CC BY
52
© 2008 г. В.В. Ковалев
ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ СТЕРЕОТИПОВ В УСЛОВИЯХ ЦЕННОСТНОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Одной из наиболее острых проблем современного российского общества является отсутствие в нем тех единообразных социальных норм, представлений, ценностей, наличие которых позволило бы говорить о его устойчивости. Между тем устойчивость, стабильность общественного развития зависит от того, в какой степени коммуникация между индивидами определяется солидарным отношением к социальным ценностям. Их отсутствие является базовой причиной для возникновения неопределенности в процессе социальной коммуникации, непонимания между субъектами взаимодействия и, как итог, конфликтов, девиации, преступности.
Важным интегративным показателем того, насколько в обществе выражен и проявляется баланс «устойчивости-неустойчивости» выступает понятие социального стереотипа. Первостепенная функция последнего состоит в том, чтобы способствовать формированию устойчивых социальных связей, играть роль интегрирующего начала в обществе. Эта роль следует из самого содержания социального стереотипа, который обладает такими признаками как иррациональность, схематичность, стандартизированность, упрощенность, массовость. Действие этих признаков в совокупности обусловливает возможность формирования единообразного ценностного поля в социальном пространстве, задающего четкие рамки восприятия и оценки в ходе социального взаимодействия.
В качестве методологической основы для изучения социальных стереотипов мы выбираем теорию социального действия Т. Парсонса. Полагаем, что анализ социальных стереотипов вообще немыслим вне концепции деятельности. Именно в процессе деятельности возможно появление социальных конфликтов как отражения неустойчивого состояния социальных процессов. Между тем основная задача стереотипов состоит в том, чтобы посредством установления общих идентификаций содействовать формированию процесса социальной солидарности.
Прежде всего, нам необходимо определить место социальных стереотипов в структуре групповой коммуникации. Обратимся к Т. Парсонсу: «С точки зрения действия удобно разделить все объекты на три класса: социальные, физические и культурные... Культурными объектами являются символические элементы культурной традиции, идеи или убеждения, экспрессивные символы или ценностные стандарты в той степени, в которой они не интернализированы как элементы, вошедшие в структуру личности, а рассматриваются как объекты ситуации со стороны эго» [1, с. 76]. Культурными объектами являются и социальные стереотипы. Априори, мы предполагаем, что они могут включать в себя и ценностные стандарты, и экспрессивные симво-
лы, и идеи, и убеждения. Функциональная их значимость в системе социального действия определяется теми потребностями, которые существуют у личности. С точки зрения механически понимаемой коммуникации, основная потребность личности в группе заключается в том, чтобы стать «Своим» для членов группы. Идентифицируясь с группой, воспринимая ее культурные объекты в качестве своих собственных, индивид явно выражает свои намерения, демонстрируя лояльность группе. Происходит интериоризация культурных объектов группы в качестве норм и стандартов, органично присущих и свойственных каждому члену группы в отдельности.
Между тем, совершенно очевидно, что подобная социальная однородность, отражающая успешность образования состояния устойчивости, является созданием искусственным. Особенно это касается формальных организаций, где отбор членов группы осуществляется независимо от мнения и желаний самих членов группы. В такой ситуации интериоризация являет собой акт насилия над личностью члена группы, пусть даже это насилие может и не осознаваться. Оно является как объективная данность, так как воспринимаемые новые культурные объекты прежде всего ценностные стандарты, которые в будущем должны стать социальными стереотипами, если процесс адаптации интериоризи-руемых ценностей пройдет успешно, неизбежно вступают в противоречие с уже существующими индивидуальными стереотипами, приобретенными личностью на предыдущих этапах социализации. Личность, по сути, совершает акт жертвоприношения старых стереотипов новым богам, цель которого вымолить себе их лояльность и поддержку.
Допуская презумпцию разумности человеческого поведения, мы должны также предположить, что акт жертвоприношения имеет четко определенное целеполагание. Иными словами, совершая над собой насилие, личность явно преследует какую-то социальную цель, определяемую потребностями. «В самом общем смысле система потребностей-установок индивидуального действующего лица, по-видимому, состоит из двух первичных или элементарных аспектов, которые можно назвать аспектом удовлетворения и аспектом ориентации» [1, с. 79].
