CC BY
11
И.А. Грачев
Б01: 10.25693/БУ0У2019.01.26.04. УДК 323.1(=512.153)"16/18"
Формирование национальной идентичности хакасов в рамках российской
государственности (ХУП-Х1Х вв.)*
В статье рассмотрена проблема консолидации хакасов в единую общность, а также влияние Российского государства на этот сложный процесс. Создав предпосылки, определившие условия и границы этноконсолида-ционных процессов в регионе, бюрократическая машина империи активировала это движение с помощью реформ первой половины XIX в. Высшая бюрократия в лице М.М. Сперанского стремилась к унификации аборигенного населения Сибири в податном отношении с последующей его интеграцией в сложившуюся социально-экономическую модель империи. По мысли М.М. Сперанского, введение, согласно Уставу, трех разрядов -оседлых, кочевых и бродячих - должно было способствовать переходу большей части населения на оседлый образ жизни как наиболее выгодный и обеспеченный государством. Кроме того, коренное население получало определенные привилегии - освобождение от рекрутского набора и несения воинской повинности, что благотворно сказалось на демографической ситуации, позволив восполнить потери, понесенные в ХУП-ХУШ вв. Однако, несмотря на общий интеграционный характер, вводимое реформой самоуправление инородцев и общее владение землей способствовали дальнейшему обособлению и консолидации хакасов, во многом купировав их интеграцию в имперскую культуру.
Автор делает вывод, что, таким образом, современный хакасский этнос отчасти стал результатом имперской политики, проводившейся в ХУШ-Х1Х вв. в отношении сибирских народов. Российская империя оказала огромное влияние на этногенез хакасов, выступив основным спонсором и протектором процесса консолидации предков современных хакасов в единый народ.
Ключевые слова: национальная идентичность, этнические процессы, этническая история, традиционная культура, хакасы, сибирская реформа.
Без всякого сомнения этническая история современных хакасов своими корнями уходит в глубь веков, как, впрочем, и любого другого современного народа, и на всем обозримом протяжении связана с территорией Среднего Енисея. Однако общность, которую принято называть народом, на протяжении всего этого времени трансформировалась самым кардинальным образом, умирала и возрождалась вновь. Для нашего исследования интерес представляет тот период, когда эта территория и народ, на ней проживающий, входили в состав Российского государства.
К моменту первых контактов казаков и предков современных хакасов, известных в
русских источниках под общим названием енисейских кыргызов, последние контролировали огромную территорию Южной Сибири, включавшую в себя Северный Алтай - на северо-западе, бассейн р. Кан - на северо-востоке, весь Кузнецкий Алатау - на западе, западные отроги Восточного Саяна - на востоке, Западный Саян и, возможно, и некоторую часть Тувинской котловины - на юге, а также все земли внутри этих границ. Основной территорией проживания енисейских кыргызов были земли, расположенные в среднем течении р. Енисей и ее крупных притоков - рр. Абакан, Туба, Сыда и Чулым.
* Работа выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН и отделений РАН «Культурно-сложные общества: понимание и управление». Направление 1: Исторический опыт России и других стран в области формирования коллективной идентичности и управления многонациональными обществами.
© Грачев И.А., 2019
Вся эта территория, носившая в русских документах название Кыргызской земли или землицы, делилась на четыре удельных княжества или улуса: Алтысарское; Езерское, оно же Исар-ское; Алтырское и Тубинское.
В научной литературе политическое единство всех четырех княжеств неоднократно подвергалось сомнению. Так, Н.Н. Козьмин все четыре княжества считал единым политическим образованием [Козьмин, 1925, с. 29-37]. Такого же мнения придерживались К. Г. Копкоев [Коп -коев, 1969, с. 21-22], Л.Р. Кызласов [Кызласов, 1993, с. 135-140], В.Я. Бутанаев [Бутанаев, 2007, с. 20-32]. С В. Бахрушин [Бахрушин, 1955, с. 177], а вслед за ним и А.А. Абдыкалы-ков [Абдыкалыков, 1964, с. 25] делили кыргы-зов на три аймака или улуса. Л.П. Потапов [Потапов, 1957, с. 32-33] собственно кыргызскими считал только два улуса - Езерский и Алтысар-ский. Для такого разнообразия мнений есть достаточно оснований, вытекающих из текстов русских документов XVII в. Наиболее полный критический обзор имеющихся фактов по этому вопросу был сделан К.Г. Копкоевым в статье «Енисейские кыргызы и этногенез хакасов» [Копкоев, 1969], где он, анализируя родственные и династические связи кыргызов, убедительно доказал политическое верховенство одной семьи из рода кыргыз над всеми четырьмя княжествами Кыргызской земли.
Основу населения всех четырех княжеств составляли тюркоязычные группы, близкие между собой по культуре и языку. Все население в хозяйственном и культурном отношениях делилось на два типа: таежников-охотников и степняков-скотоводов. Такое разделение диктовалось специфическими природными условиями региона, представлявшего собой в географическом отношении рекреации обширных мелкосопочных увалистых степных участков, окруженных высокими горами, покрытыми хвойной тайгой.
