CC BY
196
Bibliography
1. GULAG. Ehkonomika prinuditeljnogo truda. - M., 2005 .
2. Gosudarstvom prizvannihe. Glavnoe upravlenie ispolneniya nakazaniya Ministerstva yusticii Rossiyjskoyj Federacii po Altayjskomu krayu. -
Barnaul, 2004. - Kn. 2.
3. ORAI IC GUVD AK. F. 12. Op. 2. D. 529. L.98.
4. Kobelev, P.I. Gosudarstvom prizvannihe / P.I. Kobelev, N.D. Potapov, A.S. Chernev, A.T Trusov. - Barnaul, 1999.
5. GARF. F. R-9414. Op.1. D.368.
6. GARF. F. R-9414. Op.1. D. 1170.
7. GARF. F. R-9414. Op.1. D.374.
8. Zemskov, V.N. GULAG (istoriko-sociologicheskiyj aspekt) // Sociologicheskie issledovaniya. -1991. - № 6.
Статья поступила в редакцию 14.01.13
УДК 930
Lozhkina V.M. FORMATION OF «THE NEW CITIZEN» IN CHILDREN'S HOMES OF MOLOTOV‘S REGION AT THE PERIOD OF THE GREAT PATRIOTIC WAR. Article is devoted to the questions of upbringing of «the new citizen» in children's homes in Molotov's region at the period of the Great Patriotic War. The author explores the organization and work of children's homes, the role of the state in regulating childcare institutions is examined. Special attention is paid to the organization of leisure activity of pupils, the material state of children's homes. Article is based on archival sources and oral memories.
Key words: «The New citizen», children's home, childcare center, homelessness, the Soviet childhood, The Great Patriotic War.
В.М. Ложкина, студентка 1 курса магистратуры исторического факультета
Пермского гос. гуманитарного педагогического университета, учитель истории МАОУ СОШ № 9,
г. Пермь, E-mail: loskina [email protected]
ФОРМИРОВАНИЕ «НОВОГО ГРАЖДАНИНА» В ДЕТСКИХ ДОМАХ МОЛОТОВСКОЙ ОБЛАСТИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ*
Статья посвящена вопросам формирования «нового гражданина» в детских домах Молотовской области в годы Великой Отечественной войны. Автор рассматривается влияние детского дома на формирование «нового гражданина», раскрывает организацию и работу детских домов Молотовской области, рассматривает роль государства в регулировании детскими учреждениями. Особое внимание уделяется вопросам организации досуговой деятельности воспитанников, материального состояния детских домов. Статья написана на основе архивных источников и устных воспоминаний.
Ключевые слова: «Новый гражданин», детский дом, детское учреждение, беспризорность, безнадзорность, советское детство, Великая Отечественная война.
В первые годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. обострилась проблема сиротства. Советское государство предпринимало усилия по массовому открытию учреждений для детей без родителей, проявляло заинтересованность не только в политическом, но и в патриотическом воспитании «юного гражданина». Кроме того, остро стояла необходимость сохранения стабильности общественной ситуации, поскольку беспризорные дети все чаще становились участниками преступлений в городах. В стране во всех областях и крупных центрах были созданы комиссии по устройству беспризорных детей в возрасте до 15 лет. Детских домов к 1940 г. было около 4 тыс., однако к концу войны это количество возросло до 6 тыс. Государство субсидировало детские дома. Как отмечают, Г.И. Александрова и В.Н. Александров, «в первый год войны было выделено 900 млн. рублей, а к концу войны эта сумма стала составлять 2,237 млрд. рублей, что в 2,5 раза больше чем в довоенный период», не считая средств, которые предоставлялись профсоюзами [1].
В Советской России система учреждений для детей-сирот сложилась в основном в 1920-е гг., когда шла борьба с беспризорностью. Для первичного приема беспризорников и дальнейшего их устройства еще в 1920-е годы были созданы детские приемники-распределители (ДПР), подчиненные Наркомпросу РСФСР и его местным органам [2]. Через подобные детские приемники-распределители НКВД за военный период в СССР прошло около 1 млн. беспризорных и безнадзорных детей [3]. Исследователь М.Р Зезина отмечает: «Была развита сеть различных интернатских учреждений: дома ребенка, детские дома, трудовые колонии, подчинявшиеся соответственно наркоматам здравоохранения, просвещения и внутренних дел. В особую группу выделялись дети с девиантным поведением и те, кто длительное время бродяжничал, неоднократно бежал из детского дома или училища. Как правило, они направлялись в детские колонии МВД» [2].