Как только «аспект удовлетворения» и «аспект ориентации» начинают определять характер социального действия индивида в группе, с этого момента стремительно активизируется процесс трансформации индивидуального стереотипа в групповой. Групповой стереотип содержательно в структуре социального действия отвечает обоим аспектам: он инструментально удовлетворяет потребности, как они понимаются субъектом социального действия, в то время как сами потребности
во многом задаются групповыми представлениями и формируются в ценностные стереотипные ориентации.
Эта двойственность становится предметом особенно тщательного изучения в концепции Т. Парсонса. Вопрос этот принимает для него важнейшее значение, поскольку исследователю было необходимо найти критерии устойчивости функционирования общества. Т. Парсонс утверждает, что взаимная зависимость ожиданий ориентируется на общепринятый порядок символических значений. Именно от успешности их унификации зависит характер интегрированности, сплоченности группы. Основа интеграции социологу видится в структурных стандартах устойчивости и функционального соответствия мотивационного баланса и конкретной ситуации. «Система действия структурирована в соответствии с тремя интегративными исходными пунктами: индивидуальным актором, системой взаимодействия и системой культурных эталонов. Каждый из них предполагает наличие других, и, следовательно, изменчивость каждого лимитируется необходимостью соответствовать определенному минимуму условий для функционирования каждого из двух остальных» [1, с. 99].
Упрощая эту формулировку, не меняя, одновременно, ее смысла, можно сказать, что устойчивость отношений в группе определяется готовностью сторон четко следовать тем нормам, которые становятся ценностями, в парсонов-ской терминологии, как для «Эго», так и для «Другого».
Эта готовность формируется на основании равновесного следования принципу «конформности-отчуждения», где элементы собственно конформности определяются согласием подчиняться установленным в группе ролевым обязанностям.
В стабильных обществах механизм формирования социальных стереотипов в рамках группового взаимодействия предельно прост. Индивид попадает в готовую матрицу социальных отношений, где уже сложилась четкая институционализация ролевых ожиданий. Ему остается лишь принять их; либо отказаться принимать и выйти из группы. В таком случае процесс сте-реотипизации культурных объектов (ценностей, экспрессивных символов, идей, убеждений и т.д.) в новую схематичную оболочку даже не начнется.
Но здесь обнаруживается слабость идейной доктрины Т. Парсонса для понимания современного процесса трансформации индивидуального стереотипа в социальный, т.е. тот, который принят в группе и обществе в целом. В российском обществе нет оснований для легкого соединения позиций двух сторон в групповой коммуникации, так как в нашем обществе отсутствует ясное представление о нормативном основании единообразного понимания ценностей. В этих условиях искать точки соприкосновения крайне затруднительно, если не сказать более категорично.
Еще более спорной позиция Т. Парсонса выглядит при большей степени ее категоризации самим автором, который говорит о том, что нормы должны быть понятны и ясны для всех акторов социального действия. Именно в этом случае «вознаграждение» будет доминировать над «лишением», «конформность» над «девиантностью», а «благожелательность» над «неблагожелательностью». Но
в российском обществе солидарного отношения к ценностям нет. Поэтому в нашем обществе для внутригруп-пового и межгруппового взаимодействия избираются формально-инструментальные способы коммуникации, основанные на признании экспрессивных символов, которые не предполагают четкой нормативной определенности для акторов социального действия, а обусловлены некоторой степенью автономизации социальных связей. Об устойчивости таких отношений мы можем говорить лишь условно, поскольку в группах не возникает прочных привязанностей. Для формирования же хотя бы минимальной степени сплоченности воспринимается внешняя, символическая оболочка отношений. Возникает кажущаяся институционализация социальных ролей, она сохраняет от полного разрушения социальный институт, но приводит к ярко выраженной степени горизонтальной мобильности в рамках группового взаимодействия. Непрочные связи легко рвутся, а группы быстро меняют свой кадровый состав. Постоянное членство в группе не является значимой ценностью, человек легко переходит из одной группы в другую с сохранением прежних диспозиций в ролевой структуре.