Эта дихотомия имела свою давнюю историю и в разные исторические периоды преодолевалась по-разному. Та социальная модель, которую русские увидели в XVII в. на Среднем Енисее, вполне справлялась со стоявшими перед нею вызовами с помощью института кыштым-ства [Грачев, 2010]. Архитектура такой модели выглядела следующим образом: верхние этажи
здания кыргызского общества занимали аристократические роды кыргызов, связанные между собой династическими браками и родственными узами, фундаментом этой конструкции служили рядовые общинники-скотоводы, объединённые в аальные и улусные общины. Колоннадой, соединяющей верхнюю и нижнюю части социального здания, служили так называемые «лучшие или улусные люди», собиравшиеся вокруг аристократов и представлявшие собой их военные дружины, выполнявшие многочисленные функции по администрированию улусов и княжеств. Вокруг этого здания группировались более мелкие строения, различавшиеся по масштабу и конструкции, - кыштымы. Последние представляли собой разные по происхождению и составу роды и объединения охотников-таежников, находившихся в многогранных клиентских отношениях с аристократами-кыргызами. Клиенты-кыштымы выполняли очень важную роль в экономике и политике кыргызских княжеств. Во-первых, кыштымы были основными поставщиками пушнины, являвшейся валютой региона, во-вторых, из военных отрядов кыш-тымов формировалась значительная часть войска княжеского ополчения. И, наконец, в-третьих, из среды кыштымов вербовалась основная масса членов низших социальных слоев аальных и улусных общин.
С приходом в регион русских служилых людей (1604 г. - основание Томского острога) ситуация резко изменилась. Многие кыштымы кыргызов, пренебрегая клиентскими обязательствами, стали переходить на сторону русских, принося присягу на верность Белому царю. Такое положение дел было неприемлемо для кыр-гызов, терявших пушные доходы и подданных. В одном из своих первых обращений к русским кыргызы ясно представили свое видение ситуации. Кыргызы требовали в обмен на признание подданства царю подтверждения своего аристократического статуса, прав на смешанные браки и прав на управление кыштымами. Подобные требования в полной мере вписывались в парадигму удельно-аристократической модели степной государственности. Свое место в Московском царстве кыргызы видели в статусе отдельного удела с широкими автономными правами, то есть на тех же условиях, на которых они выстраивали свои отношения с монгольскими Ал-
тын-ханами и позднее с джунгарскими тайша-ми. Однако к этому времени Московское царство прошло значительную дистанцию на пути от удельного государства к империи и делать шаги назад не собиралось. Период смуты в Московском царстве несколько затормозил финал кыргызской драмы. Служилые люди, установив контроль над северными (1621 г. - основание Мелецкого острога, 1628 г. - основание Красноярского острога) и северо-западными (1618 г. -основание Кузнецкого острога) кыштымами кыргызов, старательно избегали на протяжении всего ХУ11 в. эскалации крупномасштабного конфликта с кыргызами, установив т.н. «кыргызский рубеж». На протяжении всего ХУ11 в. конфликты между русскими и кыргызами то разгорались, то затухали. В результате этой борьбы «кыргызский рубеж» во второй половине ХУ11 в. был отодвинут еще дальше на юг и укреплен новыми острогами - Ачинским (1641 г.), Караульным (1675 г.), Каштакским (1697 г.).
На южной границе Кыргызской землицы спокойствия также не было, в течение всего ХУ11 в. Алтын-ханы неоднократно вторгались в земли кыргызов. В 1667 г. последний из Алтын-ханов - Лоджан вторгся в Кыргызскую землицу, спасаясь от преследования джунгарского Сенге-тайджи. Для кыргызов джунгары оказались приемлемыми партнерами, свое господство они укрепляли не только силой оружия, но и династическими браками, а концепция удельного государства была понятна и тем, и другим.
На протяжении последней четверти ХУ11 в. кыргызы и джунгары действовали сообща, препятствуя расширению Московского царства на юг Сибири. В 80-90-х гг. ХУ11 в. этот союз подвергся тяжелым испытаниям. В 1687 г. на Алтае джунгары и кыргызы потерпели сокрушительное поражение, в бою погиб князь Иренек вместе с сыном. В 1688 г. джунгары, собрав все имеющиеся в их распоряжении силы, угнали из Кыргызской землицы большое количество людей и скота. В июле 1703 г. история повторилась в еще больших масштабах. Практически все аристократы-кыргызы вместе с их улусными людьми подверглись мобилизации со стороны монголов и были угнаны в Джунгарию.
В 1707 г. был построен Абаканский острог. Под стенами нового острога население Кыргызской землицы, избежавшее угона, в лице «ясау-
лов» и «лутших людей», присягнуло «о принятии подданства российского». В 1718 г. на правом берегу Енисея, при выходе его из Саянских гор, был поставлен Саянский острог, навсегда устранивший опасность, грозившую с юга. Большая часть кыргызов и их улусных людей смогла вернуться на родину [Кызласов, 1993, с. 189-192]. После катастрофы 1703 г. кыргызы навсегда утратили свое привилегированное положение, частью став одним из сеоков современных хакасов [Копкоев, 1969], частью образовав четко очерченные этнические анклавы на территории Китая [Янхунен, 1994, с. 99-107].