Сложившаяся система потребовала изменений с началом войны, так как была ориентирована в первую очередь на борьбу с отрицательными последствиями беспризорности и безнадзорности. В 1942-1943 гг. были приняты постановления СНК СССР «Об устройстве детей, оставшихся без родителей» и «Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью, безнадзорностью и хулиганством» [4]. В них предусматривалось создание комиссий по устройству детей, оставшихся без родителей, при местных советах, и организация отделов по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью в составе НКВД как центров для координации всей работы в этом направлении. По свидетельству М.Р. Зезиной, устройство детей старше трех лет возлагалось на специальные комиссии, организованные при местных органах власти. Данные комиссии опирались на активистов профсоюзных и комсомольских организаций, шефских предприятий, учреждений народного образования. В случае необходимости назначались опекуны из числа родственников ребенка или близких друзей родителей. Кроме того, комиссии могли направлять детей в детские дома, а подростков - учениками на производство или на работу в колхоз. Но более половины сирот определялись на воспитание в приемные семьи [2]. Именно поэтому государство уделяло особое внимание освещению вопросов патронирования в печатных изданиях, брошюрах, политических лекциях. Так, например, в журнале «Работница» печатались информационные статьи о патронировании детей, о позитивных изменениях в жизни семьи после усыновления ребенка. Количество беспризорных детей начинает увеличиваться с началом эвакуации в Молотовскую область с лета 1941 года. Поступали эшелоны с эвакуированными предприятиями, оборудованием, рабочими и их семьями с Украины, Белоруссии, Подмосковья, Москвы. С.М. Емелин в своем исследовании, отметил, что из местностей, в которых возникла угроза оккупации, в первую очередь эвакуировались дети и детские учреждения и приводит
данные о том, что за вторую половину 1941 года и в начале 1942 года было вывезено 976 детских домов с 107 223 воспитанниками; в июне 1941 года из Ленинграда было отправлено свыше 300 тыс. детей [5]. Довольно скоро в Молотовской области оказалось гораздо больше эвакуированных граждан, нежели планировалось. Молотовский областной комитет партии и областной исполнительный комитет еще раз пересмотрели возможности области, и 26 октября в Ярославль уполномоченному Ленсовета была послана телеграмма: «Молотовская согласна принять 12 тысяч» Однако прислано было 25 тысяч эвакуированных детей. Так, из 47 районов Молотовской области было отобрано 19 для размещения в них ленинградских интернатов и детских домов Эшелоны с детьми, порою, приходили неожиданно, и детей встречали на вокзалах представители эвакопунктов, районо, работники райкомов партии. Они обходили вагоны, помогали устраивать больных, доставляли сухой паек, свечи, медикаменты. В любой час после прихода поезда дети обеспечивались кипятком и горячей пищей [6]. У перрона стояли запряженные сани, повозки, дровни, чтобы развозить детей по колхозам. Иногда возникали трудности при размещении эвакуированных детей. В некоторых районах подготовленность к прибытию детей оставляла желать лучшего: не было мест для распределения детей, были перебои с поставкой питания.
В 1942 году по решению Главного управления милиции для размещения детей, прибывших с оккупированных территорий, в ряде крупных городов создавались детские комнаты (с 1944 г.
- детские комнаты милиции), которые принимали и распределяли прибывших эвакуированных детей и местных безнадзорных и беспризорных детей. С.М. Емелин отмечал, что в них могли работать до двух сотрудников “ инспектор и помощник инспектора. «На данную работу принимали лиц, не подлежащих призыву в армию, в основном женщин. Создание детских комнат и набор сотрудников в них осуществлялись во многих регионах Сибири, Урала, Поволжья, куда прибывали эвакуированные с временно оккупированных врагом территорий» [5]. В период войны на территории Молотовской области продолжают функционировать старые и открываться новые детские дома, что способствует в дальнейшем сокращению количества беспризорных и безнадзорных детей. В детских домах дети оказывались разными путями.