В этой ситуации формирование социальных стереотипов происходит стремительно, значительно более быстрыми темпами, чем в обществах, где внутри-групповое взаимодействие основано на строго определенных нормативных параметрах. Простота формирования социальных стереотипов обусловливается бедностью их нормативного содержания. Интериоризируя групповые ценности, индивид в российском обществе практически не сталкивается с проблемой их адаптации, приспособления к своим собственным индивидуальным ценностям. Скудость и тех, и других облегчает их трансформацию в ту стадию, когда они полностью формализованы (приведены в стереотипное состояние), выведены в сферу бессознательного, и, определяя на иррациональном уровне формулы коммуникации и оценки, создают основу для идентификации с членами группы.
В теории социального действия Т. Парсонса есть и потенциально заложенная возможность, на основе которой можно объяснить характер стереотипизации на групповом уровне в российском обществе. Автор вводит понятие катектической ориентации, с которым связывает баланс «удовлетворения-неудовлетворения» личности в связи с социальным действием. Этот аспект социального действия будет центральным в нашей концепции стереотипизации на групповом уровне.
Проводя анализ условно-мотивационной сферы социального действия, Т. Парсонс выделяет несколько типов культурных моделей, определяющих поведение актора: первая модель существует преимущественно как символическая форма для формирования когнитивной ориентации; вторая выполняет простейшую функцию по отношению к катектическому аспекту его ориентации; и, наконец, третья, опосредует или структурирует оценочную ориентацию актора. Далее Т. Парсонс устанавливает соотношения в мотивацион-ной структуре социального действия отдельного актора, разные аспекты ориентаций на сам процесс дейст-
вия. Он определяет, что в первом типе преобладают когнитивные интересы, главная проблема ориентации - это проблема когнитивная, а катексис и оценка вторичны по сравнению с этим когнитивным интересом. Вознаграждение состоит в решении когнитивной проблемы, в приобретении знания. Во втором типе, где преобладают катектические интересы, проблема заключается в организации достижения, соответствующего удовлетворения в связи с объектом. Когнитивный и оценочный подходы - вторичны и инструментальны. Удовлетворение измеряется аффективно или эмоционально. Наконец, в третьем типе преобладают оценочные интересы. Проблема здесь заключается в интеграции когнитивных и катектических факторов. Удовлетворение содержится в достижении интеграции [1, с. 120-121].
В обществе модерна, которое описывал Т. Парсонс, индивид приходил к некоему равновесному балансу, где правила формирования сплоченности и солидарности требовали органичного сочетания в акторе, вступающем в систему групповых идентификаций, всех трех типов ориентаций. Стереотипизация здесь осуществлялась через интериоризацию культурных объектов группы, когда они становятся частью системы внутренних ориентаций актора. Однако наступление эпохи постмодерна требует внесения некоторых корректировок как в групповую динамику, так и в характер трансформации индивидуального стереотипа в групповой. В новых условиях социальной деятельности происходит явно выраженное нивелирование оценочно-ориентационного аспекта. То есть он сохраняется, но приобретает исключительно инструментальный характер. Человек из субъекта социальных отношений превращается для «Другого» в объект. Он как бы овеществляется, становится способом достижения катектических потребностей актора социального действия. Это связано с тем, что ценности в современном обществе утрачивают статус мерила человеческих поступков с точки зрения их соотно-симости с категориями «Добра» и «Зла». Ценности приобретают значение в контексте проблематики коммуникации. Они нужны для облегчения понимания между акторами социального действия, когда сталкиваются их равнонаправленные векторы. Что касается внутренней оценки собственных поступков через категории этики, то человек постепенно утрачивает внутренние основания для саморефлексии. Над ним довлеет страх оказаться за пределами общепринятых стандартов групповых идентификаций. Ради лояльности членов группы человек готов отнести в заклад собственные ценностные убеждения, а по мере приобретения социального опыта постепенно забывать о необходимости выкупать «заложенные» у лояльности ценности, пока в один момент все они не окажутся проданными с молотка. Стереотипизируя свое сознание в угоду лояльности, индивид с определенного момента ничего не теряет: интериоризация ценностей уже не нуждается в адаптации. Социальное действие в условиях постмодерна подвержено простой логической формуле: «Удовлетворите мои катектические потребности, и я приму как свои собственные любые групповые ценности».