Для этногенеза современных хакасов события ХУ11 в. имели решающее значение. Во-первых, было устранено главное препятствие в виде удельного государства на пути к консолидации различных по происхождению и статусу, но общих по языку, культуре и исторической судьбе групп, проживавших в регионе. Во-вторых, значительные группы населения - чулымские татары (мелесские татары), северные алтайцы (ешаутинцы), кузнецкие татары (абин-цы, шорцы), некоторая часть подгородных арин-цев и качинцев, а также коттов и камасинцев, оказавшись по другую сторону «кыргызского рубежа», не приняли активного участия в этногенезе современных хакасов. Частью эти группы были ассимилированы русскими, частью образовали отдельные народности (например, чулымские татары и шорцы). В-третьих, постоянные перемещения больших масс населения, происходившие в ходе военных действий, приводили к демонтажу родового и племенного укладов, что также способствовало консолидации предков современных хакасов на новой общинной основе. К числу таких перемещений можно отнести увод кыргызами коттов (1635 г.), подгородных аринцев и качинцев (1628 г.). Наибольшего масштаба увод населения «в кыргызы» достиг в 1633-1636 гг., когда в результате многочисленных набегов кыргызов значительная часть кыштымов была уведена в степи [Кызласов, 1993, с. 179].
Одним из пережитков той эпохи можно считать современное деление хакасов на большие территориальные группы - кызыльцев, качин-цев, сагайцев, географические границы ареалов проживания которых во многом совпадают с границами кыргызских уделов ХУ11 в.
В начале XVIII в. административно земли региона делились между Кузнецким и Красноярским уездами. Кызыльцы, качинцы и койбалы подчинялись Красноярскому уезду, в то время как сагайцы и бельтыры управлялись из Кузнецка. До 1629 г. оба уезда входили в обширный административный округ с центром в Тобольске. Позднее остроги с прилегающими землями были причислены к Томскому разряду. С 1676 г. Красноярский уезд перешел в подчинение Енисейскому острогу, получившему статус города. В 1703 г. сагайцы и бельтыры были причислены к Кузнецкому уезду.
В 1708 г. Петром I «для упорядоченья управления государством» были проведены территориально-административные преобразования, в результате которых оба уезда вошли в Сибирскую губернию с центром в Тобольске. Уже в 1719 г., из-за неразберихи и дальности расстояний, в составе губернии были образованы три провинции, а через пять лет еще две - Иркутская и Енисейская. В состав Енисейской вошли Ман-газейский, Енисейский, Томский, Нарымский, Кетский, Красноярский и Кузнецкий уезды.
В 1764 г. по указу Екатерины II территория Сибири была подвергнута очередной административно-территориальной реформе: учреждена вторая губерния - Иркутская, в состав которой была включена Енисейская провинция. Через два десятилетия Енисейскую провинцию ликвидировали, её уезды вошли в состав трёх губерний: Тобольской (Енисейск и Ачинск), Иркутской и Колыванской (г. Красноярск). В 1797 г. все территории бассейна р. Енисей причислены к Тобольской губернии (до 1804 г.; затем до 1822 г. они входят в состав Томской губернии).
Еще большая неразбериха царила внутри уездов. Административное устройство уездов сохраняло те формы, которые достались в наследство от XVII в. - времени завоевания края.
Опора на фиктивную родовую структуру в административном делении, в идентификации ко -торой уже с самого начала было допущено множество неточностей и ошибок, оказалась ненадежной. С самого начала административного обустройства региона система работала с огромным трудом. Роды откочевывали, распадались и вновь возникали под новыми именами, что приводило к исчезновению или призрачному существованию отдельных административных единиц.
Еще больше территориально-административную карту края запутали красноярские казаки, введя в употребление термин «землица». Этот термин появляется в русских документах во второй четверти XVII в., т.е. после основания Красноярского острога (1628 г.), и используется почти исключительно красноярскими служилыми людьми [Долгих, 1960, с. 222]. Дело в том, что основанный позже других в регионе Красноярский острог не имел собственных ясачных волостей, поскольку раздел последних произошел еще в первые два десятилетия XVIII в. между Томским и Енисейским острогами. Придя в регион позже других, красноярцы предпринимали многочисленные попытки получить контроль над лежавшими к югу землями, иногда вступая в прямой военный конфликт с конкурентами. В отношении к ясачному населению края применялись как прямые военные действия, так и уговоры, ставившие перед собой одну цель - контроль над сбором ясака.
Другим способом перехвата контроля над местным населением было присвоение старым ясачным волостям новых наименований с добавлением «землица». Такая практика приводила к тому, что старые волости попадали в отчетные документы под новыми именами, что создавало определенный бюрократический казус, позволявший успешно оспаривать права на сбор ясака в крае. В качестве одного из примеров существования такого бюрократического казуса можно привести одновременное существование на протяжении всего ХК в. Аскызской инородческой управы в Кузнецком округе и Аскызской степной думы в Минусинском округе [Патка-нов, 1911, с. 18-19].