Можно выделить три основные причины увеличения беспризорности и безнадзорности детей, не только по Молотовской области, но и по всей стране в целом. Как установили М.Р Зезина, А.М. Спицин и другие исследователи «первая причина - это высокая смертность родителей, как на фронте, так и в тылу» [2]. В исследовании В.А. Гусака, отмечалось: «Дети-сироты стали составляли значительную часть беспризорных детей. К примеру, исходя из данных по стране, в 1943 г. в Казахстане 81 % задержанных, беспризорных детей не имели родителей. По данным детских приемников Челябинской области, 70% беспризорных, задержанных органами милиции, были круглыми сиротами, остальные 30% потеряли с родителями связь или убежали из дома. Отсутствие продовольствия и товаров первой необходимости приводило к резкому ухудшению уровня жизни населения, голоду, которым были охвачены целые регионы страны» [7]. Молотовская область не была исключением из правил. Голод и недостаточная медицинская помощь приводила к распространению ряда вирусных заболеваний и болезней, напрямую связанных с неполноценным питанием. Второй причиной была спешная эвакуация населения, часто сопровождавшаяся бомбардировками. Многие семьи теряли связь с детьми, отправляя их с первыми эшелонами, в надежде спасти их в первую очередь. Также, многие семьи «в давках» теряли своих детей и уже не имели возможности их найти. Третьей «причиной роста беспризорности также являлось увеличение числа побегов несовершеннолетних из детских домов, школ ФЗО, ремесленных и железнодорожных училищ, мест трудоустройства», как отмечает В.А. Гусак, в Молотовской и Свердловской области: «Только органы транспортной милиции в 1945 г. задержали 28 861 ребенка, бежавшего из детских домов, и 17 871 подростка, бежавшего из школ ФЗО, ремесленных и железнодорожных училищ. Больше всего побегов было зарегистрировано в детских домах Молотовской и Свердловской областей - соответственно 470» [7].
Для сокращения побегов детей из школ ФЗО, ремесленных и железнодорожных училищ, детских домов были приняты меры ответственности, предусмотренные Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1940 г. «Об ответственности учащихся ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО за нарушение дисциплины и за самовольный уход из училища (школы)» [8]. За самовольный уход из школ и училищ и за систематическое и грубое нарушение школьной дисциплины, повлекшее исключение, воспитанники подвергались по приговору суда
заключению в трудовые колонии сроком до одного года. Этот указ распространялся и на воспитанников детских домов» [9]. Однако, введение этого указа, не способствовало резкому сокращению количества побегов уменьшению преступности на территории Молотовской области, вызванных реалиями войны.
В годы войны среди местного населения Молотовской области было распространено мнение, что ребенку, испытывающему из-за войны голод и невнимание в семье, будет лучше в детском доме. Поскольку многие семьи голодали и были неспособны прокормить себя и своих детей, участились случаи подбрасывания и оставления детей на вокзалах с записками: «Кормить нечем». Некоторые родители сами приводили и сдавали детей в детские дома, чтобы пережить голодные военные годы, в надежде, что после ее окончания они заберут детей обратно. Но далеко не всегда это было возможно сделать из-за некачественной регистрации детей в детских домах.
Особо жестким было обращение с детьми «врагов народа». Маленький человек, лишенный родителей, помещался в спец-приёмник-распределитель, затем переправлялся в детский дом и находился под постоянным надзором НКВД. Довольно широкой практикой было размещение детей врагов народа вдали от их места рождения и нахождения родственников. Так, вспоминая о приезде на Урал, З.Г. Диркс рассказывала: «На нас кричали, стучали по столу. А потом выдали документы, что я родилась не в селе Гнаденфельд» [10].
На территории Соликамска находилось 2 детских дома, один из них был эвакуирован из Украины. В них было 384 воспитанника, из них в детдоме № 1 (местный) - 217 человек и в детдоме № 2 -167 человек от 10 до 16 лет [11, Оп. 8, Д. 277, Л. 7-17]. В Осинском районе имелось 7 детдомов и 4 интерната с детьми, эвакуированными из Ленинграда, в них воспитывалось 1179 человек, из них детей дошкольного возраста - 353 человека [11, Оп. 10. Д. 527. Л. 22-24]. В детдоме поселка Дедухино близ г. Березники воспитывалось 93 ребенка (на 1.10.1945) от 7 до 14 лет [11, Оп. 11. Д. 253. Л. 35-36]. В Усолье имелось 3 детдома: местный Усольский детский дом, и два детских дома, эвакуированных из Москвы (эваколагерь ВцПс, Московский детский дом № 23) [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 40-41]. Приведенные данные дают возможность судить о достаточно большом количестве государственных учреждений, контролировавших уровень беспризорности, деятельность детских домов и количество воспитанников в них.
