Формы «Нестандартных» взаимоотношений бизнеса и власти Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

УДК 338.242.2 ББК 65.012.2 А 29

A.С. Аджикова

Кандидат экономических наук, доцент кафедры «Финансы и кредит» Северо-Кавказской государственной гуманитарно-технологической академии, 369000, г. Черкесск, ул. Ставропольская, 36. Тел. (928) 386-05-87, е-mail: altu77@mail.ru.

B.В. Глушков

Соискатель Северо-Кавказской государственной гуманитарно-технологической академии. 369000, г. Черкесск, ул. Ставропольская, 36. Тел. (928) 386-05-87, е-mail: altu77@mail.ru.

Формы «нестандартных» взаимоотношений бизнеса и власти

(Рецензирована)

Аннотация. Теневая экономическая деятельность создает финансовую базу для неформальных контактов бизнеса и власти, вызванных в основном, «перегруженностью» российской экономики избыточными административными барьерами. Статья посвящена проблеме деформализации взаимоотношений бизнеса и власти, анализу возможных форм теневого сотрудничества власти и бизнеса

Ключевые слова: бизнес, власть, теневая экономика, преференции, коррупция, теневая политика.

А.С. Adzhikova

Master of economic Science, Reader of “Finances and credit" department State Educational Institution High Professional Education (SEI HPE) North-Caucasus state humanitarian -technological academ, 369000 Stavropol street, 36, town of Cherkessk. Ph.: (928) 3860587, e-mail: altu77@mail.ru.

V.V. Glushkov

Postgraduate State Educational Institution High Professional Education (SEI HPE) North-Caucasus state humanitarian - technological academ. 369000 Stavropol street, 36 town of Cherkessk. Ph.: (928) 3860587, e-mail: altu77@mail.ru.

The forms of business and power “non-standard” interrelations

Abstract. Shady economic activity create financial base for nonformula business and power contacts, mainly caused by the russian economy “overload” by surplus administrative barriers. The article is devoted to the problem of demoralization of business and power relations; to analysis of different forms of business and power shady cooperation.

Key words: business, power, shady economy, preferentians, corruption, shady politics.

Теневизация российского бизнеса в значительной мере обусловлена процессами, локализованными на стыке экономики и политики. Будучи источником теневых процессов, экономика распространяет «тень» на все другие сферы общества. Происходит это через вовлечение в теневую сферу субъектов социума. Понятно, что модели поведения, которые сложились в теневой экономике, начинают осуществляться и за ее пределами. Вследствие всего этого, теневое пространство в стране непрерывно расширяется, захватывает новых социальных субъектов, новые социальные институты, новые социальные организации.

Можно выделить ряд тенденций, характерных для всего корпоративного сектора России в последние три года:

расширение государственного сектора;

более активное государственное стимулирование спроса в рамках закупок для

госнужд, господдержки реализации крупных инвестиционных проектов;

усиление конкурентного давления со стороны глобального рынка;

расширение заимствований за рубежом и др.

Одновременно действовали и особые тенденции:

- усиление неформальных связей с государством;

- извлечение административной ренты;

- лоббирование помощи у государства взамен дополнительных «социальных обязательств» и др. [1].

Цель бизнеса в теневых контактах с властью - получить индивидуальные преференции, которые включают [2]:

безнаказанность или минимальные наказания при нарушении хозяйственного законодательства;

получение госзаказов, субсидий с нарушением конкурсных условий; выгодные схемы по «распиливанию» бюджетных средств за счет фиктивных работ; информационное сопровождение, в том числе упреждающего характера, о готовящихся нововведениях;

устранение конкурентов силами репрессивных органов;

использование государственных ресурсов (финансовых, силовых, интеллектуальных и др.) для развития фирмы;

приоритетный учет интересов фирмы при выработке законодательства. Коррумпированные чиновники, получая от теневых структур суммы, значительно превышающие заработную плату, латентно изменяют политику государственного управления в интересах теневого бизнеса.

