CC BY
105
7.3. ФОРМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ИХ ВИДЫ
Дворецкий Михаил Юрьевич, канд. юрид. наук, доцент. Должность: профессор. Место работы: Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина. Подразделение: кафедра уголовного права и процесса. E-mail: dvoretskiy-68@mail.ru
Аннотация: В представленной публикации рассматриваются формы уголовной ответственности и их виды. Автор исследует их соотношение с уголовно-правовыми отношениями в механизме правового регулирования.
Ключевые слова: формы уголовной ответственности и их виды; уголовно-правовые отношения; механизм правового регулирования; реализация.
FORMS OF CRIMINAL RESPONSIBILITY AND THEIR TYPES
Dvoretskiy Mikhail Yurievich, PhD at law, Associate Professor. Position: Professor. Place of employment: Tambov State University named after G.R. Derzhavin. Department: Criminal Law and Process chair. E-mail: dvoretskiy-68@mail
Annotation: In the present publication deals with the forms of criminal responsibility and their types. The author explores their relationship with criminal legal relations in the mechanism of legal regulation.
Keywords: forms of criminal responsibility and their types; Criminal-law relationship; regulatory mechanism; implementation.
Нам необходимо констатировать, что другим обстоятельством, фактически подтверждающим целесообразность наличия конфискации имущества, как вида формы реализации уголовной ответственности в структуре УК РФ, непосредственно выступает рост некоторых разновидностей корыстной и корыстно-насильственной преступности, реально происходящий на сегодняшний день. Именно конфискация унифицировано, целенаправленна, противодействует, в первую очередь, данным повышенно характером и степенью общественной опасности преступлениям, оптимизируя их предупреждения. Поскольку прослеживается стабильность удельного веса, «составляет от 70 до 80 %»1, то, до половины всех зарегистрированных до корреляций законодателя преступлений составляли хищения чужих имущественных ценностей, которые были совершены путем грабежа, чей прирост в 2002 г. по сравнению с 2001 г. составил 12 %; а в 2003 году по сравнению с 2002 годом соответственно 8,9 %. В свою очередь, также и в отношении совершенного разбоя, прирост которого в 2002 годом был 5,0 % по сравнению с 2001 годом, а в 2003 году соответственно 0,8 % по сравнению с 2002 годом. По нашему мнению, фактически первоочередная задача отечественного законодателя непосредственно должна была заключаться реально в дальнейшем усилении карательно-воспитательного воздействия на осужденного лица и других лиц, прежде всего, основной разновидностью уголовно-правовой категории «Наказание» при наибольшей оптимизации персонифицировано-имущественного интереса, как собственника определенного вида имущества. Вследствие того, что примером явного несоответствия национального закона основополагающим международно-правовым докумен-
1 Пимонов В. А. Конфискация имущества как уголовное наказа-
ние // Государство и право. 2002. № 7. С. 114.
там стал Федеральный закон Российской Федерации № 162-ФЗ 8 декабря 2003 года, алогично исключивший традиционную разновидность «Конфискация имущества» из их перечня, то именно данный шаг привел к их полному несоответствию. На основании положений пункта 8 «Руководящих принципов Организации Объединенных Наций для предупреждения организованной преступности и борьбы с ней», которые были разработаны в 1990 г. в ходе работы Конгресса ООН в г. Гавана, фактически относит непосредственно практику применения конфискации от преступной деятельности реально в разряд ценных унифицированных новелл. В том числе, как международного права, так и национальных законодательств. В свою очередь, проблемам ее эффективного применения было отведено много времени среди материалов общеевропейской Конвенции «Об уголовной ответственности за коррупцию», 1999 г. в г. Страсбурге и последовавших за ней других международно-правовых документах. Так, фактически к моменту непосредственно исключения законодателем разновидности «Конфискация имущества» из перечня именно ее унификация реально предусматривалась положениями некоторых других международно-правовых актов в действительности. Прежде всего, теми из них, которые уже были подписаны или ратифицированы Россией, в том числе:
во-первых, Международная Конвенция Организации Объединенных Наций «О борьбе с финансированием терроризма» 1999 года;
во-вторых, Международная Конвенция Организации Объединенных Наций «Против транснациональной организованной преступности» 2000 года;
в-третьих, Международная Конвенция Организации Объединенных Наций «Против коррупции» 2003 года, которая включала в структуру и содержание в качестве «Меры уголовно-правового воздействия» именно: «Конфискацию доходов и имущества, полученных преступным путем».