В годы войны были созданы комиссии, контролировавшие детские приемники-распределители, детские дома, дома малюток. Был возрожден институт патронирования (передача детей на воспитание в семьи), который был отменен в первые годы советской власти [12]. Государство контролировало положение детей, принятых в семьи из детского дома. В 1941-1945 гг. было усыновлено, взято под опеку и на патронирование 278 тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Но все же большинство детей-сирот в годы войны содержалось в детских домах за государственный счет (в РСФСР - 400 тыс., а в СССР - 600 тыс.) [13]. Связано это было с некачественной работой созданных комиссий. Как свидетельствуют архивные документы, «определенного лица, отвечавшего за работу по опекунству, усыновлению, не было» [11, Оп. 10. Д. 285. Л. 1519]. В них отмечалось также, что делами по опекунству занимались инспектора ГОРОНО от случая к случаю: «Проверки условий жизни таких детей не велись, что приводило к тому, что многие дети жили в семьях неофициально, что сказывалось на злоупотреблении по отношению к ним» [11, Оп. 10. Д. 285. Л. 15-19]. Так, например, в Губахе «начальница механического участка шахты Нагорная, Коваль, подобрала на вокзале девочку 12 лет, Журавлеву, использовала ее как няню, лишая ее возможности посещать школу» [11, Оп. 10. Д. 285. Л. 15-19]. Однако ситуация в Губахе не была исключением из правил. В Усолье, например, «плохо проводилась работа по вопросу патронирования детей, оказавшихся без родителей. Из трех имеющихся детских домов не было взято ни одного ребенка» [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 40-41]. Проверки, конечно, проводились и порою даже наказывали воспитателей, но политика государства, направленная на устройство беспризорных детей в семьи, на улучшение жизни в детских домах, все же делала главный акцент на воспитание нового советского гражданина, ненавидящего фашизм, приученного к труду, знающего имена политических деятелей и их сочинения, подвиги героев войны. Действительно, лучшего места для формирования нового «вида гражданина» и не придумаешь: детский дом - организация закрытого типа, совершенно не связанная с окружающим миром, именно здесь детям можно прививать новые идеалы, необходимые государству. Именно поэтому важнейшей целью государства было формирование и идеоло-
гическое воспитание детей. Ребенок рассматривался не как личность, а в качестве винтика большой системы государства. А вот как жилось этому «винтику», государственных чиновников интересовало не в первую очередь, для них было важно формирование «нового гражданина». На основе такого подхода и была построена работа детских домов.
Обязательным являлось политическое воспитание ребенка, которое возлагалось на воспитателей групп, проводивших ежедневно по ранее составленному плану беседы и чтение газет. В детских домах были организованны пионерские отряды. Так, например, в детских домах № 1 и № 2 г. Соликамска имелись пионерские отряды, в которых состояло 160 человек. На пионерских собраниях проводились беседы, читались доклады: «Роль пионера в Отечественной войне», «Что такое пионер и роль пионерского галстука», «Жизнь и деятельность Владимира Ильича» [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Политические кружки для детей были организованны также и в Усолье. Однако работа политических кружков в годы войны не устраивала организаторов проверок. Как свидетельствуют данные проверок, за 1943 г. «в Усольском эваколагере в течение марта была проведена лишь одна политическая беседа» [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Проведенные проверки часто находили недостаточной политическую направленность воспитания детей. Лекции проходили редко, педагоги были малообразованны, об этом поступали жалобы от самих детей. Ряд педагогов даже был отстранен от работы. Так, например, в Усольском детском доме и эваколагере Ф.А. Ермолаева и Л.А. Арган были уволены и заменены на других педагогов [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Также проверки отмечали слабое воспитание в детях ненависти к фашизму и к врагам народа. Государство в условиях войны искало врагов как за пределами страны, так и на ее территории, и от подрастающего гражданина, оно требовало того же. «Мой брат, неродной», -вспоминает Диркс З.Г. - «каким-то чудом попал в один из таких домов, так вот, ему было сказано, что родителей у него больше нет, они - враги государства, они - предатели. И, что, отец его -это Сталин, а мать - Родина. Еще он нам говорил, что были те, у кого требовали расписку с отказом, и те, кто были совсем малы, даже и не знали, кто их родители» [10].
