CC BY
21
Кузьмин А.И., Бедрина Е.Б., Тухтарова Е.Х., Носов А.А.
ФОРМИРОВАНИЕ ПОТОКОВ ТРУДОВОЙ МИГРАЦИИ ИЗ УЗБЕКИСТАНА В СВЕРДЛОВСКУЮ
ОБЛАСТЬ
(исследование проведено при финансовой поддержке РГНФ, проект №16-02-00422)
Современная теория миграции населения, разработанная Эве-р еттом С. Ли в 1966 г., характеризуется двумя группами факторов: выталкивания (push) и притяжения (pull). Факторы выталкивания представляют собой набор различных условий в стране происхождения, которые стимулируют населения эмигрировать из страны. В середине 90-х годов прошлого столетия эту теорию развил С. Еберг [1. P. 336-357], разделив эти факторы на жесткие и мягкие. К жестким факторам выталкивания населения из страны ученый предложил отнести политическую обстановку и в связи с этим выделил следующие негативные явления: войны, межнациональные конфликты, гуманитарный кризис, экологические катастрофы и т.п.
Факторы мягкого регулирования связаны с мотивационной стороной экономического поведения и его разнообразными интересами открытого
и скрытого (латентного) характера. В их числе ориентация на реальный и ожидаемый доход, социальную защиту, пенсии, региональные льготы и прочие бонусы в рамках социальной и экономической политики государств. В этом случае успешная страна является зоной притяжения для мигрантов [1. Р. 336-357].
На наш взгляд, механизм взаимодействия факторов и условий массовой миграции иностранной рабочей силы в современных условиях можно интерпретировать с помощью квадрантной схемы (рис. 1).
Общая тенденция вовлечения населения в массовые потоки миграции и побуждения покинуть пределы отечества в системе представленного квадранта распадается на два поля.
Первое исторически ограничено действием факторов жесткого или принудительного типа в подсистеме условий и факторов треугольного вида «риН-Иа^-ршИ».
В современном постиндустри- всеместно заменена отношениями альном обществе таковая почти по- «pull-soft-push».
HARD А Г"! PUSH К.
PUL L -¡^ и
Рис. 1. Квадрант основных жестких (Hard) и мягких (Soft) факторов выталкивания трудовых мигрантов из страны происхождения в системе «pull- push»
Но фактически даже при современной организации миропорядка два основных треугольника жестких и мягких факторов в силу геополитических и иных условий активно взаимодействую друг с другом. При этом следует учесть высокую скорость изменений в миграционных процессах по сравнению с инерционными сдвигами в движении демографических процессов.
Например, на современном мировом рынке труда за Узбекистаном прочно закрепился статус страны — донора трудовых ресурсов. Несмотря на то, что Узбекистан во многом позиционирует себя в качестве страны с закрытой экономикой, а его конституция запрещает наличие двойного гражданства [2], при этом в последнее десятилетие наблюдается всплеск миграционных потоков в Россию, Казахстан, Южную Корею. Так, только в 2014 г. общее сальдо международной миграции Узбекистана составило 38,5 тыс. человек [3].
Попробуем разобраться в причинах, заставляющих население мигрировать в поисках занятости и дохода.
Анализ миграционных процессов в Узбекистане с начала 90-х годов прошлого столетия позволил выделить два периода развития ситуации.
Первая волна миграции проявила себя после распада Советского Союза и длилась до 2000-х годов. В этот период, как и все страны постсоветского пространства, Узбекистан столкнулся с всплеском национализма и раскачиванием ситуации со стороны различных факторов экстремизма. Надо отдать должное Президенту Узбекистана И.А. Каримову, который не позволил ситуации развиваться по катастрофическому сценарию, как это было, например, в Таджикистане. Между тем запущенные ростки центробежных тенденций сформировали предпосылки для миграционных потоков из Узбекистана в Россию, Турцию, Израиль, Азербайджан, Грузию, страны Западной Европы, США. При
Кузьмин А.И., Бедрина Е.Б., Тухтарова Е.Х., Носов А.А.
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ № 4 - 20/6
этом, если миграция в Турцию, Израиль и страны бывшего СССР имела характер «выталкивания» и возвращения различных национальностей на историческую Родину, то миграция в страны Запада — это поиски людей лучшей доли. Иначе говоря, миграция в этот период имела черты и жесткого, и мягкого сценариев.
