CC BY
80
Формирование правового режима для регулирования статуса мусульман в Российской империи
в начале ХХ века
Сатушиева Любовь Хабасовна
кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова _(e-mail: [email protected])
В статье анализируется правовой режим статуса мусульман Российской империи в начале XX в., а также дается правовая оценка основным направлениям деятельности МВД по отношению к мусульманам Российской империи.
Ключевые слова: политизация религиозной жизни, принцип терпимости, принцип равенства прав православных и мусульман в Российской империи, принцип религиозной свободы.
L.H. Satushieva, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Constitutional and Administrative Law of Kabardino-Balcarian State University of H.M. Berbekov; e-mail: [email protected]
Formation of a legal regime for status regulation of Moslims in the Russian Empire in the beginning of the XX century
In article the legal regime of the status of Moslems of the Russian Empire in the beginning of the XXth century is analyzed, and also the legal estimation is given to the basic directions of activity of the Ministry of Internal Affairs in relation to Moslems of the Russian Empire.
Key words: politicisation of a religious life, a principle of tolerance, a principle of equality of the rights orthodox and Moslems in the Russian Empire, a principle of religious freedom.
Для выработки современной стратегии правового развития на Северном Кавказе Россия должна хорошо представлять предысторию становления системы правового регулирования национальных и религиозных отношений и жизни народов Кавказа. Опыт модернизации правового поля на Кавказе весьма специфичен и в то же время характерен для многих регионов так называемых «имперских окраин». Без учета этого исторического опыта, без того понимания, как именно империя реализовывала свой реформаторский потенциал государства в регионе, Россия не добьется тенденций позитивного развития на Кавказе в нынешнее время.
Начало ХХ в. характеризуется значительными изменениями в правовом статусе народов империи, ислама и национальных культур. Ключевым моментом в этом процессе стали развитие идеи принципа терпимости в делах веры и опубликование в 1905 г. Закона о веротерпимости.
В основу модернизации идеи «принципа терпимости в делах веры» была положена политизация религиозной жизни российских мусульман, имевшая место в начале ХХ в. Историк Е.А. Вишленкова отмечает, что «зна-
чимость религиозной политики обусловливалась намерением верховной власти провести модернизацию российской государственности, желанием приспособить ее к буржуазным отношениям Запада». Она добавляет: «Религиозная политика мыслилась как средство установления социально стабильных отношений внутри страны и как средство интеграции России в европейское сообщество» [1, с. 4]. Поэтому российские власти, как справедливо указывает Д.Ю. Арапов, в начале ХХ в. были вынуждены пойти на ряд уступок и расширить пределы политики веротерпимости [2, с. 25]. По мнению Д.М. Усманова, российская веротерпимость была вызвана чисто политической необходимостью. Как указывал юрист М.А. Рейснер, российские власти это делали для того, чтобы «привязать к составу громадной империи новые нации и народы и захватить их национальные религии в рамки общего государственного управления» [3, с. 95].
Наряду с политизацией религиозной жизни, в начале ХХ в. наблюдалась и политизация национальной жизни некоренных народов Российской империи. Юрист С.А. Лукьянов указывает, что «к началу ХХ в. создалась угроза сращивания нарастающего в стране революци-
39
онного антисамодержавного движения с национальным антирусским и религиозным антиправославным» [4, с. 126]. Наиболее сильно религиозная и национальная напряженность на национальных окраинах проявилась к 1915-1917 гг. С.А. Лукьянов отмечает, что «половинчатость и непоследовательность реформ 1905-1912 гг. в сфере религиозных отношений привела лишь к обострению противоречий в межконфессиональных и межнациональных отношениях» [4, с. 191].
В начале ХХ в. в религиозной и национальной жизни инородцев произошли значительные изменения: наблюдается их специфическое взаимодействие. Поэтому ряд специалистов считают, что в этот период религиозная политика стала частью общегосударственной национальной политики [3, с. 80]. Российские мусульмане в правовых и иных документах определяются как «мусульманские народности», а культура, например, татар в документах министра внутренних дел в 1911-1912 гг. А.А. Макарова называется татарско-мусульманской [5, с. 62]. В 1900-1910-е гг. в Российской империи, по мнению А.А. Макарова, юриста, чиновника Департамента полиции и иностранных исповеданий, а затем и министра внутренних дел, среди татар наблюдалось «противодействие и идущему вразрез с историческими интересами Российского государства стремлению к объединению всех мусульманских народностей» [5, с. 61].