Таким образом, фактически ее отмена непосредственно не соответствовала реально ни уже взятым на себя целому ряду основополагающих международных обязательств Российской Федерации, противореча также и национальной традиции отраслевого урегулирования наиболее общественно-опасных отношений и эффективному предупреждению разных видов преступности. Именно исходя из национальных традиций и позитивного опыта уголовного законодательства зарубежных государств она успешно применялась, прежде всего, по отношению, как к «мздоимцам» и казнокрадам, так и к «лихоимцам» более пятисот лет, начиная с середины XV века вплоть до ее исключения из системы видов наказаний в 2003 году. Фактически же конфискация как вид наказания непосредственно реа-лизовывалась реально зачастую и вполне высокоэффективно для предупреждения многих видов отечественной преступности. Например, прежде всего, за совершение тяжких и особо тяжких составов преступлений: «Убийства»»; «Хищения»; «Незаконная банковская деятельность»; «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления»; «Контрабанда»; «Фальшивомонетничество»; «Дача и получение взятки субъектам данных общественно-опасных деяний». На наш взгляд, фактически на протяжении большого промежутка времени именно конфискация имущества, как вид уголовного наказания непосредственно была реально высокоэффективным видом наказания за организованную преступность, с
коррупцию, с экономические составы преступлений, в их оптимальном предупреждении.
Согласно имеющейся констатации в отечественной уголовно-правовой теории: Если последовательно и полно изъять доход от преступной и иной противоправной деятельности не только восполнится причиненный ею материальный урон, будучи ценным для общества соответствующим образом, то фактически лишается непосредственно какой-либо смысл продолжать противоправную деятельность в реальной действительности... даже при отсутствии уголовной репрессии или ее угрозы в виде лишения свободы. То есть, фактически производится непосредственно серьезный предупредительный эффект. Ибо, в конечном итоге, поставленная преступниками цель совершения преступления - реальное обогащение, материальное и иное преуспевание - в действительности оказывается недостижимой вообще. Кроме того, изъятием определенных судебной инстанцией материальных средств у преступников сужаются их возможности по совершению новых преступлений и защите от разоблачения соответствующим образом...2 Нам необходимо констатировать наличие следующего обстоятельства: Фактическим обоснованием непосредственно для ее восстановления в УК РФ являлась консолидированное позиционирование многих судей, реально назначавших именно этот вид наказания. Так, например, согласно данным социологического исследования
В. А. Пимонова: «80 % судей Российской Федерации в ответе вопрос анкеты «о роли дополнительного наказания «Конфискация имущества» в процессе уголовно-правового воздействия на преступность» - подтвердили ее большую значимость в предупреждении престу-- 3 о
плений» . В свою очередь, в ходе же репрезентативного исследования А. В. Степанищева, «За» конфискацию имущества в УК РФ - 98 % практиков». По нашему мнению, на сегодняшний день отсутствуют какие-либо основания введения ее в УК РФ фактически в качестве основного наказания, также непосредственно и для назначения реально абсолютно за все категории общественно-опасных деяний. Как нам представляется, прежде всего, это априори суровая разновидность уголовно-правовой категории «Наказание», чье назначение отечественным законодателем в положениях статьи 52 УК РФ изначально ограничивалось лишь категориями тяжких и особо тяжких составов преступлений, только относящихся к корыстным деяниям, посягающим на отношения собственности. Также, фактически именно его значение непосредственно заключается реально в максимально усиленном карательно-воспитательном и персонифицированном воздействии на осужденное лицо, прежде всего, через основной вид «Лишение свободы на определенный срок» посредством имущественных интересов виновного, эффективно предупреждая совершение преступлений. Следовательно, в соответствии со своим внутренним содержанием, он, по сути, позиционируется как дополнительно-вспомогательная мера государственного принуждения, а, значит нецелесообразно назначать в качестве основного вида уголовного наказания. И, наконец, фактически уже имеющийся перечень не-
2 См., напр.: Скобликов П. Конфискация имущества как наказание: доводы за и против // Уголовное право. 2004. № 2. С. 62.
3 См.: Пимонов В. А. Конфискация имущества как уголовное наказание // Государство и право. 2002. № 7. С. 114-115; Степани-щев А. В. Проблемы правового регулирования применения конфискации имущества: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 23.
посредственно предусматривает имущественную разновидность уголовно-правовой категории «Наказание» «Штраф», реально ей альтернативный, что также подтверждается расширением законодателем сферы его реализации.
Поскольку, в уголовно-правовой теории и исходя, из практики применения различают понятие «Общая конфискация имущества», которая выступает в качестве вида уголовно-правовой категории «Наказание» и понятие «Специальная конфискация имущества», которая реализуется изъятием орудий, средств, предметов, добытых преступным путем, то дискуссии ведутся в отношении второй формы, отражая разные мнения. Вследствие того, что ряд авторов инициируют ее законодательное признание видом наказания и предлага-
~ 4
ют ввести в систему наказаний , то их оппоненты выступают против этого радикального шага. На наш взгляд, это наиболее правильно, так как именно «Специальная конфискация» фактически превентивная мера, которая непосредственно не выполняет соответствующим образом основные функции наказания в дей-ствительности»5. Одновременно, фактически крайне проблематично непосредственно определить реально ее предмет. Так, И. И. Голубов определяет специальную конфискацию как конфискацию только лишь «средств преступления». В свою очередь, В. К. Дуюновым делается вывод: «.имущества, ценных бумаг и денег, приобретенных преступным путем, а также орудий и средств совершения преступле-ния...»6. Нам необходимо констатировать, что если же И. И. Голубовым сужается ее предмет, то В. К. Дуюновым, максимально расширяется его сфера.