Государственная политика была направлена не только на воспитание необходимых государству качеств ребенка, но и его полной подчиненности и зависимости. Детям, не знающим своих родителей, но тянущимся к родительской любви, внушалась мысль о том, что государство может заменить ему семью, а семье необходимо отдавать все. Под четким контролем государства находилась и культурно-массовая работа, нацеленная, прежде всего, на идеологическое воспитание. Создавались кружки, работа которых была организована строго по плану. Участники драматического, хорового и музыкального кружков часто обслуживали своими выступлениями раненых бойцов. За хорошее исполнение они получали благодарности от бойцов и командования госпиталей. Особой популярностью среди детей пользовались стрелковые кружки. Так, в Соликамском детском доме обучалось больше 100 человек, по ГСО1 было занято 120 в последний год войны [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Все дети должны были посещать школу. Несмотря на недостаток педагогов-предметников, а также бытовые трудности военного времени, например, отсутствие канцтоваров, успеваемость среди детей была довольно высокой. Так, например, в Соликамском детском доме №1 среди учеников было организовано социалистическое соревнование. Оно привело к тому, что за 2 и 3 четверть 1943 г. успеваемость составила 98,6%. В детском доме № 2 учет успешности учебной деятельности проводился путем выставления на тетрадях красных звездочек» [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 717]. В данном явлении просматривается стремление развивать дух конкуренции через трансляцию принципа социалистического соревнования из мира взрослых в детскую среду.
Особое место отводилось производственному обучению в мастерских - еще один путь вовлечения детей в мир взрослых. Государство требовало от ребенка приобщения к той или иной профессии, получения навыков производственной деятельности, вело постоянный контроль за производственными занятиями. Однако, как свидетельствуют данные архивов Пермского края, обустройство таких мастерских находилось на низком уровне, поскольку мастерские не имели света, в них было тесно, отсутствовал материал для работы. Так, например, в Соликамском детском доме № 1 имелось 5 производственных мастерских
- столярная, слесарно-токарная, жестяных изделий, швейная,
1 Вероятно, речь идет о подготовке учащихся к гражданской обороне, такое сокращение - ГСО - использовалось для обозначения знака «Готов к санитарной обороне».
сапожная. В столярной мастерской обучалось 25 человек, работа вся производилась вручную, материалы часто отсутствовали. Дети изготавливали костыли и тросточки для госпиталей. Швейная и сапожная мастерская обучали 4 человек, возможности шить новую обувь у учеников не было из-за нехватки оборудования, зато они хорошо научились ее чинить. Как отмечала проверка, швейная мастерская могла бы выполнять спецзаказы, но постоянно ссылалась на отсутствие ниток. Причиной этого служила неповоротливость руководителей детских домов, связанная с непониманием важности ими спецзаказа. Токарнослесарную мастерскую посещали 25 человек, мастерскую по изготовлению жестяных изделий могли посещать 12 человек, по 6 человек на смену. В отчете организаторов проверки было отмечено, что мастерские не имели плана работы, программы производственного обучения, точного учета посещения мастерских, успеваемости [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Такая ситуация складывалась абсолютно во всех приведенных детских домах, упомянутых выше.
В детских домах и интернатах не всегда можно было создать комфортные бытовые и эмоциональные условия жизни воспитанников. Стоит отметить, что проверки действительно были, и отрицать это было бы неправильно, но эффективность этих проверок была крайне низка. Они лишь фиксировали нарушения и выражали требования разрешить те или иные проблемы, но ситуация зачастую оставалась неизменной. Это было связано с отсутствием органа контроля за устранением нарушений. Стоит отметить и саму активность детских учреждений. В большинстве случаев администрация детских домов и интернатов не писала никаких жалоб и требований, пытаясь решить все проблемы или своими силами, или обращаясь за помощью в райсоветы, заводоуправления, к руководству совхозов. Существовавшие проблемы, касавшиеся бытовых условий, руководство детских домов решало во многом без помощи государства. Так, например, при Паинском детском доме была выстроена новая баня, которой ранее не было. Детский дом обеспечивался дровами “ 920 кубометров при потреблении 1000 кубометров. В Паинском детском доме, благодаря шефству предприятий и активности руководства детского дома, были сделаны приобретения мебели и посуды. Колхозы также оказывали поддержку детским домам. Так, Паинскому детскому дому было выделено 7 поросят, 5 овец, 80 кроликов, 27 кг масла, 1500 кг овощей, шерсти - 80 кг, овчины - 150 штук, сшито полушубков 45, соткано валенок 60 штук. Все это значительно улучшало бытовое состояние детского дома. Заводы брали шефство и обеспечивали дровами. Так, например, колхоз им. Сталина, шествуя над Кыновским детским домом, ввез 300 кубометров дров, выделил 5 овец, 5 куриц [11, Оп. 11. Д. 253. Л. 35-36]. Руководство детских домов старалось создать образ цветущего детского дома, но в глазах воспитанников он выглядел иначе.