Рынок коррупционных услуг в России по данным Фонда «ИНДЭМ», нынче превышает 100 млрд. руб.; на коррупционные цели расходуется около 10% обналиченных средств; остальные на подкуп, выплаты серых зарплат [3] и т.п. По оценкам, масштабы коррупции в российской экономике достигают величины 16% ВВП [4].

Теневая экономика создает финансовую базу для неформальных контактов бизнеса и власти, порождая тем самым рост коррупции. Это происходит посредством «раздачи преференций» властью и получения за это различных по величине «откатов» на поддержание различных теневых схем [5].

Цена поддержания схемы зависит от ее прибыльности. В частности, средства, поступающие от бизнеса в качестве платы за индивидуальное внимание власти к его проблемам, облагаются определенной платой - нормой передачи средств «наверх». При этом используется прогрессивная шкала сборов: более прибыльные схемы теневого

взаимодействия бизнеса и власти облагаются большими обязательствами передачи средств «наверх», чем менее прибыльные.

Помимо денежных потоков, которыми бизнес оплачивает «теневую» политику всех уровней, существует также система ответных услуг (в том числе неденежных), которые «теневой» бизнес оказывает власти по мере ее потребностей. Например, практикуются пролонгированные во времени расчеты. Обычно время интенсивного предъявления «долговых обязательств бизнеса» приходится на выборы исполнительной власти всех уровней. В этот момент бизнес-структурам, чьи проблемы успешно решались прежней властью, напоминают об этом. И они отдают долги, выполняя роль спонсоров или публичных сторонников определенных партий и кандидатов. В теневых отношениях власти и бизнеса в пореформенной России можно выделить три этапа: одноразовые коррупционные сделки, неформальные контрактные отношения предпринимателей и чиновников и, наконец, патронирование бизнеса властью.

Реальная модель отношений власти и бизнеса характеризуется тем, что сформировались три относительно обособленные зоны их взаимодействия: белая, черная и

серая. «Белая зона» основывается на создании единых правил игры для всех предпринимателей и на неизбирательном их принуждении к выполнению данных правил. «Черная» и «серая» зоны, напротив, предполагают создание преференциальных режимов для предпринимателей, и избирательное применение санкций со стороны государства. Принципиальное различие между ними состоит в целях и наборе инструментов создания этих режимов. Отношения «черной зоны» основаны на индивидуальных корыстных интересах чиновников, а инструментом достижения интересов предпринимателя оказываются взятка, вовлечение в бизнес чиновника. Отношения «серой зоны» построены на интересе выполнения властью своих публичных функций и заинтересованности сторон в выживании территории. Инструментом достижения интересов предпринимателя становится добровольно-принудительный взнос в дофинансирование территории его размещения. При этом под «дофинансированием территорий» или «организованным спонсорством» следует понимать разнообразные, формально не регулируемые вложения бизнеса в территории (на благоустройство, в инфраструктурные проекты, на социальные программы власти и т.п.), которые организуют и координируют органы власти. Более упорядоченная форма взимания дополнительных отчислений с бизнеса, обеспечивающая для власти некоторую предсказуемость потока этих отчислений - квазиналоговые сборы (представляют собой дополнительные, не предусмотренные законом платежи бизнеса в местный бюджет либо в специально создаваемые фонды). Взимание квазиналоговых отчислений отличается наличием у предпринимателя определенного выбора (перечислять средства или нет, сколько перечислять, может быть вносить плату продукцией или услугами), достаточно высоким риском применения силового давления. Инструментом реализации интересов власти к принуждению бизнеса соблюдать устанавливаемые ею неформальные нормы выступает дифференциация административных барьеров: сроков прохождения документов, сложности процедур решения важных для бизнеса вопросов, доступности ресурсов, подконтрольных администрации (земли, помещений) и т.п. К тем предпринимателям, которые уклоняются от навязываемого органами власти сотрудничества, применяются избирательные санкции (учащение и ужесточение проверок со стороны различных контрольных органов) [6]. Таким образом, муниципальная власть обусловливает выполнение своих нормативно установленных функций дополнительными отчислениями бизнеса.