Поскольку «специальную конфискацию» фактически отражая в отраслевом законе, например, в УК РФ, непосредственно в отдельной статье Уголовного кодекса, то реально нецелесообразно в качестве дополнительного вида и находиться в перечне наказаний7. По нашему мнению, фактически экономико-социальная, политико-моральная значимости отмены законодателем конфискации имущества в 2003 году, непосредственно реализовалась амнистия многочисленных капиталов отечественных олигархов, которые реально были нажиты за счет противоправных манипуляций, прежде всего, в период приватизации государственной формы собственности. Как нам представляется, именно алогичные шаги отечественного законодателя сделали невозможным отобрать расхищенное имущество, из-за вступления в законную силу конституционной норме об обратной силе закона. На основании положений части 2 статьи 54 Конституции РФ: если фактически после совершения правонарушения непосредственно ответственность за него в реальной действительности устранена или смягчена, то, соответствующим образом, применяется новый закон.
4 См., напр.: Голубов И. И. Конфискация имущества как вид уголовного наказания: дис. канд. ... юрид. наук. М., 1999. С. 157; Наумов А. В. «Камни преткновения» уголовного наказания // Российская юстиция. 2002. № 9. С. 54; Чернов А. Д. Основные направления развития видов наказания, не связанных с лишением свободы, на современном этапе // Российский следователь. 1999. № 3. С. 19 и другие.
5 См., напр.: Цветинович А. Л. Дополнительные наказания: функции, система, виды. Куйбышев, 1989. С. 154.
6 См.: Голубов И. И. Конфискация имущества как вид уголовного наказания: дис. канд. ... юрид. наук. М., 1999. С. 157; Дуюнов В. К. Проблемы уголовного наказания в теории, законодательстве и судебной практике. Курск, 2000. С. 171.
7 См., напр.: Гаджиев Х. Имущественные наказания в системе мер уголовно-правового воздействия // Советская юстиция. 1988. № 16. С. 14.
Нам необходимо констатировать, что фактически, когда к лицам, непосредственно виновным в совершении преступлений, отнесенных к категориям тяжкие и особо тяжкие деяния, совершенные до 11 декабря 2003 года, а затем при привлечении к ответственности она, реально не применялась исходя из положений Основного закона. По нашему мнению, сколько-нибудь исправить данную ситуацию практически стало для законодателя невозможным, так как согласно положениям части 1 статьи 54 Основного закона вступил запрет обратной силы закона, устанавливающий, или отягчающий ответственность соответствующим образом. Именно он фактически заблокировал, в том числе и при ее восстановлении в прежнем качестве, непосредственно назначение за все преступления, реально совершенные до вступления нового акта в законную силу. Вследствие того, что Президент РФ 8 декабря 2003 года подписал Федеральный Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в УК РФ», отменивший конфискацию имущества, то, в свою очередь, Российская Федерация 9 декабря 2003 года подписала Конвенцию оОн «Против коррупции». В соответствии с положениями данного международно-правового акта фактически обязывается непосредственно каждое государство-участника реально соблюдать условия на основании положений части 1 статьи 31.