Для нашего исследования важно, что уже в XVIII в. в среде основного массива предков хакасов для внутреннего деления пользовались системой, альтернативной тем, которые применяли русские региональные администрации. Эта система делила все население на улусы или аймаки, во главе которых становились выборные лица, по инерции называвшиеся «князцами» или «башлыками» [Паллас, 1786, с. 462]. Эта традиционная администрация опиралась не на формализованные родовые связи, а на реалии повседневной жизни. Так, в аалы объединялись не только родовые, но и соседские, и байские хозяйства [Ко-стров,1852, с. 28; Бутанаев, 2002, с. 102].
Административная чехарда, происходившая на протяжении всего ХУ111 в., оказала существенное влияние на миграционные потоки внутри территории региона. Отсечение значительных территорий вместе с населением и переориентация на другие административные центры -все это приводило к тому, что изолированные группы либо ассимилировались, либо переселялись на территорию, занятую основным родственным этническим массивом. На протяжении всего ХУ111 в. наблюдается непрерывная инфильтрация тюркоязычного населения с окраин ближе к центру. Об этом процессе свидетельствуют и многочисленные родовые истории хакасов [Катанов, 1909]. Так, бельтыры, являвшиеся до второй половины ХУ111 в. двоедан-цами русских и джунгар, стягивались в Приаба-канские степи, оставляя склоны Абаканского хребта. Сагайцы, жившие в верховьях Томи, перебрались к своим одноплеменникам на восточные склоны Кузнецкого Алатау [Патканов, 1911, с 319]. Такое же движение происходило и на севере, где отдельные группы мигрировали из Кан-ско-Ачинского района на юг [Там же]. Так, например, примечательна история фамилии Янгу-ловых, происходивших от чулымских - мелес-ских татар, ушедших на юг и ставших одним из самых многочисленных родов кызыльцев.
Своеобразным катализатором территориальной консолидации предков хакасов стала набиравшая силу на протяжении всего ХУ111 в. русская колонизация правобережья Енисея [Быко-ня, 1981, с. 85-86]. В связи с упадком пушного промысла и оттоком населения из северных областей в южные замиренные волости начинается сельскохозяйственная колонизация края. В результате этого во многом стихийного движения русских переселенцев с севера на юг Красноярского уезда койбалы были вынуждены оставить правый берег Енисея и перебраться на левый. Те же, кто остался на прежних местах своего жительства, слились с пришлым русским населением, навсегда утратив этническую идентичность. Уже во времена П.С. Палласа эти процессы приобрели необратимый характер. Записанный Палласом в д. Означенное рассказ местного старожила наглядно свидетельствует о глу -бине этих процессов: «Прадедушки наши еще жили в юртах, но хлеб уже засевали; деды переселились в избы. Я сам родился и вырос в де-
душкином дому. Мы еще знаем, старики по-татарски, а дети кроме русского языка никакого не знают» [Паллас, 1786, с. 529]. В отличие от ХУ11 в., в ХУ111 в. миграции населения были продиктованы не необходимостью спасать свою жизнь, а надеждой на лучшую долю.
Такое положение дел не устраивало администрацию края и требовало новых идей и подходов. Первые проекты изменений в практике администрирования инородцев появляются в самом начале Х1Х в. В этой связи нельзя не упомянуть проект Г. И. Спасского - «Предположения для ясачных орд» [Карцов, 1970, с. 87-118]. Проект Г.И. Спасского, составленный в 1805 г. в духе утопии просвещённого абсолютизма [Кыз-ласов, 1993, с. 248-249], содержал предложения о морально-нравственном совершенствовании сибирских инородцев и имел мало общего с действительностью [Спасский, 1818]. В основе нового инородческого общества Г.И. Спасский видел создание класса «лучших людей», ставящих перед собой цель самосовершенствования и служения обществу. По мысли Г.И. Спасского, количество этих людей не должно было превышать 30 человек, каждый из которых должен был своими делами и поступками доказать свою общественную пользу. Исключительную роль он придавал должности комиссара, которую должен был занимать человек, просвещенный и добрых качеств. Деятельность комиссара ограничивалась советом, созданным при нем. Совет должен был состоять из трех человек, избиравшихся на два года тайным голосованием [Кызласов, 1993, с. 249]. Проект Г.И. Спасского содержал и важные практические шаги, направленные на повышение образования и смягчение нравов. Так, например, в проекте предполагалось уделять пристальное внимание образованию инородцев, для чего предусматривались повсеместное открытие школ. Как отмечал Л.Р. Кызласов, «проект остался небезынтересной утопией, написанной в духе утопических мечтаний просветителей об установлении "царства разума"» [Там же].
Дальнейшим шагом на пути развития административного обустройства края в Х1Х в. становится сибирская реформа 1822 г. М.М. Сперанского. Сибирская административная реформа была разработана под руководством М. М. Сперанского, а председателем Сибирского комитета, созданного для ее осуществления, был
назначен А.А. Аракчеев. Реформа состояла из принятия целого ряда законодательных актов, таких, как «Учреждение для управления сибирских губерний», «Устав об управлении инородцев», уставы о ссыльных, о сибирских казаках, положение о земских повинностях и т.д. Основным автором этих уставов стал будущий декабрист Г.С. Батеньков [Карцов, 1965].