Российская благотворительность существенно отличается от благотворительности, распространенной в странах Запада. Там благотворительные пожертвования делают преимущественно физические лица, и лишь незначительная часть этих пожертвований приходится на юридические лица (при этом их доля составляет 0,5 - 1% от прибыли). В России взносы юридических лиц на благотворительные цели составляют 8% прибыли в сырьевом секторе, до 24 - в обрабатывающем и 30% - в сфере услуг [7]. Таким образом, теневая экономика служит финансовым донором теневой политики.

Возникновение «серой зоны» взаимодействия власти и бизнеса следует рассматривать в контексте институциональной динамики в направлении «деформализации правил». Данное понятие было введено в оборот применительно к России В. В. Радаевым. Оно означает «трансформацию институтов, в ходе которой формальные правила в значительной мере замещаются неформальными и встраиваются в неформальные отношения» [8]. При этом выделение специфики «серой» зоны позволяет дать более широкую трактовку деформализации правил.

Деформализация правил должна рассматриваться в тесной взаимосвязи с процессом его скрытой фрагментации, т.е. «утратой легитимным государственным аппаратом и его представителями монопольного контроля над применением силы, правосудием и сбором налогов, не сопровождающейся территориальным дроблением или открытым вызовом со стороны частных или неформальных силовых структур» [9]. В этих условиях органы власти разного уровня превращаются в относительно самостоятельных «силовых» предпринимателей.

В условиях острого трансформационного кризиса федеральная власть пошла по пути

раздачи социальных льгот, финансирование которых было спущено на региональные и местные бюджеты. Одновременно она снизила долю региональных и местных бюджетов в консолидированном бюджете. Жизнеобеспечение территорий оказалось в зависимости от добровольно-принудительных потоков ресурсов, которые формируются в результате идущего между властью и бизнесом торга. Власть предъявляет бизнесу требования по определенному объему дополнительных (сверх налогов) отчислений. Бизнес, в свою очередь, просчитывая выгоды от установления благоприятных для него отношений с властью, идет на соответствующие расходы (рис. 1.)

Возникающие между властью и бизнесом отношения по дофинансированию территорий могут быть как персонифицированными, так и деперсонифицированными. В первом случае производится обмен обязательствами с конкретным предпринимателем. На региональном уровне это может быть персонифицированный обмен обязательств региональной администрации по обеспечению доступа к собственности в процессе ее приватизационного и постприватизационного передела на социальные обязательства бизнеса по сохранению рабочих мест, уровня заработной платы, социальной поддержки работающих и т.п. Такие отношения можно характеризовать как деловые соглашения.

Примером формализации неформальных практик является также учреждение фондов для дополнительных отчислений бизнеса. Они становятся нормой, хотя определенный обмен обязательствами между бизнесом и властью здесь происходит - власти обещают некоторые гарантии «послушным» предпринимателям (для них облегчается регистрация, лицензирование, доступ к госзаказам и т.п.). Таким образом, общей тенденцией является постепенная формализация и деперсонификация отношений, возникающих в «серой зоне». Деловые соглашения в этой сфере постепенно замещаются принятыми на определенной территории нормами [10].

Во главе регионов и муниципалитетов, а также отдельных предприятий остались руководители, имеющие опыт работы в условиях советской экономики. Им хорошо знакомы образцы решения проблем территорий с использованием ресурсов предприятий, у них сохранились соответствующие социальные связи.

Действующая система межбюджетных отношений предполагает появление практик перекачивания ресурсов бизнеса на нужды территорий, так как без них они потеряли бы свою жизнеспособность. Таким образом, деформализация правил взаимодействия власти и бизнеса оказывается проявлением зависимости от траектории предшествующего развития. Следует признать, что реально идущее в стране переопределение прав хозяйствующих субъектов происходит в форме восстановления прежних (советских) схем взаимодействия власти и предприятий, прикрываемых тезисами о росте «социальной ответственности» бизнеса и развитии «социального партнерства». Власть и бизнес находят различные обоснования своей позиции и действий в рамках достигнутого институционального компромисса по дофинансированию территорий. Формальным основанием для обеих сторон является несовершенство действующей системы межбюджетных отношений.