Санитарное состояние детдомов в большинстве случаев оставляло желать лучшего, за редким исключением. В Соликамске, Губахе, Осинском районе, Березниках детские дома и интернаты имели крайне антисанитарные условия. Ни в одном детском доме не было прачечной и бани. Воспитанники детских домов г. Соликамска ходили мыться в студенческую баню. В детском доме г. Березники дети посещали бани 1 раз в декаду. В детском доме Губахи, как указано в материалах проверки, жилые комнаты были грязными и превращены в клоповник: «26 детей пользовались одним полотенцем на всех. У всех болят уши. Отсутствовала уборная, поэтому дети организовали ее у крыльца» [11, Оп.10. Д. 285. Л.15-19]. Плохое санитарное состояние детских домов привело к высокой заболеваемости детей и повышению процента смертности. Так за второе полугодие 1942 г. по Усольскому району было 368 случаев инфекционных заболеваний [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 3]. В годы войны по всей области детская смертность составляла 67%, в городах - 67,7%. Это было вызвано несвоевременным выполнением профилактических мер в учебных заведениях, отсутствием госпитализации больных и обработки очагов инфекционных заболеваний [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 3].
Тяжелое положение испытывали детские дома по части питания. Несмотря на то, что детские дома имели на своей территории приусадебные участки, для которых колхозы выделяли картофель, лук, морковь, капусту и другие овощи на посадку, семенного материала не хватало [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. Так, для посева Усольскому детскому дому отведены были лучшие земли - 20 гектаров, Огурдинскому эваколагерю - 25 га, Московскому детскому дому № 23 - 15 га [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 4041]. Соликамский детскому дому №1 - 200 га (закреплено), под посевами занято 48 га [11, Оп. 8. Д. 277. Л. 7-17]. В Губахе общая посевная площадь, выделенная детским домам, составила
481 га. [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 4]. Для обработки земли дети делились на звенья.
Все детские дома, за исключением интернатов, имели своих лошадей. В некоторых детских домах были живые уголки. Однако, наличие приусадебных участков, живых уголков не позволило избежать голода в ряде детских домов. Так, для приобретения семян рекомендовали обращаться в колхозы, в которых детские дома также покупали часть овощей. Основным недостатком в подготовке к севу было отсутствие картофеля, в изыскании которого Обком ВКП(б) часто оказывал помощь. Например, были такие требования: «Требуется картофеля Усольс-кому детскому дому - 190 цен,2 Огурдинскому эваколагаерю -120 цен, Московскому детскому дому - 25100 цен» [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 4]. Пищевые блоки были оборудованы и обеспечены посудой плохо. Несмотря на поддержку государства и местных органов самоуправления, в годы войны детские дома испытывали постоянный дефицит продовольствия.
Как свидетельствуют отчеты проверок детских домов Мо-лотовской области, дети недополучали продукты питания, рацион был скуден, а порции - малы в размерах. После одной из таких проверок в г. Губахе, была найдена причина недоедания детей - семейственность: директор детского дома и его жена повар вывозили продукты в город на продажу [11, Оп. 10. Д. 285. Л. 15-19]. В Усольском детском доме, также наблюдалось нарушение по части питания на март 1943 г. Дети получили меньшее количество продуктов, нежели было положено. О таком плохом снабжении продуктами ставили Обкому ВКП(б) было известно [11, Оп. 8. Д. 269. Л. 40-41], но ситуация не изменилась.
Также «неудовлетворительное состояние работы ряда детских домов» встречалось и в детской трудовой колонии. В январе 1945 г. были вскрыты факты хищения вещевого довольствия и продуктов питания в Юговской детской трудовой воспитательной колонии УНКВД по Молотовской области, начальник которой «не обеспечил сохранность вверенных ему государством материальных ценностей, в результате чего в течение 1944 г. воспитанниками и обслуживающим персоналом колонии было расхищено различных предметов вещевого довольствия и продуктов питания на 45 тыс. рублей» [11, Оп. 8. Д.2 69. Л. 40-41].