По предложению М.М. Сперанского, проводившего ревизию сибирских владений, император Александр I подписал указ об образовании Енисейской губернии в составе пяти округов: Красноярского, Енисейского (с Туруханским краем), Ачинского, Минусинского и Канского. Административным центром вновь образованной губернии утвержден г. Красноярск. В основе нового разделения стоял экономический принцип. Так, серьезные проблемы возникли при размежевании Минусинского и Кузнецкого уездов, территории которых оказались не только в разных губерниях, но и в разных генерал-губернаторствах. С протестом по поводу такого положения дел выступило красноярское купечество. Мотивируя свое недовольство тем, что они издавна торговали в русских и инородческих селениях по рр. Енисей, Абакан, Июс и их притокам, вплоть до р. Мрассу и верховьев р. Томи, красноярские купцы утверждали, что «если ясачные при определении границы останутся в Томской губернии, то купцы подвергнутся упадку в торговле» [Кызласов, 1993, с. 250-251].
В результате окончательного размежевания в Минусинский округ были включены входившие ранее в Кузнецкий уезд многочисленные верхнеабаканские и верхнетомские инородческие роды. Окончательное административное разграничение Сибири было закреплено указом Сената 3 октября 1827 г. В Ачинском округе имелась своя коллизия с размежеванием инородцев. Так, в 1824 г. при создании Кызыльской степной думы роды мелесских татар были включены в ее состав, но в 1835 г., при внесении корректив, их выделили в особую административную единицу. Не вошли в структуру степных дум и небольшие этнические группы, родственные по языку и культуре, проживавшие в окрестностях Красноярска и Канска.
Автохтонное население края было разделено на четыре управы: Кызыльскую, Качинскую, Койбальскую и Соединённых разнородных пле-
мен (Аскизская). Каждая из управ объединяла целый ряд низовых административных родов, управляемых родовыми старшинами. Эта номенклатура не совпадала с реальными родовыми связями, в большей степени опираясь на территориальный принцип.
Управы осуществляли контроль над низовыми старшинами, ведали сбором ясака, выполняли судебные функции (кроме тяжких преступлений) и подчинялись земской полиции, а через нее - окружному суду, представляя тем самым органы государственной власти на местах. Князцы или башлыки, стоявшие во главе управ, а также заседатели избирались из числа входивших в управу.
Другую ветвь власти представляли степные думы, соответствовавшие каждой из управ. Во главе дум стояли родоначальники. Думы ведали общественными повинностями и имели право ходатайства перед властями о нуждах населения. Подчинялись думы непосредственно губернской администрации. Таким образом, управление автохтонным населением было организовано как чисто внешнее, не вмешивающееся во внутренние дела административных единиц [Мамышева, 2000, с. 95-96]. Благодаря содействию и активной позиции губернатора А. П. Степанова, инородцы Енисейской губернии, в обход «Устава об управлении инородцев», были записаны в разряд кочевых, по примеру бурятов [Там же, с. 96]. Кочующие инородцы в налогообложении приравнивались к сословию государственных крестьян. В отличие от крестьян они продолжали платить ясак, но были освобождены от рекрутской повинности и сохраняли самостоятельность в управлении и суде.
Внутри образованных степных дум происходили разнонаправленные процессы. Так, в Аскизской и Кызыльской степных думах шли мощные интеграционные процессы, вызванные притоком хотя и родственных, но отличавшихся по своему укладу вновь включенных групп. Аскизская степная дума, основу которой составляли сагайцы, в конце концов поглотила Кой-бальскую думу и ассимилировала малочисленные разрозненные группы койбалов, бельтиров, шорцев и бирюсинцев. Кызыльская степная дума приняла в свой состав многие из мелес-ских и ачинских родов. В Качинской степной думе, принявшей в свой состав аринцев и дру-
гие более мелкие роды, уже на первых порах проявилась конкуренция между родами абаканских и ширинских или июсских качинцев. Как свидетельствовали современники: «Между абаканскими и июсскими качинцами замечается не только какая-то холодность, но даже и вражда. Князец или старшина, снискавший общее уважение у июсских качинцев, презирается и возбуждает беспрестанные жалобы у абаканских, и наоборот» [Беляев, 1882, с. 287]. Эта борьба порой приводила к весьма острым конфликтам. Две эти близкородственные, но оказавшиеся частично изолированными друг от друга группы на протяжении всего XIX в. боролись за власть и руководство думой. Так, до 1839 г. власть в Ка-чинской степной думе принадлежала роду Кар-тиных, им на смену пришел Самсон Кангаров -выходец из числа июсских качинцев. В результате такой смены власти произошел серьезный конфликт, вынудивший власти в 1847 г. провести специальное расследование. Результатом стала ликвидация Качинской степной думы в 1851 г. и замена ее в 1855 г. на самостоятельные Абаканскую и Июсскую управы. Л. Р. Кызласов подозревал наличие в этой проблемной ситуации глубоких исторических корней, относящихся к периоду конкурентной борьбы за первенство между кыргызскими княжествами XVII в. [Кызласов, 1993].