Обязательства бизнеса по дофинансированию и обязательства власти по гарантиям бизнесу определяются их переговорными позициями, которые зависят от целого ряда факторов.

Для бизнеса власть представляет не политический интерес, а исключительно практический. «Захват власти» становится не просто желательным, но необходимым условием развития крупного бизнеса. А поскольку власть покупается исключительно в теневом формате, то крупный бизнес обречен на теневое аккумулирование средств.

Рисунок 1. Теневое взаимодействие бизнеса и власти

В деле «захвата власти» бизнесом можно выделить две стратегии: «рыночную» и «инвестиционную». При первой покупается услуга власти, при второй - место во властной иерархии.

Теневой диалог власти и бизнеса может проходить в «рыночной» логике, при которой властные решения рассматриваются как товар (услуга), который может быть куплен. Бизнес интересуют формальные нормы как напрямую связанные с данным бизнесом (например, установление импортных квот на определенный вид товаров), так и косвенно на него влияющие (например, экологическое регулирование). По этому поводу разворачивается острейшая конкурентная «борьба влияний» с попытками предотвратить или ускорить принятие решений, изменить смысл, формулировки принимаемого документа. Услуги власти касаются как ускорения разрешенных законом (и напрямую предписанных для исполнения) процессов, так и принятия решений в законодательно неоформленном пространстве. Возможны и противозаконные решения, но это особо рисковый сегмент рынка теневых услуг власти. Услуги представителя власти зачастую оплачиваются не деньгами и не заманчивыми бизнес-предложениями. Велика роль компромата, накапливаемого влиятельными бизнес-игроками.

Решения власти имеют определенную цену, зависящую от трех факторов:

• размер ренты, которая может быть присвоена за счет получения нужного решения или потеряна при неполучении этого решения;

• время, в течение которого может быть получаема рента;

• статус чиновника, получающего оплату за услугу.

В результате создания принципалом барьеров, защищающих не от внешней конкуренции, а от самих агентов (административные барьеры, ограничивающие доступ агентов к закону как средству координации деятельности) может появиться рента. Тогда принципал стимулирует подчинение агента с помощью частичного или полного снижения административных барьеров избирательным образом [11].

Различаются как «оборонительные», так и «наступательные» стратегии бизнеса. «Оборонительные» действия обеспечивают лояльность власти к нарушениям, когда власть закрывает глаза на игнорирование закона (например, взятка проверяющему налоговому инспектору). «Наступательная» стратегия обеспечивает не безнаказанное нарушение формальных норм, а их изменение (выработку) в соответствии с требованиями бизнеса, что включает:

внесение необходимых поправок в проекты принимаемых или в действующие законы, приказы, распоряжения;

выделение бюджетных средств на определенные цели и объекты;

заключение договоров на поставку товаров и осуществление работ за счет

бюджета;

принятие решений о выделении квот, выдаче лицензий, разрешений о приватизации объектов, продаже либо сдаче в аренду, в пользование государственного или муниципального имущества и земельных участков.

Среди ученых и практиков распространено понятие «взяткоемкость законов». Это означает, что в момент принятия закона уже можно «вычислить», за какие услуги и какой слой чиновников будет брать взятки (или получать комиссионные - «откаты»). Исходя из открывающихся возможностей, можно примерно определить объем создаваемого административного рынка.

Иные возможности теневого сотрудничества власти и бизнеса открываются в рамках «инвестиционной» стратегии, при которой бизнес покупает не услуги чиновника или законодателя, а место во власти, ставя на него своего человека. В этом случае покупается не властная (административная) услуга, а обязательства политика, который при избрании (назначении на должность) должен будет обеспечивать властные аспекты развития конкретного бизнеса [12].

«Политическое инвестирование» возможно в трех формах: лоббирование назначения на руководящие должности;

проведение своего кандидата к победе на всевозможных выборах местного, регионального и федерального уровней (или покупка мест в партийных списках);

покупка и финансирование деятельности политических партий.

Покупка должностных мест осуществляется, естественно, не буквально. Внешне соблюдаются все правила бюрократического приличия: отбор, проверка компетентности, утверждение в должности и пр. Но результат предрешен, поскольку бизнес готов щедро оплачивать приход к власти «своего» человека. Денежная оплата - не единственная форма благодарности -- велика роль обязательств ответных услуг.