Следовательно, фактически в настоящее время имеется явная рассогласованность внутреннего и внешнего направлений уголовно-правовой политики, приведшая к вопиющему игнорированию защиты национальных интересов традиционными эффективными мерами государственного принуждения, в том числе с наиболее общественно-опасными проявлениями преступности. Поскольку отечественному законодателю опять следует предусмотреть дополнительный вид «Конфискация имущества» в перечне наказаний, назначая за тяжкие или особо тяжкие преступления корыстной и коррупционной направленности, то априори основное ее предназначение максимальный учет персонифицированных имущественных интересов виновного. И, соответственно, также в наиболее эффективной предупредительной целенаправленности. УК РФ фактически лишился непосредственно очень действенного уголовно-правового инструмента, реально обладающего большим карательным потенциалом по отношению к наиболее общественно-опасным деяниям. Законодатель Федеральным законом № 153-Ф3 от 27 июля 2006 года изменил наименование раздела VI Уголовного кодекса «Принудительные меры медицинского характера» на «Иные меры уголовно-правового характера», дополнив главой 15.1 «Конфискация имущества», которая включила в себя сразу три новеллы - ст. 104-1 - 104-3, определяющих понятийно-терминологический аппарат и порядки реализации соответствующим образом. Нам необходимо констатировать, что фактически именно данные законотворческие новеллы непосредственно поставили перед отечественными учеными и правоприменителями вопросы, реально требующие оптимального решения законодателем. По нашему мнению, изменив, название раздела VI законодатель обозначил круг мер, которые первоначально уголовно-правового характера, отнеся к ним «Принудительные меры воспитательного характера к несовершеннолетним» (согласно положениям статьи 90, 91 УК); «Принудительные меры медицинского характера» (в соответствии с положениями Главы 15 УК); «Конфискация имущества» (на основании положений Главы 15-1 УК). Фактически же нахож-
дение данных норм и их измененное название, непосредственно приводят к противоречию, реально без обозначения «Основных мер», без формата разделов, без глав УК, появился лишь потенциально отраслевой «институт» «Иные меры уголовно-правового характера». Хотя, именно данная дислокация норм о конфискации имущества достаточно логична, так как разработчики декларируют ее отсутствие в УК РФ, в первоначальном качестве и наполняя ее иным содержанием, как формы реализации уголовной ответственности. В свою очередь, вопросы определяющие, прежде всего, правовую природу уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность» будут являться предметом дискуссий ученых также в дальнейшем. Согласно одной из позиций: «В правоприменительном контексте она мало чем отличается от наказания, так как сущность конфискации фактически не изменилась»8. Соответственно другие же ученые декларируют следующий подход: «Фактически любой вид наказания, непосредственно обладая карательным потенциалом, реально является карой за содеянное деяние соответствующим образом. Определяют единственной задачей иной меры уголовно-правового характера предотвращение возможности совершения нового преступления лицом. К виновному, к которому она применяется при отсутствии всякой карательной или воспитательной нагрузки в действительности»9. На основании положений части 1 ст. 1041 УК РФ законодатель определяет понятие и содержание конфискации имущества как. Таким образом, фактически именно у этой меры уголовно-правового характера непосредственно остался в реальной действительности ряд следующих признаков уголовно-правовой категории «Наказание»: во-первых, соответствующим образом, позиционируется как мера государственного принуждения; во-вторых, применяется исходя из обвинительного приговора судебной инстанции, понимаемого не в контексте судебного акта, а качестве вывода о возможности ее назначения; в-третьих, назначается лишь в отношении виновного лица, которое признанно таковым в совершенном составе общественно-опасного деяния, предусмотренном УК РФ; в-четвертых, в соответствии с карательно-превентивной сутью и внутренним содержанием предполагает реализацию лишения осужденного лица собственности, в виде принудительного безвозмездного изъятия и обращения в собственность государства имущества.
Поскольку фактически конфискация имущества непосредственно по выполняемым ею целям аналогична разновидностям уголовно-правовой категории «Наказание» согласно положениям части 2 ст. 43 Уголовного кодекса, то нацеленность ее реализации на социальную справедливость вполне реально для нарушенных общественно-опасным деянием отношений в действительности. Как нам представляется, следовательно, своей оптимальной целенаправленностью, способностью эффективно восстанавливать социально-полезные взаимоотношения, «Конфискация имущества» потенциально высокоэффективна, и, как сегмент системы «Иные мера уголовно-правового характера», будучи одним из видов данной формы уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность». В свою очередь, фактически исходя непосредственно из
8 См., напр.: Чучаев А. И. Конфискация возвращается в Уголовный кодекс, но в другом качестве // Законность. 2006. № 9. С. 12.
9 См., напр.: Голик Ю. В. Конфискация вернулась. Конфискации не будет // Липецкая газета. 2007. № 1. С. 5.
своего карательно-воспитательного потенциала, конфискация имущества реально на практике будет реа-лизовываться как дополнительный вид наказания. Вследствие того, что также есть и принципиальные отличия, то, прежде всего, это касается возможностей ее оптимального применения, то есть эффективной реализации в отношении субъектов преступлений. Несмотря на соблюдение общеправового принципа «Законность», «Конфискация имущества» в качестве вида наказания фактически могла быть непосредственно реализована только лишь в случае ее установления в санкции статьи Особенной части УК, то реально на сегодняшний день дело обстоит совсем иначе, чем прежде. В настоящее время уже не санкции Особенной части УК РФ, а специальная уголовно-правовая норма Общей части УК РФ предусматривает случаи ее применения.
До вступления в законную силу Федерального закона РФ от 8 декабря 2003 года она фактически назначалась непосредственно согласно приговору судебной инстанции, реально обусловленного совокупностью всех полученных доказательств о криминальном происхождении имущества субъекта преступления. В свою очередь, в настоящее время при доказанности обстоятельств, зафиксированных в положениях части 1 ст. 104-1 УК РФ, суд неправомочен, ее не назначать, по отношению к субъекту общественно-опасного деяния. На наш взгляд, фактически именно поэтому уже нельзя однозначно констатировать, что непосредственно ее назначение по-прежнему реально носит дис-позитивный характер. По нашему мнению, для решения этой актуальной научно-практической проблемы, Пленуму Верховного Суда РФ также целесообразно принять соответствующее постановление, где следует унифицировать правоприменительную практику, максимально снизив субъективизм судей Российской Федерации при назначении какого-либо вида уголовно-правовой категории «Наказание» и (или) разновидности уголовно-правовой категории «Иные меры уголовно-правового характера» в действительности.