Д.М. Усманова отмечает, что «сближению различных народностей, исповедовавших ислам, способствовали не только вера в единого Бога и исполнение обязательных для всех мусульман культов, но и общая в своей основе правовая культура» [3, с. 66]. Применение норм шариата ханафитского или шафиитского направлений мусульманского права во многом нивелировало национальные различия и национальную специфику. В отношении национального и религиозного Д.М. Усманова указывает на двойственную роль государства: «С одной стороны, объединение российских мусульман в рамках единого государства способствовало формированию у них представлений себя в качестве одной мусульманской "нации". С другой стороны, власти относились крайне отрицательно к идее единой мусульманской нации, а потому в своей практической деятельности под знаком борьбы с "панисламизмом" стремились ослабить объединительные тенденции. Одним из подобных методов являлась поддержка сепаратного культурного развития более "слабых" мусульманских народностей перед лицом поглощения их более сильными» [3, с. 68].
Закону о веротерпимости 1905 г. предшествовали другие правовые документы, которые
закладывали основы будущего законодательства в области религии. Так, в 1896 г. российские правоведы ввели понятие «свободное отправление веры и богослужения». В частности, в Своде учреждений и уставов Управления духовных дел иностранных вероисповеданий христианских и иноверных (1896 г.) во введении говорится следующее: «Первенствующая и господствующая вера в Российском государстве есть христианская православная кафолическая восточного исповедания. Но все не принадлежащие к сей Церкви подданные государства и иностранцы, в оном пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением своей веры и богослужения» (ст. 1) [6]. Тем не менее, далее вводился запрет на исламский прозелитизм. Указывалось следующее: «В пределах государства одна господствующая православная Церковь имеет право убеждать последователей иных христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере. Духовные же и светские лица прочих христианских исповеданий и иноверцы строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии, в противном случае они подвергаются взысканиям, в уголовных законах определенным» (ст. 4) [6, с. 190]. В Своде учреждений и уставов Управления духовных дел иностранных вероисповеданий христианских и иноверных отдельно пишется о Кавказском крае: «В Кавказском крае предоставляется главноначальству-ющему гражданской частью разрешать переход магометан и язычников в которое-либо из терпимых в России иностранных христианских исповеданий, по их добровольным просьбам, духовному начальству принесенным, и давать разрешение местным духовным начальствам таковых христианских исповеданий обращать в их веру магометан и язычников по свидетельствам общества, что обращаемые ими в христианство не принадлежали и не принадлежат к православию» [6, с. 191].
Следует подчеркнуть, что в этом аспекте чрезвычайно важен вопрос о том, что именно Россия положила в основу новой религиозной политики - принципы веротерпимости или принципы свободы вероисповедания. Многие исследователи утвердительно считают, что только принципы веротерпимости.
Юрист В.М. Грибовский еще в начале ХХ в. писал, что «в дореформенной России религиозной свободы не существовало вовсе. Признанные государством исповедания пользовались лишь правом свободного отправления культа» [7, с. 231]. После опубликования Указа о веротерпимости 1905 г. «за православной церковью сохранилось ее государственное положение. Но теперь оно выражается, прежде
40
всего, в том, что во главе ее стоит по-прежнему сам монарх, управляющий ею через посредство особого учреждения, Св. Синода, тогда как остальные исповедания управляются Министерством внутренних дел по департаменту иностранных исповеданий». Таким образом, В.М. Грибовский вводил новое понятие -право на свободное отправление веры. Этой точки зрения придерживаются современные юристы. Так, С.А. Лукьянов подчеркивает, что «государственная религиозная политика самодержавия основывалась не на принципах свободы вероисповеданий, а на принципах религиозной терпимости, границы который время от времени менялись» [4, с. 191]. Юрист Е.А. Му-равская указывает, что «важнейший принцип -признание личной свободы совести, - придающий цельность и качественное своеобразие всей модернистской системе взаимоотношений церкви и государства, для России ХУШ в. был абсолютно чужд. Государство считало себя вправе влиять и на религиозные убеждения своих поданных, и на формы вероисповедания» [8, с. 39].