Необходимо отметить, что, несмотря на данные проверок, большинство детских домов могло обеспечить питание детей вполне удовлетворительно. Детские дома получали продукты по плановому снабжению, овощи и картошку - по распределению от Облторготдела, а также проводили заготовку грибов и ягод. За годы войны детскими домами и школами было собранно огромное количество трав и ягод для фронта. Воспитанники детских домов также собирали грибы и ягоды, которые употребляли в пищу зимой. Имели свои сады, где выращивали яблоки, груши, даже арбузы и дыни. Наличие приусадебного хозяйства по-
Библиографический список
зволяло многим детским домам выращивать продукты самостоятельно.
Воспитанники детских домов испытывали острый дефицит в верхней и нательной одежде. На каждого воспитанника имелось 1"2 пары кожаной обуви, но последняя чаще всего не соответствовала возрасту детей. Плохо обстояло дело с валяной обувью, за исключением Осинского района. А в других детских домах Молотовской области на 1179 человек имелось 346 пар валенок. Ощущался острый недостаток не только обуви, но и одежды, нательного и постельного белья [11, Оп. 10. Д. 285. Л. 15-19]. В связи с тяжелым материальным, продовольственным положением в детских домах, отсутствием квалифицированных педагогов, за годы войны увеличилось количество побегов детей, и преступлений, совершенных этими детьми на территории Молотовской области.
Стоит отметить, что ситуация с возрастающей статистикой совершения детьми преступлений в других регионах страны, была также велика. Это являлось не региональной проблемой, а государственной. Именно это определило в дальнейшем государственную политику послевоенного времени в решении социального вопроса, связанного с устройством и профилактикой детских домов. Был учтен опыт работ детских учреждений военного времени и пересмотрены организация приема детей в детские дома и контроль за ними внутри детского дома.
Ежегодно проводившиеся проверки детских учреждений устраняли нарушения, однако, не всегда эффективно. Конечно, детские дома, не были одинаковы. В детских домах, расположенных ближе к центру, с более активными руководителями проблем было меньше. Однако, реалии войны, так или иначе, оказывали одинаковое влияние на все детские учреждения. Воспитанники и работники данных организаций сталкивались с голодом, недостаточной медицинской помощью, отсутствием, в ряде случаев, предметов быта.
Государственная политика была направлена на образование и воспитание юного гражданина страны, уделяла большое внимание его патриотическому и трудовому воспитанию, отслеживала успеваемость воспитанников детского дома. Несмотря на трудности и не всегда качественную работу детских домов и органов, ведущих за ними контроль, деятельность детских домов все же имела положительное значение. Детские дома приютили в годы войны большое количество детей, и сыграли важную роль в формировании советского гражданина посредством обучения и воспитания, организованного внутри детского учреждения.
* Статья подготовлена в рамках Программы стратегического развития Пермского государственного гуманитарного педагогического университета, проект 006-П «Историческая память жителей Пермского края о советском прошлом», номер темы 2.1.2.
1. Александрова, Г.И. Организация сети детских учреждений в годы великой отечественной войны / Г.И.Апександрова, В.Н.Александров [Э/р]. - Р/д: http://www.rusnauka.com/25_NNP_2011/Istoria/2_91559.doc.htm
2. Зезина, М.Р. Система социальной защиты детей-сирот в СССР [Э/р]. - Р/д: http://www.portalus.ru/modules/shkola/ rus_readme.php?subaction=showfull&id=1191498212&archive=&start_from=&ucat=&
3. Синицын, А.М. Забота о безнадзорных и беспризорных детях в СССР в годы Великой Отечественной войны // Вопросы истории. -1969. - № 6.