Но самым распространенным механизмом «политического инвестирования» является проведение своих кандидатов к победе в ходе всевозможных выборов или, как вариант, покупка мест в партийных списках.

Проведенный во власть субъект становится обладателем принципиально новых возможностей. Среди них - возможность контролировать информационное поле и силовые структуры. Как следствие, появляется соблазн в одностороннем порядке расторгнуть обязательства перед «спонсорами».

Отсюда главной проблемой «политического инвестора» является защита своих вложений, ему необходимо добиться реальной управляемости своего «выдвиженца». Силовое давление и угроза обнародования компромата помогают лишь отчасти. В условиях, когда «делегат от бизнеса» начинает контролировать силовые и информационные ресурсы, риск и цена его силового притеснения резко возрастает. Нужны иные меры, обеспечивающие послушность представителя власти. И такие меры успешно освоены крупными бизнес-структурами.

Мелкий бизнес, инвестирующий средства в политические проекты, вынужден присоединяться к пулу участников, возглавляемых особо влиятельной структурой или персоной. Это и есть логика формирования «политических команд», теневых финансовых группировок, которые фактически играют роль политических партий, но не в публичном, а в теневом политическом пространстве.

Вопрос о том, куда крупнейшие отечественные финансово-промышленные группы предпочитают инвестировать средства, имеет неожиданный ответ: одним из важнейших приоритетов является инвестирование в выборы и в деятельность политических структур. Годовой оборот рынка политконсалтинга зависит от того, сколько и какого уровня выборы проходят в этом году.

Важнейшая характеристика таких инвестиций - их преимущественно теневой характер. Технология избирательных кампаний в общем и целом строится на широком использовании ресурсов теневой экономики.

По данным экспертных опросов, официально оплачиваются те расходы (аренда помещения штаба и общественных приемных, официально объявленные тиражи агитационных материалов), информация о которых легко может стать достоянием проверяющих органов и конкурентов по избирательной кампании. Остальная часть расходов кампании осуществляется из фонда неучтенных наличных средств.

Теневые оплаты повсеместно практикуются ввиду их технологического удобства. Скажем, необходимо быстро задействовать несколько сотен или даже тысяч агитаторов. Оформление тысяч трудовых договоров затянет процесс и существенно поднимет цену делопроизводства. Или нужно обеспечить срочный выход материала в СМИ. «Ускорение» практически всегда имеет финансовую природу. Особой оплаты требуют материалы провокационного, скандального, оскорбительного или компрометирующего характера (так называемый «черный PR»).

Часть расходов принципиально не может быть оплачена официально. Это расходы по криминальному сопровождению избирательных кампаний.

Учет денег, направляемых на оплату кампании наличными, конечно, существует, но они проводятся исключительно по «черной бухгалтерии», и ни в одном официальном отчете не фигурируют. Однако теневые средства используются не только сверх избирательного фонда, они в значительной мере формируют этот фонд.

Как правило, для превращения «черных», т.е. официально неучтенных наличных

денег в безналичные средства, перечисляемые организациями в избирательный фонд, используются подставные фирмы. В меньшей степени это справедливо для избирательных кампаний, проводимых «партией власти». Для нее в подобных схемах нет нужды, так как административный ресурс принуждает предприятия перечислять легальные средства (прибыль после налогообложения) в избирательный фонд. Во всех остальных случаях (да отчасти и для «партий власти») деньги на кампанию, выделяемые политическими инвесторами, сначала обязательно превращаются в «черный нал», затем передаются из рук в руки, и только после этого, через специальные схемы «заводятся» либо на избирательные счета, либо на счета фондов, руководимых надежными партийными кадрами.