С точки зрения юристов, идеи веротерпимости в России стали распространяться примерно с середины Х1Х в. и рассматривались как первая стадия в развитии идеи религиозной свободы, а понятие «свобода совести» - как собственно свобода совести отдельного индивидуума и свобода культа [3, с. 94-95].
Можно ли рассматривать принцип терпимости в качестве принципа равенства прав православных и мусульман в Российской империи или принципа религиозной свободы? Историк А.Б. Юнусова указывает, что «на протяжении пореформенного периода можно наблюдать, как общество шаг за шагом приближается к признанию равных прав православного и мусульманского населения, отказываясь от регламентации всех сторон повседневной жизни мусульман» [9, с. 5]. Причем, по ее мнению, в начале ХХ в. появились некоторые элементы религиозной свободы.
Как нам представляется, при доминировании принципа веротерпимости в государстве возможно было наличие господствующей Церкви, тогда как при свободе совести все религии должны были быть равноправны, любая Церковь должна была быть отделена от государства.
Согласно указу императора (1904 г.) «для закрепления выраженного Нами в Манифесте 26 февраля 1903 г. неуклонного душевного желания охранять освещенную основными законами империи терпимость в делах веры, подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно и лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям... принять в административном порядке соответ-
ствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного стеснения» [10, 175]. На следующий год был издан Закон о веротерпимости (17 апреля 1905 г.), который формально провозгласил религиозную свободу культа и быта лиц иноверных исповеданий [11, с. 64-68]. В Законе объяснялись причины его появления: «. проживая в составе России уже в течение многих столетий, мусульманское население внутренних губерний исполняло всегда долг свой перед государством наравне с его коренными подданными и не доставляло правительству каких-либо особых забот в отношении политическом. не проявляло стремления к прозелитизму среди русского населения. население это сроднилось с Россией и вполне ей дружественно».
Что было положено в основу идеи веротерпимости? Во-первых, закон позволял в значительной мере ослабить контроль над исламской жизнью, в том числе и над системой исламского образования. Во-вторых, закон стимулировал принятие решения об унифицировании правил для мусульман всех регионов России. К этому времени было много несогла-сованностей в статусах мусульман различных регионов России.
Поэтому Указ 1905 г. о веротерпимости был всего лишь «первым шагом по пути преобразования всей системы взаимоотношения в империи различных вероисповеданий между собой и государством» [3, с. 96].
Сразу же после Указа о веротерпимости вновь встал вопрос о создании Духовного управления мусульман Северного Кавказа. Тем не менее, в свете политизации религиозно-национальной жизни инородцев Российской империи создание духовных управлений стало рассматриваться как стимул к активизации исламизма в стране. Генерал-лейтенант Михеев в своем отчете о состоянии Терской области за 1909 г. объясняет причины, по которым не создавалось Духовное управление мусульман Северного Кавказа. Он пишет в разделе «О способах упорядочения религиозного вопроса среди мусульманского населения»: «Смотреть на существующий у туземцев религиозный развал, как на выгодный с той точки зрения, что это скорее ассимилирует их с русскими, представляется весьма заманчивым» [12]. Далее генерал-лейтенант Михеев в своем отчете о состоянии Терской области за 1909 г. рассматривает вопрос о свободе вероисповедания на Северном Кавказе и указывает, что «свободное отправление магометанских обрядов и треб над православными, несомненно, умаляет достоинство православной Церкви и коренным образом противоречит справедливости».
41
Один из чиновников МВД - С.Г. Рыбаков -подчеркивал, что «отношение нашего законодательства к мусульманам было различно, но в основных чертах может быть охарактеризовано, как стремление организовать их духовный быт в подробностях и подчинить возможно широкому контролю администрации» [13, с. 14]. В связи с появлением Закона о терпимости деятельность Министерства внутренних дел по отношению к мусульманам практически не изменилась, более того, в этот период на первый план выходит деятельность Департамента полиции МВД. С.А. Лукьянов отмечает, что «в механизме регулирования религиозных отношений значительную роль играли органы полиции МВД империи. Их деятельность, направленная на борьбу с религиозными правонарушениями, носила характер не только защиты интересов государственной Церкви и религии, но и защиты государственной и общественной безопасности от преступных посягательств со стороны религиозного подполья, представленного многочисленными религиозными общинами русского старообрядчества и сектантства» [4, с. 191-192]. Действительно, ключевой функцией Департамента полиции МВД были защита православия и контроль за правами мусульман на свободу вероисповедания. Согласно «Своду губернских учреждений» (Свод законов Российской империи, 1892 г.) «предметы ведомства полиции по наблюдению за исполнением законов, охранению безопасности и делам общественного благоустройства суть: охранение неприкосновенности прав и спокойного совершения обрядов Церкви православной и свободы иноверных» [10, с. 183].