К началу нулевых годов текущего столетия этот поток был практически исчерпан. В конце XX — начале XXI вв. из Узбекистана в Россию вернулись много русских и смешанных русскоязычных семей, в том числе, в Свердловскую область.
Второй цикл миграции, начавшийся с начала 2000 г. имел иную природу и характеризовался воздействием мягких факторов, основным из которых стал более высокий уровень доходов и возможность получения большего заработка в России по
сравнению с регионами Узбекистана, где в это время происходило относительное снижение среднедушевых доходов в связи с перестройкой экономической модели и отказом от экспорта ресурсов в пользу экспорта продукции с высокой добавленной стоимостью [4. С. 139].
По мере выстраивания выбранной модели доходы в стране росли, но гораздо меньшими темпами, нежели в России. Различные подходы к формированию экономической модели и целей развития сравниваемых стран привели к существенному разрыву между доходами домохозяйств, что и стало основным фактором привлекательности России для трудовых мигрантов из Узбекистана. Так, в 2008 г. разрыв в доходах на душу населения в России и Узбекистане превысил 11 раз (рис. 2).
разы
t 'О Г- W & ^ ffi С-1
& ii С1. ff. & с^
ооооооооооооооо
■ Узбекистан
■ Российская Федерация
-разрыв
Источник: составлено по: [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://data.worldbank.org/country/uzbekistan (Дата обращения: 02.02.2016)
Рис. 2. Динамика ВВП на душу населения и разрыв между Россией и Узбекистаном в
1990-2014 гг.
Таким образом, миграция из Узбекистана имела два цикла с различными мотивационными установками.
Этот же сценарий развития имел место и в Свердловской области. С середины 90-х годов прошлого столетия
миграционные потоки из Узбекистана в Свердловскую область были не значительны и имели природу возвращения русских и русскоязычных семей на историческую Родину [5]. Второй цикл значительно превосходил первый по численности мигрантов (рис. 3) и отличался мотивацией пребывания в области. Сегодня российские регионы привлекают жителей Узбекистана, прежде всего, возможностью заработка, а потому миграция носит временный и трудовой характер. Этому способствуют не только существенные различия в
уровне доходов, но и наличие безвизового режима, а также сложившиеся исторические связи и относительно низкий языковой барьер. Также одним из определяющих факторов при выборе страны эмиграции является наличие в ней родственников или знакомых. Так как для жителей Центральной Азии особую роль играют кровнородственные связи и семья, то и приток мигрантов имеет сетевую природу. Этот же вывод соответствует результатам нашего исследования, проведенного в 2011-2015 гг. [6. С. 310-316].
100
40
20
V \ г- \
1 Г
___.11 1
% 350
0
^ -е ' -г ^
^ П" ^ ^ ^ ^ ^ П>
^ П^4 0<?%
| мигранты из Узбекистана, чел.
- мигранты из Узбекистана, %
Режим доступа: http://ufms-ural.ru/ (Дата
Источник: составлено по: [Электронный ресурс] обращения: 28.02.2016)
Рис. 3. Динамика притока мигрантов из Узбекистана в Свердловскую область
за 1996-2014 гг.
Другим важным демографическим фактором миграции является наличие большой массы проживающего в Узбекистане населения (гравитационная концепция миграции). Так, среди стран ближнего зарубежья по численности граждан Узбекистан уступает лишь Украине. По данным Госкомстата Республики Узбекистан, население страны увеличилось на
1,9%*в 2014 г. относительно предыдущего года и составило 30,76 млн. человек. К середине нового столетия, по прогнозам ООН, оно может достигнуть 42-44 млн. человек. При этом основной вклад в динамику
1 Всемирный банк [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://data.worldbank.org/coun-try/uzbekistan (Дата обращения: 02.02.2016)
численности населения вносят высо- промилле [7](рис.4), тогда как гипо-
кие репродуктивные установки су- тетический потенциал рождаемости
пругов. Так, в 2014 г. общий коэффи- в послевоенные годы снизился с 1959
циент рождаемости составил 23,5 по 1970 гг. с 50 до 38,5 %о [8. С. 108].
22,6 23>б 23>4 22.4
23,5
2000 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 Общий коэффициент рождаемости,№о Общий коэффициент смертности,%о —^—Коэффициент естественного прироста,%о
Источник: составлено по [7].
Рис. 4. Динамика показателей рождаемости, смертности и естественного прироста в
Узбекистане за 2000-2012 гг.