Специфика российского рынка состоит в том, что товаром является власть. А специфика власти как товара состоит в том, что она продается только в «теневом режиме». Это означает ровно следующее: «захват власти» с помощью «политических инвестиций» предполагает исключительно теневые стратегии. Не имея теневых ресурсов, бизнес не способен покупать власть. Как минимум, нужны неучтенные средства для покупки лояльности власти или для откупа от разоблачений, для покупки мест в структурах исполнительной и судебной власти. Нужны персонифицированные контакты, система личной доверительности, а зачастую и система личной зависимости на основе собранного компромата. Нужны неучтенные средства для участия в избирательных кампаниях и продвижении своих людей в законодательную власть. Все это предполагает теневизацию бизнеса, поскольку в рамках легальных платежей эти расходы оплачены быть не могут. Отказ же от этих стратегий делает бизнес неконкурентоспособным.

В условиях переходного периода чиновники предлагали «услуги» по приватизации и заказному банкротству предприятий, лицензированию и квотированию экспортных операций, формированию бюджетных трансфертов и налоговых зачетов, выдаче разрешений на бартер и натуральных зачетов в регионах, уходу от налогов и таможенных платежей, кредитованию в банковской сфере, распределению государственных субсидий и закупок. Наиболее забюрократизированные органы государственной власти: налоговые органы, землеустроительные службы, природоохранные органы, органы санитарного надзора, таможенные органы, органы пожарного надзора, архитектурно-планировочные службы, местная администрации и др.

Контролирующие инстанции делятся доходами с принимающими законы, что превращает власть в главный гарант теневой экономики, а административный капитал - в характерный ресурс теневого хозяйствования.

Неформальные отношения бизнеса с органами власти многовариантны.

В теневых взаимоотношениях власти и бизнеса в постреформенной России можно выделить три ступени развития: одиночные коррупционные операции, неформальные связи предпринимателей и чиновников, патронирование бизнеса властью.

Теневые взаимоотношения бизнеса и власти нередко сопровождаются завуалированными формами коррупции: коррупционный лоббизм, фаворитизм,

протекционизм, взносы на политические цели, взносы на проведение выборов, предоставление конфиденциальной информации, инвестирование коммерческих структур за счет бюджета, обучение детей за рубежом за счет спонсоров, перевод государственного имущества в акционерные общества.

Таким образом, теневая экономическая деятельность создает финансовую базу для неформальных контактов бизнеса и власти, вызванных в основном, «перегруженностью» российской экономики избыточными административными барьерами. Речь идет не о сращивания теневой экономики и теневой политики как двух негативных, но автономных процессов, а об их взаимообусловленности. Теневая экономика и теневая политика не существуют в России порознь, поскольку являются взаимно предполагаемыми частями единого процесса восстановления властной иерархии как основного принципа распределения экономических возможностей.

Примечания:

Яковлев А., Симачев Ю. Данилов Ю. Российская корпорация: модели поведения в условиях кризиса // Вопросы экономики. 2009. № 6.

Барсукова С., Звягинцев В. «Теневая» экономика и «теневая» политика: взаимные интересы // Свободная мысль. 2006. № 7, 8.

Охотский Е.В. Коррупция: сущность, меры противодействия // Социс. 2009. № 9.

Дегтярев А., Маликов Р. Институциональный анализ деловой коррупции в России // Вопросы экономики. 2005. № 10.

Яковлев А.А. Эволюция стратегий взаимодействия бизнеса и власти в российской экономике // Российский журнал менеджмента. 2005. № 1.

Курбатова М., Левин С. Деформализация правил взаимодействия власти и бизнеса // Вопросы экономики. 2005. № 10.

Полищук Л. Бизнесмены и филантропы // Pro et Contra. 2006. № 1.

Радаев В.В. Социология рынков: к формированию нового направления. М.: ГУ ВШЭ, 2003.

Волков В.В. Силовое предпринимательство: экономико-социологический анализ. М.: ГУ ВШЭ, 2005.

Радаев В.В. Неформальная экономика и внеконтрактные отношения в российском бизнесе. М.: Логос, 1999.

Олейник А. Минимизация упущенных выгод: моделирование взаимоотношений государства и бизнеса в России // Вопросы экономики. 2009. № 7.

Барсукова С.Ю. «Механизм политического инвестирования» или как и зачем бизнес участвует в выборах и оплачивает партийную жизнь // Политические исследования. 2006. № 2.