После замирения края и его окончательного присоединения к Российской империи в хозяйственной и культурной жизни автохтонного населения произошли существенные изменения. Начиная с 1727 г. ясак разрешалось вносить деньгами. Так, с 1755 г. по Красноярскому уезду норма ясака с плательщика устанавливалась в 4 руб. 73 коп., по Кузнецкому - 2 руб. 28 коп. [Там же, с. 240].
Уже в конце 20-х гг. XVIII в. в регионе открываются первые казенные железоделательные заводы, начинается промышленное освоение края. С началом обустройства заводских предприятий все больше местного населения привлекается к наемному труду, что делает кон -такты местных аборигенов и колонистов более интенсивными и многообразными. Несмотря на то, что «рудное и заводское дело в крае пало очень скоро» [Козьмин, 1925, с. 94], оно все же оказало существенное влияние на подъем уровня промышленного развития региона.
К концу XVIII в. большая часть автохтонного населения наряду с традиционным скотоводством в той или иной мере занимается землепашеством. О том, что у кыргызов в XVII в. были небольшие пашни, мы знаем из отписок и сказок служилых людей, однако с приходом русских в регион приносятся новые культурные растения, в первую очередь такие, как ячмень и пшеница. К концу ХК в. площадь распахиваемых и засеваемых площадей вырастает в несколько раз, а производство зерновых становится товарным.
Скотоводство, будучи традиционным занятием местного населения, также получило дополнительный импульс с появлением новых рынков сбыта. Во второй половине XVIII в. мясной скот из Хакасии поставлялся через Удинск в Иркутск и через Кузнецк на Колыванские заводы Алтая, в Барабу и даже в Тобольск. По свидетельству П. С. Палласа, эта торговля при посредничестве красноярских купцов и качинцев имела довольно большой размах [Паллас, 1786, с. 476]. Важным для развития региона становится основание в крае в середине ХК в. золотодобывающей промышленности. Для ведения горных работ привлекается значительное количество местного населения, что ведет к развитию свободного наемного труда и более интенсивным межкультурным контактам.
К концу ХК в. окончательно стираются различия между двумя культурно-хозяйственными типами коренного населения края - таежниками-охотниками и степняками-скотоводами. Массовый выход таежного населения из тайги в степь, контакты с русскими колонистами, развитие новых способов хозяйствования (пашенное земледелие), переход на денежный ясак, территориальная обособленность и собственное администрирование приводят к началу сложения единого культурно-хозяйственного ареала нового социального организма.
Определенную роль в консолидации предков хакасов сыграла Русская православная церковь. Первое массовое крещение состоялось в 1707 г. -митрополит Тобольский и Сибирский Филофей в верховьях р. Июс крестил местных татар. Еще раньше, благодаря мздоимству красноярских воевод и вопреки царскому указу о запрещении крещения инородцев, крестились красноярские подгородные татары (аринцы и качинцы).
В 1766 г. была освящена церковь во имя Вознесения Господня в с. Абаканском. А в 1770 г. в с. Аскиз, по ходатайству сагайского князца Амзора, образовался первый инородческий приход. Уже в 1771 г. был построен храм в честь святых апостолов Петра и Павла. К 1826 г. из 4835 человек, проживавших на территории Пе-тро-Павловского прихода, 3613 человек были крещеными. С образованием в 1871 г. Енисейской епархии был организован епархиальный комитет Православного миссионерского общества. В 1867 г. Никодим, епископ Енисейский и Красноярский, осматривая южные районы новообразованной епархии, крестил 80 человек в с. Аскиз. В 1873 г. епископ Енисейский и красноярский Антоний, совершая поездку для обозрения церквей Минусинского округа, будучи в с. Аскиз, участвовал в крещении 3003 ясашных, в том числе 612 шаманов [Кызласов, 1993, с. 399].
К концу Х1Х в. на территории края действовали около 10 приходов и несколько молитвенных домов, а в число клира входили священники из татар. Подготовкой священников-инородцев занималось Бийское катехизаторское училище. Обучение некоторые из них проходили в Минусинской гимназии и в Красноярской духовной и учительской семинарии.
Принудительное, во многом формальное обращение и в особенности преследование шаманов [Майнагашев, 1914, с. 111] привели к тому, что широкое распространение получил бурха-низм как альтернативный духовный путь, не предполагавший потери этнической и культурной идентичности. Но и некоторые нормы формального православия глубоко вошли в культуру местного населения. В каждой юрте имелись иконы, часто соседствовавшие с атрибутами шаманизма, широкое распространение получил обычай ношения нательных крестов. Умерших хоронили, исполняя формальные нормы, используя в качестве обязательных атрибутов бумажные венчики, вкладывая в руки усопшим нательные кресты и восковые свечи и устанавливая над могилой деревянный крест. Сложилась своеобразная местная традиция отпевания умерших после похорон.