Как нам представляется, следующим наиболее проблематичным обстоятельством фактически выступает предметная сфера уголовно-правовой категории «Конфискация имущества», то есть непосредственно, будучи только имуществом, которое являлось разнообразными видами собственности осужденного лица. В том числе также и реально добросовестно приобретенное им. Так, согласно положениям пунктов «а», «б», «в», «г» части 1 статьи 104-1Уголовного кодекса, в действительности же принудительно- безвозмездным способом обращается в соответствии с обвинительным приговором судебной инстанции в государственную собственность только лишь некоторые материальные ценности. А, именно, те из них, которые фактически включены законодателем непосредственно в четыре группы перечня ее предметов. Поскольку, изначально, до предпринятых корреляций назначалась «Полная конфискация», соответственно на сегодняшний день она касается части имущественных ценностей, которые достоверно были получены вследствие совершенного преступления. То есть, конфисковать весь объем имущества виновного можно при гипотетическом развитии расследования преступления, когда будет установлен подлинный факт их соответствующим образом, преступного происхождения в действительности. Фактически именно данный концептуальный подход непосредственно привел к определенным трудностям в современной правопримени-
тельной практике, реально расширив предмет доказывания согласно положениям пункта 8 части 1 статьи 73 Уголовно-процессуального кодекса (в ред. Федерального закона № 153-Ф3 от 27 июля 2006 года), хотя это будет наиболее справедливым обстоятельством в ее реализации. Нам необходимо констатировать, что сейчас «Конфискация имущества» назначается при признании субъекта виновным в совершении следующих составов преступлений: «Бандитизм» (ст. 209 УК РФ), «Пиратство» (ст. 227 УК РФ) и далее. Несмотря на то, что всего отечественным законодателем фактически было перечислено 45 статей и чуть большее количество составов, однако, непосредственно она алогично не назначается за преступления, реально составляющие самый представительный повышенно общественно-опасный сегмент среди других составов преступлений (например, «Кража»; «Мошенничество» в прежней и новой редакциях УК РФ; «Присвоение или растрата»; «Грабеж»; «Разбой»; «Вымогательство» и т.д.). По нашему мнению, именно этот концептуальный подход законодателя нелогичен наиболее часто подтверждается фактами, не возврата похищенного собственнику или законному владельцу имущества и поэтому за хищения конфискация вообще не нужна. Несомненно, в соответствии с положениями пункта 4 ч. 3 ст. 81 УПК РФ разработчиками регламентирован процедура возврата в рамках уголовного процесса. Вследствие того, что вполне оправданно в структуре Общей части УК РФ фактически появилась ст. 104.3, которая именно так и называется, то конфискация на основании положений части 1 ст. 104.1 непосредственно принудительное реально безвозмездное в действительности обращение по решению суда в собственность государства. имущества соответствующим образом». Однако, также зачастую возникают актуальные вопросы, производные от следственно-судебных ситуаций, когда его собственник или законный владелец в ходе расследования не был установлен, а похищенное имущество вследствие этого может быть возвращено похитителям, тем самым нарушая уголовно-правовой принцип справедливости.
На наш взгляд, фактически согласно правовой природе уголовно-правовой категории «Конфискация имущества» непосредственно реализуемой в качестве «Иные меры уголовно-правового характера» реально определяется совокупностью следующих двух обстоятельств:
1) правомочие ее назначения состоит в признании физического вменяемого человека виновным в совершении состава преступления, что однородно назначению вида наказания;
2) установление наличия у виновного лица имущества, определенным образом полученного в результате преступных действий, отражающего ее специфические особенности, то есть внутреннее содержание и внешнюю форму.
Безусловно, восстановленная в структуре УК РФ, но в другом качестве «Конфискация имущества» продолжает вызывать среди ученых научно-практическую полемику. Нам необходимо констатировать, что положительным стало проявление в структуре Уголовного кодекса главы 15.1 исходя как из международного, так и национального аспектов оптимального назначения конфискации имущества и ее эффективной реализации. По нашему мнению, прежде всего, фактически исполняя в полном объеме ратифицированную Конвенцию Совета Европы «О предупреждении терроризма» Российская Федерация непосредственно
должна привести свой национальный отраслевой закон соответствующим образом, обеспечив приоритет конвенционных положений, реально унифицировав данные нормы. В свою очередь, в структуре УК РФ отечественные разработчики достаточно оптимизировали уголовно-правовую меру в положениях статьи 104.3. Поскольку фактически именно до этого советское государство безуспешно пыталось непосредственно разрешать данную проблему самостоятельно согласно положениям части 3 ст. 30 Закона РСФСР 1990 года «О собственности», реально столкнувшись в правоприменительной практике со сложностями по реформированию законодательства.