По нашим подсчетам (по методике В.А. Борисова), потенциал рождаемости (гипотетический минимум естественной рождаемости — ГМЕР) к 1989 г. несколько увеличился и составил уже 41,2%. Однако и этот уровень был значительно ниже послевоенного в силу постарения населения в республике и малочисленности послевоенных поколений, достигших брачного возраста. Для получения данных о распределении лиц женского пола по состоянию в браке мы использовали материалы переписи населения СССР 1989 г. по Узбекской ССР [9].
Если учесть все эти обстоятельства, то степень реализации потенциала рождаемости в фактическом числе детей в Узбекистане до сих пор очень высока (составляет 57-60 % от потенциала рождаемости при относительно благоприятных социально-гигиенических условиях), что вызы-
вает тревогу правительства и в перспективе приведет к высокой антропогенной нагрузке на территорию и росту социально-политической напряженности в силу недостаточности ресурсной базы. К сожалению, через следующие 10 лет переписи населения в Узбекистане не последовало.
Данные по Уралу и Зауралью выявили новый этап снижения уровня потенциала рождаемости из-за ухудшающейся брачно-возрастной структуры населения. По нашим подсчетам, в УрФО величина ГМЕР составила, по данным ВПН 2010 года, достаточно низкую величину — 37,8%, тогда как общий коэффициент фактической рождаемости составлял, в отличие от Узбекистана (22,4%), всего 14,1% (см. рис. 4). За четыре последовавших за этим года общая рождаемость на сравниваемых территориях выросла, что не вписывается ни в какие схемы концепции демо-
графического перехода и связано с некими тайминговыми сдвигами в целой группе стран евроазиатского региона.
На фоне роста коэффициента рождаемости и естественного прироста населения наблюдается снижение смертности в республике Узбекистан, что является следствием возрастной структуры в стране, где молодое поколение является превалирующим, а доля пожилого населения незначительна и составляет 7-8% [10].
Такая тенденция объясняется патриархальным развитием общества и стремлением семей к многодетности, особенно это ярко проявляется в сельской местности. Так, по данным выборочных социологических исследований, большинство узбекских семей выразили желание иметь от двух до четырех детей [11].
Одним из факторов, оказывающих влияние на желание супругов придерживаться многодетности, являются различные государственные программы по поддержке молодых семей.
По данным Госкомстата Республики Узбекистан, суммарный коэффициент рождаемости (СКР) в 2014 г. составил 2,15, что является одним из высоких показателей в СНГ. К примеру, в Беларуси, России, Украине и др. этот показатель составляет 1,3-1,72.
Следует признать, что в Узбекистане, в целом, интенсивно происходят завершение последних фаз второго демографического перехода и усиление влияния фактора международной миграции. Относительно высокий уровень рождаемости делает Узбекистан «трудоизбыточной» страной. Причем усиление демографического давления на рынок труда —
2http://www.demoscope.ru/weekly/app/app400 7.рЬр (Дата обращения: 04.03.2016)
устойчивая тенденция [12]. В связи с этим в настоящее время Узбекистан остается основным поставщиком иностранной рабочей силы в регионы Российской Федерации, опережая Украину, Таджикистан и Киргизию. К примеру, в 2014 г. на территорию Российской Федерации из Узбекистана въехало 130906 человек, что составило около 23% от всех прибывших, а выехало 94173 человек, таким образом, миграционное сальдо составило 36733 человек3.
Из-за большой региональной дифференциации по уровню экономического развития территорий России миграционные потоки из Узбекистана, как и из других стран, распределяются крайне неравномерно. Большая часть трудовых мигрантов оседает в городах с высокой деловой активностью: Москва, Санкт-Петербург, а также в Московской и Ленинградской областях.
Свердловская область также является крупнейшим миграционным центром, занимая 5-ю позицию среди регионов России с высоким уровнем иммиграции. В виду многонационального состава ее населения и особенностей исторического развития, она привлекает мигрантов высоким уровнем толерантности принимающего сообщества. За 2014 г. на территорию Свердловской области через Государственную границу РФ в пункте пропуска «Кольцово» аэропорта Екатеринбурга въехали 180289 иностранных граждан, в том числе 22924 граждан Узбекистана. Из прибывших почти 72%, или 129595 человек указали цель визита — «работа»4.