На протяжении ХУШ-Х1Х вв. край становится объектом пристального научного интереса. В регион направляются научные экспедиции, целью которых становится собирание
материалов по этнографии, истории и археологии края. В 1877 г. в окружном г. Минусинске Н. М. Мартьяновым при поддержке городской думы открывается музей, на долгие годы ставший научной и просветительской базой всего края.
Еще одним важным шагом на пути консолидации в единый народ стало распространение среди инородческого населения грамотности и образования. Первая школа появилась в 1863 г. в с. Усть-Абаканском. Вторая школа открылась в с. Аскиз в 1869 г. Появление в среде автохтонного населения национальной интеллигенции привело к совершенно новому уровню осмысления национальной идентичности, а также культурного и национального единства. Наиболее яркими представителями новой национальной интеллигенции стали Н.Ф. Катанов и С. Д. Майнагашев.
Апофеозом двухсотлетнего процесса консолидации хакасов в единый народ стало принятое, по предложению С. Д. Майнагашева, на народном съезде, проходившем 6-7 апреля 1917 г. в с. Аскиз, «Постановление о самоназвании» [Гладышевский, 1999, с. 28-29]. С. Д. Майнага-шев, ссылаясь на научные работы А. А. Спицы-на, Д. А. Клеменца, И. П. Кузнецова-Красноярского, в которых они использовали термин «хакасы» для обозначения коренного населения края, предложил принять это название для инородцев Минусинского и Ачинского уездов.
Чтобы выяснить роль Российской империи в процессе консолидации современных хакасов, подытожим те условия и предпосылки, которые были созданы при участии имперской власти:
1) разгром енисейских кыргызов положил конец аристократическому, удельному по своему устройству, политическому образованию, препятствовавшему социальной интеграции таежного (кыштымского) населения в степную среду;
2) замирение края и установление новых границ привело к определению и очерчиванию территории этногенеза, а также его субъектов;
3) имперское администрирование, не учитывавшее подвижный уклад жизни кочевников, своими административными мерами, с одной стороны, препятствовало корпускуляции населения внутри племенных и родовых структур, с другой - стимулировало появление совершенно новых общностей, связанных с обладанием об-
щей территорией, ее хозяйственным освоением и администрированием;
4) экономический подъем края, внедрение новых технологий разрушали архаичные социально-экономические модели, основанные на сборе ясака и кредитном закабалении таежного населения. Эти процессы, стимулируя переход на товарно-денежные отношения и вольный наемный труд, вовлекали как таежное кыштым-ское население, так и степное общество в гораздо более сложные схемы взаимодействия.
Мощное имперское идеологическое и культурное воздействие требовало выработки и внедрения собственных альтернативных мировоззренческих моделей для сохранения этнической и культурной идентичности, что приводило к появлению оригинальных синкретических идеологий, построенных на основе традиционных культурных ценностей.
Роль Российской империи в этногенезе современных хакасов, на наш взгляд, выглядит следующим образом. Создав вышеперечисленные предпосылки, определившие условия и границы этноконсолидационных процессов в регионе, бюрократическая машина империи активировала это движение с помощью реформ первой половины XIX в. Высшая бюрократия в лице М.М. Сперанского стремилась к унификации аборигенного населения Сибири в податном отношении, с последующей его интеграцией в сложившуюся социально-экономическую модель империи. По мысли М.М. Сперанского, введение, согласно Уставу, трех разрядов - оседлых, кочевых и бродячих - должно было способствовать переходу большей части населения на оседлый образ жизни как наиболее выгодный и обеспеченный государством. Кроме того, ко -ренное население получало определенные привилегии - освобождение от рекрутского набора и несения воинской повинности, что благотворно сказалось на демографической ситуации, позволив восполнить потери, понесенные в XVII-XVIII вв. Однако, несмотря на общий интеграционный характер, вводимое реформой самоуправление инородцев и общее владение землей способствовали дальнейшему обособлению и консолидации хакасов, во многом купировав их интеграцию в имперскую культуру.
Таким образом, современный хакасский этнос отчасти стал результатом имперской поли-
тики, проводившейся в XVIII-XIX вв. в отношении сибирских народов. Российская империя оказала огромное влияние на этногенез хакасов, выступив основным спонсором и протектором процесса консолидации предков современных хакасов в единый народ.
Литература
Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке (исторический очерк) - Фрунзе: Илим, 1968. - 140 с.
Бахрушин С.В. Научные труды. - Т. III, ч. II. - М., 1955. - 379 с.
Беляев А.П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. - СПб., 1882. - 507 с.
Бутанаев В.Я. История вхождения Хакасии (Хон-горая) в состав России. - Абакан, 2007. - 295 с.
Бутанаев В.Я. Социально-экономическая история Хонгорая (Хакасии) в XIX - начале ХХ вв. -Абакан, 2002. - 166 с.
Быконя Г. Ф. Заселение русскими Приенисейско-го края в XVIII в. - Новосибирск, 1981. - 347 с.
Гладышевский А.Н. Степан Дмитриевич Майна-гашев. 1886-1920. - Абакан, 1999. - 62 с.