Как нам представляется, следующая проблема была связана с определением характера тех вредных последствий, возмещаемых из средств, которые появились при реализации конфискованных у осужденного лица имущественных ценностей. Соответственно, в положениях пункта «а» ч. 1 ст. 104-1 и ст. 104-3 УК законодателем фактически констатирован ущерб, непосредственным образом, причиненный имуществу владельца, в реальной действительности означая последствия, нанесенные именно ему. Вследствие того, что все вредные последствия общественно-опасных деяний разнообразны, то, в составах «Убийство»; «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»; «Похищение человека», в основном, прослеживается физическая направленность в отношении потерпевшего. Следовательно, эти вредные последствия фактически и должны возмещаться в соответствии с порядком гражданского искового производства на основании положений статьи 44 Уголовно-процессуального кодекса, непосредственно не изменяя для лиц, признанных потерпевшими от этих общественно-опасных деяний в реальной действительности. На наш взгляд, непохожая ситуация возникает с компенсацией морального, физического, материального вреда, причиненного потерпевшему лицу. Именно поэтому в современной уголовно-правой теории фактически обсуждается целесообразность непосредственно включения в уже существующий перечень реально такую разновидность, как «Возмещение потерпевшему вреда, причиненного общественно-опасным деянием10. Поскольку это требование было сформулировано в положениях Декларации «Основные принципы правосудия для жертв-преступлений и злоупотреблений властью», которая утверждена резолюцией Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций № 40/34 от 29 ноября 1985 года, то понятия «Собственник», «Законный владелец», «Потерпевший от преступления» нетождественны именно в результате совершения преступления против личности. Так, например, совершение покушения на убийство, осуществленное общеопасным для окружающих способом. Таким образом, если фактически физический вред непосредственно был причинен лицу, признанному потерпевшим, а материальный ущерб уже иным субъектам, именно данные последствия исходя, из прямого указания УК РФ должны быть реально возмещены, прежде всего, из полученных средств посредством реализации конфискованного имущества виновного лица. Нам необходимо констатировать, что, так как потерпевший от общественно-опасного деяния компенсируется за физический вред на основании поряд-
10 См., напр.: Анощенкова С. В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. М., 2006. С. 185; Кривенков О., Суслин А. Наказание и возмещение вреда: проблема приоритета // Уголовное право. 2006. № 4. С. 27-29 и другие.
ка, установленного положениями Уголовно-процессуального кодекса и Гражданский процессуального кодекса, то положение Основного закона, декларирующего государственное обеспечение исходя из положений статьи 52 Конституции России, не реализуется в полном объеме в правоприменительной практике. Согласно положениям части 4 ст. 16 Федерального закона Российской Федерации № 153-ФЗ отечественный законодатель устанавливает следующие обстоятельства: Положения статьи 104.1 УК, которые касаются конфискации доходов от использования имущества, фактически полученного непосредственно в результате совершения состава преступления, реально применяются к правоотношениям, в действительности возникшим после 1 января 2007 года. По нашему мнению, отечественный законодатель вполне намеренно предоставил этот временной промежуток для легализации (например, переоформления, перепродажи, дарения) всего того, что было получено незаконным путем.
По нашему мнению, следующая проблема реализации именно этой новеллы фактически состоит в необоснованном расширении субъективизма судей, за счет так называемого «Судейского усмотрения», так как конфискация имущества уже непосредственно не в санкциях норм Особенной части, которые устанавливают уголовно-правовые запреты, а назначение реально не имеет императивный характер в ее применении. Вследствие того, что помимо этого, часть 1 ст. 104.1 УК РФ констатируя то, что она происходит по решению суда, переводит практическую ее реализацию в рамки уголовного процесса, регламентируемого УПК РФ, то, исходя из этой ситуации, окончательное решение предполагает вынесение приговора и соответственное толкование судебными инстанциями. Так согласно положениям УПК РФ в первоначальной редакции шестой части «Бланки процессуальных документов», о необходимости приговора судебной инстанции и об образцах этих документов отечественный законодатель не говорил вообще. Как нам представляется, фактически все это непосредственно приводит в реальной действительности к препятствиям для высокоэффективной реализации разновидности «Конфискация имущества», предполагая решение межотраслевых вопросов проблемы оптимизации материальных и процессуальных норм российского отраслевого законодательства. На наш взгляд, само наименованию и внутреннее содержание Раздела VI должно стимулировать ученых исследовать и корректировать также все другие принудительные меры в контексте эффективности их реализации. Поскольку если фактически до появления ФЗ № 153-ФЗ РФ именно данное обстоятельство носило, лишь научную проблему теоретический вопрос (непосредственно исследователи признавали в качестве таковых десять, или пятнадцать мер), а с 27 июля 2006 г. в реальной действительности, соответствующим образом, без какого-либо расширительного толкования. Соответственно, на наш взгляд, по факту наличия в структуре УК РФ такой формы реализации уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», как «Иные меры уголовно-правового характера», к уже имеющимся разновидностям, отечественному законодателю целесообразно было бы сгруппировать и переместить в этот раздел, исходя из требований правовой культуры и юридической техники, оптимизировав реализацию.