3Росстат [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.gks.ru (Дата обращения: 02.02.2016)
4 http://ufms-ural.ru (Дата обращения: 28.02. 2016)
Хотя мигранты из Узбекистана немного уступают по своей численности таджикской диаспоре, их количество в Свердловской области имеет тенденцию к росту (табл. 1, рис. 5).
Несмотря на то, что с 2007 г. в Свердловской области был взят курс на ограничение внешней трудовой
Количество поставленных по месту пребывания в Свердловской
миграции, что нашло отражение в снижении квот на иностранную рабочую силу, ужесточении миграционного законодательства и миграционного контроля, это не привело к сильному снижению численности мигрантов.
Таблица 1
на миграционный учет
области с 2007 по 2014 гг., человек
Страна исхода 2007 г. 2008 г. 2009 г. 2010 г. 2011 г. 2012 г. 2013 г. 2014 г.
Таджикистан 60410 74613 50263 64102 69 879 84 725 109662 90106
Узбекистан 39204 58035 35054 50310 65 371 86 808 113992 88771
Кыргызстан 27578 33588 19665 25969 39 920 36 836 53987 43214
Казахстан 16851 22081 20290 20760 17 994 17 734 16478 14572
Китай 11794 21056 - 18120 12 767 14 870 11878 11198
Прочие страны 49269 77315 - 54684 51663 48762 50008 77677
Всего 205106 286688 200831 223801 257594 289735 356005 325538
Источник: [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ufms-ural.ru (Дата обращения: 28.02.2016).
2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 ■ Таджикистан Узбекистан "Кыргызстан "Казахстан
Источник: [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ufms-ural.ru (Дата обращения: 28.02.2016).
Рис. 5. Иностранные граждане и лица без гражданства, поставленные на миграционный учет в Свердловской области в 2010-2014 гг.
Тенденция роста узбекской диаспоры в регионе также прослеживается по результатам переписи населения. С 1959 по 2010 гг. ее численность увеличилась с 0,04 до 0,22% (табл. 2). На ее динамику повлияли, прежде всего, факторы выталкивания. Так, в результате межнационального кон-
фликта на юго-западе Кыргызстана между проживающими в Ошской и Джелал-Абадской областей узбеками и киргизами в Свердловскую область прибыли узбеки, в результате чего ее узбекская диаспора увеличилась в два раза [9].
Таблица 2
Численность узбеков в Свердловской области по данным переписей населения
Год Численность, человек Доля общей численности населения области, %
1959 1783 0,04
1970 2121 0,05
1979 3882 0,09
1989 4581 0,10
2002 3836 0,09
2010 9358 0,22
Источник: [9]
Следует отметить, что подавляющая часть мигрантов из Узбекистана — это мужчины трудоспособного возраста, которые трудоустраиваются в строительстве, транспорте, в коммунальном хозяйстве или на предприятиях общественного питания, готовящих блюда национальной кухни. Большинство из них — жители небольших городов или сельской местности, часто не имеющие специального профессионального образования. Как правило, именно лица с низким уровнем образования и плохим знанием русского языка составляют теневой рынок труда, имея лишь устную договоренность с работодателем, довольствуясь временными заработками [13].
В последние годы усилилась женская миграция, причем стали появляться случаи, когда женщины мигрируют самостоятельно. Как правило, это разведенные или молодые незамужние женщины, которые трудоустраиваются кондукторами, продавцами, мойщицами посуды, уборщицами. Феминизация миграции влечет за собой две важные проблемы: во-первых, это рост нелегальной миграции, так как женщинам сложнее найти работу, они в меньшей степени защищены на рынке труда; во-вторых, это увеличение нагрузки на социальную сферу.
Итак, можно сказать, что замедление спада общей смертности в Уз-
бекистане и некий «подскок» рождаемости также говорит о нахождении населения республики в ситуации перехода от второй к третьей фазе второго демографического перехода. Думается, что при переходе к четвертой фазе резко возрастет детерминирующая роль такого регулятора воспроизводства населения, как фактор международной миграции в форме массового оттока экономически активного населения в соседние страны. Достаточно быстро возникнет и усложнится активное взаимодействие стран Центральной Азии с глобальными миграционными мегаси-стемами (Европейская, Евразийская и Азиатско-Тихоокеанская) [14]. В перспективе усилится взаимодействие с системой, объединяющей страны Персидского залива.