Грачев И.А. К вопросу о кыштымах // Сибирский сборник-2: к юбилею Евгении Алексеевны Алексе-енко. - СПб., 2010. - С. 98-106.
Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. - М., 1960. - 615 с.
Зуев А.С. Аборигенная (инородческая) политика России в Сибири // Историческая энциклопедия Сибири. Т. I. А - И. - Новосибирск, 2010. - С. 9-14.
Карцов В.Г. Декабрист Г.С. Батеньков. - Новосибирск, 1965. - 239 с.
Карцов В.Г. Хакасия в период разложения феодализма (XVIII - первая половина XIX века) / Хакас. науч.-исслед. ин-т яз., литературы и истории. - Абакан, 1970. - 199 с.
Катанов Н.Ф. Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Г.Н. Потанина. - СПб., 1909. - С. 265-288.
Козьмин Н.Н. Хакасы. - Иркутск, 1925. - 184 с.
Копкоев К.Г. Енисейские кыргызы и этногенез хакасов // Ученые записки ХакНИИЯЛИ. - Вып. XIII. - Абакан, 1969. - С. 21-38.
Костров Н.А. Качинские татары. - Казань, 1852. - 66 с.
Кызласов Л.Р. История Хакасии. - М., 1993. -525 с.
Майнагашев С.Д. Отчет о поездке к турецким племенам долины реки Абакан летом 1913 года // Известия русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом и
этнографическом отношениях. - Сер. II, № 3. - Пг., 1914. - С. 107-128.
Мамышева Е.П. О деятельности степных дум в Хакасии (1822-1892 гг.) // Хакасия: история и современность // Ученые записки ХакНИИЯЛИ. - Вып. ХХ1. - Абакан, 2000. - С. 93-100.
Островских П.Е. Этнографические заметки о тюрках Минусинского края // Живая старина. - Вып. III и IV. - СПб., 1895. - С. 297-348.
Паллас П. С. Путешествие по разным местам Российского государства. - Кн. третья. - СПб., 1786. -575 с.
Патканов С. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материала переписи 1897 г.). Т. II: Тобольская, Томская и Енисейская губ. - СПб., 1911. -432 с.
Пестерев Е. Примечания о прикосновенных около Китайской границы жителях, как Российских ясашных татарах, так и китайских мунгалах и соио-
тах, деланные Егором Пестеревым с 1772 по 1781 г., в бытность его под названием пограничного комиссара при сочинении карты и при отыскании пришедших в неизвестность трактованных пограничных знаков и самой пограничной между Российскою империею и Китайским государством черты, лежащей от Иркутской губернии чрез Красноярской уезд, до бывшего Зенгорского владения // Нов. ежем. соч. - 1793. - Ч. 79, январь. - С. 59-82; ч. 80, февраль - с. 35-73; ч. 81, март - с. 31-55; ч. 82, апрель - С. 7-28. - СПб., 1793. - 82 с.
Потапов Л.П. Происхождение и формирование Хакасской народности. - Абакан, 1957. - 308 с.
Спасский Г.И. Народы, кочующие в верху Енисея // Сибирский вестник. - Ч. I. - 1818. - С. 107-109.
Степанов А.П. Енисейская губерния. - Т. 2. -СПб., 1835. - С. 47-50.
Янхунен Ю. К вопросу о зарубежных хакасах // Проблемы сохранения природы и культурно-исторического наследия Хакасии. - Вып. 1. - Абакан, 1994. - С. 99-107.
I.A. Grachev
The formation of national identity of the Khakass people in the framework of the Russian statehood (the XVII-XIX centuries)
The article deals with the problem of consolidation of Khakass into a single community, as well as the influence of the Russian state on this complex process.
Creating the preconditions that determined the conditions and the boundaries of ethno-consolidation processes in the region, the bureaucratic machine of the Empire activated the movement with the reforms of the first half of the XIX century. The hidhest bureaucracy, in the person of M.M. Speransky sought to unify the aboriginal population of Siberia in the tax-paying relationship, with its subsequent integration in the current socio-economic model of the Empire.
At the thought of M. M. Speransky, the introduction, according to the Charter, of three categories-sedentary, nomadic and vagrant - was to facilitate the transition of the majority of the population to a settled way of life as the most profitable and secure state. In addition, the indigenous population received certain privileges - exemption from recruitment and military service, which had a beneficial effect on the demographic situation, allowing to compensate for the losses incurred in the XVII-XVIII centuries. However, despite the general integration nature, the self-government of foreigners and common ownership of land introduced by the reform contributed to the further isolation and consolidation of the Khakas, largely stopping their integration into the Imperial culture.
The author concludes that in this way, the modern Khakassia ethnos was partly the result of the Imperial policy pursued in the XVIII-XIX centuries against the Siberian peoples. The Russian Empire had a great influence on the ethnogenesis of the Khakass, acting as the main sponsor and protector of the process of consolidation of the ancestors of modern Khakas into a single nation.
Keywords: national identity, ethnic processes, ethnic history, traditional culture, Khakas, Siberian reform.
