer Bewaffnung in den ersten vier nachchristlichen Jahrhunderten. Internationalen Kolloquiums in Marburg. Lublin - Marburg, 1994. P. 485-495.
Smiszko M. Grot dzhytu z runicznym napisem z Rozwadowa nad Sanem // WA. 1936. Vol. XIV S. 140-148.
Wandalowie. Straznicy burstynowego szlaku. Katalog wystawy. Wyd. Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej. Lublin-Warszawa, 2004. 371 S.
Zielonka B. Cmentarzysko w Bodzanowie w pow. aleksandrowskim // PA. 1958. T. X. S. 331-382.