Потенциал маятниковой трудовой миграции республики, по нашим самым скромным оценкам, достигнет к середине века 6-7 млн. человек. Это, в свою очередь, «подогреет» поток внешних трудовых мигрантов (эмигрантов), в том числе в Россию в пределах 3-4 млн. человек. «Новая трудовая армия» скорее всего, усложнит ситуацию на рынке труда на Среднем и Южном Урале, в Западной Сибири и, конечно же, в центре России даже при условии благоприятной экономической конъюнктуры и высокого спроса на рабочую силу в отраслях реального сектора экономики.
Кузьмин А.И., Бедрина Е.Б., Тухтарова Е.Х., Носов А.А.
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ № 4 - 20/6
Инерционный сценарий развития потоков трудовой миграции (судя по моделям южных регионов России) будет побуждать молодежь искать работу в России.
Потребность в трудовой занятости и стремление реализовать право на доход, по нашим оценкам аналогового типа, мобилизует к середине нового столетия 8-9 млн. выходцев из стран Центральной Азии на поиск работы. Значительная часть этого контингента, скорее всего, не будет трудиться в легальной сфере экономики по ряду причин и обострит проблему «двойного» рынка труда во всех отношениях. «С большой долей
вероятности в среднесрочной перспективе страны Центральной Азии будут оставаться основными миграционными донорами для России и Казахстана» [12. С. 11; 15].
Выход из положения видится в модернизации инвестиционной политики, оптимизирующей формы нерациональной миграции, в развитии эффективных форм трансграничного сотрудничества заинтересованных стран и в стратегии развития совместных территорий опережающего развития в регионах и в крупных городах Центральной Азии с участием российской стороны и других крупных инвесторов.
Литература
1. Öberg, S. Spatial and Economic Factors in Future South-North Migration. / The Future Population of the World: What Can We Assume Today? / W. Lutz (ed.). Earthscan, London, 1996.
2. Законодательство стран СНГ [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=775 (Дата обращения: 01.04.2016)
3. Международный статистический комитет СНГ [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cisstat.com (Дата обращения:02.02.2016)
4. Салиев А.С., Файзуллаев М. Социально-экономическое развитие Республики Узбекистан за годы независимости // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов. — 2013. — № 1 (2).
5. Максакова Л. Узбекистан в системе международных миграций // Демоскоп. — № 415-416 от 22 марта — 4 апреля 2010.
6. Бедрина Е.Б., Шаболина К.А. Мотивы иммиграции в современной России // Демографический и миграционный потенциал Урала: Материалы круглых столов III Уральского демографического форума с международным участием. — Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2012.
7. Тенденции социально-экономического развития Узбекистана — Ташкент: ИМПИ, 2015.
8. Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М., «Статистика», 1976, с. 108.
9. Всесоюзная перепись населения 1959, 1970, 1979, 1989; Всероссийская перепись населения 2002, 2010 гг. Национальный состав населения по регионам России: Свердловская область [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://demoscope.ru (Дата обращения: 28.02.2016)
10. Гендерная статистика Узбекистана [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://gender.stat.uz/osnovnye-pokazateli (Дата обращения: 02.02.2016)
11. Максакова Л., Мамадалиева Ф. Узбекистан: современные демографические тенденции // Демоскоп. — № 617618 от 3-16 ноября 2014. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://demoscope.ru/weekly/2014/0617/index.php (Дата обращения: 02.02.2016)
12. Рязанцев С.В., Красинец Е.С. Современные тенденции и экономические эффекты трудовой миграции из Центральной Азии в Россию // Научное обозрение. Серия 1. Экономика и право. — 2016. — № 5. — С. 5-14.
13. Рязанцев С.В., Красинец Е.С. Подходы к регулированию трудовой миграции в России и странах-партнерах в интересах взаимного развития // Научное обозрение. Серия 2. Гуманитарные науки. — 2015. — № 4. — С. 5-12.
14. Kuzmin A.I., Tukhtarova E.Kh., Isinbaeva E.A. Socio-demographic measuring of relation of life quality and level of population reproduction in Russia and foreign countries on basis of rating evaluations // Economy of Region. — 2014. — № 4.
15. Безвербный В.А. Моделирование сценариев демографического развития России до 2050 года // Научное обозрение. Серия 1. Экономика и право. — 2015. — № 5. — С. 68-73.