С.А. Лукьянов указывает, что ДДИИИ «курировал расследование полицией религиозных преступлений, связанных с переходом из православия в мусульманство, нередко выступая инициатором полицейского дознания по подобным делам. Например, 12 марта 1857 г. Оренбургское губернское правление донесло директору ДДИИИ о факте "тайного исповедания магометанской веры" оренбургской дворянки Карповой. Директором ДДИИИ было дано указание губернатору об установлении за Карповой негласного полицейского наблюдения» [4, с. 97].
С.Г. Рыбаков, работая чиновником в МВД по мусульманским делам, дал анализ отношения МВД и российских законников к мусульманам Российской империи [13, с. 14]. Записка С.Г. Рыбакова позволяет нам охарактеризовать практику МВД в мусульманских национальных регионах. Он писал, что «отношение Министерства внутренних дел к последним (т.е. мусульманам) может быть охарактеризовано как осуществление широкого надзора за
всеми проявлениями религиозно-общественной жизни мусульман в целях сдерживания и, по возможности, подавления этих проявлений» [13, с. 15].
Основными направлениями деятельности МВД по отношению к мусульманам Российской империи были следующие.
1. Контроль над разного рода деятельностью благотворительно-просветительных обществ мусульман, в результате чего происходило либо ограничение их деятельности, либо полный запрет на деятельность большинства подобных организаций. С.Г. Рыбаков анализирует основания, по которым Министерство внутренних дел разрешало те или иные мусульманские общества [13, с. 17-18]. Во Временных правилах об обществах и союзах, принятых 4 марта 1906 г., приводился критерий, определявший позитивный или вредный характер организации - наличие в практической деятельности конкретного мусульманского общества последствий, угрожающих общественному спокойствию и безопасности.
2. Борьба со всеми радикальными исламскими движениями, а также со стремлением российских мусульман к национальному самоопределению. С.Г. Рыбаков указывал, что «Министерство внутренних дел... отмечая... общую основу стремлений мусульман к национальному самоопределению, преувеличивая значение этого обстоятельства, держалось мнения, что новометодное движение стремится к сплочению на почве единства религии всех последователей ислама» [13, с. 21]. Но-вометодное движение рассматривалось МВД как движение, угрожавшее государственной опасности, как угрозу целости России. Так, татары Поволжья в своем национальном самоопределении стремились, по мнению губернаторов региона, к «восстановлению их независимости времен Казанского царства» [13, с. 22]. Российские чиновники считали, что ново-методное движение, также как и панисламизм и пантюркизм, «имело стремление к сепаратизму, отделению от Русского государства» [13, с. 23]. С.Г. Рыбаков был убежден, что «русские мусульмане не давали поводов к обвинению их в наклонности к сепаратизму (за исключением некоторых случаев на окраинах») [13, с. 24].
3. Контроль над исламскими школами вообще и теми школами, в которых применялось ново-методное обучение. Из стен этих школ, по мнению чиновников МВД, выходили питомцы, «надлежащая благонадежность которых не может считаться достаточно обеспеченной» [13, с. 26]. Имел место запрет на преподавание в мектебах и медресе русскоподданных мусульман, получивших мусульманское богословское образование за границей, который осуществ-
42
лялся согласно принятому в 1911 г. нормативному акту - Распоряжению о недопущении к преподаванию к мектебах и медресе русскопо-данных мусульман, получивших мусульманское богословское образование за границей [13, с. 26].
4. Контроль за изданием книг на татарском языке для распространения среди мусульман. МВД противодействовало выдаче местными администрациями средств из земских сборов на издание таких книг [13, с. 27].
Таким образом, основные направления практической деятельности МВД по отношению к мусульманам Российской империи обретали впоследствии нормативное закрепление в правовых актах.