Модерн привнес в сознание индивидуализм, стремление к самостоятельным оценкам через поиск истины. Постмодернизм выводит нас на новый виток трансформации сознания, где человек является индивидуалистом в толпе. Его индивидуализм обусловлен возможностью в любой момент разорвать систему социальных связей, в которой он находится. Однако нищета этических ценностей определяет в нем лишь одну базовую ценность: потребление. Он уже не стремится к «Истине». Его мотивация определена той шкалой ценностей, которую
Т. Парсонс назвал «катектическими потребностями». Собственно, потребителем современный человек и является. Ради потребления современный актор социального действия и выстраивает свой вектор взаимодействия. И в этой ситуации правильным становится то, что вызывает у окружающих одобрение, а не то, что актором считается правильным с точки зрения нормативно-ценностного ряда, который он приобрел в ходе социализации еще до пресловутого периода социальной зрелости и взрослости, когда катектические потребности удовлетворяются родителями, а социальный опыт не требует заклания своего собственного «Я» в угоду коллективным стереотипизированным представлениям о правильности коммуникации и оценок.
Таким образом, мобильность стереотипов объясняется универсализацией ценностей посредством их материализации, нивелирования в них ореола духовности, привязки к внутренним императивам поведения, диктуемыми моральными обязательствами.
Проведенный анализ особенностей складывания социальных стереотипов во внутригрупповом взаимодействии и их влияния на характер коммуникации и оценок в группе позволяет сделать один очень важный вывод относительно корректировки структурно-функционального метода для понимания результатов стереотипизации в современном российском обществе. По своей природе речь идет об отличиях модели социальных стереотипов в эпоху модерна от их современного характера, сложившегося в период постмодерна. Социальные стереотипы были всегда, поскольку стереотипным является любой мыслительный процесс, исключая творческий, креативный. Однако в период модерна, согласно парсоновской методологии, формирование стереотипов группового взаимодействия было основано на поиске баланса трех ориентаций: совместный поиск истины как ценности для всех членов группы (основание - признание существования «абсолютной правды»); единодушное признание каждого члена группы безусловной и безотносительной ценностью (основание - выполнение им общезначимой функции); стремление к удовлетворению от социальной деятельности (основание - достижение высокого социального статуса для группы). Эпоха постмодерна внесла в схему Т. Парсонса существенные коррективы. В настоящее время главная задача для членов группы состоит не в поиске баланса сочетания трех указанных переменных, а в максимальном увеличении третьей переменной во взаимодействии, т.е. в удовлетворении катектических потребностей.
Проблема социальных стереотипов в контексте их символизации заключается в том, что нарушается прежде незыблемая связь между формами регуляции социальных отношений. Мы имеем в виду стирание смысловых границ между этикой и ритуалом. Этика есть отражение и, одновременно, сущность и содержание социальной морали, общественно адаптивных форм поведения. Ритуал же лишь подразумевает, что определенная последовательность действий формирует адаптивную направленность в социальном поведении. Символизация как форма кодирования смысла близка по сути к ритуалу. И в том, и в другом случае мы имеем внешнее проявление чего-то более главного, что ритуал или символ должны отражать, ориентируя людей на причастность глубинным смыслам. Однако беда нашего времени, и конкретно российского общества, состоит в том, что сейчас в России кодируется этика, обращаясь через ее ритуализацию в некий символ, который требует лишь формального соблюдения определенной последовательности действий, но не затрагивает глубоко внутренне формирование индивидуальной личности.
В основании процесса стереотипизации в группе лежит ряд факторов. Прежде всего, необходимо обратить внимание на то, что на этом уровне происходит
замена индивидуальных стереотипов на групповой. В обществе модерна эта замена основана на поиске соот-носимости двух уровней стереотипизации через обнаружение в нем общих ценностных стандартов. Продуктом такой соотносимости становится формирование условий для социальной солидарности на основе общих идентификаций. Общество постмодерна дает несколько иной стимул для складывания соотносимости индивидуальных стереотипов и групповых. Здесь наблюдается диссонанс между ними, что приводит уже к образованию не солидарности, а лояльности в модели групповых отношений. В основе лояльности лежит стремление к удовлетворению катектических потребностей членов группы. Группа, в этой связи, рассматривается не как самоценность, а в качестве инструмента для целедо-стижительной деятельности. Сама же стереотипиза-ция основана на смешении ценностных стандартов и экспрессивных символов, что в общем итоге приводит к формированию неустойчивой модели группового взаимодействия.
Литература
1. Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002.
Южный федеральный университет 1 марта 2007 г.