4. Коршунова, К.Н. Становление и развитие социальной защиты детства: некоторые региональные аспекты [Э/р]. - Р/д: http://regionsar.ru/ node/663?page=0,1
5. Емелин, С.М. Борьба с детской беспризорностью и безнадзорностью в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) [Э/р]. - Р/ д: http://juvenjust.org/txt/index.php/t1443.html
6. Эвакуированные [Э/р]. - Р/д: http://kozmyash.59311s023.edusite.ru/p73aa1.html
7. Гусак, В.А. Милиция в системе органов по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью в период Великой Отечественной Войны (1941-1945 гг.) Страницы истории [Э/р]. - Р/д: http://www.vipe-fsin.ru/journal_bulletin_of_the_institute/archive/magazine/09/22.pdf
8. Президиум ВС СССР Об ответственности учащихся ремесленных, железнодорожных училищ и школ фзо за нарушение дисциплины и за самовольный уход из училища (школы): указ от 28.12.1940 [Э/р]. - Р/д: http://www.lawmix.ru/sssr/15218/
9. Яковлев, Б. Концентрационные лагери СССР (отрывки) / Б.Яковлев, А. Бурцов [Э/р]. - Р/д: http://lib.ru/POLITOLOG/lageri.txt
10. Интервью с З.Г. Диркс: записано В.М. Ложкиной // Архив автора. - 2005.
11. ПермГАНИ.Ф.105.
12. Социально-педагогические технологии семейного устройства и воспитания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей [Э/р]. - Р/д: http://www.usynovite.ru/f/experience/25.11.08/SPT.pdf
13. Опека и попечительство как форма устройства несовершеннолетних детей, оставшихся без попечения родителей [Э/р]. - Р/д: http:// www.zadachi.org.ru/?n=111357
Bibliography
1. Aleksandrova, G.I. Organizaciya seti detskikh uchrezhdeniyj v godih velikoyj otechestvennoyj voyjnih / G.I.Aleksandrova, V.N.Aleksandrov [Eh/r]. - R/d: http://www.rusnauka.com/25_NNP_2011/Istoria/2_91559.doc.htm
2. Zezina, M.R. Sistema socialjnoyj zathitih deteyj-sirot v SSSR [Eh/r]. - R/d: http://www.portalus.ru/modules/shkola/ rus_readme.php?subaction=showfull&id=1191498212&archive=&start_from=&ucat=&
2 Примечание: В документе указано «цен», имеется ввиду «центнер».
3. Sinicihn, A.M. Zabota o beznadzornihkh i besprizornihkh detyakh v SSSR v godih Velikoyj Otechestvennoyj voyjnih // Voprosih istorii. - 1969. - № 6.
4. Korshunova, K.N. Stanovlenie i razvitie socialjnoyj zathitih detstva: nekotorihe regionaljnihe aspektih [Eh/r]. - R/d: http://regionsar.ru/node/ 663?page=0,1
5. Emelin, S.M. Borjba s detskoyj besprizornostjyu i beznadzornostjyu v godih Velikoyj Otechestvennoyj voyjnih (1941-1945 gg.) [Eh/r]. - R/d: http://juvenjust.org/txt/index.php/t1443.html
6. Ehvakuirovannihe [Eh/r]. - R/d: http://kozmyash.59311s023.edusite.ru/p73aa1.html
7. Gusak, V.A. Miliciya v sisteme organov po borjbe s detskoyj besprizornostjyu i beznadzornostjyu v period Velikoyj Otechestvennoyj Voyjnih (1941-1945 gg.) Stranicih istorii [Eh/r]. - R/d: http://www.vipe-fsin.ru/journal_bulletin_of_the_institute/archive/magazine/09/22.pdf
8. Prezidium VS SSSR. Ob otvetstvennosti uchathikhsya remeslennihkh, zheleznodorozhnihkh uchilith i shkol fzo za narushenie disciplinih i za
samovoljnihyj ukhod iz uchilitha (shkolih): ukaz ot 28.12.1940 [Eh/r]. - R/d: http://www.lawmix.ru/sssr/15218/
9. Yakovlev, B. Koncentracionnihe lageri SSSR (otrihvki) / B.Yakovlev, A. Burcov [Eh/r]. - R/d: http://lib.ru/POLITOLOG/lageri.txt
10. Intervjyu s Z.G. Dirks: zapisano V.M. Lozhkinoyj // Arkhiv avtora. - 2005.
11. PermGANI.F.105.
12. Socialjno-pedagogicheskie tekhnologii semeyjnogo ustroyjstva i vospitaniya deteyj-sirot i deteyj, ostavshikhsya bez popecheniya roditeleyj [Eh/r]. - R/d: http://www.usynovite.ru/f/experience/25.11.08/SPT.pdf
13. Opeka i popechiteljstvo kak forma ustroyjstva nesovershennoletnikh deteyj, ostavshikhsya bez popecheniya roditeleyj [Eh/r]. - R/d: http:// www.zadachi.org.ru/?n=111357
Статья поступила в редакцию 30.01.13