1. Вишленкова Е.А. Религиозная политика в России (первая четверть XIX века): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Казань, 1998.
2. Арапов Д.Ю. Введение // Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) /сост. Д.Ю. Арапов. М., 2001.
3. Усманова Д.М. Мусульманские представители в российском парламенте 1906-1916. Казань, 2005.
4. Лукьянов С.А. Роль и место МВД дореволюционной России в механизме регулирования религиозных отношений: дис. . канд. юрид. наук. М., 1999.
5. Макаров А.А. Объяснительная Записка по «мусульманскому вопросу». Публикация Д.Ю. Арапова //Источник. 2002. № 1.
6. Свод учреждений и уставов Управления духовных дел иностранных вероисповеданий христианских и иноверных (1896) // Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) / сост., авт. ввод. ст., коммент. и прилож. Д.Ю. Арапов. М., 2001. С. 190-254.
7. Грибовский В.М. Государственное устройство и управление Российской империи: из лекций по русскому государственному и административному праву. Одесса, 1912.
8. Муравская Е.А. Правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений в России в Х^'Ш-ХХ вв.: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2002.
9. Юнусова А. Б. Предисловие к сборнику законодательных актов // Ислам в законодательстве России. 1554-1929 гг.: сб. законодательных актов / сост. А. Б. Юнусова, Ю.Н. Сергеев, В. В. Латыпова. Уфа, 1998.
10. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика).
11. Ислам в законодательстве России. 1554-1929 гг.: сб. законодательных актов.
12. Михеев. Отчет за 1909 г. о состоянии Терской области и Терского казачьего войска // Кавказский сб. М, 2004. Т. 1(33).
13. Рыбаков С. Г. К вопросу об устройстве духовного быта мусульман в России. Обзор русского законодательства и правительственной политики в отношении мусульман. Вопросы управления их духовными делами (апрель 1917 г.) // Арапов Д.Ю., Ларина Е.И. С. Г. Рыбаков и его «Обзор организации духовной жизни мусульман России (апрель, 1917 г.)». М., 2006.
1. Vishlenkova E.A. Religious policy in Russia (the first quarter of the XIX century): autoref. dis. ... Doctor of law. Kazan, 1998.
2. Arapov D.Ju. Introduction // Islam in the Russian Empire (laws, descriptions, statistics) / comp. D.Ju. Arapov. M, 2001.
3. Usmanova D.M. Moslim representatives in the Russian parliament 1906-1916. Kazan, 2005.
4. Lukyanov S.A. The role and place of pre-revolutionary Russia Interior Ministry in the mechanism of regulation of religious relations: dis. ... Master of law. M, 1999.
5. Makarov A.A. Explanatory Note on the «Muslim issue». Publication of D.Ju. Arapov // Source. 2002. № 1.
6. Institutions and regulations Code of the Office of Religious Affairs of Foreign denominations of Christian and heterodox (1896) // Islam in the Russian Empire (laws, descriptions, statistics) / comp., auth. of introduct. art. com. and applic. D.Ju. Arapov. M., 2001. P. 190-254.
7. Gribovsky V.M. The Russian Empire government and management: from the lecture on the Russian public and administrative law. Odessa, 1912.
8. Muravskaya E.A. The legal regulation of state-confessional relations in Russia in the eighteenth and twentieth centuries: autoref. dis. ... Master of law. Stavropol, 2002.
9. Junusova A.B. The preface to the legislation collector // Islam in the Russian legislation. 15541929 years: col. legislation / comp. A.B. Junusov, Ju.N. Sergeev, V.V. Latypov. Ufa, 1998.
10. Islam in the Russian Empire (laws, descriptions, statistics).
11. Islam in the Russian legislation. 1554-1929 years: col. legislation.
12. Mikheev. The report for 1909 year on the status of the Terek region and the Terek Cossack Army // Caucasian col. M., 2004. T. 1(33).
13. Rybakov S.G. On the issue of the spiritual life of Muslims in Russia. Review of Russian legislation and government policy towards Muslims. Management issues of spiritual matters (April 1917) // Arapov D.Ju., Larina E.I. S.G. Rybakov and his «Review of the organization of Russian Muslims' spiritual life (April 1917)». M, 2006.
43