Нам необходимо констатировать, что фактически к признакам уголовно-правовой категории «Конфиска-
ция имущества» непосредственно именно в качестве «Иные меры уголовно-правового характера» реально относятся особенности ее реализации. Во-первых, принудительное безвозмездное обращение согласно обвинительному приговору судебной инстанции в государственную собственность определенного имущественных ценностей осужденного. Во-вторых, данная мера назначается только одним государственным органом - судом. В-третьих, фактически эта иная мера непосредственно уголовно-правового характера реально носит государственно-принудительную направленность. В-четвертых, назначается лишь обоснованным и мотивированным обвинительным приговором судебной инстанции. В-пятых, фактически назначается судебной инстанцией непосредственно по отношению денежных средств, материальных ценностей и иного имущества, которые реально получены путем совершенного определенного Особенной частью УК преступления или дохода от использования, за исключением, подлежащего возврату законному владельцу. В-шестых, назначается в соответствии с обвинительным приговором судебной инстанции по отношению денежных средств, материальных ценностей и иного имущества, которые реально получены путем совершенного определенного Особенной частью УК преступления, а доходы, от которого частичным или полным образом оказались превращенными и (или) преобразованными. В-седьмых, фактически назначается на основании обвинительного приговора судебной инстанции непосредственно по отношению денежных средств, материальных ценностей и иного имущества, которые в реальной действительности используются или предназначаются, соответствующим образом, в финансировании терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации). В-восьмых, назначается исходя из обвинительного приговора судебной инстанции по отношению орудий, оборудования или иных средств совершения состава преступления, которые принадлежат осужденному. В-девятых, если имущество, которое было фактически получено при совершении преступления, и (или) доходы от него непосредственно приобщены к имуществу, реально приобретавшемуся правомерным путем, конфискуется та его часть, соответствующая в действительности стоимости приобщенных материальных ценностей и (или) доходов от его реализации. В-десятых, назначается согласно обвинительному приговору судебной инстанции по отношению имущества, которое было передано осужденным иному лицу, если тот, знал или должен был знать, о его действительном происхождении. В-одиннадцатых, при невозможности конфисковать определенный предмет, фактически входящий в состав перечня имущественных ценностей, непосредственно при вынесении обвинительного приговора судебной инстанцией реально он был использован, продан или по иной причине, должно быть вынесено решение конфисковать денежную сумму, соответствующую его стоимости. В-двенадцатых, конфискация имущества назначается судебной инстанцией вместе с видом наказания, не применяясь без этой меры государственного принуждения или вместо нее. В-тринадцатых, фактически конфискация имущества в качестве производной меры, непосредственно заключается в возмещении реально причиненного ущерба потерпевшему лицу. По нашему мнению, следовательно, в содержание уголовной ответственности должно быть структурно включены виды уголовно-
правовых категорий «Наказание», «Условное осуждение», «Условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбывания наказания», «Судимость», «Принудительные меры воспитательного воздействия», «Принудительные меры медицинского характера», «Конфискация имущества» в качестве ее разновидностей.
Как нам представляется, данные формы, их виды, которые включаются ее структуру, не являются теми сегментами, реализуемыми в их полном потенциальном объеме. Априори, фактически основополагающая уголовно-правовая категория «Уголовная ответственность» не включает одинаковые сегменты, хотя и реализуется их посредством, реально давая отечественному законодателю возможность нормативно воспроизвести ее определение: Уголовная ответственность -фактически правомочный согласно вступившему в законную силу обвинительному приговору судебной инстанции официальный статус преступника, который непосредственно выделяет индивида из числа законопослушных граждан в реальной действительности ограничением его прав, свобод или законных интересов, как осужденного за совершение общественно-опасного деяния, признанного преступлением согласно УК РФ. Соответственно В. М. Хомичем делается следующий вполне логичный и достаточно обоснованный вывод о том, что «официальный статус состояния осуждения фактически как правового, так и вместе с тем властно-принудительного режима осуществления уголовной ответственности непосредственно должен быть соответствующим образом, реально определен в уголовном законодательстве однозначно и полно»11. В свою очередь, А. В. Малько констатирует, что «именно законный интерес, являясь, разновидностью дозволений в действительности и целенаправлен на удовлетворение собственных интересов»1 . Нам необходимо констатировать, что фактически данное определение непосредственно обращает внимание реально только лишь на наиболее существенные свойства уголовной ответственности. Во-первых, уголовная ответственность выступает следствием совершенного преступления, фактически возникая с вынесением обвинительного приговора судебной инстанции, который вступил в законную силу, что полностью соответствует ст. 49 Конституции РФ. Во-вторых, другим признаком, включенным, в данное понятие является статус преступника. Вследствие того, что любая ее разновидность, независимо от того непосредственно с чем связана ее реализация, то реально всегда осуществляются именно они. По нашему мнению, это не только социальное состояние, а, прежде всего, статус, сущностью которого выступают определенные ограничения осужденного. Фактически, выделяющие исходя из, обвинительного приговора судебной инстанции, преступника из перечня правомерных сограждан, то есть в отношении, них не реализуется уголовная ответственность. Поскольку, непосредственно законопослушные граждане, реально не совершавшие преступлений, или их совершавшие, но затем освобожденные от реализации уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», совершившие составы преступлений, будучи невменяемыми, в данный перечень входят также те осужденные лица, чья судимость оказалась снятой или погашенной, аннулировав все негативные
11 Хомич В. М. Теоретические проблемы уголовной ответственности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Минск, 1997. С. 19.