Bibliography
1. Oberg, S. Spatial and Economic Factors in Future South-North Migration. The Future Population of the World: What Can We Assume Today? W. Lutz (ed.). London. Earthscan. 1996.
2. Zakonodatel'stvo stran SNG [Legislation of the CIS countries]. Available at: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=775 (Accessed: 1 April 2016).
3. Mezhdunarodnyy statisticheskiy komitet SNG [International Statistical Committee of the Commonwealth of Independent States]. Available at: http://www.cisstat.com (Accessed: 2 February 2016).
4. Salieva A.S., Fayzullayev M. Sotsial'no-ekonomicheskoye razvitiye Respubliki Uzbekistan za gody nezavisimosti [Socio-economic development of Uzbekistan in the years of independence]. Sotsial'no-ekonomicheskaya geografiya. Vestnik Assotsiatsii rossiyskikh geografov-obshchestvovedov [Socio-Economic Geography. Bulletin of the Association of Russian Geographers-Sociologists]. 2013. № 1 (2).
5. Maksakova L. Uzbekistan v sisteme mezhdunarodnykh migratsiy [Uzbekistan in the system of international migration]. Demoscope. No. 415- 416. 22 March-4 April 2010.
6. Bedrina E.B., Shabolina K.A. Motivy immigratsii v sovremennoy Rossii [Motives of immigration in modern Russia]. Demograficheskiy i migratsionnyy potentsial Urala: materialy kruglykh stolov III Ural'skogo demograficheskogo foruma s mezhdunarodnym uchastiyem [Demographic and Migration Potential of the Urals. Proceedings of round tables at III Ural demographic forum with international participation]. Ekaterinburg. Institute of Economics, RAS Ural Branch. 2012.
7. Tendentsii sotsial'no — ekonomicheskogo razvitiya Uzbekistana [Trends of the SocioEconomic Development of Uzbekistan (2005 — 2014)]. Tashkent. IFMR. 2015.
8. Borisov V. A. Perspektivy rozhdayemosti [The Prospects of Fertility]. Moscow. Statistika [Statistics]. 1976. P. 108.
9. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1959, 1970, 1979, 1989; Vserossiyskaya perepis' nase-leniya 2002, 2010 gg. Natsional'nyy sostav naseleniya po regionam Rossii: Sverdlovskaya oblast' [All-Union population census of 1959, 1970, 1979, 1989; All-Russia population census of 2002, 2010. National composition of population by Russian regions: Sverdlovsk oblast]. Available at: http://demoscope.EN. (Accessed: 28 February 2016).
10. Gendernaya statistika Uzbekistana [Gender statistics of Uzbekistan]. Available at: URL:http://gender.stat.uz/osnovnye-pokazateli (Accessed: 2 February 2016).
11. Maksakova L., Mamadalieva F. Uzbekistan: sovremennyye demograficheskiye tendentsii [Uzbekistan: current demographic trends]. Demoscope. No. 617-618. 3-16 November 2014. Available at: http://demoscope.ru/weekly/2014/0617/index.php.
12. Ryazantsev S.V., Krasinets E.S. Sovremennye tendencii i jekonomicheskie jeffekty trudovoj migracii iz Central'noj Azii v Rossiju [Current trends and economic effects of labour migration from Central Asia to Russia] Nauchnoe obozrenie. Serija 1. Jekonomika i pravo [Scientific Review. Series 1. Economics and Law]. 2016. No. 5. Р. 5-14.
13. Ryazantsev S.V., Krasinets E.S. Podhody k regulirovaniju trudovoj migracii v Rossii i stranah-partnerah v interesah vzaimnogo razvitija [Approaches to regulation of labor migration in Russia and partner countries for mutual development] Nauchnoe obozrenie. Serija 2. Gumanitarnye nauki [Scientific Review. Series 2. Human Sciences]. 2015. № 4. P. 29-34
14. Kuzmin A.I., Tukhtarova E.Kh., Isinbaeva E.A. Socio-demographic measuring of the relation between the life quality and the population reproduction rate in Russia and foreign countries on the basis of rating evaluations. Economy of Region. 2014. No. 4.
15. Bezverbny V.A. Modelirovanie scenariev demograficheskogo razvitija Rossii do 2050 goda [Simulation scenario demographic development of Russian until 2050] Nauchnoe obozrenie. Serija 1. Jekonomika i pravo [Scientific Review. Series 1. Economics and Law]. 2015. No. 5. Р. 68-73.