12 Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве // Теория государства и права: курс лекций. Саратов, 1995. С. 532.
уголовно-правовые последствия, которые связанные с ней.
Список литературы:
1. Пимонов В. А. Конфискация имущества как уголовное наказание // Государство и право. 2002. № 7. С. 114.
2. Скобликов П. Конфискация имущества как наказание: доводы за и против // Уголовное право. 2004. № 2. С. 62.
3. См., напр.: Пимонов В. А. Конфискация имущества как уголовное наказание // Государство и право. 2002. № 7. С. 114-115; Степанищев А. В. Проблемы правового регулирования применения конфискации имущества: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 23 и
др.
4. См., напр.: Голубов И. И. Конфискация имущества как вид уголовного наказания: дис. канд. ... юрид. наук. М., 1999. С. 157; Наумов А. В. «Камни преткновения» уголовного наказания // Российская юстиция. 2002. № 9. С. 54; Чернов А. Д. Основные направления развития видов наказания, не связанных с лишением свободы, на современном этапе // Российский следователь. 1999. № 3. С. 19 и др.
5. Цветинович А. Л. Дополнительные наказания: функции, система, виды. Куйбышев, 1989. С. 154.
6. См., напр.: Голубов И. И. Конфискация имущества как вид уголовного наказания: дис. канд. ... юрид. наук. М., 1999. С. 157; Дуюнов В. К. Проблемы уголовного наказания в теории, законодательстве и судебной практике. Курск, 2000. С. 171.
7. См., напр.: Гаджиев X. Имущественные наказания в системе мер уголовно-правового воздействия // Советская юстиция. 1988. № 16. С. 14.
8. См., напр.: Чучаев А. И. Конфискация возвращается в Уголовный кодекс, но в другом качестве // Законность. 2006. № 9. С. 12.
9. См., напр.: Голик Ю. В. Конфискация вернулась. Конфискации не будет // Липецкая газета. 2007. № 1. С. 5.
10. См., напр.: Анощенкова С. В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. М., 2006. С. 185; Кривенков О., Суслин А. Наказание и возмещение вреда: проблема приоритета // Уголовное право. 2006. № 4. С. 27-29 и
др.
11. Хомич В. М. Теоретические проблемы уголовной ответственности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Минск, 1997. С. 19.
12. Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве // Теория государства и права: курс лекций. Саратов, 1995. С. 532.
Рецензия
На статью «Формы уголовной ответственности и их виды», подготовленную Дворецким Михаилом Юрьевичем, кандидатом юридических наук, доцентом, профессором кафедры уголовного права и процесса института права Тамбовского государственного университета им. Г.Р.Державина
Публикация М.Ю.Дворецкого является публицистической работой теоретического характера, посвященной проблемам форм уголовной ответственности и их видов.
Актуальность темы исследования определяется многими методологическими, социально-политическими, экономическими, правовыми, морально-
нравственными аспектами. В методологическом контексте проблема форм уголовной ответственности и их видов требует диалектического, комплексного анализа. Наиболее актуальной проблемой является познание их оптимального построения и диалектической связи с объективными факторами становления современного российского общества, анализ эффективности.
В теории уголовного права недостаточно реализован комплексный подход. В отечественной уголовно-правовой науке продолжается дискуссия по проблемам форм уголовной ответственности и их видов. Эти моменты определяют актуальность выбранной автором темы данной публикации.
Публикация построена по довольно тщательно разработанному плану, написана литературным языком. Содержание представленного материала изложено автором логично и аргументировано.
Рецензия подготовлена Желудковым М.А., доктором юридических наук, доцентом, заведующим кафедрой «Организация правоохранительной деятельности» института права ТГУ им. Г.Р.Державина.
